НЕведьма и Повелитель Времени

      Москва тонула в сирени. Сладкий запах ее душистых цветов раздирал нос, а тополиный пух, не став дожидаться июня, уже полетел по улицам и забился в щели окон.       - А ты уверен, что так можно?       - Нельзя, конечно.       - Понятно, - Леха вздохнул и огляделся. Он стоял на шухере, пока Вова ломал ветки сирени. – А чего ты ей купить цветы не хочешь?       - Сирень не продается, а она ее любит. В этом цветочном одни гвоздики и розы.       - А Вика любит розы.       - То-то ты весь цветочный на Янтарном ей скупил, - Вова усмехнулся и надломил последнюю ветку.       - Молодые люди, а что это вы делаете?       Вова резко обернулся. Перед ними стоял милиционер и недовольно постукивал каблуком лакированной туфли об асфальт.       - Ну? – он вздернул бровь и посмотрел на охапку сирени в руках Вовы. – Пройдем в участок? Вандализм, хулиганство, порча городского имущества.       - Вы уж выберете, - ляпнул Вова и тут же прикусил язык.       Полицейский хмуро на него грянул и прищурил глаза. Вдруг его живот громко заурчал. Он сначала не понял, откуда звук, потом вдруг схватился за свое немаленькое пузо, на котором расходились пуговицы форменной рубашки, и чуть присел.       - Так, никуда не уходить, поняли меня?       Живот заурчал сильнее, и милиционер, бегло оглядевшись, куда-то ушел. Вова с Лешей проводили взглядами его до первого поворота и, не сговаривавшись, побежали в обратную сторону.       - Оголделые, куда несетесь!       - Лбы здоровые, а все как дети!       Они перепрыгнули через низкий забор, отгружавший парк от дороги, перебежали через нее и сели на мотоцикл. Вова провернул ключи, и они погнали по пустому шоссе, а остановились только на соседней улице, и оба слезли. Вова уперся рукой в руль и шумно выдохнул, Леха смеялся и пытался отдышаться одновременно.       - Это хорошо ты его, - похвалил Вова.       - А чего он к честным людям пристает? - возмутился Леха. – Знал бы он, сколько раз мы их Москву от бестиария Лунового уберегли, не выкатывал бы нам за какую-то сирень. Вон у них весь город в этой сирени!       Они снова оба засмеялись. Вова хлопнул Леху по плечу и, подхватив под руль мотоцикл, покатил его вперед по дороге. Майская жара кипятила асфальт, в это время года здесь можно было существовать только вечером. Редкие машины лениво ползли по шоссе, и Вова с Лешей, купив холодный лимонад, любовались обнесенными сиренью парками.       - Как только отслужу, женюсь на ней, - заявил Леха, отчего Вова подавился.       - Чего? – Вова откашлялся и недовольно посмотрел на пятно, которое посадил на безрукавку. – На Вике?       - Да, - Леха растрепал ладонью волосы и пожал плечами. – Как думаешь, она согласится?       - Конечно, нет!       - А чего это? – возмутился Леха.       - Да ты сам подумай. Ты три года в Диких землях будешь служить, чего ей тебя, ждать что ли? Ну даже если и подождет, вы даже не встречаетесь, заново надо будет все начинать.       - Тогда я признаюсь ей в любви. Скоро выпускной, вот на нем и признаюсь.       - Вот странный ты колдун, Лех. Собрался звать ее замуж, а в любви еще не признался.       - Вов, это ты странный. Встречаешься с человеком, а что волшебник до сих пор ей не сказал.       Они вперились в друг друга сердитыми взглядами. Но Леха в этот раз победил: его чувства к Вике были однозначно безнадежными, но всем понятными, включая Вику. И сколько бы Вика ни воротила от Лехи нос, Вова все больше верил, что когда-нибудь они обязательно будут вместе. Ведь кто кроме Лехи? Шаховской? Ну нет, тогда Генка проживет не больше недели после помолвки.        А с Леной все было сложно. Вове нравилось приходить к ней, забрать на свидания, лазить ночью к окну, «похищать» от Зины Львовны и возвращать под утро – зацелованную и уставшую. Это, наверное, и любовью назвать было нельзя. У них же было не так, как у Лехи с Викой – с детства и на всю жизнь – У Вовы все было странно и очень быстро, а Вова не привык задумываться о чем-то долго. Молнии стремительны и мгновенны, они живут здесь и сейчас и не думаю о том, когда смогут сбежать с неба еще раз.       - Я и не буду ей говорить.       - Как это?       - Я не могу ей сказать. Зачем мне портить ей жизнь своим волшебством? Ей будет тяжело среди нас, она же человек. Ей проще среди своих.       Леха вдруг остановился. Хмуро глянул под ноги, а потом поднял озадаченный взгляд на Вову.       - Но она же тебя…       - Любит? – Вова повернулся к Лехе. – Да брось, у нее тысяча парней, и каждому она разрешает за собой ухаживать, а потом выберет самого достойного. Когда захочет. Она сама мне говорила, что давным-давно пообещала себе ни в кого не влюбляться.       - Почему?       Вова пожал плечами, вспоминая их разговор на кухне прошлой весной.       - Ну, потому что у нее был папа, и он ее по-настоящему любил. И ни один мальчик так же сильно и бескорыстно полюбить ее не сможет. Она пробовала – не получилось. Себя каждый любит больше, и она решила, что себя любит разрешит, а сама не влюбиться. Это того не стоит.       Леха внимательно выслушал и задумался. Глянул на витрины магазинов и кафе, оглядел сиреневый парк, потом посмотрел на букет в руках у Вовы и спросил:       - А как ты думаешь, она вот об этом тоже всем своим парням рассказывает?       Леха поднял взгляд и вдруг осуждающе покачал головой.       - Сволочь ты единоличная, Елагин, хоть и друг, - Леха резко его обогнул и успел запрыгнуть на автобус, к остановке которого они уже подошли.       Вова проводил автобус взглядом, тоже посмотрел на свой букет, плюнул на Леху и, сев на мотоцикл, поехал к Лене. Дорогу от метро до ее дома он уже выучил наизусть. Зашел в подъезд за одной бабушкой, взбежал по лестнице и глянул вниз от двери. По этой лестнице они зимой с Лехой поднимали Лене в квартиру новый диван. Леха хоть и сделал Вову небывало сильным на тридцать минут, сам себе помочь не мог и чуть не сорвал спину, но благо все обошлось: Зина Львовна намазала его какой-то вонючей мазью, и его быстро отпустило. На этом диване иногда уговаривали поспать Вову, когда он засиживался допоздна, и Зина Львовна волновалась, что ночью к нему обязательно кто-то пристанет. А Вова был и не против: оставался спать на собственноручно поднятом диване, ночью к нему приходила Лена, и они ели бутерброды с вареньем и пили чай из чайника, который Вова когда-то так починил.       - Вова, дорогой, проходи, - Зина Львовна надевала босоножки. – Я тут думала за хлебом сходить.       - Давайте я схожу?       - Нет, - Зина Львовна хитро ему подмигнула. – Иди, успокой ее. До экзаменов месяц остался, из учебников не вылезает. Уже замученная вся.       Вова понятливо кивнул и закрыл за Зиной Львовной дверь. Он вошел в комнату к Лене тихо, подкрался к ее столу и положил букет. Лена резко повернулась, и Вова успел увидеть ее красные заплаканные глаза до того, как она спрятала их за волосами.       - Вов, мне некогда.       - Что случилось?       - Вов, давай потом…       - Кто тебя обидел?       Злость вскипела в нем так резко и неожиданно, что лампа, стоящая на столе у Лены, вдруг погасла. Да и вообще, наверное, во всей квартире выбило свет, просто был день, и люстра не горела. Лена убрала руки от лица и покачала головой:       - Да никто меня не обижал.       Она вздохнула и вдруг всхлипнула, задрала голову к потолку, чтобы не выкатились слезы, но они все равно пробежались по ее вискам и упали ей на коленки. Лена закусила губу и хныкнула:       - Я так устала. Я уже больше не могу.       - Лен…       - Достали эти учебники, сил нет. В голову уже ничего не лезет.       Вова оперся на стол и посмотрел на учебники, тетрадки, исписанные конспектами, покусанные ручки.       - Ты че… - Вова снова посмотрел на Лену. – Из-за учебы плачешь?       Лена фыркнула и утерла слезы из-под глаз. Снова отвернулась к столу и, демонстративно взяв ручку, буркнула:       - Некогда мне! Раз сам такой умный, не значит, что все такие.       - Да если б я как ты учился, у меня бы уже мозги вскипели!       - Ой, только не говори, что троечником был, вон как физику знаешь!       Физику Вова знал, потому что без нее овладение стихийной магией было невозможно, а дядя Женя еще лет пять назад дал понять, что, если у Вовы будет по ней четверка – он сгноит его в тренировочном зале. У Вовы и пятерки-то было только две: по боевой магии и по стихийной, а над всем остальным он не заморачивался. Какое ему дело, например, до зельеваренья?       - Тебе нужно отвлечься.       - Мне некогда.       - Часик найдется.       - Вов! – она резко к нему повернулась, а Вова просунул ей руку под ноги, поднял и понес в коридор. – Вова, хватит!       - Ты компьютер когда-нибудь видела?       - Ну видела. У нас в школе…       - Универсальная вычислительная машина, и даже там есть охлаждающий процессор элемент. Тебе мозги надо проветрить! Вся зареванная сидишь. Вот еще от этих учебников плакать! Мало что ли в жизни вещей, из-за которых поплакать можно?       Он усадил Лену на кушетку в прихожей, и сел подле нее на корточки. Она закусывала губу и отворачивалась, а слезы не переставали катиться из ее глаз.       - Ну Ле-е-ен, - ласково позвал он и завел ей волосы за уши. – Давай, расскажи мне, что там такого невозможного?       - Да ничего, - всхлипнула она. – Французский… Английский… Да там вроде все понятно. Слов просто много, а их только заучивать. Экзамен через месяц, а я вообще не готова.       - Все не готовы.       Лена изогнула тонкую бровь и посмотрела на Вову.       - Ну ты вот с сентября с этими учебниками сидишь и не готова, а кто-то вчера только сел и тоже не готов. У вас просто разная степень неготовности. Вот ты не готова меньше остальных. А значит ты со своей неготовностью поступишь. Веришь мне?       - Вов, что за ерунда?       - Ерунда? Да я когда материю стихий сдавал, вообще ничего не учил, и все равно сдал! Не потому, что умный, а потому что не такой чайник, как остальные.       - Что сдавал? – Лена озадаченно нахмурилась, и Вова прикусил язык.       - Ну… Это в философии такое… течение. На первом курсе будете проходить.       Лена кивнула и тяжело вздохнула.       - Пошли платье тебе к выпускному посмотрим? – предложил Вова, зная, как Лена ценит красивые платья и туфли. – Или туфли. Помнишь, ты в прошлом году, когда нас похищали, потеряла?       Лена улыбнулась.       - Ты помнишь?       - Конечно, - Вова подсел. – Мы же тогда в первый раз поцеловались.       Он боднул ее носом в ушко, и Лена его слабо отпихнула.       - Вов, отстань.       - Ле-е-ен…       - Ну я зареванная вся, некрасивая.       - Да красивая, - он попытался поймать ее губы, но она увернулась.       - Дай хоть умоюсь.       - Застрянешь там на час.       Вова завел ей руку за шею и поцеловал. Ее губы были солеными от слез, и Вова поцеловал Лену сильнее. Слизнул соль сначала с нижней губы, потом с верхней, зарылся пальцами в кудрявые волосы, другой рукой обхватил Лену за талию и притянул ближе. Лена была в легком домашнем сарафане, а сам Вова в тонкой тенниске, потому что иначе можно было свариться от жары. Лена, подавшись его руке, прижалась к его телу грудью, и Вова почувствовал…       Видимо, Лена почувствовала то же самое, потому что отстранилась и испуганно замерла в сантиметре от Вовиного лица. Он тоже немного испугался, но руку не расслабил.       - Я… умоюсь пойду, - Лена ловко выскользнула из его рук и убежала в ванную. Там почему-то закрылась.       Вова выдохнул и растер шею. Он соврал бы, если б сказал, что никогда не думал об этом. Он спал с другими девушками, но с тех пор, как в Новый год он решился ухаживать за Леной, думал только о ней. Относился он к Лене немного по-другому, может, потому что они успели стать друзьями до того, как она ему понравилась, как девчонка.       Лена выбежала из ванной и тут же зашла в комнату. Зачем-то она прижимала махровое полотенце к груди, и Вова, закатив глаза, сказал, что подождет ее на улице. Вышел, вдохнул горячий воздух и тут же чихнул от залетевшего в нос пуха. Оперся поясницей на мотоцикл и засунул руки в карманы.       К подъезду подошли девчонки. Они тихо перешептывались, а когда увидели Вову, глянули на него все втроем и замолчали. Вова им улыбнулся, и они засмеялись, зашушукались, как вдруг одна, поправив короткое платьице, подошла к Вове:       - Привет, я Лика.       - Я тебя помню.       - А ты к Лене, да? – Лика глянула на подъезд. – Какой классный мотоцикл, покатаешь?       Вова посмотрел на своего старичка и усмехнулся: видимо, Лика совсем не разбиралась в мотоциклах, раз считала его классным.       - Увы, мадам, сегодня я катаю другую девушку.       - Лена будет не против, мы подруги.       - Ли-ка…       Лены вышла из подъезда и, глянув на других подруг, подошла к Лике и требовательно на нее глянула. Вова довольно усмехнулся, когда увидел, что Лена взяла с собой его сиреневый букет.       - Тебе чего? – сурово глянула Лена на подругу.       - Да мы к тебе, - Лика отскочила от Вовы, как от горячего утюга. – Погулять не хочешь?       - Я уже. Вов, поехали?       Вова пожал плечами:       - Поехали.       Ему нравилось, как ревниво посматривает на него Лена, пока разговаривает с подругами. Сказала, что у них дружеская прогулка, и пусть они не болтают. Потом села позади Вовы, обняла его за торс, и он, круто развернувшись, поехал в центр. В магазин они все равно не пошли. Лена наелась мороженного и сказала, что она потолстела, а потому ни одно платье на нее не налезет. Вова повел ее в Гастроном, где накормил еще больше. Весь день они гуляли, прокатились до Парка Горького, где бродили вокруг фонтанов, обсуждая всякую ерунду. Лена смеялась, на ее губах таяла сахарная вата, и когда Вова ее целовал, ее губы были сладкими, а не солеными. Вова посчитал, что его миссия выполнена, но отпускать Лену все равно не захотел.       - Елагин?       Вова как раз приобнял Лену, чтобы еще раз поцеловать, как вдруг увидел девчонок из Лунового.       - Привет, - поздоровался он.       Ирка Волконская вместе со «свитой», как называла ее подружек Вичка, остановились рядом и все, как одна, стали рассматривать Лену.       - Лена, знакомься, мои однокурсницы. Ира, Оля, Аня. А это Лена, девчонки, моя…       - Подруга, - помогла Лена.       - Подруга? – Ира улыбнулась и кивнула. Но сделала это хищно и недобро.       Вова слышал, что у Ирки парень – крутой волшебник, а вот ее подружки все клеились к Вове не так давно. Но то было дело старое, Вова уже почти забыл, а вот девчонки, видимо, помнили. Что-то случилось с ними: вроде просто смотрели друг на друга, но Ленин изучающий взгляд был настороженным. Словно она вот-вот полезет драться. Ира смотрела на Лену свысока, а Вова так и не понял, с чего бы они все так напряглись.       - Гуляете? – спросил он, притягивая Лену к себе за руку. – Мы тоже.       Практика общения с людьми была на четвертом курсе, и теперь им всем официально было разрешено выходить к людям и спокойно с ними контактировать.       - Ир, ну вы где?       - Эй, девчонки, а вот и вата.       Шаховской был тут как тут. Любезно подал Волконской сахарную вату на палочке, а его друг Лебедев отдал свою Ане Лис. Вместе с ними был еще один дружок Шаховского - Алик, тот отдал вату Оле.       - Елагин? – удивился Шаховской. – А ты с кем?       - Лена, - улыбнулась она и проткнула руку. В ее человеческом мире ее могли слегка пожать даже девчонке, но Шаховской вцепился в нее своими клешнями и поцеловал.       - Это Лена, - Вова отодвинул ее себе за спину и шагнул к Шаховскому. – Моя подруга. Гуляй, Ген?       - Давайте вместе погуляем, - предложил Шаховской. – Ир, ты не против?       - Ни капли. Так интересно, - протянула она, растягивая губы, – познакомиться с твоей подругой, Вов.       - У нас индивидуальная программа.       - Вов, ну ты же сам говорил, - Лена взяла его за руку, отвечая Ире таким же насмешливо пренебрежительным взглядом, каким сверлили ее, - что надо мозги проветрить. Так давай пообщаемся с твоими друзьями.       - Однокурсниками, - поправил Вова и крепче сжал ее ладонь. – Поверь, Лен, общение с Геной сулит только вскипяченные его неумелыми комплиментами мозги.       - Ой, Елагин, ты-то у нас мастер. Половине универа в уши своими комплиментами надул.       - Ты не завидуй.       - Да было бы чему. Лена, вы бы с ним поосторожней. Помотросит и бросит.       - Слушай ты!       - Сирень? Все кусты оборвал, а на нормальный букет не хватило?       Договорить он не успел: согнулся и зашипел, когда Вовин кулак расквасил ему нос. Лена вскрикнула и тут же схватила Вову за руку, потащила назад.       - Ген, угомонись! – лениво приказала Ира, пока Лебедев с Аликом ставили Генку на ноги. – Пошли. Вам с Елагиным противопоказано сближаться больше, чем на десять метров. Извините, Лена. Что эти двое не поделили, одному Небу известно.       - Ага, ничего.       - Только попадись мне, Елагин, - сплюнул Генка кровь и, резко выдернув руки из хватки Лебедева, быстро ушел.       - И что, ватой сахарной закидаешь?       - Вов, - Ира подошла и положила руку ему на плечо, глянула в сторону Шаховского и вдруг подняла руку Вовы. – Ну вот, опять Лешу на помощь звать придется. Перекиси на тебя в медпункте не хватает.       Ира улыбнулась и, мельком глянув на Лену за Вовиным плечом, протянула Вове платок.       – Помаду сотри, - шепнула она, маняще сверкнула черными глазами и ушла, погладив Вову по плечу пальцами.       Вова дождался, пока Ира дойдет до своих подружек и скроется с глаз. Лена подергала его за рукав, и он резко повернулся. По тому, как испуганно отшатнулась Лена, он понял, что до сих выглядит как разъяренный бык. Главное, чтобы дождь еще не начался, а то руки уже свело от прильнувшей к пальцам стихии.       - Пошли отсюда, - буркнул он, схватил Лену за руку и увел в другую сторону.       До вечера они гуляли по набережной. Лена дулась ни пойми на что, а Вова оправдывался и извинялся. Даже после того, как он подвез ее до дома и остановился около подъезда, она снова начала:       - Да что он такого сказал? – ворчала Лена. – Что, всем теперь носы бить, когда кто-то обидное что-то говорит?       - Важно при ком он это сказал.       - Ой, тебе важно мое мнение?       - А как же.       - Тогда почему ты меня не послушал, когда я сказала, что хочу погулять с ними?       Вова вздохнул и, оставив мотоцикл, подошел к Лене. Она недовольно поджимала губы. Сирень в ее руках вся завяла и теперь только болтались грозди потухших сиреневых огонечков в ее руках.       - Поверь, тебе это не нужно.       - А тебе откуда знать?       - Лен, я знаю этих…       - А я нет, - Лена пожала плечами, - я вообще ничего о тебе не знаю. Ни где ты учишься, ни кто ты, кто твои друзья. Ты свалился мне как снег на голову. Ну ладно, пусть! Но сейчас-то, Вов, я заслужила откровенность?       - Тебе важно знать, где я учусь?       - Важно знать о тебе хоть немного больше, чем одно имя.       - Ах так, - хмыкнул Вова и кивнул. – Ну тогда слушай. – Он навис над Леной и оперся рукой на стену за ее спиной. – Меня зовут Владимир Елагин. И всю правду о себе я сказал тебе сразу. Кто виноват, что ты не поверила? Я волшебник гроз и гром, мой отец – чокнутый всемогущий псих, а мой лучший друг – сильнейший колдун времени, способный щелчком пальцев убить футбольную команду. Я учусь в университете магии Луновом, который находится в Зачарованном лесу, а вход в него не так далеко, чуть дальше МКАДа. И когда мы с тобой познакомились, я спас тебя не от собаки, а от кучи кровожадных крыс, которые разодрали бы тебя на куски, не свались я тебе как снег! На голову!       Лена хмуро на него смотрела снизу вверх. Вдруг она пихнула ему букет, нырнула под его рукой и открыла дверь подъезда. Только у нее задержалась и осуждающе глянула на Вову.       - Выдумщик ты. Неужели правда такая сложна штука для такого, - она усмехнулась, - крутого парня. Колотить носы ты первый.       - Это правда.       - Ну да.       - Значит ты у нас смелая, да? – Вова отбросил букет и резко дернул дверь подъезда, открывая шире. Лена прислонилась спиной к косяку и демонстративно отвернулась. – Тогда тоже скажи мне правду.       - Какую еще? – она зло глянула из-под бровей. – Чего я тебе только про себя ни рассказала.       - А ты любишь меня, Лен? – Вова усмехнулся, когда понял по ее лицу, что попал в цель. – Ты любишь меня или Ваську этого своего из класса, может этого вихрастого, который во дворе за тобой таскается. Почему ты требуешь правды от меня, когда тебя от школы провожает другой?       - Я встречаюсь с тобой, и все это знают! И в школе, и во дворе.       - Я спросил тебя, ты любишь меня или нет!       Лена едва успела отскочить от закрывающейся двери подъезда. Она захлопнулась, и Вова с Леной оказались в темноте. Старая лампочка перегорела, и подъезд был погружен в сумрак, только слабый свет доносился из крохотного окошка в пролете этажа. Было слышно, как обидчиво сопит Лена, и тяжело дышит Вовы.       - Ну? – тихо добавил он, прижимая ее спиной к стене подъезда. – Сложная правда, да?       - Да ты сам меня не любишь, - прошептала она и вздрогнула, когда Вова опустил ей руку на плечо. – Ты стесняешься меня. Почему, Вов? Почему ты прогнал их, почему ты запихнул меня себе за спину, почему ты мне слово не дал сказать?       - Я защищаю тебя.       - Ты прячешь меня! – зло выдохнула Лена. – Красивые девчонки, Елагин, я не так уж хороша, да? Та брюнетка ничего, как ее, Ира?       - Лен…       - Кажется, на тебя полинститута вешается. Я так, довесок.       - Да поэтому я и врезал ему, чтобы не болтал!       - А я ему даже благодарна, - хмыкнула Лена. – Хоть от кого-то про тебя узнаю. А то Леша тоже как рыба молчит. Пусти меня!       Вова расставил руки по разные стороны от ее головы, и не мог найти в себе силы ее отпустить. Он злился, и злился не на Шаховского, которому мог врезать, не на Ирку, которую мог послать, не на Леху, которому можно высказать прямо и все сразу. Вова злился на девчонку, которой вообще ничего не мог сделать. Весь такой сильный волшебник гроз и молний, Шторм, гроза чарсоревнований, кутила и первый хулиган Лунового – не мог ее даже отпустить, чтобы пообижалась на него одна в квартире.       Это бессилие душило его. Он сильно сжал кулаки, чтобы не накричать на нее. Ярость, первая слуга его стихии, сдавила грудь, и в пальцах закололо от прильнувшей магии.       - Я защищал тебя, - тихо сказал Вова. – Слышишь меня? Защищал, а не стеснялся.       Почему она ему не верит? Да никому в жизни он вот так про себя ничего не рассказывал. На свете нет живого существа, за кого Шаховскому хотелось бы врезать сильнее, чем за Лену. И почему им надо поругаться именно сейчас! Именно тогда, когда он хотел сказать…       - В-вов… - Лена вжалась в стену сильнее. – Вов? Пусти меня! Хватит, мне страшно!       - Ты слышишь меня? – рыкнул Вова.       Стихия, преданно служившая ему все эти годы, вдруг не стерпела чудовищной обиды, которая обуяла Вову и заставила ток слететь их его пальцев. Электричество вырвалось только за его спиной: с треском и искрами вылетела старая лампочка и разбилась о пол. Лена вскрикнула, и Вова опомнился – резко оттолкнулся от стены и вышел из подъезда. Судя по тому, как легко отрылась дверь, свет вырубило во всем доме.       - Вов! – выбежала Лена на улицу, но Вова сел на мотоцикл и уехал. Не хватало еще, чтобы она его боялась.       В Луновом прежде, чем дойти до комнаты, он перездоровался с половиной универа. В Чарсоревнвоаниях Вова поучаствовал в этом году в последний раз, и все считали своим долгом выразить своей огорчение тем, что он уходит из университета и оставляет их команду без капитана, хотя Вова давно нашел себе замену.       В комнате никого не было, и Вова пошел в душ. Обычно он мылся быстро, хотя Леха все равно ныл, что душ постоянно занят. В этот раз Вова стоял под водой долго, вывернул кран на холодную воду и, пыхтя и рыча, терпел. Потом обмотал торс полотенцем и, растирая другим волосы, вышел в комнату.       Но тут же остановился, потому что на его кровати сидела Ира. Она пробежалась взглядом по его фигуре и, довольно улыбнувшись, снова отвернулась к окну.       - И за что человеческой девчонке такая красота?       - А твой мальчик не против, что ты пялишься на полуголых парней ночью?       - Он тебе не соперник, - пожала плечами Ира.       Вова стеснялся стоять при Ире в одном полотенце, а до ближайших трусов ему нужно было пройти через комнату. Но слабость Ире показывать было нельзя – эта волчица накинется сразу, как почует страх.       - Ты же взрослый мальчик, Вов. Не поверю, что тебя привлекают такие недотроги. У нее на лбу написано: только после свадьбы.       - Ничего, я подожду.       Ира рассмеялась, запрокинув голову назад. Она пришла в форме Лунового. Сверкал серебристыми нитками ее белый пиджак и вышивка на юбке. Ира покачала головой и, не прекращая надсмехаться, повернулась к Вове.       - Женишься на человеке, чтобы переспать?       Ира мягко соскочила с кровати и подошла к Вове. Остановилась напротив и прищурилась, заглянув в глаза.       - Ты сам столько сделал, чтобы отделаться от славы человека. Неужели ты согласен жить с этим до конца жизни? Опять насмешки Шаховского, опять тысяча побед, только бы никто не вспомнил о том, откуда ты… А дети, подумай о ваших бедных детях: недоведьмах или недоколдунах. Им будет тяжело.       - Справятся.       - Ты серьезно? – Ира подняла на взгляд и тут же опустила на Вовины губы. – Если так хочешь ее, уже сто раз бы переспал. Для тебя это не проблема.       Вова хмыкнул:       - Ты-то откуда знаешь?       Ира коварно улыбнулась:       - В женском общежитии ты услышишь о себе больше, чем знаешь сам. Серьезно, боюсь представить, что сделают с этой… Леной, когда про нее узнает Надя или Лия. Бедная девочка. А как давно ты ее знаешь? Ты бегал к людям до практики?       - Я не буду ее с тобой обсуждать.       - Конечно, охраняй ее от коварной ведьмы. Всю жизнь придется охранять. Все будут тыкать в нее пальцем, твоих детей засмеют в школе, в институте, на работе. Ты сломаешь им жизнь, просто поддавшись своему вполне естественному инстинкту, который утолить можно гораздо легче!       Вова прищурился и посмотрел в черные глаза Иры. Волконские были великим родом колдунов, но у нынешнего Волконского родилась дочь. Вова узнал ее еще до Лунового, она училась с Вичкой в одной школе. За много лет Ира ни разу не дала своему отцу повода в ней сомневаться. Ее репутация была безупречна, ее владение силой властелина материи – на высоте, она метила в Магсовет, не ходила на студенческие пьянки и не ввязывалась в авантюры, но вот пришла…       - Зачем ты пришла? – Вова нахмурился и отступил. – Ты представляешь, что будет, заметь тебя тут кто-нибудь со мной? Твой отец будет в ярости.       Ира смотрела прямо и серьезно.       - Плевать.       Вова вздернул бровь и поправил полотенце. Ему стало не по себе.       - Заботишься о моей славе человека-колдуна, а о своей не думаешь? Все мы знаем, Ир, что человеческий выродок – не компания для великой ведьмы, так что уходи, пока твои подруги…       Ира вдруг резко сделала шаг, но Вова успел схватить ее за плечи и остановить. У Иры дрогнули брови, она в недоумении посмотрела Вове в глаза и замерла. И Вова тоже замер.       Небо, это что, Ира Волконская? Уверенная, сильная, красивая и неподражаемая ведьма? Это та девчонка, которой лишнее слово боятся сказать даже преподаватели? Это та ведьма, которая, взмахнув рукой, может распороть пространство от одного полюса земли до другого? Почему она так смотрит на него? Как будто боится.       Вова молчал. Он привык, что девчонки как-то сами умеют выходить из неловких ситуаций, но то была Ира Волконская. Слово «неловкость» она наверняка не знала, а потому постепенно ее растерянный взгляд сменился на требовательный. Она ждала, пока решит он: оттолкнуть ее или дать поцеловать.       - Я уезжаю в Дикие земли на три года, - тихо признался Вова. – Я хотел с ней попрощаться.       - Мне плевать на нее, - Ира продолжала буравить взглядом.       Вова отпустил ее плечи. Он нашел в себе силы не отворачиваться и не делать из этого шутку, потому что, наверное, сам так смотрел на Лену сегодня вечером: «Скажи мне, и я не уйду». А если бы она и вправду ответила ему? Что любит и что верит.       Любовь Волконской обрушилась на него внезапно. Он прочитал это в ее черных глазах – все еще высокомерных и холодных, но вдруг замерших в испуге и ожидании. И пусть Вичка с ней не дружила, пусть Ира была подругой Шаховского больше, чем Вовиной подругой. Она все равно была девчонкой, и несмотря на фамилию имела право так смотреть на любого парня. Это чувства, и Вова должен был их уважать. Хотя бы потому, что он мужчина. Потому что он обещал себе ничего не боятся и этого он просто не мог испугаться, когда сама Ира так боялась его ответа.       - Любишь ее? – когда переглядки затянулись, спросила Ира. – За что?       - Я не…       Ира усмехнулась и, вздернув подбородок, посмотрела в окно.       - Вас так тянет к таким беззащитным недотрогам. Отогнал паука – уже герой. Это проще, для таких не надо звезд с неба доставать.       - Она человек. Не делай из нее трусиху только потому, что ее жизнь другая.       Ира повернулась и смерила Вову взглядом.        – Я хотела сказать тебе не выпускном, но ты можешь не приехать, поэтому скажу сейчас. – Ира снова шагнула ближе. – Шаховской ненавидит тебя совсем не потому, что ты воспитывался людьми. Лазарев дружит с тобой, не потому что ты первый, кто его не испугался. И эта Лена… Ты ей нравишься, не потому что можешь набить морду кому угодно.       Вова стоял ровно и заставлял себя слушать молча. Ира смотрела ему в глаза. С таким выражением лица можно было и добивать, и помогать. Оно не выражало ничего – холодное Волконское «ничего».       - Ты настоящий, - Ира не шелохнулась, но голос ее дрогнул. – Ты настоящий враг. Ты настоящий друг. И любить ты тоже будешь по-настоящему. Слово «благородство» выскребли тупым пером тебе на лбу. И ты не можешь откреститься от этого шрама – он с тобой навсегда. Клеймо. Дар или проклятье. Ты спасешь даже врага, если это будет не ваша битва. Ты вывернешься наизнанку за тех, кто тебе дорог. И все это так з… - Ира резко замолчала, прикусив щеку, и Вова увидел, как заблестели ее глаза, - з-злит меня. Твоя гребаная книжность!       - Ир…       - Я могу сделать с ней, что угодно. И сделала бы. Я всю жизнь делаю то, что могу и хочу, а это просто человеческая девчонка. И ты останавливаешь меня. Одним своим существованием, Елагин, - она перевела дыхание и покачала головой, получилось рвано, будто ей сложно говорить и качать головой одновременно. – Потому что, если я это сделаю, буду недостойна тебя, так? Ты бы так не поступил, потому что все ухажеры этой девчонки еще живы. Правда?       Вова был полуголый, но Ира плакала, и он все равно подставил ей плечо, когда она хныкнула. Не обняла его, не кинулась на шею – только тихонько шмыгнула носом, дала слезе скатиться по щеке и прикрыла глаза, когда Вовино плечо оказалось достаточно близко, чтобы коснуться его лбом.       Вова положил ей руку на спину и посмотрел в окно. Может, про свое благородство он слышал впервые, и услышать про это от Волконской было неожиданно. Ира не шевелилась, ее тело было напряжено, она, кажется, не дышала. Вова подбирал слова, чтобы не обидеть ее окончательно.       - И что же во мне такого благородного, если вторая девчонка из-за меня сегодня плачет? - тихо спросил он, и Ира усмехнулась. Она вдруг чуть подалась вперед и уперлась лбом ему в плечо сильнее. – Мы живые, Ир, и это не стыдно. Какой бы великой у тебя ни была кровь, ненавидеть кого-то и любить – нормально. Даже если это обычная человеческая девчонка. При всем моем уважении к твоему отцу: ты девочка, и ты сама решаешь, в кого влюбиться.       - Елагин, ты жалеешь меня?       Вова усмехнулся.       - Если я тебе этого не скажу, никто не скажет.       Вова видел, как Ира перебарывала себя. Не нужно быть доминисом, чтобы почувствовать, как она боролась со стыдом и страхом. А если подумать: что такого в том, что ты влюбилась в того, кто не влюблен в тебя? Что такого в том, что ты об этом рассказала? Разве тот, кто посмеется над тобой, достоен того, чтобы потом еще думать о его мнении? Разве он не станет самым ничтожным тараканом ровно в тот момент, когда посмеет оскорбить твои настоящие чувства, не оценить твой подвиг, признание. Разве человек, который не оценит этого, останется человеком?       «Моя любимая книга Евгений Онегин. Ты что, не читал?»       Вова улыбнулся и вспомнил, как читал ее по ночам и слушал ворчание Лехи, который требовал выключить свет. Может, Вова не до конца понял эту книгу, и уж точно прочитал не столько о ней, сколько прочитала Лена, наверняка он не оценил ее всю по достоинству, но кое-что запомнил.       - Если бы я был Евгением Онегиным, я бы посоветовал тебе больше так не делать, - тихо сказал Вова. – Он, конечно, молодец, что никому не сказал о ее письме, но я не считаю это благородством.       Ира снова замерла. Она пару раз моргнула, и ее ресницы коснулись Вовиного плеча. Ира чуть наклонила голову вниз и прошептала в пол:       - Человеческие книжки…       - Ты читала?       Ира промолчала, но Вова ее не торопил. Она задумалась. Кажется, прикусила губу, пользуясь тем, что даже Вова, уставившись в окно, ее не видит, а потом тихо ответила:       - Да.       Вова улыбнулся.       - Короче, я не герой романа, но этой Тане бы сказал, - Вова чуть опустил голову и посмотрел на темную макушку Волконской. – Ты смелая даже больше, чем красивая. Да, я не влюблен в тебя, но восхищен, потому что кто-то в этом мире решил, что признаться в чувствах стыдно, именно поэтому сказать о них теперь – подвиг. Ты себя не боишься, и поверь мне, ты найдешь более достойного и менее трусливого, чем я. Потому что сам я никому еще о таком не говорил.       Ира судорожно выдохнула и вжалась лбом в его плечо. Она положила ладошки ему на грудь и всхлипнула. Один раз, второй – тихонько зарыдала и обняла. Вова прижал ее к себе рукой и погладил. Он все еще переживал за полотенце, которое от объятий, могло развязаться и сползти, но то вроде держалось крепко, или чья-то сила повелевать материей держала полотенце на месте. В общем, Ира плакала, Вова гладил ее по спине, смотрел в окно и понимал: что девчонкам ни скажи – их все равно придется успокаивать.       Правда, он сомневался, что в этом мире был человек, у кого бы Ира рыдала на плече.

      ***

      Леша никогда еще так не волновался. Соседка Вики выпустилась еще в позапрошлом году, и теперь вся шикарная комната была в личном Викином распоряжении. Вика порхала по ней, заваривая чай и накладывая печенье в хрустальные вазочки. Все тут было так по-девичьи воздушно и аккуратно, что Леша, едва переступив порог, сразу почувствовал себя лишним и слишком грубым существом для этой комнаты.       Он все-таки сел на обитый голубой тканью стул и терпеливо стал ждать, когда же рядом уже сядет Вика.       - Ну так что ты там хотел сказать?       Леша сцепил пальцы крепче и поднял на Вику глаза.       - Вик, я должен тебе сказать, что мы с Вовой уезжаем после выпуска. Папа разрешил нам доучиться до конца четвертого курса, но дальше было условие, что мы отслужим в ордене три года.       - На Алтае? Прекрасное место, люблю у тебя гостить.       - Нет, не в имении, - Леша облизнул губы и нехотя признался: - Служба пройдет в Диких землях. Год на подготовку и два года там.       Вика выронила чайник, из которого наливала чай. И тут же закричала, потому что кипяток ошпарил ей коленку. Леха соскочил со стула и откинул ей юбку, чтобы не пришкварилась к коже. Раскрыл ладонь над коленкой и почувствовал опаленные ткани.       - Потерпи, сейчас.       Вика хныкала над его головой, пока он лечил ей коленку. Кожа регенерировалась неохотно, белый след шрама норовил остаться навсегда, но Леша запускал процесс обновления тканей снова и снова, пока на коленке у Вики не осталось и пятнышка. Как только он закончил, Вика тут же почесала ногу и вдруг громко спросила:       - В Дикие земли на три года?! Когда?       - Посвящение завтра. После выпуска мы уезжаем, чтобы приступить к службе.       - Но ты хозяин этого ордена!       - Папа…       - Ах твой папа! Да он тиран, как можно собственного сына отправить в это жуткое место?       - Он хочет, чтобы я научился постоять за себя и контролировать…       - Да что за ерунда?! – она всплеснула руками.       - И контролировать свою силу, - Леша сжал ее ладони и опустил.       Вика перевела на него растерянный взгляд, но Леша смотрел на нее прямо и немного строго.       - Она растет, Вик. Я чувствую себя немного… ненормально. И мне нужна эта служба. Мне, а не моему отцу.       У Вики дрогнули брови, а потом дернулся кончик носика, она часто заморгала и расслабила руки, опуская их на колени.       - Но ведь за столько лет ничего не случилось. С чего ты взял, что не справишься с ней?       - А с чего я взял, что справлюсь?       Леша почувствовал, как заработали слезные железы у Вики еще до того, как у нее заблестели слезы в глазах. Вика поджала подбородок и отвернулась, а свет ночника, который горел у ее кровати, упал ей на лицо и обломал свои лучи о ее острые ключицы и жилы шеи. Тень спряталась в ямочках и очертила острый подбородок, который дрожал при каждом ее судорожном вздохе.       - А… - Вика прикусила щеку и попробовала снова: - А ты сможешь приезжать?       - Я не знаю. Отец не разрешает оттуда уезжать, чтобы не отвлекаться…       Вика все еще кусала губу, но вдруг всхлипнула еще громче и слезы градом покатились по ее щекам. Леша на это смотрел и чувствовал себя самым последним гадом на свете. Ну и как он мог думать, что она согласится ждать его и три года страдать, плакать у окна, за какое-то пустяковое обещание жениться. Нужен он ей такой сто лет. Она вон какая красивая, разве надо ей три года быть несчастной ради него? Обычного колдуна, который делает ей больно.       - Ты прости, что так вышло, - Леша погладил большими пальцами ее ладошки. – Вик, я еще хотел тебе сказать…       - Уходи, - Вика резко выдернула свои руки из его ладоней, встала и отошла к окну. – Уходи, Леш!       Леша поднялся, взяв себя в руки, и пошел к двери. Конечно, она имела право на него обижаться, плакать и прогонять. Вообще-то, девчонке можно обидеться на мальчика, который ее оставляет. Одну.       Леша открыл дверь и схватился за нее, остановившись на пороге. Посмотрел на Вику: она обнимала себя за плечи и смотрела в окно. Леша чувствовал, что она плачет, а еще он чувствовал такой коктейль противных гормонов, что ему самому стало плохо. Надо быть последним подонком, чтобы признаться в любви сейчас. Когда у них нет времени на встречи, когда он не вернется к ней еще очень долго. Сейчас. Признаться, убегая от нее. Потому что так легче: не придется на следующий день разговаривать с ней, не придется смотреть в глаза и чувствовать себя дураком рядом, не придется гадать по ее взгляду, хочет ли она того же, чего хочет он. Сказать и спрятаться - вот, что он хотел сделать.       Леша закрыл дверь и остался в комнате, глянул на Вику у окна и резко подошел к ней.       - Я тебя люблю. И я прошу тебя сказать мне сейчас, любишь ли ты меня. Потому что, если любишь, я буду землю зубами грызть, но добьюсь разрешения отца приезжать к тебе, Вика.       Вика повернулась к Леше и моргнула, прогоняя слезы из глаз. Медленно осмотрела его с ног до головы и вдруг обхватила руками его голову, притягивая ближе. Благодаря подстрекательствам Елагина Леша научился целоваться с девочками давно, но делал он это, любя исключительно Вику. Зато сейчас не растерялся: притянул ее к себе и поцеловал в ответ. Ее талия оказалась такой узкой и хрупкой, что Леха почти прижал руку к своему животу прежде, чем почувствовал Викино тело.       Он представлял себе, какие ее губы на вкус. И кто же знал, что они такие искусанные и солёные от маленьких точек крови. Леша отстранился и замер, Вика тоже. Их носы касались друг друга, сердце в груди у Леши колотилось как бешеное, а Викино он тоже слышал – билось еще быстрее. У нее покраснели вечно бледные щеки, ресницы суматошно заметались, Вика выдохнула и вдруг собрала свои волосы и перекинула через плечо.       - Расстегни мне платье.       - Что? – слух у Леши, как у любого доминиса, был отличный, но ему все-таки послышалось.       - Помоги расстегнуть платье, там молния тугая.       Вика повернулась, и Леша с перепугу разжал руки. Он видел язычок молнии ее платья, но боялся его сильнее багрового монстра. Леша едва нашел в себе силы обхватить его пальцами и слегка потянуть вниз, но как только послышался звук открывающейся молнии, Вику захлестнуло адреналином.       Она-то всего лишь вздрогнула, а Леша, почувствовав это, отскочил как ошпаренный.       - Вик, нет.       Вика повернулась и возмущенно посмотрела на него.       - В смысле нет?       - Я не хочу так.       - Как так?       - Ну так, как будто бы мы больше не увидимся. Как будто это все на прощание.       - Леш, но ты уезжаешь.       - Да, но я хотел бы… В общем, чтобы это случилось, когда я приеду.       - А, - закивала Вика. – Когда приедешь? Приедешь, чтобы снова отшить меня?       - Вик, я не…       - Знаешь что, иди-ка ты отсюда, Лазарев.       - Вик…       - Вон! Убирайся вон! – она кинула в него кардиган, который он забыл на стуле. – Пошел вон!       Швырнула еще что-то, и Леша едва успел спрятаться за дверью, как о ту разбилась кружка. Снова его магия почувствовала слезы и кортизол. Леша не решился снова зайти – пошел к себе. Может, хоть у Вовы сегодня удачный день?       Вова сидел на подоконнике, подогнув одну ногу. Он положил на коленку руку и крутил в ней зажигалку. Когда Леша вошел, Вова только медленно кивнул ему, не отрываясь от окна.       - Как прошло? – сипло спросил Вова.       Леша глянул на ночное небо и темный лес за стеклом, подошел ближе и тоже забрался на их широкий подоконник. Посмотрел на малышню, толпящуюся на широкой лестнице парадного входа, на монстра, которого на цепях выводили из Зачарованного леса, чтобы заточить в бестиарий. Мелкие собрались посмотреть на эту живность. А монстр был похож на китайского змея: с длинным чешуйчатым телом, несколькими лапами и усатой мордой. Он ревел, пытаясь вырваться, и только доминис рядом ослаблял его силу.       - Хреново, - признался Леша. - У тебя?       Вова тоже ответил не сразу. Он проследил за тем, как монстр отрывает одну цепь и снова сбегает в лес. Преподаватели взвыли и пошли снова за ним, попутно браня доминиса за то, что ослабил его недостаточно, тот отвечал, что ослабь он его сильнее, монстра пришлось бы тащить, а такую тушу не поднимаешь даже всемером.       Вова перестал крутить зажигалку. Поймал ее в ладонь и щелкнул - появился огонек.       - Она мне говорила, что хочет назвать сына Женей.       Леша приподнял бровь. Они уже и о таком разговаривали?       - И я хотел назвать сына Женей.       - Ну и хорошо, - пожал плечами Леха. – Если мечты совпадают…       Вова так усмехнулся, что Леша замолчал. В оранжевом свете крохотного огонька лицо Вовы стало злым и жестким. Огонь как будто специально очертил все острое в нем, выхватил из глаз ярость стихии и показал в сумраке комнаты. Вова улыбнулся, глядя на огонь, а Леха прочитал в этой улыбке боль и злость.       - Совпадают, - хмыкнул Вова. – Она хочет назвать сына Женей, отвести его в детский сад, в школу. Ходить с ним в парки, катать его на аттракционах, делать с ним домашнее задание и помогать с английским. Учить кататься на велосипеде, гладить рубашки, смотреть кино по воскресеньям, жарить яичницу на завтраки и водить к терапевту при любых соплях.       Вова так сжал челюсти, что желваки, казалось, вот-вот вспорют ему кожу на скулах.       - Скажи мне, Лех, - Вова прищурился, смотря на огонек. – Разве я нашу жизнь сейчас описал?       Огонек погас. Вова, не дожидаясь ответа, ушел в ванную. Леша тем временем собрал чемодан, и случайно увидел на кровати Вовы полотенце – уже мокрое. Вышел Вова из душа абсолютно сухим, завалился на кровать и уснул. Или сделал вид, потому что Леха не мог уснуть всю ночь.       Заснул он только под утро, а уже после завтрака за ними приехала машина. Их провожали всем институтом, и Леша искал глазами Вику, но так и не нашел.       Вову снова совсем не смущало пристальное внимание всей женской половины Лунового к его персоне. Елагин, только вчера потерянный и злой, сегодня снова был в своей тарелке, и Леша понял: нет, Вова Лену не любит, он мечтает найти отца, ответы на все свои вопросы и стать великим волшебником. И Вова не променяет это ни на какую девчонку       Они доехали до Алтая в полной тишине. Водитель угрюмо смотрел на дорогу и только изредка поглядывал назад в зеркало. Ему было интересно, чего это они не болтают, как всегда. Вова опять читал какую-то книжку, он вообще не берег свои глаза, а Леша смотрел в окно и представлял, как будет стоять рядом с отцом, пока Вове на шею будут класть белую змею. Эта картинка не выходила из его головы со вчерашней ночи. Клятва верности ордену дается навсегда, и Вова почему-то совсем не нервничал, что его вот-вот заберут в добровольное рабство.       А как они будут дружить после этого? Быть начальником Елагина – лучше сразу свихнуться. Он же неуправляемый! С ним не справлялся Звездный, Вова слушался его только потому, что уважал. Директор Лунового, Леонид Михайлович, тоже Вове по-человечески нравился, а поэтому Вова его не хотел огорчать. Но в остальном прозвище Шторм было дано ему абсолютно оправдано, и Леше было страшно представить, что именно ему придется когда-нибудь управлять этим Штормом.       Машина довезла их до большого замка ордена. Стены замка из белого гладкого мрамора возвышались над лесом, грелась изумрудная черепица крыш на солнце, на парадной лестнице их встречал отец, а за его спиной стояло еще трое ребят. Вова с Лешей отдали чемоданы и подошли. Отец опирался на трость: после того приключения в Багровом он хромал на одну ногу и трость служила не только атрибутом рода, но и опорой. Правда, Вова сказал, что хромота придает папе еще больше загадочности.       - Хочу вас познакомить, это мой сын Алексей и его друг Владимир. Леша, Вова, это ваши будущие сослуживцы Антон Мираев, Игорь Слуцкий и Даниил Власов. Знакомьтесь, а после я жду вас на обеде.       Отец развернулся и, стуча тростью, ушел.       - Можно просто Влас, - шагнул первым навстречу высокий парень со сцепленными в низкий хвост волосами. – Я менталист.       - Здарова, можно просто Шторм, - пожал ему руку Вова. – А чего вы такие тухлые? Вроде все добровольно?       - Нервно, - хохотнул Влас. – Вон Антоха всю ночь не спал.       - Кхм, - парень в прямоугольных очках, поправил их на носу и тоже шагнул ближе. – Меня зовут Антон. Я стихийник светил.       - Игорь, можно Шляпа.       Вова засмеялся.       - А почему Шляпа?       - Да я фокусником в цирке подрабатывал.       - Из шляпы кроликов доставал, - кивнул Влас. – Вот хитрюга. Сам властелин материи, а фокусы показывал.       Парни рассмеялись, и все вместе вошли в замок. За обедом отец рассказал, что их ждет на посвящении вечером. Времени оставалось много и отец четко дал понять, что отказ примет до семи часов вечера. Встать и убежать со змеей на шее – позор, поэтому пусть каждый найдет в себе мужество огласить свой ответ до вечера.       После обеда Вова с Лехой завалились в свою комнату, но вдруг Вова не нашел свой чемодан.       - Ваши вещи были доставлены в вашу комнату, - сказал дворецкий. – Владимир, по распоряжению Евгения Степановича, вы живете в соседней комнате.       - Но я всегда жил в этой комнате.       - Это апартаменты Алексея.       Дворецкий вежливо кивнул и удалился, оставив Вову пыхтеть на пороге. Леше тоже это не понравилось. Они всегда жили вместе, еще со школы, что за дурацкие новые правила.       - Я поговорю с папой.       - Нет, - махнул рукой Вова. – Не надо. Другая комната, так другая комната.       - Но мы всегда…       - Лех, больше не будет, как всегда! Я не могу жить в одной комнате с будущим главой ордена. Это понятно.       - Нет, это непонятно, - Леша встал и подошел к Вове. - Я еще со вчера хотел с тобой поговорить, но ты был злой, как багровый пес!       - Я не злой. Сегодня у меня кардинально изменится жизнь, я хочу побыть наедине.       Вова резко дернул плечом.       - Отвяжись от меня, Лазарев.       Вова вышел из комнаты, а Леха остался - подошел к кровати, упал на нее и уставился в потолок. Он провалялся так больше получаса, а Вова все не приходил и не приходил. За дверью было слышно, как новенькие гуляют по коридорам замка и рассуждают о перспективах такой службы.       Если отец их отобрал, то они были лучшими. Конечно, для них служба – это шанс, пусть и кабала на всю жизнь. Орден дает деньги, вечное покровительство, он решает любые проблемы своих подчиненных, но они взамен обязаны помогать решать проблемы ордена. Их могут оставить в покое на десятилетия, дать работу, образование, богатство, но спустя полвека позвонить и сказать: время пришло. Печать засвербит за ухом, змейка полыхнет белым огнем, и колдун никуда не денется.       - Да вы че, парни. Вы представляете, сколько орден нам даст? – громко сказал Влас, он был самый говорливый. – Это же карьера, это куча денег, это слава, величие, сила! Да волшебники белого Змея самые сильные колдуны. У них есть все! Кому-то, конечно, повезло родиться Лазаревым, но нам с вами сегодня повезло не меньше. Я уже сказал Евгению Степановичу о своем согласии.       Повезло…       Леха вспомнил, как пять лет назад он точно так же валялся в комнате в Чародоле и пялился в потолок. Он молчал, но проклинал свою фамилию. И делал это не в первый раз. Он чувствовал, как помимо ненависти к себе, в нем вскипает ненависть к отцу. Папа тогда забирал его из Чародола, а ведь школа была единственным «нормальным», что осталось в жизни у Леши. В Чародоле было полно парней, они горели желанием подружиться с Лешей, но он чувствовал их страх, он иногда слышал, какие слухи про него ходят. Он дружил с Вовой, но ничего ему про себя не рассказывал, а поэтому все равно оставался один.       «Вставай! Вставай и пошли, я тебе сказал!»       «Елагин, отвали. Я же сказал, хочу побыть…»       «Никто не хочет!»       Грозы, слезы, самая страшная тайна на свете. А ведь Леха так мог бы всю жизнь просмотреть в потолок, всю жизнь думать, что в день, когда убил Поднебесных, стал монстром. Всю жизнь боятся самого себя, если б не услышал:       «Знай я, кто отнял у меня моего отца, тоже бы убил».       В тот день рухнуло что-то старое и мерзкое, что сковывало Леху несколько лет. Со звоном распалась ржавые цепи, которые тянули назад, в тот страшный день. Почему-то пришел папа и они в первый раз нормально поговорили. Небо знает почему, но он пришел именно в тот день, когда Вова сорвал грозы с неба.       И слово «друг» уже очень давно для Леши звучит совершенно не так, как, кажется, для всех остальных. У него есть друг. И дело уже давно не в том, что он принял его тайну. Дело в том, что они всегда друг за друга. Они не придумали клятву, они были совершенно разными, но они все равно сегодня пришли в одну комнату и оба удивились, что теперь не вместе.       С момента, когда Леша отпихнул Шаховского от незнакомого мальчишки в коридоре Чародола, Леша больше не был один. И сейчас он мог потерять своего единственного друга.       Он вышел из комнаты и чуть не налетел на новеньких парней.       - Ты говорил, ты отца видел. Где?       Влас растеряно почесал затылок.       - Извини я…       - Где? – повторил Леша.       - В саду с розами. Внутренний двор.       Леша обошел их и направился к внутреннему дворику, который находился между стеклянных стен парадной залы и соседнего жилого корпуса. Мама любила кустовые розы, выращивала их здесь всех цветов: желтые, розовые, красные. Тут всегда приятно пахло их свежим и сладким ароматом. И папа любил прохаживаться вдоль этих кустов и посылать в них живительную силу. У мамы без папиного волшебства постоянно вяли цветы, она совершенно не умела их выращивать, но папа брал Лешу с собой ночью и учил его колдовать на них, а потом они вместе клялись, что не расскажут об этом маме.       - Пап?       Папа сидел на лавке напротив пышного красного куста. Медленно повернул голову к Леше и кивнул на лавку рядом с собой.       - Я хотел с тобой поговорить, - Леша не стал садиться, а встал перед папой и подождал, пока он поднимет свои строгие зеленые глаза на него. – Не принимай Вовину клятву.       Папа молча приподнял седеющую бровь. Озадаченно прищурился и уточнил:       - Ты хочешь, чтобы я не принял клятву от лучшего участника Чарсоревнований, одного из самых сильных стихийника гроз, которого рвут на части все стихийник света. Чтобы я оставил этого шкодного и глупого мальчишку с его необъятной силой без своей печати за ухом?       - Да, - кивнул Леша. – Мы сами как-то разберемся и с его силой, и с его шилом в заднице. Он мой друг, я не хочу, чтобы он мне служил. А я не хочу его терять из-за твоего желания подчинить себе всех сильных волшебников света. Плети свои сети без этого звена.       - Эта сеть достанется тебе.       - Честно, я дорожу Вовой больше, чем всем нашим орденом.       - Но Вова не так силен, как весь наш орден. У нас такая фамилия, Леша, мы с рождения в опасности. И орден может тебя спасти, а Вова?       «Что за бесполезная магия у вас, раз вы сами себя лечить не можете?» - смеялся Вова, болтая ногами на кушетке в медпункте Чародола.       «Будешь умирать, посмотрим, кто окажется полезнее»       Что с Вовой? Злой, раздражённый, места себе не находит. Да он просто влюбился и хочет опять доставать Лену, срывать ей всю сирень в округе и засыпать ее пороги. Наверное, он хочет извиниться, все ей нормально объяснить, хочет! Но боится. Он думает, что без ордена ему нельзя, думает, что должен что-то Лехе и его семье, папе. Считает, что стать великим волшебником можно только так, но ведь можно и не так. И пусть Леха не мог откреститься от своей фамилии и судьбы, но Вове-то он помочь мог. В этот раз Леха оказался полезнее.       - Эта клятва, пап, его убьет. А я не дам тебе его убить, потому что он влюбился в девчонку в Москве, потому что он и поругался с ней из-за этого глупого ордена, потому что он тормозит из-за того, что знает, что ты будешь против!       - Ну и давно вы оба заделались свахами?       Леша осекся и нахмурился. В смысле оба?       Папа кивнул ему за спину, где в тени куста алых роз сидел разъяренный Вова. Он хмуро поджимал челюсть, был весь красный от злости, но не двигался: очевидно, папа его сковал, чтобы не мешал Лехе выговориться.       - Вот Вова только что просил отпускать тебя после каждого задания из Диких земель к Вике, потому что ты тоже, оказывается, влюбился, а из-за службы можешь ее потерять.       Папа указал тростью на Вову и слегка усмехнулся. Магия Вову отпустила, и он резко встал.       - Какого багрового беса ты лезешь? – рыкнул он и пихнул Леху в плечи. – Мои дела с Леной – это мои дела. И кто тебе сказал, что я в нее влюбился?       - А кто тебе сказал, что…       - Ой, Лазарев, да ты с самого детства только о ней и говоришь. Вика то, Вика это! Да весь Луновой при тебе даже разговаривать с ней боится.       - А сам-то? – пихнул его в ответ Леха. – Лене надо книги помочь донести, диван поднять. Да ты у нее ночуешь чаще, чем в Луновом! И сколько бы ты ни выпендривался, Елагин, стоит ей только позвонить, ты уже на полпути к Москве!       Леша повернулся к папе. Тот заинтересовано за ним наблюдал, медленно потирая подбородок.       - Что он тебе сказал, пап?       - Что будет служить мне верой и правдой, только дайте Леше уезжать. Продаст душу…       - Дурак что ли совсем?       - Не тебе меня учить, - фыркнул Вова. – И хватит на меня орать, не начальство.       - Да ты понимаешь хоть…       - Зато ты у нас все всегда понимаешь, Лазарев. Хватит за меня думать! Дурак я, а ты Вике четыре года сказать не мог. Трусил, да?       В этот раз Леша его не пихнул, в этот раз Леша Вове врезал. Да так, что у того в сторону мотнулась голова, а когда он снова повернулся, то из носа шла кровь. Вова зарычал и накинулся на Лешу. Они сцепились и повалились на землю. Стали кататься по песку и выкручивать друг другу руки. Они даже не понимали, почему дрались, и что такого обидного друг другу сказали, что сбили себе все кулаки, пока их не растащили в разные стороны.       - Тихо! Да угомонитесь вы!       Между ними встал очкарик Антон. Леху держал за руки фокусник Игорь, Вову оттаскивал этот Влас с хвостиком. А папы уже не было.       Вова резко выдернул руки, Леша тоже.       - Ого, - хохотнул Игорь. – А нам говорили, вы не разлей вода. Типа лучшие друзья.       Вова закатил глаза, сунул руки в карманы и ушел.       - А че сцепились-то? – Влас проводил Вову глазами и усмехнулся. – Из-за девчонки небось?       - Не ваше дело, - буркнул Леха и пошел к себе.       Бровь саднило, губу щипало, кулаки чесались от мелких ссадин и стертой об песок кожи. Дойдя до комнаты, Леха уперся руками в комод и посмотрел в зеркало. Да, достойный наследничек.

      ***

      Спряжения, артикли, наклонения, неправильные глаголы – в голове смешалось все. Лена уже не пыталась учить, она пусто смотрела на страницы учебников, уперевшись лбом в ладошки, и давала слезам капать на страницы конспектов.       - Лен, когда отдыхать-то? – мама собиралась на работу и бегала по квартире. – Ты обещала мне днем брать перерыв. Мозги вскипят.       Лена облизала соленые губы и молча кивнула, тряхнула волосами, чтобы они закрыли лицо и ответила:       - Ты уйдешь, я до магазина пройдусь.       - Ага, давай, хлеба купи. Пока, солнышко, - мама чмокнула в затылок и ушла.       Когда за ней хлопнула дверь, Лена приказала себе встать и умыться. Она уже устала плакать: проревела в подушку всю ночь, и сегодня слезы не останавливались. Злой Вовин взгляд не выходил из головы, как и их последний разговор. Вот чего она на него вскинулась? Хотя нет, чего это он на нее наорал?       Взрослая жизнь только начиналась. Впереди было поступление в институт, новые знакомства и новые места. И раньше, раз жизнь сулила такие перемены, Лена выкинула бы любого недостойного ее парня из головы быстро, как выкинула дурака Степу, приставалу Ваню, зазнайку Гошу. Но Вову почему-то выкинуть не получалось. От одной мысли, что он поцелуется с этой брюнеткой Ирой, у Лены сводило от злости скулы. Выдрать бы этой гадине все волосы!       - Успокойся, - приказывала себе Лена у зеркала. – Чего ты взъелась на нее? Причем тут девушка, когда он сам, оказывается, всему институту комплименты делает?       Вдруг раздался звонок. Лена подскочила к двери, но, глянув в глазок, увидела не Вову, а Вику.       - Привет.       Вика не стала здороваться. Быстро вошла в квартиру, подняла глаза, и Лена увидела Викино заплаканное лицо. Тряслись ее губы, текла тушь по щекам, волосы налипли на мокрые щеки.       - Что случилось? – выдохнула Лена и закрыла дверь. – Вова…       - Леша, - хныкнула Вика и затрясла головой, закрывая рот руками. - Леша уехал. А я с ним даже не попрощалась!       - Как уехал, куда?       - Служить. Вместе с Вовой.       - Служить? – ахнула Лена. – А далеко? И… надолго?       - На три года.       - На флот что ли?       Вика села на пуфик и покивала. Лена проводила ее на кухню, где Вика рассказала ей, как нелепо попрощалась с Лешей и как глупо все вышло с этой молнией.       - Нам восемнадцать лет, а он шарахнулся о меня, как от прокаженной! – Вика насупила носик и глотнула чаю. – Конечно, я обиделась! – она тяжело вздохнула и снова поникла. – А потом поняла, что он все правильно сделал. Это я, дура, вроде так удержать его хотела. Даже… не знаю, о чем думала. Я так давно мечтала его просто поцеловать, а как поцеловались, сразу крышу снесло.       Лена погладила Вику по ладошке.       - А у тебя… Было уже с кем-нибудь?       Лене показался этот вопрос слишком личным, но Вика спокойно ответила.       - Нет, ни разу. А у тебя?       - И у меня, - призналась Лена и обхватила кружку руками. – Мы вчера тоже поцеловались. Вон там, в коридоре. Знаешь, он в одной рубашке был, а я в одной майке. – Лена пожала плечами и облизала губы, волновалась она, даже просто рассказывая про это. – Я…       - Ну, Лен! – поторопила Вика.       - Я прижалась к нему грудью, вот, - Лена быстро глянула на Вику: боялась, что та ее осудит. Но Вика, наоборот, даже забыла о своем горе: во все уши слушала Лену, подбадривая взглядом. – И знаешь, меня как жаром окатило! Я так испугалась… Я как представила, что может…       - Ты убежала? – поняла Вика.       - Ага, в ванной заперлась. Минут пятнадцать отдышаться пыталась.       Они обе задумчиво посмотрели на стол и помолчали несколько минут. Лена была рада, что она хоть кому-то может о таком рассказать. Школьные девчонки были, наверное, хорошими подружками, но Лена знала, как они любят сплетни, а уж зацепиться за такое – дело чести. Да и Лену наперебой одолевал то стыд, то злость. А Вика казалась ей выше всех этих сплетен, да и жили они как будто в разных мирах. Узнай про это мир Вики, до Лены даже не долетит…       Лена искоса глянула на Вику и вспомнила, как жаловалась Вове прошлой весной, что чувствует: Вика дружит с ней, но что-то скрывает. Эти трое были странными, хоть и очень хорошими людьми. Лена обожала с ними гулять, с Лешей всегда было весело, с Викой – очень легко, только Вова Лену доводил, но почему-то с ним ей видеться хотелось больше всего. И вот, снова пакостное чувство, будто между Леной и Викой пропасть – черная, полная недомолвок и тайн, которую Лена сама никогда не перепрыгнет.       - Он сказал, вы поругались, - Вика подняла на Лену глаза. – Из-за Гены Шаховского и Иры Волконской.       - Там было много ребят. Но мы поругались не из-за них.       - А из-за чего?       Лена не хотела говорить. Пару раз она уже пыталась вывести Вику на откровенность, но она быстро переводила тему. А вопросов было много: кто Вика такая, что ее хотели похитить? Что тогда случилось с Вовой, что он в одной рубашке зимой ночью бегал по городу? Да и хотя бы: почему всегда, когда приходит Леша, у Лены перестает болеть голова?       «Я волшебник, а мой лучший друг может убить футбольную команду щелчком пальцев»       Лампочка с искрами вылетела из люстры подъезда. Вова иногда торопил всех разойтись по домам, хотя небо было ясным, но через час и вправду начинался дождь.       «Я волшебник гроз и грома»       «Да, Лен, это жучок. Давай я притворюсь тобой, они не поймут, они же сектанты, под чем-то. Могут спутать мальчика с девчонкой».       «Я спас тебя от кучи монстров, которая разодрала бы тебя, не свались я тебе как снег на голову!»       Лене и тогда показалось, что та собака была какой-то странной, но мало ли, что померещится в тени двора. А Вика…       - Тебя не назовешь обычной девчонкой, Вик, - повернулась к ней Лена. – А Вову с Лешей – обычными парнями. И Вова сказал мне какую-то ерунду, когда я попросила его рассказать о себе побольше. Мы поругались, потому что он спрятал меня от своих друзей и так ничего и не рассказал, хотя мы уже больше полугода встречаемся.       Вика замерла, потом медленно поставила кружку на стол и, не глядя на Лену, спросила:       - А что он рассказал?       Леня пересказала все, что запомнила. Она внимательно следила за Викиным лицом. Полгода назад Лена прочитала книжку одной писательницы про мальчика-волшебника, который тоже жил среди людей и ничего не знал про волшебство, а вдруг это правда?       - Вы волшебники? – Лена сглотнула: - Ты тоже?       Вика поджала губы и посмотрела на Ленин чай. Случилось что-то странное: чай медленно поднялся из кружки вверх, разлился в воздухе круглым пятном и вдруг слился в фигуру испуганного Лениного лица. Она смотрела на свой чайный портрет, повисший в воздухе, а по груди расползался липкий страх. Такого не бывает. Не бывает!       Лена убежала в комнату и закрыла дверь.       - Лен! – стала колотить Вика. – Ну прости, если напугала, я не хотела.       - Кто ты такая?       - Я волшебница воды.       - А Вова?       - Волшебник гроз.       - А Леша?       - Он доминис.       - Кто?       Вика вздохнула и, кажется, прислонилась к двери спиной.       - Лен, выйди, пожалуйста. Я все тебе объясню.       Лена выходить не хотела. Она заползла на кровать с ногами и зажала рот ладошками.       - Кто я такая? – вдруг горько хмыкнула Вика. – Я твоя подруга, разве этого мало? – Она, кажется, снова заплакала, а ее голос задрожал. - И ты мне нужна, Лен! Потому что Леша уехал, потому что мне даже поговорить не с кем. Все эти ведьмы, как змеи, шепчутся за спиной, шипят. Улыбаются, а потом ядом плюются. Маме некогда, у нее школа и ковен. А я… А мне восемнадцать! Я целоваться хочу, а не колдовать днями напролет!       Вика ударила кулаком по двери и заревела. Спустилась вниз, наверное, уткнулась носом в колени и стала плакать тише.       Лена повернула голову к тумбочке, на ней стояла фотография папы, а он говорил, что друзей не должно быть много, они не должны быть идеальными, они должны быть твоими. А чтобы такими стать, ты сам должен их к себе впустить. И что же Лена за подруга такая, раз спряталась, как трусливая мышь в своей норе, когда ее подруге плохо!       - Не плачь, - Лена открыла дверь и села рядом с Викой, протягивая ей платок. – Прости, это с непривычки. Ну ведьма и ведьма, тоже мне, удивила.       Вика взяла платок и громко высморкалась.       - Так он мне правду сказал, да?       Вика сочувственно кивнула.       - Получается, я зря на него обиделась.       - И я зря, - вздохнула Вика. – Дуры мы с тобой. Мама говорит, что Леша с Вовой – удивительные мальчишки, таких вообще почти не осталось. Чего вы, говорит, с Леной от них носы воротите.       - Твоя мама знает обо мне?       - Ну твоя же обо мне знает, - фыркнула Вика. – Практика общения с людьми у нас была, так что она не ругается. Правда, было условие, что я не буду тебе рассказывать о том, что ведьма.       - И что теперь?       Вика задумалась. Она утерла платочком слезы, распрямила плечи и, встав, подошла к зеркалу, чтобы поправить макияж и стереть тушь с щек.       - А ничего. Пошли я тебе Янтарный проспект покажу.       Лена не стала спрашивать, где это – быстро оделась и выскочила за Викой следом. По пути до этого места, Вика рассказывала ей про свой мир: по касты волшебников и легионы стихийников, про ипостаси перевертышей и уровни силы властелинов материй. Про волшебные университеты, которых, оказывается, была целая куча. Про Зачарованный лес и Янтарный проспект, Чарбарвиху, Поднебесную школу и Чародол.       А когда они свернули из леса на невиданной красоты улицу, Лена перестала слушать Вику – все ее внимание сосредоточилась на красоте Янтарного проспекта. Это была торговая улица, как Арбат, только больше и выше. Вывески тут мерцали огнями, где-то вспыхивал настоящий огонь над крышей клуба, горели витрины с платьями, туфлями, сумками, повсюду сияли огни и вертелись за стеклами магазинов настоящие стихии. Девушки шли, подхватив метлы. У них не было треугольных шляп и мантий, одеты они были, как и другие москвички. Лена увидела пару ребят в таких же пиджаках, как у Вовы.       - Форма нашего университета, - пояснила Вика и утащила Лену в сторону, пока эти ребята их не увидели.       Они посидели в кафе, съели обычную малину со сливками и выпили чай, как вдруг официант им предложил попробовать десерт дня: эклер удовольствия. На вид это оказался обычный эклер, но Лена, откусив, увидела, что внутри оказалась мерцающая паста - удивительная на вкус!       - Маркетинговый ход, - хмыкнула Вика. – Из магии доминисов невозможно создать экстракт, а только они могут повелевать эмоциями. Просто вкусный эклер.       И все-таки это был самый вкусный в жизни Лены эклер, и самая потрясающая ночь. Вика, уведя Лену с Янтарного проспекта, стала гулять с ней по лесу и показывать волшебные университеты. Луновой они посмотрели только издалека, но Лена не хотела уходить от этого огромного замка в животными на шпилях башен. Поддубный оказался дубом небывалых размеров – больше и выше даже Лениного дома. У лестницы болтали девчонки в зеленых юбках.       - Вон, смотри, Загорская.       Лена глянула на девчонку с длинными темными волосами. Она закатывала глаза, отмахиваясь от какого-то парня в таком же зеленом пиджаке.       - Красивая, - кивнула Лена.       - Красивая? – фыркнула Вика. – В ее роду одни из самых красивых ведьм. Ей уже девятнадцать, а она так и не пошла ни к одной учительнице. Хочет доучиться до конца, а потом служить только своему ковену. Я столько парней знаю, которые зубы об нее обломали!       - А Вова…       - Да видел ее только пару раз твой Вова, - хихикнула Вика и утащила Лену за руку снова в лес. – Загорские моему ковену не враги, но их не очень любят остальные ведьмы. У них слишком сильный ментальный дар. Ходят слухи, что им даже нельзя заключать браки с другим менталистами, чтобы ребенок не родился со способностью убивать силой мысли.       - Жуть, - Лена передернула плечами. – Ой, а это что? Такое красивое здание.       - Карпатский колледж.       Вика подвела Лену к другой поляне, на которой стояло длинное здание с красной крышей. От земли и на несколько этажей выше поднималось стекло, за которым было видно сияющий золотом зал и красные ленты под потолком – столовая. Выше поднимались стены из песочного камня, который мерцал золотыми искрами в свете фонарей. Стены упирались в крышу из алой черепицы, а позади этого прямоугольного фасада тянулась вереница маленьких домиков – аккуратных, с собственными садиками и двориком у каждого, как во французских фильмах!       - Общага у них так себе, - скривилась Вика. – Живут, как белки в своих дуплах. Если друг к другу сбегать хотят, то на улицу надо выходить. А зимой холодно.       Лена рассмеялась, но Вика шикнула на нее и тут же увела. Они стали бродить по лесу.       - Я не верю! – ахала Лена. – Я просто не верю, что все это – на самом деле!       - Скоро поверишь, - пожала плечами Вика. – Это все только блестит красиво, а жизнь у нас опаснее и сложнее. Порой.       Лена искоса глянула на Вику. От беззаботной хохотушки не осталось и следа: Вика помрачнела, безразлично оглядела ветки ивы и, не разводя их в стороны, прошла между висящими прутьями. Они вдвоем вышли к красивому фонтану.       - Фонтан слез, - сказала Вика, присаживаясь на его бортик. – Место всех влюбленных.       Наверное, это было идеальное место для влюбленных – спрятанное за ветвями ив, тишина которого разбавлялась только журчанием воды. Разговор не клеился, и Лена впервые почувствовала себя с Викой неуютно. Она остро ощутила, насколько и вправду разные у них миры.       - Три года? – спросила Лена.       - Мгм, - кивнула Вика. – И я молю Небеса, чтобы они вернулись. Дикие земли – жуткое место. Там полно магических существ, но хуже того – там обитают дикие порождения стихии. Это такие… элементали, порождения из чистой силы огня, воды или гроз. Они пропитывают собой место и сводят забредших с ума. Дикие порождения стихии – это… В общем, такое бывает только там. Говорят, что если стихийник умирает и его магию не вбирает другой стихийник, то стихия вылетает из тела и, не найдя нового хозяина, становится самостоятельной. Тогда она находит пристанище в диких землях и там живет, как хочет.       Лена ничего не поняла, но все равно кивнула.       - И Вова с Лешей…       - Ага, именно туда. Ты не знаешь папу Леши: он просто тиран! Нет, я обожаю дядю Женю, он самый достойный колдун этого света, но иногда он слишком строг к ним.       - Это такой седеющий брюнет с тростью? Он забирал тебя в тот день похищения?       Вика удивленно вздернула бровь, а Лена пожала плечами и ответила:       - После того дня он иногда заходит к маме. Знаешь, я даже думала, что он ей нравится. Но она у меня такая: ничего не расскажет. Но букеты домой носит. Да такие, что в ведро не помещаются. Ворчит на него, но это верный признак…       Вика приложила ей ладонь к губам.       - Тшш. Если это правда, вообще никому о ней не говори. Евгений Степанович не любит, когда обсуждают его личную жизнь и его решения. Ходят слухи, что однажды кто-то на заседании Магсовета, это наше правление, упрекнул Евгения Степановича в слабости, что тот взял к себе человеческого щенка только потому, что тот подружился с его сыном. Знаешь, что потом стало с тем выскочкой-болтуном?       Лена сглотнула и покачала головой.       - И никто не знает. Евгений Степанович такой – делает, что хочет. Захотел Вову воспитать – воспитал, а всем говорливым он всегда может организовать поездку в Дикие земли. Захотел встречаться с человеком – будет. Говорят, он самый сильный колдун на планете. Никто не проверял, знаешь ли. Ой! – Вика прижала ладони к груди. – Если ему нравится твоя мама…       - Вик, я не знаю, - Лена покачала головой. – Отчим с такой жуткой репутацией мне ни к чему. Хотя до нашего разговора Евгений Степанович мне нравился.       - Он классный, - кивнула Вика и тут же горько вздохнула. – Наверное, он меня тоже проверяет. Он же не может отдать сына девчонке, которая не готова его ждать. Это не только Леша должен пройти, но и я тоже, а потому я, пока мы гуляли, решила, что буду Лешу ждать. И переспим мы как-нибудь потом. Мы с тобой за эти три года должны все про это узнать! Чтобы не…       - Попасть в просак?       - Именно! – Вика решительно кивнула и встала. Одернула юбку и, через плечо глянув на Лену, вдруг предложила: - Хочешь полетать на метле?       - Нет, - Лена тоже поднялась. – Хватит приключений на один вечер.       - Ладно. Тогда я провожу тебя домой?       - Я бы еще погуляла по той волшебной улице.       - Хорошо, - Вика позвала Лену за собой. – Обычно людям нельзя гулять по Зачарованному лесу. Это волшебник оттуда всегда найдет выход, а человек – нет. Но Янтарный проспект – единственное место, откуда из Зачарованного леса ходят в Москву и Питер автобусы. Последний уходит в одиннадцать.       Вика довела Лену до Янтарного проспекта и показала остановку с автобусами. Лена хотела немного погулять тут одна, но Вика ее не отпускала.       - Ой… Мне надо зайти в ту лавку. Я обещала, что заберу сегодня платье на выпускной, но совершенно забыла. Давай я быстро схожу, а встретимся у автобусной остановки?       - Конечно, я погуляю.       - Только далеко не уходи! – предупредила Вика и побежала к магазину, вход которого украшала витрина сказочно-красивых платьев.       Прогулявшись вдоль торгового рядя, Лена нашла новое забавное место: магазин метел. Назывался он так, а вот продавали там только какие-то живые прутики, которые скакали в небольших загонах и резвились, как котята. Магазин был уже закрыт, и Лена только смеялась над ними, смотря в витрину.       Забывшись, Лена совсем перестала следить за временем, а когда опомнилась – глянула на часы и поняла, что до последнего автобуса оставалось десять минут, и Вика наверняка ее уже ждала. Остановку Лену старалась не упускать из виду и двинулась к ней, как вдруг, дверь кафе, мимо которого проходила Лена, открылась и едва ли не ударила ей по носу. Лена отскочила и недовольно глянула на выходивших – несколько парней в черно-серебристых пиджаках. Узнав одного, Лена отшагнула назад.       - Ого, - развязно улыбнулся один парень с круглым лицом и прищурился, рассматривая ее. – Где-то я тебя уже видел.       Он был пьян, и Лена понадеялась, что успеет проскочить мимо, но парень схватил ее за руку и резко повернул.       - Ты с ума сошел? Отпусти, - потребовала она, но парень ее как будто не услышал: оглядел с ног до головы и хмыкнул:       - Ах да, Елагиновская подстилка.       Лена открыла от возмущения рот, хотела дать нахалу пощечину, но передумала, увидев его свору гогочущих друзей.       - Я тоже тебя помню, - приторно улыбнулась она, попутно пытаясь вытащить руку. – Ах да, твой заклеенный нос… Ты так громко верещал, когда Вова тебе врезал.       Бровь круглолицого парня медленно поползла вверх, а его друзья притихли.       - Пусти, я опаздываю, - Лена снова постаралась вывернуть руку. – У меня автобус!       Парень посмотрел ей за спину и сжал руку крепче.       - А ты не успеешь на свой автобус, - все так же медленно сказал он и обдал лицо противным кислым запахом пива. – Пойдешь с нами.       - Никуда я с вами не пойду!       - Еще как пойдешь, - он противно улыбнулся, показав сразу все ряды своих круглых и ровных зубов. А потом Лена почувствовала, как ее ноги делают шаг в сторону. Это было против ее воли, но они двигались плавно и просто, как будто она шла сама.       Ощущение было жутким, словно страшный сон, в котором смотришь на себя со стороны. Лена испуганно ахнула, а парни засмеялись.       - Ой, куколка, чего ты испугалась? – какой-то противный друг круглолицого притянул Лену к себе за талию и заржал, как конь. - Ты, видимо, не знаешь Лазарева? Или максимум, что делал этот колдун, лечил тебе головную боль?       Парни снова почему-то засмеялись, а Лена сглотнула и попыталась шагнуть в сторону автобуса, но не смогла. От силы ее мысли не дрогнула ни одна мышца. В детстве Лена играла с куклой на ниточках, но двигалась та рвано и не по-настоящему, Леной же управляли очень умело, она шла рядом с незнакомым парнем, и со стороны никто бы не сказал, что ее заставляли. Лена подумала было закричать, чтобы Вика услышала: она уже стояла на остановке, и Лена видела ее белую юбку. Но вместо крика вырвался только невнятный шум, словно звук ее голоса кто-то взял и заглушил.       Круглолицый покачал головой.       - Нет-нет-нет, куколка, мы сами проводим тебя домой. Раз уж Елагина нет, мы не можем бросить его девчонку одну.       У Лены от страха готовы были покатиться по щекам слезы, но она сжала зубы и заставила себя собраться. Так, это волшебники. Они могут то, чего не может она. Значит, надо их обмануть. Автобус все равно ушел, Вика ее не заметила, надо просто от них отделаться. Спокойствие, только спокойствие.       - Куда вы меня ведете? – прошептала Лена и попыталась отстранится от приобнимающего ее парня. Тот только сильнее прижал и опустил руку ниже, чем то разрешали правила приличия. Лена сжала зубы, но сделал вид, что не обратила внимания. – В лес?       Улица была красивой, но странной: когда ряды красивых магазинов заканчивались, начинался простой лес – густой и темный. То было непривычно для Лены – москвички, которая привыкла, что улицы перетекают в проспекты, те – в переулки, а потом в бульвары.       - Именно, - нехорошо улыбнулся круглолицый. – Зачарованный лес – жуткое место. Человек без волшебника рядом может плутать по нему вечно.       - Зачем тогда мне туда?       - Сейчас увидишь.       Парни довели ее до леса и прошли вглубь, пока Лена не перестала видеть огни улицы. Когда ее ноги отпустил чужой контроль, она передернула плечами и, строго глянув на прижимавшего ее к себе колдуна, отстранилась.       - Ты хочешь отомстить? – догадалась Лена, глянув на круглолицого с расквашенным носом. – Хорошо, разбей мне тоже нос, и мы квиты.       На тот момент Лена подумала, что разбитый нос пусть и очень больно, наверное, но лучше, чем застрять в волшебном лесу навечно. Лена никогда не дралась и избегала любых передряг, считая себя выше этого, а свое здоровье – дороже. Но раз уж на кону стояла жизнь, почему бы не попробовать договориться хотя бы на это.       - Оу, парни, она торгуется, - загоготал круглолицый и вдруг резко подошел. Лена уперлась лопатками в дерево за спиной и попыталась поднять смелый взгляд. – Елагин любит прикусывать твой острый язычок, да?       - За твой язычок, - передразнила Лена, - он уже разбил тебе нос. Добавки захотел?       Боль опалила ее щеку так внезапно и сильно, что Лена упала на землю. Это негодяй ударил ее! Дал ей пощечину, да такую, что чуть глаза не вывалились!       Лена тут же вскочила и, задохнувшись от возмущения, даже не сразу нашла, что сказать, а потом сказать ей уже не дали: тело замерло и вытянулось по струнке.       - Ну, парни, - круглолицый повернулся к своим друзьям и отглотнул из бутылки. – Елагин укатил в Дикие земли, а одна из его бабочек здесь. Этот человеческий выродок меня достал. И если старший Лазарев не дает смешать с грязью своего приемыша, то я предлагаю отыграться по-другому.       Пусть Лену кто-то держал в невидимых путах, но холодок по спине пробежал вполне вольно и начал носиться там, пока Лену не одолела дрожь. Парней было пятеро, и Лена чувствовала, как растет в обездвиженном теле желание плотнее сдвинуть ноги и обхватить себя руками. Да этот круглолицый уже врезал ей, разве мало?       - Ген, Елагин нас нахрен грохнет, - здраво рассудил один из приятелей круглолицого. – Да и чего ему до этой девки? У него их сотня. Не, фигня.       - Так грохнет или фигня? – спросил третий и оценивающе глянул на Лену. – О, давайте ему видео в Дикие земли пошлем. Мобилы там не запретили?       - У этого выродка есть, я видел, - хохотнул четвертый.       Круглолицый внимательно всех выслушал и задумался. Подошел к Лене и прислонил ей к губам бутылку.       - Пей, давай! – приказал он. – Пей, я сказал.       Лена, кашляя и боясь подавится, глотнула чего-то крепкого и сладкого из горлышка и утерла губы о рукав платья. Благо могла двигать хотя бы головой.       - Насилие – признак слабости, - сказала она. – Вы издеваетесь над девчонкой впятером. Вам должно быть стыдно, молодые люди.       Они снова засмеялись, а Лена обвела их уничижительным взглядом и, решив умирать достойно, вздернула подбородок и отвернулась к чаще.       - Правильно он тебе врезал, - буркнула она совсем тихо, но круглолицый услышал.       Он прищурил свои и без того маленькие глазенки, шагнул ближе и задумался.       - А я придумал, куколка, для тебя задание. Если ты его выполнишь, мы выведем тебя из леса. По рукам? Приставать к дамам, лишенным и толики волшебства, не столько неприлично, сколько позорно для волшебника – дельце как раз для Елагина: клеить человеческих девах в парках.       - В твоем предложении о сделке слишком много бессмысленных обстоятельств, - закатила Лена глаза. – В чем суть?       - Ты, - круглолицый указал на нее и подозвал к себе рукой своего приятеля, который держал Лену, пока они шли к лесу. – поцелуешь Эдика, а мы заснимем короткое видео. Скажешь еще, что Елагин ему в подметки не годится. Эдик – парень мечта, а Елагин…       - Нет.       Круглолицый, замечтавшись, уже ходил по кругу небольшой поляны и довольно улыбался, как вдруг ответ Лены спустил его на землю. Он повернулся и недовольно поджал губы.       - Тогда Эдик заставит тебя. Давай, Эдик, пусть скажет и поцелует…       - Слушай, с поцелуем – нет проблем, - вдруг растерялся Эдик, - а вот со ловами… Там сложно: связки надо напрягать и воздух из легких толкать одновременно. Я такое не умею…       Лена не подала виду, но облегченно выдохнула. Правда, радость ее длилась недолго. Круглолицый разозлился, пихнул своего друга в сторону и схватил Лену за шиворот, притянув к себе.       - Слушай, ты не знаешь, кто я. И если ты не хочешь до конца жизни остаться глухой и немой, то ты сделаешь, как я сказал.       Круглолицый явно знал о чем говорил, и Лена почувствовала, как ухнул страх внизу живота. Один поцелуй явно лучше, чем разбитый нос, немота и глухота. Но если они пошлют это Вове – Лена сгорит от стыда еще до того, как ее выведут из этого леса. А если он поверит этому видео? А если даже спустя три года он больше видеть ее не захочет. Да и кто такие эти зарвавшиеся волшебники по сравнению с Вовой?!       Вова учил Лену драться, правда, у нее не получалось, а поэтому ему приходилось приезжать в Москву, когда она где-то задерживалась, и провожать до дома даже ночью. Когда они встречали хулиганов, Вова чаще предлагал их обойти, чем «качать права». Но Лену загнали в западню, оставалось только думать. Думать, как их обмануть.       «Тш… Никому об этом не говори. Говорят, Евгений Степанович – самый сильный колдун на планете».       Лена прищурилась, вспоминая слова Вики, и протянула:       - Так натерпится отомстить Вове... Видимо, твой разбитый нос – меньшая из проблем. Ненавидишь его? Так вызвал бы на дуэль, а не приставал бы в лесу ко мне.       - Тебе еще учить меня чести!       - Я тут не вижу никакой чести, а тронешь меня хоть пальцем, я обещаю, об этом узнает Евгений Степанович. Не думаю, что Вова всех знакомит со своим… учителем. А я его очень хорошо знаю. Сложи два плюс два: раз мне разрешено общаться с Вовой и приходить к вам на улицы самим Евгением Степановичем, то он точно не оставит меня глухой и немой, а вот тебя… - Лена покачала головой, оглядывая круглолицого. – Леша, конечно, мне только головную боль лечил. Но подумать только, что он может, если у него такой папа…       Лена понятия не имела, что Леша за колдун, но запомнила слова Вовы: «Мой друг щелчком пальцев может убить футбольную команду». Кое-как сложив с Викиным рассказом, Лена попыталась выдумать что-то убедительное и молилась, чтобы у нее это получилось.       - Ген, пошли, - вдруг сказал друг круглолицого. – Ну ее, еще не хватало с Белым Змеем из-за какой-то девчонки поцапаться.       - Ага, Елагин, может, и уехал, а Белый Змей всегда рядом. Со всеми и везде.       Круглолицый был пьян и туго соображал, но, видимо, не настолько, чтобы действительно связаться с неким Белым Змеем. Отпустил Лену, отошел и, закатив глаза, согласился с друзьями:       - Ладно, пошли.       - Эй, стойте! – но Лена успела только шагнуть, как вдруг в ее ушах раздался звон – громкий и гремучий. Такой, что в глазах от головной боли замерцали звезды.       Когда Лена пришла в себя, на поляне уже никого не было. Она встала и направилась туда, где, как она помнила, осталась Янтарная улица. Лена долго искала, но ни улицы, ни одного другого знакомого места она не нашла. Фонтан, дворцы институтов, проспект – Лена не могла найти ничего, ее окружала только сплошная чаща.       - Кто-нибудь! – кричала Лена. – По-мо-ги-те! Ау!       Она устала ходить и перелезать через корни. Села у подножия дерева и устало откинула голову назад, как вдруг встретилась взглядом с желтыми большими глазами, которые поперек рассекала черная вертикальная плоска. Лена тут же вскочила, но не успела сделать и шагу назад, как длинное белое тело, покрытое серебристыми чешуйками, метнулось и заключило ее в круг. Огромная морда с усами толстыми, как провода троллейбуса, уставилась на нее и хищно прищурилась.       - Ты Б-белый змей? – догадалась Лена. – Я… Я знаю Евгения Степановича и…       - Гр-р-р, - утробно зарычал монстр.       Ему это имя ничего не казало. Он обвил тело Лены своим длинным хвостом, а кончиком-кисточкой приподнял подбородок. Принюхался и вдруг разинул пасть. Лена всегда думала, что в таком случае она обомрет от страха и ничего не сделает, но ее страх оказался совсем не таким бесполезным, а даже наоборот: Лена от испуга завизжала, а потом случайно прикусила кисточку хвоста монстра. Тут же сжала зубы сильнее, когда поняла, что ему больно. Кольцо расслабились, Лена бросилась на утек, отплевываясь от чешуи, а монстр, взревев, ринулся за ней.       Перепрыгивая через корявые корни и сломя голову несясь непонятно куда, Лена очень хорошо поняла, почему ее оставили в покое: сама бы она многое отдала, чтобы не связываться с этим Белым Змеем!