НЕведьма и Повелитель Времени

      Зима на Алтае – самое волшебное время года. В этих землях тишина смешалась с чистым воздухом и звенела, опускаясь на лед. Здесь снежные шапки гор пархали над головами и улетали в белоснежные небеса, а голубым оставался только лед бескрайних озер. Чистый, твердый, гладкий, как стекло, он хранил покой древнего края…       - Лазарев, стой!       - А ты догони!       Вековая тишина дикого Алтая пала перед резвым скрипом коньков и громким смехом. Вова быстро переставлял ноги, пытаясь угнаться за Лехой, но разве того догонишь? Они бегали по озерам и играли в салки. Перескакивали рябые плиты льда, крутились на чистых озерцах, бегали друг за другом и перебрасывались снежками.       - На! – снежок прилетел Вове в щеку, и он тут же слепил свой, чтобы кинуть в Леху.       Леха поскользнулся и упал, его ноги подлетели вверх, а сам он свалился в огромный сугроб, который съел его, закопав под снегом. Вова засмеялся, держась за живот. Честное слово, он больше не мог! А когда Леха вылез из сугроба, а на его голове осталась снежная шапка, Вова и сам упал от смеха на лед. Леха смахнул снег с лица и засмеялся тоже.       И все-таки тишина была сильнее. Смех в ней был чуждым звуком. Горы осуждающе смотрели на Вову с Лехой, пока они медленно катились назад к дворцу ордена «Белый змей». Вова вертел головой и шумно дышал. Щеки покалывал январский мороз, руки мерзли в мокрых варежках, а шапка… кто ее последний видел?       - Классно тут, - в который раз сказал Вова. Он обожал земли ордена. – Даже назад не хочется.       - А мне хочется. Уже замучался на папиных тренировках.       - Да ты халтуришь всегда!       Они попихались и, снова рассмеявшись, покатились дальше. Каникулы заканчивались и скоро им двоим предстояло вернуться в Луновой, где их снова ждали домашка, уроки и… пари! Кодекс Лунового пока не открылся им, потому что спорить по кодексу могли только те, кто получил звездочку Лунового, а ту давали только после первой закрытой сессии. Вова никогда не понимал, чего в Луновом все так носятся с этим значком. Обычный такой, даже немного девчачий: серебристая звезда с двенадцатью концами. Но носили ее ученики Лунового будто орден: кто-то - гордо выпячивая грудь, кто-то - бережно потирая рукавом на отворотах пиджака.       Когда они доехали до конца озера, то остановились у берега и сняли коньки. Надели ботинки, нашли шапку Вовы и стали пробираться сквозь сугробы к дому. Домом здесь называли огромный замок из темного мрамора. Только Вова по-другому представлял себе замки: высокие, с тонкими башнями и острыми крышами, но этот был другой: могучая стена тянулась от него вдоль хребта горы, несколько квадратных башен были пузатыми и приземистыми, на них вились белые змеи. Окна в стенах тянулись от пола и на несколько метров в высь, а потоки внутри были такими высокими, что длинные люстры не дотягивались до пола, зависая в нескольких метрах над головой. Верхние этажи были пониже - там находились комнаты, и Вова любил их с Лехой западное крыло, потому что там ему было гораздо уютнее, чем в необъятном восточном, которое предназначалось для церемоний.       Вова с Лехой закинули коньки в комнаты и, приняв теплый душ, завалились на кровать. Они любили есть мандарины, обсуждая свои планы.       - Не может быть, чтобы такого ордена не было! – категорично помотал головой Леха, закидывая в рот сразу целый мандарин. – Пмвосто в библитеке нфет.       - Твоему ордену четыре тысячи лет… - подумал Вова и поднял глаза, отрываясь от книги. – Это очень много. Мир разделился Дивномирье пало под Багровым царством только шесть тысячи лет назад.       - Ну и фто?       - Какому ордену нужно столько лет оставаться в тени? Зачем он тогда вообще существует?       - Может, существовал?       - Может? – Вова перевернул несколько страниц с круглыми гербами ордена, но ни один из них не был похож на тот, который помнил он и зарисовал. Круг с двенадцати камушками по периметру.       Его не существовало. Просто не было! Ни в одной книге, ни в одной библиотеке – они обрыли с Лазаревым все! Может, это было просто старое украшение? И Вова уже начинал верить, что он придумал себе отца-волшебника. В пятнадцать ему легче верилось в то, что его просто бросили. Ну и что? Разве он будет горевать об этом теперь, когда он сидит в теплом замке со своим лучшим другом и ест мандарины? Вот уж о чем он не будет переживать! У него все есть.       - Устал я от этого, - признался Вова. – Ну ушел и ушел. Он сам мне сказал: ты ничего никому не должен. Зачем мы его ищем?       - Тебе не интересно узнать, кто ты? – удивился Леха и тише добавил: - Почему он тебя оставил?..       - Неинтересно, - Вова постарался сказать это как можно беззаботнее. – Гораздо больше мне интересно, на что ты будешь спорить?       Лазарев закатил глаза.       - Да хорош, Лех. Я поспорю на Волконскую.       - Вот это ты зря. Разобьешь ей сердце, а она тебе – глаза. Сделает из стеклянным – и бах! Все. Нету.       - Ну и пусть. Вичка сказала, что Ирка по мне сохнет. Я не против, - Вова улыбнулся и развел руками. – Тем более что-то скучно.       - Дурак ты, Вов, - усмехнулся Леха и махнул рукой. – Спорить надо на что-то, чего хочешь добиться, а не на что тебе плевать.       - Ой ли? – Вова упал на кровать и заломил руки за голову.       - Да. Потому что ставка повышает шансы на успех. У мира из тысячи вариантов остается только два: либо выиграл, либо проиграл.       - Тогда она в той же пропорции повышает шансы на проигрыш, - фыркнул Вова и посмотрел в потолок. – Ну а на что спорить, если ничего не хочется?       Хотелось погонять на мотоцикле, но для этого нужно было подождать лета. Хотелось покупаться в речке и поиграть с парнями в хоккей у Лунового. Хотелось врезать Генке… Но все это было мелко и недостойно того, чтобы играться с миром и сужать количество вероятностей до двух. И Вова задумался: хотел ли он чего-то по-настоящему?       Вечером они с Лехой, как всегда, сидели в библиотеке. Дядя Женя их хвалил, ведь думал, что они учатся, но они маялись ерундой: читали заклинания чесотки, писали их на бумажных самолетиках и бросались в друг друга. Потом откладывали книги и шли ужинать.       - Готовы ли вы служить ордену Белого змея верой и правдой. Внимать словам его главы и исполнять его волю?       Вова застыл, а Леха вдруг подтащил его за руку к окну. За окном был виден внутренний дворик, а по другую сторону от него, через огромное окно напротив, пробивался свет парадного зала. Вова присмотрелся: на полу на коленях стояло несколько парней, склонив головы. На них не было рубашек – только штаны, а на шеях вились белые змеи.       - Жуть, - шепнул Вова. – Почему мы их слышим?       - Это обряд клятвы в верности ордену, - вздохнул Леха. – Каждая муха этого замка должна слышать клятву. Она вечная.       - Как это? – не понял Вова и присмотрелся.       В тронном зале было еще много людей в белых мантиях, но дядя Женя все равно выделялся среди них. Из светлого на нем был только костюм, а в остальном он оставался таким же мрачным, каким был всегда. Он прошелся вдоль парней, стукая тростью, и вдруг с набалдашника сползла белая змейка, переползла на руку дядя Вове и опустила мордочку к зеленому перстню. Вова прищурился: было плохо видно, но жутко интересно, а окна парадного зала сверху припорошило снегом.       - Навсегда это значит навсегда, - со вздохом сказал Леха. – Если они ее дадут, то орден везде их найдет. Печать не даст им неповиноваться. Они будут служить ордену всю свою жизнь. Ее нельзя снять, но дать ее можно только добровольно.       - И чего вы им такого обещаете?       - Силу, - пожал плечами Леха. – Папа умеет делать даже из самых бестолковых – самых сильных. Аверина, знаешь?       Конечно, Вова знал Павла Аверина – сильнейшего стихийника света их времени. Его часто показывали по телевизору, он выигрывал людские и человеческие премии по науке. Он много писал о своих приключениях, потому что работал ловцом сказочных тварей и изъездил все уголки земли, охотясь за ними, а недавно открыл свою академию магической зоологии.       - Папа говорит, когда он его нашел, он пил пиво с парнями в подворотнях и не мог два на два умножить, а от каждой драки бежал, как трусливый кот.       Вова почувствовал, как удивленно ползут вверх его брови. Это Аверин-то - трусливый кот? Самый бравый герой их времени, самый отпетый искатель приключений, самый смелый путешественник! Он пересек Тихий океан на самодельном корабле, чтобы протестировать свой световой двигатель. Он отправился в дикие пустыни, чтобы изловить самого огромного ящера песков, и спас целые народы! Он…       - Печать, - со знанием дела протянул Леха. – И дар, и проклятье.       Вова снова повернулся к окну и припал к стеклу ближе.       - Я, Антон Романов, даю свою клятву, - снова послышалось во всем замке и белая змея, сидевшая у того парня на шее, вдруг вонзила свои клыки ему в плечо.       Вова вздрогнул: он буквально услышал, как хрустнула кожа. Змею тут же сняли с шеи волшебники в мантиях, а змеючка на его руке дяди Жени посмотрела парню прямо в глаза.       - Она приняла клятву.       Вове показалось, что эта маленькая змейка, украшавшая трость, забрала душу. Вова уже почти ничего не видел, но сквозь занесенные снегом стекла все равно разглядел, как расползается у парня на шее какое-то пятно. Он раньше замечал, что у служителей ордена за ухом есть маленькая татуировка в виде змеи. И все они наверняка когда-то стояли на коленях перед дядей Женей и добровольно отдавали свою душу?       - Жуть, - тряхнул Вова головой и пошел за Лехой в столовую.       Но даже там они оба слышали       - Я, Пархат Фалим, принимаю клятву.       - Я…       В ту ночь Вове не спалось. Он ворочался с боку на бок и не мог уснуть: перед глазами так и появлялись раздетые парни со змеями на шеях. В конце концов он решил прогуляться – свежий воздух всегда приводил его в чувства. Когда он вышел на улицу, побрел к озеру. Вова любил любоваться на горы здесь. Первый раз он увидел их, когда приехал на день рождения Лазарева полтора года назад. Они летали на драконах между этих гор, и Вове было страшно и классно одновременно. Захватывало дух!       Тогда он, наверное, еще не был волшебником в полном смысле этого слова. Вроде научился колдовать, но не так хорошо, как научил его дядя Женя. Пусть тот был не сихийником, но понимал, как работает сама магия. Дядя Женя заставлял много работать, и присылал своих стихийников заниматься с Вовой, пока забирал Леху на свои уроки. Сейчас Вова колдовал хорошо, драконы его уже так не удивляли, он забыл того мальчишку, который глотал воздух, пока Генка выкручивал ультразвуком нервы. Теперь Вова сам могу кому угодно зарядить молнией по башке!       Вова остановился на берегу озера и посмотрел на свое отражение. Каким бы сильным он ни стал, а все равно оставался мальчишкой из детдома: встрепанным, худым и… бесполезным. Лазарев вон – готовился стать наследником целого ордена. Вика должна была возглавить ковен. Все о чем-то мечтали: Леха - о том, как станет главным в Магсовете и примет кучу законов, чтобы не ограничивать права людей. Вика мечтала купить свой дом и разукрасить в нем все стены волшебными красками. Да, мечта не то, чтобы глобальная, но какая есть – девичья и даже милая. Это все равно мечта. Она хорошая, она как звезда – тянет дальше, через темное небо, через холодные бури космоса.       А у Вовы не было мечты. Он просто… жил.       Глубоко вздохнув, Вова решил пойти домой, но, не успел шагнуть на тропинку, как услышал тихий вой. Это был не звериный вой, а человеческий. Кто-то плакал, и Вова зашел в чащу, тихо позвав:       - Эй? Кто тут?       Ему вдруг стало не по себе. За все время, что он провел в землях ордена, никого в этой чаще он так и не встретил. Звери чувствовали волшебников и никогда с ними не связывались, а людей в такой глуши не было. Но Вова увидел маленькую девочку около камня. Она плакала и тряслась в одном платьишке.       - Эй, не реви. Ты чего, потерялась?       Он погладил ее по светлым волосам и хотел взять на руки. От ее грустной песни у него разрывалось сердце. Хотелось прижать ее к себе сильнее и покачать на руках. Какой идиот оставил ребенка ночью в лесу…       «Она поет?» - запоздало подумал Вова и опустил взгляд.       Девочка протянула к нему руки, и на каждой ее ладони шевелилась по десять пальцев. Они резко стали вытягиваться, превращаясь в упругие костыли, руки и ноги вдруг вздернули ее маленькое тело вверх и…       - Твоя мать!       Вова увернулся от цепкой ладони и спрятался за дерево, но монстр передвигался очень быстро. Несмотря на свое неуклюжее строение, он ловко переставлял ноги, как паук, и бегал по снегу. Ноги Вовы тонули в сугробах, он едва успевал их вытаскивать из снега и переставлять, как приходилось пригибаться и катиться в стороны, чтобы не быть схваченным монстром.       - Лех… - Вова запнулся, когда монстр со всей силы ударил его длинной ногой и швырнул к озеру.       Вова упал на лед, больно стукнувшись спиной, но тут же стал отползать назад, тараща от ужаса глаза.       «Такого не бывает! Не бывает!» - от этих мыслей ему хотелось громко рассмеяться, потому что то, чего «не бывает» он видел прямо перед собой. Огромное, ужасное и явно плотоядное. От девочки ничего не осталось, на ее животе раскрылась пасть с рядами клыков и кровожадно улыбнулась.       Вова посмотрел в сторону замка, но не увидел его. Куда его швырнула эта тварь?       С ее безобразного рта на лед капала слюна. Она двигалась быстро, но вдруг ухватила Вову за ногу и стала медленно подтягивать под себя, приседая на ломанных паучьих ногах все ниже. И, когда Вова уже почти оказался под ее ртом, вдруг вспомнил: он же волшебник!       И вытянул руку в сторону, призывая грозу. Молния сорвалась с неба и ударила прямо в монстра. Она завизжала и упала на бок. Вова тут же вскочил и сорвал с неба еще одну. Потом еще! Так он бил, боясь остановиться прежде, чем остановится сердце монстра. Началась настоящая гроза. Посреди зимы она смотрелась неестественно: тучи, гром, молнии! Но Вове было все равно, он срывал с неба свою стихию очень жадно.       Монстр вздрогнул и перестал шевелиться, а Вова устало сел на лед и зажмурился: до того громко гремел гром над головой. У Вовы тряслись руки, и сам он весь вспотел – оперся ладонями на лед, зачерпнул снега и вдруг… умылся ледяной водой.       Вова резко поднял взгляд и осмотрелся. Лед озера трещал по швам, разбитый грозами и продавленный весом монстра. Тварь уже наполовину ушла под воду, съезжая с большой льдины. Бульк! И ледышка перевернулась, а потом снова всплыла. Она отломалась от большого куска льда, а тот надломился еще раз. И еще!       Вова вскочил и побежал к другому берегу озера, где лед еще оставался целым, но он ломался как хрусталь! Вова едва успевал перепрыгивать через трещины. Льдины ломались и уходили под воду. Выныривали оттуда острыми краями, наваливались друг на друга и снова обламывались. Грозы все еще били в лед, а гром сотрясал горы, и Вова хотел отозвать стихию, но был не так ловок, чтобы делать это на ходу. А остановиться он не успел: увидел, как лысеют могучие горы и катиться с их хребтов вниз снег…       - Нет… - пробормотал он и оступился.       Ногу тут же сковало холодом, и от боли Вова поскользнулся. Он упал почти наполовину в ледяную воду и взвыл, но ухватился за край льдины. Руки проскользили, кожа содралась в кровь об острые рытвины неровного льда, а снег стал ближе. Он смел Вову с льдины, как пылинку, и Вова окунулся в ледяной ад.       Он закричал, но вовремя вспомнил, что нельзя. Холод мешал двигаться и тянуться к стихии. Она должна помочь… Должна! Она же бережет его, она должна спасти его!       Грозы, может, и хотели достать Вову, но не могли. Они будили орден, били тревогу, но так и продолжали сверкать за мутным стеклом льда. Он такой толстый… Почему сломался? Страх задушил Вову быстрее холода. Он убил его почти сразу, как только окунул в воду. И Вова почувствовал, как ярко кольнуло его этим страхом, как сердце успело только испугаться – и уже остановилось. Он загреб руками и вынырнул, сумел зацепиться за льдину и зарычал, подтягивая свое тело наверх.       Но руки ослабил холод, тело прекращало слушаться, а мокрая одежда тянула вниз еще сильнее.       - Э-эй… - хотел закричать Вова, но вышло только тихо просипеть. – Лех-х… Лаза…       Он услышал рык, а в следующую секунду ему кто-то стал помогать. Вова видел перед собой только розовый от своей крови снег, но кто-то протаскивал его за шиворот дальше на льдину. Рычал, как волк, и тащил, упираясь лапами в лед. Вова слышал скрип когтей.       Гроза, оказывается, уже закончилась. Озеро успокоилось, только лед еще лениво бился льдинами, сталкивая в воду снег. Вова выполз и без сил упал, уткнувшись носом в снег. Ему было холодно – зубы стучали, тело тряслось, но не могло подняться. Вова даже никогда не думал, что человеку может быть настолько невыносимо – да умереть легче, чем такое терпеть!       Вдруг на него подул теплый ветер. Он налетел очень внезапно, и Вова так был ему рад, что даже не задумался: откуда в этих краях теплые ветра. Ветер становился горячим, и неожиданно стал добираться до кожи. Одежду с Вовы кто-тот снимал, и он чувствовал тепло все больше и больше. Рубашка просохла сама, как и штаны. Вова приоткрыл глаза, когда почувствовал, как на него надевают теплую куртку.       И увидел волка! Были бы у него силы испугаться – он бы убежал. Но вместо этого только прищурил глаза, с трудом держа их открытыми, и осмотрел самую красивую волчицу, что видел в своей жизни. Она была как нарисованной. Поджарая и худая, с золотой шерстью, мерцающей, словно песок в реке. Ее хвост поднимался над головой и был огромным, он развеивался и шерсть терялась в ветру.       - Вов? – кто-то потряс его за щеки. – Ты как?       Вова медленно перевел глаза на своего спасителя и почувствовал, как лижет его теплым языком волчица в щеку. Он увидел второе невозможное за минуту.       - Пап? – сипло спросил он, борясь с тяжестью, навалившейся на веки.       - Привет, - улыбнулся папа.       Такой же, каким Вова его помнил. Ни постаревшим, ни похудевшим. Он был все такой же кудрявый и смуглый, знакомо улыбался и голос… Этот Вова вспоминал вот же девять лет. Вова знал, что умер, потому что увидеть отца ему не везло даже во снах. Он годами просил небо послать ему хотя бы одно видение, но Небо было глухо к его просьбам.       И вот он сидел перед ним, придерживая голову на коленях и отпихивая морду сказочной волчицы.       - Вента, угомонись! Давай еще теплее.       Он ругал ее и прикладывал теплые руки ко лбу Вовы. Становилось легче, но сознание утекало, устав цепляться за этот абсурд. Вова смотрел в карие глаза папы и вспоминал их кухню: маленькую, где негде было даже погладить рубашку. Он вспоминал запах паленой колбасы, папиной пены для бритья и огромную фуражку на тумбе. В этих карих глазах было поле, над которым они летали, в нем была осень и первый класс, мороженное и истории про грозы…       Вова почувствовал, как греют его виски слезы. Он не мог, но все равно улыбнулся, дав своему счастью греть себя изнутри. Вова сам не ожидал, что так быстро все ему простит. Но в момент, пока Вова сжимал папин рукав, было все равно, почему кто и кого бросил.       - П-пап, - уже увереннее сказал Вова и едва удержал сердце в груди, когда папа ему кивнул, поджимая губы – он так улыбался.       - Привет, - хмыкнул он. – Капитан Гром.       Это детская шутка так громыхнула в сердце, что, кажется, снова началась гроза. Вова засмеялся, правда, вышло хрипло, но это было намного громче всего, что он делал в жизни. Горы услышали его смех, а сам Вова услышал папин – хрипучий и родной.       - Не ищи меня, ладно? – папа наклонился ниже и подмигнул. – Я тебя люблю. И ты никому ничего не должен.       Он поцеловал в щеку, и Вова больше не смог держаться. Тепло разморило его – он отпустил папин рукав и провалился в сон. Ему снилось, что его несут куда-то ветра и он барахтается в хвостах волчицы, уносясь к замку. Ему снилось, как бережно она опускает его на кровать и напоследок лижет в щеку. Он спал и думал: вот бы не проснуться.       ***- Давай… - шипел кто-то рядом. – Давай!       Вова открыл глаза и посмотрел в белый потолок. Леха сидел рядом и давил кулаками на глаза.       - Ты че? – спросил Вова и испугался своего хрипучего голоса.       Леха подскочил и метнулся к постели.       - Живой?       - Вроде.       - А не вроде?       Вова ощупал себя и помотал головой.       - Живой.       Леха тут же пихнул его в плечо и грозно прошипел:       - Да я сам тебя щас прибью, Елагин!       - Не дерись, я чуть не умер! – Вова сел на постели и осмотрелся. Это была его комната, за длинными окнами в пол было видно горы и заснеженный лес. – А я… Спал?       Это мог быть просто кошмар.       - Ага, спал ты! Да мы тебя всю ночь искали. Гроза, лед на западном озере – вдребезги, тебя нет! Ты где был, дурила?       - Сам дурила. Я гулял.       - Ночью?       - А ты к Вике как будто по утрам бегаешь!       Они вперились друг в друга грозными взглядами, но их прервал скрип двери. Она отворилась, а на пороге стоял дядя Женя, недобро щуря глаза. Вову часто обжигали его темные зеленые зрачки. Дядя Женя подошел ближе, опираясь на трость. Зачем она ему была нужна – теперь понятно, а раньше Вове казалось это странным, ведь дядь Женя совсем не хромал.       Он сел на кровать и кивнул Леше на дверь, тот быстро встал и вышел. Вова подобрался и выпрямил спину. Тело ломило, но дядя Женя, наверное, уже колдовал, раз становилось легче. Он взял руки Вовы и снял с них бинты. Погладил пальцами ладони и ссадины стали затягиваться. Вова зашипел, но сцепил зубы и стал терпеть.       - Где ты был?       - Я гулял.       - Кого встретил?       Дядя Женя умел разговаривать очень спокойно в минуты, когда любой бы нормальный колдун орал и возмущался. От этого Вове становилось не по себе. Он медленно, выуживая из памяти вчерашнюю ночь стал рассказывать, что случилось. Вспоминая монстра, он почувствовал, как снова одолевает трясучка его тело. Дикий безобразный рот встал перед глазами, огромная пасть, опускающаяся сверху, длинные конечности, ломающиеся в суставах…       Вова плакал и рассказывал, стыдливо утирая слезы. Он сжимал кулаки и пытался перестать, но не мог остановиться. То ли устал, то ли в первый раз в жизни так испугался.       - Тихо, - дядя Женя сел ближе и одной рукой притянул, утыкая Вову носом себе в плечо. Он похлопал его по спине и слегка погладил. – Все хорошо, Вов. Все закончилось.       Вове стало неприятно, что его утешают, как какую-то девчонку, но он все равно замер на несколько секунд у плеча дяди Жени. Своего страха у него было хоть отбавляй, а вот дядя Женя, кажется, вообще ничего не боялся. Леха столько про него рассказывал, что Вова был уверен: дядя Женя и слово-то такого не знает. Приди к нему сама смерть – он только скажет, что не приглашал.       - Я испугался за тебя, - сказал дядя Женя. – Больше никогда так… не делай, ладно?       Дядя Женя говорил странно, как будто еле давил слова. Тяжело и очень сосредоточенно. Вова не был доминисом или менталистом, чтобы прочитать, что творилось у этого колдуна в голове, но почувствовал: дядя Женя вправду испугался. Но не успел Вова удивиться, как дверь снвоа скрипнула, и дядя Женя устало вздохнул:       - Ну что ты там трешься? Заходи!       Леша, виновато потупив взгляд, тоже вошел.       «И он испугался», - подумал Вова и отчего-то улыбнулся.       - Значит так, молодые люди, - деловито начал дядя Женя, вставая.       Он прошелся к окну, постучав тростью по полу, и у того повернулся. Осмотрел. Леху с Вовой, строго прищурил глаза и сказал:       - В этом году уроки боевой магии в Луновом читает мой ученик. Вы – он указал на них тростью, - не пропустите ни одного занятия. Если у вас будет не высший результат в группе, я заберу вас обоих в орден и буду тренировать сам. До седьмого пота. Пока замертво не будете в зале падать, вам понятно?       - Понятно, - синхронно кивнули они.       - Вова, твой аттестат я проверю после летней сессии. Хоть одна четвёрка в предметах стихийной магии, я тебя забираю, понял?       - Понял, - кивнул уже Вова.       - Леша, - обманчиво ласково сказал дядя Женя и тут же строго добавил: - Хоть одна четверка в области мастерства доминисов – ты даже на День рождения не будешь вылезать у меня из учебников. Ясно?       Леха пожал плечами и кивнул: а чего тут непонятного. Вообще, дядя Женя много чего такого придумал: заставил их учить историю, особенно сказал обращать внимание на истории великих колдунов, их сражений и великих боев. Как, кто кого и как обманул. Оказывается, тактика была не только в войнах, но и в спаррингах. Вова почему-то думал, что когда соперников двое, там уж кто быстрее, но дядя Женя говорил…       - Бой выигрывается до его начала. Либо ты просчитал своего соперника, либо проиграл!       Леха вздыхал и вертел головой, пока их двоих вели по библиотеке, накидывая на руки книжки, которые непременно надо было прочитать к лету. А Вова слушал и пихал Леху, чтобы слушал тоже! Дядя Женя вдруг перестал казаться просто мрачным колдуном, в глазах Вовы он стал вдруг… мудрым и опытным! Он не улыбается не потому, что хочет всех запугать, а потому что сражений на его веку столько, что любому улыбаться перехочется. Интересно, а он видел такого монстра хоть раз?       - Конечно, видел, - рассказывал Леха, пока они вместе ходили мимо полок в поисках книг, которые надиктовал им дядя Женя. – Он же в юности работал в отделе по борьбе с Багровой магией. Да и недавно ездил на расследование.       - Какое? – удивился Вова.       - Никольскую убили, - Леха вздохнул и стащил со стола газету, где было написано про то, как ведьму стихии жизни чудовищно сожгли на костре. – Так этот монстр наверняка тогда и пробрался к нам, вместе с другими слугами Багрового князя. Он хочет убить всех Никольских, потому что свет – единственная магия, способная противостоять багрянцу.       Вова задумчиво перечитал заголовок статья и поставил газету на место. От этой мысли ему стало не по себе. Раньше багровая магия была далеким словом, запрещенным, Вова о ней даже не думал. Слышал про монстров, но воспринимал как детские страшилки. Серьезно, кто хоть когда-то видел монстра багрянца? И вот, Вова сам такого встретил.       - Но это только одна семья. Мать и дочь. Мать и дочь. Когда-нибудь их могут убить всех, что тогда?       - Кошмар.       Вова приподнял бровь, и Леха пожал плечами:       - Ну тогда мир придется спасать.       - Дурак ты, Лех, его спасти надо до того, а то поздно будет! Пока хоть одна Никольская останется.       - Да в том-то и парадокс, - Леха обошел Вову и кивнул на газету, придерживая стопку книг на руках подбородком. – Воевать с ним могут только Никольские, а все другое багрянец просто сожрет. Они единственные знают, как с ним бороться, потому что у них стихия такая - жизнь. А как другим в стихии разобраться, если ей не обладаешь?       Вова осмотрел книжки в своих руках и положил их на стол. Размял руки и повертел головой.       - Нам нужно в кабинет твоего отца.       - Сдурел? Нам головы оторвут.       - Лех! – Вова шагнул ближе. – Сам подумай. Адептами багровой магии можно стать, ты сам говорил, что таких людей ловят. А если ловят, значит они как-то в ней разбираются, чтобы она их одарила силой. Но если… Если разобраться в ней не для того, чтобы стать багровым колдуном, - Вова стал говорить шепотом и, отняв у Лехи книжки, тоже отложил их на стол. – Но чтобы знать, как ей противостоять.       Леха нахмурился и почесал затылок.       - Просчитать соперника? – правильно понял он. – Звучит логично.       - Нам нужно в кабинет дядь Жени.       Около его двери они оказались через пять минут и аккуратно ее приоткрыли. Сначала внутрь шмыгнул Леха, а потом Вова. У дяди Жени был огромный кабинет, но даже окна здесь закрывали шкафы со старыми книгами. Вова пробежался взглядом по корешкам – ерунда всякая и ничего нужного.       Они вместе осмотрели все полки и подошли к рабочему столу. На нем стояла фотография, и Леха грустно глянул на нее: там была его мама и маленький он вместе с дядей Женей. Вова похлопал его по плечу и попросил постоять на стреме, а сам отворил первый ящик стола, потом второй. Как-то слишком просто, может, у дяди Жени есть второй кабинет? Секретный?       А секретов у дяди Жени было больше, чем волос на голове. Он смотрел на мир так, будто все уже видел. Даже про монстра рассказывал, как о взбесившейся собаке. Но вдруг взгляд Вовы наткнулся на книгу, лежавшую на кресле у окна. Вова подошел ближе и прочитал: «Багровая демонология». Пусть это был не багровый язык, но что-то нужное им обоим. Взять ее было глупо – такую пропажу дядя Женя бы точно заметил. Но зато Вова теперь знал, что можно поискать в библиотеке Лунового.       Они с Лехой вместе «замели следы» и ушли в свои комнаты собирать чемоданы. Завтра утром они уезжали в Луновой. Ночью Вове опять не спалось. Он сидел у окна и смотрел на лес, глупо надеясь, что сейчас оттуда выйдет кто-то и помашет ему рукой. Нет, не кто-то, а папа… Но это ему приснилось, потому что нашли Вову на берегу озера – замерзшего и почти не дышавшего. Дядя Женя сам его лечил всю ночь, чтобы не умер. Вова пытался спросить, была ли у него сухой рубашка, видел ли кто-то волка рядом, но никто ничего не видел.       И это ему вправду просто приснилось. Не монстр, не лавина, не треснувший лед и собственная почти смерть, а папа…       Вдруг в небе за облаками мелькнула золотая вспышка. Вова резко поднял голову, и ему показалось, будто кончик золотого хвоста спрятался за облаками. Он встал и прищурился, тут же оделся и вышел на улицу, но в лес не пошел – полез на башню. Спрыгнув с лестницы на плоскую крышу, он снова засмотрелся на небо и не заметил, что был тут не один.       - Чего тебе не спится? – спросил его дядя Женя, поправляя кожаные перчатки на руках.       - Да я тут… - Вова почесал затылок. – Короче, приснилось. А вы?       - Тебя жду.       Вова отчего-то даже не удивился, подошел ближе и встал рядом. Дяде Жене было не холодно в его простом пальто, а Вова весь трясся даже в куртке. Дядя Женя протянул ему шапку, а где Вова ее потерял?       - Ее нашли на ближнем берегу озера. Мы уже подумали, что ты труп, но Леша услышал, как бьется человеческое сердце и повел нас к другом уберегу. Там ты лежал.       Вова посмотрел на дальнее озеро. Туда он раньше не ходил, потому что путь лежал только через лес, а там полно бурелома, но вот: монстр помог долететь, швырнув ногой. Сверху было видно, как коряво побит лед на левой части озера, как варварски вырваны из своего стеклянного спокойствия льдины, и раскиданы, как осколки битой посуды.       - Ты раздробил много льда грозами, лавина продавила еще больше. Но все это было слева. Там ты должен был утонуть и выплыть.       Вова кивнул.       - А нашли мы тебя там, - дядя Женя указал тростью на другой край озера. Лед там был целый, припрошенный снегом. Нетронутый и чистый. – Ни крови, ни следов, но ты там как-то оказался.       Вова будто почувствовал, как дует в него теплый ветер и несет его на своих хвостах волчица. Он сжал в руках шапку и прищурил глаза, всматриваясь в нетронутый берег большого озера. Этого не может быть… Не может…       - Я это не к тому, чтобы ты мне сейчас рассказал историю свою чудесного спасения. А к тому, что если бы загадочный спаситель тебе бы не помог, ты бы умер, - дядя Женя опустил взгляд на Вову и добавил. – Трупы доминисы лечить не умеют. А твое сердце стучало так тихо, что Леша на самом деле его не слышал. Он просто не хотел верить, что ты погиб и решил проверить даже там. В этот раз ему повезло.       Вова сглотнул.       - Я просто…       - Маленький, - закончил за него дядя Женя.       Он вдруг опустил руку за край пальто и вытащил оттуда книгу, протянул Вове. Это была «Демонология Багрового», и Вова виновато потупил глаза.       - У тебя хорошая память, - сказал дядя Женя, поднимая тростью подбородок Вовы. – Логика, мышление, стихия слушается тебя, как дрессированная собака. И ты тратишь это все впустую.       Вова вдруг испугался. Он так некстати вспомнил рассказал Лехи про Павла Аверина, представил, как встанет на колени, а ему на шею положат змею…       Дядя Женя вдруг усмехнулся и покачал головой.       - Клятва дается добровольно, Вова. Ты сам сделаешь свой выбор, я не тороплю и не уговариваю, но ты, - дядя Женя положил ему руку на шею и заставил посмотреть себе в глаза, - ты должен быть умным. Сила, ловкость, сноровка – ерунда, если ты не умеешь думать. Встретил багрового монстра – бежать бесполезно, надо убить его самому, пока он не убил тебя. Видишь ребенка в лесу – сначала подумай, что он тут забыл. Кто-то поет – так почему в глухой чаще?       Вова открыл рот: откуда дядя Женя все это знает? Того монстра, которого они должны были найти в озере, трудно назвать маленькой девочкой. Но Вова промолчал, потому что дядя Женя так хитро ему улыбнулся, что Вова сам вспомнил слова Лехи: «Папа работал в багровом отделе».       - Считай, - дядя Женя подтолкнул к Вове книгу. – Просчитывай всех. Наблюдай и думай. Пробуй, осторожничай, побеждай на берегу, потому что лед может треснуть. Не дай никому даже подвести тебя ко льду, срази там, где никто не ждет. Убей прежде, чем кто-то об этом подумает. Или не убивай до того момента, когда сопернику покажется, что у тебя нет шансов. Слово сильнее пули. У страха велики глаза, а потому слава пугает больше клинков. Стань тем, кого будут боятся, и тебя больше никто не столкнет на лед, - дядя Женя улыбнулся. – Потому что испугаются подойти даже со спины.       Он щелкнул его по носу и снова выпрямился, осмотрел озеро и устало растер глаза.       - Неугомонные дети. Так красиво все было!       - Дядь Жень, ну простите! – пошел за ним Вова.       - Да иди ты, Вов.       - Да я починю!       - Ага, а после этого тебя чинить придется. Небо, когда же вы уже женитесь и разъедетесь!       - А скучать будете? – Вова пробежал вперед и улыбнулся, когда дядя Женя потрепал его по голове.       - Не дождетесь. И причешись! Ну что это такое?       - Спокойной ночи, дядь Жень!       Конечно, Вова не спал в ту ночь, но к Лехе не пошел. Следующие сутки они ехали вместе. По Зачарованному лесу было ехать не больше двух часов, и Вова, положив на колени книгу, в точности пересказал все, что случилось с ним ночью.       - … и тебя никогда не столкнут на лед, потому что побоятся подходить даже со спины.       Леха усмехнулся, наверное, он тоже что-то такое слышал от своего отца. Раз сто.       - Понял.       - Да ничего ты не понял! – рассмеялся Вова и глянул в окно на заснеженный мир.       Луновой встречал их высокими башнями и витражными окнами. Под потолком парадного зала игрались лунные звери, а в холле толпились студенты.       - О, Лазарев, Елагин, здарова, - пожали им руки парни. – Ну чего, вечером вы с нами?       Вечером было посвящение, а днем их всех собрали на торжественную линейку, чтобы вручить звездочки. Все первокурсники: и девочки, и мальчики, стояли аркой лицом к парадной лестнице. На лестницу вышел ректор, Леонид Михайлович, и оглядел их всех. Его старые глаза были добрыми, Вова слышал много историй про этого колдуна, но сейчас он не был похож на героя, скорее на старого доброго волшебника – такие в сказках поглаживают бороду и только раздают умные советы.       - Вы, ребята, еще не понимаете, что такое волшебство, - сказал Леонид Михайлович. – Что такое быть волшебником.       Он спустился вниз, придерживаясь за перилла лестницы, позади него шагали две старшекурсницы и держали большие шкатулки со значками.       - Потому что колдовать может каждый дурак. А быть волшебником - нет       Вова приосанился, когда Леонид Михайлович остановился около него и поправил галстук.       - Вот, Елагин, скажи нам, что такое волшебство. Чем отличается от магии? Кто такой колдун, и почему это звучит не так гордо, как волшебник?       Вова растерялся, потому что всю жизнь считал эти слова синонимами. Леонид Михайлович не расстроился, он знал, что никто тут не ответит, – улыбнулся и пошел обратно к лестнице.       - Колдун – это я, - сказал ему Вова, и Леонид Михайлович остановился. – Волшебник – это тот, кем я стремлюсь стать.       Леонид Михайлович обернулся.       - Моя магия – это стихия, - Вова развел руки в стороны, и под потолком затрещали грозы. – Волшебство – это то, ради чего мне вся эта магия сдалась.       - Ну намекнул, так намекнул, - фыркнул рядом Леха.       - Ты мастер комплиментов, Елагин, - тихо пробурчала Вичка слева, заправляя за уши волосы.       Леонид Михайлович теперь не улыбался. Он прищурил свои старые глаза и посмотрел на Вову очень внимательно. Его сухие губы все-таки дрогнули, он медленно протянул руку к шкатулке и подозвал Вову к себе рукой. Аккуратно подцепив лацкан дрожащими пальцами, Леонид Михайлович поднес звездочку и проколол ее иглой жесткую ткань пиджака.       - В единстве сила. И у тебя она есть, - Леонид Михайлович и посмотрел Вове в глаза. – А о чем мечтаешь, Вов?       Вова пожал плечами, а Леонид Михайлович прикрыл глаза, отпуская его.       - Звезда – это мечта. Если вы колдуете ради своей мечты, то ваше волшебство обретает смысл. Загадайте свою мечту, но не прежде, чем ее найдете.       Вова шел назад и видел, что на него все смотрели. На эту звездочку – маленькую и почти незаметную на лацкане. Но она была очень тяжелой. Вова смотрел на нее всю церемонию и медленно выпрямляя спину. Ему и самому захотелось выпятить грудь, показать всем этот значок, который еще вчера казался ему бесполезным.       Вова мельком посмотрел по сторонам. Слева от него любовалась своей звездочкой Вичка, справа зевал, ожидая своей очереди, Леха. И когда им дали звездочки это все вдруг обрело смысл. Может, Вова повзрослел за этот год больше, чем за семь предыдущих лет, но он вдруг точно понял, что хочет от своей волшебной жизни, - не боятся. Никогда и ничего не боятся так, как он испугался, оставшись в поле один. Как он испугался, оказавшись на ломаном льду. Быть сильным. Быть волшебником. Быть достойным другом своих друзей и иметь право носить эту звездочку вместе с ними.       Вечером в подвале Лунового собралось много студентов, но были только мальчишки, потому что девчонок в такое не посвящали. Все переживали, а Вова стоял у стены и задумчиво вертел значок на пиджаке. Леха смеялся с парнями в дальнем углу, Шаховской бесил своими белыми зубами справа, но вдруг погас свет. Тут же зажегся в центре зала небольшой огонек и выхватил из сумрака лицо одного старшекурсника – Миши Деробитова, капитана факультета колдунов.       - Давным-давно, - на удивление не пафосно, а даже очень таинственно начал он. – Наш далекий брат Ф. Р. написал кодекс пари, и главные слова до сих пор горят золотом на его форзаце, - Миша обвел студентов взглядом, выжидая паузу. - Слабый даром да испытает судьбу. Если она на его стороне, то он сильнее прочих. Не смотрите на своих родных, на ваши родовые гербы и регалии. Перед судьбой каждый из нас – просто ноль. Но если вы у нее в любимчиках, то каким бы никудышным колдуном вы ни были, судьба – на вашей стороне. А значит вы уже победили.       Миша улыбнулся и прищурил глаза. Он пробежался взглядом по толпе первокурсников и подозвал к себе помощника. К нему подошел Гриша Самовойтов и сказал:       - Кто хочет узнать, в любимчиках ли он у судьбы? Единственный шанс – спорить. Везде, постоянно – проверять! Сезон пари открывают первокурсники. Он длится от января до декабря. Участник и победитель самого большого пари – получает полный куш, а ставки мы раздаем из банка, который накопили за много лет. Меня зовут Гриша, и я нынешний хранитель тетради пари. Хотите спорить – обращайтесь ко мне.       - Эй, Елагин, - громко позвал Шаховской. – Ты у нас самый неудавшийся колдун, проверишь, в любимчиках ли ты у судьбы? Тебе б не помешало.       Вова закатил глаза и снова посмотрел на свою звездочку.       - Елагин? – заинтересовано переспросил Миша.       Он был победителем Чарсоревнований несколько лет подряд, а сейчас возглавлял команду Лунового, и Вова чувствовал, что этого пусть молодого колдуна здесь уважали. Когда он повернулся к Вове, все притихли.       - Я тебя видел. Ты сегодня отличился.       - Он у нас мастер красиво ляпнуть что-нибудь для девчонок.       - Ну у меня хоть язык при Белозерской не отнимается, - хмыкнул Вова и улыбнулся, когда все засмеялись над Генкой. Один-один.       Миша подошел к Вове ближе и кивнул на Гришу за своей спиной.       - Поспорь.       - На что?       - На невозможное, - предложил ему Миша. – Ты вырос среди людей? Так поспорь с Шаховским, что станешь великим колдуном.       Все стали перешептываться. Миша предложил что-то интересное, и кто-то его тут же поддержал, другие засмеялись.       - Елагин? – громче всех фыркнул Шаховской. – Великий колдун?!       Вова задумался: «Спор преумножает шансы на успех. Из тысячи вероятностей он оставляет две. Ты либо выиграл, либо проиграл». Вова посмотрел на Леху. Тот пожал плечами, мол, сам решай. Сначала это показалось глупостью: а чего спорить, не получиться – так только позориться. Но вдруг Вова подумал: он не хочет, не потому что не может, а потому что боится, что не сможет. И Вова, вспомнив о звездочке на груди, решился. Он подошел к Грише на глазах у всех и громко, специально чтобы Шаховской не пропустил, сказал:       - Спорю! – обвел всех взглядом и лениво улыбнулся. – Что стану самым знаменитым магом своего времени, и не будет колдуна и ведьмы, кто бы не знал мое имя.       Шаховской с дружками рассмеялись, но Вова продолжил упрямо смотреть на Гришу. Давай, пиши. Эти избалованные колдуны сужали вероятности до двух, а у Вовы тех всегда и было только две: ты либо выиграл, либо тебя задавили. Ты либо умеешь драться, либо тебя бьют и отбирают еду. Ты либо управляешь стихией, либо тебя гнобит каждый одноклассник. Ты либо убьешь монстра, либо он убьет тебя. Поэтому Вова и без этого спора знал…       Либо он станет великим, либо никем.       Гриша уважительно ему кивнул и записал условия пари в тетрадь, а потом Вова отошел, и Гриша начал принимать ставки.       - Сезон открыл Вова Елагин! – торжественно сказал Мишка и хлопнул Вову по плечу. – Слушай, Елагин. Говорят, ты мутишь такие грозы, что дрожит земля. Как на счет попробовать себя в Чаросоревнованиях? Я капитан нашей команды, приглашаю тебя.       - Хорошо, - пожал плечами Вова, а почему бы не начать путь к славе с победы в главных соревнованиях страны?       Таинство закончилось к полуночи, и Вова с Лехой поплелись себе в комнату. Дорога их измотала, очень хотелось спать. Но, пока Леха чистил зубы, Вова не ложился. Он смотрел в окно на Зачарованный лес у подножия башни и думал, правильную ли мечту он себе выбрал. Наверное, не боятся – это хорошо. Но как можно не боятся ничего? Значит, надо все попробовать? Ввязаться абсолютно во все приключения, в которые только можно?       Вова опустил взгляд на книгу, которую дал ему дядя Женя, и распахнул посередине. Тут же сжал крепче зубы, когда увидел зарисовку жуткого монстра и прочитал название «Эртос. Птичья стая». Это был монстр, который распадался на птиц и мог собраться в одно чудище. Выглядели эти птицы не как птицы, скорее черви с крыльями. Вове стало плохо от одной картинки, и он закрыл книгу.       Вдруг снова блеклая золотая вспышка зацепила глаз. Вова резко поднял голову, но за окном увидел только черную чащу и белый снег. Он всмотрелся внимательнее в черные стволы, откуда-то зная, что ничего там не найдет. Ему показалось… Опять показалось.       Вова крутил звездочку на лацкане и представлял себе огромное озеро. Как он мог провалиться опд лед у его одного берега, а отрубиться на другом, за километры! Да если бы не Лехина пустая надежда на чудо, Вову бы даже не нашли.       «Твое сердце билось так тихо, что Леша ничего не слышал».       Леха вышел из ванной и подошел к окну. Посмотрел на лес, почесал затылок и тихо позвал:       - Вов, ты че?       Вова посмотрел на отражение Лехи в окне и серьезно его спросил:       - А почему ты повел их меня искать там? Это же километры, а лед я раздробил только у берега. У другого берега, Лех.       - Тупой вопрос, Елагин, - фыркнул Леха и подошел ближе, запрыгнув на подоконник. – ТЫ мой друг. Я бы искал тебя, пока не нашел.       - А если бы… не нашел?       - Искал бы.       - Лех, сколько?       - Да всегда! – разозлился он. – Что с тобой?       Вова задумчиво на него посомтрел и вжал звездочку сильнее. Сколько бы он ни смотрел в окно – он не увидит эту волчицу. Это слишком сильная подсказка – жизнь такие не дает. Каждый должен выбрать сам: искать там, где невозможно, или посмотреть на кровь на льду и сдаться. Этот выбор – страшный, потому что он может родить в душе надежду, а потом резко… очень резко ее оборвать. И когда приходит время выбирать намного легче сразу запретить себе верить, чем разочароваться потом.       За окном ничего не мелькало, папа за два дня так и не приснился. И все, что было у Вовы – загадка, как он очутился на другом берегу.       - Ты спросил меня, почему я не хочу искать отца, - медленно начал Вова, смотря Лехе в глаза. – Потому что боюсь потратить на это всю жизнь и не найти его. Ничего не понять про себя. – он пожал плечами и признался: - Мне страшно. Когда мы не нашли с тобой орден, не нашли его по имени среди людей – мне было все страшнее. Я не понимал, но я пугался. Что я снова поверю в это, а потом…       - Я понял, - кивнул Леха, не заставляя продолжать.       Он не торопил и не подбадривал – смотрел на Вову и ждал. Ждал, пока Вова сам решит, хочет ли он искать своего отца. Тратить свою жизнь на это, дальше тонуть в своей надежде – вполне возможно, что пустой.       Вова замер у холодного окна. Он чувствовал холод там, на улице, где подбирался к своим самым крепким морозам январь, а в комнате было тепло, как у папы на коленях. С ума сойти, они столько лет не виделись, но стоило увидеть папу в бреду, теряя сознание, как Вову схватила за горло его память и ужалила в самое сердце. Там до сих пор болело от того, что Вова не хотел верить, будто ему приснился сон.       Вова посмотрел на свое отражение в окне и увидел себя. Он причесался, как сказал ему дядя Женя. Он был в форме Лунового – красивой и строгой. Он смотрел на себя уже не так, как на свое отражение в озере. Но лацкане пиджака скромно сверкала серебром звездочка, и Вова почувствовал себя сильнее. Вот он я. Волшебник. Не мальчик в поле. Не потеряшка из детдома. Не человеческий выродок, как говорил Генка. А волшебник.       Он перевел взгляд на Леху. Тот молчал, но был насторожен, на его пиджаке тоже висела звездочка.       - Это папа меня спас, - сказал Вова. – Он жив и от кого-то прячется. Сказал его не искать.       Вове так и мерещилась золотая волчица за окном, но он знал: выйдет и ничего не найдет. Он что-то делает неправильно. Он начинает с самого легкого, а надо… думать! Надо просчитать соперника.       - И я подумал: надо его тоже просчитать, папу, - продолжил Вова, упрямо не смотря за окно. - Просил не искать – сделаю вид, что не ищу, а сам найду.       Леха почему-то улыбнулся, а потом кивнул. Он взял книгу с подоконника, пролистал и остановился на картинке с монстром, который обращался в девочку. Тихея – так называлась тварь, которая едва ли не сожрала Вову.       - Я с тобой, - вздохнул Леха. – Потому что тебя, дурака, убьют.       - Тогда нам нужна клятва, - решил Вова и сел на подоконник. – Например… Бороться и искать, найти и не сдаваться!       - Тоже мне выдумщик, это из «Двух капитанов»       - Сам предложи тогда!       - Вот и предложу! Дай подумать.       - Да думать будем до утра, а завтра пары. Теперь еще и учиться надо, а то дядь Женя нас сам убьет.       - Вот так всегда! Ты влип, а мне влетело!       Они надулись и завалились на свои кровати, переодевшись. Луна била в лицо, и Вова, рассердившись еще и на нее, встал и задернул штору. Снова лег, начал ворочаться и в конце концов уперся взглядом в потолок.       - Лех… - позвал он.       - Чего?       - А ты поспорил?       Леха сел и пожал плечами.       - Ну да.       - На что?       - На кого, - поправил он и хитро улыбнулся, прищурив глаза. – На Вику. Что женюсь на ней.       Вова рассмеялся, падая обратно на подушку.       - Че ты ржешь, Елагин?       - Да ты и Вика? Только если Земля перевернется!       - Раз так уверен, так поставь что-нибудь. Не женюсь – так выиграешь!       - Ну и поставлю! – Вова задумался.       - А ты мотоцикл поставь!       Леха знал, куда бить. Мотоцикл – был самой дорогой вещью в Вовиной жизни, они собрали его с Лехой вместе, он летал, как дракон! И проиграть его было жалко… Ой, да Леха никогда не женится.       - А поставлю! И если проиграю – подарю его вам на свадьбу.       - Супер!       Они пожали руки и рассмеялись.       - А ты на Ирку-то че не поспорил? - в полудреме буркнул Лазарев, отворачиваясь от Вовы.       - Да ну ее, - махнул рукой Вова. – Она, оказывается, со старшаком встречается.       - М…       - Вот тебе и м… - промычал Вова и заснул.       А следующим утром он нашел Гришку и поставил свой мотоцикл. Он не знал, чем закончится история их с Лехой пари, кем они выйдут из Лунового и какую вероятность выберет судьба. Но он чувствовал себя намного смелее, когда они читали страшные книги вместе, бегали в Терновир тайком ото всех и ввязывались в приключения все больше и больше. Наверное, его мечта пока не торопилась сбываться: Вове каждый раз было страшно, как в первый.       Но на их груди горели одинаковые звездочки. Они что-то значили, потому что Вова с Лехой так и не придумали клятву – они просто накрывали их ладошками, когда шли на экзамены или на верную смерть.       *** - Хватит Вента, он тебя увидит!       А Венте хотелось, чтобы Вова ее увидел. Она любила его качать на хвостах-ветрах маленького, убаюкивая. Вова этого не помнил, думал, что ему снилось, а ведь был любимчиком всех ветров Сафрона.       Сафрон глянул из-за дерева на тропу. Вова быстро шел, прикрывая уши шапкой, впереди него шел его друг.       - Я тебе точно говорю, из бестиария сбежала эта тварь. А последний раз ее видели у Ледяных пещер.       - Хорошо. Поймаем ее и вернем. Главное со страху всю боевую не забыть.       Они вместе рассмеялись и прошли мимо Сафрона, чтобы поймать чудище и стать героями чуть больше, чем вчера. Зачем – Сафрон не знал. Больше всего он хотел, чтобы его сын вырос простым человеком. Но все, как всегда, шло не по плану…       Запахло тухлым мясом и гнилью. Снег захрустел под телом монстра, и Вента зарычала на родную сестру. Сафрон повернулся и встретился глазами с Каритой. Она была лишней в этом чистом царстве зимы. Ее темное уродливое тело пропитывало девственный снег и губило всю красоту, но Сафрон ей все равно улыбнулся.       - Ты грязно играешь, Сафрон.       - А ты послала монстра убить моего сына.       - Это не твой с-с-сын! – прошипела она. – Зачем тебе это напоминание о том, как Каштар сделал Еланию своей. Как он сломил тебя и победил. Зачем ты бережешь этого мальчишку, когда он такой трусливый и глупый. Не ровня тебе.       - Он просто маленький, - ласково улыбнулся Сафрон, глядя, как эти «герои», не дойдя до монстра, начали кидаться снегом. – Но он вырастет, Карита. Найдет правильную мечту и станет счастливым. А мы с тобой…       Сафрон вздохнул и повернулся.       - Так и продолжим воевать, пока ты не устанешь от Каштара. Право, подруга, ты не простая стихия, можешь найти другого хозяина, - Сафрон погладил Венту по голове. – Наша партия продолжается.       - Парс-с-стия? – прошипела Карита, подползая ближе. – А давай сыграем, Сафрон.       Сафрону не понравилось, как Карита прищурила свои узкие глаза. Ее рваный язык облизал гладкую морду, Карита пригнулась и замерла у лица Сафрона.       - Ты и я слишком всесильны, слишком веч-ч-ч-ны. Это война никогда не закончится, но я предлагаю тебе: пусть каждый выберет себе ферзя и отныне будет играть только им. – Карита посмотрела Вове вслед и гадко ухмыльнулась. – Пусть это будут наши шахматы. С пешками, ладьями, слонами… Я и ты – короли по разные стороны поля. Не вмешиваемс-с-ся в игру до конца.       - Интересно, - согласился Сафрон. – Прекратишь попытки убить его?       - Ты столько раз мне мешал…       - Мне нужна клятва. Я вот клянусь не трогать твоего ферзя.       - Даю клятву. Я не трону твоего сына сама, но расставлю фигуры так, что он умрет. Обещаю.       - Боишься, что все-таки убьет Багрового князя? - понятливо улыбнулся Сафрон и погладил по морде Венту. – Выбирай ферзя, Карита. Мы оба знаем, что это не Каштар.       Карита резко перекинулась назад, упала в чистый снег и уползла. Мир быстро стер следы ее присутствия: снег стал белым, воздух – чистым. Сафрон выглянул из-за дерева и улыбнулся, когда услышал:       - Хорош ерундой маяться, нам еще монстра ловить.       Они отряхнулись и пошли дальше. Геройствовать!       Сафрон послал Венту за ними проследить с неудовольствием глянул, как на его руке тоже расползается печать клятвы. Отныне он не мог вмешиваться в игру. Ему нужен был ферзь, и Карита была уверена, что он выберет Вову, но Сафрон умел просчитывать соперника, а потому ушел из леса.       Достав из-за пазухи свою иглу, Сафрон повертел ее в руках и тихо вздохнул, скрываясь в ветрах безвременья. Он отправился искать своего ферзя и искал его долго. Сафрон изъездил много стран, узнал тысячи новых людей, но ни в ком не нашел свою главную фигуру.       Наверное, его ферзь еще не родился.