Проклятие // Bane

Мне бы очень хотелось, чтобы это был лишь страшный сон. Сердце взбивало воздух в пену где-то в горле. Мне казалось, что я закричу, если только сумею вдохнуть. Ноги подкашивались, и стоило титанических усилий не падать. Пол буквально уходил из-под ног. Он ходил ходуном, раскачивался из стороны в сторону и прыгал. К горлу подступила тошнота. Мне бы очень хотелось, чтобы я проснулась в своей постели и увидела из окна двор поместья. Я почти ничего не видела. Мне было жутко страшно открывать глаза, страшно смотреть вокруг, страшно осознать, что я не ошиблась, что оказалась права. Перед закрытыми веками хаотично вспыхивали воспоминания, как всполохи. Затихающий к вечеру базар, яркое полуденное солнце на высоком холме, шум толпы, блеск золота в ювелирной лавке, запах печёных яблок и свежего хлеба… И взрывы, пушечные ядра, испуганные лица, сверкнувшая сталь и хлынувшая на землю кровь. Я почти ничего не слышала. Пушки давно смолкли, а их грохот еще звенел в моих ушах. Грохот и крики. А потом смех, звон стекла и торжествующие возгласы. Но возгласы раздавались недолго. Выстрелил грубый окрик, и все смолкли. Мне бы очень хотелось, чтобы я не была единственным шансом на спасение сразу двух жизней. Повсюду был ветер. Он швырял мои волосы, выбивая их из прически, и кружил, кружил вокруг… Моё платье пропускало сквозь ткань ветер, и я дрожала мелкой дрожью. Немыслимо. Совершенно немыслимо. Буквально несколько часов назад всё было хорошо. Буквально несколько часов назад я ждала своего брата, чтобы покрасоваться перед ним в новом великолепном платье. Я хотела услышать, что я прекрасна и что никто не видел платья лучше. А вместо этого? Я открыла глаза. Мир был немного мутным, вращающимся, неясным. Я стояла посреди корзин, сундуков, тюков и всего прочего, что они ещё не успели разобрать и растащить по местам. Всё это добро было свалено посреди палубы, вокруг мачты, но на расстоянии от чёрных гладких пушек. Взгляд пошёл дальше, и дрожащий, тонкий, жалкий звук покинул мои губы. Судно стремительно рассекало волны. Они толкались в его борта, несли вперёд, как можно дальше от того места, где мы были. Меня увозили на чёртовом корабле под чёрным флагом, и я совершенно не знала, куда. Паника захлестнула меня с головой. Кричать хотелось, как никогда в жизни. Мне бы очень хотелось, чтобы Элизабет не сжимала мою руку так сильно. Меня с силой вытолкнуло обратно в реальность, я сделала резкий судорожный вдох, и зрение внезапно стало ясным. День катился к закату, солнце вот-вот бы коснулось воды, бесконечно текущей к линии горизонта. Свет, рассеянный и тусклый, с трудом прорывался сквозь завесу облаков. Он устал за день, и эта борьба отнимала у него слишком много сил для того, чтобы оставаться ярким и горячим. От этого мир был полон теней. Фигуры моряков, занятых каждый своим делом, состояли из них больше, чем из плоти. Я с трудом могла увидеть их лица, но те, что я всё же видела, были серьёзны и сосредоточены. Они хотели уйти от возможной погони? Ногти Элизабет впились в мою кожу с такой силой, что почти касались костей. Она прижималась ко мне всем телом, словно пыталась спрятаться во мне, словно я одна могла спасти её. — Роуз, — прорыдала она мне в ухо, трясясь всем телом, — мне так страшно, Роуз! Моё тело тряслось вместе с ней. Она спрятала лицо в моё плечо и рыдала, тщетно пытаясь остановить слёзы. Её дыхание было обжигающе горячим, как угли из горящего камина, и слёзы прожигали мою душу насквозь. Вот она, та причина, по которой я должна стать сильной. Спасти нас. — Р-роуз! — Её шепот был свистящим и срывающимся. — Это… Это Чёрная Б-борода? — Нет, — пробормотала я, на секунду задумавшись, — для Чёрной Бороды ещё рано. Я обняла Элизабет одной рукой, поглаживая спину, и окинула пространство новым, уже осмысленным взглядом. На шканцах, перед штурвалом, стояли два человека, в руках у одного из них была бутылка с чем-то тёмным. Оба периодически прикладывались к ней и, смеясь, смотрели на палубу. Они праздновали успешный налёт на город. Но ведь судно даже ещё не вышло из прибрежной зоны… Хороший военный корабль догонит нас в два счета! Прошло несколько минут, и что-то изменилось. Несколько человек подошли, взяли какие-то вещи из общей кучи и спустились через люк куда-то вниз. Элизабет всхлипнула, напряглась и быстро спряталась за меня. Моё сердце колотилось, как сумасшедшее, и я никак не могла его унять. Мне тоже хотелось спрятаться за что-нибудь, хотя бы за бочку, хотелось начать кричать, топать ногами и просить меня отпустить, но нет. Я должна стать такой сильной, чтобы решить все наши проблемы и вернуться домой. Даже если это дорого мне обойдётся. Пока я отвлеклась, Элизабет посмотрела назад, в сторону берега. Я успела только услышать её крик и поймать извивающееся, сопротивляющееся тело, изо всех сил рвущееся к борту. А за бортом таяла в тумане земля. Та самая земля, по который мы ходили весь этот день, на которой мы ели яблоки и смотрели на большую воду с холма, ожидая кого-то, кто заберет нас домой. Члена семьи, не пирата. Элизабет закричала, пытаясь избавиться от моих рук, и её острые локти несколько раз с силой врезались в мои ребра и руки. Видеть удаляющуюся землю наверняка тяжело даже самым опытным морякам. Я не знаю, я никогда не ходила в плаванье надолго, никогда не теряла родной берег из виду, но... Они даже не знают, когда увидят твердую землю и ступят на неё в следующий раз и сделают ли это вообще, и это может причинять боль. Что тут говорить об Элизабет? — Отпусти! — завизжала она. — Я хочу домой! — Ради бога, Бет! — взмолилась я, силой удерживая её на месте. — Ты даже не умеешь плавать! Я сумела развернуть её к себе и прижала лицом к своему плечу. Сначала она продолжала бороться, толкалась, но потом расслабилась и разрыдалась с новой силой. — Эй вы! — рыкнул один из пиратов, появляясь из ниоткуда. У него была свежая рана на лбу и хитрые тёмные глаза. — Сказано было: стойте тихо! — Я хочу поговорить с капитаном. Мой голос звучал вовсе не так, как я привыкла. Из него исчезли уверенность, твердость и любые намёки на них. Не голос, а мяуканье перепуганного котёнка. Остальные члены команды, постепенно отдавая своим делам всё меньше внимания, кидали на нас любопытные взгляды. Однако никто не рискнул бездельничать открыто. Мои рёбра должны были треснуть от той силы, с которой сердце билось о них. — А если он не захочет с тобой говорить? — ухмыльнулся пират. Мне захотелось ответить что-то резкое, злое, чтобы хоть как-то выместить все накопившееся за день напряжение. Даже страх того, что он непременно ответит, не был так силен, как это желание. Только бы… Но Элизабет снова сделала глупость. Она снова задёргалась, кажется, собиралась требовать своего немедленного освобождения, плакала… Её истерика достигла того самого опасного, критического пика, когда человека уже не заботит сила удара, который он получит в ответ на свои действия, когда он может отшвырнуть в сторону свои страхи, сказать и сделать, что угодно. Она хотела попытаться победить пиратов на их корабле. — Слушай меня, Бет, — сказала я, силой поворачивая её к себе и заключая её лицо между своих ладоней. Голос скакал от нервов вверх-вниз, как волны вокруг, но я пыталась держать его под контролем, — слушай! Вспоминай всё, чему нас учили, повторяй про себя, снова и снова. Нельзя, чтобы паника перевесила чашу весов. Ты меня слышишь? Я говорила, говорила, а сама чувствовала, как в голове вместе с кровью пульсирует животный ужас. Но постепенно, с помощью своих же советов, мне удалось взять его под контроль. В голове зазвучал спокойный голос отца: «Не паниковать. Действовать по обстоятельствам. И помнить, что мы всегда придём на помощь». Элизабет кивнула несколько раз, вытирая блестящее от слёз лицо рукавом платья. Я повторяла ей то, что слышала сама, говорила и поглаживала её ладонь подушечкой большого пальца. Не знаю, насколько это помогало, насколько на вслушивалась и вслушивалась ли вообще, но это и не было главным. Главная моя цель была достигнута: её истерика пошла на убыль. Больше никаких криков и судорожно сжатых на моих запястьях рук, только бледность, дрожащие губы и призрачные капельки на слипшихся ресницах. Свет солнца почти догорел. Ветер хлестнул с новой силой, и паруса над нашими головами хлопнули. Судно добавило ход. Я буквально чувствовала, как неуловимо изменилась атмосфера после произнесенных мною слов, но пока не до конца понимала, почему именно. — Нейт! — крикнул кто-то сверху. Я подняла голову и увидела одного из тех двоих, что пили, стоя на шканцах. Этот парень, невысокий и с растрепанными грязными волосами, склонился через перила вниз. — Не открывай рот и найди его! Пират с кровью на лице скривился, но спорить не стал и, ловко скользя по палубе, скрылся в недрах корабля. Я перевела дыхание. Можно ли считать, что первый этап закончился победой? Нас никто не убил, не бросил в море, и скоро я, быть может, увижу капитана. Возможно, мы даже выживем. Элизабет уперлась лбом в моё плечо и сделала глубокий вздох. Я заправила прядку волос за её ухо. К счастью, она успокоилась. — Мне страшно, Роуз, — тихо сказала она. — Мне так страшно… — Все будет хорошо, я тебе обещаю, — сказала я. — Нет, не будет. Мы здесь умрём. — Элизабет всхлипнула. — Я не хотела этого… — Эй, смотри на меня. — Я взяла её за плечи и твердо посмотрела в глаза. — Я решу все наши проблемы. Я клянусь тебе всеми богами, решу. Только помоги мне. Элизабет серьёзно кивнула и прижалась ко мне ещё теснее. Была ли я уверена в своих словах? О, об этом лучше не говорить вслух. Спасти нас отсюда могут только продуманные, взвешенные слова и действия. И нервозность Элизабет всё испортит. Пусть она верит мне, пусть будет спокойна, а я сделаю всё для того, чтобы спасти её. Вернее, нас спасёт наша семья, а мне нужно только протянуть время. Прошло минут пять, и вдруг раздались звуки двух разных шагов. Первый человек шёл как-то торопливо и тяжело, а тот, что шёл за ним, ступал более мягко и размеренно. Я не успела обернуться, как они оба появились в поле зрения. Первого я узнала сразу. Тот самый недовольный Нейт с раной на лице, которого послали найти кого-то, а вот второй… Наверное, он был капитаном. Когда он появился на палубе, команда пришла в движение незамедлительно. Он шёл, и практически сразу за его спиной смыкалась стена из людей, и они встали вокруг. — Кто-то хотел меня видеть? Он мне не понравился. Он еще даже не видел ни Элизабет, ни меня, но его голос уже звучал как-то обманчиво-мягко, с ленцой, будто тёк откуда-то сверху, с небес в мир смертных. Капитан, не оборачиваясь, прошёл мимо нас на несколько шагов в сторону кормы. Он был высоким, без шляпы, но в красной бандане, почти полностью закрывающей волосы. Элизабет громко сглотнула, но, к счастью, ничего не предприняла. Что-то произошло, когда капитан наконец повернулся и его взгляд упал на меня. Не могу сказать точно, что именно, но на долю секунды в его глазах мелькнуло неподдельное изумление, он резко обернулся назад и вверх, на того самого парня, что послал найти его Нейта. — Она! — Тот ткнул в меня пальцем. — Наглая девица. В следующую секунду капитан снова повернулся к нам с непроницаемым лицом и сжатыми губами. От его взгляда стало холодно, и я неосознанно сжала ладонь Элизабет. — Имена, — хлестко произнес он. Между его бровей пролегла глубокая складка. Что это значит? — Розали Бейн, — машинально ответила я и тут же мысленно ударила себя по лицу. У меня только что был такой потрясающий шанс! Но есть ещё возможность всё исправить. — А это… — Элизабет Мейсон. Если бы я только могла придушить её… — Бейн? — переспросил капитан, будто смакуя это слово, и как-то усмехнулся. — Серьёзно? — Именно, — напряжённо ответила я. — А кто вы? Я всё пыталась воскресить в памяти имена и истории всех пиратских капитанов, о которых хоть когда-нибудь что-то слышала. На чьё судно меня занесло? — Гарри Стоун. — На мгновение я закрыла глаза и трижды пожалела о том, что плохо слушала, когда мне рассказывали об этом человеке. Капитан криво ухмыльнулся в ответ на мою реакцию. — О чём ты хотела поговорить? Я выдохнула, выпрямила спину и, твёрдо глядя ему в глаза, проговорила: — Я хочу предложить вам сделку, капитан Стоун. Мы можем поговорить наедине? Клянусь, неожиданный раскат смеха, раздавшегося со всех сторон, мог бы разбудить морского змея и поднять его с самого глубокого дна. Должно быть, это правда выглядело жалко. Капитан Стоун, если судить по его кораблю, был довольно успешен. По крайней мере, его паруса не были похожи на решето, а на пальцах красовались золотые кольца. И ему определённо точно хватило наглости напасть на целый город. Я мало что знала о капитане Стоуне, только самые общие вещи. В приличном обществе не принято обсуждать грязных пиратов, о них не рассказывают дамам, леди вообще неприлично интересоваться чем-то подобным. Но, независимо от того, что я знала о нём лично, всегда оставалось то, что я знала о пиратах вообще. Благослови господь королеву Бесс и её верного Дрейка! У нас всё ещё есть один маленький шанс. Пираты, как правило, спускали почти всю свою добычу в ближайших портах на всевозможные развлечения и удовлетворение своих страстей. Порой случалось так, что они могли потратить абсолютно всё. Что, если Гарри Стоун сделал так же? Да даже если нет, это же пираты. Морские сороки, даже хуже. Золотая лихорадка поглотила их сердца. Взять больше, больше, ещё больше, наполнить свои карманы так сильно, чтобы всё остальное золото в мире кончилось. Упрямо сжав губы, я ждала, когда они перестанут смеяться. Нервозность заставляла сердце отбивать чечетку где-то на ребре. «Ничего, ничего, пусть смеются, — успокаивала я себя, — они ещё ничего не знают». Капитан подождал, дал команде время просмеяться, а потом махнул рукой, и смех сразу стих. — Что же это за сделка? — Вам понравится, — заверила я, облизнув пересохшие губы. Игнорировать сальный свист и смех, раздавшиеся после этих слов, было невозможно. Щёки обожгло прилившей кровью. Боже, как стыдно!.. Но я заставила себя высоко поднять голову и сжать зубы. — Ноа, проводи девушку в её апартаменты, — сказал капитан, кивком головы указывая на Элизабет. Она сильнее сжала мою руку. Ноа оказался тем самым пиратом с бутылкой, который отправлял Нейта за капитаном. Он ловко спустился – почти скатился – с лестницы и всего через несколько секунд оказался рядом с нами. Он чему-то улыбался и распространял характерный запах алкоголя. Что-то крепкое, кажется, ром? Его рука сомкнулась на локте Элизабет и твердо потянула её за собой. Первые несколько шагов она покорно прошла за ним, и я успела обрадоваться, но… Она будто очнулась, вскрикнула и бросилась ко мне. — Роуз, нет! Пожалуйста! — Из её глаз снова брызнули слезы, и моё сердце сжалось. — Я не хочу! Она оттолкнула Ноа, который выпустил её от неожиданности, и снова прижалась ко мне. — С ней ничего не случится? — спросила я напряжённым голосом, неосознанным движением пытаясь задвинуть её за спину. Это заранее было лишено всякого смысла. Физической силой я бы никогда не смогла защитить ни Элизабет, ни себя саму. — Пожалуйста. Я… Однако капитан почему-то выбрал быть милосердным. По крайней мере, пока. Он посмотрел мне в глаза несколько секунд, потом, вздохнув, нехотя кивнул. — Пока мы говорим – девушка в безопасности, — звучно сказал он и окинул свою свору тяжёлым взглядом. Под ним пираты заметно присмирели, хотя и выглядели подобно детям, у которых отобрали игрушку. — А дальше… зависит от того, понравится ли мне твоё предложение. — Понравится, — заверила я и обернулась к Элизабет. На её лихорадочно красных щеках блестели слёзы, а пальцы продолжали болезненно сжимать моё запястье. — Иди, милая. Я клянусь, что всё будет хорошо. Верь мне. — И вдруг, поймав озарение, я ткнула в первый попавшийся парус на грот-мачте и проговорила серьёзно и строго: — Считай косые паруса. Те, что отличаются от этих. Потом скажешь мне, когда мы встретимся вновь.

***

— Здесь всего один косой парус, если не считать бушприта. — Я знаю. — Тогда зачем сказала ей считать? — Это хоть как-то отвлечет её. Вторая истерика может дорого обойтись нам, когда я не рядом. Капитан все же согласился поговорить со мной тет-а-тет. Он отправил команду обратно на их места, а сам поднялся со мной на шканцы, где не было больше никого. Мы стояли возле перил на расстоянии пары шагов друг от друга. Я старалась не смотреть вниз, на волны. Они меня пугали. Да и тошнота, вызванная качкой, пока не прошла. Моё сердце всё колотилось, хотя внешне, надеюсь, этого видно не было. Самым важным пока что было увести Элизабет, чтобы минимизировать возможный вред для неё. Её истощённая последним днем нервная система и выпитое днём вино могли сыграть с нами очень злую шутку. Теперь, когда она была изолирована от пиратов, я могла хоть немного расслабиться. Когда, конечно, плохие мысли уходили прочь. Мне отчаянно нужно было расположить этого человека к себе. Что угодно, чтобы ему как можно меньше захотелось причинять нам боль. — У вас красивый корабль, капитан. — Разбираетесь? — Немного, — согласилась я. – Меня учили когда-то. — Можете сказать, какого типа это судно? — Думаю, это фрегат. Он склонил голову вправо, глядя на меня, как на диковинную зверушку. — Уверены? Я обернулась и окинула мачты взглядом. Из-за развернутых, полных ветра парусов сделать это было довольно проблематично, но нужное было ясно и так. — Да. Три мачты, прямые паруса на всех мачтах, и только бизань несёт гафельный. Я не совсем рассмотрела деки, но, как мне кажется, огневой здесь нет. Фрегат. Мой голос был неровным, а пальцы отбивали нервную дробь по деревянной обшивке корабля. Что, если я ошиблась? Этот вопрос мало похож на какой-то каверзный экзамен, однако кто разберёт этих пиратов? Но нет, я не могла ошибиться, слишком хорош был мой учитель. Капитан фыркнул, посмотрел мне в глаза и кивнул, признавая мою правоту. Этот корабль выглядел очень ухоженным. Гладкие ровные борта, идеально прямые мачты, стремящиеся вверх, как шпили готических храмов, начищенная до блеска палуба. И, как успели заметить жители Сан-Агустина, полностью исправные пушки. Интересно, внутри он так же хорош, как снаружи? Хотя, вряд ли лучше, чем те суда, в которых я бывала до этого. Свет вспыхнул. Ветер унёс от солнца облака, и теперь его диск, почти наполовину утопленный в море, распространял кругом оранжевый и жёлтый свет. Мои пальцы казались тоньше в таком свете, были ещё мягче, чем на самом деле. Всё казалось мягче, чем было, даже фигуры мужчин за моей спиной, занятых управлением кораблем и жизнью пиратов, даже волны перестали казаться мрачными. — Итак, — проговорил капитан, не отрывая внимательного взгляда от моего лица, — какую сделку вы хотели мне предложить? Я заметила, что у него зелёные глаза. Слово «сделка» он произнес насмешливым тоном, хотя выражение его лица не изменилось. Я выпустила сквозь губы воздух. Давай, Роуз, это твой шанс. Господи, пожалуйста! — Доставьте нас в Англию, капитан. — А что взамен? — Мой отец заплатит за нас обеих выкуп. — Выкуп — это хорошо, но кто даст гарантию, что он действительно будет выплачен? Без лишних раздумий я сняла с шеи тяжелую золотую цепочку, на которой висел массивный золотой медальон. Он тускло поблёскивал в тонущем в воде за горизонтом солнце, мерно покачиваясь в воздухе. Без него сразу стало прохладнее, как будто я сняла с себя платье, а не полоску металла в пару миллиметров толщиной. На крышке медальона чернела гравировка, изображающая щит и двух гарпий на фоне простёршего крылья феникса — герб Виллардов, символ моего клана. В самом центре щита, совсем маленькие и едва различимые глазу, были песочные часы, просыпавшиеся наполовину. Помедлив лишь секунду, я протянула медальон капитану. — Что это? — спросил он, вертя медальон в руке. — Моя гарантия, — ответила я. — Чтобы вы понимали, что моя семья сможет заплатить. Это испанское золото. Чистое, насколько это возможно. Возьми его сейчас, а в Лондоне получишь больше. Отец скупиться не будет. Медальон бесценен. Настолько, что ни капитан, ни любой оценщик, которого он найдёт, не сумеет осознать этого в полной мере, и расставаться с ним почти физически больно. Отец подарил мне его на четырнадцатый день рождения, это был жест признания, любви и большого доверия, а ещё это была деталь, которая объединяла меня и остальных. Трое моих братьев и сестра носили украшения из того же самого золота, и из него же готовилось обручальное кольцо Элизабет. Я смотрела, не отрываясь, на крохотные петли, тонкие линии гравировки, и сердце глухо отдавалось в ушах. Я поклялась себе непременно получить его обратно. — Кто твой отец? Это был ожидаемый вопрос, и у меня был ответ. — Гамильтон Виллард. Лицо капитана наконец изменилось, он задумчиво покивал головой. — Гамильтон Виллард. Уважаемый человек. Его я знаю. — медленно проговорил он. Конечно, он его знал. Гамильтона Вилларда знали в мире как главу клана Виллард и одного из самых богатых людей Европы. Капитан нахмурил брови. — Но у тебя другая фамилия, мисс Бейн. — Миссис. Бейн — фамилия моего покойного мужа, — сухо сказала я, опуская взгляд в пол. — Я из клана Виллард. На медальоне наш знак. Капитан снова перевел взгляд на медальон, перевернул его боком и щелкнул замочком. Медальон распахнулся, являя выгравированную красивым витиеватым почерком фразу. Я переступила с ноги на ногу, когда капитан пробежался по ней глазами. Почерк моей матери. Ещё одна причина, по которой этот медальон в конечном итоге ни за что не останется ни на этом корабле, ни в руках этого человека. — Это латынь, — почему-то захотела объяснить я, — там написано… — «Tempus tantum nostrum est». «Только время принадлежит нам», Сенека. Спасибо, я умею читать. Он узнал Сенеку по одному только выражению и прочёл его с безупречным произношением. Я посмотрела на него широко раскрытыми глазами. — Хорошо, если с вами, леди Бейн, — на моей фамилии он снова усмехнулся чему-то своему внутреннему, — всё понятно — ваш отец заплатит за дочь, то ваша спутница… Элизабет ваша сестра? — Она невеста моего старшего брата. У них скоро свадьба. Внутренне я вся напряглась. Давайте же, капитан! Как отец не заплатит выкуп за будущую жену своего старшего сына, своего наследника? Это понятно каждому! Взгляд капитана упал на мою руку, сжатую в кулак на перекладине. Он хмыкнул. — Тогда зачем нам обязательно идти в Англию? Почему бы мне просто не вернуться в Сан-Агустин? — Это было бы лучше всего. Сейчас там нас ищут. Но вы же не подставите свой красивый корабль под пушки военных кораблей? А в Англии вас защитит каперский патент, верно? Я знала, что он есть. Не мог не быть. Но видеть удивление и даже тень уважения в расширившихся на мгновение зелёных глазах было очень… приятно? Да, и ещё это внушало надежду. Чем больше уважения я смогу получить, тем выше станут наши шансы на выживание. — Допустим, я согласен, — протянул капитан. — Тогда условие таково: вы и Элизабет ни в коем разе не должны испытывать моего терпения. Вы понимаете? Каждого моего слова вам придётся… слушаться. Щёки снова вспыхнули в мучительном стыде. Не для того, ох, совсем не для того меня растили и воспитывали столько лет!.. Но у меня нет выбора. Если для того, чтобы вернуться домой, нужно пойти на это, что ж… Остаётся молиться, чтобы нас нашли как можно скорее и это всё кончилось и забылось, как страшный сон. Главное — сберечь Элизабет. Эдди умрёт с горя, если с ней случится что-то страшное. — Хорошо, — кивнула я и нахмурилась. — Тогда у меня условие тоже. С Элизабет ничего не случится. Ни сейчас, ни потом, ни в конце пути. Ничего. — Мой голос понизился почти до шепота, я посмотрела ему прямо в глаза. Очень сильно хотелось опуститься до угроз и шантажа, однако всё вокруг, начиная качкой и заканчивая собеседником, напоминало, что я далеко не на суше. Здесь громкое имя моего отца и всех предков до него почти ничего не стоило. — Пожалуйста, капитан. Пообещайте мне это, и я сделаю всё что угодно. Он ответил долгим изучающим взглядом и долго ничего не говорил. Говорить такое было невыносимо, но по-другому я не могла. Защитить Элизабет любыми способами – вот моя цель. А остальное хоть синим пламенем гори. Ждать ответа пришлось долго. Стук сердца в ушах заглушал всё, даже голоса людей за моей спиной, шелест парусов над головой и стук волн в борта судна внизу. Капитан мог бы просто сделать резкое движение и выбросить меня за борт. Или приказать так же уволочь вниз и запереть где-нибудь, сделать, что угодно, а потом всё равно получить выкуп. То, что я говорила, было слишком наивно с моей стороны. Но капитан наконец хмыкнул. Он наклонился, его глаза оказались почти на одном уровне с моими, так близко, что я могла разглядеть мелкие крапинки в его левой радужке. — Если вам что-то потребуется, капитан, не трогайте её. — Голос предательски дрогнул в конце. — Возьмите это от меня. — Беспокоишься за неё, а кто побеспокоится за тебя? — тихо, с рокочущими нотками в голосе спросил он. Я могла только приподнять губы в подобии улыбки. Ответ на этот вопрос был совершенно неважен. Здесь и сейчас здесь была только я.