***
Перекись обжигала. Рома прошипел, а Женя подула ему на разбитую голову. Рана была небольшой, но кровила сильно. Забинтовав голову Ромы, Женя села рядом. — Зачем ты полез? — строго спросила она. — Кто-то же должен тебя защищать и Кристинку, — ответил он, вытирая остатки крови с носа. — Кстати о нашей дочери, — забирая у него салфетку, начала Женя, — почему ты меня не разбудил? Я бы накормила вас и помогла собраться. — Собрались мы быстро, а насчёт завтрака, то прости, решил похозяйничать и сделал ей горячие бутерброды с какао, у тебя была высокая температура ночью, еле сбил, — он смял салфетку. — Так ты действительно со мной всю ночь возился? Я думала, что мне это приснилось, — Женя удивилась. — Ну да, я не мог спокойно спать, когда у тебя температура, кстати, — он дотронулся рукой до её горячего лба, — иди-ка ты отдыхать. — А ты тут будешь? — спросила Женя, пытаясь скрыть своё желание чтобы он остался. — Ну а кто же тебя морсом поить будет? Сейчас разведу его, поеду в аптеку, куплю что-нибудь, заберу Крис и приедем тебя лечить, — Рома поднялся, подавая ей руку. Та чихнула, беря его руку. Они медленно дошли до спальни, где Женя, удобно устроившись, легла. Рома ушёл разводить морс. Найдя кувшин, а точнее узнав, где он у Жени, он перелил морс туда и взяв кружку, направился в спальню. Мельников принёс кружку, аккуратно помогая Жене сделать пару глотков. — Спасибо тебе, — тихо сказала та, — за всё. — Мелочи, это просто мелочи, — поставив кружку на тумбу, сказал Роман. Ставя кружку, Рома заметил фотографию в белой рамке. Там были Аркадий Евгеньевич, Лариса Владимировна, Женя с маленькой Кристиной на коленях и Киселёва. Невольно взяв её в руки, он улыбнулся. — Сколько ей тут? — тихо спросил он. — Три, — ответила она, посмотрев на фото. — На тебя похожа, — сказал он. — По-моему, на тебя, — Женя улыбнулась ему. Он кивнул. Взглянув на часы, стоявшие на тумбочке, Рома засуетился. — Так, четвёртый урок начнётся в десять пятьдесят, значит, в одиннадцать двадцать пять закончится, — пробормотал Рома, — до школы ехать пятнадцать минут… — мужчина задумался. — У тебя есть десять минут на то, чтобы посидеть, — ответила она, отпивая остывающий морс. Тот остановился, решив её послушать. Головина спокойно пила морс, глядя на Романа, который смотрел на фотографию. О том, что у них произошло с Глебом, Рома не решался спросить, но по-прежнему с любопытством смотрел на фотографию. Малышка улыбалась, словно смотря на Рому. — Не, на тебя, — выдал он. — Если хочешь, можешь быстренько съездить за Крис, а потом посмотрим её детские фото, — предложила Женя, — я пока приготовлю что-нибудь и достану ноутбук. — Ну уж нет, ты лежи, пей морс, а я поеду, заберу её, а потом посмотрим, — сказал Рома, — заодно заедем в аптеку и в магазин. — Тогда купи бинт, я тебя перебинтую, — улыбнулась та. Кивнув, Роман ушёл, а Женя улыбнулась ему на прощанье. Температура спадала, отчего ей стало на время легче. Она лежала, вспоминая произошедшие за эти дни события. Да, от выкидыша ей было очень плохо, но у неё есть Кристинка, которая ещё малышка и ей она очень нужна. Зацикливаться на этом Жене не хотелось, а вот что делать с мужем-изменником, она не знала. Телефон разрывался от звонков и смс-сок от родных, которые, судя по всему, уже знали о произошедшем из уст Глеба. Она не знала, что сказать им, поэтому решила, что скажет позже. А что именно знают? Знают ли они то, что скрывается за маской счастливой девушки уже столько лет? Знают ли они то, что происходит там, за кулисами счастливых, как им кажется, отношений и с Глебом, и тогда, с Тимуром? Согнув ноги в коленях, она начала вспоминать…Шум, вечер, пьяное распевание песен. Вечер свадьбы Емельяновых.
*2015 год. Июнь. — Домик стоит над рекою, пристанью самой реки. Парень девчонку целует, просит он правой руки. — Распевал народ, — верила, верила, верю. Верила, верила я, но никогда не поверю, что ты разлюбишь меня. Вечерело. Иван Давыдович поставил шатёр, где все собрались из-за пары каплей дождя. Кристина прижималась к плечу Лёхи, изредка поглядывая на Женю. Бурдуковская выглядела чем-то огорчённой и задумчивой. Сегодня с утра её очень сильно мучала тошнота, по всей видимости, это был токсикоз. Никто, кроме Крис, этого не замечал, даже Тимур, который по сути её парень и вроде как если не отец, то отчим, совсем не интересовался самочувствием Жени. — Женечка, — пьяным голосом начал Урсул, — а пойдём в кусты. Девушку в последние дни очень тошнило от всяких запахов, а от одеколона и запаха явного перегара Тимура больше всего. Ей в голову взбрела мысль прогуляться. Убрав руку Тимура с себя и выйдя из-за стола, Евгения накинула себе на плечи пиджак, дабы не дать замёрзнуть ни себе, ни детям у неё под сердцем. Её исчезновение никто не заметил, что было ей на руку. Она шла, решив доехать до дома самостоятельно, дабы не тащить Тимура. — Белая роза свидания, красная роза любви, жёлтая роза разлуки, я умираю с тоски. Верила, верила, верю. Верила, верила я. Но никогда не поверю, что ты разлюбишь меня. Белую розу срываю, красную розу дарю, жёлтую розу разлуки я под ногами топчу, — слышалось вдалеке, а девушка и не думала возвращаться…***
Вспомнилось, как потом поругалась с Тимуром на утро после свадьбы, отчего Женя тихо усмехнулась. Послышалось, как двери открылись. Бурдуковская, в страхе, что это опять Глеб, сжала ткань одеяла, пристально смотря, кто же войдёт. Вошла Кристинка, снимая ранец, а за ней и Рома, сжимая в руке пакет. Они ещё не заметили Женю, быстро раздеваясь. По мокрым курткам было понятно, что они явно попали под дождь. — Мама! — воскликнула Кристинка, отчего Женя улыбнулась. Дочурка откинула ранец, побежав к Жене. Школьное платьице развивалось от бега, что слегка удивляло Рому. Дочь залезла на кровать, крепко обняв маму. Головина поцеловала дочь в аккуратно заплетённую голову, удивившись. Конечно, одну косичку Кристинка заплетать себе умела, но делать «шишку», которую Женя заплетала ей каждый день в школу, она сама не могла. Рома умилённо глядел на них, опираясь на дверной косяк. — Это папа? — тихо спросила Женя, указав на голову дочки, а та кивнула, — спасибо, Ром. Мельников, поставив пакет на пол, улыбнулся и прошёл к ним. Сев на край кровати, мужчина дотронулся ладонью до лба Жени, а затем до лба дочери. Слегка засмеявшись, Кристинка положила свою руку на Ромин лоб, что не могло не рассмешить взрослых. — Иди, переодевайся, а я пока обед соображу, — сказал Рома дочери, добавив уже для Жени, — а ты лежи, тебя мы тоже покормим. Это снова рассмешило дочь и девушку, которая не смотря на температуру, улыбалась и смеялась. После выкидыша ей хотелось как можно больше заботиться о дочери, окружив её любовью, но, к сожалению, о ней самой нужно было заботиться. Мельников решил приготовить гречневую кашу с подливом на обед, совершенно не догадываясь, как дочь не любит подлив. Конечно, он помнил, что Женька эту кашу обожала, из-за чего на ум и пришло это решение. Спустя час он под хныканье дочери уносил Жене обед. — Кушать подано, — сказал мужчина, поставив чай на тумбу и отдав Жене тарелку. — Гречка… — тихо выдала Женя, улыбнувшись, — моя любимая. Девушка с аппетитом принялась есть. Утром же, она завтракать не стала, а сейчас словно малый ребёнок уплетала гречку. Рома улыбнулся, глядя на неё. Когда Женя доела, Рома унёс поднос. Дочурка в это время прибежала в комнату мамы. — А мне уроки делать не надо, — похвасталась Кристинка, обнимая маму. — Может, поделаем что-нибудь? Вместе. Да, хоть и Кристинке было чем заняться, она хотела побыть с мамой и папой, ведь каждый день после школы она очень долго занималась и читала, из-за чего очень устала за неделю. Рома и Женя переглянулись. Девушка улыбнулась: — Папа, а неси-ка маме морс и альбом, — слегка приказывая, сказала Женя, — пожалуйста. — Слушаюсь и повинуюсь, — послушно сказал он, шутливо добавив, — мама. Мельников ушёл, а Кристинка улыбнулась ему вслед. Через пару минут Рома вернулся со стаканом морса для Жени и альбомом. — Садись, — сказала Женя, указав на место около себя так, чтобы она была посередине, а Рома и Кристинка по бокам. На первом фото была Женя с розовым конвертом в руках. Это была выписка из роддома. Как помнит Женя, в этот день было очень холодно, но Кристина-старшая, Лёха и родители всё-таки приехали дабы забрать девочек из роддома… *Flashback. Пустая палата. Женя с трепетом одевала дочери розовую распашонку, боясь навредить малютке. Из-за того, что на улице было ещё холодно и, кажется, собирался идти дождь, девушка решила одеть дочке одну вязанную кофточку, а под неё две тонковатые распашонки. Потянувшись к вязанному костюмчику, который связала Анна Владиславовна — бабушка Жени, Бурдуковская аккуратно придерживала дочку. Надев на малютку розовые штанишки, девушка бережно приподняла дочь и надела на одну руку кофту, а затем повторила действия уже с другой ручкой. Малютка в такой ответственный момент не спала, а лишь смотрела на маму своими светлыми глазками, изредка открывая беззубый ротик. Сама Женя уже полностью собралась — оставалось накинуть куртку, но девушка никак не могла придумать, как это сделать. Вошла врачиха. — Ну как вы? Домой собираемся? — подойдя к кровати Жени, спросила женщина. — Почти да, доча? — надев на голову дочери тёплую шапочку, сказала Женя. Когда малышку уже завернули в розовый конверт, Женя накинула куртку, а врач помогла молодой матери с сумками. С трепетом неся дочь на руках, девушка спускалась по лифту вниз. На диванчиках около ресепшена сидели родители и бабушка Жени, Кристина с Лёхой, Глеб и его родители. Что Молчанов, что Глеб уже заснули от долгого ожидания, ведь Женю не хотели отпускать раньше обеда. — Женечка! — радостно воскликнула Лариса Владимировна, поднявшись с дивана. Все окружили Женю, обнимая-целуя её и поглядывая на малышку. Спустя десять минут фотосессий они поехали домой, дабы молодая мать могла нормально усыпить кроху. Войдя в квартиру, Женя аккуратно сняла обувь. Дойдя до своей комнаты, где Аркадий Евгеньевич уже собрал кроватку для своей внучки, Евгения уложила дочь в кроватку, увидев, что на кроватке был белый балдахин, который повесила новоиспечённая бабушка. Лариса Владимировна прошла в комнату, подойдя к кроватке. — Спасибо, — негромко сказала Женя. — Иди раздевайся, а я с внученькой поразговариваю, — улыбнулась женщина, а когда дочь ушла, обратилась к новорожденной, — ну привет, красавица. Малютка наблюдала за бабушкой, изучая взгляд женщины. Он был ласковым, любящим, но кроха не понимала этого. В комнату зашли Кристина и Галина, желавшие поглазеть на малютку. Женя, растолкав их, вытащила дочь из кроватки. Уложив малышку на постель, Бурдуковская развязала бант на конверте, а затем раскрыла его полностью. Сняв шапочку, она ласково взяла малютку. Кристина подсела рядом, любуясь маленькой. — Как назовёшь? — поинтересовалась тогда ещё Киселёва. — В честь родственников плохая примета, так что назову в честь тебя, Кристиной, — тихо сказала Женя, аккуратно качая малышку на руках. — Бурдуковская, — выдала Киселёва, обняв подругу, — я буду самой лучшей крёстной. Женя улыбнулась, через силу скрывая своё горе. Что-то ей подсказывало, что совсем скоро вся жизнь изменится…***
Стемнело. Кристинка, Рома и Женя сидели на кровати Жени, просматривая старые видео с маленькой Кристиной. Девочка с удивлением смотрела на саму себя, поражаясь своим маленьким шалостям. Рому было не оторвать от ноутбука, впрочем, как и девочек. Женя гладила дочь по голове, лаская волосы. — А тут она на тебя похожа, — сказал Рома, глядя на экран. — Наверное, — сказала она, перематывая фотографии. Увидев фото, где маленькая Кристина сидела в детском стульчике и измазала Лёху кашей, все трое засмеялись. Женя невзначай представила на месте Молчанова Романа, поджав губу. А ведь всё могло быть по-другому. На другом фото была уже пятилетняя Кристинка в голубом платьице у ёлки, а на следующем был Глеб и Женя у той же ели. — Счастливые, — выдал Рома. — Наверное, — вздохнула Женя. Посмотрев в угол ноутбука, Женька вспомнила, что через три дня, в понедельник, у Ромы будет день рождение, но виду не подала. Послышалось, как зазевала Кристинка, из-за чего Женя решила, что пора бы отправить дочурку спать. Рома понял это и без намёка, встав с кровати и тихонько подойдя к малышке сзади. Женя тихо засмеялась, что удивило ничего не подозревавшую Крис, а отец схватил дочь, поднимая. — А-а, — пищала дочь, — папа! Рома поднял засмеявшуюся Кристинку на руки, унося в комнату. Девчонка, смеясь, колотила отца по спине, а тот усадил её на кровать. Одев пижаму, Кристинка прочитала с Ромой один рассказ из творчества русских писателей, после чего заснула. Поцеловав её в лоб, Мельников поправил одеяло и ушёл. Оставив дверь в детскую приоткрытой, Рома зашёл к Жене. Бурдуковская улыбнулась ему. — Ну-ка, — приложив руку ко лбу девушки, начал он, — горячий. Мельников дал ей градусник, уходя за лекарством и морсом. Женя глядела на него, чувствуя, как что-то внутри раскололось. Почему-то захотелось верить, что всё налаживается…Верила, верила, верю. Верила, верила я. Но никогда не поверю, что ты разлюбишь меня.