НЕведьма и Повелитель Времени

      - Тихо.       - Да я молчу.       - Тихо!       Вова закатил глаза и отвернулся от Лехи, снова вгляделся в темноту разбитых стекол. В небе набухали дождевые тучи, вдалеке слышались слабые раскаты грома, листья трепал ветер, и их шелест накалял ожидание опасности. Вова чувствовал, как скребет его в груди гроза острыми ломанными когтями, готовая рвануть за своего хозяина в бой и порвать чью-нибудь глотку, а поэтому Вове сложно было стоять тихо.       Вдруг в помещении, за которым наблюдали Леша с Вовой, послышалась возня. Вова аккуратно размял кисти и прищурил глаза, а из двери, ругаясь и отряхиваясь, вышел человек. Он повернулся к двери и что-то пробормотал, потом проклял дождь и, бегло оглядевшись, пошел в сторону проспекта. Он прошел мимо Вовы и Леши, не заметив их, и они проводили его настороженными взглядами, а когда фигура человека скрылась за поворотом, вышли из-за своего укрытия и подошли к заклеенным газетами стеклам заброшенного помещения. Отворили дверь и вошли внутрь.       - Ну как? – спросил Леша. – Пахнет?       Вова вдохнул смрад тухлого мяса и гнили и кивнул Леше – пахло Багровым.       - Но как он это делает? У него нет броши, – Леша зло глянул на улицу. – Его проверяли три года назад, он был абсолютно чист. Брошь искали, а ее невозможно скрыть, если искать специально.       - Его подозревали в клятве багрянцу?       Леша кивнул.       - Три года назад убили Никольскую. Помнишь, отец несколько месяцев провел за расследованием, весь орден на уши поставил, вместе с отделами Магсовета обрыл все!       - Еще бы не помнить, - Вова растер шею. – Меня тогда едва не убили.       Вова улыбнулся, когда вспомнил угрюмый взгляд дяди Жени и перепуганного Лешу. Колотый лед озера и жуткий монстр остались в той зиме и в памяти Вовы навечно, но стали чем-то настолько далеким, что больше не пугали.       - Отец рассказал мне, чем этот случай отличался от других. Сначала всем казалось, что все как обычно: Никольскую сожгли демоны Багрового князя, им помог Поднебесный ковен…       Леша дернул головой и засунул руки в карманы, Вова глянул на него и снова отвернулся к разброшенной мебели. Поднебесный ковен был личным врагом Леши, он их ненавидел. А ненависть Леши была не такой, про какую пишут: холодной или жгучей, необдуманной и ослепляющей – она была настоящей: больной и горькой, а поэтому едва терпимой. Он хотел их уничтожить, но не хотел становиться убийцей. Леша отвергал слово «месть» и однажды сказал Вове: «За нее я уже отомстил. Теперь я хочу, чтобы больше никому Поднебесным мстить не пришлось». Вова не совсем понял, что это значило, но разговаривать на эти темы Леша не любил.       - Но что-то было еще? – поторопил Вова и дотронулся пальцами до рыхлой земли, которая откуда-то взялась на пыльном паркете.       - Да. Следствие закрыли, но отец прикопался к тому, что они не зарегистрировали портал проникновения багровых демонов. Каждый раз, когда Никольскую приходят убивать, открывают огромный портал, просто невероятных размеров. Все когда-либо открытые порталы подлежат регистрации при обнаружении.       - То есть ты хочешь сказать, - Вова встал и повернулся. – Что лучшие следаки багрового отдела Магсовета, закрывая дело, пропустили при описании места происшествия обязательную часть?       - Да, - Леша шагнул ближе. – Но не пропустили. А не нашли.       Вова приподнял брови, и Леша ему кивнул.       - Как они могли закрыть дело?       - Подумали, что след багрянца стерся из-за огня. Тогда Никольскую сжигали в ее имении, пожар был слишком большой.       - Но фон бы остался.       - Они думали, что он смешался с фоном от мертвых тварей, которых успели убить.       - Идиоты, - фыркнул Вова. – Мне жалко Никольскую. Их так восхваляют и берегут, но на самом деле все смирились с тем, что их убивают и будут убивать. Их дела закрывают за гребанным сходством фактов!       - Не кипятись, - вздохнул Леха. – После того, как на тебя напал монстр, отец стал подозревать, что портал так и не закрылся. Что его просто проворонили, а дело быстро закрыли. Он стал его искать сам. И не нашел. Тогда он стал рыть под следака, который занимался делами Никольских – Вениамин Вычурин.       Вова кивнул на улицу, и Леша снова ответил:       - Да. Отец возбудил дело против этого человека, но он был чист. Но факты не сходятся! Монстры были, пожар был, тебя чуть не сожрала Тихея, а портала не было? Так не бывает.       - Или бывает, - медленно продолжил Вова, понимая, к чему клонит Леха. – Если найти способ приходить в Багровое без портала.       Леша кивнул и прислонился к стене.       - Я облазил тут все. Понятия не имею, как он ходит туда-сюда.       Вова осмотрел помещение еще раз. Наверное, когда-то тут было кафе или булочная. На полу лежали небольшие столики, валялись стулья с обломанными ножками, а по другую сторону была стойка. Все погребено под слоем пыли, некоторые окна – выбиты, а целые – заклеены газетами и исписаны каракулями, в помещение едва проникал свет.       - Эта земля из Багрового, - указал Вова под ноги. – Я помню, повалялся в ней. Пошли отсюда, тут пахнет смертью.       Вова до сих пор передергивало от воспоминания красных глаз Багрового князя, и самым страшным Вове казалось, что князь выглядел, как человек. К монстру относишься, как к монстру: он чудище, готовое сожрать – безумное и тупое. А Князь был человеком, он был правителем – разумным. Он в сознании захватил один мир, в сознании уже сотни или тысячи лет пытался захватить другой, убивал бедных девушек…       - У Никольской же была дочь, - спрашивал Вова, когда они с Лешей шли к автобусной остановке. – Сколько ей?       - Четырнадцать, - вздохнул Леша. – Ты видел ее. На вступительных экзаменах в Луновой, ты хотел подразнить Волконскую, но с ней рядом стояла девчонка, которая пришла сдавать, помнишь?       - Блондинка? – постарался вспомнить Вова.       - Мгм. Алина Никольская.       - Красивая, - вздохнул Вова и посмотрел на витрины магазинов. – Почему они оставляют дочерей? Они как будто… Дают им родиться. Если Князю нужно избавиться от стихии жизни, почему бы не убить сразу и мать, и дочь? Оборвать род, это же…       Вова запнулся на секунду, его самому стало не по себе от этих слов, но все равно продолжил:       - Логично.       - Ты рассуждаешь, как псих, - усмехнулся Леша. – Он просто трус. Он убивает женщин. Он убивает их, зная, что есть дети. И он убивает не сам, а кучей монстров. Двадцать на одну, разве это Зло можно назвать великим? Оно жалкое, спрятавшееся и тщедушное. На месте Багровой магии я бы выбрал себе другого начальника.       - Ему это зачем-то надо, - задумался Вова. – Чтобы род Никольских продолжался.       Но Леша замолчал и до автобусной остановки они дошли в тишине. Москва цвела, и даже дождь, который норовил залить ее улицы, не мог отнять у города его красоты. Чистые улицы, аккуратные аллеи и сине-серое небо – скоро начнется гроза, и Вова чувствовал, как нетерпеливо ерзает в груди стихия.       - Я к Лене. Мне надо помочь ей книги в библиотеку отнести.       - М, - Леша ухмыльнулся.       - Что?       - Ничего, - приподнял руки. – Что-то ты заделался книжным червем, Елагин.       - Тебе напомнить, что именно поэтому мы с тобой узнали, что демоны не могут переступать только человеческие пороги и задерживаться тут больше двенадцати часов?       - Лена нам очень помогает, - согласно кивнул Леша. – Только она человек, и не забывай, пожалуйста, об этом.       - Лучше скажи это Вике, - фыркнул Вова. – Она с ней каждые выходные. А не с тобой, кстати.       - Я не буду ревновать Вику к ее подругам.       - Конечно, ты ведь не дерешься с девчонками, - хохотнул Вова и выскочил из автобуса прежде, чем Леха успел ему что-то ответить.       Посмотрев на вредный прищур Лехи в окне автобуса, Вова пожал плечами, извиняясь за правду, и пошел к дому Лены. Вообще-то, Леха постоянно подшучивал над девчонками Вовы, но Лена была не для души, она была для дела, а именно – людские библиотеки. Да, сказки можно было найти и в библиотеках колдунов, но мало и чаще исправленные оскорбленными колдунами, которые сочли что-то непристойным для маленьких волшебников и переписали. А Вове нужны были старые книжки, со старыми сказками.       А еще ему нравилось болтать с Зиной Львовной – мамой Лены. Она ему напоминала тетю Глашу из детства, которая пекла пирожки и гладила Вову по голове, даже когда он шалил. И что-то тянуло его к простым человеческим дворам, детским площадками, заборам школ и стенам панельных домов – что-то, что он пока себе не объяснил.       Вова пришел к дому и поднялся на третий этаж, позвонил в квартиру, но не дождался. Пока ему откроют. Тогда решил зайти позже, но у подъезда встретил Зою Львовну. Она была не одна.       - Что ты корчишься, Зиночка?       - Отвяжись от меня!       - Ой, Вась, ты посмотри, какая она важная! Без Игорька-то скучно небось, Зин? Так мы развеселим!       Вова увидел двух мужчин – обоим было лет по пятьдесят. У этих Костровых семейное неприятности на улице собирать?       - Здрасьте, Зина Львовна, - подошел Вова и взял сумки. – А я к вам.       - Вова, - улыбнулась Зина Львовна. – Славненько. Голодный?       Вова стрельнул глазами в пьяных и уверенно кивнул:       - Очень.       - Ну пошли, накормлю тебя.       Они поднялись в квартиру, и Зина Львовна налила Вове супа. По правде, он был неголодный, просто хотел понаблюдать за Зиной Львовной. Она суетилась, почти не разговаривала, только бурчала себе что-то под нос про работу.       - Зина Львовна, - Вова отложил ложку. – Скажите, у вас… проблемы?       Она улыбнулась и ласково глянула на Вову.       - Да так, мелкие неприятности.       - Два пьяных мужика не выглядят, как мелкие неприятности.       - Ой, герой! – хмыкнула Зина Львовна. – Да это они не меня задирают, а мужа. Он, пока жив был, покоя этим пьянчугам не давал. От меня отгонял, с площадок детских… - Зина Львовна пожевала щеку. – Ни одного гада не пропустил.       - Что с ним случилось?       Вопрос был лишним, но Вова не подумал об этом сразу, а извиняться было бы глупо.       - Когда сердце слишком доброе, Вов, - вздохнула Зина Львовна. – Оно часто… не выдерживает.       В глазах у нее засеребрились слезы, и она тут же отвернулась к чайнику, чтобы налить чай.       - Зла много, а добра-то поменьше будет. Раз в сто, а то и в тыщу! И где на все это зло добра набрать? Ты за меня не переживай, эти только пужать мастера.       - Пужать? – улыбнулся Вова, когда Зина Львовна поставила перед ним чашку. – У меня тетя так говорила.       - Наш человек, - подмигнула Зина Львовна и села напротив. – Семья — это хорошо, Вов. Это правильно, семью защищать надо.       Вова видел, что ей грустно, а поддерживать с того самого дня, как узнал Лехину тайну, он так и не научился. Иногда он утешал Вичку, когда она плакала из-за мальчишки, потому что Лехе она об этом не рассказывала почему-то… Но иногда Вичка плакала из-за папы, и Леха болтал с ней всю ночь, утешая. Леха всегда знал, что сказать, а Вова…       - Хороший ты, - Зина Львовна хмыкнула и потрепала его по голове. – И друзья у тебя хорошие. И семья, я уверена, у тебя тоже хорошая.       «Ножом по сердцу», - однажды сказал Витька Романов, когда посмотрел «Белый Бим черное ухо». И Вова понял, что это значило, потому что если грозы еще не заменили ему сердце, то сейчас по нему конкретно проехались ножом – тупым и ржавым, аж больно стало. Но вываливать свои проблемы было не в правилах волшебников. О них можно сказать другу – такому же сильному, как ты, но сказать о них женщине, у которой слезы на глаза наворачиваются, - эгоизм.       - Хорошая, - постарался уверенно кивнуть Вова.       Вдруг в квартиру позвонили, и Зина Львовна удивилась: Лена обещала прийти не раньше восьми, они с Викой пошли в ГУМ купить туфли. Зина Львовна пошла посмотреть в глазок, потом удивленно моргнула и шепнула Вове:       - Индюк какой-то ряженый. – и громко спросила: - Вам чего?       - Я ищу Владимира Елагина.       Вова похолодел от этого голоса, вскочил, а Зина Львовна спросила:       - Тебя?       Он медленно кивнул, чувствуя, что сейчас ему влетит. Непонятно за что и почему – но обязательно влетит, потому что, когда Зина Львовна открыла дверь, на пороге стоял не «ряженый индюк», а дядя Женя. В черном пальто, костюме, с тростью в руке. Его темные глаза быстро оглядели Зину Львовну, потом нашли Вову и сузились – дело не к добру.       - Дядь Жень…       - Тебя где носит? – оборвал дядя Женя. – Я тебя по всей России должен искать?       - Да я…       - Мужчина, вы что на мальчика наезжаете? – фыркнула Зина Львовна. – Он мне помогал. Уж извините, что это я его заняла.       Дядя Женя перевел взгляд на Зину Львовну и осмотрел ее внимательней. Женщиной она была немолодой, но видной. Дядю Женю, правда, на внешность было не купить, а в его зеленых глазах бушевала такая злость, что Вова испугался за Зину Львовну.       - Рад, что он смог вам помочь, мадам, - сухо и грозно сказал дядя Женя и снова посмотрел на Вову. – Живо собирайся!       - Как вы можете так разговаривать…       - Это не ваше дело, - оборвал ее дядя Женя. – Я вас не учу дочь воспитывать, - припечатал он, резко развернулся и ушел вниз по лестнице.       - Хам, - ввернула ему Зина Львовна.       Дядя Женя обернулся, а она закрыла дверь.       Дочь… Дядя Женя знает про Лену, и хорошо бы, он знал только ее имя, а не как Вова с ней познакомился, как бегал к ней полгода за книжками, как гулял и злил дворовых мальчишек, когда провожал ее до дома.       Вова быстро оделся.       - Вова, это кто? – строго спросила Зина Львовна. – И как он тебя… воспитывать собирается?       - Зина Львовна, это долгая история…       Но она встала у двери.       - Это кто? – строго повторила. – У тебя синяк на подбородке.       - Да вы че, - хмыкнул Вова. – Это я подрался       - А Лена говорит, что ты дерешься так, что к тебе и подойти никто не сможет.       - Лена и видела-то один раз, - развел руками Вова. – Зина Львовна, не волнуйтесь. Это мой…       «Отец» - почти сорвалось с языка, но Вова промолчал. Запнулся – и это не укрылось от Зины Львовны.       - Дядя Женя? Отца так не называют. Твой отчим?       - Нет…       - Брат мамы, папы?       - Нет.       Ну и чего она стоит перед дверью, это вообще не ее дело!       - Извините, - зачем-то все равно извинился Вова и пробрался к двери. Быстро захлопнул ее за собой, спустился вниз и замер, когда увидел черную машину и дядю Женю – он недовольно постукивал пальцами по набалдашнику трости. Строго кивнул Вове на машину и глянул наверх – в окна, где наверняка увидел лицо Зины Львовны.       Вова быстро сел в машину, а когда рядом сел дядя Женя, стало снова не по себе.       - Что случилось?       - Кроме того, что ты шастаешь к людям и дружишь с человеком?       - Покажите мне, где это запрещено, - огрызнулся Вова.       Странно, что дядя Женя молчал. Вова видел, что он хотел наругаться, отчитать за что-то, но как будто передумал – сидел и смотрел в окно. Только через некоторое время угрюмой тишины сказал:       - Поступила информация, что сегодня Поднебесный ковен будет проводить один обряд. Для этого им нужна Виктория Белозерская. Но от Поднебесных всего можно ожидать. Объявлена тревога. Студентов не выпускают из университетов, школы заперты. Где Вика?       Вова похолодел.       - На Красной площади.       - Саш, на Красную, - сказал дядя Женя водителю и снова замолчал.       Вова смотрел на него и чувствовал, как вина подбирается к горлу.       - Мы не знали…       - Вова, волшебников не просто так не подпускают к людям! – строг осек дядя Женя и пригладил волосы ладонью. Он волновался. И Вова знал, как это выглядит: внешне дядя Женя всегда спокоен и мрачен, как дремучая чаща, но он крепче поджимает челюсти и приглаживает темные волосы, когда переживает. И, видимо, переживает он сейчас очень сильно. Дядя Женя надавил пальцами на глаза и потер переносицу.       - В людских городах нет системы чароповещения, тут не работают магические сети, почти нет контроля чарполиции, стоят глушилки чар. Волшебники тут уязвимы!       - Но я колдовал…       - Что ты делал?       Вова прикусил язык, но злость взяла свое: он прямо глянул на дядю Жени и повторил:       - Я колдовал в людском городе, и я смог за себя постоять.       - Твой уровень силы высок, но это не значит, что ты можешь мотаться к людям, когда вздумается.       - Что такого в людях? – тряхнул руками Вова. – Они такие же…       - Тебе просто тут проще, - перебил дядя Женя, и Вова замолчал.       Он поднял глаза и напоролся на сухой взгляд. Дядя Женя усмехнулся и прищурился, сделала он это специально, чтобы Вову просто сожрала злость. И добил:       - Ты чувствуешь себя дома. Так, как помнишь, что должно быть дома. Но это не твой дом, Вова, это дом той девочки. Это не твоя мама, Вова, это мама другой девочки. И это не твой мир, а людской. Ты больше не человек. Я знаю, что тебе сложно, что каждый колдун тебе припоминает, откуда ты…       - А откуда я? – Вова покачал головой. – Из детского дома. И вы думаете я правда скучаю по кровати без матрасов и каше без соли и сахара на завтрак? Для меня не было ничего вкуснее сгущенки с чёрствым хлебом. Думаете, я так мечтаю туда вернуться?       - Я говорил тебе про дом, а не про место, куда ты попал, когда его потерял.       Вова почувствовал, как жжет у глаз и прикусил язык, отвернувшись к окну. Да знал бы он, как именно Вова туда попал! Знал бы, как много раз Вова проклинал свою стихию, как ненавидел грозы, как отвергал всю свою жизнь только из-за того, что у него отняли этот дом!       - Я не потерял, - глухо ответил Вова и глянул на стекло, в котором отражался дядя Женя. – Меня оттуда вышвырнули.       Дядя Женя ничего не ответил, и Вова стал смотреть на дождь, который заливал улицы Москвы.       - Вам Леша сказал, где я?       - Не хотел, но его не выпускают из Лунового, а я умею быть убедительным.       Действительно, если Лехе сказать, что Вика в беде, он и в Багровое за ней сиганет. В мире наверняка нет и не будет человека, который заставит Леху задуматься хоть на секунду, если Вике что-то угрожает – он кинется спасать ее тут же.        Вместе с дядей Женей они вышли у Охотного ряда и дошли до Красной площади, откуда направились к зданию с большими витринами, светящимися золотым светом, но не успели дойти до дверей, как Вова услышал знакомый смех. Вика с Леной выходили из магазина с двумя квадратными пакетами. Дядя Женя рванул к ним тут же.       - Евгений Степанович? – удивленно спросила Вика и мельком глянула на Вову. - А вы что тут?       - Твоя мать тебя ищет.       - Но я сказала ей…       - Я знаю, что ты ей сказала. Быстро в машину.       - Вик, это кто?       Лена хмуро оглядела дядю Женю, но Вика не ответила. У нее на глаза наворачивались слезы.       - Я гуляю с подругой, Евгений Степанович, - попыталась твердо ответить она. – И я никуда не поеду.       - Поедешь.       - Мужчина, вы же слышали, - сказала Лена и вздернула брови. – Она не поедет с вами. Я сейчас полицию позову.       - Что ж, - усмехнулся дядя Женя. – Тогда я, пожалуй, пойду и сообщу твоей матери, Вика, где ты на самом деле гуляешь.       - Но…       - Живо. В машину.       - Как вы смеете так…       - Лен, - оборвал Вова и подошел ближе. – Вик, правда, лучше сейчас уехать.       Она посмотрела на него, потом на дядю Женю.       - Хочу попрощаться с подругой. Можно? – сурово спросила она.       Дядя Женя кивнул и пошел к машине, Вова отошел вместе с ним.       - Проводишь девушку домой. Я Вике сам все объясню.       - Лучше пусть Леша объяснит, а то вы доведете ее до слез.       - Белозерские не из плаксивых.       Вова хмуро глянул на дядю Женю, ведь знал, как может приложить словом дядя Женя, а Вика девчонка – она ревет из-за сломанного каблука, чего и говорить о том, что ее отдирали от единственной настоящей подруги. Вике нравилась Лена. Она говорила, что с Леной ей легко. Она такая же красивая, так же нравится мальчикам, и никто из них себя не чувствует хуже по сравнению с другой. У них совпадали интересы, они находили, о чем поговорить, и единственное, что беспокоило Вику, был секрет, о котором бы она никогда не смогла рассказать Лене. Дело было не в доверии, но Белозерские – такая фамилия, с которой людям опасно иметь дело.       Вика что-то отдала Лене и подошла к машине. Вова открыл ей дверь и услышал:       - Предатель.       Машина уехала, а Вова подошел к Лене. Начинался дождь, и Лена стояла под зонтом.       - Пошли, отведу тебя домой.       - Я и сама дойду.       Вова молча взял пакет и пошел в сторону автобусных остановок. Лена догнала его, и они оба сели на лавочку около остановки. Дождь нещадно лил Вове на голову, ветер разбушевался и заливал воду в лицо, как вдруг стало немного суше: это Лена подсела ближе и поделилась зонтом.       - Прости ее, - вздохнул Вова. – Она тебе все объяснит.       «Если Нина Трофимовна ее после этого к тебе подпустит».       - Я не собираюсь на нее обижаться за секреты, - фыркнула Лена и выпрямила спину. Дождь снова намочил рубашку, и Вова настойчиво подвинул и зонт, и Лену к себе ближе. Она возмущенно фыркнула, но не отсела.       - А за что еще обижаться?       - Дружба – это выбор каждого. Я выбираю, кого считать другом, а кого нет. Я выбираю друга, чтобы было кому доверить свои секреты. Это мой выбор. Но хочет ли он доверить мне свои – его выбор. Со своей стороны я могу только обещать их никому не рассказать и быть готовой выслушать.       - Вика умеет слушать? – удивилась Вова. – Что-то новенькое.       - У тебя случается что-то интереснее драк? – вздернула Лена тонкую бровь. – Ой, наверное, она просто устала про это слушать.       - Сколько бы ты не выпендривалась, тебе обидно, что Вика не все рассказывает.       Вова сказал это с собственной обидой, ему самому было плохо, но он ни за что обидел Лену. И тут же пожалел. Она стойко сносила все его колкости, но он все равно увидел, как она поджала губы.       - Лен…       - Тебе легко, - резко повернулась она. – У тебя Леша есть.       - У тебя тоже есть другие подруги.       Лена рассмеялась.       - Да видел бы ты вас со стороны. Вы же… Как зонт и спицы. Вы деретесь, чтобы посмеяться, вы ругаетесь, чтобы выговориться, вы даже обидится друг на друга не можете! Потому что вам не на что. Вы не делите ничего, вы разные, но одинаковые. И я… - Лена пожала плечами. – Завидую тебе, Вов. Что у тебя есть человек, ругаясь с которым, ты точно знаешь, что помиришься. У меня так только с мамой и с папой… было.       Лена опустила взгляд на асфальт. Вова глянул на рябь в лужах и перенял у Лены зонт.       - Ты красивая и умная. Тебе не то, чтобы не везёт с друзьями, просто мало, кто тебя потянет.       - Елагин? – возмущенно выдохнула Лена. – Ты совсем обалдел?       - Я в том смысле, что мало людей рядом с тобой способны справиться с завистью. Вика это слово просто не знает, поэтому тебе с ней легко. И, зная ее, скажу, что, если она тоже выбрала тебя своим другом, то даже если ее запрут дома, она к тебе прибежит.       Лена опустила голову ниже, чтобы спрятать улыбку за волосами, а Вова вредно усмехнулся и добавил:       - К Лехе же бегает на свиданки.       - Елагин, - закатила глаза Лена, но улыбалась. – Я знаю, что ты задумал. Хочешь узнать у меня, что Вика говорит о Леше, а потом расскажешь ему.       - Я думал до такого коварного плана никто не догадается. Так что там на счет Лехи?       Лена рассмеялась, и Вове стало полегче. Автобуса не было, а дождь прекратился, и Вова с Леной пошли до перекрестка пешком. Вова обещал прийти завтра и помочь донести книги.       - Я устала из-за тебя бегать в библиотеку. Зарегистрируйся там сам!       - Я же сказал, паспорт потерял.       - Полгода прошло!       - Я уже подал заявление…       - Госпожа Белозерская?       Они оба остановились и повернулись на голос. Перед Вовой и Леной стояло трое мужчин в приличных на вид костюмах.       - Извините, вы ошиблись, - улыбнулась Лена.       - Пройдемте с нами, вас ищет ваша мать.       - Моя фамилия Кострова, - Лена потянула Вову за рукав, но он откуда-то знал, что просто так им не дадут уйти.       - Обманывать нехорошо…       Вова размял кисти, как вдруг резкая боль прошибла его затылок. Он услышал, как вскрикнула Лена и упал. Мир затрясся перед глазами, чьи-то тяжелые ботинки раздвоились. Вова закрыл глаза и провалился в темноту.       

***

      Вкусно пахло духами, но было все равно холодно и плохо. Вова проснулся от головной боли и поморщился, когда на его лицо капнула вода. В ушах трещало, бил пульс в висках, кто-то дышал у самого уха. Только цветочный запах сбивал с толку. Вова открыл глаза и огляделся.       - Вов?       Он лежал у Лены на коленях. В темноте он едва смог разглядеть ее лицо, но скоро привык и понял: Лена плакала.       - Ты как?       Вова медленно поднялся и поморщился: руки ему связали, так крепко, что болели запястья. А вот голову кто-то забинтовал. Вова глянул на Лену, у нее был оторван рукав блузки.       - Спасибо.       Лена быстро пересела и осмотрела его голову. Небо знает, что она там разглядела, но, когда машину, в багажнике которой их куда-то везли, качнуло на кочке, Вова с Леной упали. Вова больно уткнулся затылком и сцепил зубы, сдавленно зарычав. Лена испугалась:       - Больно да? Они ударили тебя кирпичом по голове, запихнули в газель. Я боялась, что ты… - у нее затрясся подбородок, она закрыла лицо руками замотала головой. – Куда нас везут? Кто такая Белозерская? Ты понимаешь…       «Я-то понимаю», - вздохнул Вова и снова сел.       - Ты… не волнуйся, - слова лезли с трудом, в голову как будто ваты кто-то напихал – она едва соображала. – Все будет хорошо. Я разберусь.       - Их много. Человек пять. У них ножи и пистолеты. Сначала с нами ехала женщина, она говорила, что… - Лена обхватила себя за плечи и затряслась. – Нас убьют. Это какие-то сектанты, они хотели принести тебя в жертву, а меня отдать в невесты… к-какому-то… князю или царю.       Она уронила голову на колени, заплакала и сжалась. Вова подполз ближе и сел рядом. Вытянул ноги, осмотрелся и снова попробовал снять веревки, но те были туго завязаны, наверняка не обошлось без властелинов материи, те вязали крепкие узлы, а Лена наверняка уже пыталась помочь.       - Не плачь. А то умрешь зареванной.       - Елагин! – разозлилась Лена, и Вова усмехнулся:       - Есть силы злиться – будут и спастись.       - Мы... – вдруг Лена охнула и быстро повернула голову к Вове. – Это те люди, от которых ты бегал зимой? Они, да? Они знали, как тебя зовут и кто ты! Это из-за тебя нас схватили.       Лена вскипела от ярости. Она затрясла головой, наверняка про себя прокляла Вову и прошипела:       - Ты знаешь, кто такая Белозерская, да? Знаешь, что им надо!       - Да, знаю.       Вова тоже повернулся.       - И ты тоже знаешь.       Лена нахмурилась, опустила взгляд на карман брюк и растерянно пробормотала.       - Вика…       - Да, Вика, - вздохнул Вова. – Дядя Женя приехал за ней, потому что ей угрожала опасность. Но неужели эти придурки даже не знают, как она выглядит! Идиоты… Почему ты? Ты даже не блондинка.       Лена подползла ближе.       - Маячок?       - Лен, какой маячок? - поморщился Вова. – Фильмов про шпионов пересмотрела?       - Раз такой умный, то сам предложи! – огрызнулась Лена и вытащила из кармана маленький медальон на серебристой цепочке. – Вика подарила. Когда этот мужчина ее забирал, мы прощались. Она сказала, что не знает, когда вернется и подарила это. Она сняла его с шеи и сказала, что на память. Если эти люди следили за ней, там может быть маячок? Может, они ее и не видели, прослушивали? Я не знаю!       Вова быстро осмотрел маленький серебряный кружочек с фамильным гербом Белозерских и понял: нет, они не такие идиоты, чтобы не знать, как выглядит Вика, просто это был амулет-прятки. Он скрывал внешность от тех, кто специально искал. А по его магическому фону наверняка шла наводка, Поднебесные знали, что в людском мире Вика скрывала внешность.       - Она что-то еще говорила?       - Нет.       - Лен, вспоминай!       - Не ори на меня! – Леня выпрямила спину и нахмурилась. – Мы обсуждали, что иногда сложно затеряться в толпе, когда ты… красивая.       Вова хмыкнул, и Лена одарила его еще одним прожигающим взглядом.       - Она сказала, что мечтает уметь исчезать, чтобы никто не обращал внимание. Господи… Я же думала, что она просто устала от вас, мальчишек, не знала, что за ней охотятся!       - Она тоже не знала, - покачал головой Вова. Теперь ему предстояло придумать правдоподобную легенду и убедить отдать ему артефакт. Он вздохнул, повернулся к Лене и серьезно ей кивнул. – Ты права, там маячок. Вика всегда носит этот медальон, наверняка маячок внутри.       - Она что… специально мне его отдала?       - Ну она же твой друг, - напомнил Вова. – Ты и решай. Специально она или нет.       Лена замотала головой.       - Я не верю. Она просто не знала… Н-наверное. Она же не могла. Не могла!       Лена вдруг стукнула локтем по задней стенке и зарычала. Вова сам вздрогнул, чего это она? Лена закусила нижнюю губу и, зажмурив глаза, прислонилась затылком к стене. Судорожно вздохнула и выдохнула. Еще раз.       - Пап, помоги мне, пожалуйста, - вдруг тихо зашептала она и сморщилась от слез. – Я о-очень тебя прошу. Я знаю, ты меня слышишь, пошли мне, пожалуйста, кого-то. П-пап! Папочка, милый, я не хочу умирать… Я… А мама, как же мама. Я…       Вова хотел отвернуться и подумать, что делать дальше, но не смог оторвать глаз. Лена сжимала кулаки и выгибала спину, чтобы упираться затылком в стену. Ей было страшно, она смотрела сквозь слезы в полоток и разговаривала с… папой.       И Вова ее не просто понимал, он вспоминал себя – маленького, голодного, в бескрайнем поле с чужой полевой травой и холодным ветром. Ему было шесть. Он кричал так, что сорвал голос. Он плакал так, что дождь залил мир. Он умолял. Он обещал все, что угодно, он был готов кричать и звать отца всю жизнь, но потом очень резко почувствовал, что ничего не осталось. Только пустота и ненависть. Ко всему.       Ко всем.       Вова разозлился. Ладно он, но Лена же девочка. Она дочитает свою молитву, но папа не придет, а потом ее вера угаснет, она уберет фотографию отца с тумбочки и запретит себе плакать. И эта любовь – правильна и безнадежная, угаснет. Как потухла однажды в Вове, и которую он с таким трудом в себе снова разжег.       - Защити меня, пап, пожалуйста! Я не знаю, что делать, я…       - Лен, Лен! – Вова подполз ближе и уперелся лбом в ее лоб. Лена открыла глаза. – Все будет хорошо. Я нас вытащу. Слышишь меня?       Ее трясло, и она мотала головой, а из глаз катились слезы.       - Ты такая красивая, зачем плакать? – улыбнулся Вова и поцеловал ее.       Ее губы были соленые от слез, а кровь наверняка была его и засвербела на языке металлическим привкусом. Вова поцеловал быстро и отстранился. Лена опешила, но отвлеклась и удивленно заморгала.       - Понравилось? – хмыкнул Вова.       - Елагин, ты…       - Вытащу нас отсюда. Смотри. Тут маячок, да?       - Н-ну… да.       - Они едут в кабине. Значит следят за тем, что ты здесь только по маячку. Му тут одни, сзади ты машин не видела, так?       - Только эта газель.       - Нас уже минут десять трясет по кочкам, значит мы не на трассе, значит едем медленно, так?       - Д-да.       - Тогда можно выпрыгнуть.       - Но мы заперты.       Вова вздохнул и согласно кивнул. Это был тот порог плана, до которого Вова его придумал. Он осмотрелся и увидел мешки, сваленные в углу в кучу. Думать, что там, он не хотел, но в голову пришла идея.       - Ты сейчас наденешь мои штаны и ляжешь так, чтобы твоей головы было не видно за мешками. Они откроют дверь, я заставлю их всех заняться мной, у тебя будет несколько минут выкарабкаться из машины и убежать. Найди телефон и позвони по этому номеру: восемь девять тринадцать… - Вова несколько раз повторил телефон дядя Жени, благо у того уже появился мобильный. – Ты запомнила? А теперь снимай штаны.       Амулет скрывал внешность. Если бы Поднебесные приняли Вову за Вику, то подумали бы, что настоящий Вова до сих пор валяется без сознания. Был шанс, что они оставили бы связанного стихийника хотя бы на несколько минут – он безобиден со связанными руками.       - Ты думаешь парня в трусах они примут за девчонку? – Лены фыркнула сквозь слезы. – Прости, неубедительно.       - Поверь мне.       - Ты себя слышишь?!       Вова снова ее поцеловал. На этот раз дольше. Отстранился и, не открывая глаз, прошептал.       - Паника топит корабли. Если я еще раз ее услышу, буду целовать и раздевать одновременно.       - Со связанными руками, - слабо усмехнулась Лена и оглядела Вову. – Ладно, тебе помочь со штанами?       - Справлюсь, - хохотнул Вова и откинулся на спину. Кое-как штаны ему удалось снять. Лена их быстро подобрала и натянула на свои худые ноги, туго затянула ремень и завязала его, как пояс.       - Теперь собери волосы, чтобы было невидно, и руки под спину положи, а то веревки нет.       Лена присела рядом с Вовой, повесила на шею медальон и прижала ладошкой к его груди. Машину снова качнуло, Лену подтолкнуло ближе, и она стукнулась носом о его щеку. Тут же отстранилась и подняла неуверенный взгляд на Вову.       - А как же ты… Они же поймут.       - Не волнуйся за меня, я живучий. Ты просто позвони и скажи, что…       Вова представил лицо дяди Жени и сжал зубы. Да за такое он сам убьет.       - Что Вова… как всегда, но он просит прощения!       - Чей это номер?       Вова смотрел в ее красивые карие глаза и молчал.       - Твой отец? – спросила Лена, и вдруг машина остановилась.       Вова пихнул ее плечом к мешкам, она легла, как было нужно, и замерла.       - Что бы я ни кричал – не ведись! Ничему не удивляйся! – приказал Вова. – Они чокнутые!       Заскрипели замки, дверь открылась и свет залез в темную кабину газели. Вова зажмурил глаза, и его за руки вытянули из кузова.       - А мальчишка?       - Он без сознания, да и связан.       - Все равно надо за ним присмотреть…       Вова посчитал, их было пятеро.       - Сволочи! – заорал он и стал вырываться. – Я не Белозерская! Отпустите меня!       Может, для Лены хватило бы и одного колдуна, но Вову держали четверо, а пятой была женщина, и она тоже подошла.       - Девочка, милая прекрати, ты даже не представляешь, какая честь…       Вова вырывался и орал, а сам поглядывал, не вышла ли из кузова Лена. Его держали за руки, скоро схватили и за ноги, потому что он пинался. Его понесли к небольшому домику на заброшенном дачном участке.       - Честь? – орал Вова. – Стерва, я утоплю тебя! Вода залезет тебе в легкие, ты захлебнешься своей же кровью!       Женщина подходила к кузову, чтобы его закрыть. Надо было ее отвлечь, но она не реагировала на его крики. Глупая напуганная девчонка наверняка не разозлит послушницу Поднебесного ковена, но что разозлит?       «Псих, убивающий беззащитных женщин, не тянет на мировое Зло»       - Да твой князь просто трус! – крикнул Вова. – Трус, каких свет не видел! Отсиделся в своем царстве, пока его собачонки загрызли женщину. Это честь стать невестой труса? Жалкий, тщедушный болван!       Женщина повернулась так резко, что ее волосы заслонили часть лица. Одета она была в темный брючный костюм, а на ногах – ботинки. Они месили грязь дорожки, разъехавшуюся от дождя. И этот ботинок прилетел Вове под дых. Женщина схватила его за волосы и задрала голову.       - Заткнись, или я убью тебя прямо сейчас.       Вова рванул руки, чтобы отвлечь похитителей. Они навалились на него и прижали к стене дома. Женщина схватила за шею, и ее длинные ногти впились в кожу. Вова почувствовал, как к животу прислоняется нож. Ему стало страшно, и он на секунду прикусил язык. Умирать не хотелось. Не так! Не в трусах!       Но он увидел, как из кузова спустилась нога Лены, и дернул руками снова, привлекая к себе внимание. Страх, собравшийся внизу живота, у места, где кожи касалась холодная сталь, стал распалять злость. Она была жгучей, необдуманной, такой пустой, что не оставляла после себя ничего.       - Вы убили Екатерина Державину. Вас было двадцать, - шипел Вова и вспоминал, как ему едва хватало сил слушать Леху на овраге. – Двадцать на одну и кучку детей! Это смелость, да? Да твой ковен и ваш гребаный хозяин – выродок самого поскудного на земле!       Ему врезали кулаком в грудь, и он едва не задохнулся. Но в их глазах он был девчонкой, его берегли, а поэтому хватило сил продолжить.       - А Екатерина была одна. И она одна сорвала вам целый обряд – вот это смелость! Мой друг может выжечь вас с лица земли щелчком пальцев, но он не мстит вам – вот это сила! Потому что у него есть отец, и у моего друга хватает смелости жить дальше ради него с тем, что вы сделали! Смело пойти в школу после такого, смело не сигануть с моста. После! Такого!       - У нее истерика, - вздохнула женщина и убрала от живота нож.       Вова испугался, что она сейчас повернётся, и пусть Лену он уже не видел, но не был уверен, что она убежала.       - И тебя, сволочь, я должен… должна боятся? Да убей меня прямо сейчас. Мне не страшно, а тебе должно быть! Потому что у меня есть семья, и она не оставит от тебя мокрого места, когда узнает, где я. Если твой князь такой великий, - Вова пристально смотрел в глаза женщине, - почему не приходит убивать Никольских сам. – Вова хмыкнул и улыбнулся. – Ой. Наверное, боится, что самому достанется… Ааа!       Вова закричал, но тут же закрыл рот и стал мычать. В его руку женщина вогнала нож, от боли чуть глаза не выкатились. Рана тут же начала заживать, видимо, Вову держал доминис. Женщина схватила Вову за волосы и подтолкнула к двери домика.       - Заприте кузов, чтобы мальчишка не сбежал! – приказала женщина одному бугаю, а сама зашла в дом.       Вова шипел проклятья. Боль прошла, но рука резко зачесалась, а руки по-прежнему были связаны. Идиоты, они даже не помнят, что не связывали Лену. Неужели амулет Вики так сильно швыряет пыль в глаза?       - Хочешь еще, малышка? – присела рядом женщина и подкинула нож в руке. – Если тебе нужен твой язычок, то придержи его, хорошо? Мой князь не разменивается на жалкие убийства и обряды – он слишком велик, чтобы прикладывать к этому руки. Для этого у него есть слуги, а он управляет целым миром. Я не передам ему твои слова.       - Боишься, что влетит?       Вову снова схватили за волосы и оторвали лицо от пола. К щеке прижался нож.       - Я бы расчертила твое личико, хоть почти его не вижу за чарами твоей побрякушки. Но Повелитель не хочет, чтобы его невесту кто-то видел до свадьбы, так что он снимет его с тебя сам. А теперь иди к нему! К полю передом!       Вова нахмурился, но не успел понять, что к чему, как его снова поставили на ноги и поволокли к выходу. Открыли двери вытолкали на улицу. Дверь тут же захлопнулась, а Вова ступил на мокрую землю. Ноги у него были босые, потому что он скинул ботинки, когда снимал штаны, и пальцы утонули в липкой глине. В нос ударил едкий запах Багрового, Вова удивленно осмотрелся, как вдруг земля под ним поехала вперед, он упал на спину, а глина под ним сползла с панциря огромной черепахи, которая понеслась вперед вдоль ущелья. Вова распластался на ней звездой, чтобы не упасть, и зажмурился, чтобы не видеть, как проносятся над головой черные ветки горных кустарников.       Рябь перед глазами напомнила о боли в голове. Вова застонал и стиснул зубы. Ничего, надо просто продержаться, как можно дольше, дядя Женя его найдет… Если Лена найдет телефон, конечно.       Мысль, что Лена жива и смогла убежать, Вову грела. Он видел, она вылезла в своих штанах, значит его оставила валяться за мешками, этот дурак, закрывающий кузов, мог и не заметить. А сама Лена маленькая, рядом была дорога и деревня. Только бы это не было общиной Поднебесного ковена, а то мало ли, где они живут.       Вова иногда терял сознание и приходил в себя, но по-прежнему лежал на панцире огромной черепахи. Вдруг она сбавила ход и затормозила около огромного замка. Вова приподнялся и огляделся. Его окружили демоны, один из них был таким высоким, что его руки дотянулись до Вовы. Монстр снял Вову с панциря и поставил на землю, а потом низко поклонился.       «Быть Белозерской выгоднее, чем мной, - понял Вова по тому, как подобострастно склоняли монстры голову. – Нельзя дать им снять медальон». Вова подумал, как бы вела себя Вика и тут же про себя фыркнул: да она бы со страху уже умерла!       Монстры, конечно, поднимали заинтересованные взгляды, но тут же снова отворачивались к земле. Вдруг они стали расступаться, подпуская к Вове мужчину в длинном багровом плаще. Вова выпрямил спину и постарался дышать глубже, когда узнал в человеке Багрового князя.       Князь медленно подошел к Вове. Полы его плаща касались камня кладки замка. Черепаха подняла Вову по лестнице и остановилась к главной зале. Князь был одет в темный камзол, расшитый багровой нитью, его плащ по-прежнему держала игла и фибула. Вова засмотрелся на красный камень и не сразу понял, что князь ждет чего-то и пристально смотрит. Так… как бы вела себя Вика?       - Что вам нужно? – спросил Вова, вздергивая подбородок, как Вичка всегда делала.       - Виктория Белозерская? – прищурился князь.       - Мгм. Собственной персоной.       Князь оглядел Вову с головы до ног и усмехнулся.       - Рад наконец-то тебя встретить. Пойдем, покажу тебе свой замок.       Князь развернулся и двинулся вглубь замка. Вова поджал пальцы на ногах, те замерзли от холода камня, и пошел следом. Замок оказался большим, коридоры – длинными и пустынными. Здесь как будто уже давно никто не жил, только в одном пролете висели портреты разных людей в разноцветных плащах. Вова глянул на них и заметил, как заинтересовано косится на него Князь. Он вывел Вову к другому залу, где было много окон, но мало света, потому что в Багровом не было светил. Зал был квадратный, тут стояло несколько кресел, горел камин, а над ним висел потрет женщины. Вова увидел красивую женщины с белыми волосами и красивой улыбкой. Ее портрет был самым светлым пятном в этой мрачной комнате.       - Из тебя никудышная девчонка, - сказал Князь и повернулся к Вове. – А амулет здесь не работает, как и большинство артефактов твоего мира.       Вова похолодел и медленно перевел взгляд на Князя.       - Я помню тебя, - улыбнулся тот. - Мальчишка с грозами. Что-то ты зачастил…       - Понравилось, - глухо ответил Вова. – Зачем вам Белозерская?       - Жениться, - вздохнул Князь и сел на кресло, раскинув руки по подлокотникам.       - Ей семнадцать.       - Отличный возраст.       - Вы… - Вова запнулся и снова глянул на портрет.       - Знакомое лицо?       Вова отвернулся.       - Что вы собираетесь со мной делать?       - Убивать, конечно. В моем царстве не любят незваных гостей.       - Я могу уйти, - Вова тоже сел в кресло, потому что ступни уже задубели. – Раз уж не звали.       Князь довольно его оглядел и улыбнулся.       - Вова, да? Владимир Елагин.       - В точку. Багровый князь?       - Вот и познакомились, - хмыкнул Князь. – Ты знаешь, кто ты, Вова?       Вова постарался сидеть на кресле спокойно, когда услышал этот вопрос. Он читал много книг про приключения в детстве, и каждый раз после этого вопроса в жизни героя начиналась такая суматоха, что не приведи Небо… Тем временем слуги князя принесли Вове штаны, сапоги и чистую рубаху, за что он очень был им благодарен. Оделся и снова сел в кресло.       - Знаю.       - Тогда ты знаешь, кто твой настоящий отец?       Князь пристально смотрел в глаза Вове, и багровые хитрые глазенки прожигали насквозь. Врать было бы глупо – интерес продлевал Вове жизнь. Если Князь хочет поболтать, Вова будет с ним болтать, пока не придумает, как спастись.       - Нет, не знаю. Он бросил меня лет в шесть.       - Позволишь тебе рассказать?       - Вам нужно разрешение?       Князь улыбнулся шире, сцепил руки в замок, закинул их на колени и посмотрел на портрет, что висел над камином.       - Это Елания, великая волшебница гроз. Она была самой красивой и сильной волшебницей своей стихии. Резвой, как молния, опасной и такой же… яркой. У нее горели белым огнем волосы, сияли серебром глаза, а кожа была белее жемчуга. И я любил ее больше своей вечной жизни.       Вова не слышал любви в его словах, но молчал. Поглядывая на портрет, он чувствовал что-то сам, но не понимал, отчего так скребет стихия грудь, хотя у него до сих пор связаны руки, и она не должна бунтовать.       - Мы поженились, и у нас родился сын. Это был самый счастливый день в моей жизни, когда я взял свое чадо на руки. Пусть это было тысячи лет назад, но я помню его глаза до сих пор. Большие, умные, смелые и… серые.       Вова пожал плечами, вряд ли Князю нужно было его сочувствие.       - Но его похитили, - вздохнул Князь. – Бессовестный вор, который хотел подорвать мое могущество, лишив меня наследника. Он убил Еланию, мою жену, и украл моего сына. Вор шагнул вместе с младенцем в пламя Времени и пропал в другом мире. Я долго не знал, дожил ли мой мир до времен, в котором спрятали моего сына. От горя я превратил свое царство Дивномирье в Багровое, как вы назвали его потом.       - А зачем его украли? Почему бы тоже не убить?       Вова тянул время, а заодно осматривался. Он не знал, насколько хватит истории Князя, а поэтому план собственного спасения надо было придумывать быстро.       - Это была страховка вора. Я не знал, где мой сын, а вор лишил меня семьи и знал, что я приду за ним. Но я по сей день не могу его тронуть, потому что боюсь, что он тут же доберется до моего сына и убьет еще и его. И тогда я останусь один.       - Вы вечный, - развел руками Вова. – Зачем вам сын?       Князь усмехнулся.       - Ты сильный и смелый, зачем тебе семья?       - У меня ее нет.       - Есть, - не согласился Князь.       Вова поднял глаза и замер. В комнате стало душно от пламени и от тяжелого взгляда Князя, которым он прожигал Вову.       «Я до сих пор помню его глаза: большие, смелые, серые..»       «Это Елания - волшебница гроз»       «Мальчик, это ты колдовал грозами. Как тебя зовут?»       «У меня украли сына…»       Вова сглотнул и сел ровнее.       - Вова, у тебя есть семья, и ты ее нашел, - медленно сказал Князь, чтобы Вова точно расслышал каждое его слово. – А я нашел тебя, сынок.       Пульс ударил в виски, и на секунду Вову оглушило. Его сердце забилось с такой частотой и силой, что заболели ребра. Страх вгрызся в горло и передавил связки – Вова не смог выдавить и слова. Он смотрел на мужчину в багровом плаще, на его руки – чистые, но на самом деле по локоть в крови, на его красные безумные глаза и кровавые ленты, послушно вьющиеся за спиной. Псих, убийца… Этого не может быть!       - Я знаю своего отца, - неуверенно сказал Вова, сжимая подлокотники.       - Ты не веришь мне, -вздохнул Князь. – Хорошо. У меня осталось платье Елании – то, в котором ее убили кинжалом. На платье осталась кровь. Мы можем сравнить ее кровь и твою. Я знаю заклинание…       - Нет такого заклинания!       - В твоем мире, может быть, - Князь встал и протянул руку Вове. – Но моя магия – магия крови. И она скажет мне, ошибся я или нет.       «А если ты ошибся, ты меня тут же убьешь», - с досадой подумал Вова и согласно кивнул.       Пока его вели к другому залу, Вова смотрел в спину Князю и пытался рассуждать здраво, чему мешала новость о его отце. С одной стороны, хотелось, чтобы заклинание показало родство, это бы дало больше времени, чтобы сбежать. С другой стороны…       Вова посмотрел на низкий хвост Князя, в который он сцеплял волосы, и снова глянул под ноги. Наследник Багрового царства, княжич крови, как бы еще его назвали на Земле? Сын сущего Зла, потомок кровавого господина…       - Мы пришли, - Князь остановился у одной из дверей и прежде, чем открыть, огладил ручки. Потом толкнул двери и позвал за собой Вову.       Это оказалась простая комната. Она отличалась от стылого и мрачного интерьера замка, была небольшой, но уютной. У большого окна стояла кровать, застеленная белоснежным покрывалом, на полу лежал ковер молочного цвета и расшитый серебряными звездами. Обычный шкаф со спрятанными за стеклом книгами, комод и письменный столик, на котором лежали бумага и перо. Князь прошел к шкафу, что стоял напротив окна, открыл и провел рукой по платьям, сжал подол одного и нехотя отпустил.       Вова подошел к окну и решил осмотреть местность вокруг замка, но замер у подоконника и с трудом удержал закрытым рот. Это был высокий этаж, отсюда было видно и красные пустыни, и море цвета крови, и гряду невысоких скал, между которыми щербинкой пролегло тонкое черное ущелье, а за горами едва виднелся черный лес. Вова прикрыл глаза, все это казалось ему ненастоящим, как будто кто-то показывал кадр красной пленки. Жуткий цвет преследовал это измерение, и даже монстры, копошившиеся в песках и в море, Вову не пугали так, как напугал насквозь пропитанный кровью мир.       - Нравится?       - Жутко, - сипло ответил Вова и тут же прокашлялся. Слабость показывать было нельзя, вдруг этому психу не сдался трусливый сын?       Вова повернулся к Князю и опустил глаза на платье. Князь держал в руках корсет, а юбка из белого шелка падала вниз и струилась белоснежными волнами. Корсет был тонким, украшенным маленькими жемчужинами и серебристыми нитками, которые окаймляли лиф и вышивали простенький узор. Совсем обычное платье для царицы.       Внизу корсета белую ткань окропляла кровь, там ткань разъезжалась, и Вова прикинул, что нож, должно быть, был совсем небольшим, наверное, эта волшебница умерла от потери крови. Но это значит…       - Ее пырнули ножом?       Князь поджал губы и сочувственно кивнул.       - Мне жаль, Вова, твоя мама была очень смелой волшебницей. Она защищала тебя до конца.       Вова отшатнулся к подоконнику и уперся в него поясницей. Это неправда. Тут же открылись двери и в комнату вполз огромный паук. Изгибами своих острых лап он дотягивался до поясницы, а на его плоском теле лежала книга. Тонкие дощечки обтягивались кожей – слишком тонкой для свиной или коровьей. Кожа была натянута на небольшие палочки, расширяющиеся к краям. Вова не хотел верить в это, но точно понял: это были кости.       - Это книга, знающая ответы на все вопросы. Достаточно капли девственной крови, чтобы попросить ее ответить.       Вова сглотнул.       - Дай руку, сын.       Пока Вова протягивал ладонь, едва боролся с желанием выпрыгнуть прямо в окно. Жалко, не умел летать. Князь выхватил из-за пояса нож, надавил Вове на кожу и попросил сжать кулак. Кровь скатилась на кожаный переплет и впиталась, а книга распахнула страницы и капля крови Вовы превратилась в струи! Страница искупала в них свои страницы, а Князь прошептал что-то непонятное. Вова знал, что багровый язык невозможно выучить на слух, для каждого одно и то же заклинание звучит по-своему, а поэтому он ничего не понял и просто уставился на ткань.       - Что вы сказали? – у Вовы дрогнул голос.       - Я спросил, сын ли ты той, кому принадлежала эта кровь и это платье.       - Дайте спрошу я.       Князь удивленно изогнул бровь, и Вова уверенно ему кивнул.       - Я не понял, что вы сказали!       - Ты не веришь мне? – вздохнул Князь и покачал головой. Он опустил глаза на страницы и вчитался в непонятные знаки. – Можешь понять, что тут написано?       Вова опустил глаза и посмотрел на непонятные крючки и завитки. Он учил багровый язык только по заклинаниям, которые удавалось найти, и знал неприлично мало. Багровый язык не поддавался систематизации, по нему никто не мог написать учебник, только стихия могла одарить способностью его полностью понимать.       Но Вова посмотрел на буквы и похолодел, потому что понял, что там написано.       «Это ее сын».       Подстава – единственное слово, впившиеся в сознание, где было уже минут пять очень тихо от страха. Вова постарался взять себя в руки и закусил щеку, чтобы не орать, что не верит.       - Ты можешь спросить что-то о себе, чего я не знаю. Убедись, что я тебя не обманываю, книга даст тебе ответ. Правильный.       Вова глянул на Князя исподлобья и снова посмотрел на страницы, где влажной кровью блестели слова. Ему захотелось исчезнуть. Вздрогнуть и проснуться в Луновом, рассказать Лехе об этом бредовом сне. Он чувствовал, как дрожь добирается до тела, как снова сводит с ума боль в затылке, как жаром пылают щеки и холодеют пальцы. Вова положил ладонь на книгу и спросил:       - Кто был моим настоящим отцом?       Он представил себе папу. В фуражке и форме летчика. Папу – в поле, с улыбкой на лице и его лихим взглядом карих глаз. Смуглого, кудрявого, высокого и крепкого. Скалу! А не этого дохлого худого психа с впалыми багровыми глазами!       - Читай, - улыбнулся Князь.       Вова опустил глаза и сжал зубы, когда понял ответ: «Царь Дивномирья».       Все сошлось. Раньше Дивномирьем называлось Багровое, и Вова это помнил из курса истории, как и то, что царь этого волшебного мира изгнал из него все хорошее, превратив в царство смерти. Историки предполагали, что он сошел с ума от силы, а может… от потери.       - Убедился? – Князь пытливо на него посмотрел, и Вова заметил, как внимательно его изучают багровые глаза. Но не понял, почему Князь за ним наблюдает, и просто кивнул. Сел на подоконник, глубоко вздохнул и растер грудь, чтобы прогнать оттуда навалившуюся тяжесть.       - Ты устал, сынок, - положил ему руку на плечо Князь, и Вову снова швырнуло туда – на Майскую улицу, первого сентября, десять лет назад. Во двор школы, к черным чугунным воротам. К папе, который сидел перед ним на корточках и трепал по плечу, говоря:       «Ты наш сын. Мой и мамин».       - Помойся и отдохни, а после я отвечу на все твои вопросы. Знаю, тебе кажется, что я злодей, но никто и никогда не спрашивал о причинах моего злодейства. Поверь, я все смогу тебе объяснить.       Лебеденок – так называли его в детском саду. Маленький, тощий, бледный и светлый, как пух белых птиц. Вова быстро посмотрел на белоснежное платье и вспомнил портрет красивой женщины – да, вот это было больше похоже на правду. И грозы… папа ненавидел грозы! Не потому ли, что убил их повелительницу!       - Отдыхай.       Когда за Князем захлопнулась дверь, Вова почувствовал, как обжигает задубевшую кожу слеза. Пол дрогнул, мир поплыл, и Вова тут же зло утер нос рукавом. Тряхнул головой и сжал зубы, злобно уставившись на дверь.       «Дружба – это выбор каждого. Я выбираю, кого считать другом, а кого нет. Это мой выбор».       Вова перевел глаза на платье, что Князь оставил на спинке кровати. Красное пятно ярко горело на фоне белого покрывала, Вова взял его в руки и поднес к носу. Оно пахло пылью и старостью – ничем человеческим, а от Князя веяло смертью и болью.       Вова сжал ладонь, чтобы резь в руке хоть немного привела его в чувства, и глубоко вздохнул. Кому верить – будет его выбором. И он выбирает того, кто его вырастил и спас, а не чудовище, у ног которого трясутся монстры.

      ***

      Прошло уже четыре часа, как позвонила Вика и сообщила Леше, что не хочет больше видеть ни его, ни Вову. За пятнадцать минут, что Леша с ней разговаривал, узнал про себя много нового: что он плохой друг, что язык за зубами держать не умеет и что именно он разрушил зарождавшуюся женскую дружбу, которую так долго искала Вика. Как? Да просто сказал папе, куда пошел Вова, чтобы папа успел помочь Вике.       - Дура, - ругался Леха, наворачивая круги по комнате.       На самом деле не столько ссора с Викой, сколько отсутствие Вовы беспокоило Лешу. Вова должен был вернуться уже давно, если опять не засиделся у Ленки или не потащил ее в библиотеку. Леша глянул на свой стол и закрыл книгу сказок – пятую за эту неделю. И ни в одной он не нашел ответа на вопрос, как же попасть в Багровое без портала. Может, в сказках написали не все, но три теории, выуженные из этих книг, Вова и Леша уже опробовали на практике.       - Алло, пап? – не выдержал Леша и позвонил отцу. – Ты сейчас где?       - Я у Белозерских, пью чай с Ниной Трофимовной.       - Понятно…       - В чем дело?       Леша не хотел сдавать Вову, потому что ему бы точно прилетело за то, что до сих пор не вернулся. Но Вова уже звонил домой Лене, и Зина Львовна сказала, что ни Лены, ни Вовы нет дома.       - Короче… - Леха вздохнул и быстро сказал: - Вова до сих пор не вернулся.       - Что?       Лехе показалось, что отец встал, а назад с грохотом отъехал стул.       - Не волнуйся, он с Леной в библиотеке, наверное.       - Я сказал ему проводить девушку и вернуться домой. Девять часов, какие к багровым бесам библиотеки!       - Что? – Леха встал сам. – А как давно?       - Пять часов назад. Так… Сиди в Луновом, я все узнаю и перезвоню тебе. Не смей выходить, понял меня?       Папа бросил трубку, и Леха положил телефон. Он несколько минут пусто смотрел в окно, за которым по периметру лужайки Лунового ходили маги и стерегли вход от нежеланных гостей. Леха подумал: Вику хотел похитить Поднебесный ковен, отец говорил, что об операции стало известно недавно. Но ее не хотели приносить в жертву, иначе бы за пять часов уже стало известно об обряде, проведенном Поднебесным ковеном с двумя подростками. Поднебесные всегда так делали: громко объявляли о своих новых подношениях своему князю, и они действовали со своими жертвами быстро, чтобы никто не успел их остановить.       Значит Вова с Леной живы. Надо их найти.       Леша снова посмотрел в окно и вздохнул: за периметр лужайки не выйти. Взгляд упал на тумбочку у кровати, в ящике которой валялась брошь багрянца. Леша присел и вытащил ее, положил на ладонь и рассмотрел рубины. Если сжать брошь, его швырнет в Багровое, а потом можно пробежать пару метров по красной пустыне и снова сжать брошь, тогда очутится уже точно не в Луновом, а в Зачарованном лесу – брошь выкидывает в примерное параллельное место, но так Леша сможет выбраться из замка, а там разберется.       Перед тем, как сжать руку, Леша представил себе Багровое так, как описывал Вова, и стало страшно. Но Леша стиснул зубы, давя в себе трусость, накрыл рукой звездочку на лацкане пиджака, и сжал брошь.       Открыв глаза, он понял, что очутился в коридоре какого-то замка. И тут же спрятался за небольшую нишу, когда услышал шаги.       - Принесите мальчишке обед! И растопите камины, он же человек - замерзнет! – командовал кто-то, кого Леша не видел, вжимаясь в стену.       - Будет сделано, повелительс-с-с, - подобострастно свистели духи, чьи драные хвосты тел проползи по ковру вслед за багровым плащом.       «Отлично, - подумал Леха, стараясь глубоко дышать, - Вова здесь».       Повезло или нет – Леха не знал. Он вынырнул из-за ниши, прокрался в сторону, откуда вышел человек с духами, и осторожно стал толкать двери по очереди, пока одна из них не поддалась.

      ***

      Евгений Степанович выскочил из машины у пятиэтажного дома и забежал в подъезд вслед за старушкой. Она испуганно охнула, когда он пронесся мимо, взбегая по лестнице на второй этаж. Там бегло огляделся, нашел десятую квартиру и нажал на звонок. Дверь ему открыли не сразу.       - Что вам нужно? Вовы нет.       - Как и вашей дочери, полагаю?       Замок скрипнул, дверь отворилась, но с порога женщина не отошла. Она была невысокой и полненькой, сердито уперла руки в бока и нахмурилась, давая понять, что не пропустит.       - Где Лена?       - Она вам не звонила?       - Нет, а…       Раздался звонок, и женщина резко повернула голову. Евгений Степанович почувствовал сильную усталость и напряжение в ее ногах, боль в шее и плечах – мышцы устали от сидячей работы.       - Ответьте, - приказал Евгений Степанович. – Это может быть ваша дочь.       Женщина пошла на кухню, а Евгений Степанович зашел и закрыл за собой дверь.       - Лена? Да, милая. Ты чего ревешь? Что? Где ты?       - Позвольте, - попросил Евгений Степанович, протянув руку, но женщина отвернулась от него, продолжая:       - Малыш, успокойся, я тебя не понимаю…       - Потому что у нее истерика и нервный срыв. Вашу дочь часто похищают?       Женщина грозно глянула на него, но он спокойно повторил:       - Позвольте. Я психолог.       Евгений Степанович ее понимал: он не внушал доверия внешним видом, да и сегодняшний его визит пока не забылся. Он переборщил, когда пришел за Вовой, но и новость, что он общается с человеком была неожиданной!       - Я вас впервые вижу!       - Да бросьте, - усмехнулся Евгений Степанович и подошел ближе. – Второй.       Он снова требовательно протянул руку и взял трубку. Услышал, как задыхается на том конце девчонка, и стал спокойно говорить.       - Привет.       - З-здрасьте.       - Как тебя зовут?       - Лена, я…       - А меня Евгений Степанович. Не торопись, Лена.       В квартиру забежал Паша – водитель. Он что-то хотел сказать, показывая мобильник, который Евгений Степанович забыл в машине. Паша застыл в дверях кухни и понятливо кивнул, когда Евгений Степанович выставил руку, велев подождать.       - Где ты?       - Я… Я не знаю! Вову увели, я… Я не понимаю!       - Так, на тебе есть кровь, Лена?       Женщина рядом перестала дышать, и Евгений Степанович почувствовал, как суматошно забилось ее немолодое сердце.       - Н-нет…       - Ты хочешь в туалет, да? В туалет и помыться, но не можешь. Еще долго не сможешь, потому что не понимаешь, где ты.       - Вы что делаете! – прошипела женщина, но Евгений Степанович убрал от нее трубку и, заслонив рукой низ, так же грозно ответил:       - Мысли о потребностях сбивают страх. Не мешайте! Алло, Лена, скажи, ты хочешь есть и пить?       - Очень, - уже спокойно выдохнула девчонка. – Вова…       - С ним ничего не случится. Сколько будет трижды три?       - Девять…       - А двадцать семь минус пять?       - Д-двадцать два.       - Где ты, Лена? – спокойно спросил Евгений Степанович и нажал на кнопку громкой связи.       - Я видела название села «Силючки»… Это какая-то деревня, я добежала до нее от заброшенного дома. Он находился по другую сторону поля, только тут нашла телефон.       Евгений Степанович глянул на Пашу, тот быстро ответил.       - Подмосковье. Через наш лес полчаса.       - Скажи, ты звонишь с аппарата?       - Д-да.       - Спрячься так, чтобы было видно аппарат, но не было видно тебя. Хорошо?       - Я поняла, но Вова! Он сказал позвонить его отцу, а я забыла номер! Вы…       - Ты все сделала правильно, - успокоил ее Евгений Степанович. – Жди нас.       Евгений Степанович положил трубку и глянул на Пашу. Тот побежал на улицу.       - Не волнуйтесь, я скоро верну ее.       - Я еду с вами!       Евгений Степанович остановился в дверях, а женщина схватила ветровку, пихнула Евгения Степановича, чтобы сошел с порога, захлопнула дверь и упрямо кивнула:       - Это моя дочь! Я. Еду. С вами.       Она круто его обогнула и пошла вниз. Евгений Степанович усмехнулся, осмотрел маму девочки и, спустившись тоже, открыл ей дверь машины. Она села внутрь, он сел рядом, и Паша повез их в «Селючки». По пути Евгений Степанович пытался дозвониться до Леши, он обещал ему сказать, как что-то узнает и то, что Леша не брал трубку, было плохим знаком.       Чужой стресс напрягал еще больше. У Евгения Степановича было очень острое чутье на чужие организмы, сердце у женщины было здоровое, но начиналась легкая аритмия из-за нервов.       - Успокойтесь, - попросил Евгений Степанович. – Мы скоро ее найдем. А вы к тому моменту искусаете себе все губы.       - Ты на мои губы на засматривайся, - грубо и тихо шикнула женщина. – Что с ребятами? Ты знаешь, что случилось?       - Вы, - поправил Евгений Степанович. – Ко мне лучше обращаться на вы.       Женщина помотала головой и горько усмехнулась.       - Дядя Женя… Ты бы хоть притворился, дядя Женя, что волнуешься.       - У вас стресс, вы пытаетесь меня задеть, но легче вам не станет. - Евгений Степанович повернулся к женщине и серьезно ответил. – И я волнуюсь, потому что Вова мне не чужой.       - А кто он тебе? – женщина тоже повернулась. – Мальчик за тобой вприпрыжку побежал, меня чуть не сбил. А сейчас что? Пропал. Куда ты его забирал?       Евгений Степанович молча протянул платок, когда почувствовал, как напрягаются чужие слезные железы и шпарит по нервной системе кортизол.       - Господи, пожалуйста…       - Все будет хорошо. Вова не оставил бы вашу дочь в опасности.       - Откуда ты можешь…       - Я знаю, - прервал Евгений Степанович. – Просто знаю.       - А сам? – утерла слезы женщина.       Евгений Степанович посмотрел на нее и пригладил волосы. Да не знал он, что с Вовой! Этого дурака могло убить, раздавить, разорвать на части! Мальчишка собирал неприятности, был магнитом!       - Он у тебя смелый и… смекалистый, - кивнула женщина. – Похитителей потянет?       Евгений Степанович не хотел благодарить ее за такую бездарную поддержку, но почему-то усмехнулся и самодовольно кивнул.       - Мне их уже жалко.       Женщина улыбнулась и с прищуром осмотрела Евгения Степановича.       - Меня зовут Зинаида Львовна. Можно на ты. Если спасешь мою дочь, разумеется.       - А если нет? – приподнял бровь Евгений Степанович.       - То будешь погребен в Силючках. Достойная смерть для такого франта?       Евгений Степанович понятливо кивнул, отворачиваясь к окну.       - Мы найдем вашу дочь. - Помедлив, он добавил: - Зинаида Львовна.       Скоро машина притормозили напротив телефонной будки около райцентра. Евгений Степанович едва успел выйти из машины, как Зина Львовна уже ловила в объятия дочь. Евгений Степанович незаметно стал сбавлять чужой стресс, успокаивать… Потом, когда плакать девочке расхотелось, он подошел к ней и представился.       - Евгений Степанович. Я отец Леши, Лена. Ты сможешь показать, откуда ты пришла?       Лена села в машину и рассказала ему все, что случилось и объяснила, как нашла дорогу до телефона. Паша остановил машину на небольшой дорожке деревеньки, с поворота которого было видно небольшую серую газель у дома, что стоял на отшибе от остальных.       - У него разбита голова и связаны руки.       Зина Львовна обеспокоенно глянула на Евгения Степановича, и он почему-то тоже посмотрел на нее. Какой-то общий родительский страх проскочил по тонкой нитке между ними. Зина Львовна поцеловала Лену в висок и повернула к себе.       - Ты сказала, они не хотели его убивать.       - Мам, это какой-то бред, но они говорили, что им нужна невеста для их… ну божества что ли. Они чокнутые! Они даже не заметили, что это не я.       - Они под сильнодействующими веществами, - вздохнул Евгений Степанович и уверенно кивнул Лене. – Не стоит думать, что они адекватно воспринимают реальность. Паш, отвезешь домой.       Евгений Степанович вышел из машины и, сняв пиджак, забросил его внутрь. Паша выскочил следом.       - Евгений Степанович, вы же не пойдете туда один?       Евгений Степанович так на него посмотрел, что Паша отступил назад и тихо спросил:       - Вызвать подкрепление?       - Да. И убирайся отсюда побыстрее. Как только отвезёшь их домой, поезжай в Луновой и проверь Лешу. Понял?       - Да.       Паша сел в машину и уехал, а Евгений Степанович удобнее перехватил трость, снял запонки с рубашки и закатал рукава. Он дошел до газели и прислушался. Билось пять сердец. У Поднебесных были мощные обереги от магии доминисов, но Евгений Степанович давно перестал обращать на эти побрякушки внимание. Он заставил четверых упасть на землю, а пятую ведьму оставил в сознании. Подошел, подставил трость к подбородку и высоко задрал.       - Где Виктория?       Женщина оскалилась и громко засмеялась, но Евгений Степанович не разменивался на цирк с угрозами. Ложь и смелость были эмоциями, над которыми трудился организм, ради которых вся нервная система человека собиралась в кучу и усердно работала, чтобы выдать что-то для нее необычное. Сыворотка правды, по сути, просто расслабляла мозг до такой степени, чтобы он был не в состоянии врать, и Евгений Степанович точно рассчитал, какие гормоны должны вдарить ведьме в голову, чтобы она ответила на его вопросы.       - В Багровом.       - Зачем?       - Князь возьмет ее в жены.       - У тебя есть брошь?       Женщина вяло кивнула, а Евгений Степанович залез ей в карманы и вытащил оттуда одну. Женщина осела на землю и провалялась в беспамятство, а Евгений Степанович сжал брошку и недовольно поморщился от тухлого запаха, ударившего в нос. Осмотрелся, вздохнул и удобнее перехватил трость.       ***Когда Вова смыл с себя кровь, стало легче. Он удивился, что в Багровом есть простая вода, его еще и обещали покормить. Правда, есть ему не хотелось после таких новостей. Надо было бежать, дверь осталась не заперта. Вова подошел к ней и повернул ручку. Тут же дверь толкнула его назад, зарядив по носу, Вова зашипел и грозно глянул на вошедшего.       И замер.       - Ты че тут делаешь?       - Тот же вопрос, - грозно шикнул Леха, прикрывая за собой дверь. – Тебя, идиота, спасаю.       - Сам ты идиот! Не говори, что один сюда приперся!       - Можно подумать ты тут с подкреплением!       Они вперились друг в друга грозными взглядами и одновременно выдохнули.       - Уходи, Лех. У меня нет броши, это был тот трюк с помещением. Меня затолкнули в дом, а дверь я открыл уже в Багровое. Брошь перенесет только того, кого принесла.       - Тогда рад был повидаться. Папе что-то передать? Например, что у тебя крыша поехала?       Леха подошел и резко развернул Вову за плечи.       - Ты что мне предлагаешь, бросить тебя тут?       Вова посмотрел в зеленые Лехины глаза и отвернулся.       - Да что с тобой? И не из такого дерьма…       - Из такого еще не выбирались, - помотал головой Вова и опустился на край кровати. Пусто глянул в пол и почувствовал, как проминается постель рядом. Он рассказал Леше все: про волшебницу гроз, про Князя, пламя времени и книгу, от которой до сих пор мурашки бегали по телу. Когда Вова закончил, повернул голову к Лехе и прошептал. – Я пойму, если ты знать меня после такого не захочешь.       Есть страх за жизнь, он острый и резкий – такой, что перехватывает дух и бьет в голову. А есть другой страх – страх потерять что-то, наверное, намного важнее жизни. Вова не смотрел на Лешу, он буравил глазами белую юбку платья и думал: как же это нечестно. Он даже не знал эту женщины, она ему никто, и этот Багровый псих тоже! Но именно из-за общей крови он прямо сейчас потеряет то единственное, что все-таки тянуло на слово «семья».       - Гематоген.       - Чего? – не понял Вова.       - Гематоген, Елагин, надо есть, когда кровь сдаешь! – рыкнул Леха и грозно сверкнул глазами. – А то крыша едет.       - Они убили твою маму. Люди, которые служат моему…       - Но не ты! – выделил Леха, - убил ее. Тебе вообще было десять и про магию ты даже в книжках не читал. Не ты держишь в страхе весь волшебный мир, не ты убиваешь Никольских. И не ты будешь за все это отвечать.       Леха помотал головой.       - Ты мой друг. Я сам тебя выбрал. Будь ты хоть лихом одноглазым, мне плевать на твою родню. И вообще слабо верится. А сейчас утри сопли и пошли отсюда. Замок не охраняется.       - Ты откуда знаешь? – фыркнул Вова, его бесило, когда Леха начинал командовать.       - Короче, - Леха сел поудобнее. – Я много узнал из отчетов отрядов отца. Есть огромные черепахи, они вроде как… вагонеток, бездумно ползают по одному и тому же маршруту. Есть теория, что в Дивномирье это были разумные существа, а после проклятия у них сохранилась только одна дорога, пот которой они снуют туда-сюда: от ущелья к замку. Они бездумные и безобидные. А еще огромные: спрячемся у них под брюхом и отъедем до ущелья.       - А дальше?       - А дальше думать будешь ты, потому что я устал!       Вова рассмеялся и закивал: другого плана у них все равно не было. Леха взялся проверить обстановку и подошел к двери, а Вова мельком посмотрел на платье, быстро свернул его и засунул за пояс штанов.        Прокрасться к выходу из замка не составило труда. Тут совершенно не было никакой охраны, Вова с Лешей не встретили ни одного монстра, а когда пробрались к главным ступеням, крадучись по бокам перилл, спустились вниз и, зацепившись за панцирь большой черепахи, пихнули ее ногами, заставляя идти. Она неохотно поднялась, повернулась и бездумно пошагала к ущелью. Вова с Лешей ползли под ее панцирем так, чтобы не было видно их из высоких окон замка. Оказалось, дорога была не такой долгой, хотя Вове показалось, что черепаха везла его несколько часов.       Они выкарабкались из-под ее панциря и залезли на него, а черепаха заползла в какой-то тоннель, который вел к дну ущелья. Там она с удовольствием снова зарылась в глину и остановилась. Леха подкатал брюки и огляделся.       - Давай думать, - предложил он. – Если тебя впихнули в одну дверь и в ту же выпихнули, значит место это теоретически то же самое.       - Вон та пещера – Вова кивнул на щель между камнями скал. – Оттуда я вышел и сразу попал на черепаху. Может… Заклинание надо прочитать. Они сказали что-то странное, вроде: к полю задом. Или передом – я не помню.       - Звучит бредово, - кивнул Леха. – Но потом разберемся. Пошли.       Они направились к пещере, как вдруг глина под их ногами снова поползла в стороны. Вова с Лешей упали, а когда вскочили, увидели перед собой огромный хлыст – жуткий, с кучей пластин на гибком длинном теле и с ужасными челюстями, крутящимися, как пилы! Хлыст упал, и его острые зубы отпилили бы Вове ногу, но он успел отскочить.       - Я не хочу привлекать внимание, убей его! – крикнул Вова Лехе.       - Не могу!       - Почему?       Леха глянул на свои руки и на змея.       - Я его не чувствую. Он неживой. Все тут неживое!       Они прижались спинами к скале, и Вова размял кисти, но вдруг завязки на рукавах его рубашки переплелись и сцепили ему руки сзади.       - Что за бес! - выругался он и дернул руками, но шнурки сплели запястья крепко.       Эту рубашку ему дали в замке – Князь, может и был его отцом, но подстраховался. Леха пихнул Вову себе за спину и прижал к стене. Змей прищурил безумные глаза, заревел и кинулся снова, как вдруг крякнул и замер. А потом часть его тела съехала с противным хлюпом вниз. Он упал, а Вова с Лешей подняли глаза и увидели Евгения Степановича. Он вытер острый край своей трости о тело монстра и поднял взгляд – такой, что воздух выбило из легких.       - Лучше б монстр, - обреченно прошептал Леха.       Тогда уже Вова сделал шаг вперед, загораживая Леху от гневного взгляда дяди Жени. Но тому было не до них. Из глины вылезло еще два хлыста с пилами на морде. Они взвились и хищно зашипели, а дядя Женя подкинул в руке трость, провернул набалдашник, и из ее конца вылез клинок, который впился в тело монстра. На землю хлынула вязкая жижа, а дядя Женя молча кивнул Вове и Лехе на пещеру за его спиной.       Он дрался, как в кино. Трость летала в его руках и разила ножом, на подпуская ближе. Вова никогда не видел этого раньше, но сейчас трость дяди Жени по центру была голой, оставалось только тонкое лезвие, которым он перерубал узкие тела монстров, как мечом. Когда он расправился с двумя, подошел к пещере сам, утер со лба пот и недовольно посмотрел на Лешу.       - Что непонятного в словах «посиди дома»?       - Пап, я…       - Он меня спасал, - виновато, но громко ответил Вова и поднял глаза.       Дядя Женя вздохнул и кивнул Вове за спину.       - Что с руками?       - Связали…       Дядя Женя подхватил клинок, чтобы попробовать распороть завязки, как вдруг над ущельем разнесся голос:       - Ты убил трех моих слуг.       Вова снова похолодел, Леха сжал кулаки и перестал дышать, потерянно посмотрев на свод пещеры, а дядя Женя… Заинтересованно приподнял бровь и выглянул наружу, тут же мимо его лица пролетела стрела и уткнулась в вязкую глину. Дядя Женя шагнул назад.       - Мне нужен мальчик. Тогда позволю вам умереть быстро. Я разочарован в тебе, Вова.       - Успели познакомиться? – спросил дядя Женя у Вовы и тут же повернулся к Леше. - У тебя есть брошь?       - Пап… - прошептал Леха и глянул на выход из пещеры. – Мы не уйдем без тебя.       Вова тоже затряс головой, но поскользнулся и упал, больно стукнувшись своей несчастной головой.       - Я не спрашиваю тебя, Леша.       - Мы не уйдем!       Это длилось секунду, но Вова смотрел со стороны и для него прошла вечность. Он помнил этот взгляд. Взгляд отца, прощающегося с сыном. Дядя Женя иногда сам казался нечеловеком, но в этот момент он стал самым живым, что видел Вова. Зеленые глаза дяди Жени потемнели, он схватил Леху за затылок и прижался ко лбу. Леха замер на секунду, и дяде Жене этого хватило, чтобы вложить брошь в ладонь сына и сжать. Леха исчез.       Дядя Женя встал и поднял Вову на ноги за шиворот.       - Нет… - помотал головой Вова. – Разрежь веревки!       Дядя Женя вытащил из кармана свою брошь и завел за спину Вове, нащупав его ладони.       - Разрежь эти чертовы верёвки! – заорал Вова, и попытался вырваться.       Он видел эти глаза второй раз в своей жизни. Был старше, смелее и сильнее. Он думал, что вырос, что страх, с которым он поклялся себе бороться, больше никогда не будет таким огромным, что затопит с головой. Вова считал, что больше никогда не почувствует беспомощность, в которой он утонул тогда, в шесть лет, в поле. Но он видел это снова! Чувствовал, как чужая магия приказывает сжаться ладони. Дядя Женя растрепал ему волосы, улыбнулся и заставил ладонь Вовы сжать брошь.       Вову швырнуло в ночное поле. Он оказался на заднем дворе дома, через который попал в Багровое. Рядом ползал Леха и искал в траве брошь. Веревки распутались – заклятья багрянца работали на Земле так же плохо, как и чары медальона Вики в Багровом. Леха шарил по земле, а Вова скинул рубашку и подобрал свою брошь.       - Черт! – зарычал Леха. – Да где ты, гребаная брошь?!       Вова посмотрел на свою.       «Семья – это правильно, Вов. Семья защищать надо».       Вова захотел сжать и прыгнуть обратно, но заставил себя думать – трезво, холодно, как дядя Женя учил! Страх мешал, душил и топил, но Вова вжимал кулак другой руки и боролся. Он не даст дяде Жене умереть, он не позволит этому психу отобрать у Лехи еще и отца, он…       «Не закрывай глаза, Вов, самое главное проглядишь», - пронеслись в голове слова папы.       Вова поднял взгляд и посмотрел на дом.       - Лех…       - Чертова трава!       - Лех! – Вова упал на траву и тряхнул Леху, заставляя посмотреть на себя.       Лицо у него было мокрым, глаза – злыми. Его трясло.       - Дай мне свою, - по слогам произнес Леха, и Вова почувствовал, как его руки сами протягивают брошь.       - Нет!       - Он мой отец! – закричал Леха и на минуту потерял контроль над телом Вовы.       - Ты не можешь там колдовать! – в ответ зарычал Вова. – Можно взять только одну брошь и вернёт она одного. Мы не вытащим его так оттуда.       - И что, дать ему умереть?       - Избушка, - торопливо объяснил Вова, кивая на дом. – Это гребаная избушка. К лесу задом, ко мне передом. Входишь из одного мира, выходишь в другой. Узнай заклинание, а я буду тянуть время!       - Вов…       Но не успел Леха ничего сказать, как Вова снова сжал брошь.       Леша вскочил на ноги и осмотрелся, оббежал дом, увидел газель и валяющихся у шин людей. Он сел возле женщины, которая спала на земле у передних колес. Привел ее в чувства и, едва держась, чтобы не убить ее тут же, сказал:       - Заклинание. Или твоя кровь прямо сейчас станет твердой.

***

      Евгений Степанович вздохнул и посмотрел на темный свод пещеры. Отныне его магия была бесполезна, он больше не чувствовал ничего живого в этом мире. Он поднял трость, вышел к краю пещеры и посмотрел наверх, где на краю ущелья стоял мужчина в багровом плаще, а по обе стороны от него растянулись вереницы гадов, тварей и духов. Половина из них сползли по отвесной стене и окружили Евгения Степановича.       - Ты Евгений, верно? Слышал про тебя, говорят, на Земле нет волшебника, чье величие бы затмило твое.       - Мне почти полвека, и я устал этим хвастаться, - без тени улыбки ответил Евгений Степанович и посчитал, сколько тварей его окружило.       - Право, это глупо, - рассмеялся Багровый князь. – Этот мальчишка сам пришел в мой мир, обманул меня, я имел право делать с ним все, что сочту нужным.       - Он поступил благородно, - объяснил Евгений Степанович, – спас девушку.       - Благородство – худший порок, он часто приводит к могиле.       - И я ему тоже самое говорю.       Багровый Князь рассмеялся и прищурил глаза, рассматривая Евгения Степановича.       - Зачем ты его спас? Кто он тебе?       Евгений Степанович поднял глаза и осмотрел нелепую тонкую фигуру в красиво развивающемся плаще. Скупо улыбнулся и твердо ответил:       - Сын.       - Слышал, что у тебя уже есть.       - У меня их два.       Багровый князь дослушал и кивнул.       - Ты смелый воин, Евгений, но двум великим слишком тесно даже в двух мирах. Я предлагал тебе легкую смерть. Свой выбор ты сделал сам. Они будут рвать тебя на части очень долго.       Князь резко развернулся, взметнулся за его спиной темный плащ, и его фигура скрылась из виду за краем ущелья. Евгений Степанович прикрыл глаза, втянул носом острый запах гнили и крепче сжал трость. Если долго – значит начнут по одному.       Запищал огромный паук и вскинул лапы. Евгений Степанович проткнул его сверху острым краем трости и с хрустом дожал. Увернулся от летящей в него ядовитой слюны и провернул трость в руке, разрубая пополам демона. Оттолкнул обмякшее тело монстра его рукой и отрубил часть челюсти гигантской мыши.       Острая боль прошила колено. Евгений Степанович схватился за ногу и едва не пропустил удар. Монстры били, но исходя из их классификации, бить они могли только тем, чем наделила их магия багрянца, а она была скупа на дары.       Стихии были умными и быстрыми, власть менталистов – незаметной, но опасной, перевертыши перенимали самые сильные стороны своих животных и множили их в тысячи раз, будь то скорость или сила. А монстры в багровом были мертвы и обделены. Если их создал багрянец, чтобы швыряться шипами – монстр сможет только и швырять их, если яд – только яд, если острые зубы – только кусаться. Как укусил Евгения Степановича большой червь, вынырнув прямо из земли, и едва не перекусив ногу пополам.       Евгений Степанович потерял скорость, но техника боя, оттачиваемая годами, пока сто позволяла ему держаться. Правда, напор монстров рос. Знание демонологии позволяло Евгению Степановичу просчитывать монстров и их удары, примитивные повадки и возможные углы атак, но рука уже устала крутить трость, выпускать то зонты от яда, то кинжалы. Монстры напирали, и один сумел выбить трость у Евгения Степановича из рук. Подскочил ближе, разинул ужасную пасть и…       Белая вспышка резанула глаза. Темное небо разрезало пополам ярком молнией, которая ударила прицельно в монстра. Тот крякнул и свалился на бок, а грозы стали бить дальше. Евгений Степанович быстро перекатился и схватил трость, поднялся на здоровой ноге и глянул себе за спину. Вова трещал сам. Он стоял по пояс раздетый, раскинув руки в стороны, его сапоги тонули в вязкой глине, а волосы шипели от молний. Его трясло, стихия била очень сильно и слишком часто, и его серые глаза заливались белым огнем. Трясся подбородок, набухли вены, мышцы торса дожали, удерживая тело.       Евгений Степанович разрубил еще одну тварь, встал и, хромая, подошел к Вове.       - Сузь площадь, тебя надолго не хватит.       - Т-тогда они п-подойдут ближе, - заикаясь, сказал Вова и тихонько простонал.       - Слишком много, Вов, ты столько пока не выдержишь.       Евгений Степанович посмотрел наверх. Грозы срывались оттуда, как будто их кто-то выгонял с неба. Багровые тучи выжег белый огонь, его было ненормально много, небо полыхало. От треска молний закладывало уши.       - Где твоя брошь? – спросил Евгений Степанович, и Вова вымученно усмехнулся.       - Я тебе не с-с… не скажу!       - Дурак, - выругался Евгений Степанович. – У тебя сердце сейчас остановится!       - М-моя стихия…       - Сама вред не причинит, но ты себе причинить может. Стихия бездонна, покорять ее нужно постепенно!       Вова не мог шевелиться, но немного повернул голову и постарался посмотреть на Евгения Степановича. Его стало трясти сильнее, от напряжения на висках проступили вены, и Евгений Степанович, шагнув ближе, приказал организму Вовы стать чуть выносливее, но переборщить было нельзя, иначе потом всю жизнь пришлось бы самому разгонять процессы в его теле. Вова выл, а с краев ущелья продолжали стекать монстры. Багровый царь стоял снова на краю и смотрел, посылая новые и новый отряды.       «Интересно, гаду, сколько продержится».       - Пап! – вдруг услышал Евгений Степанович, когда начал шарить по карманам Вовы в поисках броши. Евгений Степанович обернулся и увидел Лешу. Он махал руками. – Я знаю! – кричал он, перекрикивая бурю. – Я знаю, как попасть назад без броши! Это не портал! Это как лифт!       Касаться Вовы было нельзя, и Евгений Степанович ослабил Вове руки. Они упали плетьми, грозы успокоились, а ноги понесли Вову к пещере. Евгений Степанович зажал раненную ногу рукой и, опираясь на трость, дополз до пещеры сам. Леша бегло его осмотрел и сказал:       - Надо шагнуть в темноту. К двору передом!       Евгений Степанович оглянулся и увидел, каким внимательным взглядом Багровый князь провожает их. Это что-то значило, но думать времени не осталось. Евгений Степанович упал в темноту, а свалился на деревяшки пола. Рядом упал Вова, а за всеми зашел Леша.       Вову трясло. Он мычал, извиваясь на полу, как уж. Перевернулся на спину и, прикусив до крови губу, заплакал. Евгений Степанович быстро подполз ближе и положил его голову себе на колени. Сердце колотилось, как сумасшедшее, кровь грелась, легким не хватало воздуха, организм не остужался. Вова горел изнутри.       - Пап, он…       - Я знаю, - кивнул Евгений Степанович и посмотрел на Лешу. – Я буду стабилизировать постепенно.       Вова заорал и выгнулся, перевернулся на живот и уперся лбом в паркет, взвыв от боли. Евгений Степанович силой уложил его обратно.       - Орган за органом, - продолжил он и указал Леше. – А ты будешь держать то, что я стабилизировал, понял?       - Понял, - Леша кивнул и сел рядом.       Евгений Степанович начал лечить Вову. Сначала медленно снижал темп работы сердца, потом добрался до легких. Он вытягивал из Вовы свою же магию, которой разогнал его организм до нечеловеческих показателей. Молнии распалили его кровь, дали сердцу поверить, что поддержат, а когда ток исчез, сердце забыло, как без него работать. Евгений Степанович осторожничал, боль в ноге его отвлекала, и он боялся ошибиться. Вова не закрывал глаза, он смотрел на Евгений Степановича и что-то пытался сказать.       - Я-а-а       - Молчи! – приказал Евгений Степанович.       - Й-й-я..       - Заткнись, я сказал! – рыкнул Евгений Степанович, и Леша вздрогнул, но взгляд от груди Вовы не оторвал. – Вова, ты должен справиться сам. Я не могу выгнуть стихию из твоего тела, а она заводит сердце. Убирай ее сам!       У них не получалось. Они сделали все, но единственное живое существо, не поддающееся магии доминисов, - стихия. Она слушалась только Вову, а он едва сохранял сознание. Леха морщился, потому что налаженные Евгением Степановичем процессы норовили снова сбиться из-за гроз, которые шипели у Вовы в глазах.       Евгений Степанович хотел пригладить волосы на голове, но рука тряслась – и он их только растрепал. За окном послышался шум машины, к дому подъехало сразу несколько.       - Позови их.       Леша медленно отдал власть, встал и убежал на улицу. Евгений Степанович держал в руках лицо Вовы и смотрел ему в глаза. Боль оставила его тело, но грозы все еще трясли.       - Справься сам, - тихо попросил Евгений Степанович. – Вова, слушай меня. Ты сильный, очень сильный волшебник. С того самого дня, когда устроил шторм впервые, твоя стихия слушается тебя, как собака. И ты утихомиришь ее! Ну же! Давай!       Евгений Степанович стукнул ладонью по полу, встал и закрыл дверь, чтобы никто не вошел. Снова вернулся, сел подле Вовы и приложил руку к его груди.       - Давай, Вова! Выгони ее! Ты хозяин!       Вова снова замычал, раздирая в кровь губы.       - Давай, мой мальчик, ты сильнее.       Евгений Степанович смотрел на Вову твердо, но сам не привык себя обманывать: он просил. Ни куча стихийных магов, ни доминисы не смогли бы помочь Вове, если бы он сам себе сейчас не помог. Вова закрыл глаза, и Евгений Степанович почувствовал укол страха. Он схватил Вову за голову и затряс.       - Вов! Вов!       Вдруг Вова спокойно задышал, перестал кричать, его тело расслабилось. Он медленно открыл глаза и опустил взгляд себе на грудь, глубоко вздохнул и кивнул. Евгений Степанович почувствовал, как развязывается узел, в который туго скрутились его нервы. Он испугался, тихо выдохнул, а когда Вова сел, отпустил его. Вова размял шею и глянул на Евгения Степановича, тут же отвел взгляд и уперся им в пол. Судорожно вздохнул и помотал головой. От такого жуткого напряжения у него был шок.       - Твоя нога…       - Заживет, - отмахнулся Евгений Степанович. – Ну или наконец-то пригодится трость.       Вова усмехнулся и поднял глаза. Они наливались слезами, самого Вову еще немного потряхивало. Он стеснялся слез, но не отвернулся, поджал челюсть и виновато опустил глаза:       - Я не хотел, чтобы ты...       Евгений Степанович положил руку ему на плечо и потрепал, наклонился, чтобы заглянуть в глаза. Вова запрокинул голову, чтобы слезы закатились обратно, а Евгений Степанович притянул его за плечо и уткнул носом в свое. Вова напрягся, сжал челюсти и на его лице затряслись желваки, но он так и не намочил рубашку Евгения Степановича. Он дышал сквозь сжатые зубы и сильнее сжимал кулаки.       Евгений Степанович прикрыл глаза и тихо выдохнул. Он погладил Вову по спине и, глядя в окно, прошептал.       - Все закончилось. Успокойся, все закончилось.       Он уперся носом Вове в волосы и прикрыл глаза, приказывая Вове уснуть. Тот обмяк в его руках, с дверей слетела петель, и внутрь ввалились колдуны. Евгений Степанович приказал отнести Вову в машину, сам дохромал до Леши и, резко притянув к себе, поцеловал к макушку, чуть задержавшись, чтобы вдохнуть запах сына. Леша отпихнул его руку и шарахнулся назад, злобно глянул, но подождал, пока уйдут люди. Евгений Степанович кивнул Павлу, когда тот посмотрел на раненную ногу.       - Никогда! – свирепо прошипел Леша. – Никогда не смей так делать! Я вернусь за тобой даже на тот свет, понял!?       Он прошептал проклятье, шагнул ближе и обнял Евгения Степановича.       - Понял-понял, - похлопал его по спине Евгений Степанович, потом закинул Леше руку на плечи, и Леша помог ему дойти до машины. Сам он сел с Вовой, и они поехали домой.       - Как вы? – спросил Паша, когда уже вырулил на трассу.       - На самом деле, неплохо, - признался Евгений Степанович, туго завязывая узел на ноге. – Нашел двух человек, кому моя жизнь дороже собственной.       Паша посмотрел на него в зеркало заднего вида, и Евгений Степанович, развалившись на кресле улыбнулся – скупо и холодно, как он делал всегда. А потом отвернулся, глянул в мокрое окно и улыбнулся по-настоящему.       ***Вову с Лешей вызвали на ковер. Они стояли перед Евгением Степановичем, виновато опустив головы. И пусть после событий в Багровом прошел только день, Евгений Степанович, убедившись, что с ними двумя все в порядке, тут же вызвал на допрос. Он сидел в кресле с высокой спинкой, стучал пальцами по набалдашнику трости и прожигал их двоих строгим взглядом.       - Первый вопрос, - объявил он. – Откуда брошь?       Вова с Лешей приглянулись.       - Мы украли в Терновире, - сказал Леха.       - Узнали о ней там же, - добавил Вова.       - Зачем?       Снова переглянулись.       - Так, молодые люди, - Евгений Степанович хлопнул руками по подлокотникам и нагнулся, оперившись на здоровую ногу локтями. – Вы вздумали со мной шутить? Что ж, тогда и я пошучу с вами.       - Пап, да мы просто хотим помочь!       - Дядь Жень, мы столько узнали!       - Например, про избушку, - кивнул Леша и посмотрел на Вову. – Это Вова догадался, что она работает, как в сказках. Я понял, почему так: есть места, где параллельные миров наверняка пересекаются. Такие места – они как избушки из сказок, заходишь из мира царей и простого народа, а выходишь в мир Кощеев и Змеев Горынычей!       - Но я бы не догадался, если бы Леха не заметил одно такое место. И это случилось не случайно, он провел целое расследование!       - Да, помнишь, пап, в день….       - Стоп!       Они оба вздрогнули и замолчали.       - То есть вы, - прищурился Евгений Степанович. – Рылись в засекреченных документах, проверяли свои теории без санкций Магсовета. Необдуманные, случайные теории! Без малейшей страховки? Крали артефакты, добирались до закрытой информации, изучали запрещенную магию за моей спиной?       Они молчали, потому что все так и было.       - Я не слышу ответ!       - А мы не самоубийцы, чтобы в таком признаваться, - буркнул Вова и несмело поднял взгляд. – Дядь Жень, этой магии все боятся. Основательно ее изучают только те, кто хочет поклясться в верности и получить могущество.       - А у нас другой план, пап, - кивнул Леха. – Мы хотим изучить, чтобы знать, как победить.       - Думаете до вас умников не нашлось? Багровая магия пленит умы, которые ею интересуются. Поэтому, молодые люди, ее запрещено просто изучать! Она сводит с ума.       - Но нас не свела, - пожал плечами Вова.       - Чудовищная безответственность, - вынес вердикт дядя Женя. – Выбить бы из вас всю дурь… Да ни одной палки не хватит. Ладно!       Дядя Женя встал. Он тяжело опирался на трость после ранения и едва ходил, врачи говорили, что он будет хромать теперь всегда, и Вова чувствовал себя виноватым в этом. Он понуро опустил голову и дождался, пока дядя Женя дойдет до полок, снимет оттуда книгу и вернется обратно, швырнув ее на стол.       - С этого дня буду рассказывать вам то, до чего за всю свою жизнь догадался я, а вы будете рассказывать то, до чего догадались вы. Нарушите контракт – заберу в рабство.       - А если вы нарушите контракт? – хмыкнул Вова, Леха попытался сдержаться, но все равно смешливо фыркнул.       - Гарантий нет, Вова, - развел руками дядя Женя. – Вы не застрахованы, но поверь, вам лучше будет погибнуть от рук монстров.       Вова рассмеялся, и увидел, что дядя Женя тоже улыбнулся. Они с Лехой переглянулись и согласно кивнули дяде Жене. Потом взяли со стола книгу и вышли. Это оказались личные записи дяди Жене о сути багровой магии, поэтому, когда Леша с Вовой вернулись в Луновой из имения Лазаревых на улице Чарбарвихи, они поставили его на свою секретную полку и закрыли ящик. Потом сели на кровать и одновременно упали, закинув руки за голову.       - Я чуть в штаны не наложил.       - Ага, - согласился Вова. – Думал, живыми не уйдем.       Они помолчали, глядя в потолок.       - Теперь придется быть аккуратнее. Раньше не получилось – плевать, а теперь так причешет… - подумал Вова.       Леха вздохнул и сел.       - Ничего, у нас есть запас проверенных гипотез, а с остальным будем осторожнее. Папа наверняка проверит того мужика еще раз, только теперь на предмет знания таких мест и заклинаний. Только избушка как-то… не звучит.       - Лифт можно назвать, - рассудил Вова. – Да разберутся.       Они снова помолчали.       - Нам нельзя останавливаться, - вдруг сказал Леха и сел, глянув на Вову сверху. – Я уже читал эти записи отца. Он не знает, но я брал их. Это обобщение разрозненных предположений. Теория теории. Там сеть кое-что полезное и новое, но… Это как учебник по стихийной магии. Не прочитав, колдовать сложно, но толку от этой книжки, если ты не попробуешь хоть раз выпустить грозы?       Вова тоже поднялся и кивнул. Задумался, пожевал губу и признался.       - Я понял, что написано в книге.       - Ты учишь багровый.       - Я знаю несколько заклинаний, - покачал головой Вова. – Помнишь, дядя Женя рассказывал, что багровая магия одаривает своих адептов способностями? Открывает свои тайны только сама. Ее невозможно изучить, пока она сама не разрешит. Но у нас с тобой почему-то получается.       Леха неуверенно кивнул.       - Потому что я его сын, - выдохнул Вова едва слышно. – И сейчас я думаю, что это не так уж плохо.       - Она признала тебя, но не пленила, - понял Леха, прищурившись. – Ты сказал мне тогда, что изучать ее надо, чтобы знать, как бороться. Но изучить ее настолько глубоко она не разрешает. А тебе, может быть, разрешит.       - С этого момента багровые тексты читать буду только я, чтобы ты не свихнулся. Проверяем вместе, договорились?       Они пожали друг другу руки и накрыли звездочки на пиджаках. И Вова, и Леша понимали, что теории, даже засекреченной и с таким трудом собранной в Багровом, мало. В мире волшебников, которые так тряслись перед Багровым Князем, не хватало знаний о багрянце. А может быть, он бы не так страшен, не так несокрушим и беспощаден. Неизвестность пугала больше всего, люди позволяли своему страху разрастаться до невидимых пределов. И Вова твердо решил, что узнает об этой стихии, как можно больше, чтобы слово «багрянец» было для него синонимом цвета, а не Зла.       Вова, что они с Лешей взялись за что-то новое. Что-то такое, чего еще никто не делал, они решили не просто изучить багровую магию, они сами не заметили, как закопались в ее устройстве. Не что это такое. А как это работает. И что-то Вове подсказывало, что они никогда из этого не выберутся. Наверное, когда-нибудь они проверят столько гипотез, что смогут написать учебник, главное дожить до этого момента.       Вова вздохнул и с тоской глянул на руку, порез на которой после клинка Князя уже зажил.       - Ты не звонил Лене? – спросил Вова, чтобы отвлечься.       - Нет, но Вика с ней встречалась вчера. Сказала, что с тобой все хорошо, наплела что-то про секту и извинилась за свой подарок. Раз сто. Она так убивалась из-за этого, ты бы видел…       - Тебе-то на руку, - хмыкнул Вова. – Есть повод пожалеть.       - Елагин, иди ты! К Лене!       - А я и пойду к Лене, - решил Вова. – Книги должен ей отнести.       - Ага, полдевятого? – хохотнул Леха и махнул рукой, залезая на подоконник. – Ну-ну. Как же Анька, Маша, Люська, Оля? Они…       - Лазарев, - остановился в дверях Вова и прислонился к косяку плечом. – А разве не тебя Вика вчера просила зайти по пути, как будем возвращаться от твоего дома?       Лицо Лехи вытянулось, он стукнул рукой по лбу и протянул:       - Ой, блин…       - Вот тебе и блин, - хмыкнул Вова, оттолкнулся плечом от двери и вышел на улицу.       Второй раз Вова встречался с Багровым князем, второй раз едва уходил живым, и опять после встречи со своим кошмаром, шел к Лене просто… поболтать.

      ***

      Лена не находила себе места уже вторые сутки. Она сидела у телефона и даже не ходила в школу – мама разрешила отлежаться после такого стресса. Но Лена не чувствовала себя плохо, только страх сжирал ее и душил. Да, Вика сказала, что Вова жив и здоров, но что-то зацепило Лену в голосе Вики – неуверенность, грусть, что-то… что обычно не скользит в словах весёлой Вички.       - Ну чего, в душ пойдешь?       Лена помотала головой.       - Утром ходила.       - Я скоро на работу пойду.       - Хорошо.       Мама остановилась около двери, вздохнула, а потом присела на кровать и погладила по ногам. Лена отложила книгу и подняла глаза.       - Тебе он сразу понравился, - вспомнила Лена. – Ты даже отпускать его не хотела.       - Ну да, - пожала плечами мама. – Высокий, сильный, красивый, чего такого отпускать?       Лена устало улыбнулась.       - Ты сказала тогда… Мимо шел, но мимо не прошел. – Лена моргнула и опустила глаза на книжку, она читала сказки. – Он меня тогда даже не знал. Степа разобиделся, что я не стала его целовать, а Вова…       Лена неуверенно пожала плечами.       - Я плохо его знаю, но мне кажется, даже если бы я его очень сильно обидела, он бы меня проводил. Молча, дулся бы и не разговаривал, но проводил, - Лена закусила губу и шмыгнула носом. - Я ему сказала, что сама до дома дойду, а он все равно повел меня. А если бы он со мной не пошел, меня бы, наверное…       - Не думай об этом.       Мама погладила по ноге, налила воды, а потом поцеловала в висок и попрощалась. Ей пора было на работу. Когда хлопнула дверь, стало тихо. Лена облизала губы и глубоко вздохнула, плакать она больше не могла, слез не осталось, но пакостное волнение грызло душу. Лена перевела глаза на прикроватную тумбочку и посмотрела на фотографию, с нее на Лену смотрел мужчина с бородой. Он тепло улыбался и держал на руках ребенка.       - Спасибо, пап, – ласково улыбнулась Лена и погладила рамку. – Я знаю, это ты его…       Вдруг раздался звонок в дверь, и Лена подскочила. Она вспомнила, что за мамой дверь так и не закрыла, а вдруг это снова… Лена тихонечко встала с кровати, прокралась на кухню и схватила сковородку. Подошла к двери, а ту толкнули. Лена замахнулась сковородкой, но ее руку перехватили, и она резко согнула колено.       - Ум-м-м…       - Вова? – ахнула Лена, когда увидел его пепельную макушку. – Ой, прости.       Вова разогнулся и сердито на нее глянул.       - Я принесу лед.       Лена усадила Вову в диван на кухне, отдала ему замороженный кусок мяса, а сама поставила чайник. Она сто раз извинилась, пока Вова буравил недовольным взглядом окно.       - Ну я испугалась!       - А двери ты не пробовала запирать?       - Мама только ушла. Прости, - Лена подсела ближе. – Как твоя голова, уже снял бинты?       - Ничего серьезного. А от твоего колена хромать еще неделю буду!       - Вовочка, - хныкнула Лена и пододвинула ему кружку с чаем. – Ну извини.       Она чмокнула его в щеку, и Вова быстро забыл о своей боли. Он приподнял брови, повернулся, и серебристый свет фонаря обрисовал его профиль. Они почему-то никогда не включали свет на кухне, когда Вова засиживался у Лены по вечерам. Он выглядел, как принц из сказки, снова в своем таинственном серебристом пиджаке, который шел к его серым темным глазами. Лена не могла от них оторваться.       - Ты меня спас, я хотела тебя…       - Ты помнишь, как мы говорим спасибо? – нагло улыбнулся он и опустил глаза на ее губы. – Ты не умеешь целоваться.       - Да с чего ты!..       Он ее злил, но от его нахальной улыбки щемило сердце. Лена слабо стукнула его по плечу, и улыбнулась, несмело посмотрела на подбородок Вовы и закрыла глаза.       - Спасибо тебе, - прошептала она и прижалась к его рту – быстро, он только успел обхватить ее губы, как она отстранилась.       Лена почувствовала, как закололо щеки, и обрадовалась, то они сидят в темноте, и их невидно. Она отсела, заправила волосы за уши и отвернулась.       - Так не научишься…       - Елагин!       Он рассмеялся, и его смех был таким громким, что Лена поморщилась. Правда, это был самый красивый смех в ее жизни – раскатистый, как гром, правильный, искренний. Лена украдкой глянула на Вову и подумала: теперь она точно знает, что он одинаково улыбается как связанным и побитым, так и чистым и причесанным.       Лена подвинула к себе чай и отпила глоток. Неловкое молчание надо было нарушить: Лене было некомфортно, а Вова, будто зная это, намеренно изводил ее своим пристальным взглядом.       - Евгений Степанович… Он мне понравился, а еще маме, хоть она его и обзывала.       - Н-да, - хохотнул Вова. – Он классный, правда, всыпать может – мало не покажется.       - Он красиво одевается, - кивнула Лена. – Такой… Онегин! В годах, правда.       Вова снова засмеялся, и Лена, вспомнив, как зовут того, о ком говорила, засмеялась тоже.       - Только ему не говори, - едва успокоился Вова. – Я теперь не смогу это спокойно прочитать.       - Ты что, не читал «Евгения Онегина»? – возмутилась Лена и быстро принесла ему книжку. – Это моя любимая. Знаешь, я всегда мечтала, что, когда у меня родится сын, я назову его Евгением. Это значит благородный. И сегодня я в этом убедилась.       - Я бы тоже сына хотел Женей назвать, - согласно кивнул Вова. – В его честь.       - Ты его любишь, - поняла Лена. – Да, папа у тебя классный.       - Это Лехин папа, - глухо ответил Вова.       Лена повернула голову, а Вова опустил взгляд на кружку и задумчиво повертел ее в руках. Он пожевал губу, и его серые глаза, в которых дрожал блик фонаря, стали еще темнее. Лицо напряглось, словно он сжал челюсти. Лена почувствовала, что сказала что-то не то, но бросить все так не могла.       - У тебя есть родной?       Вова медленно повернул голову. Его глаза налились свинцом, стали тяжелыми и горечь заплескалась в них, гася даже свет фонаря за окном. Вова посмотрел на Лену и уверенно покачал головой. «Нет» - зло сощурился он, словно сам хотел себя в этом убедить.       - Значит есть настоящий, - сказала Лена и накрыла руку Вовы своей.       Она ему улыбнулась – хотела поддержать, как могла. После того, что он сделал, обязана она будет ему всю жизнь. Вова хмурился, но вдруг его брови дрогнули, он задумчиво прищурил глаза и хотел что-то сказать, но Лена опередила.       - Выбрать можно не только… друзей.       Вова смотрел на нее и думал о чем-то своем, а у Лены обрывалась последняя ниточка, которая держала ее сердце на месте. Это нечестно быть таким красивым. Нечестно быть таким смелым. Сильным и уверенным. Нечестно быть мальчиком и расплескивать свое мужество на запуганные девичьи сердца.       Вдруг Вова усмехнулся, посмотрел на Лену так, словно впервые увидел, и медленно согласно закивал. Его глаза стали такими теплыми, будто кто-то пролил в них чай, губы дрогнули в улыбке. Лена не поняла, чего это он, но улыбнулась тоже. Ей показалось, что в его серых зрачках заплескалось настоящее серебро. Она засмотрелась и не заметила, как он завел руку ей за талию и подсел ближе.       - Ты чего? – испуганно прошептала Лена.       Но его боялась не его, а мысли, что и вправду никогда не целовалась.       - Я влюбился.       - В кого? – пискнула она, и Вова тихо рассмеялся.       А улыбался он так красиво, что перехватывало дух.       - Классная майка, Лен.       Лена непонятливо моргнула, опустила глаза и ойкнула. Быстро закрыла руками грудь, неприлично натянувшую ткань совсем тонкой облегающей майки и пожелала сгореть со стыда, но перед тем, как успела убежать переодеться, ей на плечи лег пиджак.       - Холодно, да? – подсказал Вова, надсмехаясь. – Окно открыто.       - Просто я никого не ждала, - вздернула подбородок Лена и укуталась в пиджак. Она отвернулась к кружке и стала пить чай молча. Вова едва держался от смеха, но тоже молчал и только в отражении в стекле окна Лена увидела, как хитро и довольно блестят его глаза. – Ты мог погибнуть.       Вова махнул рукой, словно Лена сказала какую-то ерунду.       - Не, не мог. Не в трусах же помирать!       Вова усмехнулся, и Лена тоже. Ей захотелось относиться ко всему ужасу в жизни так, как относился к их похищению Вова. Почему-то ей показалось, что он и вправду думал, когда его вели в тот дом, что не хочет умереть в трусах. Лена представила, как он отбивался от похитителей, прося дать умереть достойно, и рассмеялась.       - А я туфли потеряла… - призналась Лена. – Только вчера купили в ГУМе. Итальянские, - вздохнула она.       Вова посочувствовал, поджав губы, но Лена видела, что он считает это мелочью. Она отдала за них кучу денег, это был подарок мамы на Новый год и День рождения, она мечтала об этих туфлях, но вдруг это все тоже показалось ей чепухой.       Вова так и держал руку на ее талии. Он смотрел на Лену, изучая, она делала вид, что увлечена чаинками в кружке, которых не видела. Ей было странно ощущать, что он на нее смотрит и так близко сидит. Это было волнительно и одновременно приятно, но напряжение в звенящей тишине накалялось, и Лена не выдержала первой. Повернулась к нему и аккуратно коснулась губ, а потом приложила все свои силы, чтобы не отлететь назад тут же.       Его губы накрыли ее, он осторожно ее поцеловал, будто проверял, не испугается ли. Потом притянул чуть ближе, положил свободную руку ей на шею и поцеловал сильнее.       Сердце разбило ребра. Это был самый волшебный в ее жизни поцелуй. Первый и…       Настоящий.