Убежище

Эта была третья почти бессонная ночь. Я устало потерла пульсирующие виски, пытаясь хоть как-то снять ноющую, надоедливую боль, которая не давала сосредоточиться даже на повседневных вещах, таких как мытье посуды или стирка. Таблетки не помогали, лишь притупляя ощущения на несколько минут. Но принимать их в большом количестве было безумием, так что на второй день я забросила эту идею. Сначала я списывала свое состояние на магнитные бури или любые другие климатические изменения. На что угодно. Как минимум, в моей семье были метеочувствительные личности. Как максимум, я отчаянно пыталась заглушить внутри себя кричащее чувство опасности. С того самого вечера в парке я каждую минуту ощущала на себе чей-то невидимый взгляд. Он неустанно наблюдал за мной днем на работе и ночью дома. Это не давало моей интуиции покоя, она била тревогу, давала о себе знать каждую минуту и умоляя предпринять действия. И чем дольше я пыталась закрыть глаза на «красные флажки», тем сильнее раскалывалась моя голова. Я знала, что это не прекратится, пока я не разберусь с тем, что так сильно тревожило мое нутро. Миссис Беверли любезно разрешила мне отлежаться дома без открытия больничного, что было жестом несказанной щедрости. Не скажу, что отлынивание от работы облегчало мое состояние, может быть, отвлечение внимания на библиотечные карточки снизило бы уровень моей тревожности, но головная боль не давала мне сосредоточиться на рутинных вещах. Сегодня ночью мне приснился странный сон. Я даже всерьез задумалась над тем, чтобы позвонить брату и спросить его мнение со стороны. Сон был крайне странным и до боли реалистичным. Я стояла на краю обрыва, обдуваемая пронизывающим холодным ветром. Каждой клеткой тела я чувствовала этот обжигающий ледяной поток, который злобно и отчаянно подталкивал меня на встречу смерти. Мое бешено колотящееся сердце набатом стучало в груди, громыхая в голове и пульсируя в висках. Я чувствовала неизбежность следующего шага. Всего несколько сантиметров отделяли меня от долгожданной свободы. Вдох – и я закрываю глаза. Это должно случиться сейчас. Сейчас или никогда. Почему так сложно решиться? По щекам бегут неконтролируемые слезы, которые моментально превращаются из отрезвляюще горячих и живых в бесчувственные сухие дорожки. Мне так страшно. Так страшно потерять эту жизнь, оборвать ее в почти в самом начале. Я думаю про те страны, что не успела увидеть, про людей, с которыми не успела встретиться, про любовь, которую не прочувствовала всем сердцем. Лишь сплошное отчаяние и одиночество. Эта мысль колет сердце, и эта боль так знакома, так по-особенному привычна, что расстаться с ней тоже грустно. Выхода нет. У таких как я выхода нет. Лишь шаг в неизвестность и долгожданная свобода по ту сторону. Выбор сделан. Я раскидываю руки в стороны, словно птица. Но на птицу я, конечно же, не похожа. Мой силуэт скорее напоминает поломанную ветку, израненную и обессилевшую, раскачивающуюся на ветру. Длинные волосы развеваются, закрывая мне обзор на раскинувшийся вдалеке хвойный лес. Даже грозовые темные тучи не могут омрачить величественность природы, прекрасный облик которой проявляется в каждой зеленой верхушке, каждой травинке и каждой веточке многовековых деревьев. Мне так грустно расставаться с этим миром. Шаг вперед. Выдох. И порыв ветра сносит меня вниз. К свободе. Я просыпаюсь в слезах, в позе эмбриона, будто пытаясь сгруппироваться после падения с высоты. Выровнять дыхание получается не сразу, тело содрогается в мелких конвульсиях, не реагируя на команды мозга. Дрожащими руками пытаюсь дотянуться до прикроватного светильника, не сразу попадая ледяными пальцами по выключателю. На улице кромешная темнота, даже сквозь мои тоненькие бледно-голубые занавески не просвечивается ни один отблеск снаружи. Мягкий теплый свет от лампы больно ударяет по глазам, и я жмурюсь от резкого контраста. Глаза щиплет, и я не могу толком сфокусироваться на окружающих меня предметах. Трогаю руками лицо – на щеках высохшие дорожки от слез. Вдох-выдох. Дышу глубоко и размеренно, позволяя теплому воздуху полностью заполнить легкие. Я дома. А это всего лишь сон. Ничего не случилось. Я в безопасности. Предложения один за один выстраиваются в мантру, на которую я опираюсь, чтобы привести себя в равновесие. Шепот и мое слегка раскачивающееся в такт словам тело должно быть жутко смотрится со стороны – такое я видела лишь в фильмах ужасов перед тем, как неведомые силы завладевают жертвой. От этих мыслей не легче, но мысли – это уже хорошо. Я мыслю, значит – существую. Я дома. А это всего лишь сон. Ничего не случилось. Я в безопасности. Слова уверенным потоком текут по сознанию, и мне уже не страшно. Плохие сны бывают у всех – это нормально. А учитывая непрекращающуюся головную боль на протяжении нескольких дней – и вообще не удивительно. Ставлю ноги на пол, полностью касаясь ступнями деревянных досок. И чувствую, что что-то с мелким хрустом рассыпается подо мной. Я не верю своим глазам. На ногах – грязные следы от земли. Вскакиваю с кровати, осматриваю ноги как сумасшедшая, будто не узнавая их, не признавая своими. На них грязь. Высохшая, светло-коричневая глина тонким слоем покрывает пальцы ног и кожу почти до щиколотки. Отбрасываю одеяло, тщательно рассматривая белоснежно-белую, недавно купленную мною простынь. Ни единого следа от земли. Ни намека, что на них спал человек с грязными ногами. Необъяснимые явления в моей жизни были делом частым, но даже такие метаморфозы были для меня в новинку. Видела ли я свое будущее? Или это были мои тревоги, нашедшие такой своеобразный выход в форме сна? Но тогда почему я чувствую себя так, будто я физически была на том обрыве? Откуда взялись глиняные следы моих ногах, если я не выходила из комнаты? Или все-таки выходила? Кружка горячего чая была самым лучшем решением для того, чтобы привести себя в чувства. Горечь крепкого черного чая и аромат бергамота окончательно вернул меня в реальность. Я была разбита. Кажется, жизнь снова приготовила мне загадку.