НЕведьма и Повелитель Времени

      Кап. Кап. Кап.       Этот звук сводил с ума. Откуда в имении стихийника огня вообще столько воды? Почему тут так сыро, когда даже стены полыхают огнем?       Андрей устало прислонился затылком к стене, вода стала капать ему на плечо и перестала противно стучать по камням. Он не знал, сколько он просидел в темнице, но кормили его уже три раза – неплохо, стоило сказать. Бросили его сюда навсегда или планируют вернуться – он мог только гадать, а заодно пытался придумать, как выбраться отсюда. Но в камере из сырых обточенных камней было глухо – ни щелочки, а от остального скрытого в сумраке подземелья мира Андрея отделяла только решетка из облепленных коррозией прутьев.       Вдруг дверь отворилась, Андрей тут же поднялся и тряхнул головой, смахивая воду. В щелку света, что вырвалась из-за двери, скользнула тонкая фигурка и быстро подлетела к камере. Девчонка опасливо приблизилась, поставила поднос на пол и аккуратно подтолкнула его ногой к Андрею.       - Я не дотянусь, - сказал он ей и испугался своего охрипшего голоса.       - Дотянешься.       - Нет. Сил уже нет обдирать себе плечо о прутья.       - Тогда умрешь с голоду.       - Пожалуйста, можешь, чуть-чуть поближе.       Девчонка подняла на него шустрые глаза и вздохнула. Она подтолкнула поднос, и ей пришлось шагнуть чуть ближе. Андрей извернулся и схватил ее за руку, резко дернул к себе и прижал спиной к прутьям, закрыв рот девчонке рукой. Она взвизгнула и дернулась, но он обхватил ее за живот и прижал к прутьям сильнее.       - Тихо! Я не сделаю тебе ничего плохо, если ответишь на мои вопросы. Будешь визжать, я сверну тебе шею!       Она замерла и испуганно моргнула.       - Кивни, если поняла.       Кивнула.       - Ты знаешь, где я и что со мной собираются делать?       Андрей чуть отслонил руку, чтобы успеть снова ее опустить, если девчонка надумает орать. Она тихо выдохнула, когда смогла говорить, и прошептала:       - Ты в доме Фаира, величайшего стихийника огня, в прежние времена его называли Октябрем, но ты слишком юн, чтобы это помнить. Я не знаю, что с тобой хотят сделать. Но ничего хорошего! – вредно добавила она. – Отпусти меня, иначе закричу! Тогда тебя точно казнят.       Андрей ее отпустил.       - Извини, - буркнул он, засунул руки в карманы и отошел к дальней стене, сел возле нее, протянув одну ногу, и устало посмотрел в потолок. Раздери багровые бесы, когда это закончится?       Девчонка не ушла – потопталась на месте пару минут, глянула на еду и, так и не отшагнув от клетки, повернулась и недоуменно спросила:       - И все?       - Что?       - Ты просто отпустишь меня?       - Ты не знаешь того, что нужно знать мне, - пожал плечами Андрей.       - А вдруг я вру тебе? – хмыкнула она. – Небо, ты что, дурак? Я просто обманула тебя. Меня зовут Ливия, я дочь Аквы и Фаира, конечно, я знаю, что моим родителям от тебя нужно!       Андрей перевел на нее взгляд и понятливо кивнул.       - Так что?       - Я не скажу.       - Почему?       - Потому что ты пленник!       - Именно поэтому и спрашиваю. Простые гости не интересуются, почему их держат в клетке. Цель своего визита они обычно знают и без того. Хотя… - Андрей хмыкнул, - я не знаю, как заведено у вас, конечно.       Девчонка задумалась и хмуро глянула на Андрея, снова на дверь, но осталась стоять у камеры.       - Ты странный.       - А ты многих видела?       - Пленников – достаточно. Слуги прежнего Багрового князя из мира Земли иногда в поисках алмазной гряды попадали к нам в дом. Эти идиоты искали гряду, чтобы добыть алмазы. Говорят, в другом мире они ценятся. Так вот этих людей было тут много. И они все молили их пощадить, предлагали… все!       - Твой отец кого-то отпустил?       - Нет.       - Значит, тактика неверная.       - Значит, предложили не то, что нужно       - Они предложили всё. Значит, того, что нужно, у них просто не было.       - Деньги, волшебство, запретные заклятия, всю силу, которую можно вытащить из жил, драгоценности, какие-то дома, людей, которые рассказали о гряде… - девчонка загибала пальцы, но вдруг подняла глаза и хмуро спросила у Андрея. – Это все, что есть у людей?       Андрей промолчал и стал разминать кисти. Это было бесполезно, потому что стихия не откликалась на его зов в этой темнице, сколько бы он ни звал Венту. Кандалы на его руках висели мертвым грузом и давили силу в крови.       Девчонка внимательно на него смотрела из-за решетки. Она села около подноса и просунула в щель между прутьями стакан, потом взяла хлеб в руку и просунула тарелку, на нее положила булку.       - Сколько ты дашь денег?       - У меня нет денег.       - Драгоценности? Замки?       Андрей покачал головой.       - Отдашь силу?       - Нет.       - Но ты умрешь.       - Я не могу отдать силу, - Андрей посмотрел на булку и прикусил щеку, чтобы не наброситься на еду.       - Неужели она стоит твоей жизни?       - Она стоит нескольких других жизней. Без нее я не справлюсь.       Как Женя жила без стихии? Андрей сидит в камере не больше двух суток, и то кажется, что у него отобрали не силу, а сразу обе руки. Он не чувствовал части себя. Сходил с ума от пустоты в жилах, тер кожу на локтях до красноты, не мог заснуть, едва ли не выл от дыры в душе. Как будто прямо в грудь воткнули ледышку, и она обернулась холодной пропастью.       - Ты даже не торгуешься, - фыркнула девчонка. – Люди же это любят. Люди придумали договоры! Что-то за что-то! Волшебники все делали просто так. Пакостили и помогали. Мир был необъяснимым, а потом в нем появилась выгода. И он стал жутко логичным, но неправильным. Теперь все можно просчитать, нужно только узнать этот… мотив. Иногда он скрыт, но как только…       - Ничего не происходит просто так, - не согласился Андрей. Он разговаривал с ней, потому что уже одурел от одиночества и звука падающих капель. – Добрые волшебники делали добрые дела, потому что хотели сделать мир лучше и стало легче самим добрым сердцам этих волшебников. Злые волшебники пакостили, потому что… хотели обратить на себя внимание, иначе бы гнили в своих пещерах со златом наедине. Мстили за что-то. Жаждали власти. Может, люди придумали договоры, но все остальное: любовь, дружбу, ненависть или… предательство. - Андрей сжал кулаки. – Придумали точно не только люди.       Девочка вздохнула и понятливо кивнула.       - Ты мудрый.       - Говорила, что дурак.       - Извини.       - Забудь. Вообще-то, я часто это слышу.       Девчонка помялась у решетки и опустила руки на прутья.       - А я… Могу тебе помочь. Папа любит меня и разрешает отпускать пленников иногда. Тем более ты хорошо себя вел, ничего не ломал и не пытался сбежать. Мы можем заключить с тобой договор. Я спросила у папы, он сказал, что если ты дашь мне то, чего я по-настоящему хочу, то он отпустит тебя.       - А догадаться я должен сам? – вздернул бровь Андрей. – Пойти туда - не знаю куда, найти то - не знаю что.       - Что за бред?       - Сказки.       - Нет, я знаю, чего хочу.       - И чего?       Андрей оживился, но виду постарался не подавать. Чувствовал какой-то подвох.       - Ты просил меня передать, что у тебя есть игла. С желтым камнем.       - Ну да.       – Тогда просто отдай мне ее и можешь идти.       Андрей опустил глаза на иглу, которая лежала в кармане штанов и кололась в ногу, снова посмотрел на девчонку. Ребенок в мире вечных? Почему Доритэй не говорил, что у Аквы с Фаиром есть ребенок? У вечных дитя появиться не может, так как в Багровом нет времени. Кто это тогда?       - Кто ты? – прищурился Андрей.       Девочка подняла на него глаза. В этот раз Андрей увидел в них зеркальный блеск радужки и встал, прижавшись к стене поближе.       Стихия отражения – вторая стихия легиона. Стихия зеркал и правды. Доритэй рассказывал про своего друга Аста, но он был мужчиной. Да какая разница, этим древним магам вообще нельзя доверять. У них сто козырей в рукавах, а Андрей даже в карты играть не умеет!       - Тебя зовут Аст?       Девчонка звонко рассмеялась и покачала головой.       - Нет, но он поделился со мной силой, чтобы я чувствовала, когда ты врешь, а когда говоришь правду. Это дар стихии Аста. Полезный, правда?       - Тебя подослали отобрать иглу?       - Это цена твоей свободы.       - Я же злодей, - Андрей подцепил веревку на шее, где болталась деревяшка. – Разнесу вам тут все к бесам. Не боишься?       - Аст видел злодея в лесу Кошмаров. И он сказал, что это не ты. Ты его прислужник? Твой Повелитель считает нас глупцами, раз думал, что мы купимся на такой развод.       «А вы и купились», - зло подумал Андрей, вспоминая, как кричал красноголовый про зло, которое не выпустит из своей темницы.       - Мило, что они подослали поговорить со мной ребенка.       - Мне тысячи лет!       - Сколько тебе было, когда время остановилось?       - Четырнадцать, - хмуро ответила девчонка. – Какая разница!       - Значит передай маме с папой так: я сын Сафрона, вашего прежнего царя. Это моя игла по праву. А в этом медальоне скрыта часть силы Багрового князя – любовь. Он очень любит эту штуку.       Андрей старался говорить аккуратно, чтобы не наврать, но и не выдать, кто он на самом деле и чего тут забыл. Девочка подозрительно прищурилась, а ее глаза снова заблестели серебром.       - Ты говоришь правду… Ну ладно, я им скажу, а иглу отдашь?       - Нет!       - Вот упертый! Тебя казнят и все равно отберут!       - А чего тогда до сих пор не казнили?       - Дурак! – девочка оттолкнулась от прутьев камеры и выбежала за дверь, а Андрей подошел к еде и жадно откусил хлеб, за ним выпил стакан воды и блаженно зажмурился. Хлеб комом упал в пустой желудок, вода обдала холодом горло.       Дверь отворилась снова, не прошло и десяти минут. Внутрь вошли стражники в черных доспехах, вместо глаз в прорезях шлемов у них полыхало пламя. Они молча открыли решетку, схватили Андрея за руки и понесли в зал. У Андрея едва не вылетели суставы, так резко вздернули его за предплечья эти железные дуболомы. На пол его просто швырнули, и он больно ударился подбородком о каменные плиты. Открыл глаза и увидел под собой черный обсидиан, из глубин которого сверкали голубые искры.       Андрей проморгал глаза, привыкая к свету, и поднял голову. Покачиваясь, он встал и осмотрелся. Стихийники встречали его в огромном зале со стеклянными стенами, за которыми ворошился огонь. Он разливался по низу стеклянных ниш, а сверху прозрачный купол показывал темноту синего неба. Посреди зала стол длинный каменный стол, за которым сидело несколько женщин и мужчин.       - Сын Сафрона? – услышал Андрей слева и дернулся, когда за его спиной словно из чернильной кляксы вышел еще один мужчина. Он осмотрел Андрея и пренебрежительно хмыкнул: - Я бы больше поверил, родись у него девчонка.       - Ты спешишь с выводами, Инт, - подал голос мужчина с седыми волосами и двумя стеклышками вместо глаз. Он посмотрел на Андрея, и тот почувствовал, как переворачивается все внутри. В эти глаза было так нестерпимо смотреть, что Андрей быстро отвернулся.       - А ты медлишь, Аст! – фыркнул мужчина в черном кафтане, за которым ползла черная клякса тьмы, переставляя щупальца. – Этот мальчишка ждет хозяина.       - Но у него игла.       - У Люкс все наши иглы. Что она теперь, дочь Елании?       - У Елании есть внучка, - подал голос Андрей и через силу посмотрел на Аста со страшными глазами-зеркалами, в которых отражалась вся жизнь. – Доритэй мне рассказывал, что вы оба встретили ее.       Все посмотрели на стихийника Отражения.       - Аст? – вздернул красную бровь Фаир и тряхнул заплетенными косичкам, кончики его волос горели пламенем. – Мальчик говорит про возлюбленную Багрового князя?       - Ты тоже видел ее у кострища, Фаир, - пожал плечами стихийник Отражения. – Мы всего лишь подозревали, что она внучка Елании, но мы не можем знать. Как и этот мальчик не может.       Пока они разговаривали, Андрей рассмотрел стихийников внимательнее. Их было шестеро. Пятеро мужчин и одна девушка. Одну из них он помнил – Аква, но смотреть на нее долго было опасно. Ее красота затмевала даже свет пламени стен и сияние обсидиановых искр. Она задумчиво осматривала Андрея и едва заметно улыбалась. Черные волосы стекали по ее спине жидким шелком, а платье было глубокого синего цвета и струилось по ее фигуре, словно вода. На голые плечи была наброшена прозрачная накидка – очевидно, из звездного света, иначе почему Андрей видел только искры, шлейфом разбегающиеся по плечам стихийницы.       - Если это внучка Елании, нам надо немедленно ее разыскать! – продолжали стихийники. – Ее отец - единственный, кто может спасти мир!       - Потомок Каштара! Но ведь Каштара и без того убили…       - Вдруг в пророчестве говорилось о титуле…       Стихийница воды не слушала других. Она заметила, как Андрей на нее смотрел. Улыбнулась шире и, пока остальные стихийники спорили, встала и поплыла навстречу. На самом деле, она шла, ее шелковые туфли мягко переступали по гладком полу, но казалось, будто волны несут ее к Андрею. Волшебная синева ее глаз и платья топила, но Андрей запретил себе отворачиваться. Упрямо не смотрел на тонкую шею и острые ключицы, хотя взгляд предательски отрывался от волшебных глаз стихийницы и опускался…       - Ты красив, - улыбнулась ему Аква и опустила ему руку на щеку, приподнимая лицо. – Правда, не так, как Сафрон.       - Любимая? – недобро сверкнул глазами Фаир за ее спиной.       - Не ревнуй, милый, - ответила она ему, не оборачиваясь. – Когда-то мы были молодыми, обсуждали с Еланией всех. Фрига всегда была ледышкой и никогда с нами не развлекалась. А вот мы с Еланией выбирали среди вас. И обсудили всех! И я помню, что мы говорили про Сафрона.       - Да-да, нам всем очень интересно, Аква, - закатил глаза Инт и перебрал пальцами в воздухе, играясь с тьмой.       - Волосы, - едва слышно сказала Аква и пригладила пальцами волосы Андрея. – Каштановые, волнистые и гладкие. Вента так любила играть с ними – гладила их, они блестели, переливались, и Сафрон постоянно зачесывал их рукой назад, хотя ветер не смел портить только его прическу.       Андрей смотрел в глаза Акве и пытался не дышать. Стихийница смотрела не на него, а на кого-то другого – с красивыми волнистыми волосами, очевидно близкого ей, потому что Аква улыбалась, а в глазах у нее серебрились слезы.       - Подбородок, - продолжила она и провела пальцами по лицу Андрея. – Волевой, жесткий… упрямый. Сколько бы хорошего ни говорили про Сафрона, он был дико упрямым!       Аст усмехнулся и еще один мужчина рядом с ним, похожий на огромную гору. Инт вредно глянул на Фаира, а тот, казалось, вот-вот кого-нибудь сожжет. Аква не обращала на него внимания и продолжала разглядывать Андрея.       - Он улыбался… - стихийница провела пальцами по его губам. – Улыбался так, что дрожал мир и сникал перед его счастьем. Это была улыбка царя. Слишком широкая для этого мира, невозможно счастливая. Такая, в которой померкла бы любая Тьма. Улыбнись, мальчик.       Андрей неловко дернул уголками рта, отчего за спиной Аквы кто-то тут же рассмеялся.       - Тушканчики улыбаются смелее!       - Захлопнись, Инт! – рявкнул Фаир.       - Но самое… незабываемое, - Аква перевела взгляд выше. – Для Елании были его глаза. Это то, что мы не уставали обсуждать, когда она приезжала ко мне, – какие у Сафрона красивые глаза. Я любила другие глаза, - усмехнулась Аква и вполоборота глянула на мужа, - но запомнила, что говорила мне Елания.       Андрей сжал кулаки в карманах и тут же подумал, что царевичи, наверное, не прячут руки в карманах и не сутулятся. Но распрямится именно сейчас ему казалось неуместным, он вообще пытался не шевелиться.       - Чай. Теплый и крепкий. Горький и сладкий. Без величия и силы, без власти и могущества – прятавший намного больше в своей темноте, на самом дне, скрывавший что-то такое, отчего весь мир склонился у его ног. А понял только Лазарь.       Аква внезапно приложила руку к сердцу Андрея и тихо спросила:       - Как ее зовут?       Андрей сглотнул.       - Я не скажу.       - Ты защищаешь ее, - улыбнулась Аква. – Жалко, что Доритэй теперь не с нами, он бы выудил у тебя ее имя. Мне так скучно тут с этими… мужланами! История любви бы хоть немного повеселила.       - Мне некогда вас веселить, - Андрей отшагнул. – Я ищу озеро Пратериты.       - Ну конечно! – хлопнул руками Клякса, как обозвал Андрей стихийника тьмы. – Давайте отведем его к Пратерите, расскажем наши тайны, планы! Вы что, оглохли все, он заслан от Багрового князя!       - А ты не доверяешь всем после того, как тебя обвела вокруг пальца девчонка? – фыркнул Андрей.       На несколько мгновений в зале повисла тишина. Клякса помрачнел, его и без того бледное лицо стало еще белее, Тьма в камнях его кафтана сгустилась, чернильный осьминог боязливо спрятался под стол от хозяина, обсидиан пола притушил искры, даже огонь за стенами померк - свет стремительно убирался из мира, и Андрей подумал: хорошо, что руки все-таки в карманах, так никто не видит, как от страха он сжимает кулаки.       Клякса встал и подошел ближе, его злые глаза впились в лицо Андрея и стали высасывать душу.       «Нельзя отворачиваться», - твердил Андрей себе, хотя знал, что отвернуться нужно.       Сколько бы Андрея ни называли дураком, он себя таким не считал. Он не связывался без повода, редко дрался и не лез на рожон, оскорбления он пропускал мимо ушей, его никто не мог взять на слабо. Он даже с Ромкой сцепился только раз, хотя тот давал столько поводов! Все потому, что Андрей с детства уяснил: лучшая драка та, которая не состоялась. И в этот раз бороться ему точно было не за что. Но он не отвернулся.       «Ты же царевич, так живи по-царски!» - звенел в его голове голос Лазарева.       Царевич. Еще две недели назад это звучало глупо и смешно, но здесь, в другом мире, замке древних колдунов, рядом с женщиной, которая знала папу, «царевич» обрело смысл. Андрей - царевич. В кандалах и рванье, он тот, кем родился. И прятаться за своей жизнью простого парня трусливо и глупо. За кровь тоже надо отвечать, хоть ее не выбирают. И ответить Андрей решил так: поднял взгляд на Кляксу и чуть склонил голову на бок.       - Что ты сказал? – вкрадчиво спросил Клякса.       - Люкс обманула тебя, - пояснил Андрей. – У меня было много времени с ней пообщаться. И моя игла до сих пор у меня, а где твоя?       - Щенок!       - Инт, успокойся! – велел Фаир и хлопнул рукой по столу.       - Если бы у Сафрона родился сын, он бы нам сказал!       - Как? – фыркнул мужчина-гора и надулся, удобнее усаживаясь на стуле. – После смерти Елании Сафрон скрылся с младенцем в пламени времени, и оно погасло навсегда. Каштар нашел его только через тысячи лет и заточил в темнице. Но Сафрон же сбежал… И больше его никто не видел. Вдруг он вернулся в мир живых, вдруг встретил там женщину.       - Он любил Еланию до гроба, – покачал головой еще один мужчина, до этих пор угрюмо молчавший. Его кафтан был золотым, расшитый серебристыми нитями. Волшебник металла, должно быть.       - И мою маму тоже, - сказал Андрей.       - Да что ты знаешь, - махнул на него рукой Клякса. – Видел бы ты их… Любовь умерла не в день, когда Лазарю проткнули сердце, но в день, когда погибла Елания.       - Я не буду вам ничего доказывать, - Андрей вытащил руки из карманов и размял спину. – Я хочу одолеть Багрового Князя. Иглу я вам не отдам, хотите вы того или нет. Насколько я помню, именно царевичи ломают Кощеевы иглы, так вот теперь у него их девять, и он ищет иглу Елании. А для этого ему нужно заглянуть в озеро Пратериты, чтобы из прошлого узнать, куда она пропала. Вы можете мне помочь, указав путь, но если нет, то я пойду сам.       Андрей подождал, но стихийники только угрюмо переглянулись.       - Вы боитесь, - хмыкнул Андрей. – Ошибиться. Помочь не тому.       Он понятливо кивнул, снова засовывая руки в карманы.       - Поэтому тысяч лет вам не хватило, чтобы спасти мир.       Он развернулся и пошел вдоль стеклянных стен, внутренне содрогаясь от мысли, что прямо сейчас к нему в спину прилетит сфера огня или тьмы. Цепь кандалов была длинная, едва ли не волочилась по полу и билась об коленки. Андрей пытался уходить независимо, но думал, как бы не запутаться и не упасть с его-то везением…       - Ты хочешь сказать, что Доритэй помог тому? Что Сафрон не ошибся? Но он мертв! А Доритэй предал братство. Лазарь доверился Марье, и она заколола его в своей же постели! Мы не можем тебе доверять, на кону единственный мир, который нам удалось сохранить! – крикнул ему Фаир вслед, но Андрей не обернулся.       Вперед. К темноте, неизвестности, демонам и проклятьям. Царская жизнь не очень-то по вкусу, может, хоть корону под конец дадут? А Диана согласится выйти замуж за царевича? Если они спасут мир, Андрей бы купил ей самое красиво платье. Из звездной пыльцы, как шлейф Арфы. На Диане бы оно смотрелось еще лучше! Да, надо покончить с этой историей и купить Диане платье!       Не успел он дойти до двери, как та отворилась. На пороге возник старик в длинном кафтане до пола на восточный манер. Он удивленно осмотрел Андрея, поправил тюрбан и пригладил бороду.       - Простите, друзья, я опоздал…       - Люмин! – обрадовалась Аква и подлетела к старику, обняла и чмокнула в морщинистую щеку. – Ты нарисовал тысячи портретов Сафрона. Твои светила освещали его денно и нощно. Скажи, мой друг, похож ли этот мальчик на него? Эти престарелые дураки мне не верят.       Старикашка прищурился. Его крохотные глазки, тонувшие под густыми седыми бровями, забегали, пытливо разглядывая лицо Андрея. Старик потер бороду, подошел ближе, Андрею в лицо ударил свет, и он поморщился.       - Так-так-так-так-так, - пропыхтел старик и вдруг потрогал Андрея за волосы. – Ну точно… Хотя…       Потрогал плечи и провел пальцем по скуле.       - А может… Нет, не может.       - Не томи! – сердито попросил Фаир.       Старик вздохнул и опустил глаза на кандалы Андрея, в тот же миг они с грохотом опали на пол.       - Что ты творишь! – вскинулся Клякса.       - Позови ее, - улыбнулся старикашка.       Андрей не сразу, но понял, про кого говорил старик. Ветер ворвался в пустой зал и взметнул полы одежд стихийников. Андрей прикрыл лицо руками, улыбнулся, щурясь от яркого золотого света, озарившего зал. Вента вошла в дверь медленно, чинно подняв острую морду. Ее шерсть переливалась речным песком, а глаза были темнее ночи. И злее глаз даже самой голодной волчицы.       - Вента… - выдохнул кто-то за спиной Андрея. – Небо…       Вента гордо прошествовала к Андрею. Как вдруг мозаика дракона на дальней стене пошевелилась. Огромный красный ящер стряхнул стеклянную пыль с крыльев, сорвался со стены и упал тяжелыми лапами на обсидиановые пол, недобро прищурив красные глаза. Он оскалил клыки, но Вента только приподняла бровь – так по-человечески выразительно, что Андрей усмехнулся, а дракон прищурился и вдруг шумно выдохнул. Из его ноздрей вывалил пар, дракон аккуратно склонил голову и, прикрыв глаза, ткнулся лбом в лоб Венты.       - Теперь вы мне верите? – громко спросила Аква. – Мужчины! Женские глаза не обманешь. Кто раз видел Сафрона, тот узнает его сына!       Андрея резко развернули за плечи. Это был мужик-гора, который размерами напоминал небольшую скалу.       - Небо! Это вправду он.       Андрея так обняли, что у него хрустнули ребра.       - Как же радостно, - угрюмо протянул Клякса. – У нас есть царевич, но нет для него царства. Извини, мальчик, папа оставил тебе только несокрушимого врага.       - Ковер где-то завалялся, - постучал пальцем по подбородку Гора. – Какой же царевич без волка и ковра. Нет, надо идти в избу Марьи!       - Доритэй больше не в лесу. Теперь это жуткое место никто не контролирует, а я туда ради непонятного принца не сунусь, - приподнял руки Клякса. – Разве… Если ты, Фаир, выжжешь этот лес, мы могли бы найти ковер.       Все повернулись к Фаиру, только Аква почему-то, глядя на мужа, замотала головой, мол, даже не думай. Фаир сидел во главе стола и угрюмо смотрел на Андрея.       - Доритэй - наш друг, я не могу сжечь его лес. Он растил его очень долго… - вяло буркнул Фаир.       - Доритэй растил лес Грез, а это уже лес Кошмаров! – Клякса всплеснул руками. – Как твои долины давно не прыщут лавой, как в горах Окруса давно нет сияющих камней – только алый известняк. Мир сгнил, ты просто выжжешь…       - Доритэй предал нас, - кивнул головой стихийник металла и повернулся к Фаиру. – Он мой друг, но… - и посмотрел на волшебника Отражения.       - В моих зеркальных озерах не осталось воды, - развел руками Аст. – Но я не хочу, чтобы у Доритэя не осталось леса. Он любит его. И он единственный верил сотни лет, что все можно исправить лишь потому, что очень хотел снова увидеть свой лес живым.       - Он предал нас! – не унимался Клякса.       - Да зачем мне ковер? – прервал их Андрей. – Летающий и с кисточками? Так я его видел.       Все снова повернулись к Андрею, и в тишине послышался глухой шлепок – это Клякса устало ударил ладонью по лбу, закатив глаза.       - И чего ты молчишь, царевич, мы чуть не разозлили сильнейшего стихийника Поглощения!       - А зачем он мне?       - Ну как! – лучезарно улыбнулся Люмин и пригладил бороду. – Он приведет тебя, куда скажешь. Отнесет на любую часть света. К озеру Пратериты в том числе!       «Когда я просил отнести меня к замку Багрового Князя, он отказался», - подумал Андрей.       - И… Как его позвать?       - Небо, - Клякса снова вздохнул и вдруг перед Андреем разлилось пятно тьмы, а Клякса вышел прямо оттуда и встал рядом. – Свистни. Свистеть-то ты умеешь, сын повелителя ветра?       Вента оскорбленно скривила морду, а Андрей просто свистнул. Свистеть папа его научил еще в детстве, и Андрею нравилось бегать с бабушкой по лесу и звонко свистеть в чаще. Но все осталось спокойно, и Андрей было подумал, что стихийники снова усомнятся в том, чей он сын, но вдруг в щель двери аккуратно просунулись две кисточки из облезлых ниток. Затем ковер влез целиком, почтительно поклонился Венте и завис перед Андреем. Они настороженно рассматривали друг друга, хоть у ковра и не было видно глаз. Его узор был восточным, цвет ворса – блеклым, местами его поела моль и через дыры Андрей видел дверь выхода.       - Небо! Ковер, кто так тебя хранил? – ахнул Люмин. – Немедленно в мастерскую! Аква, ты у нас мастерица, поможешь мне? А вы пока что расскажите мальчику, кто его отец.       - Кажется, он и без нас знает, - отмахнулся Клякса.       - Фаир, - вздохнул Люмин. – Друг, ты был правой рукой Сафрона, так возьми за руку его сына и покажи.       Что показать – Андрей не понял, но привычка не задавать вопросов наконец-то стала играть на руку. Ковер полетел куда-то за Люмином, но то и дело оборачивался на Андрея, словно боялся, что Андрей снова смотается без него.       - Пойдем, - кивнул Фаир, встал и вышел в двери, которые вели вглубь замка.       Андрей обошел Кляксу, ответив ему таким же недобрым взглядом, каким и Клякса сверлил его.       - Я слежу за тобой, царевич, - чуть ли не сплюнул стихийник тьмы.       - Сложно найти черную кошку в чёрной комнате, правда? – улыбнулся Андрей. – Тебе как никому знать, насколько бесполезно ее там искать.       - Только если ее и вправду нет, - недобро оскалился Клякса и снова исчез в своей чернильной стихии.       Андрей почувствовал прилив бодрости. В чем-то Лазарев прав: дерзить тем, кто могущественнее тебя, иногда бывает даже полезно, прибавляется сил и самодурства – чем не пища для будущего горе-героя? Вента важно вышагивала рядом с Андреем, он тоже пытался держать спину ровнее и внимательно оглядывался. В успех своей кампании он с каждым шагом верил меньше. Огромный замок Фаира с полыхающими стеклянными стенами его пугал, внутри он оказался чуть более человеческим, но комнаты и коридоры разлетелись в стороны, тяжелые рыжие стены подперли свод, а Андрей с Фаиром вышли к большой мраморной лестнице, поднимающейся к большой картине и убегающей от нее в две стороны.       На картине висело черное полотно, и Фаир, встав рядом с Андреем, заломил руки за спину и посмотрел на полотно, сощурив янтарные глаза.       - Ты знаешь историю?       - У вас был стихийник любви, который влюбился в Марью. Была Марья, которая любила Сафрона. Был Сафрон, который любил Еланию. И был чокнутый злодей, который любил Еланию.       Андрей постарался сам не запутаться, выдохнул и продолжил, глядя на черную тряпку. Его подогревало любопытство. Что там, под ней?       - Злодей уговорил Марью соблазнить стихийника любви. Тот поверил Марье, она убила его – предала любовь, и она стала проклятой стихией, распавшись на две: свет жизни и багрянец смерти. Багровый князь получил одну стихию, Марья – другую. Князь хотел уничтожить свою бывшую соратницу, но она сбежала к нам на Землю и назвалась Никольской, мы ее там… почитали. А ваш злодей остался с вами, женился на жене Сафрона. Ну и… все?       Фаир не смотрел на Андрея, только на черную тряпку. Точнее, сквозь нее.       - Кто тебе это рассказал?       - Люкс, - не стал лукавить Андрей, правда, все равно умолчал, что и от Лазарева об этом много слышал, да и Женя рассказывала… В общем, образ истории получился собирательный.       - Все было сложнее.       «О нет», - успел подумать Андрей.       - Марья была ключницей, стерегла темницу Каштара, - усмехнулся Фаир. – Он обдурил ее. Расколоть стихию… додумался же, гад.       Андрей неловко переступил с ноги на ногу. Царственность оставила его. Теперь ему показалось жутко глупым вечно ходить с прямой спиной и задранным подбородком. Интересно, у Лазарева шея часто затекает? Он не спотыкается? Ведь под ноги не смотрит…       - Ты слушаешь меня? – опустил глаза Фаир на Андрея.       - Эм, кхм, - Андрей кашлянул и уверенно кивнул. – Да. Просто задумался.       - Что ты знаешь про Лазаря?       - Это двенадцатый стихийник. Мальчик, сиганувший с балкона вашего замка, чтобы отдать свое молодое сердце морю, а оно бы подарило это сердце его больному отцу. Ну и… тогда любовь выбрала его и сделала лекарем.       - Ты знаешь, кто был его отцом?       Андрей удивленно приподнял брови, но вслух сказать не решился. У него что, был доисторический брат? Хотя о чем это он, у него и папа, мягко говоря, не молод.       - Нет, не Сафрон, - покачал головой Фаир, и угли в его глазах притухли. – Каштар был отцом Лазаря. Не родным, он воспитал его, бездомного мальчишку. И у этого негодяя все было в порядке с сердцем. Он просто хотел пережить своего врага Сафрона, быть лучше его хоть в чем-то. Он наврал Лазарю про болезнь, а глупый мальчик спрыгнул с крыши, но вынырнул великим стихийником. Второго такого поражения Каштар стерпеть не смог. И я думаю, любовь разломилась не тогда, когда Марья вогнала клинок в сердце Лазаря, но когда он, истекая кровью, увидел на пороге избы своего… отца.       - Его предали дважды, - вдруг услышал Андрей из-за спины голос Кляксы. Он стоял у дверей, прислонившись спиной к тяжелой раме, и игрался с Тьмой между пальцев. – Да после такого любовь вообще должна была исчезнуть, но вместо этого получилась Карита – жуткое подобие стихии.        - Сплошная атака, - невпопад прошептал Андрей и вспомнил о Жене. Но тут же отогнал от себя эти мысли. У них есть план. Он его с натяжкой, но придерживается, а о ней там позаботятся.       - Сплошная атака, - согласился Фаир. – Сердце стихийника любви раскрошили в щепки и только потом дали умереть. Сафрон, чтобы спасти существ этого света от багрянца, на время стер границы миров, но как только волшебники и волшебницы покинули Дивномирье, Сафрон запечатал врата навсегда. С тех пор наш мир зовут багровым царством.       - Фаир, ты как всегда, начинаешь издали! Говори ему о главном! О пророчестве!       Фаир недовольно зыркнул на Кляксу, и Андрей подумал: они живые. Да вечные, да застывшие в этой бесконечности, но не мертвые. Они язвят, злятся, ревнуют и закатывают глаза. И вечность не иссушила в них это. Кто бы назвал Доритэя мертвым? Он балагур похлеще Лазарева!       - Когда границы миров были запечатаны, Каштар очень разозлился, ведь именно там осталась Марья, а у нее была вторая половина стихии. Они разделили ее, чтобы ослабить и завладеть, но вот как соединить… Каштар хотел убить Марью, вобрав вторую часть силы в себя, но она укрылась на Земле, куда Каштару отныне не было прохода. Ему ничего не оставалось кроме как править здесь, в мире мертвых. Где остались только мы и демоны, которых он создал. Некоторые семьи ведьм и колдунов от страха клялись ему в верности, и он превращал их в монстров. Тихеи, например, раньше были одними из красивейших ведьм.       - О да, - хмыкнул Клякса. – Разве что Загорские были краше.       - Ну, - тоже улыбнулся Фаир. – Загорские слишком буквально сводили с ума красотой.       - Тебя-то не особо, Фаир.       - Заткнись, Инт!       - Аква латает ковер, а Загорских уже и след наверняка простыл. С таким проклятьем им было не суждено прожить больше десяти веков, - фыркнул Инт. – Ладно, продолжай.       Андрей сделал вид, что прошлое отца его интересует больше, чем информация о проклятье Дианы. Он прикусил себе язык, чтобы ничего не спросить. Ничего, сейчас вотрется им в доверие и все выведает.       - Так вот Каштар взял себе в жены жену Сафрона. Он сходил по ней с ума очень долго, не убивал Сафрона лишь потому, что Елания сказала, что в тот же миг убьется сама. Она изводила его своей красотой, смелостью и силой…       - Фаир… - поторопил Клякса.       - Кхм, - кашлянул огневик и кивнул. – В конце концов, он взял ее в жены силой, пригрозив убить Сафрона. Она отдалась ему, сыграли свадьбу, на которую вдруг пришла ведьма. Это была одна из ведьм ковена Загорских – великих менталисток. Их сила была настолько велика, что порой могла предсказывать будущее. Так как Лазарь когда-то давно помог Загорским запечатать фамильное проклятье, они хотели отомстить за его смерть. Загорская предложила Каштару погадать на судьбу. Он согласился. Загорская нагадал, что Багрового князя убьет его же наследник.       Фаир замолчал, а Андрей почувствовал, как от напряжения зазвенела пустота в комнате.       - И скоро после того у Елании родился сын, - закончил Клякса, подходя ближе. – Елания тряслась над ним и дралась за него, как дикая кошка. Она не подпускала к нему даже нянек, боясь, что они отравят младенца по приказу Багрового князя. Он серьезно испугался, что его сын его убьет, но любопытство взяло вверх, он медлил. А за это время Елания придумала план побега для Сафрона и как ей спасти сына.       - Сафрон – это ветер, - вдруг тепло и горько отозвался Фаир. – Его не могла удержать ни одна клетка. Держала только любовь. Как только Елания всадила клинок себе в сердце, мир разрезало грозами. Она сделала это на праздничном обеде, на глазах у Каштара и Сафрона.       - Ну а если без соплей, - продолжил Клякса, - то Елания в тот день сказала, что хочет подарить Каштару подарок. Она протянула ему пустую книгу и сказала, что в ней написано, когда же он сможет снять печать со врат между мирами и стереть границы. Каштар открыл книгу, но страницы той были пусты. Елания пронзила ножом себе сердце, ее кровь упала на бумагу, и Елания сказала: со смертью тринадцатой дочери Марьи.       - Гром. Молнии, - вздохнул Фаир. – Ерунда по сравнению с тем, что устроил Сафрон после.       - Налетел страшный ветер. Он принес из далеких земель опасный красный песок, от него пахло кровью. Песок укрыл земли Дивномирья за несколько часов, похоронив под собой прежние наши земли. Его яд разъел почву, отравил моря и насквозь промочил кровью горы. То было горе Сафрона. А на следующее утро, пока Каштар оплакивал Еланию, Сафрон выкрал младенца и шагнул в наш костер.       - Пламя времен. - Фаир кивнул. – Сам Мир. Он сумел разгореться, приняв жертву одной из своих избранниц. Стихия вернулась к отцу, и Мир подарил своему царю последний подарок – он скрыл его в пламени, затеряв в эпохах, а потом потух навсегда.       Повисла тишина, но Андрей не решался задавать вопросы, потому что ему казалось, что стихийники вот-вот вспомнят что-то еще важное и продолжат. Но они молчали и буравили взглядом картину под черной тряпкой. Вдруг тряпка затлела, сгорела за секунду и опала пеплом на мрамор лестницы, а на Андрея с картины посмотрел папа.       От неожиданности Андрей оступился и чуть не упал, но Вента подставила спину.       Это был точно папа? Мужчина, безумно похожий на него, стоял на выступе горы. На голове лежал золотой венец, а в руках папа держал посох из витых серебристых прутьев, которые прятали под свой сеткой самоцветы. Папа стоял важно, расправив плечи, смотрел поверх головы Андрея, а с его плеч стекал к ногам медовый плащ, приколотый к шелковой рубахе медной иглой и круглой фибулой. Папа смотрел с края обрыва на мир внизу, за его спиной пушился зеленый лес, вдалеке серыми грядами расползлись горы. Ветер и вправду только послушно гладил его волосы, у папы вправду был очень твердый подбородок. Он вправду улыбался так, что в зале стало мало света, но его глаза... Это был не чай. Это была медь – опасная, хранящая в своем карем цвете тайны силы. Она кипела в папиных глазах, вырывалась могуществом на волю. Андрей не видел в этом мужчине своего папу, но определённо видел самого могущественного волшебника.       - Рисовал Люпин. И мне кажется, он немного переборщил.       - Инт, тебя он нарисовал, как истинного повелителя Тьмы. Более жутко не придумаешь.       - Я и есть повелитель Тьмы. Кстати, царевич, ты понял, к чему мы это все тебе рассказали? Про половину этих тайн не знает даже новый Багровый князь.       - Не знал, - поправил Андрей. – Вряд ли Доритэй ему не рассказал.       Фаир тяжело вздохнул, видимо, слово «предательство» недавно зазвучало по-новому не только для Андрея.       - Ты должен найти сына Елании, - объяснил Фаир. – Вряд ли он уже жив, конечно. Мы не знаем, в какое точно время пламя перенесло Марью, а затем Сафрона. Это может быть любой век. Но если эта девочка, про которую ты говорил, и вправду потомок Елании от насильного брака, то только она может одолеть багрянец раз и навсегда.       - Просто потому, что так сказала какая-то ведьма? – уточнил Андрей.       «Извините, это же бред», - сдержался он.       - Оу, - протянул Клякса. – У нас тут недоверчивый к пророчествам царевич. Твой отец не успел попрощаться с любовью всей своей жизни, спасая сына своей жены от другого мужчины. Наверняка просто так, из вредности, да?       - Я понял, - осек его Андрей. – А вы знаете, как убили прежнего Князя?       - Нет, - пожал плечами Клякса. – Мы просто тихо обрадовались, когда почувствовали, что его не стало. Но багрянец остался, тогда мы поняли, что Каштара сменил кто-то другой.       Стихийники рассказали Андрею интересную историю, но насколько же интересную мог рассказать он им, если бы сказал, что потомок сына Елании – это Елагин, который уже вроде как убил Князя, а вот лучший друг Елагина – Лазарев, отец нового злодея. Круг замыкается. Лазарева никто не будет убивать…       - Найди потомка Елании, - повторил Фаир. – Расскажи ему… ей это.       - Она любит его, - вяло сопротивлялся Андрей.       - Она отречется от него! – заверил Клякса.       - С чего бы?       - Ох, велика мудрость соблазнить девчонку! – Клякса закатил глаза. – Просто убеди прийти ее сюда. Я ей займусь.       «А потом тобой займется ее отец», - про себя фыркнул Андрей. – Хорошо, но мне все равно нужно к озеру Пратериты.       - Зачем, мы же тебе все рассказали? – подозрительно сощурился Фаир.       - Чтобы спросить у него, действительно ли Женя – потомок Елании, - с ходу придумал Андрей и тут же подумал: «А заодно и Елагин…»       Вдруг Андрей осекся. Перед его глазами замельтешили вырезки из газет, которые он клеил себе на стену в комнате. Интервью, документальные репортажи, замки, статьи… Елагин. Елагин. Елагин.       «Почему ты выбрал Елагина? Лазарев тоже, вообще-то, герой. А Елагин просто выскочка. Из грязи в князи».       Детский дом и сила великого волшебника. Возможно, это просто совпадение, но…       Вдруг огонь задрожал на факелах сильнее и потух. Обсидиановые искры на полу залились багровым светом, и он полез в комнату, стал наполнять ее кровавым свечением. Багровый дым забрался под щель двери, клубами разбежался по стенам и добрался до портрета.       - Аква, уходи отсюда! – скомандовал Фаир, увидев жену наверху лестницы.       Клякса не стал церемониться – вскинул руку и под ногами Аквы расползлось пятно Тьмы, она упала в него и исчезла, только успела крикнуть проклятье. Андрей настороженно посмотрел на дверь, и та отворилась.       Андрей подумал, ему показалось. Он ведь видел Лазарева недавно, да немного странный, но не… жуткий.       Багровый туман и кровь, мочившая полотно портрета, показались ерундой. Андрей видел перед собой существо гораздо опаснее самой кровожадной стихии на свете. Он не мог это объяснить, но чувство неминуемой гибели заползало заползло в душу тут же, как он осмелился посмотреть на Лазарева.       - Как ты? – тихо спросил Лазарев. – Живой?       - Как видишь. Ты че приперся?       - За тобой.       - А нахрена ты меня сюда засунул?       - Я? Ты сам выпал из-за борта, разве нет?       - С твоей штуковиной на шее? – Андрей потряс медальон.       Лазарев прищурился, разглядывая медальон, но долго на него смотреть не стал – глянул в сторону стихийников, они почти все вышли на лестницу, и улыбнулся. Кровожадно и довольно.       - Надо же, кого ты нашел. Почти все.       - Не трогай их.       Андрей сделал шаг вперед, загородив стихийников собой. На верх лестницы вышел даже старый Люпин.       - У тебя и так есть их иглы.       - Зачем ты пришел, Князь? – спросил Фаир. – Мы не будем прятаться за спиной мальчишки. Пришел воевать с нами, так воюй.       - Нужны вы мне, - усмехнулся Лазарев. – Я пришел за другом.       - Другом! – хохотнул довольно Клякса, как будто только этого и ждал. – А мы уж понадеялись, что нашли царевича, а он лишь очередная багровая шавка.       Лазарев узко улыбнулся, глянув на Андрея.       - Стерпишь?       - Ты бы и внимания не обратил, - сказал Андрей. – Твое самолюбие слишком велико, чтобы задеть. Я решил обзавестись таким же.       - Умно, хоть и поздновато. Ладно, пошли отсюда, а то последнее время сильно мучает жажда. Не ровен час, этим героям на головы обвалится потолок…       Они направились к выходу, но вдруг Лазарев сильно пихнул Андрея в грудь. Клякса магии тьмы разлилась прямо под ногами. Сережа замер, прищурил глаза и медленно повернулся к стихийникам.       - Я чувствую вашу магию не хуже вас, - строго сказал он и приподнял бровь. – Вы хотите драться?       - Чувствуешь? – хохотнул Клякса, перебирая пальцами в воздухе. – Да ты, мальчик, не догадываешься, насколько стихия сложна. Она живая. Даже если ты украл пса, он не стал твоим. Он будет тосковать по хозяину и пытаться отгрызть тебе руку.       - Война? – хмыкнул Лазарев, будто все это его забавляло. – Хорошо. Вы мне надоели.       - Лазарев, - дернул его за рукав Андрей. – Хватит!       - Либо я, либо они, - просто пожал плечами Лазарев и улыбнулся Андрею. – Очередная партия.       На этих словах Лазарев взмахнул рукой, и в зал влетели багровые ленты, притащив в своих путах девчонку. Андрей узнал ее, это была дочь Фаира и Аквы, если не соврала, конечно. Она болталась в багровых лентах и испуганно таращила глаза.       - Ну что? – прищурил глаза Сережа. – Все еще воюем?       - Отпусти ее, - тихо попросил Фаир, другие все еще были настороже. Клякса готов был зарядить стихией прямо сейчас, стихийник камней уже взрыл недалеко пол, готовясь дать отпор, волшебник металла крутил запястья.       Но никто не двинулся. Они все остановились, увидев девчонку.       - Ты что делаешь, она ребенок, - шикнул Андрей. – Ладно ты меня кинул, но она тебя даже не знает.       - Я не причину ей вреда, - не отрывая глаз от стихийников, сказал Лазарев. – Просто узнаем про Пратериту и уйдем отсюда. Я обещал Жене никого не убить, но, если мы начнем драться, я прикончу их всех.       - Отпусти ее!       - Сафронов, я не трону ее!       «Он убьет ее», - подумал Андрей, вспоминая слова Дианы. Он больше не верил Лазареву. Да, еще не решил на чьей он стороне, но определенно не доверил бы жизнь девочки этому психу!       Лазарев настороженно смотрел на стихийников и всем видом давал понять, что они ему надоели и его терпение на исходе. Андрей перевел взгляд с него на девочку, болтавшуюся в воздухе Кажется, от страха она забыла, как дышать.       - Бить в спину подло, - тихо, но четко сказал Андрей. – Поэтому повернись и дерись со мной.       Лазарев медленно повернул голову и прищурил глаза, усмехнувшись. Он глянул на портрет Сафрона, снова на Андрея и сделал шаг навстречу. Андрей с трудом оторвал от пола взгляд и заставил себя посмотреть в глаза Лазареву.       - Как это тяжело, правда? – хмыкнул он. – Делать выбор.       Андрей сжал кулаки и не отвернулся. «Не верь ему», - звенело в его ушах. «Лазарев вас предал, господин Сафронов», - говорил следак из Магследа. И все вокруг кричало о том, что Лазарев стал злодеем. Может, его прокляли, может, он сам не соображал, что творил, но он стал им!       - Отпусти ее, - повторил Андрей и вскинул кисти.       - Нас убьют.       Андрей ударил порывом ветра, и Лазарев отлетел в сторону, но умело приземлился. Зло сдув челку, он нахмурился и повертел руками, а кровавые ленты сплелись в дырявый купол, отгородив их двоих от остальных. В глазах Лазарева полыхнул багрянец, ослепив Андрея. Он зажмурился, а в следующий моменты красные змеи подкинули его в воздух и швырнули на пол. Он больно приложился локтем, но быстро встал и, провертев правой кистью, призвал ветер. Стихия проникла в купол и заметалась по кругу, ветер сдернул с Лазарева пиджак, потащил его самого в сторону. Но Лазарев сорвал с себя кафтан, уперся ногами в пол и выпрямился.       - Просто уходи, - потребовал Андрей. – Иначе я задушу тебя.       Воздух метался под куполом все быстрее. Лазарев задумчиво посмотрел наверх и подвигал челюстями. Он незаметно сделал пас рукой, и в Андрея полетела сфера пламени. Он увернулся, потом от второй, третей. Лазарев даже не шевелил руками, но снаряды разлетались от него во все стороны, как теннисные мячики. Андрей заметил, что Сережа не целится. Или… не умеет. Стихия была не его магией, отлично слушался пока только багрянец. Андрей рассекал сферы ветром. Устал. Встряхнул руки и сшиб с ног Лазарева, припечатал его к стене и швырнул подальше.       Багровые ленты берегли хозяина. Он почти не падал, дрался легко, как будто отмахивался от мух, а Андрей не успевал утирать пот со лба.       - Задушишь нас? – усмехнулся Лазарев и рукой приказал лентам схватить Андрея и подтащить поближе. Схватил Андрея за шиворот и тряхнул. – Давай! Ты же царевич, Сафронов! Такие как ты убивают таких, как я!       Андрей извернулся и врезал локтем Лазареву под дых. Тот дернулся, разжал руки, и Андрей замахнулся, но Лазарев перехватил его руку и сам врезал в живот. Андрей согнулся, но быстро увернулся от второго удара и рассек кулаком Лазареву бровь. Они сцепились, как дворовые псы. Подрали друг другу воротники и вперились друг в друга злыми взглядами.       - Я. Не хочу. Тебя. Убивать! – крикнул Андрей. – Просто уйди!       Снова удары. Кровь, боль, воздух кончался от воронки под крышей купола. Андрей не знал, когда они успели разнести стену, но дрались уже на обломках стеклянной стены, почти на улице.       - Ты кинул меня! – рыкнул Андрей, отрывая рукав рубашки Лазареву. – Я пришел тебе помочь!       - Ты пришел мне помешать! Вы с Женей только и…       - Она пытается тебя спасти!       - Меня не надо спасать.       От злости хотелось рычать. Заткнуть бы этого самодовольного индюка и заставить выслушать! Но они оба утонули в ярости. Ветер пригибал деревья и выносил окна особняка. Кровь снова начала плескаться в море. Запахло гнилью, и ветер, убирающий воздух из-под алой решетки купола, сгущал запах смерти.       Лазаревская стихия бушевала вне их ринга, ветер разбирал на камни замок за пределами багровых лент. Внутри они вдовеем дрались сами. Били друг друга, хватались за рукава, рычали и ругались.       - На меня тебе плевать, но как ты мог плюнуть на нее?       - Я никогда на нее не плюну, но оторву язык тебе сейчас!       Андрей утер кровь из-под носа и увидел на руке бантик с одной петелькой. Его нитка посерела от пыли камеры, но Андрей все равно показал ее Лазареву.       – Ты увидел это и сказал, что у меня появился настоящий друг. Первый настоящий. Ты сказал, что она относится к этому очень серьезно. Что для нее это самый важный символ и она никому просто так его не повязывает.       Лазарев взял время отдышаться, распрямился и хмуро посмотрел на Андрея.       - И что с того?       - А вот что с того, - Андрей вытащил из-за рубахи бечевку, снял с шеи и потряс перед собой. – Тут их восемь.       Андрей кинул деревяшку под ноги Лазареву, но тот только безразлично посмотрел на нее. Что и требовалось доказать. Андрей ждал, но не увидел и проблеска сожаления в багровых глазах. Сплюнул кровь на землю и подобрал деревяшку сам.       - Да что с тобой? – выдохнул он и стер с медальона землю.       Вдруг послышался треск. Купол багровых лент дрогнул, воронка под ними расползлась в стороны и исчезла, внутрь рванул огонь. Лазарев упал на пол и прокатился к стене, Андрею едва удалось устоять на ногах, но вдруг он почувствовал, как пол под его ногами становится вязким и попадает. Под ногами разлилось пятно черной Тьмы. Она стала невесомой, и Андрей рухнул вниз, но его за руку кто-то схватил.       - Тянись! – прохрипел Лазарев. – Я долго ее не удержу!       Андрей схватился за его руку и подтянул тело наверх. Он вспомнил, как быстро упала в пятно Тьмы Арфа, значит… Лазарев держит стихию в узде. Его глаза залила кровь, сосуды лопнули, радужки налились багровым светом, его трясло и пот градом катился с висков.       - Умрете оба, - коварно улыбнулся Клякса, очутившись прямо посреди купола. Он зло посмотрел на Лазарева и перевел брезгливый взгляд на Андрея. – Сафрон бы сгорел от позора, узнай какой у него сын.       Тьма схлопнулась вокруг так резко, что закружилась голова. Андрей попытался развеять ее ветром, но только пусто взмахнул руками.       - Лазарев? Ты тут?       - Да. Ты наверняка ничего не видишь, Сафронов, и я снова тебе нужен, - привычно съязвил Лазарев. – Уже не хочешь меня прикончить?       Андрей почувствовал, как его кто-то грубо ухватил за рукав и потянл в сторону.       - Берегу Женино монопольное право на твое убийство, - буркнул он. – Мы провалились?       - Нет… В мире выключили свет, жди атаки с любого угла.       Андрей почувствовал, как задрожала земля под его ногами и вспомнил, что видел стихийника земли и камней. Он пихнул Лазарева дальше в темноту и перекатился сам, надеясь избежать разлома в полу. Но везде было темно, каждый шаг мог оказаться шагом в бездну. Все вокруг трещало, свистело и громыхало, но Андрей чувствовал только жесткий хват Лазарева на своем локте. И пусть он хотел придушить этого самодовольного психа, но ухватила за его руку и сказал:       - Постарайся совладать с Тьмой. Я нас прикрою.

      ***

      Тьма была опасной стихией. Убирая из мира свет, она делала людей беспомощными, но Сережа темноты не боялся, потому что только в ней было не видно крови и багрянца, сочащегося из него после их с Женей приключений. Сережа любил залезть под одеяло, накрыться им с головой и полежать в темноте, приходя в себя.       В прошлом он встречался с одной стихийницей Тьмы. Она иногда устраивала им укромные уголки прямо посреди проспектов или университетских залов. Сережа чувствовал ее желание укрыть его от чужих девичьих глаз, скрыть их поцелуй, чтобы онс остался только для нее. Тьма служила тайнам, она была предназначена для них, она любила и укрывала их. И в этом была ее суть – в желании спрятать.       Сережа огляделся. Он видел в темноте после того, как вобрал стихию Тьмы, но Инт был прав: Сережу слушались еще не все стихии. По крайней мере, они не были так послушны, как бы он хотел. Их верность прежним повелителям побеждала, и Сереже нужно было разгадывать загадки стихий заново, чтобы их покорить.       Тьму ускользала из его рук, как бы он за нее ни хватался. Как скользкий шелковый платок, полотно Тьмы только давало за себя ухватиться, как тут же убегала из рук и снова зависала в мире. Сережа дернул за руку Андрея, уберегая от летящих в них огненных сфер. Сафронов крутанул запястьем, и ветер снова отгородил их от непредсказуемых препятствий. Теперь снаряды Фаира подлетали вверх прежде, чем настичь цель.       Сережа проследил за легким движением руки Андрея и подумал: вот бы научиться управлять этим так же легко, как Сафронов. Но ныть было некогда, и Сережа снова ухватил край ускользающей стихии. Если она была живой, с ней надо было тоже быть живым. Если она горела желанием спрятать, надо было дать ей что-то, что Сережа больше всего хотел бы спрятать.       Сережа прикрыл глаза и подумал, как он маленький лежал под одеялом. Он вспомнил тот страх, с которым под него залезал, вспомнил, как боялся, что его слезы из крови увидит мама. Он вспомнил, как, когда приезжал в гости к деду, почти не выходил из комнаты, боясь, что дед почует что-то неладное. Сережа запирался в библиотеке и не вылезал оттуда днями. Не потому, что любил читать, не потому что хотел что-то найти о багрянце – просто, потому что ему было страшно, что дед посмотрит на него как на монстра.       Спрятаться, убежать, затаиться. Ему было только девять, и все, чего он хотел – просто вылезти из-под одеяла.       - Ну долго ты там еще! – рыкнул Сафронов. – Я долго эту стену не удержу!       - Подожди, дай мне сосредоточиться! Сущность Тьмы в скрытности, мне надо захотеть что-то скрыть, но я…       Он не знал, что еще может хотеть скрыть. Сережа вышел на глазах родителей с багрянцем в руках, он обещал захватить свет на глазах у всего магического мира, он обидел Женю, он предал друга. Скрывать больше было нечего! Он стал злом, которого всегда боялся. И кому какая была разница, ради чего он это сделал?       Злодей. Монстр. Чудовище…       - Дай мне деревяшку, - попросил Сережа.       - Ой, теперь-то пригодилась? – огрызнулся Сафронов, и Сереже показалось это смешным: дерзить, не видя собственного носа.       Сережа усмехнулся и продел через веревку голову, положил деревяшку на сердце и вспомнил: сарай, дача, Женя знает еще не все буквы. Он скребет ножом их медальоны, она затирает землю в щели. Как это смешно получилось: Елагина и Лазарев – вместе ель. Зимой и летом…       - Одним цветом, - прошептал Сережа и ухватился за край темного полотна снова.       Она говорила ему это со слезами на глазах. Кричала, хваталась за воротник, конечно, она выдернула из его из красного марева забвения. И он хотел бы спрятать это – глубоко, надолго, чтобы помнить даже кога превратиться в пепел. Он хотел бы спрятать всю свою жизнь, на дно этой Тьмы, чтобы до нее никто кроме него не добрался. Хотел бы в сумраке смерти помнить только то, как мама ругается с папой, а потом они целуются, как отлетают друг от друга, когда с лестницы спускается Сережа. Он хотел бы помнить бабушку, вечно ругающуюся с дедом: за двадцать лет они так и не решили, как Сережу лучше было воспитывать. Он хотел бы помнить дядю Вову и то, как он снимал очки, чтобы растереть глаза, когда Женя с Сережей что-то натворили.       Но Сережа перепутал стихии – он вызвал стихию поглощения, и она сожрала Тьму, накинувшись на ту белым туманом. Ястребы молочной дымки с криками врезались в щупальцы отступающей Тьмы, и Сережа пытался призвать Доритэя. Если его стихия здесь, он может почувствовать, что им нужна помощь.       Но перед тем, как Сафронов окончательно выбился из сил, отгораживая их от снарядов огня, купол дрогнул от гроз. Сережа вскочил и попытался рассмотреть в сумерках, кто напал на стихийников за куполом. Инт стоял, сердито сжимая кулаки, ему не понравилось, как ловко Сережа справился с его силой. Фаир напряженно огляделся, а в следующую секунду едва успел уклониться от летящей в него молнии.       - Что? – прошептал Сафронов. – Она же типо… мертва?       - Мертва, - согласился Сережа, растирая лоб. – А вот… Пошли отсюда!       Сережа почувствовал, что больше не он направляет туман на стихийников, и потянул Андрея за собой. А туман и без приказов Сережи поднялся над их головами, закрыв стихийникам обзор.       - Доритэй! – взревел Инт. – Предатель, да как ты смеешь!       Туман был повсюду, и так же везде зазвучал гортанный смех Доритэя.       - Ребята, да неужели вы думали, что я пропущу такую драку?       Туман снова укусил Тьму, отпугивая ее дальше. Огонь делал в молочной завесе дыры, но они быстро срастались, а туманные ястребы вылетали из пелены и драли чужую стихию. В этой суматохе Сережа и Андрей добежали до стен замка.       - Ну, Инт, ты хочешь врезать мне только за предательство? Или еще за то, что я увел у тебя женщину? – продолжал Доритэй. – Люкс – моя, и лучше бы тебе о ней забыть!       - Твоя страсть должна быть для нее наказанием!       - Я бы так не сказал, кажется, Лазарь был прав, когда нарек, что моя любовь будет помладше меня.       - Тысяч так на пять лет! – крикнул Инт и наотмашь махнул рукой, посылая черные щупальца.       - Я не постарел, - хохоча, ответил Доритэй сразу отовсюду. – А ее юность меня только распаляет!       В общем, старые добрые стихийники опять сцепились за девчонку. Сережа, когда им с Андреем удалось выбраться из замка, увидел Доритэя. Тот щурил серые глаза и поглядывал на замок, в котором бился его туман со стихией Тьмы. Но Доритэй был не один, по правую руку от него, грозно сверкая молниями под стеклами очков, стоял дядя Вова – в грязной рубахе и испачканных брюках.       - А вот теперь валим отсюда, - решил Доритэй и шутливо преклонился перед Сережей.       - За мной, - скомандовал дядя Вова и повел их куда-то.       Надо было уходить. Если дядя Вова здесь, то и папа тоже будет здесь, а Сереже нельзя было его видеть. Он и так вытаскивал из себя все живое, чтобы покорить эти гребаные стихии! Он резал свое сердце зубчатым ножом, он отдавал все! И у него уже не осталось сил смотреть в глаза еще и папе.       Но опомниться Сережа не успел: дядя Вова разбил какую-то склянку, и они оказались прямо посреди леса Кошмаров. Как Сережи ни преображал багровый мир, а лес Кошмаров остался таким же темным и мрачным, как и был. Доритэй попросил его не трогать. Сережа уперся взглядом в папину шею и замер. Стих гром стихии, звуки драки, осталась только тишина и папино тяжелое дыхание.       - Вы целы? – спросил папа. Чувствовать он мог только Сафронова и дядю Вову.       - Да, - ответил тот. – Эти два дурака решили драться с древними стихийниками.       Сафронов почему-то молчал, Доритэй молча отошел в сторону и сказал, что принесет хвороста на костер.       - Сереж…       Тьма откликнулась в душе, поддаваясь трусливому желания спрятаться от тех, кому он теперь боялся смотреть в глаза.       «Спрячь меня», - приказал ей Сережа, поднимая взгляд на отца, и его заволокло темной дымкой.

      ***

      Андрей видел Алексея Лазарева и Елагина и старался не дышать: все еще помнил, кто его чуть ли не убил. Но Владимир Романович на Андрея не смотрел, только вглядывался в пустоту поляны, потому что Лазарев только что исчез в темной дымке, а когда она рассеялась, никого не осталось.       - Сереж… - позвал Алексей.       Он был потрепал не меньше Владимира Романовича: рукава рубахи были оторваны по плечи, на лице несколько ссадин, штаны местами порваны, его волосы свалялись от пыли и грязи.       - Сереж… - позвал он еще раз. – Сережа, я хочу с тобой поговорить. – Он разозлился и крикнул: - Выйди сюда и объясни мне все! Что значит вы с Женей пошли нас спасать, какого багрового беса ты мне об этом не рассказал? Живо выходи и поговори со мной!       Алексей повертел головой и сильно поджал челюсть – так, что желваки затряслись. Он огляделся и глубоко вздохнул, успокаиваясь.       - Сереж… - его кадык трясся, и подбородок чуть дергался. – Плевать, что случилось. Слышишь меня? Плевать, - он уверенно кивнул и снова осмотрелся. – Мы пришли тебе помочь. Женя рассказала Вове о том, что случилось. Если это проклятье, то его всегда можно снять. Мы снимем.       Но лес отвечал тишиной. Никто не знал, тут ли еще Лазарев, или уже ушел. Доритэй принес хвороста и скинул его в костер, но его взгляд зацепися за дерево неподалеку от кострища, и Андрей понял: Доритэй там кого-то заметил. Лазарев был с ними, и ему хватало совести не появляться. Его отец терял надежду с каждым сказанным словом, и Андрей видел, как его глаза тухнут все больше.       Это был Алексей Лазарев – ректор ненавистного Лунового, председатель Магсовета, герой, спасший мир. Человек, который не сгибал спину, который всегда улыбался и был слишком веселым для начальника всего волшебного света. Волшебник, которого Андрей очень уважал, про которого, пожалуй, можно было написать немало книг. Но в тот момент Андрей видел: Алексей готов был заплакать от бессилия.       - Проклятье не снять, - вдруг сказал Андрей, и Алексей перевел на него взгляд. – Мне жаль, они с Женей пытались восемь лет.       Алексей опустил глаза на землю, устало вздохнул и закивал головой.       - Ладно, я понял.       Он растер глаза и вдруг, передернув плечами, повернулся к Елагину. Резко его глаза избавились от тоскливой дымки, тело подобралось, и он стал таким… обычным. Спокойным и даже разсслабленным.       - Какой план?       - Я уже говорил, - развел руками Елагин. – Нам надо отвоевать его престол.       - Грохнуть этих чудиков в кафтанах?       - Мгм, - Елагин потер рукой подбородок. – Будет сложновато, они вечные. Но у них тоже есть иглы. Если мы их обезвредим, Сереже ничего не будет угрожать по крайней мере в этом мире. С нашим разберемся потом. Волконский будет избран председателем Магсовета, я ставлю на то, что он примет предложение Сережи.       - С чего ты взял?       - Я сделал все, чтобы его избрали, - устало пояснил Елагин. - Все будет в порядке, хватит трястись, Лазарев!       - Это ты мне говоришь? – хохотнул Алексей. – Да ты разбил гору грозой после того, как Женя тебе рассказала…       - Это другое, она влипает во все подряд! Сережа – умный парень, он даже в это осознанно вляпался. – Елагин поправил очки и хитро улыбнулся: - В отличие от тебя, ты-то такой продуманностью в его годы похвастаться не мог.       - Ты думал за нас двоих, зачем мне было напрягаться?       Андрей слушал их и не верил ушам. Это что, два убийцы Багрового князя, герои, прежде спасшие мир, теперь решают его…       - Ладно, если нам нужно захватить мир, надо начинать на сытый желудок, - решил Алексей. – Андрей, как тут с дичью?       И все-таки, ему не показалось.       - Вы хотите захватить мир? – уточнил Доритэй, поднимаясь от пылающего костра. – А я, пожалуй, вам помогу. Я служу вашему сыну, так что он меня похвалит.       Доритэй снова глянул в сторону дерева.       - Вам нужно дойти до озера Пратериты и узнать, где игла Елании. Как только вы ее найдете, принесите ему. Он замкнет круг стихий, пламя костра двенадцати месяцев возгорится, он станет повелевать всеми стихиями, а тогда его никто не сможет одолеть.       - Звучит как план, - кивнул Алексей и пожал руку Доритэю. – Спасибо.       - Всегда пожалуйста, - хохотнул Доритэй и испарился.       - Ты не пробовал просить Сережу знакомить тебя с его друзьями? – задумчиво протянул Елагин, присаживаясь около костра. – Мы ломали голову, а могли бы просто спросить. Андрей, что ты там мнешься, иди погрейся.       Андрей не мог отлипнуть от корня дерева. Он слушал их и пытался прийти в себя. Пойти к озеру Пратериты, найти иглу, чтобы вернуть ее новому злодею. Не попытаться спасти его от проклятья, не вразумить, а просто… помочь.       Что-то звякнуло в груди у Андрея, когда он посмотрел на Елагина. Разбилась вера в непогрешимость его подвига, в силу и отвагу, в его праведное желание защитить мир. Он не защищал мир, он защищал своих. И сейчас он будет защищать своего.       - Героями мы уже были, - рассуждал Алексей. – Злодеями тоже нужно попробовать!       - Не пойму, что тебя так веселит.       - Да ладно тебе, Елагин, один раз живем!       У теплого костра, под нелепые шутки Алексея Лазарева и угрюмое молчание Владимира Романовича, Андрей почувствовал себя странно: он должен был разозлиться, сбежать или переубедить их, но он просто сидел и сжимал в руке камень. Ему почему-то было обидно. За Алексея Лазарева, за Владимира Романовича – вот они, готовы отказаться от своего подвига, спустить все к багровым бесам, отказаться от славы и прежней жизни, только бы помочь Лазареву, а он даже из темноты своей не вышел.       - Я в туалет, - буркнул Андрей и ушел от костра.       Он зашел в чащу и осмотрелся. Повсюду только резали густой туман черные ветки деревьев.       - Я знаю, ты меня слышишь, - сказал Андрей шепотом. – И… Хотел сказать тебе, что я чуть тебя не проклял, пока сидел в темнице. Ты подставил меня.       - Да, - вдруг появился за его спиной Лазарев.       Он прислонялся к дереву спиной, сложив руки на груди, но оттолкнулся плечом и, приблизившись, начал медленно обходить Андрея по кругу.       - И подставлю еще не раз. Хочешь мне помешать, так…       - Нет, - Андрей повернулся к нему и глянул прямо в багровые глаза. – Я все равно пойду к Пратерите, чтобы спросить хотя бы о своем прошлом.       - Елагин хотел тебя убить, - напомнил Лазарев.       - У меня есть оберег, - Андрей достал из кармана камушек, который одолжил ему Евгений Лазарев. – От одного удара увернусь.       Лазарев глянул на оберег и нахмурился.       - Это просто камень.       - Не думаю, что твой дед меня обманул.       Лазарев медленно поднял взгляд, и Андрей торжествующе улыбнулся.       - Надо же как тебя задевает твоя семья. Она у тебя есть… - Андрей шагнул ближе. – Есть даже после того, что ты натворил. Даже после того, как ты всех там оставил. Есть сейчас, потому что они придумали, как склонить к твоим ногам мир, даже когда ты сам еще этого не придумал. Она была и будет, потому что тебя любят, Лазарев. И я не представляю, каким козлом надо быть, чтобы прятаться от родного отца, когда он едва не умолял тебя выйти.       Лазарев молчал, буравил тяжелым взглядом Андрея и не шевелился.       - Последним, - четко сказал он. – Последним козлом. Пока, Сафронов, - Лазаре хлопнул его по плечу и наклонился к уху. – Не мешайся мне, а я не буду мешать Диане.       - Ты!       Но Когда Андрей схватил его за руку, Сережа растворился в темной дымке. От него не осталось следа, и Андрей просто шикнул в темноту:       - Тронешь ее хоть пальцем – я тебя убью!       И пусть он пока понятия не имел, можно ли это вообще теперь сделать.