***
Андрей дергал за ручку закрытой двери. Разозлившись, что та опять заперта – саданул кулаком и рванул ее. Но дверь только грохнула замком и не поддалась. - Диана! – крикнул Андрей. – Выйди или я разнесу эту дверь! Тишина. Уже второй день проклятая тишина. Да Андрей даже с Зоей успел поговорить! - Я ухожу и не знаю, вернусь ли. Я хочу услышать твой голос, пожалуйста! Он облокотился спиной на дверь и сполз вниз. Устало приложился затылком к раме и прикрыл глаза, рисуя перед собой Диану. Он не мог выкинуть из головы ее черное платье со всполохами золота, в котором она пришла на новогодний был. Ее темные волосы и глаза, которые светились счастьем, когда они целовались. Ему казалось, что это любовь, он чувствовал. Но почему она тогда не открывает двери? - Я обещал твоей маме о тебе позаботиться, - вздохнул Андрей. – Но как, если ты даже не разговариваешь со мной? Дверь открылась, и Андрей вскочил, но успел увидеть только лоскут синей юбки. Диана отперла дверь и тут же зашла обратно в комнату, подошла к окну и села на подоконник. Андрей поморгал, давая глазам привыкнуть. Диана не открывала шторы, а ведь Сережа только-только вернул этому миру солнце. - Чего ты хочешь? - Диан, Сережа рассказал мне, что случилось… - Он и мне рассказал. - Мы сделаем что-нибудь с этим… - Что ты сделаешь? – усмехнулась Диана, складывая руки на груди и отворачиваясь к окну. – Глаза новые мне найдешь? - Диан. - Я чудовище! Андрей, я убила Женю. - Только она жива. - Ее спас Доритэй. - Твоя магия не хочет, чтобы у тебя остались родные люди. То, что Жене было очень больно, значит, что ты ее сильно любишь. Какой жестокий парадокс, Диан. Посмотри на меня, я хочу понять, что ты чувствуешь ко мне. - Ты больной? – рассердилась Диана и вздрогнула, когда Андрей схватил ее за плечи, придвигая ближе. - Давай, сними ленту. - Андрей, - она трепыхнулась. – Полоумный, отпусти! - Тогда я сниму ее сам. Андрей аккуратно подцепил ленту у висков и, не обращая внимание на ладони Дианы, которые старались отцепить его пальцы, потянул ленту вниз. Она сползла с лица ей на шею, и Диана зажмурилась. Андрей приложил ладонь к ее щеке, отвел волосы, налипшие на мокрые скулы, и Диана резко отвернула голову. - Чудовище? – спросил Андрей. – Потому что разрешаешь себе любить? Маму. Папу. Подругу. - Уй-йди! – твердо сказала Диана и вывернула шею еще больше. У Андрея разрывалось сердце. Он очень хотел ей помочь, но даже древний Доритэй не знал, как это сделать. Загорские усмирили свою силу только раз – наложив заклятье, которое уже аукнулось Диане. Другого способа никто не знал, а использовать старый Андрей не хотел. - Даже если тебе всю жизнь придется носить эту ленту, я не уйду, - тихо сказал он. – Я куплю тебе тысячи разных лент, чтобы подошли ко всем твоим платьям. Я буду закрывать глаза, чтобы на меня посмотрела ты, а потом ты будешь закрывать глаза, чтобы на тебя посмотрел я. Мы научимся. Без боли и крови. Если ты перестанешь себя бояться. Ты не чудовище, Диана. Ты самое светлое, что случалось со мной в жизни. И никакой силе я не дам тебя у меня отобрать. - Ты умрешь, идиот, - резко обрубила Диана и устало хмыкнула. – Как Женя. Только тебя не спасут. Как ты там сказал, полное уничтожение нервной системы? Андрей долго разговаривал с Дианой, сидя у нее под дверью вчера, и болтнул лишнего, пока пытался выудить у нее хоть слово. - Я сказал, что она жива. Диана прикусила щеку, и Андрей понадеялся, что она откроет глаза. Он вспомнил, как приходил к ней в Луновой, шаркался в комнате Лазарева, пока Диана спала, а потом ругался на нее и на Женю, которая оставила Диану с больной головой. Для него тогда это было чем-то естественным: всем менталистам может стать плохо, особенно, когда много народу. Но теперь ставки выросли, и было мало сорвать тур. - Я люблю тебя, - сказал Андрей и прижался губами к ее виску. Он аккуратно ее обнял, притягивая ближе, и ждал, что она обнимет его в ответ. Как она обычно это делала: сначала немного стеснялась, но потом смеялась и запускала руки под его локти, обхватывала торс, слабо сжимала. Андрею казалось, что Диана хрустальная – чуть сильнее сожмешь, и она рассыпется. Он всегда обнимал ее очень аккуратно, словно боялся разбить, хотя сам сгорал от желания сжать ее в самых крепких объятиях. Но вот, она даже не шелохнулась. Андрей проиграл. Убрал руки и со вздохом отстранился. - Все? А теперь уходи и оставь меня в покое. Андрей посмотрел на Диану, она снова завязывала на глазах ленту. - Ты не смотришь на меня, боясь убить, и это, - Андрей вредно хмыкнул, - признание в любви. Ты бережешь меня, и мне приятно. Я тоже буду тебя беречь. - Уходи! - Нет, не так быстро. Решила меня спасать, так терпи. Мы с Сережей идем к озеру Пратерита, чтобы узнать прошлое. Перед этим нам надо преодолеть Багровое море. Я могу умереть. Диана вздрогнула, и Андрей победно усмехнулся: методы Лазарева хоть и спорные, но рабочие. Оказывается, девочкам редко нужны слюни – в моменты их искреннего желания защитить родных надо бить только провокациями. - Просто я не умею плавать, поэтому дело может плохо кончиться. Скажи моей бабушке, что я ее люблю. - Андрей. - Нет, не останавливай меня… - Андрей громко потопал к двери. – Просто хотел получить последний поцелуй перед верной гибелью. Но ты дала повод пожить подольше. - Андрей! – Диана цапнула воздух, промахнувшись. Андрей поймал ее руку и положил себе на плечо, куда Диана и целилась. – Да? – едва держась от смеха, спросил он. – Мне пора. - Не ходи! - Я должен. Поцелуй? - Ты… - Нет так нет, - хмыкнул он и шагнул к двери. - Не верь ему! Андрей замер. Медленно повернулся. Диана обхватила себя за плечи и сделала неуверенный шаг навстречу. - Лазареву? - Да, - кивнула Диана. – Он постоянно врет. - Ты чувствуешь ложь? – удивился Андрей. Вообще-то, это был дар стихийников Отражения. - Нет. Просто… Зоя говорит, что он изменился, что он стал злым. Но я не слышу. Он разговаривает с этими тварями тут – строго, но… по-старому. Я слышу это. Я не вижу, но он такой же. Не проклятый, понимаешь? Но зачем-то всех убедил, что… - Проклят, - закончил Андрей. – Диан, я знаю, это тяжело. Мы спасем его. - Не верь ему! – крикнула Диана. – Ты не слышишь меня? Не ходи с ним! - Диан… - Андрей! Он обманывает тебя, ему что-то нужно! - Ну если он старый добрый Лазарев, то чего мне боятся? – рассердился Андрей. – Прости, но мне тоже надо к этому озеру. Слишком много вопросов. Пока. Андрей резко вышел и закрыл за собой дверь. Вниз он спускался не в лучшем расположении духа. Ему надо было помочь Диане, и, возможно, это опасное приключение даст ему ответы на его вопросы. Внизу ждал Лазарев и Доритэй. Современные рюкзаки, которые Доритэй принес с Земли, смотрелись странно посреди парадной залы огромного дворца. -… в море! - Что в море? – Андрей остановился рядом. Лазарев только хмыкнул и покачал головой, глядя на Доритэя. - Я не видел. - Ты под стол пешком ходил, когда я это нашел. - Я был в море сотню раз, никакой алмазной гряды там нет. Вода раньше была непрозрачная, как ты это там нашел? - Аква – стихийница Воды, мне рассказала, а я проверил. - Так мы ищем алмазы или озеро? – не понял Андрей. - Алмазы - это ваш ориентир, - пожал плечами Доритэй. – Давно ими правил Октябрь. В смысле, Окрус, стихийник камней. Он подарил Акве на один день рождения алмазную гряду. Она вела от дома Фаира к дому Аквы. А за домом Аквы и находится озеро Пратерита. - Кто такой Фаир? – не понял Андрей. – Почему тропа от его дома? - Да потому что этот дурень влюбился в нее! Шипели век друг на друга, половина Дивномирья появилась, когда они ссорились. Фаир начнет швыряться лавой, Аква – водой. Бах – и новый остров. Сафрон подарил им замки на разных концах моря, а Окрус проложил алмазную гряду напрямки к дому Аквы. Ото дна и до кончика волн. По ней Фаир мотался к Акве. Новые острова, блин, создавать… Доритэй хмыкнул и задумался. Вспомнил прошлое, улыбнулся ему и покачал головой. - А нам-то это что дает? - Ну, - Лазарев пожал плечами и прищурил глаза, глядя в распахнутые двери. За ними вдали бурлило синее море. – Уровень моря за много лет поднялся. Гряду мы не увидим, но другого шанса найти дом Аквы нет. Ландшафт сильно изменился за тысячи лет. Карты устарели. Море стало в несколько раз больше. Холмы стесались, выросли новые горы и леса. Мы можем блуждать вечно. А если найдем гряду, то нам повезет. - Самое важное, - снова вклинился Доритэй. – Не пробовать алмазы. Нельзя! Понятно? Сережа с Андреем одновременно вскинули брови. - Прости, у меня в мире алмазы считаются самым крепким материалом. Ты думаешь, мне не жалко свою идеальную улыбку? – Лазарев фирменно улыбнулся. – Знаешь, сколько стоят здоровые зубы у нас дома? - Почему? – нахмурился Андрей. Ему показалось, в словах Доритэя кроется какой-то важный секрет. - Я не знаю, - вдруг развел руками Доритэй. – Просто услышал, как Окрус говорил это Фияру. Я и сам мотался к Акве в те времена. Не смотрите на меня так, это одна из красивейших женщин двух миров. - Тогда дорожка натоптана, - хмыкнул Лазарев. – Ладно, Казанова, мы пойдем. Они пожали друг другу руки, и Доритэй хлопнул Андрея по спине, подбадривая. - Эй, царевич, - Андрей остановился, а Доритэй прищурил глаза, глядя на карман штанов Андрея, подошел и всмотрелся сильнее. – Я кое-что чувствую в твоем кармане. Что там? Андрей вытащил небольшую бумажку. - Снегиря под Новый год нашел. Он это отдал. «Это твой сын», - расползалось ломаными буквами на листе, и Андрей передернул плечами, когда вспомнил, что сначала увидел только непонятные иероглифы на бумажке. - Снегирь, - задумчиво прищурил глаза Доритэй. – Говорят, если найдешь его, он исполнит твое самое заветное желание. - Да я знаю. - Но ты не веришь, - Доритэй посмотрел на грудь Андрею и снова на бумажку. – В этой штуке очень много боли и любви. Здесь багровая магия накидывается на светлую, жрет ее и убивает, но свет есть. Он в самом центре бури. Еще маленький и глупый, но… - Доритэй хмыкнул, - дарит смысл этому шторму. Андрей вздрогнул. - Что ты сказал? Так говорил отец, и Андрей до жути хорошо помнил эти слова. Но Доритэй только неопределенно качнул головой и протянул бумажку обратно. - Снегирь исполнил твое желание. Самое заветное, царевич. Ты еще не понял, в чем оно, но снегири не садятся в ладони просто так. Это посланники Января – самого доброго из всех волшебников. Моего друга и большого любителя правильных чудес. - Дед Мороз? – уточнил Андрей, и Доритэй, улыбаясь, кивнул. Андрей спрятал бумажку понадежнее – за пазуху. Сам догнал Лазарева и сел на его монстра. Тот недовольно храпнул. - Да не ревнуй, Гром, - похлопал его по боку Лазарев. – Зато Вента здесь. Вента шла впереди Грома, заигрывающее виляя хвостом и иногда поворачивая узкую морду, - дразнила. Андрей некстати вспомнил, что шерсть монстра Лазарева может превратиться в шипы. Они долго ехали: пересекли луг с тиграми, большое пестрое поле и перелесок. Когда белые лапы Грома стали утопать в черном песке, он замедлил шаг. Насторожился, его шерсть опасно вздыбилась, но в шипы пока что не превратилась. - Что с ним? – не понял Андрей. - Чует опасность, - Лазарев огляделся. – Мы нашли его здесь с Женей. Тогда мы не могли отбиться от остатков Роя, несколько тварей кинулось на нас, а он нас спас. Может, он вспомнил, как ему распороли бок? Андрей глянул на Лазарева и подумал, когда они его нашли? Когда вообще с Лазаревым все это началось? Андрей знает его только три года, два и одиннадцать месяцев из которых он Лазарева терпеть мог. - Плавать умеешь? - Конечно, - кивнул Андрей. – Но Диане не говори. - Растешь! – похвалил Лазарев и, засунув руки в карманы, встал на песок и посмотрел на горизонт. Вид его был таким, будто он оглядывает свой сад: собственнический, довольный прищур и полуулыбка. План был таким: на лодке переплыть море и попытаться найти гряду, которая тянулась от дома стихийника огня Фаира. Дом того был недалеко, но плыть день пришлось бы точно. Лазарев подготовился, и к ним навстречу из-за каменного утеса выплыла небольшой фрегат. Он был тонким, как осиновый лист, и с алым парусом. - Алые паруса? – выдохнул Андрей. – Ты сам сделал? - Нет, нашел. Стихия любви оставила много секретов в этом мире. Когда мы с Женей были маленькими, мы пытались понять, как снять с меня заклятье. У нас была волшебная книга, которая каждый раз говорила нам: найдите то, найдите это. Мы собрали кучу барахла со всего волшебного света, одолели много монстров, но ничто заклятье не сняло. А барахло осталось. И вот на днях я подумал… Сережа тем временем залез на фрегат, помог забраться совему монстру, Андрею, и, закинув мости обратно на борт, взял штурвал и повернул. - Дунь, пожалуйста, - кивнул он на вялые паруса. Андрей размял кисти и направил ветер. Парус вздулся, напрягся, заскрипела старая мачта, дергая судно вперед. - Так вот я подумал, зачем же мы все это собирали? А потом понял. Да, Книга знает ответы на все вопросы, но отвечает лишь на те, что мы ей задаем. А мы спрашивали, как мне помочь. Все эти штуковины – мне в помощь от моей стихии – любви. Флейта, пленяющая музыкой души, огниво, способное растопить даже ледяное сердце. Про любовь столько сказок, Сафронов, но это совсем не сказки. И вот, Алые паруса – корабль, который может переплыть любое море. Его алые паруса сами ведут в правильном направлении – это универсальный компас. Паруса всегда будут вести туда, куда надо путнику. - И как так получилось? – задумался Андрей. - Их напитали любовью два сердца. Одно вело – сердце Грея, человека, который держал штурвал, истинного моряка. Другое сердце ждало – сердце Асоль, яркого маяка на берегу, света, к которому тянется всякий моряк, надежды и веры. Это самый яркий маршрут: от одного человека к другому. Лазарев кивнул Андрею на руку. - Красная нить. Нить, из которой сшили эти паруса. Андрей хмуро глянул на руку и кивнул. Он ничего не понял и отвернулся к морю. Море Андрей видел только раз в своей жизни – в далеком детстве, когда он с мамой поехал в Ялту. А всю остальную жизнь Андрей купался только в речке с ребятами. Плавал он хорошо, но вот ему всегда было интересно, правда ли эта вода такая соленая, как о ней говорят. Сам Андрей не помнил, а попробовать не было шанса. Андрей смотрел на темную бездну под палубой, как вдруг чернота двинулась. Темная пучина поползла вперед, и Андрей шарахнулся от борта. - Эй! - Чего? - Там что-то есть! – Андрей указал рукой за борт, а Лазарев подошел и перегнулся вместе с ним. - Ничего нет. И вправду. Черная морская даль оставалась собой, не двигалась, а вода была такой чистой, что рябило в глазах, когда Андрей пытался рассмотреть дно. - А… Про это море есть какие-то сказки? - Есть сказки просто про море, - развел руками Сережа. – Ты очень все упрощаешь. - Например? Лазарев вернулся к штурвалу и стал рассказывать всякие истории. Про то, как из пучины выходили витязи, как под морем прятался город, как морской царь топил девушек, чтобы у него были невесты. Но версию с морским царем Андрей отмел, как только Лазарев сказал, что это был просто прислужник Арфы, тысячи лет назад – сейчас он мертв. Все, что осталось от прошлой жизни Дивномирья, – только стихийники, которые прячутся по углам. Андрей успокоился. Тем более, сколько он ни вглядывался в рябую поверхность моря, так ничего и не увидел. Чернота по-прежнему плыла где-то под палубой, тянулась, но Андрей попытался всмотреться вдаль, и чернота тянулась туда тоже. Куда-то к горизонту, так что это было просто дно и злая игра света. Они плыли, и волны укачивали, захотелось спать. Андрей присел на палубу и постучал по ней ладонью. Вента тут же мягко прыгнула и легла рядом, опустив морду на лапы. Гром недобро зарычал и обидчиво отвернулся, но Андрею было все равно. Прошлую ночь он не спал – после разговора с Дианой места себе не находил. - Диане можно как-то помочь? – спросил он. – Озеро может дать мне ответ? - Нет, но у Жени есть Книга, знающая ответы на все вопросы. Это самый искомый артефакт за всю историю магии. Оно может рассказать, как стать всемогущим. А Женька спрашивала, куда мама спрятала конфеты. Конфеты – детская ерунда. И это снова неприятно кольнуло, Андрей посмотрел на Лазарева и опять задумался: так сколько им было лет? Но откуда-то он знал, что, задай этот вопрос, не получит ответ. - Когда Диана впала в кому, Женя не спрашивала у Книги, что делать? - Спрашивала. - И что ей ответили? - Ждать, - вздохнул Лазарев. – Книга всегда права. Но она вечная. У нас, живых, не хватает мудрости и терпения принять ее ответы. Ты погляди, мы потратили много лет, гоняясь за этими штуковинами с ней, и мы решили, что Книга сломалась. Но она не сломалась, и сейчас эти штуки мне действительно помогут в войне со стихийниками. - Ты что, решил воевать с древнейшими магами? – удивился Андрей и погладил Венту по морде, когда она недобро зарычала. – Ты свихнулся? - А что мне делать? Им нужно убить меня. - Но их же… - Всего восемь осталось. Елании и Сафрона нет, Доритэй на моей стороне, а сам я – двенадцатый стихийник. Андрей зевнул и пожал плечами. Хочет Лазарев – пусть воюет. Он опустил голову на мягкую шерсть Венты и заснул. Ее теплый хвост укрыл его сверху одеялом, и Андрей подумал, что у него самая прекрасная стихия – теплая и пушистая, сильная и верная.***
Сережа глянул на Андрея – тот спал, но самому Сереже спать не хотелось. Он оставил штурвал, тоже спустился на палубу и сел рядом с Громом. Тот, положив клыкастую морду на лапы, тоскливо вздыхал по своей любви, бережно укрывающей хвостом Андрея. Вента тоже сопела. - Ты помнишь, ты был таким маленьким, Гром… Не больше кота. Клыки еще мелкие, когтей почти нет, шипы – крохотные иголочки, - Сережа задумчиво улыбнулся. – Пушистый и бестолковый. Грязный, весь в крови. Почему ты нам тогда помог? Тебя самого могли сожрать. Гром утробно рыкнул что-то, но Сережа его не понимал. Он помнил, как визжала Женя, когда твари Роя хлыстали крысиными хвостами её по лицу. Сережа не мог с ними ничего сделать – он был доминисом, властителем живого, а демоны – не живые твари. И он сам до смерти перепугался, что ее убьют, как вдруг к ним навстречу подлетел бойкий щенок, откусил хвост одному, отодрал крыло другому – разозлил Рой. Твари взметнулись в небо, собрались в острый конус, тот кинулся на щенка, а щенок вдруг расставил рапы и поднял свою шерсть. Она превратилась в иголки, и тупые звереныши Роя отскакивали от Грома тушками, падали и не двигались. - Ты очень храбрый, Гром, - потрепал его по холке Сережа. – Самый храбрый мон… Сережа задумался и посмотрел на Грома еще раз. - Пес на свете. Гром вздохнул и неуклюже повернул громоздкое тело, опуская могучую морду Сереже на колени. - Не-не, раздавишь. Сережа выбрался из-под него и снова отошел к штурвалу. Он посмотрел на темнеющий горизонт и увидел синий контур моря – почти черного, глубокого и… Показалось, что синева моря двигается вместе с кораблем. Сережа моргнул и потряс головой. Дно однородное, просто показалось. Было тихо. Даже ветер перестал дуть в паруса, но они все равно куда-то тащили фрегат. Сережа подошел к борту и прислушался к ощущениям: что-то ему не нравилось в этой морской тишине. Свербело в груди чувство опасности. Оно часто здесь накатывало на Сережу, потому что он еще помнил, сколько раз его тут могли убить. У него был инстинкт. Он выработался за годы приключений. Шорох, шелест, свист – Сережа оценивал все, не задумываясь. Просто ли хрустнула ветка или кто-то крадется? Ветер играет листвой или кто-то спрятался в кроне? Этот инстинкт стал частью Сережи, и сейчас он вопил, что что-то не так… Сережа заломил руки за спину и прошелся вдоль палубы. Он не знал, где дом Фаира, но паруса должны были отвези именно туда – в этом и суть корабля, иначе бы можно было просто полететь. Море было спокойно. Сережа перевесился через борт и снова увидел только черную бездну. Он вздохнул соленый воздух, оглядел чистое небо без туч, снова посмотрел на надутые паруса. А чувство тревоги накалялось. «Опасность, опасность», – бился в груди воздух. Но Сережа не чувствовал ничего живого, ничего мертвого. «Тебя убьет то, чего ты даже не знаешь». Сережа растер шею и снова повертел головой. Как вдруг увидел вдалеке, где-то там, где несколько часов назад остался берег, всколыхнулась вода. Очень далеко, возможно, просто завернулись крохотные волны, но Сереже показалось, что кто-то медленно ползет вслед за их фрегатом. «Вы вернули магию жизни в Двиномирье. Оно возродилось. И многие опасности, которые были тут до проклятия багрянца, возродились тоже. Монстры, древние хранители…» Сережа продолжил вглядываться в горизонт, но больше ничего не увидел. Он глянул на мачту, засучил рукава рубахи и, обхватив мачту руками и ногами, пополз вверх. Зацепился за перекладину паруса, подтянулся, встал и осмотрел море с высоты. Поднялся выше – встал на мостик… Ничего. Море и море. Темное и бездонное. Но Гром тоже встал, начал водить носом, а все его хвосты заметались вразнобой. Он что-то чуял. Но вместо того, чтобы оскалить пасть и поднять иглами шерсть, он вдруг прижал уши и тихо заскулил. Он посмотрел себе под ноги и поджал лапы, стал пятиться и остановился только тогда, когда загородил собой Венту. Сережа спустился. - Вента, - он аккуратно погладил волчицу по спине. – Вента, мне нужна твоя помощь. Вента недовольно подняла морду и зарычала – Сережа ей никогда не нравился. - Пожалуйста, только подними меня немного, я должен осмотреться. Вента показала клыки. - Эй, Сафронов! Вставай! Подлети на Венте, посмотри на море! Но Сафронов не проснулся. Тогда Сережа схватил его и потряс за грудки, Вента оскалилась, но, когда Сережа приложил руку к его шее, перестала рычать и удивленно моргнула. - Пульс стабильный, сердцебиение – тоже. Он спит, - сказал ей Сережа. – Почему? Вента пугливо отобрала от него свой хвост. Сережа попытался участить ритм сердца, но только скакнуло давление, а Сафронов продолжил спать. Живой и невридимый – он просто не просыпался. - Вента, мне надо наверх! – твердо сказал Сережа и положил Андрея на один из хвостов Грома. – Пожалуйста! Я не все знаю о Дивномирье, но точно чувствую: мы влипли. Вента быстро развернулась и припала на передние лапы. Только Сережа перекинул ногу через ее спину, Вента тут же прыгнула и по воздуху поскакала наверх. Ее золотистый хвост оставлял песочный шлейф, она приземлилась на мачту, а Сережа опять увидел только черное море. Но разве оно всегда было таким темным? - Еще выше, - попросил он и глянул в небо. Вента подняла выше. А потом еще и еще, и, когда Сережа в очередной раз опустил глаза, увидел маленькое красное пятнышко – свой фрегат, на фоне огромного черного полотна. Нечто ненормальных размеров, со стадион или даже два, плыло ровно под фрегатом, плавно виляя таким же крупным хвостом. Тот двигался под водой бесшумно, как и само чудище. - Твою… - выдохнул Сережа. Это было не дно, это был монстр. - Сафронов, вставай! – затряс его за плечи Сереж, приземлившись на палубу. – Вставай, дурень! Но он не просыпался. Тишина стала пугать – она была ненормальной, гудящей, кричащей о своей опасности. Тут не было ничего кроме одной твари, которая бесшумно кралась за ними. И все море принадлежало ей. - Вставай! – Сережа дал Сафронову пощечину, но тот даже не колыхнулся. – Что с ним? Вента лизнула Сафронова в щеку и подняла морду. Она посмотрела на Сережу и вдруг подошла. Поставила лапу ему на грудь, боднула туда лбом и заскребла. Сережа нахмурился и опустил взгляд. Достал из-под рубашки нитку с деревяшкой. «Не снимай это, Сереж, - надрывно шептал папа, опуская веревку с деревяшкой Сереже на шею. – Посиди с бабушкой, я скоро… - папа неуверенно качнул головой, но постарался улыбнуться. – Я скоро вернусь. С мамой». Оберег. Сережа за столько лет и забыл, для чего предназначалась эта деревяшка, чтобы спасти его хотя бы раз, если папы не станет. Сережа тихо подполз к Андрею и вложил деревяшку в его руку. Он старался двигаться бесшумно, чтобы не провоцировать чудище. Сафронов вяло пошевелил глазами, не поднимая век. - Давай, царевич, - просил Сережа. – Я не знаю, что это за дрянь. Корабль слегка качнулся, а Серёжа замер, пуская леденящий ужас в сердце. Прикрыл глаза, стараясь справиться с эмоциями, сглотнул, и сжал кулак Сафронова сильнее. И вдруг корабль тряхнуло сильнее. Он подлетел, Сережа откатился в строну, стукнулся спиной о борт корабля и быстро выкинул руку вперед, сотворяя сугроб, в который улетел Сафронов – ему и шею так сломать недолго. Накидав еще снега, Сережа встал, и тут же упал, когда нос кораблся взлетел в воздух. Корабль встал на дыбы, волна подняла его, но схлынула – и он упал снова, поднимая волны. Вода хлестнула на борт. - Сафронов! – Сережа схватил его руку снова. – Просыпайся! Вента парила в воздухе и потеряно водила носом. Стихии ничего не могли без хоязев. Глупая насмешка Мира – отдать своих детей в услужение, связать непокорные стихии с людьми. А люди уязвимы, даже вечные, даже великие, даже всемогущие! Сафрнов просто спал – пока живой, но толку? Сережа с ужасом увидел, как медленно поднимается из воды огромный хвост. Его концы простирались до горизонта в обе стороны, гладкие ласты были размером с дома. И эта громадина резко рухнула обратно в воду, подняв очередную волну. Сережа только успел притянуть к себе Сафронова, как корабль перевернуло. Сережа скатился кубарем в воду, в мачта вспорола морскую рябь, паруса наполнились водой. Откололся кусок реи, порвал парус и упал в воду. Сережа нырнул и стал искать Андрея. Где он? Андрей тонул, и Сережа загреб руками, ринувшись на встречу неизвестной Тьме. Он схватил Андрея за края кофты, а тем временем приказал его легким не дышать. Потащил наверх, заставляя мышцы ног Сафронова бессознательно работать и помогать. Всплыл, резко вдыхая, разрешил Сафронову и с ревом потащил его к отколотому куску мачты. Ухватившись за деревяшку, Сережа подтянулся на ней, а потом подцепил за плечи Сафронова и попытался затянуть тоже. Но не смог – просто закинул обе руки парня и стал придерживать за шкирку. - Твою мать! – зарычал Сережа и огляделся. Гром чудом остался на корабле, и один алый парус уносил корбль прочь. Гром рвался на помощь, но он не умел плавать, и Сережа приказал ему замереть на палубе. Под ногами Сережи пропала чернота. Куда делся такой огромный монстр, и думать было страшно, но сейчас Сережа видел даже песок в далекой глубине. Он дал сжать Сафрнову медальон еще раз, но ничего не помогало. Сафронов дергался и продолжал спать. - Эй! – орал Сережа, дергая его за плечи и захлебывая в волнах. – Э-эй! Вента приземлилась на балку и потыкалась Сафронову носом в ладонь. Он даже ухом не повел. Тогда волчица снова посомтрела на оберег. Нет… Сережа не мог его снять – это единсвтенное, что оставляло ему разум, что позволяло быть человеком и не желать безграничной власти. Он помнил себя только потому, что в этой деревшке любви было гораздо больше, чем багровой магии в этом мире. На ней алело одиннадцать красных ниток, они намокли, а деревяшка потемнела от воды. - Сафронов! Сафронов! – орал Сережа, но знал, что это бесполезно. - Просыпайся, идиот! Я не могу снять эту чертову деревяшку! Не могу! А ты захлебнешься, пока я буду его отгонять! Ну же! Ну же! Сережа увидел монстра. Наверное, тот специально отплывал, чтобы приблизиться так. Его черные гребни вспарывали воду. Это была сплошная стена из черных смертоносных пластин. Без конца и края. От левой точки горизонта до правой. Где-то позади вминал воду в дно огромный хвост, и Сережа даже думать не хотел, каких размеров пасть у этого чудища. Он сжал зубы и посмотрел на Сафронова еще раз. Закинул руку себе за шиворот, стащил веревку и закинул на шею Сафронову. - Вента! Она тут же поднырнула в воду и поднялась, но Сафронов свалился с нее обратно. Тогда Сережа с рыком кинулся к плавающим веревкам. Снова заставил Венту нурнуть и ненадолго завсинуть под телом Сафронова. Сережа обмотал тело волчицы и парня веревками и крепко завязал. Сафронов приходил в себя вяло – только дергались его глаза. - Уноси его остюда! – скомандовал Сережа. – Живо! И подальше! Вента взмыла в небо и понеслась. Через мгновение она пропала в воздухе, а Сережа повернулся к своей смерти лицом. Он чувствовал, как злость, так преданно прятавшаяся под деревянным медальоном, выбралась. Как страх, который гасили своим пламенем красные нитки, вдруг вспыхнул черным огнем сам. Как ярость, затрещала в венах! И это был конец. Но не Сережин. Сережа нырнул в воду, от его глаз расползлось в стороны красное свечение. Волосы растрепало море, рубашка вздувалась от воды и прилипала к телу, холодная вода питала жажду мести. Сережа видел перед собой нечто большее, чем все море – исполина, на чьей спине рос целый город. Его рыбья пасть волочилась по дну, поднимая песок, а вместо глаз были черные дыры. «Это моя стихия». Сережа махнул рукой вниз. Тело чуть подалось наверх, но толщ воды резко опустилась, придавив чудовище ко дну. «Это мой мир». Вода вжалась еще сильнее, чудище зарыло в песок. «Это был мой медальон!». Чудище издало оглушительный рык. И теперь Сережа понял, что ему казалось не так. Звук – девятая стихия, которой он теперь владел, но еще не ощущал. Чудовища и до этого рычало – тишиной, звуком, слышным так глубоко, что перепонки не напрягались, заклятьем стихии, которое слышал Сафронов, – не понимая, он впустил заклятье в себя и уснул. Теперь рык был настоящим, но он потонул в песчаном дне. Сережа давил монстра ладонью в песок, рычал и терпел жгучую нехватку воздуха, давил сильнее, сильнее! «Убей его, - шептал порочный дар, заливая кровью глаза. – Убей его!» Девять лет. Женина квартира. Ее комната и кровь на ковре. «Убей. Убей. Убей!» – страшный женский шепот в голове и жажда – жуткая жажда власти над чьей-нибудь жизнью. Сережа убивал. Чудище рычало, сопротивлялось, его наросты на спине тряслись и хрустели под жутким давлением. И его жизнь утекала в песок, вода краснела «Ты можешь. Ты убьешь». Женя берет за руку и дергает за деревяшку на шее. «Ты не монстр» Монстр взревел, попытавшись дернуть хвостом, но Сережа пресек и это. Вдавил сильнее. Он откуда-то знал, что смерть этого чудища близко. Вот тут – на кончиках пальцев. «Ты герой» Сережа чувствовал что-то неправильное. Он помнил, что ему нельзя убивать, но не помнил, почему. Этот жест был бессознательным. Условный рефлекс. Привычка. Сережа потянулся рукой к груди, но только хватился за завязки рубашки. Пальцы тронули ткань, а из горла вырвался гнев. Он перетек в руки, выкинулся алыми лентами наружу, понесся к монстру и впился в его огромное тело, залез под наросты и убил. Быстро. Мгновенно. Глоток воздуха Сережа сделал, когда дотянулся до света. Правда, небо больше не было чистым, оно снова стало красным. В глазах появилась муть, Сережа рвано дернул рукой в поисках опоры, но не нашел и снова ушел под воду. Опять вынурнул, дернул головой: осколков вокруг не быо, их унесло дальше в море, как и корабль с Громом, ведь Сережа приказал его телу замереть на палубе и ни в коем случае не прыгать в воду. Наверное магия уже не действовала, глупый Гром мог прыгнуть в море и утонуть… Вдруг под ногами появилась земля. Это случилось так неожиданно, что Сережа не удержался на ногах и свалился. Он уперся руками во что-то острое, и боль немного привела его в чувства. Сережа оказался на крыше небольшого дома. Черепица обламывалась посередине, внизу чашу фундамента заливала вода. Сережа аккуратно повернул голову и огляделся. Вокруг него простирался город. Полупрозрачный город из стекла и фарфоровой черепицы. Она была белая, как мамины любимые чашки. И город… Если бы не противные водоросли, он бы был самым красивым местом на земле. Сережа аккуратно соскользнул с черепицы на землю, но голова закружилась и он осел вниз. Ему стало плохо, было чувство, будто объелся и теперь с трудом дышится. Только распирало не живот, а грудь. Руки. Голову. Чувством насыщения и удовлетворения. Его стало невыносимо много. Сережа не чувствовал воздух, тот больше не пах солью и морем, Сережа не видел неба – только мутные красные разводы от своих горящих багрянцем глаз. Он упал на землю и прикрыл глаза, услышал шелест и повернул голову, чтобы посмотреть на еще одного незваного гостя. К нему сквозь обломки города ползла змея. Она замерла рядом с ним, нависнув сверху, покачалась, словно гипнотизировала своими узкими глазами. - Наигрался? Сережа не понимал, почему она так давно не приходила. Это же его стихия, его самая верная слуга и соратница. Но ее давно не было. С того самом бредового сна, где Сереже снилось, что он хочет убить сам себя. Правда, во сне Сережа лунатил, иначе как еще объяснить, что на утро он и вправду не нашел своей иглы… - Карита, - улыбнулся Сережа и встал, пошатываясь. – Я ждал тебя. Она подставила кольцо своего тела, чтобы он оперся. Сережа проморгал глаза и огляделся. - Где мы? - В городе Грез. Его построил Сафрон для Елании на теле самой большой рыбы в море. - Чудо-юдо Рыба-кит, - понятливо покивал Сережа и огляделся. Его губы улыбались, хотя от холода морской воды он этого сильно не ощущал. Город был и вправду красивым, очисть кто его от этих ужасных водорослей. - Ты впус-с-стил в себя силу, - прошелестела Карита и сощурила глаза. – Ты можешь остроить этот город взмахом руки. Рыба долго спала, город зарос, но ты воскресил Двиномирье, она восстала из пучин. Теперь она мертва, но вс-с-сели в ней кроху багрового колдовства, и она станет твоим мертвым рабом. Попробуй-с-с… Сережа посмотрел на свои руки и встряхнул кисти. Смешной жест стихийников, они постоянно трут запястья и мнут пальцы. А Женя их заламывает, когда нервничает. Мама трет большими пальцами ладони. Дядя Вова стучит плаьцами по стулу, рулю… Сережа присел и опустил руки на землю. Стихия была интересной магией, но не новой. Сережа управлял багрянцем с девяти лет, и теперь ему приходилось только осваивать особенности других стихий, но базу он знал хорошо: надо только пожелать и взмахнуть рукой, подавая своей слуге сигнал. Багрянец отозвался и нарнул под черепицу. Сережа прикрыл глаза и рассмеялся, когда почувствовал, как жгуты, тянувшиеся от его пальцев, находят сердце огромного монстра и жгут, жалят, заводят! Вселяют багрянец, берут клятву верности, меняют, мучают, но заставляют жить. Рыба дернулась и медленно поплыла, а город… Волны омыли дороги, каждая волна, словно знала, зачем она – забирала с собой грязь и водоросли. Улицы вымыло. Наполированные песком и солью – они засверкали. Соляные наросты, ракушки – все отвалилось и ушло, оставляя только чистейшее стекло и шершавый фарфор голубых крыш. Дома были круглые, как большие жемчужины, между ними стояли хрупкие белые беседки, как будто сервантные украшения. Хрустальные башни украшали выдутые из стекла ландышы – их было не сосчитать. Откуда ни возьмись с фонарных столбов спустились белые ленты.В город вздохнуло жизнь… И сделал это повелитель смерти. - Ты почти прошел обряд… - снов прошипела Карита. – Убил. Воз-с-сродил. Осталось только… Власть – она была в его руках и вилась алыми лентами. Он чувствовал себя лишним в этом белом чистом городе, который уже поднялся над уровнем моря достаточно, чтобы вода не заливала улицы. Как будто эта красота была не для него. - Мне нужна Женя, - не слушая Кариту, сказал Сережа. – Сейчас. Единственное желание, которое оставалось и во снах, и наяву. Ее хотел тот безумец, что решил покончить с собой. Ее хотел он – Сережа, который принимал свой дар. Дар, а не проклятье. - Но ты должен ещ-щ-ще… - Сейчас! – строго оборвал Сережа. – Немедленно приведи мне ее. Стихия ты или кто? - С-с-слушаюсь, - покорно пригнулась Карита и уползла. Сережа посмотрел на горизонт – синий и спокойный. Ему казалось, что он что-то потерял. Снова рука бессознательно потянулась к шее и ощупала кожу. Конечно… Он потярял одежду, скинул сапоги, пока тонул, рубашка и штаны на нем висели мокрыми тряпками. Сережа пригладил волосы. Из -под пальецев они улеглись уже сухими и гладкими. Рубаху объяла алая пыль, на ее месте появилась рубашка, парчовый жилет, пиджак и платок, который Сережа перекинул через шею – он не любил их завязывать, но обожал носить. Вместо порванных штанов пыль принесла брюки, босые ноги обула, а в руки положила небольшую ракушку. Сережа открыл ее и довольно улыбнулся. - Я жду тебя. Это был подарок для нее.***
Андрею было плохо. Голова раскалывалась, легкие разрывало от кашля, все кружилось… Он едва открыл глаза и увидел небо – черное, со звездами. Моря он не слышал, хотя помнил, как засыпал под шелест слабых волн. Приподнявшись на локтях, он огляделся. Море было – лизало сапоги, только Анжрей его почти не слышал. Он испугался, что потерял слух, но, быстро вскочив, почувствовал, как из ушей вытекает теплая вода. Фух, просто заложило… - Лазарев? – Андрей огляделся. Он был на суше, а должен – в корабле! – Лазарев? Он крикнул громче, но ответа так и не получил. Осомтрелся. Земля убегала дальше ввысь, где на небольшом холме стоял особняк. В нем горели окна… И не только. Вообще-то, горел он почти весь. Сотни факелов самых разных цветов и форм, жаровые гирлянды, огонь в прозрачных кадках – особняк как будто горел. Под прозрачным стеклом его стен тоже копошилось пламя, будто кто-то специально построил такие стеклянные стены перед обычными и развел за ними пламя, чтобы отпугивать незваных гостей. Андрей в гости и не рвался. Его тошнило, от соли пересохло в горле и хотелось пить. Он огляделся, но вдруг наткнулся взглядом на чужой красный камзол. Поднял взгляд и отпрянул от высокого рыжевласого мужчины. - Так-так-так, - хмыкнул тот. – Кто это у нас тут? - Я… Рыжий был высоким и смуглым, волосы его были сплетены в косички и убраны в низкий хвост. Андрей засмотрелся на его пеструю внешность и вдруг случайно опустил взгляд ниже – на тонкую медную иглу, пронизывающую круглую фибулу. Он видел такую иглу раньше. Точно такая же лежала у него за пазухой! - Стихийник? – пробормотал Андрей, вспоминая, что рассказывал Доритэй и Женя. – Вы Фаир? Вдруг вода колыхнулась, волны превратились в стеклянный купол, натянулись, словно дутое стекло и слились с фигуры прекрасной женщины. Андрей засмотрелся на нее против воли. Стройное тело обливало платье морской пучины, оно переливалось у ее ног серебристой гладью воды и дрожью волн. Волосы незнакомки падали с плеч густой черной волной к пояснице, и море ткало ей шлеф необыкновенного платья из звезд и их мерцания в ряби волн. - Ах! – испугалась женщина. – Фаир, кто это? - Мальчик, - задумчиво протянул огненный. – Ты засматриваешься на мою жену? Что это у тебя? Огненный бесцеремонно схватил у Андрея что-то, что болталось на шее, и рассмотрел. - Ах! – очутилась рядом его прелестная жена. – Этот тот самый медальон , который был у… Его зовут Сергей? - Это не мое, - мотнул головой Андрей, когда увидел, как меняется лицо Фаира. Огненный прищурил глаза, и в тех полыхнул огонь. Он поднял на Андрея взгляд и зло поджал губы. Андрей почувствовал, как начинает закипать его кровь в венах. Стало больно. Он закричал и упал. - Фаир! - В темницу его! – скомандовал рыжеголовый, и Андрея кто-то подхватил под руки, потащил по холму к объятому огнем дому. Андрей упал на сырые камни и тряхнул головой. Тут же схватил медальон и посомтрел на него – это была деревяшка Лазарева! «Не верь ему», - зазвенели слова Дианы. - Сволочь! – заорал Андрей, вскакивая. – Я поверил тебе, гнида! «Проклят он, Душа. Не верь ему и держись подальше» Злость раздирала его изнутри. Она рвалась из горла и из рук, но клетка была особенной – она не пускала стихию Андрея дальше себя. Андрей стал бить кулаками в железные прутья, требуя дать ему право все объяснить, но никто не пришел. Дозорный закрыл дверь, и Андрей остался в темноте. Его подставили. И, возможно, теперь ему было суждено сгнить в подземелье. Он опустился на холодный пол и зарылся пальцами в волосы. Его грудь кольнула приколотая к рубашке игла.