НЕведьма и Повелитель Времени

      В замке Сережи было тепло. Диана смотрела, как уютно трещит в камине огонь, палит теплом чугунную морду дракона-камина, лижет светом темные обои и ее босые ноги. Диана лежала на кресле, подобрав ноги и опустив голову на подлокотник. Ладошки грелись под щекой, пальцы она зябко поджимала, потому что за пледом идти было жутко лень, - тепло марило ее и усыпляло. Успокаивало.       Но только Диана разрешала себе закрыть глаза, как тут же видела: снег, лес, обезумевшие от боли глаза – Женя, трясущаяся не в силах отвернуться. На ее висках проступили вены, из носа потекла кровь, на лице застыл такой дикий ужас.       Диана медленно открыла глаза и снова посмотрела на огонь, по ее щеке по прокатанной дорожке стекла слеза и растворилась в намоченном пятне на рукаве.       Вдруг дверь скрипнула, Диана быстро схватила ленту с тумбочки рядом и завязала на затылке. Чужое сознание она чувствовала так же, как раньше, поэтому сразу поняла, кто пришел. Ровно села на кресле, сложив руки на коленях, и прислушалась.       - Хватит делать вид, что ты меня не замечаешь, - фыркнула Зоя и опустилась в соседнее кресло. – Нам надо поговорить. Я уже хотела избегать тебя до конца жизни, но, как видишь, план провалился.       Диана отвернула голову к окну, но отвернуться с закрытыми глазами оказалось сложнее – куда бы ты ни поворачивал голову, вес равно видел того, кто с тобой говорил. Он возникал в темноте – густой и повсеместной, он являлся прямо перед глазами и можно было увидеть его прямую осанку, статно задранный подбородок, холодные всегда немного злые глаза, его…       Её.       - Давай поговорим, - сминая юбку, просипела Диана. – Зачем ты все это сделала мне объяснил Андрей, можешь не пересказывать.       - Отлично, твой мальчик не оставил мне шанса начать издалека, - недовольно сказала Зоя и наверняка отвернулась к камину. Диана как будто увидела, как Зоя подперла кулаком свой острый подбородок, и ее светло-золотистые волосы ссыпались с плеча.       - Его зовут Андрей.       - Да как скажешь. Только он тебе рассказал, что случилось со мной, но отказался рассказывать мне, что случилось с Женей.       - Как мило, что тебя это интересует.       - Не язви, Загорская, ты не умеешь.       - По неудачным шуткам – это к тебе, Никольская.       - Просто скажи, что случилось!       Диана прикусила щеку и глубоко вздохнула, услышала, как то же сделала Зоя. Они немного посидели в тишине, только простучал лапками монструозный паук, принося чай. Небо, откуда тут чай? Диана взяла чашку, протянутую Зоей, и вздрогнула.       Это был чай из Поднебесной. Не тот, что пила Диана все эти дни, а другой – этот отвратительный травяной чай, который давали в школе, убеждая, что полезен для овладевания силой. Его горький запах и надоевший вкус Диана, наверное, не забудет никогда.       Захотелось отставить кружку. Молча встать и уйти, ничего не объясняя, как Зоя ничего не объяснила. Хотелось сделать так же больно, как…       - Месть – это жалко, д-да? - Диана быстро прижала ленту к глазам и отпила чая. – Мстить за что? За то, что ты пыталась себя спасти? Что поверила обманщице? За то, что тебя обманули, когда тебе было всего шесть? Что ты просто очень хотела вернуть маму, а когда поняла, что это невозможно, пришлось спасать себя?       Диана облизала губы и глотнула еще чая.       - Я… Хочу извиниться перед тобой, Зоя, потому что, когда у меня были проблемы с силой, мне помогала Женя. А тебе никто не помогал.       - Я никому не говорила.       - Я тоже никому не говорила, - Диана чуть повернула голову. – Когда Елагину это волновало? Она просто потащилась за мной в лес.       Зоя усмехнулась, и Диана почувствовала, как впервые за эту неделю у нее дрожат губы не от слез, но она спрятала улыбку за бортиками кружки.       - Я много думала над тем, что ты сделала, почему Женя мне не сказала.       - Она боялась за тебя.       - Нет, - Диана помотала головой. – Она боялась за себя. Женя простила тебя и не думала, что я ее пойму.       - Но Женя…       - Хватит, Зоя, - попросила Диана и встала. – Я знаю женю не хуже тебя. И поверь, ничего в жизни наша жадная до запретных желаний Елагина не хотела так, как того, чтобы ты просто оказалась жива. Воскресла, обманула ее, подставила, но просто была жива. Она представляла, как обидится на тебя, как будет дуться и строить из себя всякое. Она думала, она мечтала, она умоляла Небо, чтобы ты просто ее обманула!       Диана резко развернулась, и увидела Зою очень ясно: Зоя стояла у камина, хмуро смотрела на Диану, наверняка заломив руки за спину. Но вдруг ее голос раздался совсем близко, прямо перед лицом.       - Я, конечно, не менталист, - Зоя вздохнула и, кажется, посмотрела в окно за плечом Дианы. – Но мне показалось, что ты говоришь не про Женю. Знаешь, в детстве, когда ты хотела что-то от нас скрыть, ты начинала с предложения: «У меня есть подруга, которая…»       Зоя усмехнулась.       - Так вот у тебя есть подруга, которая и вправду этого хотела?       Диана не могла не улыбнуться. Конечно, она на нее обижалась, конечно, пакостное желание высказать ей все терзало сердце – и почему Диана должна была с ним с бороться?       - Ты чокнутая, ненормальная психичка, которая почти сломала мне жизнь своей смертью. Ты искалечила ее Жене, ты отобрала у меня двух самых близких подруг, ты взбесила мою силу своим внезапным оживлением, – Диана специально выдержала паузу, она чувствовала, как заволновалось сознание Зои. Секунда, еще одна, спокойный глоток гадкого чая. – И все же, - Диана обошла Зою и поставила кружку на подъездной столик. Выпрямилась и, смотря упрямо в сторону двери, сказала. – Во всем этом ты не виновата. И… - Диана облизнула губы еще раз, собираясь с силами, но нашла их – повернулась и твердо, с уверенностью истинных Загорских сказала: - У меня есть подруга, которая и вправду этого хотела. И она… Она очень рада тебя слышать, - Диана выдохнула, пытаясь сдержать всхлип и улыбнуться одновременно. - Просто безумно рада.       Диана не ожидала, что Зоя ее обнимет – вот так просто подойдет и прижмет к себе. Диана крепко сжала губы, удерживая ком в горле, положила подбородок на острое плечо Зои и согнула руки в локтях, обнимая ее за спину. Она вдохнула запах мыла, которым пахли все живые в замке Сережи, прижалась сильнее и услышала:       - Стоило воскреснуть, чтобы это услышать. А Женя, она правда…       - Когда Елагина решила проучить Калинину, чтобы не говорила гадости о ее маме, она убедила созвать педсовет и дать ей слово, как обвинителю. Устроила Калининой публичную порку своим сарказмом, из-за чего с ней половина школы не хотела общаться до конца обучения. И ты правда думаешь, Никольская, что, если бы Женя была на тебя зла, она бы спрятала тебя и защищала?       Диана изогнула бровь, а Зоя, снова превращаясь в себя, надменно фыркнула и прошептала:       - Повесила бы на галстуке отца на балконе.       Диана засмеялась и быстро закивала. Они вместе с Зоей сели на диван, и стали пить чай. Неловкая тишина все же их застигла. Диане было некомфортно так сильно сосредотачиваться на чем-то сознании, ей казалось, что она лезет слишком глубоко в чужой мозг, слава Небу, Зоя начала первая.       - Странно это да? – сказала она. – Без нее.       - Ее всегда слишком много, - кивнула Диана. – Но когда нет, то очень… не хватает.       - Ты тоже не виновата, Диан, и ты это знаешь.       - Просто испугалась.       - Отшила своего мальчика, а он так хотел помочь, - Зоя облокотилась на правый подлокотник и судя по шуршанию платья перекинула ногу на ногу. – Такое ощущение, что ты отгораживаешь себя от него, потому что сама себе боишься признаться, что не знаешь, что делать. Твое нежелание обременять его своими проблемами кажется глупым. Мое молчание довело меня до побега, до чего доведет тебя твое? Хочешь сгореть и прийти к себе на…       - Это другое.       - Это то же самое. Ты надела на глаза ленту, ты спряталась, ты не стала с ним разговаривать.       - Он не поможет.       - Я тоже думала, что мне никто не поможет. И посмотри, что вышло.       Диана закусила губу и отвернулась.       - Было время, когда Сережа готов был остановиться. Сейчас я это понимаю, но тогда я слушала только Марью, которая убеждала меня, что он меня убьет, как только я ему расскажу… как на самом деле избавиться от проклятья.       - Когда? – Диана повернулась.       - Четыре года назад, - Зоя поставила кружку на стол и вздохнула. – Раньше они искали с Женей свредство от проклятья, но, когда она ушла, он стал искать другое заклинание.       - Не томи, Зоя, какое!       Зоя тихо рассмеялась, изводя Диану.       - Он захотел вернуть время. И стал искать, как оберсти над ним власть.       - Но время неподвластно даже волшебникам.       - И тем не менее, - Зоя вздохнула. – Он искал его так остервенело, что я стала бояться его еще больше. Он поьеждал таких монстров, о которых не слышал наш свет. Он разгадал самые сложные загадки стихийников. Доритэй рассказывал мне, как злились его друзья на Сережу за краденные секреты, и как с каждым днем креп их страх. Я пользовалась этим страхом. Сережа был злодеем, а я для стихийников стала героиней. Они отдали мне иглы сами.       Диана вздохнула и поджала губы. Вот и Зоя туда же: злодей, спятил, не тот, что прежде. Неудели они не слышат, неужели не видят глазами, которыми имможно смотреть на Сережу, что он тот же. Он так же разговаривает, он так же пошло шутит, он так же смеется и наверняка так же закатывает глаза. Неужели красный свет зрачков так сильно отвлекает внимание, что никто не видит – Сережа прежний. Но тгда зачем ему все это?       Вдруг послышался шум. Зоя резко обернулась, схватила Диану за руку и куда-то потащила, Диана от неожиданности обронила кружку, и та звонко разбилась, а Зоя запихнула Диану за стенку камина и шикнула.       - Почему мы прячемся?       - Хочешь узнать, что стало с твоим мальчиком, тогда сиди тихо!       - Его зовут Андрей! – недовольно шикнула Диана, но замолчала.       Послышался скрип двери, в комнату кто-то спешно вошел. Людей было двое.       - Какого беса ты их привел!       - К нам во дворец вламываются два мужика, один из которых перебивают половину твоих слуг молниями, - а это спокойно рассказывал Доритэй. – А другой кричит, что он твой отец. И что я должен был делать? Запереть их в темнице?       - Да что угодно, но не вести ко мне!       - Ты тоже молодец. Поперся в дом к Фаиру, не умея толком управлять половиной стихий. Это тебе не фокусы с водой показывать на вашем земном празднике. Они бы размазали тебя…       - Ты… - Сережа выдохнул это так грозно, что Диана крепче вдалась в стену. – Сделай так, чтобы они просто пересидели где-то это все.       - Пересидели? Все-таки темница?       - Да что хочешь! Запри их в пещере, в любой хижине, где угодно! Я не хочу, чтобы они в этом участвовали. Никто!       - Но…       - Ты обещал мне помогать, - Сережа сказал это тихо, и Диана как наяву увидела его зеленые сердитые глаза – такого цвета, как трава после дождя.       Сережа так злился: не лицом, не телом – у него просто темнели глаза. Такими глазами он смотрел на Женю, когда не мог сказать ей при всех что-то, но пытался выразить взглядом.       – Ты сам обещал, Доритэй. И если ты на моей стороне, то помоги мне, просто сделай так, чтобы мой отец меня не убил! Он себе этого не простит.       Тяжелое дыхание разбавляло густую тишину. Диана не могла видеть сознание Доритэя и не чувствовала его, но почему-то догадалась: он стоит и буравит Сережу своими черными серьезными глазами.       - Хочешь я расскажу, что ты сейчас…       - Хватит!       - Ты умираешь, Сережа.       Зоя вздрогнула, и Диана напряглась еще больше: что такого она там увидела?       - Ты уже почти умер.       - Уходи.       - Ты ищешь свою верную смерть, ты так остервенело борешься за право умереть. Твой план! – Доритэй усмехнулся. – Он гениальный. Он просто безупречный, но вот, осечка: тебе кто-то постоянно мешает. Кто-то лезет, портит, борется. И знаешь, впервые за всю историю сказаний, этот кто-то тебе не враг. – Доритэй сделал шаг, и каблук его сапога громко стукнул по камню пола. – Этот кто-то тебе семья. А с ней воевать ты не умеешь, каким бы гением ни был, у тебя просто сил не хватает. И я не хочу лезть к тебе в душу, мне на руку твоя смерть, но ты должен что-то сделать. Это дыра в твоем плане, и миру конец, если ты с ней не справишься.       Больше всего в тот момент Сереже хотелось исчезнуть. Диана знала: он стоит лицом к окну и смотрим вдаль, из его темных глазах шпарит по миру тягость и злость, он сжимает крепко челюсть и терпит. Он пытается думать, он так привык это делать, когда в его груди гадюкой вьется злость, но сейчас не получается. Все, что он видит перед собой – папу. Все, что он слышит – как он зовет и его и просит выйти. Все, о чем Сережа может думать, о том, как папа легко решил захватить мир.       Из-за него.       - Ты нашел Грома? – спросил Сережа ровно, словно они говорили о погоде.       - Да, Алые паруса довезли его до брега Фаирова дома. Там он сошел и ушел к Каминовым рифам. Скверное место, полно голодных монстров.       - Я поеду за ним, а ты пока проследи за моим отцом и дядей Вовой. Ну и за Сафроновым, чтоб его бес побрал! Какого черта он кинулся на меня с обвинениями?       - Ты не отрицал?       - Вот еще, его ненависть мне на руку. Но все равно обидно… - Сережа усмехнулся. – Диане не говори, что мы разошлись. Видит Небо, в компании дяди Вовы и моего отца ему безопаснее, чем со мной. Ладно, я разберусь со своими… слабостями.       - Было бы прекрасно, - съязвил Доритэй. – А то мне показалось, что ты подумал, будто избавлять мир от древнего проклятья – это легко.       - Иди уже отсюда, - рассмеялся Сережа.       Когда за Доритэем захлопнулась дверь, Сережа повернулся к окну, и Диана услышала, как шуршат тяжелые шторы. Он постучал пальцами по подоконнику, тяжело вздохнул и растрепал волосы на голове или… Диана нахмурилась, пытаясь разобрать по звукам, почти все ее внимание отнимала магия, которой она старалась контролировать мозг Сережи, чтобы его магия доминисов не позволила ему заметить два лишних бьющихся сердца в комнате.       - Подожди, Гром, я тебя найду, приятель.       Он оттолкнулся рукой от подоконника и тоже вышел. Диана с Зоей для верности еще немного постояли за камином, а потом Зоя шагнула назад и сказала:       - Он ушел, все чисто.       Диана отлепила спину от стенки камина и помассировала виски, все-таки Сережа был очень сильным доминисом, и даже с полной силой фамильной магии удерживать его сознание от волшебства было непросто. Диана присела на диван.       - Так значит…       - Да это и значит! – тряхнула руками Диана. – Я говорила Андрею, я говорила! Он не заколдован, он просто что-то задумал! Он задумал себя убить, Зоя!       Зоя ничего не отвечала, а Диана готова была рычать от бессилия. Надо его спасать, надо…       - Доритэй сказал мне, когда доставил сюда, что он отдал иглу Сереже сам, преклонившись перед его мудростью и силой. Он говорил не про магию, он говорил про его выбор.       - Надо сказать Жене…       - Единственный правильный выход…       - Надо предупредить ее…       - Единственный шанс избавить мир отпроклтья.       - Зоя, ты слышишь меня! – Диана хотела схватить Хою за плечи, но промахнулась и пихнула в грудь. – Мы должны предупредить Женю!       - Она ему помешает.       Диана осеклась и отстранилась.       - В том и смысл.       - Спасти его и умереть самим?       - Но…       - Ты не хочешь замуж за Андрея? Не хочешь детей? Не хочешь увидеться с папой и познакомить его с ним? Ты не хочешь жить дальше, Диана? Просто мне показалось, что Сережа все это делает именно для того, чтобы мы могли жить дальше: в мире, котрому не суждено закончиться, где больше не будет багровой магии.       Диана крепче сжала юбку, а Зоя не стала ждать: погладила по плечу и этим жестом сказала: «это единственный выход», а потом встала и направилась к двери. Диана услышала, как хлопнула дверь, и как гигантский паук ее снова открыл, приполз и начал собирать осколки. Она слышала, как стал завывать ветер в окне и колыхать шторы, как огонь трусливо потух под его холодным напором.       «Ты надела на глаза ленту, ты спряталась, ты не стала с ним разговаривать».       В этом есть здравый смысл: дать кому-то умереть, чтобы жили все остальные. Счастливо и долго жили.       «Диан, я прошу, послушай меня! Лазарев нашел, как снять проклятье в прошлый раз, найдет и снова».       Сколько бед принесла эта багровая магия? Сколько жизней забрала? Зоя имеет право ее ненавидеть, из-за этой магии она осталась сиротой.       «Диан, ну чего ты плачешь? Ну вот, раскисла…»       Но разве он может быть багровой магией?       «Тихо, тихо, не плач. Все хорошо, я царь смерти, меня ты не убьешь».       Это было несправедливо и тяжело – делать такой выбор. Это было нечестно: выбирать между собой и кем-то другим, пусть близким. Конечно, Диана хотела выбрать себя: свое прекрасное будущее, в котором она любила Андрея и не носила ленту на глазах, где не было ужасов багрянца, где ее дети жили без оглядки на потусторонний мир. Смотрели бы на памятник Сергею Лазареву и восхваляли его подвиг…       - Да пошла ты, Никольская, - прошептала Диана, чувствуя, как мокнет лента. – Его папа говорит, что выход есть всегда.       - Ну я так и думала.       Диана резко повернулась и услышала, как Зоя прошлепала к ней: она сняла туфли.       - Зная тебя, попрешься через царство монстров без глаз одна искать лифт.       - Мне надо к Жене.       - Нам надо к Жене.       - А ты…       - Да, я хочу нормально жить и не винить себя всю жизнь в том, что я дала ему погибнуть. Это тебе есть ради кого желать ему смерти: мама, папа, твой мальчик. А мне что? На Доритэя я обиделась, да даже если и помиримся, он уже пережил один апокалипсис. Так что… Я, пожалуй, единственная ведьма, которой должно быть вообще все равно. Раз он не собирается делать меня вечной, я больше его не ненавижу, так что можно и спасти.       - Зоя, ты очень циничная, - Диана кивнула. – Это нам на руку, как попасть обратно?       - Нужен лифт, но до ближайшего далеко. Тогда нужна брошь, а одна есть у Доритэя.       - И как нам ее достать?       - Ну, если я немного оттаю после нашей ссоры и… скажем, поцелую его и дам слегка распустить руки…       - Ближе к делу.       Зоя рассмеялась.       - О, Диана, столько лет прошло, а ты до сих пор краснеешь, когда мы про это говорим. В общем, я соблазню его, а ты пошаришь у него в комнате.       - Ты будешь спать с ним?       - Да, и не в первый раз.       Диана нарочито небрежно кивнула, но все равно услышала вредный шепот на ухо:       - Я вижу, как тебя подмывает спросить. Так и быть, все расскажу, когда доберемся до Жени. Ну чтобы вам двоим не пересказывать, как это у взрослых происходит.       - Ой, - Диана закатила глаза, но все же не могла себе не признаться: ей было очень интересно про это послушать.       Девчонка внутри нее вдруг встрепенулась и вылезла наружу. Та самая, которая училась целоваться на помидорах, но по-настоящему научилась только с Андреем. Та самая девчонка, которой было интересно слушать про то, как Женя болтала с мальчишками на катке, которой надо было знать, с кем целовалась на Янтарном проспекте Калинина и как именно держал Саша руку Зои на свидании. Девчонка, которой вообще-то не было дела до все этого, но в груди которой копошился жадный до всяких таких слухов жучок.       - Расскажешь, - хмыкнула Диана. – А пока иди и докажи мне, что не блефуешь.       Они с Зоей обе рассмеялись громко.

      ***

      В детстве тетя Вика казалась Жене феей. Она была очень красивой и стихия у нее была такой же, но оказалось, что тетя Вика – фея по-настоящему, потому что только она могла сделать из Жени того, на кого Женя вот уже несоклько минут пялилась в зеркало.       - Я просто секс-бомба, - выдохнула Женя и отошла на пару шагов назад. Васька картинно отвернулся. – Твое мнение не учитывается, Вась, ты западаешь только на лохматых и хвостатых. Фил!       Фил материализовался справа и недовольно сложил руки на эфемерной груди.       - Что ты хочешь, негодяйка?       - Как я выгляжу?       - Как раз, чтобы сдаться Повелителю.       - Я иду на вечер с Волконским.       - Тогда ужасно! Если Повелитель узнает, то ты ходишь в таком платье с кем-то другим, этого кого-то другого разразит проклятьем!       Женя закатила глаза и повернулась боком. Платье тетя Вика нашла бесподобное. Женя была похожа на нимфу волшебного озера. Цепочки бретелек, украшенные граненными стеклышками, переливались на плечах и держали платье из тяжелого пыльно-розового шелка, спускающегося до колен. Поверх была накинута сетка из серебристого бисера и хрустальных трубочек. Бисер переливался, отражая свет, а трубочки, наоборот, прятали его, запутывая в своих прозрачных цилиндрах.       Женя еще раз обернулась на черное маленькое платье, сшитое Олей не так давно. Женя привыкла к нему, его черные всполохи волшебных искр были не такими яркими, как сияние серебристого платья, но Женя не могла не признать: пудрено-розовый подол с серебристой дымкой бисерного узора ей неимоверно шел. Делал старше и… легче.       - У меня длинные ноги и классная грудь, - решила Женя, глядя в вырез. – Блин, жалко Загорской нет, она бы слюни такие щас пустила…       - О Горе! – взвыл фил. – Твоя подруга в беде, а ты думаешь, как бы она тебе позавидовала. У тебя ни стыда, ни совести, Женя!       - А у тебя ни мозгов, ни тела, но я не возмущаюсь! – развела руками Женя и в который раз задержала на них взгляд: надо уже привыкнуть ходить без перчаток. – И вообще, Волконский дал команду: быть собой по полной. Я устала плакать и ныть, Фил.       - Лучше бы ты поплакала и поныла! Нас бы оставили в живых.       - Вот и начинай.       - Меня он не пожалеет.       - А с чего бы меня ему жалеть?       - Он предложил тебе стать царицей! Дура, да кто отказывается от такого?       - Ой, стать царицей всего зла, - всплеснула руками Женя. – Щедрость-то какая, чего это я отказалась!       - Дура, вот и отказалась.       - Я сейчас тебе твой хвост эфемерный в твою пасть…       Вдруг дверь отворилась, и Фил исчез. Женя прожгла недовольным взглядом пустое место и повернулась к маме.       - С кем болтаешь?       - С Моней, - улыбнулась Женя. – Как я выгляжу?       Мама осмотрела Женю и кивнула головой:       - Весьма прилично. Куда ты дела содранные коленки и все ссадины?       - Сходила в медпункт Поддубного. Пару часов уговоров, и тетя Глаша согласилась мне все быстренько залечить.       - Как у вас все просто: побили – сходил полечился, и как будто не было.       - Мам, ну чего ты начинаешь, - Женя тряхнула головой, и кудри запрыгали по плечам. Она взбила их и подошла к креслу, где лежала небольшая сумочка, в которую только и слезал разве что телефон. – Я же обещала больше не влипать.       - Мгм.       - Мне казалось, ты меня простила.       - Подойди.       Женя подошла, и мама слегка одернула ей платье, поправила волосы и подтерла помаду, которая чуть заехала на верхнюю губу. Встала, вздохнула и глянула на часы.       - Только не связывайся там ни с кем, - в очередной раз попросила мама. – Вика сказала, там будет весь высший чародейский свет.       - Я не люблю этих зазнаек, - призналась Женя, надевая пальто. – Но я плевала на их высокородное мнение, а значит, не буду отвечать и вредничать.       - Верится с трудом.       - Клятва! – Женя приподняла ладонь и мама, улыбнувшись, сдалась: дала Жене пять и отпустила.       Внизу ждал Волконский. Женя подошла к его машине и махнула маме в окно, потом села на сиденье рядом с водительским и посмотрела на Сашу. Он барабанил пальцами по рулю и не двигался. Драгоценные запонки сверкали на черном атласе его рубашки, и блики от граненных алмазов были единственной каплей света, потому что дворовый фонарь опять сломался, а фары Саша почему-то не включал.       - Сезам, отвисни, - махнула ему перед лицом ладонью Женя. – Волконский, мы едем на вечер твоего триумфа?       Саша медленно к ней повернулся, окинул задумчивым взглядом и задержал взгляд на груди.       - Сними это, - кивнул Саша на кулон.       Он включил фары, резко вырулил со двора на дорогу и поехал. Когда Женя сняла веревку с шеи и отдала Саше, он сунул медальон в бардачок. Женя насупилась и отвернулась к окну: главное не забыть о нем потом. Вообще-то, в этом вечере можно было найти и что-то хорошее: право издеваться над всеми, например, дарованное вчера Волконским.       - А куда мы… -Женя хмуро проследила за тем, как Волконский сворачивает с МКАДа, но не в Зачарованный лес. – А разве вечер твоей избирательной кампании не в Диве?       Дивой назывался большой банкетный зал Апрельского дворца, что на Янтарном проспекте, где обычно проводились такие светские мероприятия. Дядя Леша тоже часто там толкал речь, когда переизбирался.       - Планы поменялись. Мы с тобой опоздаем, - Саша вдруг резко вырулил руль, шины взвизгнули, машина едва вписалась в поворот и подскочила на кочках. Женя быстро пристегнулась.       - Почему? Разве ты не мечтал лизать там всем ботинки всю жизнь?       Еще один резкий поворот, Саша вернул руль обратно и прибавил газу. Машина ехала по проселочной дороге и ее трясло. Ее низкой подвеске грозила жестокая смерть, но Сашу это не останавливало, как и тот факт, что за ремонт такой тачки он отвалит не меньше половины миллиона!       - Смешно, Елагина, - усмехнулся Саша. – Времени объяснять нет. Я продал тебя Небесному ковену для жертвоприношения.       - Что! – Женя вздрогнула, когда машину подкинуло, а затылок больно приложился к раме двери. – Ты больной?       - Я вытащу тебя. Единственный способ попасть в Багровое теперь знает только Поднебесный ковен. Они обещали меня научить, если я отдам им тебя в жертвы.       - Но Поднебесный ковен поймали четыре года назад.       - Поймали тех, кто пытался тебя сжечь, - хмыкнул Волконский, как будто Женя говорила несусветную глупость. – То, что эти чудики перестали на тебя охотиться, означает лишь то, что этот ковен ослаб. Или кто-то усилил контроль. Твой дед, например. После смерти Зои эти психи сошли с ума. Спокойно могли тебя…       - Саша! – крикнула Женя, и Волконский в последний момент увернулся от дерева, к которому они летели. Женя закрыла глаза и прижалась спиной к креслу, а Моня вжалась в кресло сзади. – Куда мы летим?       - Сделка через пять минут.       - Я не согласна.       - Я так и думал.       - Да они убьют меня!       Саша резко затормозил, и ремень поймав Женю, пихнул ее назад к креслу. Она стукнулась о него лопатками и грозно посмотрела на Волконского.       - Ты офигел? Это психи! Это убийцы, Саша! Они пытались убить Зою, меня, Диану! Меня три раза пытались сжечь, твою мать! Мне почти вырезали сердце в десять лет. Одна психичка почти перерезала мне горло, они чуть ли не вспороли мне вены на руках, чтобы…       - Почти, - осек ее Волконский и склонил голову чуть в бок, изводя пристальным взглядом черных глаз. – Чуть-чуть. У них не получилось тебя грохнуть ни разу.       - И что!       - Все это время ты попадалась по глупости, подпадись разок для дела. Нам нужно в Багровое. Сегодня.       - Да зачем!? – разозлилась Женя.       Но Саша не успел ей ответить. В далеке засверкал маленький огонек, кто-то сигналил фонариком. У Жени от этого знака все ухнуло вниз. Почему-то все это ей напомнило страшный фильм, где она вот-вот станет главной жертвой. Ее приведут к алтарю, прикуют цепями к нему и проткнут сердце. А ей нельзя, она маме обещала!       Волконский вышел из машины и открыл Жене дверь.       - Саш… Сашечка… - Женя пыталась отползти от него, но он оперся рукой на турбину, залез в салон и, схватив Женя за руку, выволок на улицу. – Да ты больной!       - Тихо! – тряхнул ее Саша, разворачивая к себе. – Все получится. Ты обещала верить мне.       - Ты рехнулся? – тоже почему-то шепотом зарычала Женя. – Вот это твой план: отдать меня для ритуала жертвоприношения, как какую-то свинью? Если хочешь от меня избавиться, лучше яда в бокал подмешай.       - Давно бы, но ты мне нужна.       - Да у тебя на лбу написано, что ты спишь и видишь, как бы меня прикончить!       - Не ври себе, мечтаешь о том же самом.       Они оба повернулись в сторону приближающейся фигуры с фонариком и снова вперили в друг друга грозные взгляды. Женя не собиралась становится жертвой дурацкого плана. Саша не собирался признаваться, что его план дурацкий.       - Я все равно это сделаю. У тебя есть выбор, Елагина, подыграть мне и остаться живой, либо пасть неблагородной смертью, истекая кровью на жертвенном алтаре.       - Псих!       - Дура, нам нужно туда!       Женя осеклась. Фигура с фонарем уже подошла совсем близко. Сердце забилось сильнее, в ушах от страха застучала кровь: Женя слишком хорошо помнила, как крепко вяжет Поднебесный ковен веревки, как сложно от них убежать, как опасно даже смотреть в их сторону! И медальон! Зачем Волконский сказал ей снять медальон – это верный признак провала!       - Вот эта булавка тебя усыпит на полчаса. Я оставлю ее на твоем платье – ткнешь кого угодно, и он сразу уснет.       - Ладно! – зло выдохнула Женя, прикусывая щеку. – Если меня убьют, я тебя убью!       - Договорились, - противно улыбнулся Волконский, и Женя почувствовала, как на ее руки опускается веревка. – Ты пленница, посопротивляйся для виду.       Женя была только рада дать Волконскому коленом в пах, но этот гад увернулся, да еще и хмыкнул так, будто это самое предсказуемое, что она могла сделать. Поэтому Женя попыталась зарядить затылком ему по подбородку, заехать локтем по животу или на худой конец наступить на ногу. Но Волконский устал от ее потуг: схватил ее за волосы, больно стянув те на затылке, и швырнул под ноги женщине с фонарем, что подошла ближе.       Фонарь осветил Женино лицо, и она поморщилась.       - Это и вправду она, - довольно улыбнулась женщина с изуродованным ожогами лицом.       - Наша сделка в силе? – вздернул бровь Саша, да так спокойно, будто хлеб покупал, а ему сдачу не давали. – Переход в обмен на девчонку, из-за которой твой ковен пал.       - Это ковен Салтычихи, великой ведьмы и провидицы хаоса на земле, сестры самого Багрового князя, - пафосно сказала женщина. – Никакая девчонка не может его одолеть. Из-за нее наши ряды поредели, мы ослабли, но не пали.       - Да-да-да, - поторопил ее Саша, приподнимая руки. – Но она была наживкой, на которую поймали почти всех вас. То жертвоприношение сорвал отдел по борьбе с багровой магией, но это, я гарантирую, никто не сорвет. Все, кто мог бы вам помешать, сейчас готовятся воспевать мое имя. Весь отдел по борьбе с багровой магией брошен на поиски Елагина и Лазарева, а Чарполиция… - Саша хмыкнул, засовывая руки в карманы. – Давно это для вас проблема?       Женя дослушала его и помотала головой: Небо, это правда происходит? Она стоит на коленях с кляпом во рту и подыгрывает Волконскому, который… что? Хочет принести ее в жертву. О, стихии, дайте пережить этот вечер.       - Уговор есть уговор, - надменно сказала женщина и сделала пас рукой, а из-за кустов за ее спиной вдруг стали выходить еще люди. Женя резко обернулась на Волконского: он это предвидел? Они еще не в полной заднице? Но по лицу Волконского ничего нельзя было сказать: такое же самодовольное, как и всегда.       - Следуй за нами.       Когда Женю подняли на ноги, она принялась вырываться, как велел Саша. Кричала, рычала и проклинала всех, особенно Волконского – от души и совсем неприличными словами. А что, с кляпом все равно непонятно, а так давно хотелось сказать ему все это прямо в лицо! Но долго буянить Жене не дали. Плечо кольнула игла, и Женю поставили на паузу. Она все еще видела всех, могла слышать, но не двигаться. А потом сознание ослабло, дыхание замедлилось, Женя провалилась в сон и повисла на руках одного из сектантов. Последняя мысль, закравшаяся в спящую голову, была: где Моня?

      ***

Поднебесные не скупились на свои ритуалы. Саша видел не так много жертвоприношений в жизни, но смог оценить: ножи, украшенные самоцветами, одинаковые мантии с золотой строчкой по кайме капюшонов, огромное количество факелов по периметру небольшого склепа, и ритуальную посуду из светло-розового перламутра.       Женя лежала на большом полупрозрачном куске розового кварца. Из него выточили алтарь, и в его светлых жилках бесновалась какая-то энергия. Она суетливо металась из угла в угол и, казалось, хотела дотянуться до Жени, но не могла выбраться из своей темницы. А Женя до сих пор лежала в отключке, на коже ключиц и груди, до которой не дотягивался корсет, ей нарисовали кровью багровые руны. Жрец закончил писать и, продолжая читать что-то на проклятом языке, вылил оставшуюся жижу Жене на запястья, испачкав светло-серые перчатки. Почему-то жрец их не снимал.       Зачем-то она их тоже не снимала.       Саша осмотрелся. Именно в этом склепе когда-то его отец искал путь к Книге, именно здесь он ее и должен был оставить. Осталось только чуть-чуть подождать, пока Поднебесный ковен решит открыть склеп, чтобы достать Книгу и прочитать заклятье, способное, по их мнению, вернуть к жизни Салтычиху, забрав жизнь у Елагиной.       Саше не нужно было в Багровое, просто Жене пришлось бы очень долго объяснять, что именно им нужно и как достать. Эта Книга много лет считалась утерянной. Ее не нашли, когда разрушили замок Багрового князя, хотя Четверка камня на камне там не оставила. Больше всего эта новость напугала маму: она искренне надеялась, что отцу не удалось добраться до Книги, но Саша чувствовал: книга уже давно не у Багрового князя.       Материя мира была подвластна ему больше, чем другим. Каждый день он боролся с чувством своего превосходства над всем остальным. Он чувствовал каждый атом вселенной, он мог управлять всем вокруг, материя мироздания буквально вилась золотой нитью у него между пальцев – не сойти с ума от такой власти слишком сложно, но Саша научился. Правда, он все равно очень хорошо чувствовал любое изменение в мире, и после смерти Багрового князя багровая магия стала сильнее. Саша не мог это объяснить, но вот уже одиннадцать лет сразу отовсюду, со всех сторон, каждая клетка вселенной кричала ему: мир в опасности! И он был глух к своей силе, но теперь должен был исправить то, чему по глупости не придал внимания.       Багровые заклятья низким гулом разлетались от каменных стен по склепу и царапали уши своими шипящими звуками. Саша хотел немного разрядить воздух и освежить его от запаха тухлого мяса и сырости, но сдержался. Женя как раз сонливо проморгала глаза и поерзала на холодном склепе.       - Она проснулась, - сказала жрица Поднебесного ковена, отчего-то улыбнувшись. – Ну же, спроси ее.       Саша перехватил Женин взгляд, полный злости, но отвернулся, а жрец подошел к ней ближе, придавил за горло к алтарю и навис сверху, пачкая ее шею кровью.       - Где Книга?       Тишина, повисшая в зале, стала плотной. Саше показалось, что он оглох, или ему послышалось что-то после надоедливого свиста заклятий. Он повернулся к Жене снова, прищурился, разглядывая спину жреца, и услышал опять:       - Где Книга?!       Жрец приставил к горлу Жени кривой нож, и она задрала голову, отводя взгляд к потолку. Кляп ей вытащили, но она все равно молчала. Не знала. Она же не знала!?       - Ты сделала все, что могла, - миролюбиво сказала женщина, что стояла рядом с Сашей, и подошла ближе к алтарю. Ласково погладила Женю по щеке – та не дергалась: боялась, что лезвие вспорет ей кожу от любого движения. Ее глаза налились злостью, она посмотрела на жрицу Поднебесного ковена так, будто бы молнии могли поджарить ее и пока у Жени связаны руки.       - Книга? – прервал их Саша, обращая на себя внимание. – Мне обещали переход.       - Книга знает ответы на все вопросы, - сумасшедший блеск в глазах женщины говорил о многом: жажде этой власти всезнания, о годах безуспешных поисков и предчувствии скорого успеха. Но почему Женя? – Спросишь у нее. Нужна лишь капля девственной крови.       Женщина снова опустила на Женю взгляд.       - Я не знаю, - процедила она.       - Врешь, милая, - женщина отобрала у жреца нож и уткнула острием Жене в ложбинку ключиц. – Чуть сильнее… - по Жениной шее стекла капля крови, смазывая засохшие руны. – Я могу начать с пальцев или твоего личика, может, сначала вырезать тебе глаза?!       Женя вздрогнула, когда женщина повысила голос. На Сашу она не смотрела – упрямо в лицо своей смерти. Она поджала подбородок, сжала руки, прикованные над ее головой к камню алтаря, вытянула шею еще больше и промолчала.       - Если пустить девственную кровь на этот алтарь он может привести нас к Книге? – спросил Саша. – Всю, до последней капли.       - Дело не в девственной крови, - закатила глаза женщина. – Дело в том, чтобы это была кровь повелительницы гроз Елании. Отец этой девчонки был нужен нашему прошлому Повелителю, зачем, мы не осмеливались спросить. Но если он был потомком повелительницы гроз, то эта кровь… - женщина задумчиво посмотрела на Женю, - течет и в его дочери.       «Серьезно, она только что до этого додумалась?» - Саша едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Видимо, багровая магия и вправду слишком сильно затмевает рассудок.       - Этот алтарь создал твой отец, - женщина подняла взгляд на Сашу. – Ты наследник великого мастера материи. Он создал его, чтобы отыскать великую Книгу, но не дожил до этого момента. Теперь ты закончишь его дело!       Женщина убрала нож от шеи Жени и протянула ему.       - Давай же, Саша. Твой отец почти получил всемогущество, он почти нашел Книгу. Этот камень нужно только напоить, только дать ему крови, которую пролили на страницы Книги так давно… Крови Елании.       Саша подошел и, глядя в глаза жрице, взял нож.       - Перережь ей горло, - подсказала она, накрывая ладонью его руку и поднося к шее Жени. – Мы спустим ее кровь после, сделай лишь первый надрез.       Женя заерзала, и Саша опустил глаза.       Она испугалась. Ей было не так страшно, когда над ней стояла жрица Поднебесного ковена, не так страшно, когда мужик с гнилыми от багрянца зубами спрашивал ее, где Книга. Но она испугалась сейчас: широко распахнулись ее серые глаза. Накрашенные, они казались еще больше, и оттого ярче в них дрожали блики слез. Ее светлые щеки покраснели, предательски выдав ее панику. Женя все еще сжимала крепко зубы, но Саша видел, как у нее дрожит шея, к которой прислонялось его лезвие.       - В-волконский, - прошептала она. – С-саш.       Боится. Теперь и она его боится – смотрит, как на психа с всевластием в руке. Вот здесь, на кончике этого ножа он держит ее жизнь, и она вправду думает, что он проткнёт ей горло! Этот ненавистный страх, да сколько можно!       - Как же ты достала меня, Елагина, - сухо сказал он, не отрывая безразличного взгляда от ее лица.       На самом деле, он злился, и злился очень сильно. Она же обещала верить ему, она же клялась! Вот и чего у нее по вискам бегут слезы, неужто он вправду так похож на психа? Ну же, Елагина, вспомни, как ты его ненавидишь, что он бесит тебя так, что ты готова полезть драться. Дай ему своей злости. Ненависти и этой смешной ревности, а не страха – хоть чего-то живого, из-за чего он когда-то тебя заметил.       - Я буду править миром, - добавил он, и дернул уголком губ. – А не Сережа.       «Сволочь», - застыло в ее полных страха глазах, но так и не сорвалось с губ. Саша перехватил нож поудобнее, обошел алтарь и, приподняв Женину голову за волосы, приложил лезвие к выпирающим жилам. Наклонился к ее уху и зловеще усмехнулся.       - Кричи, я хочу слышать, как ты умоляешь меня о пощаде.       Она боялась даже дышать. А Саша тем временем нащупал материю алтаря. Его создавал отец, а значит разрушить этот камень было почти невозможно, но теперь Саша понял, почему белая энергия внутри так стремилась к Жене: она хотела ее крови. И капля, скатившаяся с ее шеи, буквально взбесила эту заточенную отцом в кварце силу.       Саша не мог разрушить такую сложную материю. Розовый кварц был зачарован, но магия сама могла пробить его стенки. Не надо ничего рушить, нужно просто свести эту силу с ума: жаждой и ненасытностью. Пусть она поможет Саше разрушить эту тюрьму.       Он схватил запястье Жени и черканул ножом по перчатке. Кровь хлынула из-за серебристой паутинки на локоть, стекла на камень. Женя всхлипнула дернула рукой. Она подняла на Сашу злой взгляд, но вдруг осеклась – посмотрела вниз на камень и быстро с него сползла: Саша мигом растворил ее кандалы. Он дернул Женю к себе, отодвигая от хрустящего камня, пихнул за спину и откинул нож.       Розовый кварц треснул, и из щели вырвался наружу злой дух. Его оскаленная морда с ревом понеслась к потолку, резко увильнула вправо, пробежалась вдоль круглых стен, напугав Поднебесный ковен. Дух открыл рот, его длинная борода, заменявшая его тело, расплелась на несколько хлыстов и начала хватать сектантов. Дух подносил их к глазам, но почему-то откидывал в стороны, а под потолком вдруг беспокойно заметалась метла.       - Он ищет тебя, - подсказал Волконский Жене, а потом схватил ее за руку и увел к двери, в которую они вошли сюда. – К кладбищу задом, к иному передом! – скомандовал Саша и толкнул дверь.       Дух протянул свои дымчатые щупальца к Жене и схватил ее за ногу. Она вскрикнул, и ухватила за руку Саши, когда ее потянуло наверх. Саша чувствовал, что проигрывает духу в силе: его ноги скользили по сырым камням, Женя утаскивала его за собой обратно в склеп. Она хваталась за его руку крепче, но прозрачный щупалец бороды все туже обвивался вокруг ее ноги. Метла пыталась развеять духа, разметая газ его тела веником, но ничего не получалось.       - Саш! – крикнула Женя.       И Саша подумал, что она просит его помочь, но, отвернувшись от пасти духа, вдруг увидел, что Женя стащила перчатку, подобрав ее на запястье. Перчатка сочилась ее кровью и Саша, не задумываясь, сорвал ее и бросил в сторону, а воздуху вокруг ладони Жене приказал быть твердым, чтобы запах свежей крови не распространялся по залу. Дух, как оголодавший пес, бросился к перчатке. Женя упала на Сашу, и он, быстро вскочив, выбежал с ней за дверь. Метла успела шмыгнуть следом, и дверь тяжело захлопнулась за спиной. Каменная дверь склепа тяжело бахнула, и рев монстра стих.       Саша смотрел впереди себя и прислушивался: ничего не было слышно, но… где запах тухлого мяса, где багровая земля, где лужи крови, в конце концов. Они вообще в багровом!? Обернувшись, он замер, и хмуро посмотрел в небо. Вернее, неба он не увидел, только бамбуковые стебли, устремляющиеся ввысь. Их мелкая листва тонула в темноте высоко над головами, а между тонких ветвей, цепляя листики беззубыми ртами, плавали рыбы. Прямо над головой: разноцветные, большие, с переливающимися разными цветами брюхами. Их тела огибали бамбук и было слышно, как журчит вода, когда они гребли хвостами. К ветвям бамбука повсюду были подвешены грозди золотых монет.       Под ногами была только земля, с местами зеленевшей осокой. Саша присел, как вдруг… Острый нож мелькнул перед его глазами, Саша поднял взгляд и хмуро посмотрел на Женю. Она стояла перед ним и тыкала кинжалом в нос. Ее рука дрожала, платье было местами подрано, испачкано кровью, оттого Женя выглядела жалко.       - Все-таки убьешь? – хмыкнул Саша. – Ну хоть не сожжешь в пепел, и на том спасибо.       - Какого хрена! – выдавила она. – Что они говорили про твоего отца? Кто он?       Саша прищурился. Нож, видимо, подобранный Женей в суматохе, стек на землю жидким металлом, только глухо стукнулись о землю самоцветы его лезвия. Женя отдернула руку и испуганно отступила. Саша шагнул ближе, его сила сковала Жене руки. Она прижалась спиной к одному бамбуку и постаралась бесстрашно вздернуть подбородок, но это ведь, право, было смешно.       - Ты делаешь все, что я скажу, забыла? – ласково сказал Саша, заправляя ей волосы за ухо. – Нарушишь контракт?       - Ты…       - Где книга? – строго спросил Саша. – Ты знаешь, где она?       - Откуда!       - Тогда с чего они думают, что ты знаешь это!? – разозлился Саша. – Ты серьезно, Елагина, мы пытаемся его спасти, а ты не сказала мне, что знаешь, где Книга.       - Там ничего не написано!       - Где она?       - Она тебе не нужна! Ну если ты только и вправду не собираешься сам захватить мир, как они и сказали.       - О, так ты веришь этим психам, а не мне? – хмыкнул Саша.       - Да ты чуть не зарезал меня! – Женя тряхнула руками, от злости у нее тряслись желваки. – Идиот, я там со страху едва не родила! Да у меня сердце почти остановилось…       - Оно у тебя реально остановится, если ты сейчас же...       - Ла-ла-ла-ла-ла, - вдруг пронеслась мелодия в тишине.       Рыбы встрепенулись и уплыли от Саши и Жени, только зажурчала вода, когда их хвостики беспокойно замотались из стороны в сторону. Саша поднял голову, никакой воды он не видел, только звук, но было так тихо, будто где-то там, за темнотой бамбуковой листвы и вправду над головами висит толща черной воды.       - Ла-ла-ла-ла-ла… - мелодично пропел кто-то снова, очень красиво и нежно, как колыбельную.       - Это не к добру, - выдохнула Женя. – Рыбы смотались…       - Где мы? – хмуро огляделся Саша. – Ты была тут?       - Нет… А может да… Я не знаю, Сережа возродил Дивномирье, я не узнаю тут ничего.       Саша и рад бы был разумно избежать встречи с невидимым существом, но куда тут прятаться? Повсюду только толстый ровный бамбук, слишком редкий, чтобы укрыться за кучей, и слишком тонкий, чтобы спрятаться за одним. Куда идти было непонятно, везде одно и то же. Над головой журчала невидимая вода, в кронах деревьев прятались рыбы, перепутав те с водорослями, только их разноцветные хвосты торчали из листвы.       Вдруг вода над головами снова зажурчала. Рыбы забились в листву больше, бамбук вдруг зашелестел, заскрипели его толстые стебли, напряжение в чаще достигло пика. И тогда из-за зеленых тонких стволов показалась голова. Или Саше показалось? Что-то эфемерное и почти прозрачное мелькнуло и снова скрылось.       Рука Жени крепче сжалась на его предплечье, Саша мельком глянул на нее: Женя тоже настороженно водила головой. Ей было не по себе, но не страшно – по крайне мере не так, как тогда, когда он стоял рядом. Но обижаться было некогда – в лесу творилось что-то странное. Золотые монеты, подвешенные на бамбуковых ветках, зазвенели, когда их кто-то задел белым шлейфом. Но Саша не успел повернуть голову – уже ничего не увидел.       Он чувствовал себя дичью в пустом поле. Сам ничего не видел, но кто-то точно видел его. Да и плевать бы, но вдруг это багровая тварь? Они падки на девственную кровь, а Женя до сих пор корчилась от ссадины.       Краем глаза Саша снова заметил движение слева, но не повернулся. Кто-то пел колыбельную под кронами бамбука, но не показывался. Тогда Саша незаметно надрезал пространство и согнул его так, чтобы очутиться метра на три дальше. Он шагнул в другое место и успел заметить…       Голова обезображенной женщины висела прямо в воздухе, от ее шеи вниз тянулся рваный плащ полупрозрачной мантии, за которой было видно только мешок на широкой нитке. Женщина подлетела к кроне и вдруг ее шея резко вытянулась, ртом она схватила рыбу за хвост и снова вернулась в прежне состояние, а поглощенная рыба упала в мешок под мантией и засияла уже в желудке и чудища.       - Ла-ла-ла-ла-ла, - продолжила петь женщина, облетая чащу.       Женя, потеряв Сашу, стояла, прижавшись к стволу бамбука, и старалась не дышать. Но монстр ее заметила, продолжая красиво петь, понеслась навстречу и притаилась в кроне над Женей.       - Ла-ла-ла-ла-ла, - услышал Саша за спиной и обернулся.       Он едва не вздрогнул, когда встретился взглядом с налитыми краснотой глазами другой девушки. Эта смотрела на него, безобразно и глупо открыв рот, полный рыбьих костей и кишков. Ее нос был разорван, а глаза тупо таращились на Сашу, и было видно каждый лопнувший сосуд. От ее безобразной головы спускалась точно такая же полупрозрачная мантия, за которой было видно мешок желудка, светящийся от чешуи рыб, она же переливалась в зубах у этой…       Саша резко разрезал пространство и, схватив Женя за руку, дернул на себя. Разрезал снова, очутившись чуть дальше.       - Я не могу вытащить нас отсюда, я не знаю, куда резать, - быстро пояснил он. – Будем надеяться, что они питаются только рыбами.       - Да кто? Ты видел кого-то?       - А ты нет? Она висела прямо над тобой!       - Тихо, - нахмурилась Женя. – Чего ты орешь?       Саша вздрогнул, когда увидел чудище за спиной Жени. Он резко завел ее себе за спину и приготовился разрезать пространство еще раз, но увидел белую мантию слева, тогда хотел уйти вправо, но и там она мелькнула.       - Ла-ла-ла-ла-ла, - пели они втроем все громче и громче.       - Саш, ты…       - Ты не видишь их, да? – понял он. – Слышишь, но не видишь?       - Я ничего не слышу и не вижу.       - Ты же сказала, что это не к добру, - не понял Саша и повернулся к ней, но Женя только подозрительно на него глянула и повторила:       - Так я же сказала: не к добру, что рыбы смотались.       - Саша. Саша. Саша… - вдруг стали звать они его наперебой своими ужасными ртами. – Саша… Саша…Саша. Саша!       Он обернулся и мотнул головой. Посмотрел на одну, на вторую, на третью. Каждая следующая страшнее предыдущей, но, если они думают, что его так просто свести с ума…       - Раз их вижу только я, - здраво стал рассуждать Саша, намеренно прямо глядя в глаза одной из них. – То объективно их нет, а значит сделать они ничего не могут. Только рыб этих жрать…       Но имя «Саша» разносилось все громче. В тяжелой тишине чащи этот клекот вдруг стал невыносимым. Страшных женщин прибавилось, они стали летать между бамбуками все чаще, рваные мантии ускользали от взгляда, стоило повернуть голову, корявые рты открывались и кричали прямо в лицо: «Саша!» И с каждым шагом Саша ненавидел свое имя все больше.       Он даже не знал, куда шел, и в какой-то момент поймал себя на мысли, что пытается просто от них убежать. Он испугался? Так не пойдет. Но что делать он не знал, назойливый шепот чудищ не давал ему думать, «Саша» отзывалось у него прямо в голове, перед лицом мелькали уродливые лица, а стоило закрыть глаза, тут же чудились оглоданные блестящие рыбы. Думай, Саша, думай!       - Ты вспотел, - ее голос вырвал его из-под толщи, под которой он тонул. Он рвано обернулся и приложил руку к шее, и вправду весь был мокрый.       Саша осмотрел свою влажную руку и вытер ее о брюки. Повертел головой и осмотрел их: женщины встали вокруг него и стали пялиться вываливающимися из глазниц глазами, беззвучно крича. У них изо рта вываливались остатки рыб, набитые желудки тяжелыми мешками болтались под белыми мантиями, а волосы, клоками торчавшие в разные стороны, развевались… в месте без ветра. Саша обессилено закрыл глаза.       - Выведи нас отсюда.       - Вот интересно, как, - вредно хмыкнула она.       Ее голос вдруг казался ему настолько нормальным и живым, что он был готов терпеть даже ее тупые вопросы. Саша прислонился спиной к одному из бамбуков и спустился вниз. Вытянул одну ногу, а на вторую согнутую положил руки и уперся затылком в стебель.       - Я не могу думать, они мне мешают. Чем больше я пытаюсь, тем больше слышу их…       - Но ты нас сюда затащил.       «Саша! Саша! Саша!»       Ну зачем она сказала его имя вслух? Зачем она дала им такое заклинание, которое тянуло из Саши силы и впивалось ему в мозг. Где Диана? Она не может ему помочь? Может, Лазарев…       - Эй! Эй, Волконский, не умирай, я тебя не протащу даже метра. Да и не буду!       Он усмехнулся и тут же поморщился. Сияние рыб, неумело прячущихся за листвой бамбука, зажгло глаза. Саша откуда-то знал, что нельзя их закрывать, но делать было нечего. Он совершенно ясно понял, что насторожило его в этом месте. Будучи самым сильным повелителем материи, он чувствовал все, что его окружало. Но в этом месте он не чувствовал ничего. Мог дотронуться до бамбука, но сила кричала: «Его там нет!» Как нет светящихся рыб, нет травы под ногами, нет страшных женщин с разорванными рыбьими костями ртами. Все, что он почувствовал, закрыв глаза, это Женю.       Какая искусная смерть: запихнуть властелина материи в мир, где ее нет.

      ***

      Женя трясла Сашу за руку и давила в себе страх. Нет, конечно, неплохо если ее почти убийца не доделает начатое, но, с другой стороны, он же потом спас ее. А с ножом это она так, просто, чтобы разобраться в ситуации.       - Если я умру, - через силу сказал Саша и вытянул шею. – Ты его не спасешь. Ты не знаешь, как, ты не понимаешь, что нужно делать, ты должна меня вытащить.       - Зашибись ты придумал, Волконский! Дохнешь ты, а спасать тебя должна я, - Женя сдула со лба челку и осмотрелась.       В глухой чаще стало совсем тихо. Было ощущение, что над их головами кто-то разлил воду, но там было также тихо, как и на траве. Рыбьи хвосты торчали из-за листвы, но Женя не понимала, почему они спрятались. Стала перебирать сказки, которые могли помочь, но ничего не шло в голову. Легенды о Дивномирье? Что-то она не припомнила про рыб и бамбуковые леса.       Женя зарычала и потрясла Волконского за руку еще раз.       - Ну-ка вставай! Ты обещал мне помочь! Ты сказал, что у тебя есть план! Да я из-за тебя дала себя почти принести в жертву, а ты просто вырубишься?       - Я просто сойду с ума.       «Ну почему вы все сходите с ума? Ты, Сережа, Диана, папа…»       - Нет. Хорош, Волконский, еще и ты? Вот шизанутого властелина материи мне не хватало. Будешь расщеплять атом дальше?       - Вообще-то уже…       - Вставай! – перебила Женя. – Саш, я не знаю, что это за место. Я без понятия, что нам делать! Мы полчаса уже тут ходим.       Саша тонул. Женя не могла это объяснить, она просто понимала, что с каждым злым взглядом Саши, которым он оглядывал ни пойми кого вокруг себя, ему становится все хуже. Но она не могла ничего сделать: как бы ни старалась, что бы ни вспоминала – не могла! Она не папа, она не может придумать план на ходу! Она не знает больше, чем написано в Википедии! Она не умеет так!       - Знаешь, Жень, - Саша вдруг сел прямо и посмотрел в землю. Сжал руками траву и пусто проследил глазами за тем, как она отрывается от земли и хрустит в его ладони. – У тебя есть одна проблема. Серьезнее, чем смерть Зои. С этим ты, с горем пополам, справилась.       - И какая же? - фыркнула Женя и огляделась. – Навязчивое желание тебя придушить?       Саша улыбнулся по-обыкновенному: одним крем губ, как будто сделал одолжение этой неуместной шутке.       - Ты боишься быть хуже своего отца. Слабее или глупее.       - Это нормально, - не согласилась Женя, тоже присаживаясь рядом с Волконским. Раз он не торопиться отбрасывать коньки, можно и передохнуть. – Все боятся подвести родителей. И ты свою маму тоже…       - Ты боишься быть не им.       - Ты все-таки поехал?       Саша повернул голову и посмотрел на Женю своими злыми черными глазами.       - То есть сейчас в своей голове ты не спрашиваешь, что бы сделал папа.       Женя осеклась и отвернулась. Может, и так, но что в том плохого?       - Ты не коришь себя: вот, а папа бы придумал, – продолжал Саша. - Ты не кричишь про себя: эй, жизнь, я не такая умная, как папа, так почему мне так достается.       - Заткнись, - попросила Женя, но Волконский только улыбнулся шире:        -Значит, попал.       Да что с того, что он попал? У Саши на лбу проступила испарина, в таком тихом и умиротворенном месте Саша выглядел жутко, потому что становился все больше измученным и уставшим. Он стал медленнее закрывать глаза и тяжело дышать. Женя прикусила губу и запретила себе сдаваться: надо думать.       - Папа говорит, - тихо начала Женя, сдаваясь перед правдой Волконского, - что, когда ты попадаешь в полную задницу, надо попытаться найти что-то хорошее. – Она повернулась к нему и предложила: - Попробуем?       Саша хмыкнул и поудобнее сел.       - Неплохо, что тут есть рыбы, не умрем с голоду, - начала Женя, проследив взглядом за рыбами, которые ширялись по кронам.       - Неплохо, что нас не сожрал дух, - тихо ответил Волконский.       - Кстати, что это было? – нахмурилась Женя. – Твой отец…       - Ты отвлекаешься, - недовольно оборвал Саша и сам продолжил. – Неплохо, что хотя бы тебе не мерещатся эти уродины.       Женя посмотрела в сторону, куда послал ненавистный взгляд Саша, но никого не увидела.       - Неплохо, что мы тут провели не вечность.       - Хорошо, что пока что есть силы.       - Можем идти дальше, хотя жалко, что не лететь.       Стоп. Женя резко подняла глаза вверх и посмотрела на листья бамбука. Рыбы не летали, они плавали в воде, которая была прямо над головами. Листья плавно покачивались, как будто от течения, и пусть воды было не видно – она была. Но не простая вода, а…       - Это зеркало, - догадалась Женя.       - Что?       - Ты говоришь, что здесь ничего нет, - Женя подсела ближе. – Но как же нет, если я вижу? Значит, это иллюзия, а какая стихия у нас отвечает за магию иллюзий?       - Отражение, - нахмурился Волконский и тоже глянул вверх.       - Мы в отражении того мира, который за этим зеркалом, - объяснила Женя и огляделась. – Отражение до сих пор очень плохо изведанная стихия. Ее еще называют…       - Стихией бесконечности, я знаю.       - Раз ты такой умный, - Женя встала, отряхнула подол своего некогда красивого платья и подтянула выше к локтю свою единственную перчатку. – То должен знать, что правильно зачарованное зеркало способно свести с ума. Оно множит реальности, мы в одной из них. Но лифт может перенести только в Багровое, а не в зеркальную параллель, значит, он перенес нас в конкретное место в Багровом, но… - Женя закусила губу и внимательнее всмотрелась в листья бамбука. – Сережа оживил Дивномирье. Вместо красных пустынь, вполне возможно нас выкинуло на какое-нибудь зачарованное зеркало. Мы провалились в него, и сами не заметили. Мони тут нет, потому что она умеет летать. Она не упала, а потом не смогла нас найти.       Саша, кряхтя, встал. Его шатало и он хватался за виски, Женя подхватила его под локоть, помогая устоять на ногах.       - Зеркало убивает тебя, потому что ты чувствуешь его обман, - Женя прищурилась и осмотрела лицо Волконского. – Саш, если ты…       - Я понял, - буркнул он и нахмурился еще сильнее. – Сейчас…       Ему было тяжело. Вены проступили на висках, натянулась кожа на острые скулы, он едва ли не рычал. Как в друг в его черных глазах прибавилось темноты, она буквально залила его зрачки, и вдруг потянулась чернотой по тонким сосудам. Саша смотрел вперед, не видя Женю, но Женя-то его прекрасно видела, и прикусывала щеку, чтобы не сбежать. Это выглядело жутко.       У Саши не получалось, но он не сдавался – сильнее стискивал зубы и пытался нащупать хоть один отголосок материи, чтобы понять, куда им идти. Наверняка это было сложно, Женя вообще не представляла, как живут властелины материи, чувствуя каждую шероховатость мира. Но если бы Саша не нашел в этом стоге иллюзий иголку материи, они бы застряли тут навечно.       Чтоб не смотреть на Сашу, Женя подняла голову. Теперь она поняла: рыбы испугались его. Зеркало наверняка послало иллюзии, чтобы его свести с ума, чтобы он никогда не догадался и никому не рассказал о его обмане. Хитрая и коварная стихия, ложь для которой – смысл существования. Но любая стихия двояка, она соединяет в себе созидание и разрушение. Обман для отражения – только одна сторона медали, вторая – правда.       - У меня тройка по английскому и то, потому что я нравлюсь учительнице, - сказала Женя.       Саша недовольно посмотрел на Женю, и она сцепила руки за спиной, чтобы не отвернуться от его страшных глаз.       - Правда должна тебе помочь. Ложь - оборотная сторона зеркала, но, если смотреть на него с другой стороны – будешь видеть только правду. Она должна разбавить иллюзии, все равно что молока в чай налить.       Женя шагнула ближе и со вздохом призналась:       - Я научилась целоваться только этим летом, чтобы не опростоволоситься перед одноклассником.       - Небо, - выдохнул Саша и покачал головой. – Кто-нибудь, примите ее исповедь…       - Ой, раз так, сам скажи хоть раз правду.       - Я научился в пятом классе.       - Что странно, ведь ты учился в Чародоле, а там одни…       - Сейчас договоришься, - грозно зыркнул Волконский. – С Аленой Огневой.       - Она же старше… - Женя фыркнула и уважительно кивнула. – Ладно, а я решила ввязаться во всю эту историю ровно в тот момент, когда у меня мог случиться первый секс.       - Ты странно расставляешь приоритеты, - задумчиво протянул Саша. – Впрочем, ты вообще странная ведьма. Да и ведьма ли?       - Что? – возмутилась Женя. – Ну и какие аргументы против?       - Ну, - Саша хмыкнул и отшагнул, чтобы осмотреть Женю с ног до головы. – Твоя первая любовь – преподаватель истории инквизиции. Ты вообще поняла, что он рассказывал о том, как вас сжигали?       Женя закатила глаза. Вот вообще не аргумент, Григорий Палыч пусть и вел этот чудовищный предмет, но все-таки Женя была не одной такой ведьмой. Вон, Роксана Михайловна вообще за него замуж выходит.       - Ты боишься высоты, - продолжил Саша. – Это даже смешно больше, чем грустно.       Что было, то было. Правда была пусть и прискорбная, но все-таки необходимая для их вызволения. Женя молча это снесла, хотя внутри кипело недовольство. Женя и про Сашу много могла сказать! Ну утопить его в собственной никчемности Женя успеет: пока что он нужен ей живым.       - Ты любишь людей.       - Вот сейчас заткнись.       - Ты жмешь руки.       - Саш, давай серьезнее.       - Ты стрижешь волосы. Ты просто… Неведьма, Елагина. Кто угодно, но не ведьма.       Женя неопределённо повела плечами. Она еще не поняла: обидно ей или нет.       - Это моя правда, - помотала головой Женя. – Ее мало. Ты же до сих пор ничего не чувствуешь? Понимаешь, когда стихия отражения….       Женя и пересказывала заученный урок по стихии отражения. У нее были самые нехорошие предположения по поводу места, в котором они оказались. Если это озеро, о котором рассказывал Аст, друг Доритэя, то они здорово влипли. Женя бы никогда не вышла из леса Кошмаров без Доритэя, так и из озера не выбралась бы без помощи стихийника зеркал. Небо, вот бы это было не оно. Страшно представить, сколько придется терпеть Волконского, застрянь они тут навсегда!       -… нужно что-то прям сокровенное!       - Мой отец был чокнутым психом, помешавшимся на всемогуществе. Он искал Книгу Багрового князя и женился на маме, чтобы она родила ему сына с силой Волконских, чье тело бы и дух он потом мог занять.       Женя так и застыла с открытым ртом, когда Саша ее перебил. Она нахмурилась, повернулась, но переспросить не решилась: по серьезному взгляду Саши, которым он буравил Женю, она поняла: не врет. Он стал самим собой: собранным, строгим, его скучающий вид и расслабленная поза, дали Жене понять: ему лучше. Тогда это… правда?       - Отцу нужна была сила Волконских, которую он хотел забрать себе. Но мы не стихийники, мало убить одного, чтобы впитать силу, нужен ритуал. Магия передается только от отца к сыну, а от сына к отцу. От дочери к матери и наоборот. И мой отец женился на моей маме, вырастил меня и заставил назвать себя отцом с одной единственной целью, - Саша едва заметно склонил голову, рассматривая Женю. – Заставить отдать ему все, что по праву мое. Силу, тело, имя.       «Ты бредишь», - хотела сказать Женя. Лучше уж невыносимый Волконский, чем поехавший. Но она не перебила его.       - Мне было десять, когда он хотел это сделать. Но заклятье разрушили, оно обернулось против моего отца и победило. Я остался жив, а в наследство получил архивы дневников моего отца про алхимию – так нашу магию называли раньше. Мой отец искал способ найти Книгу, но только затем, чтобы спросить: как собрать посох Повелителя стихий. Как стать сильнее вас. Сильнее всех.       Так вот откуда он узнал про посох. И если его отец искал Книгу и способ собрать такой могущественный артефакт, то неудивительно, что Волконский разобрался во всей этой истории так быстро. Может, он даже знал ее.       - Отец дружил с Поднебесным ковеном, покупал у него информацию, платил за артефакты. Он создал целый алтарь, чтобы найти Книгу. Мы его сегодня разрушили, - Саша подошел ближе и покачал головой. – Ай-яй-яй, Женя, отец десять лет создавал этот кварц, способный удержать духа поиска.       - Кого? – сипло переспросила Женя, отчего Волконский улыбнулся шире. Ему точно нравилось ее пугать.       - Дух поиска. Питается кровью хозяина вещи, чтобы ее отыскать. Отец искал предков Елании не одно десятилетие.       - Понятно, - кивнула Женя, сжимая за спиной кулаки. – Хорошо, что не нашел.       Саша пожал плечами и резко обошел Женю. Он заломил руки за спину и посмотрел в чернеющую даль бамбукового леса.       - Когда он собирался забрать мое тело и заклятье разрушилось, оно убило его, но не прервало наш контакт. В добавок к своей силе, я получил его и стал чувствовать мир иначе, чем любой повелитель материи. Тоньше и лучше. Я даже его не чувствую. Я живу с ним, я сросся с ним. И сейчас я скажу тебе Женя, - Саша посмотрел наверх. – Единственный сгусток материи – над нашими головами. Высоко. Очень высоко.       - Ты рассказал мне про твоего отца, который хотел переродиться в твоем теле, чтобы стать сильнее, только затем, чтобы красиво подвести к тому, что что-то нашел? – Женя изогнула бровь.       - Это искренняя правда, которая и вправду нам помогла, - абсолютно спокойно ответил Саша, как будто вся эта история случилась вообще не с ним. – Сегодня ты испугалась меня, и я вспомнил, что также на отца смотрели все его жертвы. На него даже Поднебесные пялились, как на психа. И больше всего на свете я боюсь стать им.       - А как ты собираешься это понять? Если есть маниакальные замашки на Книгу – красный! Стоп слово, - Женя повернула голову к Саше, тот непонятливо хмурился. – Ой да брось, ты не смотрел «Пятьдесят оттенков серого»?       Она удивленно вздернула брови.       - Тебе не кажется это неуместным? – поинтересовался Воклонский. – Говорить о кино, когда я рассказываю об отце?       - Я разряжаю обстановку, Волконский. Ты способен только нагнетать.       - Давай лезь наверх, а то мы тут с голоду умрем.       - Хватит командовать, ты не главный.       - Но только я здесь могу сделать лестницу.       Женя сжала кулаки и тихо прорычала, как же он ее злил! Саша стал делать лестницу, и Женя думала: он специально делает ее такой хлипкой на вид, чтобы Женя боялась на нее даже наступить. И чего он сам не полезет?       - Мы полезем оба. Но для начала ты, потому что, стоя на земле я лучше чувствую материю.       - Хватит мне лапшу на уши вешать. Ты меня по воздуху очень даже просто кружил.       - Не полезешь – повторим, - пригрозил Волконский и подтолкнул Женю к лестнице. – Лезь, пока не упрешься рукой в зеркало. Если мы с оборотной стороны, то это будет черный потолок. За листвой ничего не видно, но я думаю, что лезть надо высоко. Зеркало искажает материю пространства, я не могу ее просто разрезать, тут все слишком криво. Придется лезть.       - Волконский, - прищурила Женя, вставая ногой на перекладину. – Ты что меня… успокаиваешь?       - Нет, предупреждаю, что если начнешь падать, то не спасу. Иллюзии – это не материя, ткать из нее я не могу. Тут есть только воздух, а из него мы уже сделали лестницу.       Ее, к слову, было почти не видно. Женя лезла выше по перекладинам, сцепив зубы, вниз она не смотрела, а когда они с Волконским долезли до первых листьев бамбука, Женя встретилась глазами с огромной рыбой и вздрогнула. Саша тут же придержал Женю за спину.       - Не налеталась еще?       - Да пошел ты.       Женя упрямо полезла выше. По сторонам лучше было не смотреть, потому что вдруг иллюзия поймет, что ее все-таки собираются разрушить два подростка и начнет сводить с ума не только Волконского. Саша, конечно, отлично справлялся. Да и кто бы сомневался, он сам кого хочет с ума сведет своим: «Я, Александр Волконский, преклонитесь передо мной, черви!»       Листья отступали наверх. Какие-то тоненькие веточки Женя проползала мимо, но основная крона все еще оставалась очень далеко, или это иллюзия обманывала их. А если им придётся ползти вечно? Они карабкались очень долго. У Жени уже перестали до конца разгибаться пальцы, когда она перехватывала перекладины, но темнота крон все не приближалась и не приближалась. Нужна была еще правда.       - Я больше не могу, - Женя прижалась всем телом к лестнице и опустила вспотевший лоб на локти. – Ты чувствуешь, скоро там?       - Да.       - Врать нельзя, идиот! – рявкнула Женя.       - Тогда не задавай вопросов, на которые не хочешь слышать ответы.       - Ты не устал?       Женя не опускала на него глаза, потому что боялась увидеть землю далеко внизу.       - Устал. Но надо дальше.       - Надо же, - хмыкнула Женя. – Александр Волконский может устать. Я думала ты раз в год заменяешь себе мышцы на резину.       - Давно хотел, Серега не дает. Говорит, что вредно для здоровья.       - Его послушать, так гормоны правят миром.       Саша скупо, но усмехнулся и подтолкнул ее наверх. Женя перехватилась за другую перекладину, подтянула ногу и снова посмотрела в зияющую черноту над их головами. Иллюзию надо было рушить дальше. Спускать это зеркало, уменьшать мир обмана до размера коробки. Ну нежели она такая трусиха, что не скажет Саше что-то сама? Что-то такое, после чего домой будет страшно возвращаться. Что-то такое, что она не сказала даже папе. Что-то, после чего это зеркало вообще треснет, потому что сама Женя еще никогда и никому об этом не говорила.       - Книга у меня, - призналась она и крепче сжала лестницу руками. – Она в ящике для белья у меня в комнате. Мы украли ее, когда Сережа принял проклятье Багрового князя, в день, когда мы ушли за отцами в Багровое. Я… Папа учил меня багровому, но стоило мне отдать кровь Книге в первый раз, я стала понимать весь язык.       Саша молчал. Но когда Женя уже собралась повернуться к нему, вдруг сказал:       - Еще.       Женя выдохнула. Ну ладно, ее очередь.       - Мама встречается с каким-то бандюгой из Терновира. Я за нее боюсь.       - Еще.       - Сафронов – царевич Дивномирья и потомок его прежнего царя. Это смешно, потому что какой из Сафронова царь?!       - Еще!       - Зоя жива! И даже когда я знала это, я сказала Лазареву, что он мне нахрен не нужен!       - Еще, Женя!       - Да ты задрал, Волконский! – резко повернулась Женя. – Родинка у меня на попе! Куда еще?!       Саша откровенно смеялся. Он щурил свои чернющие глаза, а когда Женя пожелала убить его одним взглядом, оторвал одну руку от перекладины и, улыбнувшись еще шире, сказал:       - Да куда уж дальше, - сжал кулак и резко дернул на себя.       Послышался звон. Женя испуганно закрыла лицо рукой и вжалась в лестницу сильнее, но на голову ничего не посыпалось: купол из уплотненного воздуха уберег ее голову, осколки скатывались по нему мимо. Ну хоть за это спасибо.       Женя поднял взгляд и увидела темное звездное небо. Оно зияло в огромной дыре, с краев которой до сих пор сыпалось стекло. Женя аккуратно выбралась наружу, за ней подтянулся Волконский. Они стояли на зеркале, немного побитой ближе к правому краю и огромном. С одной стороны находился незнакомый Жене лес, искрящийся от волшебной пыльцы даже в ночи, а по другую – ничего. Озеро находилось в чаще прямо на краю обрыва, куда, конечно же, первым делом пошел Волконский.       Таких зеркал-озер тут было много – целая долина, стелющаяся по краю скалы. Женя не сразу их заметила, потому что их гладь отражала только темное небо, и они были похожи на черные космические дыры. Настало время думать, что делать дальше. Волконский, конечно, разоткровенничался в зазеркалье, но кто теперь знает, что творится у него в голове. А главное, что делать дальше: бежать, нападать или продолжить слепо доверять.       - Где находится замок?       - Если это бывший лес кошмаров, то по другую сторону скал, - Женя кивнула на горы далеко за долиной. – Зачем он тебе?       - Раз я знаю, где Книга, остается только собрать иглы.       - Увы, даже если ты соберешь все иглы, никто не знает, где игла Елании, а игла ветра у Сафронова. Он тоже ни пойми где. А Сафронов такое существо – он теряется с завидным постоянством и если мы найдем его живым, нам уже сильно повезет. Думаю, иглу он посеял день на второй, как сюда попал.       - Хорошего ты мнения о своих друзьях, Елагина.       Женя фыркнула и подошла к Волконскому ближе, но тут же отшагнула назад, чтобы не смотреть на эту высоту. Она отвернулась и вдруг увидела в отражении себя и Сашу. Только на Жене был зеленый пиджак, расхлябано болтался галстук на шее, ворот рубашки торчал, а из-под закатанных рукавов торчали светлые кожаные перчатки. Женя встала и увидела свои любимые рваные джинсы, которые были похоронены ею после тура, где она сцепилась с Поруцкой.       Саша отражался так, что почти сливался с Небом. Он был одет во все черное, но в отражении он стоял в черной водолазке, и его тело… Женя пригляделась. Тело Саши было обмотано веревкой. Он был связан по руками ногам, даже рот заткнут каким-то дранным платком. Было бы это на самом деле, Саша бы и на ногах не устоял. Но это было только иллюзией.       Женя снова посмотрела на себя. Кроме зеленого пиджака и джинсов было что-то еще, но она не поняла. Глянула на бывший лес кошмаров, теперь больше похожий на чащу прекрасных грез, и вдруг увидела на опушке человека. Темная фигура в плаще стояла на опушке, прислонившись плечом к деревьям, смотрела в их сторону, а Саша, словно почувствовав, обернулся и посмотрел на незнакомца в ответ.       - Доритэй? – спросила Женя, поднимаясь.       Но это оказался не Доритэй. Незнакомец скинул капюшон, и Женя увидела Сережу.       - Саша, - улыбнулся Сережа, прищурив глаза. – Пришел поздравить?       - Привел тебе твою девчонку. От нее слишком много проблем.       - За это я ее и люблю. Спас пару раз жизнь - уже герой.       - Что ж ты тогда пять лет под Царской елью один стоял?       - Вынужденная мера, - Сережа просто пожал плечами, но навстречу не подошел, как будто опасался серебристых лужиц озер. – Ну вы нашли, куда прийти. Зазеркалье, серьезно? Уже думал, кого просить вас спасать. Со стихийником отражения я не в ладах.       «Это мой лес. Когда-то я создал его, назвал лесом Грез. Но во времена правления Каштара он стал лесом Кошмаром», - Женя вспомнила слова Доритэя, когда он показывал ей кострище: «У Аста были озера. Гладкие, как зеркала, в их водах жили рыбы и чудеса. За ними творилась великая ложь, но глядя в них с берегов можно было увидеть только чистую правду. Сейчас озера высохли, их засыпало красным песком».       - Пришел сказать тебе, что выбираю мир, - сказал Саша. – Вижу, что ты так и думал.       - Конечно, мы достаточно дрались в Чародоле, хватит нам уже.       - Тогда мы пойдем?       - Хочешь, чтобы я отпустил ее с тобой, когда она вся в крови? – Сережа изогнул бровь, и выглядело это до того живо и по-настоящему, что багровые глаза показались Жене лишними и неуместными, как будто это тоже было… иллюзией.       «Я Повелитель стихий»       «Стихии преклонились передо мной, я научился управлять почти всеми»       «Ты будешь моей»       «Уходи, Женя!»       «Ты путаешься в показаниях, Лазарев!»       Женя тихо выдохнула и поднялась.       - Сереж, помоги мне, - хныкнула она вполне по-настоящему, потому что и вправду сегодня перепугалась. – Я не хочу с ним, он чуть меня не убил!       Тоже правда, вообще-то. Сережа хмуро на нее глянул, а Саша посмотрел, как на предателя. Правда, долго он размазывать сопли не стал: усмехнулся и согласно кивнул.       - Хотел от нее избавиться.       - Когда-нибудь я убью тебя, Волконский, что у нее с шеей?       - Пытался перерезать - не успел.       - Почему руки изрезаны?       - Хотел, чтобы поклялась мне на крови в верности, - Саша шагнул ближе. – Ты не знаешь? Сегодня на приеме я хотел объявить о помолвке, а мне не нужна ее истерика. То, что я забочусь о невесте злодея, прибавляет мне рейтинг. Брось, Лазарев, я же ради нас стараюсь.       - Тогда почему она вся в багровых рунах?       - Да он меня в жертву принести хотел!       Саша просто кивнул, хотя Женя готовилась, что он вот-вот испортит ее гениальных план под названием «Как проверить, кто Сережа?»       - Короче, Волконский, лети-ка ты обратно и остынь, - зло прорычал Сережа и взмахнул рукой. Саша исчез, и Женя осталась наедине с Сережей в черном опустевшем мире. Он шагнул ей навстречу, но вдруг остановился и поднял на нее глаза. – Жень, иди сюда, я тебе помогу.       - Я не могу, мне страшно, - Женя посмотрела на зеркала под ногами, - вдруг они провалятся и я снова туда упаду?       - Тогда закрой глаза.       «Он боится отражаться в них», - подумала Женя: «Боится правды»       Женя сама пошла навстречу, не спуская настороженного взгляда с Сережи. В его глазах знакомо полыхал багрянец, за спиной развивался от легкого ветра плащ и алые ленты магии. Женя протянула ему руку, и Сережа резко дернул на себя, притянул и тут же схватил за ладонь. Она резко зачесалась в месте пореза, а за ней сразу шея. Красные ленты упали, вместо них появилась вода, и она ласково утерла с лица Жени кровь и омыла брошку, приколотую Сашей к юбке Жени Когда успел?       Женя устало прислонилась лбом к плечу Сережи и прикрыла глаза.       - У него глаза чернотой заползли. Кто он? – сипло спросила она, сжимая воротник кафтана Сережи. – Ты знаешь?       Сережа вздохнул и сел. Жена присела рядом, устроив голову у него на плече, укрылась краем плаща и глянула на озера. Но они оба сидели слишком далеко, чтобы что-то там увидеть.       - Он хороший парень, Жень, а родителей не выбирают.       - Какие правильные слова для повелителя зла.       - Стихий, - поправил Сережа и расчесал ей пальцами волосы на затылке.       - Почему он отражался связанным?       - Не знаю.       - Хорош, Лазарев, ты все и всегда знаешь, - Женя чуть пихнула его локтем в живот, и Сережа рассмеялся. Уткнулся носом ей в макушку и быстро чмокнул.       - Ладно, у меня есть предположения. Он связан этой тайной с ковеном Поднебесных. Он связан властью, которой бредит его мама. Он связан своей силой, которая тянет его от всего… человеческого. С ним страшно стоять рядом. Каждый это чувствует, поэтому его все побаиваются. Подсознательно. Он связан долгом, который не дает ему поступить так, как хочется.       - Он не отдаст тебе власть? – Женя подняла глаза.       Сережа помотал головой, задумчиво глядя куда-то вдаль.       - Отдаст, но не захочет.       - Но он хочет.       Женя видела по глазам Сережи, что он знает больше, чем она. И говорил он, очевидно, о чем-то другом, как будто мог видеть будущее. Но Сережа ничего не стал объяснять, только грустно улыбнулся и сказал:       - Поверь мне: придет время – не захочет.       Они какое-то время посидели в тишине. Женя слушала, как правильно и мерно стучит сердце Сережи. Живое и нормальное, а не всемогущее. Мельком Женя глянула на его ноги в плотных брюках и высоких сапогах, посмотрела на его руку, которой он приобнимал ее за плечо. Все было слишком нормально, чтобы сидеть на поляне с Повелителем стихий. Это был Сережа.       - Ты любишь меня? - спросила Женя, поворачиваясь.       - Да, - быстро ответил он, и Женя его поцеловала.       Что-что, а запрещать парням думать о постороннем и затыкать рты поцелуями она умела: натренировалась еще на Андрее. Она не дала Сереже продолжить, хотя он хотел сказать что-то еще, вроде «ты должна уйти». Женя перекинула ногу и села на его колени. Поцеловала один раз, второй.       - Мы с Волконским обсуждали мой несостоявшийся секс, - призналась она, расстёгивая пуговицы нового платья. – Раз это все с самого начала ты замутил с Зачарованными, то тебе и компенсировать мой моральный ущерб.       - Здесь? – Сережа огляделся. – Может, в замок?       - Ты говорил в замке Зоя и Диана. Эти две девственницы испортят нам всю малину!       Сережа засмеялся и хитро осмотрел Женю, притянул ее себе и крепко поцеловал в шею.       - Нет, Жень, не сегодня.       - Сегодня и сейчас!       - Я сказал…       - Командовать монстрами своими будешь! У меня стресс!       - Успокоительное придумали не для стихийников?       - Для таких упрямых баранов, как ты. Чтобы опаивать вас и насиловать! – Женя встала и отряхнула юбку. – Раз ты не можешь мне помочь, пойду к Андрею. Вдруг поможет мне по старой памяти.       Только она шагнула к озерам, Сережа резко поймал ее за руку и развернул назад. Он смешно злился: сползали к носу его светлые брови и багрянец полыхал в глазах.       - Я его…       - Убьешь? Банально.       - Ой, ну и иди, - фыркнул он. – Сколько раз у вас не получилось? В этот раз он тоже меня не подведет.       - Это ты нам мешал!       - Если бы я, - выделил он. - надумал с тобой переспать, то даже падающая на землю луна мне бы не помешала.       - Так значит ты не хочешь со мной переспать?! - обиженно ахнула Женя и возмущение захлестнуло ее с головой. – Ну и козел ты, Лазарев!       - Я не то имел в виду.       - Именно то. Потому что сейчас тебе вообще ничего не мешает, а мы все равно почему-то не голые.       - Ладно, - сдаваясь, приподнял руки Лазарев. И вдруг скинул плащ, начал расстегивать камзол. – Только я предупреждаю, что это бывшее болото, и одному Небу известно, какую дрянь тут можно подцепить.       - Ой, вот не врубай докторишку, ладно? – попросила Женя. – И не надо делать мне одолжение. У на с тобой вполне может быть платоническая любовь и свободные отношения в плане секса. Не хочу до конца жизни упрашивать твое величество найти минутку, чтобы со мной покувыркаться.       - Ах, извините, - приложил Сережа руку у груди. – Это, наверное, я воротил от себя нос лет так семь.       - Мне было тринадцать, когда мы попрощались!       - И почему-то тебя это не остановило, когда признавалась этому своему Григорию Палычу и предлагала научить тебя целоваться!       - А ты у нас что, евнух? Ни одной девчонки, пока меня не видел?       - Жень, вот ты разводишь на ровном месте…       - Ну вот, - кивнула Женя. – Значит было штук сто.       - Я что тебе, кролик?       - Бабник.       Женя так распалилась от их ссоры, что и не заметила, как Сережа подошел совсем близко к ней, а она стояла на краю одного из озер. Обидчиво вздернула нос и отвернулась. Вот так, по-женски. Женя упрямо молчала. Пусть первый извиняется.       - Фил бы сказал… Друзья мои, - смешно передразнил призрака Сережа. – Давайте жить дружно.       Женя усмехнулась, но позиции не сдала.       - Только я совсем не хочу с тобой дружить, Елагина…       Женя вздрогнула. Их комната. Книга на полу. Гром с Монькой гоняют Ваську по квартире.       «- А почему я должен исполнять роль гада? У тебя есть новый друг Сафронов.       - Кто в здравом уме поверит, что Сафронов бабник? Ну Серег, мы же друзья.       - Я никогда не хотел с тобой дружить, Елагина».       Женя чуть повернулась и посмотрела на Сережу. Он стоял, засунув руки в карманы, и улыбался ей. Вспомнить того, кто целовал ее после Зимнего бала, и сравнить с тем, кого она видела сейчас… Те же багровые глаза, гладкая укладка и аура нечистой силы вокруг. Но хитрый блеск, морщины в уголочках рта, только Лазарев умел улыбаться одними глазами. И это был он.       - Я тебе не верю, - передернула плечами Женя. – Хочешь меня? Докажи.       - Я искренне верил, что ты не размениваешься на такие глупости.       - Я тоже девочка, хочу, чтобы ты что-то постоянно мне доказывал. Так что давай. Либо ты подойдешь ко мне и сорвешь с меня платье, либо я уйду в монастырь.       - Бедный монастырь… - вздохнул Сережа и растрепал себе волосы ладонью. – Ладно, но закрой глаза, так романтичнее.       - Да пожалуйста, - фыркнула Женя.       Он подошел ближе, и Женя знала, что он уже должен отразиться в зеркале, но медлила. Сережа мог ее глазам просто запретить открываться. Она подождала, пока он встанет вплотную за ее спиной, положит руки на плечи и крепко сожмет.       - Срываю?       - Ой, можно подумать, ты умеешь.       - Ты тоже с трудом тянешь на соблазнительницу.       - Что?! – возмущенно обернулась Женя. – Ты вообще Сафронова нашел, Казанова?       Сережа улыбнулся и кивнул.       - Обижается на меня.       - Правильно делает. – Женя незаметно сняла с платья брошку, которую оставил ей Волконский, и зажала в руке. Она помнила, что надо только уколоть… - Извини.       И кольнула его в руку. Сережа дернулся и застыл, а Женя тут же посмотрела в отражение. Она увидела все, что хотела увидеть. Дымка иллюзии не отражалась в зеркале правды. Может там, в мире по ту сторону зеркала, Сережа мог кого-то обмануть, оттуда он черпал силы для своего темного амплуа, но здесь зеркало говорило правду. И Женя испугалась этой правды.       Потому что сразу после того, как зеркало показала парня с добрыми зелеными глазами, она вдруг медленно начало его стирать. Сережа исчез, хотя так и стоял, замерев, на берегу.       - Что…       - Зря ты это.       Женя вскочила и обернулась. Доритэй подошел к ней ближе и тоже посмотрелся в зеркало.       - Ох, Жень, что же тебе на месте не сидится. Чем ты его?       - Через полчаса отпустит. Что это значит?       - То и значит.       - Его нет!       - Да, - кивнул Доритэй и помахал рукой перед лицом Сережи.       - Даже ты есть, а его нет!       - Иди домой.       Женя снова посмотрела в отражение. Она была в зеленом пиджаке, Доритэй в бесподобном серебристом кафтане с развивающимся плащом цвета аметиста, а Сережи не было, зеркало отражало пустое место.       «Все будет хорошо», - зазвенело в голове у Жени.       «Сломай иглу! Он сказал сломать иглу!»       - Небо, - Женя усмехнулась. – Как же все… просто. Как же все в твоем духе, Лазарев, бес бы тебя побрал!       - Не ори, - осек Доритэй. – Догадалась? Молодец.       - Он тупо ждет, пока я ее сломаю?       - Он тупо пытается спасти хоть что-то.       - А ты?       - А я ему помогаю.       - Но есть ведь способ…       - Да, - кивнул Доритэй. – Но это невозможно. Чтобы преодолеть заклятье, надо сделать посох стихийников. Чтобы его сделать мало собрать все иглы, надо найти Книгу, где написано, как разжечь костер стихийников и выковать этот посох из рыжего пламени огня – из того же, что и иглы. И вот если все три невозможных пункта будут свершены, у него есть шанс. То есть нет.       - Но вы собрали почти все иглы. Книга у меня. Выкуем!       - Да ну? – хмыкнул Доритэй и повернулся. Женя помнила, что нельзя смотреть ему в глаза, и тут же отвернулась к озерам.       Увидела там себя и сапоги Доритэя.       - Выковать посох может только очень могущественный властелин материи. Только тот, кого избрал сам Мир своим кузнецом. Мир дал только одному человеку прикоснуться к своему пламени. Остальные сходили с ума.       - Он жив?       - Да, жив.       - И где его искать?       Доритэй вдруг отошел. Сел подле корней одного из деревьев, развязал узелок из полотенца, расстелил на земле и положил на него продукты. Смачно вгрызся в яблоко и с набитым ртом спросил:       - Ты давно знаешь мальчика, с которым пришла?       - Это его лучший друг, - Женя кивнула на Сережу. – А что?       - Да ничего, - пожал плечами Доритэй. – Просто даже тот властелин материи, что выковал посох, не мог разбить зеркало Аста. Твой друг какой-то… ненормальный что-ли.       - Мягковато для Волконского, - хмыкнула Женя, чувствуя, как наконец-то в ее груди рождается надежда. – А как мне попасть назад?       - Микара попроси.       - А ты откуда…       - Ой, - скривился Доритэй и снова откусил яблоко. – Я прекрасно знаю, как выглядит стихия Елании.       Женя закатила глаза и отвернулась. Она размяла кисти и призвала грозы, но в небе только полыхнуло белым светом. Тогда она попробовала еще раз. Потом еще. Только когда платье все намокло, а волосы прилипли к лицу и шее, Доритэй ее остановил.       - Хватит бесполезных потуг, ты некудышная стихийница.       - Зое это скажи, она вообще колдовать не может.       - Ладно, горе луковое, - сдался Доритэй и подошел. – Помогу тебе.       Он взял ее за руку, а в следующее мгновение мир дрогнул. Темнота сначала разлилась очень далеко, а потом собралась в небольшую горошинку и утонила в глазах Доритэя. Он хитро подмигнул и снова исчез. Женя очутилась в своей комнате. Она быстро подошла к ящику для белья и, открыв его, уже подумала, что Волконский, конечно же, забрал книгу, но она по-прежнему лежала на месте.       Женя прошла в кухню и включила телевизор.       - Сегодня в первом парадном зале «Дива» Апрельского дворца состоится вечер по случаю окончания избирательной компании Александар Волконского. Народное голосование закончилось сегодня, завтра первые лица Магсовета будут принимать окончательное решение. Напоминаю, что по чародейскому закону об избирательных правах, народное голосование определяет, способен ли кандидат быть претендентом на пост Председателя Магсовета. Окончательное слово за самими членами Магсовета, которых избирает каждый чародей, достигший восемнадцати лет, таким образом…       Женя выключила телевизор и села на диван. Она положила Книгу перед собой и подняла глаза, когда рядом материализовался Фил. Он вытаращился на Книгу и тихо охнул, оседая на стул облаком белой пыли.       - Зачем ты ее достала?       - Я хочу ее отдать.       - Но твой отец в Багровом.       Женя помотала головой.       - Не папе.       Фил перевел на нее полупрозрачные глаза, в которых отразился ужас.       - Он убьет его.       - Он не убьет его.       - Дура, ты…       - Это единственный выход! – рявкнула Женя. – Либо мы попросим Волконского сделать этот гребанный посох, либо Сережа грохнет себя. Нет никакой багровой магии. Может, была, но он справился с ней. Он хочет убить ее, а единственный способ – это создать посох! Ты знал?       - Откуда? – возмутился Фил. – Да если бы я знал, что поможет Его Всемогуществу, то первым делом бы!..       - Ладно, - хлопнула руками по столу Женя. – Решено. Ты со мной?       - Создавать второго всемогущего волшебника и покупать билеты на этот бой гладиаторов? Исключено, я вообще против любого насилия.       - Ты служил у Багрового князя.       - Вынужденно! – воскликнул Фил. – И вообще, где твоя метла?       Женя повертела головой, потом подбежала к окну и позвала ее, но Моня не прилетела.       - Она могла остаться там, - выдохнула Женя. – О нет, Моня… Блин!       - Успокойся, если князь и вправду в себе, как ты говоришь, то он о ней позаботиться. И я, пожалуй… - Фил вздохнул и неловко сцепил полупрозрачные пальцы в замок. – Я, пожалуй, тоже туда вернусь.       - Фил, но…       - Это не мой мир, - покачал головой Фил. – Я тебе не нужен. А там я немного, но все-таки нужен. Кто принесет князю какао? А кто ему протрет трон от пыли. Или кто…       - Сколотит склеп из костей монстра. Действительно, ты там очень нужен, - Женя подошла к Филу. – Ты не боишься его? Ты кричал, что он развеет тебя, если ты вернешься.       Фил поднял глаза и посмотрел на Женю прямо, и она впервые увидела, как сверкает белая пыль в краях его прозрачных глазах. Это были слезы. Сухие, блестящие – слезы призраков, которых Женя никогда не видела.       - Пусть лучше развеет. Я ему служу. Я выбираю смерть от его рук, я готов проститься с вечностью, но быть рядом с ним. Ты не понимаешь, Женя. Он не понимает. Вы слишком маленькие. А я прожил тысячи лет, я повидал многих великих волшебников. Кто хотел убить Каштара и кто ему служил. Я не помню, откуда я взялся и когда, но я точно помню день, когда понял: вот сейчас я есть. – Фил пожал полупрозрачными плечами. – Понял, когда он сказал мне: спасибо, друг.       Трогательно. Женя почувствовала, как дрогнули ее брови. Она знала, что Фил ненавидит слово «друг», ему больше нравилось «верный слуга». Но оказалось, что для векового призрака, для существа намного старше и мудрее их, это слово стало смыслом жизни – до этого, наверное, бестолковой жизни.       - Ты мне тоже друг, - сказала Женя и кивнула. – Я бы тоже там осталась. Я тебя понимаю.       - Борись, - посоветовал призрак и мельком глянул на Книгу. – Может, ты не умеешь выигрывать, но ты умеешь не сдаваться. Тяни время. Я не знаю человека, кто смог бы терпеть страх так же долго, как терпела ты.       - О чем ты?       Фил пожал плечами и полетел к окну, но там сел на раму и ухватился руками за створки окна.       - Если страшно, Женя… - улыбнулся Фил и испарился.       Женя осталась на кухне одна, и поняла: ей было очень страшно. А вдруг она отдаст Книгу, а Волконский ее обманет. А вдруг Доритэй что-то подстраивает. А вдруг это вообще очередная сказка. А вдруг это убьет Волконского, если он окажется недостаточно сильным. А вдруг…       «У меня дрожали руки, - говорил папа по телевизору, и Женя шикала на Моньку, которая хлопала в ладошки, то есть в прутики, после каждого папиного слова. – Но если страшно – самое время действовать».       - Алло, такси? – Женя стягивала платье и пихала его под кровать, чтобы мама не нашла. – До апрельского дворца.       Маленькое черное платье ее снова спасло. Женя нашла свои туфли, подвела глаза тушью и выбежала на улицу. Благо не пришлось марафетиться снова – лицо после чар Сережи сияло лучше, чем после любой маски.       До апрельского дворца Женя доехала быстро, выскочила из машины и подбежала к дверям. В этот раз ее впустили без проблем, а один чопорный дяденька даже проводил ее до главного зала. Внутри царил приятный полумрак, не такой темный, как в клубах, но и света было не так много, как на балах в Магсовете. Люди гуляли между столиков и подхватывали с них канапе и шампанское. Кто-то сидел в больших компаниях по углах в роскошных диванах и смеялся. Женя на ходу взяла бокал и залпом его выпила – ничего, сегодня можно. И мама не видит.       Лис, Шаховской и костальная компания сидели на одном из диванчиков в углу. Саши с ними не было, и Женя сама к ним не торопилась. Онап оглядывала зал в поисках Саши, но увидела его маму, всех шишек Магсовета, а Сашу нет. Куда Лазарев его закинул?       - Ой!       Женя случайно пихнула кого-то и обернулась.       - О, Маша, да? Привет.       Ведьма подняла больше глаза на Женю и озадаченно нахмурилась.       - Ах да, - протянула Женя. – Я была в маске. Ну, днюха Волконского, помнишь?       - Женя? – вспомнила ведьмочка и ахнула. – Так та Женя, это ты! То есть Евгения Елагина… А я и не подумала. Ох, мамочки.       - Забей, - махнула рукой Женя и подтянула перчатки выше. Она схватила их в самый последний момент перед выходом, и светлая кожа никак не вязалась с платьем, но с ними Женя чувствовала себя увереннее. – А чего у тебя глаза снова на мокром месте?       Маша вздохнула и глянула себе за спину. Анастасия Соболева – ученица тети Вики, с которой Женю сегодня хотели познакомить, сидела в компании Шаховского и остальных, а вот остальной Верховный ковен тусил в копании молодых волшебников, приглядывая себе состоятельных мужей.       - Все нормально, - соврала Маша.       - Они опять дразнят тебя толстой?       - Нет… Ну, я сама знаю, что у меня второй подбородок.       - Ой, - скривилась Женя. – Знаешь, второй подбородок не видно, если первый повыше задирать.       Маша усмехнулась и кивнула.       - Думаю, у тебя с этим проблем нет.       - Никаких, - согласилась Женя. – А ты Волконского не видела?       - Он еще не пришел, - вздохнула Маша. – Все его ждут. Руслан хотел лично поздравить.       Женя с горем пополам вспомнила парня, который пристал к ней на дне рождения Волконского и заметила, какой тоскливый взгляд бросила на него Маша.       - Так он тебе нравится? – удивилась Женя и сама оценивающе глянула на Руслана, потягивая из трубочки сок. – Этот мажор избалованный? Слышала, вы спрашиваете о замужестве у Средней сестры. Не знаю на счет серьезности твоих намерений, но ты спрашивала.       - Нет пока, - засмущалась Маша и отвернулась. – Виктория Белозерская мне очень помогает. Она хорошая. Очень хорошая. Я как-то рассказала ей про свой… недостаток. Не знаю, она просто спросила, а я просто рассказала. Вот как тебе. – Маша заламывала пальцы, но продолжала. – И она предложила мне подать лист на диетический стол в столовой ковена. Она попросила нашего тренера позаниматься со мной дополнительно физической подготовкой. Она пару раз даже прошлась со мной по магазинам и купила платья, которые… ну которые меня не полнят.       - Ты волнуешься, но откровенничаешь, - заметила Женя. – Зачем?       Маша прикусила губу и подняла глаза.       - Я не знала ее сына, но… - Маша глянула куда-то за спину Жене. – Ее как будто выключили. Вчера ты приходила к ней, я видела, как ты выходила из ее дома. И знаешь, она впервые за все это время не выглядела как убитая. Я хочу ее отблагодарить за то, что она для меня сделала. Как у тебя это получилось?       Женя неопределенно пожала плечами. Дело было не в нужных словах и не в щенячьей преданности Маши. Дело было в чем-то намного важнее уз ковена, долга ведьм-учениц, клятвы, которую давали, вступая в ковен.       - Прости, но у тебя не получится. Лучше подумай, стоит ли этот Руслан того, чтобы убиваться ради него на тренировках и есть одну гречку, - посоветовала Женя и чокнулась бокалом с Машей. – Вот у меня от талии – одна картинка на карте желаний над кроватью, но я все равно захомутала себе Волконского.       Маша рассмеялась и прикрыла рот ладошкой. Потом извинилась и ушла.       Быть девушкой Волконского оказалось скучно: никто тебя не трогал и не задирал. Женя слонялась по залу и собирала в коллекцию канапе на тарелку. Она высматривала в зале, каких у нее еще нет и смело отправлялась напрямки к обделенному вниманием столу. Тут были и фруктовые и сырные и колбасные шпажки. После каши Фила, которая сыпалась сквозь его эфемерные руки то на пол, то прямо на плиту, минуя кастрюлю, Женя рада была поесть. Только раз промелькнула мысль, что платье может разойтись от набитого пуза, но Женя быстро выгнала ее из головы – раз это платье такое хлипкое, что не может выдержать Женин аппетит, то лучше об этом узнать сразу, пока кормят только едой на зубочистках.       - Привет.       Женя быстро засунула канапе в рот и повернулась. Жуя и одновременно приветливо кивая, она вдруг поняла, что перед ней стоит Волконский. И кивать сразу расхотелось.       Ее красивое платье меркло по сравнению со строгостью его черного смокинга. Стиль – это я, тихо и уверенно заявлял высокий воротник его черной рубашки и галстук. Наверное, такую одежду придумали для Волконского, потому что Женя при всей своей нелюбви к нему не могла не признать: он выглядел, как мужик из рекламы дорогих часов – за таким только успеваешь поворачивать голову.       Женя взяла салфетку и утерла губы, уважительно кивнула и подняла глаза.       - Выглядишь, как председатель Магсовета.       - Подлизываться ни к чему.       - Я к тебе? – Женя фыркнула. – Да Земля перевернется…       - И так к делу, - перебил Волконский и, аккуратно подцепив ее руку, положил себе на локоть. – Мы будем на виду у прессы ровно до десяти, после этого удалимся.       - Вернемся растрепанные, типа занимались любовью?       Волконский закатил глаза и только вспышки камер отовсюду не давали ему еще и шлепнуть ладонью по лбу.       - Ты думаешь о чем-то кроме секса?       - Нет, у меня переходный возраст.       Саша вывел Женя к центру зала и приобнял за талию. Они стали танцевать, и Саша вроде бы смотрел на Женю, но она поняла: он смотрит вокруг. Саша прожигает взглядом ее, но видит Лис, видит Шаховского с Лебедевым, которые пошли поздороваться с однокурсниками и бывшими одноклассниками, видит свою маму и всю Четверку – в его черных глазах умещался огромный зал, и Саша следил за ним, не отрывая от Жени взгляда.       Саша танцевал очень плавно и аккуратно, придерживая Женю только для виду. Она старалась ему не мешать, пусть его взгляд ее порядком напрягал.       - Хватит меня сверлить взглядом, - попросила Женя, - у меня голова уже начинает болеть. Мы можем, - Женя вздохнула. – Можем поговорить наедине.       - Нас не оставят наедине, Жень, - показалось, будто в его словах проскользнуло сочувствие. Женя даже повернула к Саше голову, как вдруг поняла: это тоже был его план.       Саша резко наклонился и поцеловал. Первая мысль была оттолкнуть его немедленно, еще и по паху зарядить, но Женя расслабила руки и подпустила Сашу ближе. Щелчки камер были хорошим знаком, Саша отстранился и, скромно и счастливо улыбнувшись, вдруг повел Женю куда-то за собой. Она мельком глянула на часы: пробило десять. Саша вывел ее на балкон, где разрезал пространство, и они очутились в Жениной комнате.       - Ну?       - Вот блин, Волконский! – рассердилась Женя. – Ты все портишь! Я хотела сама ее тебе отдать. Я хотела тебе красиво сказать, что…       - Что тебе страшно, но ты решила мне доверять. Решила тогда, когда пришла ко мне в комнату вчера, - Саша покивал, роясь в телефоне. – Я все это уже слышал. Польщен, признателен, что там еще?       - Мог бы сделать вид, что для тебя это важно, - буркнула Женя и достала Книгу.       Хоть что-то отвлекло Волконского от его телефона. Он приосанился, протянул руку к Книге и тут же убрал. Пригладил темные волосы, нагнулся и прищурился. Саша рассматривал Книгу минут десять, потом махнул рукой, и ему в руки упала картонная коробка, в которую он положил книгу, а потом щелкнул пальцами, и она исчезла.       - Сегодня ты ночуешь у меня. Маме ври что хочешь. Нам надо вернуться на бал. Уйдем оттуда вместе, поздороваемся с моей мамой и гостями, немного побудем и уедем. Мама сегодня ночует в Апрельском дворце, в гостиничных номерах, она не будет мне мешать тебя… завоевывать. Ты дашь мне крови, прочтешь Книгу…       - Саш, - оборвала Женя.       Он замолчал и медленно повернулся в ее сторону. Блеклый лунный свет облил его острые черты лица и стек к серебристой заколке галстука. Единственный клочок света в его мрачном образе была эта заколка.       - Ты можешь погибнуть, - сказала Женя, вставая. – Ты силен, но…       - Сережа.       - Что? – не поняла Женя.       - Ты не спросила, почему заклятье моего отца, когда он хотел забрать мое тело и силы, было разрушено. Так вот это Сережа ему помешал. Ворвался в склеп, где мы с тобой сегодня были, и отключил моему отцу все осязание. Все равно что стихийнику руки связать. И он тоже мог погибнуть.       Женя смотрела на Сашу и ждала продолжения, но ему, видимо, казалось, что он объяснил достаточно.       - Ну что ты смотришь на меня так, Жень? – прищурился Саша.       - Я… - Женя рассеянно развела руками. – Не знаю… - снова подняла взгляд. – Ты готов умереть ради этого шанса?       - Ты меня отговариваешь? – хмыкнул Саша, подходя ближе. – Оу, Елагина, да тебе меня жалко.       - Это нормально, думать о ком-то кроме себя.       - Ну тебе виднее.       Женя вздернула бровь, и Саша разрезал пространство, схватил ее за руку и втащил в толпу танцующих пар. От таких резких переходов у Жени зарябило в глаза, но Саша так крепко поддерживал ее за талию, что даже в обморок упасть бы не получилось. Когда танец закончился, Саша, как и обещал, пошел здороваться с мамой, куда взял и Женю. Но по пути им попалась вся свора друзей Волконского.       - Привет, Саш, - подплыла Лис, а вместе с ней и Лебедев с Шаховским.       Они пожали Саше руку.       - Женя? – удивилась Даша и завистливо глянула на руку Волконского у Жени на талии. – Ты не в джинсах? Ребрендинг?       - Такие ноги грех прятать.       Шаховской удивленно моргнул, Лебедев сделал вид, что не услышал, а Лис от возмущения приоткрыла рот. Потому что это сказала не Женя – она бы побольше разошлась. Это сказал Волконский, хитро ей улыбнулся и мельком оглядел платье.       - Я выбрал ту рубашку? – спросил он.       - Рада, что ты постарался, - Женя не выдержала ил слишком довольно улыбнулась: это было невозможно – не улыбаться, пока у друзей Волконского все больше вытягивались лица. – У тебя ноги тоже ничего.       Волконский увел Женю дальше вглубь зала, и Женя обернулась. Сначала она хотела злорадно рассмеяться или пожать плечами и коварно улыбнуться, ну хотя бы показать язык – но не стала. Саша держал ее руку и вел вперед. Также, как вел ее по бамбуковому лесу, когда его наверняка одолевали жуткие иллюзии. Циничный, скупой на эмоции и откровения – но он был с ней и держал ее за руку, заточенную в перчатку.       «Я дам вам совет: найдите союзников в мире, где у вас их не осталось».       Волконский. Еще позавчера эта мысль казалась самой абсурдной на свете, а сегодня Женя уже отдала ему Книгу. Это было либо самой большой ошибкой в ее жизни, либо самым правильным решением.       - Саш, стой, - Женя потянула его назад. – Скажи мне последнюю правду.       Саша опустил на нее усатый взгляд, мол, ну что еще.       - Это ты сделал эти перчатки? – Женя подняла руки. – Когда мы дрались с Поруцкой, песок плавился, у меня джинсы и пиджак сгорели, а этим перчаткам – ничего.       Саша осудил ее тогда. Назвал трусихой, а побег – трусостью. Женя думала, что он сравнил ее с ничтожеством в тот самый момент, когда понял, что она уйдет. До того, как Сережа предложил это ей, до того, как она сама задумалась. Саша уже сказал: «Беги Елагина, а что тебе остается?»       Волконский нагнулся ближе.       - Да, это я их сделал. Но тогда Сережа мне не казал для кого.       Женя понятливо кивнула и усмехнулась.       - Мой друг, ты бы захлебнулся в озере иллюзий.       - А у тебя правда родинка на попе?       - Эта правда спасла нам жизнь.       - Я спас нам жизнь.       Он был невыносим – и это было самой чистой правдой.