НЕведьма и Повелитель Времени

      Уже наступал вечер. Зоя смотрела, как крупные хлопья снега оседают на лужайки у подножья высоких домов. Она стояла на балконе и пыталась почувствовать холод зимы, но не получалось.       Все потому, что надоедливый призрак раздражал так, что Зою грело ее злостью!       - Ваше Высокопроевосходительственное… нет, долго. Ваше Умопомрачительное Всемогущество! – стонал он в гостиной, репетируя извинения перед своим повелителем. – Не от ума окаянного, не от воли темной своей, а от страха гнева вашего спутал я вас с тем, кто вами представился.       - Слушай, - не оборачиваясь, сказала Зоя. – Если, как ты говоришь, у него раздвоилась личность, то ты не боишься, что будешь извиняться не перед той?       - Дура ты, - сплюнул призрак. – У той, плохой, глаза красные, а у хорошей – зеленые. Уж не знаю, как голова твоя блондинистая, а я уж точно одно от другого отличу.       - Говорят, дальтонизм – мужская болезнь.       - Чего-о-о?..       - Лазарев при встрече объяснит, - фыркнула Зоя и тихо добавила: - когда глаза тебе выпаривать будет.       - Вот чего ты девка такая злая? Правильно царевич сказал, запуганная ты просто. Испугалась – до сих пор боишься. А мой повелитель, пусть и злой, зато храбрый.       - Хороша храбрость. Быть всемогущим и захватывать мир – вот смельчак-то!       Призрак возник около Зои и прищурил глаза. Он выглядел, как человек, но его зрачки все равно были слегка прозрачными. Он покачал головой и опустил глаза на свой рюкзак, который соткал себе из грязно-алого тумана.       - Он тебя спасти хотел.       - Ага.       - Не ради тебя, конечно, ради Женьки. Время хотел вернуть, чтобы тебя спасти успеть, чтобы Женьку спасти – всех, понимаешь? – призрак снова поднял глаза. – Он добрый. Он просто забыл, багрянец вспомнить не дает. Но он там, он вот тут, - призрак ткнул Зое пальцем меж ребер. – Там, где у тебя давно уже пусто.       Отдернув руку, он вылетел прямо в окно и, встав на землю, глянул на Зою наверх, а потом поплелся куда-то, ухватившись за лямки рюкзака. Зоя искренне понадеялась, что он решил убраться навсегда, потому что существом призрак оказался бесполезным. У него все выпадало из рук, и он только мешался, занимал ванную на несколько часов и пел дифирамбы своему отражению в зеркале.       Зоя прикрыла глаза и попыталась почувствовать что-то в том месте, до которого докоснулся призрак. Может, этот бесплотный в чем-то и прав? Теперь, когда все сказанные Марьей слова Зоя начала ставить под сомнения, она вдруг задумалась: а правда ли Сережа хотел ее убить? С того самого дня, как Зоя узнала, кто стал новым Багровым князем, в ее сердце что-то оборвалось. Потому что она помнила ночь, когда умерла для всех и пошла за Марьей, чтобы та привела ее к оврагу у замка и показала нового Багрового князя. Это был не Сережа – другой парень, с залитыми багрянцем глазами, со змеями из крови, вертящимися вокруг его головы. Он сидел возле трона на полу и пусто смотрел вперед, а за его спиной разворачивался кровавый бой алых монстров.       Но вдруг залаял пес, и Сережа очнулся. Зоя очень хорошо помнила, как слетела с него красная пыль, она увидела его зеленые глаза и заплакала. Потому что это был Сережа – мальчишка, в которого она влюбилась, когда он спас их с Женей в первый раз. Лазарев – ее маленькая и единственная мечта.       Была. И разбилась о слова: «Это новый Багровый князь». С тех пор в душу закрался страх. Он был маленьким и робким, никак не мог одолеть влюбленность, отступал, но постепенно креп, как и вера в то, что Лазарев – не тот, кого знала Зоя. Может, он помогал, был хорошим, но не с девчонкой, которую должен бы был убить. Ему было плевать на Зою с тех пор, как она перестала быть «подружкой Жени», и Зоя поняла, что теперь, стоит ее только найти, Лазарев ее убьёт. Потому что Багровый князь убил всех Никольских. Потому что в этом мире двум стихиям слишком тесно.       - Ну ты, Лазарев, как всегда, всех перехитрил, - усмехнулась Зоя. – Убивать меня нельзя, какому повелителю нужен конец света, если ты только начал править? Лучше подарить вечность и запереть в золотой клетке.       - Вечность, любовь моя, это не так уж и плохо.       Зоя вздрогнула и хотела повернуться, но кто-то придержал ее за талию.       - Тихо, это я.       - Доритэй? – Зоя посмотрела в окно балкона и увидела его лицо.       Доритэй ей улыбнулся и тут же наклонился ближе, зарываясь носом в волосы.       - Соскучилась?       - Ч-что… Что ты здесь делаешь?       - Пришел спасти тебя.       - Но как…       Доритэй резко развернул Зою и приложил палец к ее губам.       - Не время, солнце, эта квартира тебя не убережет. Пойдем со мной, я спрячу тебя.       Зоя осмотрела Доритэя с ног до головы и почувствовала, как дрожат губы, растягиваясь в улыбке. Она прильнула к нему и крепко обняла, а когда Доритэй опустил руки на ее спину, едва не заплакала. Слава Небу, он здесь, с ним все хорошо.       - Уходи, - попросила Зоя, обхватывая его лицо. – Уходи, пока он тебя не нашел.       - Но ты в опасн…       - Пожалуйста! – Зоя прикусила язык, когда голос задрожал. Он отстранилась и, обойдя Доритэя, вышла на кухню. – Он убьет тебя. Тебе самому надо спрятаться. Не ищи меня, я сама тебя найду, как только мы со всем разберемся.       - А помощь мудрого волшебника вам не нужна, о всезнающие старшеклассницы?       - Доритэй, ты меня не слышишь?!       Доритэй развалился на диване и наблюдал за Зоей с легкой усмешкой.       - Я нужна ему живая, а ты нет.       - И что ты хочешь? – фыркнул он, вставая, и начал подходить ближе. – Ты не можешь колдовать, Зоя. Тебе страшно, потому что за тобой охотиться самый могущественный маг времен. Я помню Каштара, прежнего Багрового князя, он и близко не был так хитер. И тебе страшно, солнце мое, но ты просишь меня уйти. Спасаешь, - он остановился совсем близко. – Почему?       Зоя смотрела упрямо в пол, видела его старомодные сапоги, край охотничьей туники, расшитой камнями и драгоценными нитями. Она чувствовала запах леса после грозы, тумана и утренней свежести – его запах.       Зоя дала страху убить свою веру в Сережу. Она дала страху сожрать с потрохами все мысли о его красивых глазах и доброй улыбке и поселить в голове только жажду собственного спасения. Убей его – иначе он убьет тебя. Любишь? Брось, подумай о том, что он сделает с тобой, когда найдет. Что делали с каждой Никольской? Хочешь и вправду сгореть на костре?       - Когда Багрового князя убили, Марья мне сказала, что появился новый, - тихо прошептала Зоя. – И я испугалась. Я подстроила собственную смерть, чтобы исчезнуть и выжить.       Доритэй молчал, и Зоя перевела глаза чуть выше – на его грудь.       - Когда я узнала, кто новый Багровый князь, я испугалась. И решила убить человека, которого называла другом.       Зоя сжала кулаки и прижалась поясницей к столешнице сзади.       - Когда я поняла, что я должна убить руками своей подруги ее близкого человека, я испугалась – надела капюшон и сотворила морок, только бы она меня не узнала.       Это было невыносимо! Зоя подняла голову и посмотрела на Доритэя – в его безумно красивые черные глаза, которые сводили с ума каждую, кто в них смотрел. Но Доритэй не колдовал, и Зоя не тонула в его зрачках. Хотя все равно не дышала, чтобы не зарычать от злости, что он, дурак, до сих пор тут стоит.       - И сейчас мне тоже страшно, Доритэй, что он найдет меня и сделает вечной. Я не знаю, где я смогу спрятаться от него, потому что рано или поздно он все равно найдет способ прийти сюда и без броши.       - Так пойдем, - тихо предложил Доритэй. – Я же сказал, я тебя спрячу.       - Но я не пойду с тобой, потому что в первый раз в жизни, я боюсь правильно.       «Ты устала, Зоя, - шпарили по нервам слова царевича, - и ты сдалась».       - Я боюсь за тебя, - выдохнула она раздраженно, сквозь сжатые зубы. – Намного больше, чем за себя. И лучше я буду мучиться с вечной жизнью, чем дам ему хотя бы пальцем тебя тронуть! Потому что я люблю тебя, идиот! А теперь убирайся отсюда и спря…       Договорить ей не дал поцелуй. Доритэй наклонился и завел руки за затылок, мягко обхватив губами ее губы. То ли Зоя давно с ним не целовалась, то ли это и вправду был самый нежный и вкусный поцелуй в ее жизни. Она обхватила руками шею Доритэя и ответила – также аккуратно и нежно, без обжигающей страсти, ведомая только трепетным чувством, что копошилось там, где у Зои, как сказал призрак, ничего не было. Но оно было! Требовало прильнуть ближе и закрыть Доритэя спиной, чтобы ни один злодей его не увидел. Там что-то было! И оно раздирало грудь, требуя схватить Доритэя и никогда больше не отпускать. Там, в «пустом месте», вдруг разгорелась настоящая война, и Зоя поблагодарила Небеса, когда Доритэй отстранился первым – сама бы она не смогла.       - Ну наконец-то ты сказала это вслух, - улыбнулся Доритэй, прислоняясь лбом ко лбу Зои. – Я думал и вправду попросить его сделать тебя вечной, чтобы тебе времени хватило собраться с мыслями.       - Что? – слабо спросила Зоя.       Мутная паволока так и не оставила сознание после поцелуя, в руках и ногах все еще была слабость. А глаза… вдруг начали закрываться. Дориэй прижал к себе крепче, и Зоя с удовольствием прильнула к его груди, потому что сил стоять на ногах не осталось.       - Что происходит?       - Похищение, - прошептал он ей на ухо и прикусил.       - К-как, - Зоя сглотнула, потому что у нее пересохло в горле. От его ласк или от заклятья – она не поняла. – Как ты можешь?       - Как умею, так и могу, - усмехнулся он, обдав горячим дыханием шею. – Делай скидку, солнце, я никогда еще этого не делал.       - Я не о том…       Он засмеялся – тихо и рокочуще, как смеялся бы настоящий злодей. Зоя почувствовала, что теряет сознание, ее руки сползли по скользкой ткани его плаща. Ноги подогнулись, и Доритэй подхватил Зою на руки, аккуратно положив ее голову себе на плечо.       - Это будет самый сладкий плен, любовь моя.       Зоя застонала, пытаясь избавиться от мути в сознании. Она не могла думать: только цеплялась за мысль, как тут же та ускользала.       - Но перед тем, как я украду тебя окончательно, ответь мне, - Доритэй наклонился ближе, и Зоя смогла открыть глаза. – Где сейчас Диана Загорская?       Зоя хотела бы ответить, но не смогла. Она перестала бороться с туманом в своей голове и провалилась в сон, только через него услышала:       - Мир в опасности, любовь моя, - Доритэй усмехнулся, - Хотя ему не привыкать.       *** У Женя в жизни было много побед. Она побеждала на школьных соревнованиях довольно часто, чтобы папа, который ни пропускал ни одного, похвалил ее. А еще лучше посмотрел на нее как-то… по-особенному что ли. Но еще ни разу Женя не выигрывала соревнования для мамы. Раньше все было просто: мама не приходила, потому что ее не пускали. Да и сама она не очень любила всю эту волшебную ерунду. Но вот сегодня Женя выиграла тур и искала среди гостей маму.       Нет, она не хотела, чтобы ее похвалили. Она не хотела увидеть гордость в маминых глазах – ей просто хотелось увидеть маму. Неважно, почему она здесь: волнуется, злится, пришла отчитать за вчерашнее – пофиг. Она пришла.       Женя спряталась за столб колонны, когда увидела тетю Вику и маму. Они стояли у лестницы и разговаривали. Но подлетела какая-то девчонка из Верховного ковена. Тетя Вика озадаченно нахмурилась, извинилась и ушла, а Женя решительно выдохнула и пошла к маме.       Шаг. Второй. Стоп, а что сказать-то? Ну ладно, потом разберётся. Ближе. И ближе. А если она все-таки пришла отчитать? Ой, ну и пофиг, не в первый раз влетает. Тем более в этот – даже за дело. Шаг. Ну все, почти дошла.       - Мам?       Женя сжала за спиной кулаки. Вот и чего она боится? Это же ее мама, надо радоваться, а не трястись. Но с папой все было проще: ругал за дело, хвалил – тоже, а чего ждать от мамы Женя не знала. И боялась. Боялась, что мама покачает головой и в который раз проклянет всю эту магию. Боялась, что она попросит Женю вернуться домой и тихо посидеть, пока это все не закончится. Женя боялась увидеть, что маме страшно за нее, потому что именно этот страх всю жизнь дергал Женю назад. Не свой, не собственный, а мамин.       Мама повернулась очень медленно, но, когда нашла глазами Женю, улыбнулась и протянула руку. Женя подлетела к ней, как Васька к маминым блинам. Ухватилась за мамину ладонь, крепко обняла и зажмурилась. Она замерла и не шевелилась до того момента, пока мама не засмеялась. Сделала она это очень тихо, а потом поцеловала Женю в висок и прошептала:       - Ну ты даешь. Мне сказали это рекорд по времени.       - Ага, - не отпуская из объятий маму, сказала Женя. – Да я этот лес как свои пять пальцев знаю.       - Откуда? Вика сказала, что это опасное место, если сворачивать с троп.       Женя отстранилась и заправила волосы за уши. Вредные кудри оттуда быстро выпрыгнули и все равно упали на глаза.       - Ну, - Женя неловко усмехнулась. – Да… Просто как-то… гуляла много. Но это раньше. Когда была молодой и глупой!       Мама рассмеялась и покачала головой. Женя посмотрела на нее и тоже улыбнулась. У нее была самая красивая мама на свете. На фоне всех ведьм она выделялась – держала себя как-то по особенному статно. Женя впервые вдруг увидела, какие у мамы на самом деле красивые волосы! Густые, крупными волнами спадающие на плечи. А улыбка? Да мама улыбалась так, что маги стали на нее засматриваться. Ну и конечно глаза – самый красивые на свете, самые теплые и родные.       - Мам, ты такая красивая, - сказала Женя, хотя тут же подумала, что это совсем невпопад. – Я просто… Просто так рада, что ты пришла.       У Жени трещали ребра – так сильно билось о них сердце. Вот-вот оно выскочит и убежит, а где потом ловить? Да и чего такого случилось-то?       - Ой, Женя, - вздохнула мама, подходя ближе. – Пойдем, я хочу отметить с тобой твою победу. Вика сказала, что тут есть хороший ресторан на Янтарном проспекте «Оз».       - Там… дорого, - нахмурилась Женя.       - Я угощаю.       Женя не любила «Оз» за его вычурность, но маму повела туда едва в припрыжку. Сначала Жеян провела маму через Зачарованный лес на Янатрный, оттуда, показав самые красивые новогодние витрины, вывела к большому трехэтажному особняку. Его массивные балконы опирались на колонны из темного малахита. Зеленоватое стекло показывало большой зал, уставленный широкими столами, что были накрыты изумрудными скатертями. Внутри от изумрудных люстр лился на головы посетителям такой же изумрудный свет. Пол здесь был выложен из зеленого мрамора, а стулья – обиты парчой цвета травы. Официанты носили очки с зелеными стеклами и претворялись жителями королевства Оз.       - Ну вот, - Женя оглядела вычурную фигуру воздушного шара посреди зала, сделанную из прозрачного хрусталя. – Любезный, у вас есть места?       Мест было полно, но Женя знала, что в этом ресторане рады только постоянным гостям. Мужчина в зеленом фраке оторвался от созерцания зала и медленно повернулся к Жене. Сначала оглядел ее с ног до головы, особенно долго задержался на джинсах, и только потом добрался до глаз.       - Извините, мисс. У нас дресс-код.       - Без красных туфелек не пускаете? – хмыкнула Женя и повернулась к маме. – Ну, ма, Изумрудный город – роскошь не для все...       - Мы от Виктории Белозерской, - подошла к мужчине мама. – Столик должен быть забронирован на Елену Елагину.       Женя так и осталась стоять с открытым ртом, но когда мужчина во фраке вежливо улыбнулся маме и пригласил следовать за ним, то рот сам закрылся, а ноги понесли в зал. Мужчина отвел их к столу у окна, положил меню и отодвинул маме стул, помогая сесть.       - Не-не-не, я сама, - Женя быстро плюхнулась на стул и проводила официанта хмурым взглядом. – Ну и видок у него. Сто пудово волшебницу Запада еще не завалили.       Мама усмехнулась, хотя Женя знала, что совсем несмешно шутит.       - Что ты хочешь? Выбирай. Обед для победительницы.       Женя вздохнула и открыла меню.       - Пять тысяч за кусок мяса? – ахнула она и тут же закрыла меню. – Мам, пошли какао попьем.       - Жень, - мягко подтолкнула к ней меню мама и посмотрела в глаза. – Я тебя угощаю. Выбирай.       Творилось что-то странное, и Женя решила не испытывать мамино терпение: взяла меню и закрыла часть страницы с ценами. Когда пришел официант, он важно ткнула ему в названия блюд, которые не могла прочитать, а потом откинула волосы за спину и оглядела всех чопорных гостей этого места.       Маме принесли бокал вина.       - У тебя такое платье классное, мам.       - Обычное.       - Ты готовилась?       - Конечно, я в вашем мире новичок.       «Она забронировала ресторан и нарядилась», - подумала Женя и попыталась спрятать улыбку за волосами.       - Ну и… как тебе?       - Ты молодец, - мама накрыла руку Жени своей, и Жене до жути захотелось снять перчатку, чтобы впервые за четыре года, коснуться маминой руки пальцами. Почувствовать тепло, ее кожу – родную, самую нежную на свете.       - Место ты выбрала – отпад, - согласно закивала Женя, убирая руку. Вот еще нежности…       - Да, Вова часто тут встречался с клиентами, постоянно было на слуху.       «Вова, - подметила Женя про себя. – Не Елагин, не твой отец, а Вова».       - Ну тут полно всяких шишек. Правда, я думала, что все они сейчас на соревнованиях.       - Это не шишки, Женя, - хмыкнула мама, пригубляя вина. – Может, кто-то и да, но точно не все.       - Да брось. У того мужика один пиджак стоит больше нашей квартиры.       Мама медленно повернула голову вправо и посмотрела на колдуна в салатовом пиджаке.       - Дорогой пиджак, но старые туфли. Ремешок часов болтается – явно не с его руки. Галстук дурацкий, пуговицы вместо запонок, да и заказ… Привести красивую девушку в ресторан, чтобы поесть салат?       А девушка с ним сидела и вправду ничего: стройная, высокая, в офигенном платье с длинным разрезом по ноге. Она косилась на Женю, возмущённо приподнимая брови. А туфли у нее и вправду были красными.       - Он копил, чтобы сюда зайти, - вынесла вердикт мама, ставя стакан на стол.       - Воу, - улыбнулась Женя. – Круто. А вон про ту что скажешь?       Мама прищурила глаза и откинула волосы за спину, коварно усмехнувшись.       - Это она привела своего кавалера в ресторан. Наверняка устала от молоденьких дурачков, встретила человека своего возраста, в котором привлекает не только внешность. Посмотри, как она на него смотрит. Как будто ловит каждое слово. Любые деньги – только дайте поверить, что это наконец-то любовь.       - Жестоко.       - Может, в этот рай ей повезло, - мама снова глотнула вина. – Теперь ты.       Женя оглядела зал и наткнулась взглядом на мужчину. Он сидел за дальним столиком и писал что-то в блокнот, Женя узнала журналиста с пресс-конференции. Его блюдо стояло на другой части стола, а чай уже наверняка остыл. Прийти в такое дорогущее место, чтобы поработать? Да кто этот журналюга?       - Он в свитере и в джинсах, но его пустили, значит, завсегдатай, - стала рассуждать она. – Постоянно что-то пишет, журналист. Очки… Ну, не знаю, дорогие?       Мама повернулась и покачала головой.       - Да не очень.       Туфли, часы, запонки? Все не то. Какой-то безликий человек, без единой детальки, которая бы выдала хоть что-то. Вот он сидел на стульях в зале конференции, а стоило отвернуться – пропал. Никто не заметил, как он вышел. Никто не помнил, как он пришел.       - У него нет ноутбука.       - И что? – не поняла мама.       - Я не знаю, - неуверенно пожала плечами Женя. – Журналисты работают без ноутбука?       - Ну, возможно, это писатель, - предположила мама. – Ищет вдохновение.       - В месте, где мрут от скуки мухи? – усмехнулась Женя. – А ты что про него думаешь?       Мама попыталась незаметно обернуться, но журналист вдруг поднял глаза и встретился с ней взглядом. Мама – кремень: только вежливо ему кивнула и отвернулась.       - Красивый молодой мужчина без семьи, но с любимой профессией. Устал от женщин и собственной гениальности, потому пришел в место, где мало людей и никто не кинется за автографами. Ищет не вдохновение, а тишину.       Мама усмехнулась и безжалостно добила журналиста:       - Циник, эстет, однолюб.       - Метко, - вдруг сказал кто-то справа.       Женя вздрогнула, а мама медленно повернула голову к журналисту.       - Добрый день, - поздоровался он. – Я поражен, мадам. Так четко формулировать первое впечатление не получается даже у меня.       - Возможно, вам нужно больше практики, - просто ответила мама, болтая вино в бокале. - Вы что-то хотели?       - Да, но дело у меня не к вам, - хмыкнул журналист, придерживая очки, а потом повернулся к Жене. – Евгения, я пытаюсь с вами связаться уже сутки, но ни в одной социальной сети до вас не дошло мое сообщения.       Женя нахмурилась: ей и вправду ничего не приходило.       - Наверное, Магсовет очень старается, чтобы вы не дали ни одно независимое интервью.       - Что? – возмущенно выдохнула Женя.       - Да ничего. Но если вы все-таки решите, приглашаю вас в бар «Синий коготь». Каждый день в девять часов вечера я там.       - Вы с ума сошли, ей семнадцать, какой бар? – мама поставила стакан и требовательно посмотрела на журналиста. – Представьтесь для начала.       - Если мы познакомимся, мадам, - журналист приспустил очки и загадочно улыбнулся, – боюсь, моя третья характеристика сыграет против вас. А вы замужем.       Журналист опустил глаза, и Женя тоже посмотрела на мамину руку, а когда подняла голову – журналиста след простыл. Снова только колыхнулась входная дверь, и мама прожгла взглядом его спину, когда журналист проходил мимо окон ресторана.       - Я его не знаю! – приподняла руки Женя. – Но этот журналист помог папе.       Мама задумчиво смотрела ему в след, и Женя решила помолчать, все равно только лишнего наболтает. Но мама смотрела и смотрела… Ей принесли еду, блюдо начало остывать, Женя доела пасту, а мама смотрела и смотрела. Потом начала есть, но продолжила хранить задумчивое молчание.       - А где этот бар? – мама вертела головой все время, пока они гуляли по Янтарному. – Такая пестра улица – ничего непонятно.       - Да откуда я знаю, - пожала плечами Женя и, деловито засунув руки в карманы, намеренно громко сказала: - Я же по барам не хожу. Мне и восемнадцати-то нет. Меня туда не пустят.       Мама, кажется, поверила и успокоилась, а Женя намеренно увела ее от переулка, где во всю стену горела яркая вывеска «Синий коготь».       Один из самых прекрасных дней в жизни Жени подходил к концу. Он получился просто замечательным. После вкусного обеда Женя провела маму по украшенным улицам Янтарного проспекта, которые горели гирляндами и переливались от новогодних шаров. Потом они вместе выпили какао в кафе, куда часто папа водил Женю, когда забирал из Поднебесной. Сели на автобус, рисовали на запотевшем окне, смеялись и терлись носами. Монька вертелась рядом и тоже требовала любви.       Около подъезда Женя остановилась.       - Мне надо в Луновой… Такие правила, мам.       - Я помню, когда следующий тур?       - Завтра. - Женя замялась, но набралась сил и тихонечко сказала: - Приходи.       Мама ласково улыбнулась и кивнула, а Женино счастье все-таки раздробило в осколки сердце, когда мама потрепала ее по щеке и боднула носом.       - Ну конечно приду.       «Правда?» - застрял в горле вопрос.       Правда, мам? Ты придёшь посмотришь, как Женя дерется и швыряется боевыми заклинаниями. Ты правда придешь, мам? Посмотреть на магию, от которой всю жизнь держалась подальше. Ты правда будешь там, мам? Сидеть на трибунах и ждать, чтобы после тура сказать: «Молодец?» Не «больше никакой магии», не «тебя там чуть ни убили!», а… «молодец, Жень».       - Супер, - вместо этого выдохнула Женя.       Мама ушла, а Женя поплелась в Луновой. Всю дорогу она поглаживала Моню по венику и думала.       Когда-то первая Никольская сохранила под сердцем искру магии жизни, то был первый свет в людских сердцах – так гласила легенда, которая оказалась обманом. Не было никакого света и магии жизни тоже. Но она же была. Откуда-то же она взялась.       Женя опустила руку вниз и стянула перчатку. Кожа у нее была чистой, без единого багрового рисунка – даже непривычно. Женя иногла лоавила себя на мысли, что не помнит некоторые вещи на ощуп – приходила ночью и щупала, чтобы не забывать. Но мамины руки без перчаток она не трогала четыре года. Чтобы не пугать, чтобы не напоминать, хотя так хотелось просто переплести с ней пальцы, пока они лежали и смотрели кино.       Но Женя все равно помнила ее руки. Может, потому что мама гладила по лицу, когда будила в выходные. Может, потому что помогала Жене умываться, пока руки были в бинтах. Наверное, все в этом мире можно было забыть – но не это.       Может, Никольская никогда не вынашивала искру жизни под сердцем, и все это – просто сказки. Но искорки-то были. Их назвали мамами, и они вправду зажигали свет жизни. Сначала этот свет был маленький и бестолковый, потом вредный и повзрослевший, а затем, наверное, взрослый и невыносимый. Но все равно любимый. Кто-то придумал слово «мама» и вложил в него намного больше, чем можно было сказать.       Мама Жени была человеком. Была уязвимее и слабее. Женя всегда это знала, но никогда… не чувствовала. Честно, даже папа немного боялся маму, когда она злилась. Не магией, так словом она могла огреть так, что мало бы не показалось. И когда Женя оставила чародейский мир, вышла из Поднебесной, она почувствовала, что падает. Вниз, в мир без магии и без друзей, в мир, где осталась только страшная вина и горе.       Эта пропасть казалась такой глубокой, что даже новая жизнь не могла из нее вытащить. Но Женя не сорвалась. Почему?       - Первый год она всегда была дома, Монь, - сказала Женя, глядя в окно автобуса. - Когда бы я ни вернулась из школы – она уже меня ждала. Я даже не знаю, ходила ли она на работу.       На краю этой черной пропасти стояла мама и протягивала руку. Женя скользила ногами о скользкие стены, цеплялась за рыхлую землю – карабкалась наверх, хватаясь за мамину ладонь. Она приходила домой, и мама смотрела с ней кино. Женя скучала – и мама вытаскивала ее прогуляться по Москве. Каждый раз. Каждый день. И Жене было не так страшно жить не своей жизнью. Вот и сейчас, ей стало не так страшно, что у нее вообще-то ничего не получается.       - Я люблю тебя, мам, - улыбнулась Женя, откинувшись на спинку сиденья. – Небо, я просто тебя обожаю.       - Это хорошо, конечно, родная. Но конечная уже. Мама заждалась.       Женя выплыла из мыслей и выскочила на холодную остановку, оттуда почесала прямиком в лес и к Луновому. Монька мерзла и наворачивала круги, а Женя смеялась над ней – настроение было прекрасным.       - Ну и куда тебе такой неугомонной муж?       Луновой уже притих. Было только восемь часов вечера, но на улице в такой холод никто не находился. Женя решила не заходить через парадный холл, так как увидела через окно, как болтает в фойе с друзьями Волконский. Это значило, что в комнате Лазарева никого нет… Волконский мог оставит иглу?       Надеяться на это было глупо, но Женя решила попытать счастье. Поднялась на лифте до шестнадцатого этажа и вышла в крыле мужского общежития. Ужин начался полчаса назад, а потому этаж был почти пустой. Женя быстро прошлась до двери и дернула за ручку.       - Заперто, - без удовольствия протянула она, глянув на Моню.       И заперто было не на ключ, а на заклинание. Властелины материи знали, как зачаровывать замки, теперь дверь было выломать легче чем попасть внутрь.       - Валер! - слева послышался женский голос Жене он показался знакомым… - Валер!       Это была Диана, а слева через две двери от комнаты Волконского находилась комната давнего ухажера Загорской – Валеры. И что она там делает?       Женя подошла к двери и аккуратно отворила ее, входя внутрь. Диана сидела на полу и трясла за плечи Валеру, а когда дверь захлопнулась,то вздрогнула и резко повернулась.       - Привет… - Женя осмотрела комнату и увидела пятно крови на светлом полу.       Диана наклонила голову, закрывая лицо волосами.       - Уходи.       - Мгм, - Женя подошла ближе. – Спешу и падаю.       - Женя, уходи!       Резкая боль впилась в виски, и Женя, прошипев проклятья, осела на пол.       - У тебя п-приступ?       Женя прислушалась к печати, но рука не чесалась, бутон заклинания не расцветал – с Дианой должно было быть все нормально!       - Я убила его, - просипела Диана. – Он умер.       Женя сглотнула и встала на корточки, сильно зажмурив глаза – в них рябило после сильного ментального контакта. Она подползла ближе и присела около Валеры, приложив руку к его шее. Пульс был, но слабый.       - Он живой, - обрадовала Женя.       - У него нет мыслей. Ни одной. Его разум пуст… - затараторила Диана. – Ничего. Так бывает только после смерти. Ничего вообще… Я пью его. Я…       - Успокойся, - Женя, не глядя назад, нашла ладонью руку Дианы и крепко сжала. – Тебе кажется.       - Он позвал меня поговорить, а потом потащил сюда. Я хотела… Я просто хотела слегка подправить ему желания. Я всегда так делаю, когда он пристает. Но он… Он схватил меня за руку, притащил сюда. Я только посмотрела на него. Я не хотела. Это само вышло. Я не хотела…       Женя сняла галстук одной рукой и протянула его Диане.       - Завяжи глаза, хватайся за Моню, и пусть она отведет тебя в Зачарованный лес. Сейчас зима, ни одной живой души ты там не услышишь. Побудь в тишине и подожди меня там, я скоро приду.       Диана быстро взяла галстук и завязала глаза, быстро встала и вышла из комнаты. Женя подождала, пока стук каблуков стихнет, подошла к двери и хотела ее прикрыть, но не успела. Как на зло мимо проходил Волконский и, вообще-то, не смотрел по сторонам, как обычно, но вдруг поднял взгляд и увидел в щелку Женю. Она быстро захлопнула дверь, но в следующий момент железный замок просто стек по раме двери, и она отворилась.       Волконский перешагнул порог и, осмотрев комнату, сначала остановился взглядом на Валере, потом посмотрел на Женю.       - На тебя дверей не напасешься, - буркнула она и вернулась к Валере.       - А на тебя больничных коек. Он труп?       Он спросил это так спокойно, что Жене стало жутко, хотя она упорно гасила страх, рождающийся в душе.       - Нет.       - Что с ним?       - Откуда я знаю.       - Ты почему-то здесь, а значит знаешь больше меня.       Женя не ответила. У Валеры из носа и ушей текла кровь, он и вправду почти не дышал, а Лазарева не было – никто не мог помочь. Волконский сел рядом и прищурил глаза, осматривая лицо Валеры.       - Ментальный контакт?       - Похоже.       - Не ври мне.       - Да, ментальный контакт, - сдалась Женя       - Загорская?       - Нет.       - Мне посмотреть по камерам?       Женя поджала губы и опустила глаза. Она не знала, что делать. Наверное, надо было звать на помощь, но кого?       - Иди ко мне в комнату, - вдруг сказал Волконский. – Быстро, Женя.       - Что ты будешь делать?       - Твое алиби.       - А Загорская?       Волконский поднял глаза, и они придавили Женю к полу. Она послушно поднялась и вышла из комнаты, прошлась по коридору и зашла в комнату к Волконскому. Но вместо того, чтобы тихо посидеть и подождать его – открыла окно и свистнула Моню. Той долго не было, но скоро засвистел слева от башни ветер, и Моня зависла перед окном.       Моня затрясла веником и увильнула от Жениной руки.       - Ты чего?       Женя снова попыталась ее поймать, но Моня увернулась и опять помотала древком.       - Живо иди сюда! – приказала Женя и встала на подоконник. – Шестнадцатый этаж, твою мать, Моня!       Она подлетела ближе попыталась пихнуть Женю в комнату, но Женя ухватилась за ее древко и прыгнула. Моня специально упала вниз, чтобы Женя испугалась, но спугнуть Женю у нее не получилось. Тогда она зависла перед Зачарованным лесом и скинула Женю в сугроб.       - Да какого хрена! – рассердилась Женя, вылезая наружу. – Ты с ума сошла? Загорская и твои деревянные мозги вправила?       Моня шуршала и не давала пройти вперед, тогда Женя сложила пальцы в руну и послала боевое заклинание, которое сковало Моню и прилепило к дереву. Временно она была обездвижена, и Женя побежала в лес. До чащи грез она добралась минут за пять. Пробралась через длинные ветки ив, увешанных ледяными слезами, и вышла к фонтану. Диана сидела подле него, опустив глаза на локоть и глубоко дышала.       - Ух-ходи.       - Какого хрена эта долбанная печать не работает?       - Я сорвала ее.       - Что ты сделала?       Диана тяжело задышала и промычала что-то в рукав. Жене было страшно приближаться и выводить Диану из себя, но эмоции – то, за что могло зацепиться сознание Дианы, выдворяя из ее разума бездумную силу. Так всегда работало – должно было сработать и сейчас.       - Что случилось?       Диана засмеялась.       - Думала, что могу справиться с ней сама.       - Ну и зачем? – Женя сделала шаг ближе. Нужен был зрительный контакт, тогда Диана могла пробраться в голову к Жене и думать ее мыслями. В прошлый раз они ее так почти спасли.       - Затем! – Диана стукнула кулаком по камню фонтана, но глаз не открыла. – Жалеешь ты меня, да? Вот бы Загорская не сошла с ума, не расскажу, что на самом деле с Лазаревым. Вот бы Загорская не свихнулась, промолчу, что Зоя…       Она запнулась и взвыла, снова вжимая глаза в кулаки.       Все стало ясно. Понятия Женя не имела, как Зоя прокололась, но этого стоило ожидать. Выбраться из такой истории, не раскрыв ни одной тайны, наверное, невозможно.       - Поэтому я должна справиться с ней сама, - закончила Диана. – Чтобы ты меня больше не… отгораживала. Это моя война, Женя, и я сорвала печать, потому что семь лет назад я сделала ошибку, когда согласилась ее поставить с тобой.       Женя присела рядом и положила голову на холодный камень фонтана. Она посмотрела наверх и попыталась рассмотреть звезды, но тех почти не было на зимнем небе.       - Хорошая ошибка, - усмехнулась она. – Лучше было сойти с ума в той берлоге, да?       - Уйди.       - Я не сказала, не потому что боялась, что ты свихнешься, но потому что Зоя умерла. Умерла тогда, Диана, когда подстроила свою смерть, когда она столько лет могла вернуться, но не возвращалась. Когда мы обе с тобой плакали, когда ты каждый месяц носила цветы на ее могилу… до сих пор носишь! – Женя резко повернулась. – Прости меня, я знаю, что у меня не было права о таком молчать, но я не могла тебе сказать!       Диана без сил усмехнулась.       - Что происходит, Жень? - тихо спросила она. – Во что ты опять вляпалась, Елагина?       Было слишком тихо, чтобы говорить об этом вслух, но Диана уловила бы сейчас любое сознание на расстоянии километров: в приступы ее сила обостряла ментальное чутье. И Женя начала рассказывать – сумбурно, скомканно, слишком эмоционально, отчего Диана иногда кривилась. Но Женя все ей рассказала: кто подстроил заклятья Зачарованных, кто такая Люкс и чего она хотела, как Зоя это все провернула…       - Но зачем она это сделала?       - Когда Багрового князя убили, она не знала, кто новый. Ушла в тень, чтобы скрыться от него и найти.       - Но когда Багрового князя убили, Сереже было…       «Девять лет», - закончила за нее Женя. Да, она рассказала много, но ничего действительно важного. Как в этом всем замешан Сафронов, когда Сережа получил свое проклятье, что сама она делала с шести лет, надрезая подушечку пальца и капая кровью на страницы книги.       - Это сложно, - призналась Женя. - Просто… Он не виноват, что так получилось. И я не дам его убить, даже если придется умереть.       - Вот ты и ответила на мой вопрос, - Диана поморщилась. – У тебя есть план?       Женя пожала плечами и пнула шапку снега.       - Собрать легион, никого не убив, возродить мир и треснуть Лазарева чем-нибудь тяжелым.       - Опять безумство.       - Значит опять сработает, - Женя улыбнулась и повернула к Диане голову. – Да, я боюсь за тебя, Диан. Но это не значит, что тебе надо быть с этим одной. Я всю жизнь пыталась быть такой же сильной, как отец, чтобы он перестал за меня трястись и гордился. А сейчас я больше всего на свете хочу просто разреветься у него на плече. Никому не нужна эта гребанная самостоятельность. Если за меня боятся – значит любят.       Женя подсела ближе.       - Тебе легче? Валерка в порядке, он живой.       Судьба Валеры оставалась неизвестной. Волконский мог устроить любое алиби, и Женя искренне надеялась, что он не решит избавиться от нежеланного свидетеля.       - Подними глаза и хватить мочить слезами мой галстук. Отдай!       - Хорошо, - Диана поморщилась, улыбаясь, и отпихнула Женю в сторону, а то та слишком щекотно дышала е в ухо. – Только ты дашь мне с ней увидеться.       - А ты снова поставишь печать.       - Договорились.       - На три. Раз. Два.       Женя сжала кулаки, когда Диана приподняла голову и протянула галстук.       - Три.       Свет! Он резанул глаза так, как будто выжег. Стало невыносимо больно, и Женя попыталась их закрыть, но не смогла.       - Жень?       Ее застряло от синего нестерпимого света, который захватил ее и стал разгораться голубым пламенем прямо в голове. Горячо. Больно!       - Что с тобой?       У Дианы не было видно зрачка – синяя радужка разлилась по ее глазам, темнея синим кругом на белом зрачке. Где темнота, где спасительная черная бездна, почему Диана так жутко смотрит и выжигает Женю своими синющими глазами!?       Жене кипятили мозги, и теплая кровь текла у нее по подбородку. В ушах зазвенело, и скоро она перестала слышать Диану – в голове остались только боль и жар. Он сжигал ее, вытравливая голубым ядом все. Дико заболели глаза и показалось, что они вот-вот лопнут. Женя скрипнула, но больше из ее груди не вырвалось ни звука – она так бы умерла: с открытыми глазами и кровью, которой забрызгала весь снег.       - Тихо, тихо…       Спасительная темнота вдруг добралась до ее души, когда над Женей навис кто-то и поймал ее в плен своих глаз – темных, притягательных, чарующих. Поглощая сознание, чернота заодно сожрала противную боль, влюбила в своего хозяина и успокоила колотящееся в панике сердце.       - Доритэй? – сонно пробурчала Женя, сгорая от желания его немедленно поцеловать.       - Поспи.       И теплый мягкий туман дал ей уснуть.       *** Мужчина снял куртку и положил на нее Женю, а сам развернулся и попытался дружелюбно улыбнуться Диане.       - Кто вы? – настороженно спросила она, поднимаясь со снега.       - Друг твоей подруги, этого мало? Она знает мое имя.       - У Жени врагов больше, чем друзей.       - А ты действительно Загорская, девочка. В тебе проснулась древняя сила, я могу помочь ее успокоить.       - Что?       - Ну ты же не думаешь, что все сказки про твой род исчерпываются проклятьем, которая твоя прародительница наложила на себя, чтобы, не дай Небо, никто больше не пострадал, - мужчина подошел ближе и усмехнулся, покачав головой. – Загорские не сразу были такими благородными. Им очень даже нравилось их могущество до того, как их сердцу открылась любовь.       - Кто вы такой? – повторила Диана, загораживая собой Женю.       «Упрямая коза! – послышалось в голове у Дианы - Но эта прямая спина, этот злой предупреждающий взгляд – вот она ведьма!»       Диана поморщилась.       - А ты? - спросил мужчина и посмотрел на фонтан.       Диана тоже туда глянула и увидела свое отражение. Это была все еще она: с немного растрёпанной прической, в помятой форме и синяками под глазами… где не было видно зрачков. Она испугалась, но сцепила зубы и приказала себе успокоиться – потом разберется, главное Жене помочь.       - Так твои предки выглядели до того, как первая из них впустила в сердце любовь. Они входили в деревни, пряча лица под капюшонами, но, войдя, скидывали их и забирали в плен всех, кто осмелился обратить взгляд на эти синие бездны…       Он остановился рядом, и Диана заставила себя оторваться от льда фонтана.       - Проклятье, которое наложила одна из ведьм на ваш род, опускало сознание Загорских в вечный сон, как только сила начинала обладать над разумом. Поцелуй снял с тебя проклятье, твоя сила не пытается победить тебя, она просто вернулась – такая, какой была всегда, пока на нее не надели кандалы.       - Что вы…       Уверенность таяла, как снег на лице. Брови дрогнули, хотя Диана пыталась продолжить хмуриться.       - Самый сильный контакт для менталиста – взгляд, так сейчас вас учат, правильно? - мужчина осторожно сделал шаг ближе. – Но отчего это пошло? Закрытые глаза для тебя не проблема, так?       Диана настороженно кивнула.       - Потому что Загорские, - мужчина остановился совсем рядом. – Могли убивать взглядом. От этого все и пошло…       Небо, нет!       Диана рванула к Жене, но мужчина уже успел схватить ее за плечи и придержал.       - Тише, ты ее не убила. Твоя сила еще не окрепла, двенадцать часов не прошло.       Диана дернулась еще раз, но вдруг замерла и снова опустила взгляд на лед фонтана. В отражении она барахталась в воздухе, пытаясь скинуть с плеч руки человека, который… не отражался.       - Почему…       - Я не человек, - улыбнулся мужчина, заставляя тьму расползтись от зрачков по радужке. – Сила воюет за тебя с тобой же. Она будет убивать каждого, к кому у тебя что-то есть: любовь или ненависть, злость или обида. До тех пор, пока ты не останешься одна. Один твой взгляд – и твой близкий – труп. Я усыпил ее, потому что во сне твоя сила не властна, там правит другая чета менталистов.       Диана чувствовала, как ее одолевает страх, но крепко сжимала кулаки за спиной. Она повернулась к Жене, и почувствовала, как рвутся слезы из глаз, но задавила их и сурово посмотрела на мужчину, выбираясь из его рук. Он не стал дожидаться от нее вопросов, коротко рассказал, чего хочет.       - Если ты уйдешь в Багровое, граница миров разорвет контакт. Мой князь тебя спрячет от тех, кто отныне откроет на тебя охоту.       Мама, тетя, папа… Все это пронеслось в душе очень быстро перед тем, как что-то дернуло ее назад. Сильно потянуло за ниточку из пропасти страха, в которую мужчина ее уже почти толкнул. О ком-то вспомнила душа, но не успела вспомнить голова, как мужчина резко оборвал надежды на другой выход:       - Она умрет, если ты останешься.       Нитка оборвалась. Диана так и не успел увидеть, кто там был, по ту сторону тонкого каната. Она тряхнула головой, выпрямила спину и уверенно кивнула.       - Я согласна.       - Ну вот и славно. Тогда прошу.       Мужчина протянул руку и раскрыл ладонь, отдавая брошь. Диана взяла ее, и в тот же момент кровавая пыль окутала их двоих. Поначалу Диана испугалась, но виду не подала, только крепче сжала кулаки, когда увидела огромный замок из крепкого камня – новый и такой красивый! Не так она представляла себе царство смерти. Ни багровых песков, ни кровавых озер – только припорошенная снегом земля и синее море за белой фигурой замка, укрытая белыми шапками. На голубом небе беспорядочно игрались живые облака, под талым снегом робко пробивались к небу крохотные серебристые феи: взлетали и уносились к дворцу.       - Добро пожаловать в Дивномирье, - коварно улыбнулся, Доритэй, останавливая у входной двери, - Диана Загорская.       Диана вздрогнула, когда увидела монстров: высоких чудищ с шестью ногами, изломанными в суставах – тихеи… монстры вздрогнули и потупили взгляд. Они боялись Диану? Двери держали призраки и невозмутимо смотрели перед собой, но было вино по их поджатым хвостам, что им страшно. Диана прошла дальше и увидела знакомые лица: члены Магсовета, приклонившие колено на балу, - колдуны и ведьмы, который в том мире называли великими, опускали головы и отворачивались.       Шаг за шагом, с каждым отведенным взглядом, с каждым отражением в полированной колонне, Диана тонула. Слово «чудовище» в ее душе зазвенело так громко, что захотелось плакать, но она была Загорской – и не разрешила себе! С гордо поднятой головой она прошла по коридорам самого красивого замка, какой только видела, остановилась у двери, к которой ее привел мужчина с луком за спиной.       - Он будет ждать тебя тут, - оставил мужчина ее у дверей одной из комнат, а сам ушел.       Диана медленно вошла внутрь и осмотрелась. Это был кабинет: просторный и светлый, с витражными окнами, ломающими яркий солнечный свет. Он падал на пол и рисовал красивый узор пиона – похожий знак их с Женей печати…       Диана докоснулась до век и вспомнила, как сделался стеклянным Женин взгляд. Как хлестнул ужас из ее серых глаз, как боль исказила ее лицо и хлынула кровью на снег. Диану затрясло. Она обхватила себя за плечи и упрямо мотнула головой, прогоняя страшные мысли, но эти мертвые Женины глаза так и смотрели на нее!       Всю жизнь Диана боролась с собой. Она молчала об этом с детства и единственный человек, который всегда был рядом и помогал сейчас лежал без сознания, едва ли не захлебываясь в крови. Из-за нее!       Убивать взглядом? Сводить с ума дорогих людей? Что… Ч-что…       «Если за меня боятся – значит любят» - звенели в ушах слова.       Диана чувствовала, что она сходит с ума, но не так, как это было прежде: от бунтующей силы и сотни мыслей, роящихся в голове. Теперь она сходила с ума по-настоящему: смотря на свое отражение в зеркале, понимая, что чуть ли не натворила и кем теперь стала. Безысходность затопила ее страхом и отчаянием, и Диана неосознанно схватилась за руку, где раньше у нее всегда свербела печать. Из глаз потекли слезы, тело затряслось и глухой рык вырвался из горла…       - Диан?       Этот голос был таким знакомым, что в этом кошмаре показался сном – местом, где власть Загорских была бессильна…       - Тише.       И тепло было тоже вполне реальным, как и запах… От кого так пахло?       Ее лицо обхватили чьи-то ладони и приподняли. Диана встретилась глазами с Сережей и тут же попыталась отвернуться, но он ей не дал.       - Тихо, - ласково прошептал он, улыбаясь. – Ты можешь на меня смотреть, пока что я тут правлю смертью, вообще-то.       - Л-лазарев? – Диана заикалась от слез. – Это ты?       А это был и вправду он: без багровой пыли на волосах, с обычными светло-зелёными глазами и в простой белой рубашке с закатанными рукавами. Лазарев, которого Диана знала.       - А кого ты ждала? – шутливо возмутился он. – Сафронова? Ну и я пока что его не приглашал. Но то ли еще будет! Забахаем вам романтик!       В голове суматошно закрутились мысли. Где тот злодей, которого Диана видела в Новый год? Что значит не пригласил Сафронова? Да и… Но первый и главный вопрос был совсем другим. Диана вдруг попыталась отвернуться, но Сережа ей не дал. Тогда она закрыла глаза и опустила голову вниз, давая слезам стечь по щекам.       - Я почти убила ее… Я…       - Я знаю. Но все будет хорошо, это я тоже знаю.       - Твой помощник…       - Я попросил его найти тебя, как только узнал, чем чревато снятие проклятья.       Диана хмуро уставилась на его грудь, поднять глаза она все еще боялась, а потому рассматривала жесткую веревку с красными бантиками на ней.       - Откуда узнал?       Лазарев как-то незаметно сел на пол, и Диана положила ему голову на плечо – только бы не смотреть и ему в глаза. Не казался он ей царем смерти с таким живым взглядом.       - У меня в подчинении сотни вечных монстров и есть один стихийник, который жил еще… Ой, да я без понятия, сколько ему лет. Короче, наслушался я тут страшных историй про твою родню.       Он гладил ее по спине, и Диана не держала себя в руках – молча плакала и шмыгала носом. Потому что это был Лазарев, потому что с ним было можно – плакать, когда умерла подруга. Плакать, когда Женя прогоняла с порога. Плакать, когда от одиночества становилось так невыносимо, что хотелось выть!       Диана несмело оторвала взгляд от его груди.       - Эй! – Сережа шутливо поддел ее нос пальцем, как делал в детстве. – Ты чего ревешь, Загорская? Ты разве умеешь?       И улыбнулся так… по-своему нагло! Что стало даже немного легче. Он не смотрел на нее как на монстра, и Диана даже засомневалась, а видит ли он ее глаза.       - Не волнуйся, подружка, - он покачал головой и заломил руку за голову. – Мы что-нибудь придумаем. Мир раскрывает передо мной тайны, но пока неохотно. На Земле тебе пока появляться опасно. На тебя начнется охота, да и не задеть бы никого. Но ничего, - он пихнул ее плечом. – Если одна Загорская что-то придумала, то вторая вместе с Повелителем стихий тоже что-то смекнет, да? Мама говорит, я толковый.       - Ты невыносим, - улыбнулась Диана, крепче вжимаясь в его плечо.       - Невыносимо красив, обаятелен, а теперь еще и силен!       Диана захотела спросить его обо всем. Они сидели вместе, их, наверное, никто не слышал, но она так и не разомкнула губ – на тело навалилась дикая усталость, сердце стало колотиться медленнее, и Диана почувствовала, что засыпает. Может, Лазарев и стал магом смерти, но он по-прежнему оставался доминисом, и Диана не успела возмутиться, как он поднял ее на руки, донес до кровати и укрыл покрывалом, тихо прошептав:       - Все вопросы завтра, а сейчас отдыхай.       Она засыпала, искренне веря его твердым словам: «Все будет хорошо». Стало не так страшно, верить Лазареву было аксиомой, которую не опровергла даже его проклятая стихия.       «Я слышу его мысли, - подумала Диана, проваливаясь в сон. – Значит он живой».