Отпущения грехов

Настойчивость — это изматывающая вещь. Когда кто-то не может сосредоточиться, но справляется, несмотря ни на что, потому что время и жизнь никого не ждут. Это когда кто-то так усердно работает только для того, чтобы обнаружить, что всё напрасно, когда проект почти завершён, но при этом продолжает настаивать на том, чтобы всё прошло на ура, а не шёпотом. Это когда кто-то идёт и борется, и сражается только за то, чтобы над его усилиями смеялись, но он продолжает пытаться стать той рябью на озере, которая меняет тысячи рек и ручьев к лучшему. Это когда у кого-то нет мотивации двигаться, но ему нужно продолжать идти, чтобы выжить, жить дальше, пока всё не станет лучше, и не соглашаться на меньшее, иначе он взорвётся. Изуку думает, что у него это заканчивается — настойчивость. Его решимость угасла много лет назад, теперь от того, что могло бы быть, остались тлеющие угольки. С каждым днём, который проходит так мучительно медленно, становится всё меньше причин вставать. У него нет друзей, поэтому у него нет выбора. Кроме как смотреть видео с героем, анализируя и анализируя, так что его разум продолжает вращаться и вращаться, и забывает о своём холодном одиночестве, хотя бы ненадолго. Боль от его травм не помогает, когда он прячется от Каччана, особенно когда встаёт, потому что начал думать, хочет ли он сделать это снова? Изуку постоянно работает на соседей. Все, кто принимает его просьбы, будучи старейшинами, за небольшие деньги, которые все идут на бинты и крем от ожогов. Мидория не хочет разрушить фасад "хорошего, самостоятельного ребёнка", который он носит вокруг своей мамы, потому что она так много работает и поддерживает его... И, боже, он и так слишком большая обуза. Школа занимает большую часть времени, которое у него есть. И всё же Изуку ничему не учится, потому что он уже знает информацию, его тоскующий разум постоянно жаждет знаний даже дома, достаточных для того, чтобы он продолжал учиться (но это ложь, не так ли? Он просто не хочет думать об обертках, которые покрывают его кожу, и мази от ожогов прямо под ней). Ему нужно ходить в школу, чтобы устроиться на работу — настоящую — во всяком случае, всё же он сомневается, что из-за своей "изворотливости" у него когда-нибудь получится. Даже его надежда на героев колеблется — потому что... Почему нет героя, спасающего его? Почему Изуку должен быть своим собственным героем? Почему он должен сам перевязывать себе руки мазью от ожогов, чтобы успокоиться после каждой приступа паники, который у него случается? Зелёноволосый рассказал учителям и другим взрослым. Он всем говорил, что ему могли бы понравиться эти дурацкие презентации об издевательствах, и герои на форумах и в новостях говорили, и посмотрите, к чему это его привело! В никуда! Это почти пытка, кровь непрерывными ручейками капает из его разума. Изуку окружён людьми, люди, за которыми он наблюдает, общаются друг с другом, дарят подарки, объятия, игривые шуточки, комплименты, доброту и любовь, любовь, любовь, но его сердце болит, потому что он так одинок. Он знает, что его мать старается изо всех сил, и это тяжёло, но он терпел это одиннадцать лет и так устал. Иногда он почти думает, что просто изрыгает оправдания. В конце концов, у Изуку было больше привилегий, чем у других людей без причуд. По крайней мере, какое-то образование, мать, место жительства, которое можно было бы назвать домом — он не должен быть таким жадным. (Боже, он так устал.) Стоит ли оно того?.. Нет. Нет, нет, нет. Это, это того стоит, он просто должен ждать чего-то или кого-то, что поможет ему. Изуку должен надеяться. Должен быть настойчивым. Если нет, он разойдётся по швам и развалится на части.

____

— Если ты думаешь, что у тебя будут Причуды в следующей жизни, иди и нырни лебедем с крыши! — зелёноволосый смотрит на удаляющуюся фигуру своего бывшего лучшего друга, представляет слои и наслоения шрамов от звёздных ожогов, которые покрывают его собственное тощее тело под униформой, и бормочет: — Может быть, я так и сделаю. Он почти пропускает почти бешеный удар головой Каччана прямо у дверного косяка, возящегося со своим рюкзаком с тусклыми-тусклыми глазами. Изуку, вероятно, в любом случае бредит.

____

Мидория, в конце концов, не спрыгивает. Он слишком труслив, чтобы сделать это, немного поразмыслив, возвращается домой с обугленным блокнотом в руках, и разве это не так эгоистично, так жалко с его стороны? Частичка его самого остается в этот момент и не возвращается. Он тащится дальше.

____

Изуку перелистывает страницы тринадцатой тетради, слегка подергивая за ее обгоревшие края и наблюдая, как тонкая струйка пепла осыпается следом. Он тихо выдыхает, закрывая книгу со щелчком, который говорит об окончательности. Перекидывает свой рюкзак через плечо перед собой, чтобы аккуратно убрать его. Пальцы зелёноволосого снова и снова касаются рукавов его формы, когда он перекладывает свой рюкзак обратно. Он прослеживает шрамы, оставленные взрывом за взрывом, места, где есть изгибы, заканчивающиеся острой вершиной, обжигающие даже сейчас, и закрывает глаза, чтобы насладиться призрачным ощущением. “Я в порядке, — думает Изуку, с легкостью лавируя по городу, — я в порядке, — думает парень, бросая такой несчастный взгляд на героические бои и уставившись на свой рюкзак, — я в порядке,” — думает он, наблюдая за проплывающими облаками, когда он входит в туннель. С ним всё в порядке. Если это не так — и только если, потому что с Изуку всё в порядке — всё рухнет.

____

Зелёноволосый думает, наблюдая за тенью, нависшей над ним, слыша и практически ощущая тошнотворное вытягивание, перемещение и хлюпанье чего-то похожего на грязь, что он должен хотеть убежать. Он хотел убежать, как делал всегда от того, что это такое – ни Каччан, ни его лакеи, поскольку ни у кого в Альдере нет причуд, связанных со слизью. Злодей. Это был злодей. (Осознание этого не так пугает, как он думал.) В итоге, он не руководствуется своими страхами и инстинктами. Потому что между одним моментом и следующим Изуку задыхается. Это не так сильно отличается от удушающих захватов Каччана или удушающего напряжения во внеклассные часы. Не ощущается разницы по сравнению с бинтами, которые тлеют под воротником его школьной формы. Но грязь забилась ему в горло, разрывая его на части и заполняя лёгкие, слёзы выступили на глазах, убивая его... И, да, мысли могут быть так же быстро, как двадцатая секунды – вполне достаточно времени для Изуку, чтобы думать об этом. Обдумайте его дилемму, его ситуацию, переворачивая и растягивая её, пока он не придёт к одному-единственному выводу: зелёноволосый не возражает против смерти. Не может сделать это своими руками, потому что он трус. Но если бы ему пришлось умереть от руки кого-то другого, тогда ему было бы всё равно так сильно, как следовало бы. Потому что в этом мире Изуку — это проблеск серого в миазмах цветов. Он — устаревший набор газет, напечатанных чёрно-белым шрифтом с людьми в ушедшей одежде, использующими старую технологию по сравнению со всеми остальными. Он – кусочек бесполезного прошлого, с неровными краями и неправильными формами в великолепной, "идеальной" головоломке, которой является общество. Он – грубые камни и галька под ногами, созданные для того, чтобы поднимать тех, кто выше их. Никого, кроме его мамы, не волновало бы, если бы он ушёл. От этого, и Изуку устал. Ему приходилось выживать одиннадцать лет — позвольте ему жить, пожалуйста. Изуку заставляет себя расслабиться. Сохраняй спокойствие. Его тело понемногу расслабляется, либо из-за грязи, которая душит его, либо по его собственной воле. Тем не менее, злодей восхищённо улыбается. Это что-то говорит, но Мидория тонет и не слышит этого. Он бросает взгляд на свой эскиз костюма героя, которым никогда не суждено было стать, и хочет разорвать его в клочья. По крайней мере, его смерть будет несколько безболезненной. И тогда Вся Мощь будет налицо.

____

Изуку неподвижен на крыше, когда его кумир — теперь умирающий человек, на плечи которого возложено слишком много ожиданий — разбивает его мечты и уходит без последствий. Он многого не понимает, его разум затуманен. Мидория покидает крышу после того, как посмотрел вниз на машины, перегнулся через край и задумался. Ботинки Изуку скрипят, когда он спускается по лестнице. Он отстранённо думает о том, чтобы пойти посмотреть, как сражается герой. Изуку чувствует запах дыма, что-то настолько знакомое, что почти не замечает его. Он поднимает глаза, и его тело бежит быстрее, чем разум.

____

Линчеватель буквально в одиночку побеждает злодея-сладжа, в то время как настоящие профессиональные герои стоят в стороне, и Изуку не может не смотреть на это с благоговением. Его грязные, поцарапанные руки, сжимающие руку хулигана, дрогнули при одном из рывков, обломанные ногти вызвали уколы боли, но для Изуку эта боль ничего не значит. Его очарование действительно переполняет его, когда он смотрит на этого мстителя в маске. Мститель — Даск, недавно появившийся в городе, который использует он и его — орудует своей дубинкой и самим собой, как мечом, отмечает Изуку. Даск совершает неуверенные движения, которые привели бы к тому, что лезвие вонзилось бы в ил, небольшие ошибки в его стойке из-за дисбаланса веса — единственная причина, по которой Изуку замечает эти маленькие показатели, заключается в том, что он проводит свою повседневную жизнь, наблюдая. И что он, конечно, изучал героев и злодеев, которые раньше использовали мечи. Но в любом случае, это всё ещё необычно. Тем не менее, это не отменяет того, что Сумрак практически танцуют на поле боя. Да, его движения дикие, но линчователь прокладывает себе путь сквозь обломки и огонь, как танцор поворачивается на сцене, всегда целясь в глаза злодею без колебаний. Его стиль — это одновременно смесь варварства и плавности — опасная смесь, потому что она непредсказуема. Только что Даск мог грациозно размахиваться, а в следующий момент он уже приседает почти на четвереньки и использует своё тело и дубинку в тандеме. Однако некоторые герои делают это и сражаются так же, как Даск. Более похожие на животных, они быстры, но в то же время дико атакуют, а другие сражаются с элегантностью и стратегией. Так что же отличает этого линчователя от других? Мидория выворачивает руки Каччана ещё дальше раз, другой, и всё щёлкает. Даск не использует Причуду. На это нет указаний. Если бы у него была супер сила, он бы не использовал дубинку. Если бы Даск обладал ловкостью, то злодей уже был бы повержен, потому что он был бы быстрее его и забрал бы его глаза. Если бы линчователь обладал каким-либо укреплением, то он не отбивал бы обломки дубинкой. Если у него была особенность манипулирования, почему он её не использует? И да, возможно, у него есть Причуда, но она может быть настолько незначительной, что бесполезна. Итак, Сумрак сражается без Причуд. СУМРАК СРАЖАЕТСЯ БЕЗ ПРИЧУД!!! Изуку чувствует, что он набрался сил, когда тянет, тянет и тянет, настолько сильно, что ему даже не нужна дополнительная поддержка, которую Даск оказывает поблизости.

____

Когда Изуку наконец может покинуть район Инцидента с Осадком, Сумрака там ещё нет. Конечно, как линчователь, он должен был уйти, чтобы его не арестовали, но зелёноволосый хотел автограф. Является ли самосуд незаконным, если не используется никакая причуда? Этот единственный вопрос направляет его разум по тщательному, но колеблющемуся пути "что, если", возможностей и теорий, шансов и растущей уверенности и нет-нет. Может быть, в какой-то другой вселенной Изуку возьмёт этот шанс в свои руки и сделает его своим, но это не тот. Он откладывает это прорастающее семя и засовывает его глубоко-глубоко в тайники своего разума (но не запирает его, как остальные). Несмотря на это, Изуку идёт бодрым шагом, даже когда Каччан противостоит ему, и сразу после этого Всемогущий просит прощения и раскрывает "Один за всех".

____

Когда Мидория видит, что кто-то на Такоде бродит по нему с фамильярностью, его разум двоится. Он жил здесь? Когда здесь кто-то жил? Почему кто-то здесь живёт? Разве у них не было квартиры или дома? Незнакомец был одет в белую футболку с красными рукавами и длинные джинсовые штаны, которые были разрезаны в некоторых местах. Его обнажённые руки были забинтованы, так что видна была только кожа на руках и лице. На самом деле, даже его лицо частично закрыто тёмно-синей повязкой с золотыми вставками и вышивкой на правом глазу, дополняющей их левый глаз, который является сапфирово-синим. В каком-то смысле это похоже на Даска — хотя, это, вероятно, часть теории. Несмотря на это, с верёвками, обвитыми вокруг плеч Изуку, и тем, как он тащит героя номер один на холодильнике, это было... определённо не подходящее время для начала тренировок. Вообще. Да, не самое хорошее первое впечатление. Изуку чувствует, как горит его лицо, когда он объясняет незнакомцу, почему они с Яги были здесь. Когда Яги подтверждает, что да, он тренирует Изуку, незнакомец реагирует не так, как обычно реагировали бы другие. Он ничего не говорит о том, что им так повезло, не поздравляет Изуку и не засыпают их вопросами. Есть что-то вроде темноты, которая затмевает его глаз, их зрачок сужается, когда он смотрит на героя номера один. Обычно люди были бы взволнованы в присутствии упомянутого героя, но теперь... Когда Изуку присмотрелся поближе, к этому человеку... он не взволнован и даже относительно не счастлив. Действительно, он напряжён, вроде как... смотрят на Яги сверху вниз? Его рука тоже для чего-то подёргивается, выражение лица унылое и насторожённое. Нет, он совсем не выглядит радостными или, может, Изуку слишком аналитичен, как обычно. Несмотря на это, незнакомец продолжает переводить взгляд с Яги на Изуку, поэтому он остаётся как можно более неподвижным, стараясь не ёрзать. Конечно, у него это эффектно не получается, но, по крайней мере, он пытался. Наконец, после сильно напряжённых ударов, которые казались вечностью, незнакомец проводит рукой по их волосам и вдыхает, выдыхая через несколько мгновений. — Что ты будешь делать? — он практически выплевывают, и Изуку моргает, удивлённый яд в его тоне. Яги, с другой стороны, упирается. — Разве ты не должен спрашивать, почему я... — Что ты будешь делать? — Что ж... — Яги делает паузу. Незнакомец встает в стойку, и вау, окей, за этим небольшим движением определенно что-то кроется. Яги неохотно объясняет, — я планировал, чтобы молодой Мидория здесь следовал режиму тренировок — моей цели пройти: «план американской мечты». Следуя ему, он также уберёт весь мусор на этом берегу. Этого должно быть достаточно, чтобы он смог подготовиться к экзаменам в U.A. через десять месяцев. Незнакомец не отступает, пока они, кажется, не придут к решению. Когда он это делает, его плечи расслабляются ненамного, а его рука дергается меньше. Затем они вздыхают. — Вы можете остаться здесь, — говорит он, что довольно удивительно, — тренируйся и прочее дерьмо, мне на самом деле всё равно. Меня зовут Томми, я использую местоимения "он" и "его", и я не американец. Хорошо, имя! Это что-то из другой страны, но, к счастью, его нетрудно произнести! Отлично! Изуку сияет: — П-правда? Большое вам спасибо! — подождите, подождите, он должен был представиться, что он делает? — О, точно! Несмотря на то, что В-всемогущий уже сказал это, меня з-зовут Мидория... Мидория И-Изуку! Незнакомец — Томми. Томми кивает, указывая куда-то вперёд. — Идите туда, на ту сторону, — инструктирует он, поворачиваясь на противоположную сторону, — эта сторона моя. — Спасибо тебе, юный Томми! — восклицает Всемогущий, спрыгивая с холодильника, — Давай, юный Мидория! Изуку изучает Томми ещё немного. Он все еще не выглядит расслабленным — если бы Мидории пришлось с чем-то сравнивать Томми, он был бы похож на мышеловку, которая вот-вот захлопнется. Говоря об этом, Изуку вырывается из своих мыслей. — Т-Точно! Он будет беспокоиться о Томми позже.

____

Или, может быть, прямо сейчас. Каждый раз, когда обитатель пляжа — Томми, он должен привыкнуть к этому — внезапно шипит, Изуку вздрагивает и роняет то, что держит. Томми также вроде как занял пост на соседнем устройстве, ожидая чего-то. Вероятно. Чего он ждёт, зелёноволосый почти понятия не имеет. Если ему и приходилось угадывать, то это на случай, когда Яги делает что-то, что Томми не нравится. Особенно, когда герой находится даже рядом с Изуку. Он буквально наклоняется вперёд и рычит, заставляя Яги отступить. Просто Томми большую часть времени такой тихий. Настолько, что когда Изуку замечает его боковым зрением, он как бы просто понимает, что Томми снова здесь. И когда он просто внезапно рычит, как предупреждение, и говорит отступить? Это пугает не только Яги, но и Изуку тоже. Блондин внутренне пообещал быть щитом Изуку от Всемогущего? О, вау, если это правда, то это многое значит. Кто причинил ему боль? Герои? Если да, то почему герои причинили ему боль? Или все может выглядеть так, будто кто-то причинил боль Томми? В этих маленьких движениях заключено так много всего, что это пугает его.

____

Когда он, наконец, набирается смелости спросить, почему Томми так поступает, и он отвечает: — Я удостоверяюсь, что он ни хрена вам не сделает, — Изуку не знает, что делать и думать.

____

Томми не удивляется, когда Всемогущий случайно принимает свою истинную форму. Это одновременно удивляет Изуку и нет. Теперь, когда он думает об этом, Томми — парадокс, который он, вероятно, никогда не поймёт полностью. Как кубик Рубика, смешанный тысячу раз разными людьми. Тем не менее, Изуку всё ещё заикается: — В-вы... Вы не собираетесь подвергать это сомнению? — Я подумал, что с этим что-то не так, — отвечает Томми, как будто это очевидно, и вау. Большинство людей даже не замечают. Может быть, они все не наблюдательны? — Просто не хотел спрашивать. Уединение, больные места, неуверенность — всё это дерьмо. Когда он продолжает давать разумное объяснение, Изуку просто разевает рот. Это не правда — нет, даже близко не правда, — но это. Это что-то. Как он пришёл к такому выводу, когда Всемогущий так хорошо скрывает свою травму, что СМИ этого не замечают? Типа да, Мидория замечал там небольшую хромоту, или, может быть, несколько раз, когда герой отдавал предпочтение левой стороне, но это всё равно... удивительно. Чтобы кто-то заметил всего за месяц или около того, когда Изуку потребовались годы. Блондин смотрит на них двоих. — Я никому не скажу, — заявляет он с такой уверенностью и честностью, что Изуку верит ему. Затем Томми предлагает новые сектора для тренировок, и всё. И всё же, когда нет шума в СМИ, экстренных новостей или главных заголовков, а миллионы новых статей распространяют слухи, Яги смотрит на Томми с чуть большим доверием, достаточным, чтобы назвать его настоящее имя, а Томми ворчит и начинает называть Яги "Тошинори", и на самом деле ничего не меняется. Они выбрали правильного человека, которому можно доверять, независимо от того, было ли это вынужденное решение.

____

Однажды Яги заявляет, что блондин научит его обращаться с дубинкой. — Когда ты не можешь использовать свою Причуду, а только своё физическое мастерство, — объясняет он, и Изуку чувствует, как миллионы счастливых пчёл жужжат у него под кожей, когда он смотрит на Томми с почтением и энтузиазмом, а также с улыбкой, которая растягивается от уха до уха. Блондин смеётся, странно мрачно, вертя в руке металлический посох. В его глазах мелькает что-то, что быстро рассеивается — возможно, это ностальгия? Нет, неважно. Изуку просто хочет помахать битой.

____

Он, как и обещал, размахивает дубинкой и чувствует себя таким крутым. Круче всего, что он чувствовал за последние годы. Нет-нет, это поджигатели! Вот как он использовал это слово, верно? Хотя за это приходится платить. Эта цена заключается в том, чтобы взобраться на гору мусора и учиться на работе. Томми сказал, что это для знакомства, поскольку он поднялся на вершину с помощью своих рук, ног, пространственного восприятия и посоха. Изуку мог только разинуть рот, когда он двигался вверх с таким мастерством, что казалось, будто подросток занимался этим годами. Он лазает точно так же, как и дерётся: смесь дикости и грации, которая удивительно эффективна. В какой-то момент Томми внизу, а затем Изуку моргает, и блондин оказывается на вершине мусора, смотрит в небо и кричит: — Пошёл ты нахуй, травма! Пока не прикасаясь к этому. К сожалению, это намного сложнее, чем кажется. Несмотря на поощрения Томми, Изуку едва может взяться руками за более тупые концы и просунуть свою импровизированную дубинку между большими промежутками. Честно говоря, Мидория не пытался копировать молодого блондина, потому что если бы он сделал это, у него не было бы столько грации. И он бы упал. В конце концов, это... весело? Это лучшее, что он чувствовал за одиннадцать лет. Изуку почувствовал восторг в начале этого. И адреналин, и радость ничуть не уменьшились. Даже когда Томми паникует из-за отсутствия реакции, и Изуку приходится это прояснять, он чувствует себя довольным. Более довольный, чем он когда-либо чувствовал за последние годы. Если это сон, пожалуйста, не будите его.

____

Изуку обнаруживает, что направляется в Такоду, а не к себе домой, когда его ожоги болят, и ноют, и ноют от простого пребывания в Алдере, включая сегодняшний день. Он не знает, почему его разум такой — на самом деле, он вообще ничего не знает, его тело обычно работает на автопилоте, когда его мысли сбиваются, прежде чем они могут быть связными. Повторяющиеся движения, которые обычно делает подросток, например, улыбается, сворачивается калачиком и бормочет, хотя в такие дни это обычно превращается в бессвязную бессмыслицу, но никто не обращает внимания, так что это никогда не имеет значения. Действительно, если бы он постепенно замолчал, пока вообще ничего не сказал, никто бы его не вспомнил. Это было бы приятно. Томми — или это пятно жёлтого, синего, красного, белого и коричневого — замечает. Это могло бы быть просто Всемогущим, но это не так. Изуку думал, что Всемогущий ушёл минуту назад, но его не было здесь какое-то время, не так ли? Микроволновку в его руках осторожно убирают, ставят куда-то в другое место, но Мидория не смотрит, чтобы посмотреть, где она. Туман застилает его разум, закрывает зрение, как занавес. Это достаточно прозрачно, чтобы он мог понять, что Томми... ведёт его куда-то. Прикосновение блондина заземляет. Томми приводит его в маленькую пещеру, которую он для чего-то создал. Зелёноволосый изумленно моргает, когда видит огромное, хотя и расплывчатое, количество лекарств, мазей от ожогов, бинтов, бутылочек и многого другого. Или, по крайней мере, он так думает. Всё в беспорядке, повсюду размазаны оттенки красного, синего, белого, жёлтого и любых других цветов. Изуку садится на стул, который больше наклоняется под его весом, и ждёт, пока блондин разберётся с множеством бутылок, материалов или предметов. Томми развязывает бинт, которым Мидория обернул себя (когда? когда он это сделал? неужели дни настолько сливаются воедино из-за одних и тех же повторяющихся движений, что он даже не замечает боли от заживления ран?). Изуку слабо чувствует мягкое прикосновение влажной ткани к своей руке, но не издаёт ни звука. Боль — это всего лишь слабая искра, недостаточная, чтобы вызвать пламя. Его глаза следуют за ребристой внешней стороной раны, зигзагообразным краем, который неприятно контрастирует с бледностью его кожи. Даже в этой дымке это видно. — Плохой день? — спрашивает Томми через минуту, или десять, или час. Время утекает сквозь пальцы Изуку, как песочные часы, и в большинстве случаев он никогда не может вести счёт, ха... Зелёноволосый чуть поднимает взгляд. — Да. — Ты скажешь мне, кто это сделал? — Нет... — Изуку дергается, когда ткань снова прижимается, — откуда ты знаешь, как лечить ожоги? — Я просто такой большой мужчина! Но у меня есть свои собственные, так что... А... Изуку понимает. Он не будет подталкивать, даже если любопытство убьёт его.

____

Это занимает немного времени, но в конце концов бинты готовы. — Они должны быть водонепроницаемыми, — заявляет блондин после того, как завязывает ткань узлом, и протягивает ему немного вазелина. Он начинает реорганизовывать всё, что достал из своего медицинского арсенала, с легкостью, как будто делал это миллион раз раньше, может быть, где-то ещё, — если они отвяжутся, приходи ко мне — я всегда буду здесь. Проще, чем идти к своей маме с дерьмом. Из-за бинтов ты будешь делать лёгкие упражнения, — Изуку хмурится. Это нормально, если у него есть дополнительная работа. Он справится с этим — ему приходилось иметь дело и с худшим. Не оборачиваясь, Томми продолжает, — не смотри на меня так, придурок! Ты переутомишь своё тело и, блять, упадёшь в обморок или почувствуешь, что ты... Что ты умираешь! Что?.. Мидория тихо вздыхает, направляясь к выходу из маленькой медицинской пещеры. Однако он останавливается прямо перед выходом — зелёноволосый не слишком уверен, почему. После того, как Томми заканчивает инвентаризацию своих вещей, он поворачивается. Он поднимает бровь на Изуку и спрашивает: — Чего ты ждёшь? — Можно мне тебя обнять? О... О! Это сорвалось с его губ прежде, чем он успел подумать. Подожди, нет, пауза — не слишком ли это много? Просить? О нет, только не снова, Изуку не может испортить свою дружбу с первым другом, который у него появился за многие годы! Почему он вообще сказал о боже, о нет, должен решить это... — П-П-подожди, я не хотел этого говорить! Э-э, п-пожалуйста, притворись, что я вообще этого не говорил! — О боже, о нет, почему у Томми пустое лицо? Изуку бормочет ещё что-то, что он едва может разобрать в своём паническом тумане, и разворачивается на ногах, уже делая попытки выбраться. Вот почему Мидория следовало остаться одиночкой, общительность никогда не была его сильной стороной, Боже, почему он... — Объятия — это прекрасно! Что?.. — Объятия — это прекрасно, — повторяет Томми, глядя вниз, и Изуку обнаруживает, что на его лице появляется шокированная улыбка, — ты не обязан. Потому что я Большой Мужчина, который редко нуждается в объятиях, но ничего страшного, если это для тебя... Прежде чем он сам осознаёт это, Изуку врезается в Томми, сбивая их обоих с ног. Блондин вздрагивает, и, о, за этим многое скрыто, но Изуку расслабляет свои руки вокруг него, и он немного расслабляется, так что всё в порядке. Песок покрывает их руки и прилипает к маленьким каплям воды, но это ничто по сравнению с чистой радостью Мидории. — Спасибо тебе, — Изуку шмыгает носом, слезы наворачиваются на его глаза, — за заботу. Нерешительные руки обвиваются вокруг него. Это приятно обжигает. — Нет проблем, Мидория. — Ты можешь называть меня Изуку — Тогда ладно, Изуку. Когда они отстраняются друг от друга, Изуку всё еще чувствует слёзы на своём лице. Смущённый, он вытирает их, вместо этого поднимая взгляд на Томми с раскрасневшимися щеками и улыбкой. — Извини, — говорит он, — и спасибо тебе. Я... Мне это было нужно. Томми дарит ему вторую искреннюю улыбку, которую тот от него видел, и Изуку дорожит ею, как реликвией.

____

Томми — это Закат. Изуку показывает костюм мстителя во всей его красе, что... на самом деле не так уж много? Потому что толстовка — это скорее лоскутное одеяло из тканей, которые закрывают большие промежутки, и больше стежков, чем швов, которые выравнивают меньшие разрывы, зашивая их. И о, вау, под этим ничего нет? Есть ли у Даска — Томми? Он сражается только этим? У него есть только это, чтобы скрыть свою личность? Есть только один способ выяснить это! — Эй, Томми? — он зовёт блондина. — Да? — Это то, что ты скрывал? — Изуку поворачивается, чтобы посмотреть на Томми, который в данный момент смотрит на него широко раскрытыми глазами. Неужели он спрятал это здесь и забыл об этом? Томми колеблется, что не в его характере. — Ты собираешься сообщить обо мне в полицию? — вероятно, за этим кроется более глубокий смысл. С другой стороны, Томми — это смесь полупрозрачных слоев для создания одного цвета. К тому же, на этот вопрос не так уж сложно ответить. — Нет, — легко говорит Мидория, — я не буду. Зачем мне это? Сумрак не сделал ничего плохого. Т-также не сделал ничего серьезного, кроме инцидента со Сладж, злодеем... Кстати, спасибо тебе за то, что знаешь и помог мне... — он также почти уверен, что линчевателей нельзя арестовать за незаконное использование квирка, если они им не пользуются, но он не может быть уверен. В конце концов, Томми не использовал свой. Даже если у Томми есть скрытая Причуда, с чего бы Изуку злиться, если он не использует её для борьбы? Это просто потрясающе! Даск, Томми — какой бы ни была личность, в целом он потрясающий. Внушающий благоговейный трепет. Экстраординарный. Он талантлив, как никто другой, способный отразить нападение стольких людей без всяких причуд. Изуку хочет — хотел — быть таким. Быть представителем всех, у кого нет Причуд, несмотря на то, что они есть, и сказать, что мы тоже могущественны. Мы — чистый лист, мы мастера на все руки, потому что у нас, возможно, нет сильных сторон, но у нас также нет и слабостей. И мы можем быть сильными, как и все остальные — просто на это требуется больше времени. Хотя с ОФОЙ, когда он получит это — может оказаться слишком далеко. Изуку мог бы просто использовать это как можно реже, но, вероятно, не продлится долго. Однако, если он не может этого сделать, то Томми может. — Это также мой способ поблагодарить тебе за моё спасение. Хотя я, вероятно, не стал бы доносить на тебе, даже если бы мы всё ещё были незнакомцами, — добавляет он, и это правда. Как физически, так и морально, во время того инцидента с грязным злодеем. За то, что не позволил ему умереть и за то, что сохранил его мечту на плаву. Это больше, чем кто-либо дал ему, помимо этого обучения от Всемогущего. Однако Изуку этого не скажет, потому что слишком неловко признаваться, поэтому он говорит о более мелких истинах, — спасибо тебе за бинты, мазь от ожогов, мази, обучение. Твоё доверие, наша дружба — спасибо тебе за всё! — Я... — Томми запинается. Изуку хмыкает, зная, что слова не его сильная сторона. — Ты не обязан отвечать, — всё равно говорит он, — твоих действий достаточно. После некоторого молчания Томми наконец бормочет: — Тебе ещё чертовски рано быть таким сентиментальным и всё такое прочее, — это звучит немного натянуто. Мидория смущённо хихикает. — И-извини, — анезапно Томми протягивает руку, указывая на одежду. — Дай это мне, — говорит он, — я положу это в свой инвентарь. Что? Инвентарь?! Любопытство Изуку клокочет у него в горле, и, прежде чем он осознаёт это, оно выплескивается в форме вопроса.

____

Конечно, ничто из того, что хочет Изуку, никогда не остаётся. Пока Томми поёт о своей родине, Изуку пристально смотрит. Даже с закрытым глазом Томми выглядит так, как будто он наслаждается такой болезненной ностальгией. В уголках его глаза блестят слезинки, одна скатывается по щеке, повязка на глазу становится влажной. Когда блондин отдаёт честь, Изуку видит солдата, и это причиняет боль. Это больно, то как срывается голос Томми. Это больно, то как Мидория может связать этот момент со всеми своими предыдущими теориями, и это имеет смысл. Томми был солдатом. Нет! Томми был ребёнком-солдатом. Томми сражался в резне. Он знает, как сражаться мечом, потому что он использовал его, чтобы убивать, однако использует дубинку, потому что, возможно, он использовал её слишком часто. Томми напряжён и подозрителен к новым вещам, и всегда утомлён, осторожен и аналитичен, потому что он должен быть таким, чтобы выжить. Ребёнок покрыт шрамами, потому что он использовал взрывы, огонь и оружие. Томми не доверяет взрослым, потому что они причинили ему боль. Его руки не слишком устойчивы, и он иногда наклоняется набок и прижимает руку к шеек или закрытому глазу, потому что он был ранен там. О, Боже! Его и раньше чуть не убили, не так ли? Но зачем идти и быть мстителем? Где его мышечная память может случайно убить кого-то, или сражения, которые могут вызвать какую-то травму, которую Изуку ещё предстоит обнаружить, или что-то — почему? Изуку не разберётся. Не с той информацией, которая у него есть сейчас. И это больно осознавать, что он не может знать и не может помочь. Однако что-то глубоко в нём хмурится. Потому что блондин улыбается, как будто вспоминает что-то счастливое, несмотря на то, что он солдат, и... Томми — солдат, который сражался на войнах и прошёл через многое, и, возможно, у него почти ничего не осталось — и всё же у него всё ещё есть то, чему он может улыбнуться. Почему у Изуку не может быть того же? По сравнению с тем, через что прошёл Томми, Изуку ничто, но это больно. Что-то в нём жаждет воспоминаний, которыми он мог бы дорожить, как блондин, вместо того, чтобы оглядываться назад и кричать на жестокость жизни — общества и его глупое влияние, потому что это разорвало его детство на части. Томми побывал в аду и вернулся оттуда по меньшей мере дважды. Однако, по крайней мере, у него были друзья, которые помогали ему на протяжении всего этого, и Изуку чувствует, что он всё ещё горит, и ему не за что зацепиться, не за что устоять, не разлететься на куски и упасть, и... И Мидория ревнует. Завистливый, жаждущий чего-то, чего он не мог получить до сих пор, чего-то, на что он теперь имеет теоретическое представление. Ревность — это не что-то новое, нет, вовсе нет — он очень привык завидовать Причудам. Но на этот раз в его сердце бушует и бурлит, ничего похожего на спокойные волны принятия, к которым он привык. Эта зависть всё вцепляется и вцепляется в то, на что он может только надеяться. Изуку быстро убирает это подальше и держит под замком, потому что зелёноволосый станет этим новым якорем в этом месте, вероятно, за тысячи миль от дома блондина. В конце концов, Томми нуждается в одном больше, чем в нём самом. Когда гимн заканчивается, Изуку заключает Томми в объятия и заставляет себя двигаться дальше.

____

Изуку приближается к университету и чувствует себя значительно менее уверенно, чем перед экзаменами. Само присутствие школы заставляет его чувствовать себя неполноценным. Из-за правил он не мог взять с собой посох, чтобы помочь ему, поэтому всё что у него есть — это его физическое мастерство и, в качестве последнего средства, Один за всех и / или ломтики золотых яблок. На самом деле, ему следовало освоить эту Причуду раньше, чтобы он мог реально проверить свои возможности перед экзаменами. Теперь, когда он действительно думает об этом, он облажался. Однако это не значит, что он не попытается. Изуку поджимает губы и входит в U.A. с надеждой человека, который уже зашёл слишком далеко, раньше. Это только ухудшается, когда он спотыкается на первом шаге, но всё в порядке. В конце концов, его спасает милая девушка.

____

Ноги Изуку скользят по бетону, когда он начинает мчаться к какому-то ближайшему мусору — верхней части дорожного столба, уже отломанного двуночником, — и выхватывает самодельную дубинку. Она имеет разный вес, что повлияет на его равновесие, и у неё неровные края, но она стальная и подойдёт. Этого недостаточно, чтобы быть уверенным, что он пройдёт, но это шанс на бой. Он втыкает конец в более мягкие места робота, где он может поддеть их и, возможно, вырвать несколько жизненно важных проводов. Но нет — кто-то другой всегда добивается финального удара, смеясь или сосредоточенно отбрасывая у него его работу. Изуку ворчит в энный раз, бросая взгляд на свои руки, чтобы увидеть, что они покрыты волдырями и болят, когда другой участник сбивает робота с ног неподалеку. Он недостаточно быстр. У него недостаточно ни времени, ни оставшихся роботов. Пальцы Изуку сжимаются — это прекрасно. Он выходит против других, у которых могут быть годы боевого опыта или более универсальные причуды. Для того, кто только что получил причуду и прошёл десять месяцев ускоренных тренировок, это чудо, что он вообще стоит на ногах. Ему просто нужно двигаться быстрее, прежде чем все его шансы исчезнут. Изуку игнорирует жгучую боль, когда сжимает свое импровизированное оружие и двигается.

____

Нулевой указатель заставляет Изуку хотеть вырваться со своим посохом, почувствовать, как он вонзается в землю, и тянуть, просто чтобы выжить. Его руки горят, слои кожи содраны с ладоней в волдырях и не дают покоя, и это жжёт, и ему приходится двигаться, и всё же... И всё же — милая девушка находится там, внизу. Изуку стискивает зубы и поворачивается так быстро, что у него кружится голова, потому что если он собирается сделать что-то настолько самоубийственное, как это, то вполне может пойти ва-банк. Он вскакивает на ноги — или, может быть, уже поднялся, поскольку в следующее мгновение он уже в небе, а его ноги болтаются за спиной, как будто он лишён конструкции. Они тошнотворно фиолетовые, по некоторым пятнам стекает кровь, и если он достаточно сильно сосредотачивается, то всё ещё чувствует в них призрачный прилив энергии. Вокруг него проносящийся ветер завывает у его ушей и пробегает по волосам, хотя он едва заглушает стук своего сердца. Мидория отводит руку назад, импровизированный посох теперь используется как дротик, острый конец направлен прямо на Нулевую стрелку. Изуку втягивает воздух, не сводя глаз с машины перед ним. Время, кажется, замедляется. Он думает о девушке под обломками. (Молния проносится по его руке, когда его мышцы растягиваются.) Набирает силу в свою руку, в свою ладонь. Рукав его спортивного костюма взрывается, несмотря на отсутствие удара. Его рука становится розовой по мере того, как она собирает потрепанную временем силу, к которой она не готова, поднимаясь по венам к ладони, а затем к самому стальному стержню. Его шрамы от вспышки звезды окрашены в ярко-жёлтый цвет. Накопившийся за одиннадцать лет гнев настолько присутствует сейчас, что кажется почти осязаемым, прямо между его пальцами, как глина.

***

— Используй свои эмоции, особенно свой гнев, в своих интересах — говорит Томми. Он втыкает свой посох в прибрежный песок, наблюдая, как Изуку фыркает на земле перед ним. С шипением Мидория заставляет себя снова встать на ноги, лёгкие синяки и незначительные царапины покрывают его фигуру поверх шрамов. Он слегка опирается на свой тренировочный посох. — Что привело к этому? — спрашивает Изуку, слегка наклоняя голову. Восприняв это как инициативу продолжить, Томми размахивает своим оружием. — Я имею в виду, что до вступительных экзаменов осталось всего несколько гребаных месяцев, да? С таким же успехом я мог бы дать тебе преимущество сейчас и заставить тебя практиковать его. Учитывая, насколько ты чертовски неопытен для обычного пользователя силу, тебе это понадобится. В любом случае, люди обычно думают, что злость и прочее дерьмо делают людей открытыми и уязвимыми, — Томми пытается повернуть посох в обратном направлении — ему удаётся делать это всего несколько медленных мгновений, пока тот не падает со словами. — Блядь, — блондин поднимает его обратно и решает вместо этого повозиться с ним. — В любом случае, это не всегда так. Если ты используешь свой гнев, или не поддаёшься ему, или что там ещё, ты можешь надрать задницу, не показывая своих возможностей. Это похоже на то, как гнев — на самом деле любая эмоция — заставляет людей вроде как торговать?   Они "обменивают" точность и фокусировку на удвоенную мощность или ещё какую-то хрень. Но если ты попрактикуешься в гневе или любой другой подавляющей эмоции во время боя, ты научишься не торговать точностью и сосредоточенностью, а вместо этого получать только силу. В общем, сохраняй ясную, блять, голову. Изуку кивает, приберегая эту информацию на потом: — Ещё один спарринг? — Томми ухмыляется, принимая стойку. — Иди на меня, сучонок.

***

Глаза Изуку становятся самыми холодными, которые когда-либо видели учителя. Они широко раскрыты, нацелены на свою цель, и если бы кто-то оказался под его пристальным взглядом, то почувствовал бы, что их разгадывают до самой души. — Он похож на солдата, — шепчет один из них, и этот намёк ужасает. Мидория швыряет это импровизированное копье, резкая волна головокружения захлестывает, когда его тело отшатывается. Он переворачивается, глядя на небо, затем на землю, затем на небо, и... И он там, чтобы увидеть плоды своего труда. Когда стальное копьё, кажется, не попадает, пока оно не попадает, однако пронзает насквозь Нулевой указатель, как ничто другое. Несмотря на то, что копьё тонкий, он проделывает в машине дыру, которая по меньшей мере в двадцать раз больше его самого. Периметр зазора ломается один, два раза, создавая большую вмятину, а затем порыв ветра. Нижние механизмы робота взрываются, усиливая последующую бурю, которая теперь болезненно тёплая. В ушах звенит, а грудь словно сдавливает, и вау, да, взрывная сила причиняет боль. Изуку издаёт сдавленный визг, когда его отбрасывают назад, размахивая сломанными конечностями. Он едва может отреагировать, когда начинает падать, способен только чувствовать сквозняк, который дует ему в лицо, растрепывая волосы и заставляя закрыть глаза. Возникает слабая мысль о золотых яблоках и времени до удара, прежде чем целая рука зелёноволосого оказывается запихивающей ломтик в рот. Он жуёт, голова кружится от надвигающейся головной боли, и он видит, как тончайшие струйки розового пара просачиваются сквозь его кожу. Тем не менее, земля становится ближе со всеми её вмятинами, камнями, острыми краями и пересеченной местностью, и да, нет, даже с этим он не будет в сознании. Изуку сглатывает, когда слышит слабый треск своих ног, возвращающихся на место, закрывает глаза и... И будто-бы что-то шлёпает его по щеке. Он левитирует, когда от его кожи исходит поток розового пара, слегка пахнущего флорой. Когда его кости сдвигаются назад с мучительным треском, Мидория шипит, закрывает глаза и благодарит, что кто-то вроде милой девушки существует, прежде чем быстро отключиться.

____

Изуку пасует, Томми улыбается ему. Он пасует с нулевым количеством очков злодея и шестьюдесятью очками спасения, и зелёноволосый чувствует, как опасная надежда в его груди трепещет всё сильнее.

____

— Какими грязными трюками ты воспользовался, чтобы попасть в U.A., а?! Бакуго швыряет Изуку об стену. Мидория болезненно вздыхает, когда его спина ударяется о старую кирпичную стену, глядя на своего знакомого детства прищуренными глазами. Он тщетно цепляется за руку, которая охватывает его шею, чувствуя, как под ней загораются призрачные искры. Бакуго продолжает с хмурым видом, который портит его лицо. — Я должен был, блять, быть "первым учеником из его школы, который поедет в U.A.!" Я должен был быть, блять, единственным, кто поехал! Я, блять, сказал тебе идти куда-нибудь ещё, тупой грёбаный Деку! — Бакуго, — последнее имя кажется таким чужим на его языке, но пребывание с Томми, а также несколько долгих ночей, когда он пялился в потолок и размышлял о своих отношениях, научили Изуку говорить это вместо "Каччан". (Что-то между ними утрачено. Было ли это когда-нибудь после того, как им исполнилось четыре?) Бакуго замирает с широко раскрытыми от удивления глазами, а воздух кажется градусов на десять прохладнее. Изуку продолжает: — С... Кое-кто показал мне, что независимо от того, к-кем могу быть, я могу стать героем. Что, приложив достаточно т-труда, усилий и времени, я смогу достичь т-того, чего хочу. И что... что пока есть кто-то, кто верит в меня, кто п-поддерживал меня с тех пор, как в-встретил их, я могу быть героем, — зелёноволосый крепче сжимает руку на своей шее, стиснув зубы. — Так вот почему, — заявляет он, бросая дерзкий взгляд вверх, отрывая руку от своего горла, — в-вот почему я еду в U.A.!

____

— О, вау! — восклицает Урарака, привлекая внимание, — Мидория! Твой костюм героя такой классный! — Она делает паузу, глядя на его шею, и почему костюм не смог скрыть шрам там? Разум Изуку сосредотачивается на комплименте. — П-правда? — он справляется, сдвигая капюшон толстовки, чтобы прикрыть шею, — ага, я-я не думал, что в этом б- было что-то о-особенное! — Нет, нет! — девушка улыбается, но она всё ещё смотрит, — ты выглядишь как крутой герой-тактик, понимаешь? Мидория смотрит вниз на свою тёмную толстовку с капюшоном, единственным ярким пятном цвета которой является лесной зелёный, переходящий в неоновый, тёмно-бордовый пояс с мини-карманами и его красные туфли. Его мама сделала это в качестве извинения за то время. Длинные полосы зелёным градиентом проходят по бокам его рук, по бокам и вниз по штанинам. Его пальцы сгибаются, бледный тон контрастирует с почти чёрной тканью его длинных перчаток без пальцев. А в мешочках на поясе у него есть мятные леденцы, которые помогут ему сосредоточиться, а также несколько ломтиков золотистого яблока и дополнительное место для других продуктов, которые ему могут понадобиться. Ну, там также есть все медицинские принадлежности, которые он мог бы разместить внутри, о которых его мама не знает. А также железные щитки на его плечах, локтях, предплечьях, коленях, носках ботинок, голенях и на костяшках пальцев, о которых его мама тоже не знает. Однако никому не нужно знать. О! Точно! Он встряхивает запястьем, и стальной посох выходит из рукава его толстовки через отверстие в середине перчаток без пальцев, прорезается прямо в руке и расширяется. Ощущение пустоты, которое это оставляет в его рукаве, прикрывается другим убранным посохом. У него в рукаве должно быть буквально несколько дополнительных посохов, на случай, если этот сломается. Изуку ухмыляется: — Поджигатели, — он добавил это в последнюю минуту, и это работает! Урарака пристально смотрит. Подождите, разве он только что не говорил, что в его костюме не было ничего особенного? О, нет... — К-как я и сказал, — бормочет зелёноволосый, отводя взгляд, и если кажется, что напрягается только ради похвалы, то он будет казаться ужасным, — ничего о-особенного. Прежде чем Урарака успевает ответить, Всемогущий начинает урок. Изуку вздыхает с облегчением и поворачивается к своему инструктору, трепет закручивается в его животе.

____

Изуку поджимает губы, когда Всемогущий называет команды A и D героями и злодеями соответственно. Это... всё должно было пройти не очень хорошо.

____

Он начинает планировать, как только Всемогущий говорит начать, просматривая планы и применяя к ним логику. Это здание переполнено, когда Изуку входит, повсюду оштукатурены металлические стены, похожие на плитку. Так что, даже если бы мог контролировать до предела, OFA — это не выход. И Бакуго, и Иида также ограничены этим пространством: последний не может так много двигаться, а первому приходится использовать взрывы меньшего размера, чтобы не рисковать собой. В конце концов, сила взрыва и отдача опасны в этих местах — достаточно силы, и любого можно впечатать в стену и немедленно разделаться с ним. Если только Бакуго на самом деле не заботится о своей безопасности и безопасности своего партнёра. Поскольку он против Изуку, Бакуго захочет сделать всё возможное, чтобы победить. Он всегда был таким. А ещё есть новый опыт Мидории, а также причуда Урараки. Изуку чувствует, как посох скользит в его ладони при повороте запястья, слегка ударяясь о землю. Звук вибрирует в коридорах, отдаваясь эхом. Значит, они не могут говорить слишком громко, да? И Бакуго может быть услышит, если он кричит... Слава богу, Дагоба и Томми помогли с пространственным восприятием. Изуку использует миниатюрный динамик, данный для связи на расстоянии, тихо подводя итог для Урараки. Она сначала медленно кивает, а затем с большей уверенностью, впитывая эту информацию, как губка. Но ближе к концу Изуку колеблется. На чём девушка может использовать свою причуду? Насколько они оба могут судить, там нет ничего, кроме металлических стен. Ну, её особенность подходит для ближнего боя с контактом пятью пальцами и всё такое. Иида также может быть специализирован для ближнего боя, его особенность распространяется только на ноги. Кроме того, когда Бакуго в конце концов найдёт Изуку, он сосредоточится на нём и ни на ком другом, оставив Урараку Ииде. — Эй, — бормочет Изуку, — ты не возражаешь, если ты просто будешь следовать моему плану? Я не хочу казаться властным или что-то в этом роде. — Я не знаю! — девушка тихо щебечет, застенчиво потирая затылок, — Я пока не очень хороша в разработке стратегии боя на месте, в отличие от тебя, так что... — Хорошо, спасибо тебе. — Ммм! Зелёноволосый подросток быстро достаёт ещё один посох, вкладывая его в руки Урараки. Он открывает мешочек на поясе и достаёт ломтик золотистого яблока, также вручая его ей: — Ешь это только тогда, когда ты серьёзно ранена, хорошо? — Мидория шепчет в динамик, — ты будешь с Иидой, потому что Бакуго будет сосредоточен на мне. Когда Иида ударит ногой в твою сторону, попытайся использовать посох, чтобы блокировать удар по его ногам. Затем преврати тот небольшой промежуток времени, которой у тебя есть, где ты можешь использовать свою Причуду — просто прикоснись к любой части его костюма и постарайся, чтобы это длилось как можно дольше, пока вы идёте за бомбой. Борьба должна быть твоим последним вариантом. Если Иида будет парить в воздухе, у него не будет возможности напасть на тебя, потому что я не думаю, что он будет знать, как справиться с отсутствием гравитации. Если он это сделает, — подчеркивает Изуку, — или если ты не сможешь блокировать удар, просто продолжай двигаться прямо к бомбе. Потому что иногда не имеет значения, побеждён ли злодей, если его план провален. Нейтрализация и злодея, и его плана — лучший сценарий, несмотря на то, что это постоянно наблюдается в повседневной жизни. Если бы это было р-реально, то конечной целью было бы обезвредить бомбу, поскольку это разрушило бы само это здание и его окрестности. Хаос — одна из вещей, которых хочет большинство злодеев, и активированная бомба даст им это, даже если они у-умрут за это. Кроме того, ни он, ни Урарака не могут победить Бакуго. Пока нет. Однако Мидория, безусловно, может тянуть время, и пока Урарака получает бомбу, они побеждают. Девушка недоуменно смотрит на ломтик яблока, но тем не менее утвердительно кивает. Был также другой план, о котором он думал. Рискованный для него и победы и, вероятно, последнее средство, но тем не менее план. Прежде чем он успевает объяснить это, коридор рядом с ними взрывается, что-то также разрушает стену перед ним. Изуку сбивает Урараку с ног, отталкивая их обоих назад. Его лицо немного опалено, и на нём появляется этот всплеск страха. Однако любые травмы, которые он получает, не являются серьёзными. Он бормочет что-то подобное, когда его товарищ по команде смотрит на него, нахмурив брови, игнорирует её взгляд и быстро поднимается на ноги. Из отверстия через гребни поднимаются клубы дыма и пыли. Бакуго смахивает их взмахом руки с хмурой гримасой на губах. — Давай, дерьмовый Деку, — подстрекает он пугающе спокойным голосом, — не начинай уворачиваться, сейчас. — Урарака, вперёд! — приказывает зелёноволосый, становясь в стойку с посохом в руке, когда Кацуки бросается вперёд. Затем, используя их взаимосвязанное радио и более тихую громкость, — Не беспокойся обо мне и просто сосредоточься на бомбе! — он слышит неуверенное "хорошо!" и удаляющийся звук шагов. — Я не нанесу столько урона, чтобы бой был остановлен, — рычит Бакуго, — но я собираюсь подобраться поближе! Мидория бросается вперёд, впиваясь руками в правую руку Кацуки как раз в тот момент, когда он готовится нанести удар. Он изгибается всем телом, его сердце колотится как барабан, и приподнимается и кричит, используя вес своего тела, чтобы повалить Бакуго на землю. От удара поднимается облако пыли, Изуку хватает ртом воздух, его руки покалывает. Он оглядывается — Урарака ушла, хорошо. Чем быстрее она доберётся туда, тем больше у них шансов. — Я не Д-Деку, — зелёноволосый тяжело дышит, наблюдая, как Бакуго постепенно встаёт, — когда-то, возможно, я и был... Потому что был слишком н-напуган, чтобы встать... Для себя, и ни для кого... верил в меня. Но теперь? Теперь, кто-то верит в меня, что я могу быть героем... — восстановив дыхание, Изуку сжимает посох в руках, — и я его не подведу!

____

Удар в голову почти попадает в цель, к счастью, вовремя отклоняется предплечьем Изуку. Используя захватную ленту, чтобы вывести Бакуго из равновесия, Мидория быстро использует свой посох, чтобы заблокировать следующий правый хук блондина. Он использует этот промежуток времени, чтобы увернуться, мчась по коридорам и проходя через множество изгибов. Изуку пытается выровнять дыхалку, слыша, как его дыхание разносится рикошетом по коридорам. Ему нужен план, чтобы продолжать действовать, незамедлительно. — Эй! — издалека кричит Бакуго, — ты, блять, обманывал меня, не так ли?! Тебе было весело обманывать меня все это время?! Трюк? О, OFA, он не знает об OFA, верно. Он всё ещё был беспринципен по отношению к Кацуки (и, чёрт возьми, это принесёт проблемы.) Изуку продолжает бежать, его ноги легко касаются пола. — У тебя, блять, есть кричащая причуда, не так ли?! — тихий звон перчаток разносится по коридорам, — попробуй, блядь, достать меня этим, потому что я лучше тебя! — Мидория игнорирует насмешку, сосредотачиваясь на том, с какой стороны доносится звук — он несколькими коридорами ниже, продолжай двигаться, продолжай двигаться — и направляется в противоположном направлении. Независимо от ограничений, было бы лучше послать Ииду победить себя и Урараку. Он смог бы пройти через залы и снести их быстрее и, возможно, тише — ах, но с броней, возможно, нет. Несмотря на это, Бакуго был бы лучшей защитой, будучи способным оттеснить Урараку взрывами и тактическим интеллектом. Если нет эмпирического плана... тогда Бакуго действует сам по себе. Строит свои собственные планы, вдали от Ииды. Значит, их общение ужасное, что хорошо. Просто даёт Изуку и Урараке шанс на бой. — Мидория! Изуку моргает, поднося руку к уху и шепча: — Урарака! К-как твои успехи? — Я нашла бомбу на середине пятого этажа, но... — кто-то смеётся вдалеке; Урарака фыркает, но продолжает, — Иида нашёл меня, и он забрал всё, что было на земле, так что я не могу этим воспользоваться, извини. Прямо сейчас он медленно движется ко мне. Подождите, это прямо над ними! — Задержи его пока, — приказывает Изуку, разматывая плёнку захвата в своих руках, — я скоро помогу. — Правильно! — внезапный звуковой сигнал хитроумного устройства заставляет Мидорию вздрогнуть. Он поворачивается, встречаясь взглядом с Бакуго, который поднимает перчатку, обернутую вокруг его руки, — они заряжены, — заявляет Кацуки. Его рот расплывается в ужасающей ухмылке, — почему ты не используешь свою грёбаную Причуду? Почему ты используешь посох, а? Ты хочешь сказать, что можешь победить, даже если не используешь это, даже если вместо этого используешь металлический грёбаный шест? Ты недооцениваешь меня, Деку? Ноги Изуку дрожат. Он заставляет себя отодвинуть в сторону запах кожи, пропитанной дымом от взрыва, и поднимает взгляд, снова принимая стойку. Бакуго воспринимает это как ответ. — С твоим преследованием, ты, наверное, уже знаешь... — он поднимает руку в перчатке лицом к Изуку, который оглядывается. Верно, он был прав — Бакуго вообще не заботится о безопасности, только о победе. Он всегда так делал. — Но моя причуда, Взрыв, позволяет мне выделять нитроглицериноподобный пот из потовых желез моей ладони и заставлять её гореть. Открывая отделение в рукояти, похожей на гранату, Бакуго достаёт булавку, и ,о, это смертный приговор. Возможно, если бы ему представили это раньше, Изуку просто... принял бы это. Почувствуй, как Смерть закрывает глаза, и всё будет в порядке. Однако у него есть вещи — больше людей, идей, целей, — ради которых можно жить сейчас, а не только монотонная рутина, вокруг которой он сосредоточился раньше, или та маленькая ниточка надежды, которой он себя связал. И зелёноволосый знает, что он бескорыстен — слишком бескорыстен, более того, причиняет себе вред за то, что, является правильным поступком, — но он всего лишь человек, поэтому будет эгоистично держать этих людей, идеи и цели у своей груди и никогда не позволит их отнять. Только не снова; никогда. Изуку поспешно открывает карман, в котором лежат его золотые яблочные дольки. — Если они сделали это так, как я просил, — говорит его противник, становясь в стойку с пальцем на спусковом крючке, — тогда в этих перчатках хранится нитроглицерин, и... Изуку запихивает в рот золотое яблоко и небрежно выставляет посох, который держит перед собой, другой рукой готовя OFA тремя пальцами. Количество силы взрыва, которое он получит, если не побежит, будет огромным, но если он сможет просто отразить это или нейтрализовать с такой же мощной силой, то... Бакуго дёргает за чеку. Взрыв начинается как в замедленной съёмке, и Мидория даже не понимает, что произошло что-то серьёзное, пока он не становится яростным, устремляясь вперёд подобно пуле. Изуку отпускает ОФУ как раз в тот момент, когда волна силы приближается к нему, чувствуя, как жар пробегает по волосам и вызывает вспышки фантомных болей на коже. Все это блокируется достаточно скоро, большая часть тепла движется над ним, когда сила ОФЫ отталкивает его назад. Он едва может видеть, как Бакуго уклоняется от отражённой атаки, уходя в ближайший коридор сбоку от него. Окна напротив зала разлетаются вдребезги от силы оставшегося тепла, пол трясётся, как будто происходит землетрясение. Пальцы зелёноволосого ломаются, но заживают мгновенно, кости вскоре встают на место, а его кожа из отвратительно фиолетовой снова становится светло-кремовой. Как вообще было разрешено что-то вроде перчаток для неопытного первокурсника? Когда возникающая в результате отдача и порыв ветра стихают, Мидория вдыхает цветной пар от своей кожи после поедания ломтика золотого яблока и поднимает глаза, видя, как Бакуго идёт к нему со злой ухмылкой. Посох в руках зеленоволосого подростка нагрет и обжигает его ладони. — Святое дерьмо, — счастливо выдыхает противник Изуку, — Эй, Деку, ты знал? Чем больше этого хранится в этих перчатках, тем сильнее взрыв! — другая перчатка — о нет, другая перчатка с равным количеством нитроглицерина — загорается, — давай, используй свою грёбаную Причуду на мне на этот раз, Деку! — Бакуго останавливается в нескольких футах от него, поднимает руку, и вместе с ней неминуемая гибель падает на плечи Изуку. — Я заставлю тебя сдаться, даже если ты будешь в полной силе!

____

— Эй, эй, — насмехается Бакуго, — в чём дело, Деку? Я, блять, не бил тебя, так что ты всё ещё можешь двигаться, не так ли? Приди и забери меня! — Изуку открывает рот, чтобы ответить. — Мидория! Изуку поджимает губы, кладёт руку на динамик и встаёт: — Урарака! Как у тебя ситуация? — Всё идёт не очень хорошо. Я думаю, Иида знает, что мы пытаемся сделать — он перемещает бомбу вместо того, чтобы напасть на меня. — Всё ещё игнорируешь меня, дерьмовый Деку?! — Бакуго свирепо смотрит. Вмешивается голос Всемогущего: — Хорошо, у него достаточно времени, чтобы поговорить с Ураракой. — Просто держись поближе к колонне и хватайся за неё, когда я позову, хорошо? У меня есть план, но ты должен довериться мне и следовать ему, — Мидория чувствует, как его тело кричит, пока он думает об этом очень, очень опасном плане. — Хорошо! Конец связи! Изуку резко возвращается к фокусу, видя, как Бакуго бросается к нему. — Давай сразимся на кулаках! — он кричит, сложив ладони чашечкой, чтобы ударить Изуку в лицо своей Причудой. Зелёноволосый яростно вздрагивает, руки складываются крестиком перед его лицом, потому что он снова в Алдере, в её грязной ванной, которую пинают. Взрыв попадавшую спину, который почти заставляет зелёноволосого подростка визжать, когда его шрамы корчатся. Изуку прикусывает щеку и вдыхает и выдыхает, успокаивая себя, когда поворачивает голову. Он кладёт руку себе на спину и чувствует только струйки дыма, просачивающиеся сквозь неё — хорошо, ни одна частичка его кожи не видна. Он может быть спокоен. — Смотри, я иду! Это твой любимый удар правой! — чья-то рука врезается Мидорию в спину. Он шипит, чувствуя, как чья-то рука хватает его за руку и разворачивает, используя взрывы как импульс, — послушай сюда, Деку! Ты... — Изуку чувствует, как его тело вопит, когда его бросают на землю, — подо мной! Изуку не может думать — ему не дают времени на размышления — чувствуя, как его разум переключается с одного места на другое. Потому что он в Альдере — нет, в  U.A. — и его швыряют на землю. Всемогущий должен был остановить это! Мидория чувствует, как по его телу ползут мурашки от ожогов,  от звёздных вспышек — нет, нет, он в порядке — и он не может бежать, подросток такой жалкий и слабый, поэтому он лежит там, пока люди издеваются над ним — и ему нужно сосредоточиться. — Пожалуйста, не снова! — кричит он, потому что больно, и это причиняет боль, и... и ему нужно сосредоточиться! Это U.A, и он не одинок. Ему нужно осуществить свой план, сейчас. Мидория тяжело дышит, чувствуя, как его рука в волосах покидает его. Затем, вставая, когда его тело яростно протестует, он хватает свой сломанный посох, который выпал у него из рук, и смотрит на Бакуго, который... который смотрит на него в ответ так, словно он сделал что-то шокирующее. Стиснув зубы, Изуку использует все свои конечности и посох, каким бы укороченным он ни был, чтобы двигаться вперёд, где должна быть Урарака. Кацуки следует за ним через несколько мгновений, держась твёрдо, но его лицо неподвижно... удивлённое. Однако вскоре оно возвращается к его классическому сердитому выражению. — Почему ты не используешь свою Причуду на мне? — он требует, — почему ты всё ещё держишь это дерьмовое грёбаное оружие? Ты всё ещё, блять, недооцениваешь меня?! — зелёноволосый смотрит вниз, чувствуя, как в его груди поднимается столько неописуемых эмоций, — Ты был таким с тех пор, как мы были детьми, — продолжает Бакуго, — Следил за каждым моим движением, цеплялся за меня... С тех пор ты так и недооцениваешь меня, дерьмовый ублюдок?! — Дело не в этом, чувак! — Изуку кричит, хватая себя за волосы, потому что он так устал и измучен, и всё болит, и парень просто хочет, чтобы это закончилось, — такого никогда  не было! Я просто... я хочу победить и превзойти тебя, потому что ты потрясающий, а не потому, что я недооцениваю тебя, идиот! Однако Кацук никогда этого не поймёт. — Не смотри на меня так, грёбаный ботаник! — он рычит, игнорируя слова Изуку, как всегда делал, и готовится нанести последний удар. Мидория прикусывает язык, поднимает кулак, стреляя ОФОЙ во второй раз. И когда Бакуго замахивается на его руку... Изуку этого не делает. — Вперёд, Урарака! — кричит зелёноволосый парень, меняя траекторию и позволяя ОФЕ врезаться в этажи над ним. Другая его рука поднята к лицу, наруч готов закрыть ему глаза, хватка повернута так, чтобы то, что осталось от его посоха, могло хотя бы попытаться помочь смягчить предстоящий урон. Удар Бакуго наносит удар прямо перед ударом ОФЫ — разбивается стекло, бетон, сама конструкция этого здания рушится сама по себе, когда порыв ветра проносится через середину. Жар — обжигающий, жгучий, сними это — облепляет одну сторону его лица и —двигайся, уходи, уходи— Изуку тяжело дышит, неровно и спорадически, легкие горят. У него пересохло в горле, а кожа горит, горит, горит и кровоточит, и он едва может бодрствовать. Его рука, сжимающая посох — от жара верхняя и нижняя части расплавились — разжимает хватку, позволяя расплавленному металлу со звоном упасть на землю. — Я поняла, Мидория! — говорит Урарака, голос прерывается из-за почти разрушенного радио. Изуку расплывается в лёгкой улыбке, которую он не может сдержать. Они побеждают. — Вот что... С начала ты был... — Бакуго, наконец, справляется, поднимая взгляд с... с таким видом поражения? Мидория никогда раньше не видел на его лице, — ты недооцениваешь меня, не так ли?! — И это всё, что т-ты получил от этого?! Прекрати г-говорить, что я недооцениваю тебя, чёрт возьми! — кричит зелёноволосый, голос хриплый, когда он трескается, челюсть ныла от усилия и боли. Его голос, кажется, достигает вершины, но ему всё равно. Он так устал. — Почему для тебя всё сводится к оценке?! Можешь ты просто выслушать меня раз в своей жизни! Когда Мидория сглатывает, это причиняет боль. Ему приходится побыстрее покончить с этим, потому что его челюсть пульсирует. — Я не был. Планирую использовать свою Причуду по причине, — ворчит Изуку, руки вспыхивают от боли. Видны шрамы на обоих, даже с расплавленными, сломанными наручами и добавленными, более свежими ожогами, но в данный момент он не может найти причин для беспокойства. (Бакуго заботится.) — Моё тело... оно слишком слабо. Не могу, — волна боли заставляет его взвыть, но он с легкостью затыкает рот. Спасибо Алдере за это, потому что каждый раз, когда он там плакал, они продолжали причинять ему боль, — не могу справиться с б-бесёнком. Методично, своей недоминирующей рукой, Изуку вскрывает свой мешочек ломтиками золотистого яблока и медленно кладёт один в рот, его глаза затуманиваются, когда он закрывает мешочек. Его челюсть едва может жевать, а обе руки безвольно висят по бокам. Дым, который шёл от его рук, медленно рассеивался, обожженная кожа и сломанная рука всё ещё на воздухе, заживают. Розовый пар валил от его тела, вырываясь из разбитых окон. Пошатываясь, зелёноволосый падает на землю, так как у него заканчиваются силы, едва проглотив ломтик яблока. Его сломанная рука внезапно смещается, прежде чем в воздухе раздаётся серия резких трещин, потому что рука Изуку восстановилась за считанные секунды, и, Боже, как больно. Когда он кусает руку за руку с меньшим повреждением, чтобы заглушить свои крики, он задаётся вопросом, как он вообще ещё различает боль. В любом случае, ему удается услышать, как Всемогущий нерешительно выкрикивает: — Герой... Команда героев побеждает! — Изуку чувствует, как его тело обвисает от облегчения и изнеможения, и после того, как его рука хрустит ещё раз, он теряет сознание.

____

Когда Изуку слышит, как Бакуго рано ушёл, у него чешутся ноги пойти за ним. Он чувствует, что поворачивается, чтобы рассказать кому-нибудь маленькую частичку об этом бремени, но... делает паузу, как раз перед тем, как собирается уходить. Единственный человек, которому Изуку рассказал об OFA, — это Томми, и даже это было с согласия Всемогущего. Действительно ли Бакуго тот человек, с которым можно поделиться древней тайной? Разрешено ли Бакуго быть посвящённым в эту драгоценную вещь, даже если в ней лишь десятая часть правды? Что-то, что может повлиять на миллионы, если не на миллиарды, если его отдать не тому человеку?.. Чувствует, как ползут ожоги от вспышки на его форме. Мидория поджимает губы. Он поворачивается обратно, отводя взгляды и отвечая на несколько избранных вопросов. — Эй, Мидория, — спрашивает Урарака в день экскурсии USJ, — зачем тебе лишняя сумка? Изуку думает о беспокойстве Томми и смущённо чешет затылок. Он слегка толкает сумку. — Л-лишние вещи? Просто что-нибудь на с-случай, если что-то пойдёт не так в одной из зон б-бедствия. И у меня там также есть мои сотрудники. С одобрительным "о" Урарака встаёт рядом с ним и начинает говорить о том, каким крутым он (по-видимому) был во время боевой подготовки. Мидория с пылающим лицом прячет лицо за сумкой и думает, что сегодня ему будет весело.

____

Томми был прав. Изуку отступает назад, когда свет внезапно гаснет, двигаясь против часовой стрелки, пока весь стадион не погружается в полумрак. Что ещё более важно, в воздухе происходит сдвиг, когда материализуется нечто похожее на вихрь, искажающий пространство вокруг него. — Сэр! — предупреждает зелёноволосый, указывая за спину Айзавы. Его учитель разворачивается, широко раскрыв глаза, наблюдая вместе с классом, как этот тёмный вихрь расширяется. Она растягивается и расширяется, скрывая фонтан из виду. Оттуда высовывается рука; Изуку уже роется в своей сумке и достаёт стальную дубинку. — Соберитесь вместе и не двигайтесь! — рявкает Айзава. Ужас накрывает Изуку, как неудобное тяжёлое одеяло, — Тринадцатый, защити учеников! Руки, затем предплечья, головы — злодеи выходят из портала, о чём Изуку может только предположить, что лидер впереди, закрывающий руками лицо и тело. Расчленённые руки. Киришима говорит что-то о начале урока, и, боже, Изуку хотел бы, чтобы это было так. Но он прерывает его с колотящимся сердцем, потому что не время валять дурака, не сейчас. — Киришима, это з-з-злодеи! Почему такие люди должны быть частью подготовки спасателей?! Если они часть спасательной подготовки, то они должны выглядеть как пострадавшие г-гражданские лица, да? — руки Изуку дрожат, когда он принимает стойку, — это вообще не тренировка! Прежде чем кто-либо может возразить, Айзава смотрит на зелёноволосого парня. — Мидория, не двигайтесь. Не сопротивляйтесь, — Изуку смотрит мимо него, потому что они в меньшинстве, этот класс слишком мал и неопытен, он уже может насчитать по меньшей мере двадцать злодеев. Айзава — герой подполья, он создан для быстрых атак и коротких очередей, для быстрого устранения, для боев один на один, а не для этого. Тринадцатый тоже герой — спасатель — они не так подготовлены к бою, как Айзава, поэтому, если злодеи заполонят единственный вход и убегут, то... Его учитель всё равно надевает ему на глаза свои фирменные жёлтые очки. — Он прав, — подтверждает Айзава, воздух наполняется ужасом, — это злодеи. — Разве мы не должны, я не знаю, — настаивает Мидория, — бежать? — Прежде чем его учитель успевает ответить, раздаётся бестелесный голос. — Тринадцать и Ластоголовый, да? — это звучало... разочарованно? Почему? У Изуку нет времени размышлять, когда портал образует две диагональные полосы желтых глаз, это его глаза. — Расписание учителей, которое мы получили на днях... — Взлом, — шепчет Изуку. О Боже, Взлом... — Сказали, что Всемогущий тоже должен был быть здесь. Айзава приходит к тому же выводу, что и Изуку. — В конце концов, вторжение на чужую территорию на днях было делом рук этих отморозков, да? — Изуку едва слышит его, разум плывёт перед глазами, когда злодеи крадутся вперёд, все сосредоточены на центральной площади. Он может видеть улыбки, оскалы, бесстыдные, жаждущие крови и морально ненормальные. Они не возражают против убийства детей. Мидория заставляет себя дышать и не думать о том, что его разорвут на части. — Где он? — раздаётся скрипучий, хриплый голос. Рядом с предполагаемым лидером стоит какой-то монстр с обнажённым мозгом, непропорциональным телом и острыми зубами напоказ, — я тоже прошёл через все трудности, собрав эту толпу... — Всемогущий... Символ мира... Я не могу поверить, что его здесь нет. Интересно, придёт ли он, если мы убьём несколько детей? Айзава активирует свою Причуду, его оружие захвата поднимается в воздух, а всё остальное отдалилось. Зелёноволосый вдыхает и выдыхает. Они охотятся за Всемогущим, и никто просто так не заявляет об убийстве Всемогущего, если у них нет достаточной силы, чтобы подкрепить это. Обучающийся герой может почувствовать, как мир замирает, когда он приходит к единственному выводу: есть злодей, достаточно сильный, чтобы победить Символ Мира, и если времени у Всемогущего слишком мало, если его рана слишком серьёзна, Изуку будет жив, чтобы увидеть его падение. То есть, если он вообще жив. Сосредоточься, сосредоточься. — Учитель! — Момо с благодарностью даёт ему возможность сосредоточиться, глядя на Тринадцатого, — а как насчёт датчиков нарушителя? Электричество отключилось, так что они отключены. Вероятно. Кто-то здесь нарушает подачу электрического сигнала, что привело к отключению света. Итак... Изуку возвращается на место, как только Тодороки упоминает что-то о цели. — Они стремятся к Всемогущему, — говорит Мидория. Он никому не даёт высказаться, — это их цель. Никто просто так не высказывает скрытую угрозу по поводу... по поводу уничтожения Си-Символа Мира. Никто не приезжает в U.A. и не думает о контрмерах, о п-пр-прерывающих сигналы, чтобы помешать общению, о конкретном сроке их появления, когда и как подготовиться... Никто не делает этого без определенной уверенности в том, что Всемогущий может быть уничтожен, потому что он — Символ Мира. Я знаю, что сигнал был нарушен, потому что световые щели наверху отключены, — добавляет он, указывая вверх, мысленно бегая и планируя выживание, — так кто скажет, что человек, который блокирует электромагнитные волны, не блокирует также и радиоволновые сигналы? — Тринадцатый, начинайте эвакуацию, — вмешивается Ластоголовый, выходя вперёд, — я оставляю это на тебе. Нет... Нет-нет, это плохая идея! Ластоголовый наклоняется вперёд на первой ступеньке лестницы и всё равно спрыгивает, волосы дико развеваются у него за спиной, когда он готовит свое оружие захвата. Изуку останавливает панический звук, вырывающийся из его горла, вместо этого предпочитая наблюдать, как его учитель делает недоступным вариант бега, проклиная свое самоотверженное сердце. Его разум, кажется, погрузился в панику, его руки все трясутся и что он может сделать? Иида хватает его за руку, уводя со сцены. Мидория вспоминает, что нужно дышать, и пытается отстраниться, но вау, хватка президента класса сильная, заставляющая его следовать за ним. Этот злодей из варп-вихря материализуется перед классом, и Изуку может только хмуро смотреть на длинную-предлинную дорожку, ведущую к выходу. Почему это так долго, в любом случае? Нет неважно — Изуку сосредотачивается на том, что говорит злодей. — Мы — Лига злодеев, приятно познакомиться с вами, — начинает живой портал. — Возможно, это самонадеянно с нашей стороны, но мы пригласили себе в дом героев, Среднюю школу U.A., чтобы Всемогущий, Символ Мира, испустил свой последний вздох. Тринадцатый ничего не может здесь сделать. Их особенность — Чёрная дыра — может рассеять или поглотить часть портала, да, но что происходит, когда это отражается на них самих? В конце концов, этот злодей, по сути, портал, и, скорее всего, он двусторонний. Тринадцать тоже не застрахован от своей причуды; множество видеороликов и клипов, которые Изуку видел и просматривал онлайн, могут доказать это. В конечном счёте, никто здесь ничего не может сделать. Никакая здешняя причуда не может разогнать что-то вроде портала сразу, только по частям за раз. Даже тогда, из-за того, что это похоже на туман, он вернётся, образуясь снова, и любой прогресс будет напрасен. Изуку скрипит зубами от страха и разочарования. Когда Тринадцатый расстегивает кончик пальца на своем костюме, Мидория слышит свой крик: — Н-Не делайте этого! В любом случае, это бесполезно, потому что Бакуго и Киришима бросаются в атаку, и, конечно же, они это делают. Взрыв поражает злодея тем, что должно было быть прямым попаданием, но у Изуку сводит живот, потому что это вовсе не одно из них. Дым затуманивает его зрение, из-за чего он может слышать только следующие слова Киришимы. — Вы думали, что мы вас побьём, прежде чем вы это сделаете? — самоуверенно спрашивает Киришима, и Изуку хочется кричать. Портал туманов просто формируется снова, в точности как предсказывал Изуку. — О боже, это опасно, — размышляют они. — Это верно; даже если вы студенты, вы отличные золотые яйца. — Бесполезно — отойдите, вы двое! — Тринадцатый восклицает, и НЕТ! — Он отразит это на вас, Тринадцатый! — Изуку практически кричит, — он портал! Тринадцатый останавливается как раз вовремя, но злодей этого не делает. — Моя работа — рассеять вас всех и замучить до смерти! — он восклицает, расширяясь и охватывая весь класс. Завитки чёрного тумана окутывают Мидорию, и он выталкивает из своего горла призыв о помощи, когда его тащат куда-то ещё. После этого он больше никогда не принимает Томми как должное.

____

Изуку кричит, когда его тело переворачивается, теперь он падает головой вперёд в большой водоём. Он набирает в лёгкие столько воздуха, сколько может, быстро закрывая рот, когда действительно ударяется о воду. Его тело протестует против удара, но заставляет себя открыть глаза и... О нет, он ничего не видит! Какие бы химикаты ни были в воде — может быть, соль, может быть, хлор — они обжигают! В отчаянии Изуку подплывает, его движения вялые и замедленные. Что-то хлопнуло рядом с ним. Изуку слышит, как кто-то зовёт его, чувствует, как что-то обвивается вокруг его талии, а затем он задыхается, хватая ртом воздух, когда его вытаскивают из озера. Он быстро моргает, преодолевая боль, когда чувствует, как вода выталкивается из его глаз. Его спина приземляется на поверхность чего-то — корабля? Значит, это Зона Кораблекрушения — и он не может быть более благодарен за это. Кто-то приземляется позади него — судя по голосу, он похож на Минету. — С-спасибо, Асуи! — Запоздало говорит Изуку, вставая, наблюдая, как пользователь лягушачьей причуды взбирается на борт, карабкаясь по борту корабля. — Зови меня Цу, — говорит она, перелезая через него. — Ладно, извини, Цу, — застенчиво смеётся Изуку. Часть напряжения покидает его разум, но он быстро возвращает это напряжение обратно, когда Ас... Цу упоминает, насколько плохо стала ситуация. Все они смотрят на озеро, разглядывая расплывчатые, затемненные фигуры под поверхностью. Изуку кивает. — Согласен. Злодеи были теми, кто ворвался в U.A., используя вторжение СМИ, чтобы получить оттуда расписание. Это запланировано. Минета указывает на озеро, прямо на злодеев, движущихся по поверхности. — М-М-Мидория! — он восклицает, — что нам с ними делать?! — злодеи выкрикивают ругательства внизу. О, они окружены. Изуку дышит, игнорируя дальнейшую панику Минеты, пытаясь держать свои эмоции под контролем. Сейчас не время для паники. Ему просто нужно срочно составить план. — Хорошо, хорошо — обдумаем ситуацию. У Цу лягушачьи характеристики, поэтому она специализируется на воде. Что на данный момент выгодно. Злодеи ожидают, что они войдут в воду, чтобы сражаться, так как поблизости нет суши. Подождите. Это не имеет смысла. Почему злодеи умело размещены в своих специализированных зонах, но не наоборот для студентов? Злодей из тумана произвольно распределил, куда были отправлены студенты? О, у них есть только расписание из U.A! Они не видели записей студентов, потому что весь смысл атаки в том, чтобы убить Всемогущего, а не студентов. Возможно, они также получили форматирование USJ из-за размещения своих войск, но записи студентов, вероятно, остались нетронутыми из-за нехватки времени, чтобы просмотреть их, запомнить содержимое и уйти, или это просто не считалось необходимым. В любом случае, изъятие файлов было бы слишком подозрительным для простого "взлома МУЛЬТИМЕДИА". Если бы Всемогущий был здесь, и им удалось убить его, они, вероятно, попытались бы убить их всех из-за безнадёжности, которую это вызвало бы, — от одной этой мысли по спине Изуку пробегает холодная дрожь, — как бы то ни было, это означает, что эти пешечные злодеи не знают о своих Причудах. — Это правда, — кивает Цу вслед. Изуку моргает, прикрывая рот ладонью. Он должен прекратить бормотать. — П-прости! — Всё в порядке, ребятушка. — В-в любом случае, — снова бормочет он, — они планировали свергнуть нас, основываясь на ч-ч-численности и общей неопытности. Если мы просто сможем заставить наши П-Причуды каким-то образом работать вместе, чтобы создать ещё большее преимущество, тогда мы сможем победить. А... Цу, Минета, — говорит Изуку, —  расскажите мне о своих причудах. Цу немедленно начинает: — Я могу высоко прыгать, держаться за стены и высовывать язык примерно на 20 метров. Я также могу выплюнуть свой желудок и промыть его, и выделять токсичную слизь, которая на самом деле просто немного щиплет. Последние два способа практически бесполезны, так что вы, вероятно, можете забыть о них. Изуку кивает: — У меня, проще говоря, супер сила. Однако, по сути, я пони с одним трюком. Один удар, и моя рука выйдет из строя, если не сосредоточусь, чего мы не можем себе позволить. И всё же... — дёргая за лямки своей влажной сумки, подросток указывает на неё, — мой друг может выращивать, э-э... он может выращивать особые яблоки, которые обладают целебными свойствами. У меня есть только п-п-п-фи, — Изуку закрывает рот, проклиная свое заикание, и пытается снова. — У меня всего пять срезов, так как они отрастают только раз в год, как бы ни старался мой друг, но они могут исцелить меня, как показано вчера. Итак, у меня есть пять попыток. О-и я также хорош в ближнем бою с тупым оружием, но это не сработает в в-воде, так что... О! — Изуку снимает свою сумку и роется в ней, доставая дополнительный комплект брони, который дал ему Томми. — Возьми это, — говорит зелёноволосый парень, передавая набор Цу, — я ношу другой комплект, э-э, прямо сейчас. Это единственный, который у меня есть, кроме моего собственного, так что, несмотря на их причуды, моему другу нравится работать с металлами и тому подобным, так что это чистый металл. Снаряжайте его сейчас на всякий случай. Цу кивает, возясь с металлом и кожаными ремешками, но учится пристёгивать детали гораздо большей легкостью, чем ожидалось. Изуку удовлетворенно улыбается, поворачиваясь к Минете, который смотрит в никуда, размышляя... он не хочет знать. — Ты, Минета? — Минета выходит из оцепенения после нескольких секунд разглядывания. — Моя причуда позволяет мне приклеивать эти штуки очень туго, — говорит он, снимая с головы мяч и прикрепляя его к борту корабля. Его руки в перчатках слегка постукивают по шару, тот отскакивает, — в зависимости от того, как я себя чувствую, они могут держаться целый день. Они отрастают снова, когда я их снимаю, но если я удалю слишком много, у меня начнется кровотечение. Они не прилипают ко мне, они просто отскакивают. Почему она не прилипает к его перчатке, если она прикрыта его рукой? Как он узнает, кто не Минета, а кто сквозь ткань? Изуку мысленно шлепает себя. Не сейчас, позже. — Он водостойкий? — тут же спрашивает Изуку, — например, даже в воде он всё ещё липкий? — Я не знаю? Я этого не пробовал, — признается Минета. Он смотрит на воду под ними и сильно бледнеет, — но сейчас? Я думаю, мы должны просто подождать, пока придут герои! — На данный момент мы герои, Минета, — прямо заявляет Цу. Минета хнычет. Предполагая, что Причуда Минеты может быть эффективной в воде, это может быть использовано как нечто, связывающее злодеев, блокирующее их преимущество в передвижении в зоне. Может быть, Цу могла бы использовать свой язык, чтобы перенести Минету наверх, чтобы использовать его причуду? Подождите, нет — если у кого-то есть Причуда, которая может как бы манипулировать водой, её язык можно отрезать. В любом случае, они просто уплывут прежде, чем их товарищи дотронутся до них. Изуку — единственный, кто, возможно, может нанести действительный урон, даже под водой. Если Минета уронит что-нибудь из своих... сферических штуковин в воду, а некоторые злодеи окажутся настолько глупы, что попадутся друг другу в ловушку, это будет преимуществом. Однако OFA в целом подходит для более открытой местности; в воде, где его движения замедлены и он не может видеть или дышать? Это недопустимо. Подождите. Так что же происходит, когда он целится не в злодеев, а в воду? Что произойдёт, когда он проделывает большую зияющую дыру в водоёме? У OFA достаточно силы взрыва, чтобы сделать это, как в инциденте с тренировкой героя. Разве это не будет иметь тот же эффект, что размахивать пластиковой бутылкой с водой и наблюдать, как вода внутри создаёт мини-пузырьковый торнадо? Таким образом, вода будет вращаться и вращаться, перетаскивая предметы к центру, чтобы обрести равновесие... И тогда отраженную силу взрыва можно было бы использовать в качестве движущей силы... Это могло бы сработать! Внезапно большая когтистая рука, образованная из воды, поднимается, разрезая корабль. Изуку с визгом спотыкается, хватаясь за руку Цу, чтобы не потерять равновесие. Он поднимает взгляд на руку, слыша, как злодей восклицает: — Я теряю терпение. Давайте покончим с этим побыстрее! — когда рука, сделанная из воды, разрывает корабль надвое. Мидория пошатывается, когда половинки двигаются внутрь и погружаются. — Ас-Цу, Минета, — зовёт он, — довертесь мне, что бы я ни сказал сейчас! Я — надеюсь — вытащу нас отсюда! — он превращает свой страх в силу и выдыхает, дёргая Цу за рукав. — Поехали.

____

Они живут. Изуку недоверчиво смеётся, гранича с истерикой, когда Цу помогает всем троим бежать. Его палец сломан, но он так сильно онемел по сравнению с восторгом от того, что он выжил, от "о, мой Бог, этот план действительно сработал", от ветра, треплющего его волосы, от дрожи, когда его промокшее тело пронизывает холод, когда они летят , а позади них практически гейзер воды. И они живы!

____

Даже издалека видеть, как Ластоголовый дерётся и его избивают, выворачивает наизнанку. Изуку задыхается от страха и желчи, которые подступают к его горлу, едва будучи в состоянии сдержать всхлип, когда голова Ластоголового ударяется о землю от этого... Ному, его крик замирает, и если он достаточно напряжет слух, то сможет услышать слияние голосов в одно тело. Багровые брызги падают на землю, и он может увидеть проблеск налитых кровью глаз, может затылком — возможно почувствовать — ужасный треск вывернутой назад руки, скрученной, разрывающей кости, мышцы и сухожилия, и, Боже, Изуку хочет пойти домой. Ному поднимает голову своего учителя только для того, чтобы снова опустить её. Изуку не может отвести взгляд. В ушах у него звенит, когда портальный злодей материализуется рядом с лидером десницы. Мидория отдалённо слышит что-то о том, что зелёноволосый "может убежать", и он бы вздохнул с облегчением, если бы его страх не был настолько всепоглощающим, что душил его. Лидер чешет шею, долго и достаточно сильно, чтобы, возможно, вызвать кровотечение, прежде чем сделать паузу. — Игра окончена. Пойдемте домой... — Изуку слышит, но напрягается. Минета выглядит успокоенным, но зелёноволосый подросток зажимает ему рот рукой, когда он собирается что-то сказать, и отпускает, когда невысокий подросток смотрит на него с паникой. Изуку поджимает губы и мягко отталкивает Цу и Минету назад своей доминирующей рукой, его недоминирующая рука снимает лямку рюкзака и разворачивает его так, чтобы он оказался перед ним. Молча он роется в сумке и достаёт посох, перемещаясь так, чтобы прикрывать своих товарищей, спиной отталкивая их ещё дальше. — Двигайтесь, — шепчет-шипит он, видя как они оба на мгновение вздрагивают, — двигайтесь назад. Прочь. Нырни ещё ниже и задержи дыхание. То, что сказал этот человек — ложь. Ни один злодей не стал бы просто отступать после того, как поставил классного руководителя на грань смерти, после того, как организовал столько подобных нападений. И затем лидер смотрит на Изуку, их незакрытый глаз поразительный, кроваво-красный, рука тянется. Мидория блокируется как раз вовремя, видя, как рука обхватывает его посох вместо лица. И всё же... ничего не происходит. Лидер издаёт цоканье, оглядываясь назад. Изуку давится, когда видит красные глаза Ластоголового, развевающиеся волосы и кровь, стекающую по его коже.

____

Как только Ному хотя бы дёрнулся, Изуку уже приподнялся, опираясь на выступ земли, его посох откатился назад для верного удара. OFA струится по его венам и проникает в его оружие, ветер свистит, когда он наносит удар. Однако он бьёт не в ту сторону. Его чуть не сбивает с ног, когда отдача разносится по всему стадиону, но парень держится стойко, чувствуя, как его посох проникает дальше во все стороны, во что он попадает, независимо от того, лидер это или нет. Стекло разбивается и трескается, дым заволакивает его зрение, и Изуку отпрыгивает назад, когда всё проясняется. Его посох, тёплый, жужжащий и изогнутый, всё ещё в такте. Его рука цела. Мидория вздымается, чувствуя, как адреналин бурлит в нём. Он смотрит на своих сверстников, или туда, где они были — там есть несколько пузырьков от того места, где они должны были прятаться. Изуку падает совсем чуть-чуть. Когда дым рассеивается, становится видна ненасыщенная тёмно-синяя кожа, затем выпученные глаза, просачивающиеся сквозь острые зубы, силуэт обнажённого мозга, и Изуку почти проклинает, когда наконец различает Ному. Почти. Потому что он невредим. В него попал полностью заряженный заряд, и он невредим. Изуку чувствует, как у него сводит живот, руки трясутся, а обещание смерти ложится на плечи.

____

Всемогущий не улыбается, когда он ломает вход в USJ. — Всё в порядке, — говорит он, но зелёноволосый чувствует сломанные кости в своей руке и видит кровь, текущую по лицу Ластоголового, и Ному, стоящего там, и это не так, это не... — Потому что я здесь! И с надеждой, отчаянно, он молится, чтобы это было правдой.

____

Когда они с Цу несут Айзаву ко входу, мужчина лежит лицом вверх, Изуку наклоняется к Минете. — Неси его, — приказывает Изуку, осторожно сажая своего учителя на руки Минеты, игнорируя протестующие возгласы, когда тот роется в своей сумке. Достав два золотистых ломтика, Изуку жует один, прежде чем отправить другой ломтик в рот Айзаве. Сок неуклонно капает на едва приоткрытые губы Айзавы, и ему трудно угнаться за Цу и Минетой, когда он это делает, но его учитель выживет. Его учитель должен выжить. Должен, потому что ученики класса 1-А, включая его самого, ещё не герои, пока нет, но кучка детей, впервые ставших героями. Они не могут взять на себя всё сразу. (Будущая линия героев станет детьми-солдатами, такими как Томми, если это произойдет, и Изуку не позволит этому продолжаться.) Вот почему он не бросается на Всемогущего, когда Ному впивается руками в его рану, несмотря на то, что его сердце кричит. Вот почему он не может. — Вы не можете умереть, — тихо повторяет он, глядя на Айзаву, — вы не можете умереть, — Изуку размазывает сок по некоторым внешним ранам, таким как порез на лбу и рассеченный локоть, и почти рыдает, когда порезы заживают. Когда Адамово яблоко Айзавы чуть заметно покачивается, от его кожи начинают исходить струйки пара, и Всемогущий встаёт и побеждает, Изуку переводит дух.