НЕведьма и Повелитель Времени

      Часы. Галстук. Пиджак. Прическа.       Вова пригладил волосы и глянул на себя в зеркало. Выглядел он вполне презентабельно для Новогоднего бала, вот только его лицо оставалось хмурым и усталым. Спустившись взглядом ниже, к манжетам рубашки, он задержал взгляд на тонкой булавке, что придерживала правую запонку и погладил пальцем серый металл.       «Либо он, либо твоя дочь».       Металл был холодным, он не грелся о кожу и не затирался. Сталь Даоса – сильная руда из Малхиоровых скал, которая могла скрыть любой магический след, будь это хоть самое сильное в мире багровое заклинание. Например, на убийство.       «Я даю тебе время до Нового года».       Вова поднял глаза и встретился взглядом с самим собой. Последние дни он почти не спал. Он перелистал все книги, что смог найти, он залез в такие места, о которых в этом мире не принято было даже говорить, в жажде найти выход: правильный или нет – хоть какой-то! Но все, в чем он смог убедиться за эти жалких четыре дня, так это то, что выход был один: выбрать между Андреем и Женей. И этот выбор был очевиден.       «Долги пора возвращать».       Вова видел свой спокойный холодный взгляд – с таким он горевал и ликовал. Его серые глаза как будто застыли во временах, в них только изредка от злости трещали грозы. Он жил, зная, что за семью сможет все. И вспоминал день, когда пришел к своему названному отцу перед схваткой с Багровым князем и спрятался за шторой. Он услышал мальчишеский голос, краем глаза увидел крохотного мальчика и женщину, услышал, как мелкий смеется и увидел на месте того маленького сорванца себя: счастливого любителя самолетов и гроз, прыгающего папе на руки после сада.       Вова в тот день ушел молча из-за шторы, даже не попрощался. Сейчас он отчего-то вспомнил, как в тот день, ему – тридцатилетнему взрослому мужчине было обидно, что когда-то его просто оставили в поле, ничего не объяснив. Но он пришел домой – усталый и злой – сел на кресло и тяжесть, навалившаяся ему на колени, визг, от которого едва не заложило уши, запах детского шампуня, ударившего в нос, – все это вдруг взяло и смыло старую пакость с сердца. Вова взял на руки Женю, поднял ее в воздух и стал играть с ней в самолеты. И, может, он плохо помнил, но, кажется, именно тогда решил, что больше не будет искать отца: каждый из них нашел свое счастье.       Кем был тот мальчик, ветерок? Жив он сейчас или нет? Вова не знал. Он все-таки пытался после победы над Багровым князем найти отца – но все было бесполезно. Может, он объявится сейчас? Он появлялся тогда, когда Вова не знал, что делать: влипал, умирал, проклинал все на свете. Вова его не видел уже одиннадцать лет, на все свои вопросы он научился находить ответы сам, но вот… не нашел.       В запонке был заклинание – смерть без боли и мук. Выбор был простым. Долг – очевидным. Выход… единственным. Самоубийство перекладывало клятвы, данные демонам, на детей поклявшихся. А Жене он не хотел такой судьбы. Это был его выбор, и он за него ответит.       Дз-з-з! Дз-з-з!       Вова прослушал мелодию и повернулся к двери. Так в дверной звонок звонил только один человек.       - Па! – залетела в квартиру Женя и стряхнула снег с зеленого пиджака. - Нет времени объяснять. Я иду на Новогодний бал, но! Не могу же я пойти туда одна, а ты не можешь туда пойти с какой-то женщиной, кроме как со мной, потому что мама у бабушки, а бабушка сломала ногу и с тобой не потанцует…       - Женя, - оборвал Вова. – И тебе привет.       - Ага, привет. Короче, ты идешь со мной! Класс, это будет репетиция моей свадьбы, там же есть этот… ну танец отца и дочери.       - Ты идешь на бал? – удивился Вова и невольно снова глянул на правую руку. – Откуда у тебя приглашение?       - Диана дала. Ей скучно с занудой-Сафроновым, и она позвала меня. Не бойся, я не буду тебе докучать, поболтаю со своими сверстниками.       Вова посмотрел на чехол от платья, что Женя притащила с собой.       - Это платье?       - Да, у Оли взяла на прокат. Ой, ты уже готов.       - Собирался выходить.       - Ну подожди меня десять минут! Я на этих каблуках до здания Магсовета не добегу.       Женя убежала в комнату.       Вова потер пальцами запонку на рукаве и глянул на дверь комнаты. Нет, он не хотел брать ее с собой, ему не нужны свидетели и крики: «Сафронов, вставай!» он слышать тоже не хотел. Если Женя там будет, он просто упустит свой последний день.       - Я краситься! – Женя метнулась к ванной, прихватив косметичку, а Вова…       Он подошел к двери и приложил руку к замку. Замок прострелило молнией, он задребезжал и замер, руна, слетевшая с перекрещенных пальцев Вовы, легла на замок и впиталась в его сталь.       Вова мог бы отговорить Женю, но не было времени. Она ненавидела балы, презирала Магсовет и держалась от помпезного здания магического правления всегда подальше, так с чего бы вдруг?       Дверь тряхнуло.       - Пап?       Она снова ее толкнула.       - Пап, че за приколы?       Вова молча подхватил пальто и вышел из квартиры, потом спустился вниз сел в машину и поехал к зданию Магсовета. Большой круглый купол был стеклянным, от него в небо поднималось синеватое свечение, будто северное сияние переливалось в небе. Огнями софитов была расстреляна дорога, ведущая ко входу. Журналисты фотографировали гостей, и Вова, поправив воротник пальто, направился к Лазареву, который, придерживая руку Вики на локте, вел ее ко входу.       - Вова! – обрадовалась Вика и чмокнула его в щеку. – Выглядишь бесподобно. Какой смокинг! А кто-то, - она вредно пихнула Лешу в бок, - Даже рубашку новую отказался покупать!       - От новых рубашек у меня чешется шея. Здарова!       Они пожали друг другу руки.       С богато украшенной лестницы, что вела в центр огромного зала, спускались гости. По периметру были расставлены фуршетные столы, и крохотные феи летали под потолком. разнося угощения и осыпая салаты и пирожные пыльцой с крыльев. Вова быстро оглядел зал: Андрея он не видел.       - Ты чего такой хмурый? – хохотнул Леша, отпуская Вику к ее подругам. – Это мне сегодня тост толкать перед этими разгильдяями, а ты можешь развлечься.       - Среди снобов за пятьдесят особо не развлечешься.       - Только не говори это моей теще, - попросил Леша и приветливо ей махнул, а потом потащил Вову за собой.       - Нина Трофимовна, - Вова подхватил ее руку и быстро поцеловал в кончики пальцев. – С Новым годом.       - Вова, - довольно протянула она и удобнее перехватила свою трость. – Давно тебя не видела.       Одета она была бесподобно: в праздничный брючный костюм – темный и свободный, ее шею и уши украшали массивные украшения из жемчуга, а волосы цвета слоновой кости были убраны в высокую прическу. Вова отпустил пару комплиментов и снова оглядел зал.       - Твой отец, Леша, почтит нас своим визитом, сегодня? – спросила Нина Трофимовна, усмехаясь. – Или он не утруждает себя такими пустяками?       - Папа вроде не собирался, - пожал плечами Леша. – Правда, недавно я слышал от него, что он хочет забрать Сережу себе на обучение, а потому приедет его вербовать.       - Вот еще! – возмутилась Нина Трофимовна и недовольно стукнула тростью о пол. – Увезет моего внука невесть куда и будет пытать своими тренировками и голодовками. Забрасывать в реку, чтоб учился плавать! Я знаю его методы, только через мой труп!       - Нина Трофимовна, ну что вы! – Леша приложил руку к груди. – У него уже нормальные методы.       - Не смеши меня, он тот еще тиран.       - Это от части оправдано, - сказал Вова. – Жизнь в диких землях без помощи учителя учит справляться со многим самостоятельно. Принимать решения и искать выход из безвыходных ситуаций.       - Он приедет худой и голодный, - не сдалась Нина Трофимовна. – Ему уже поздно искать учителя! Так, Леша, передай своему отцу…       Вова похлопал Лешу по плечу и оставил его слушать любимую тещу. Сам подхватил бокал шампанского и направился вдоль зала, пристально вглядываясь во всю молодежь, что встречал.       - Господин Елагин? – вдруг услышал он за спиной и обернулся.       В струящемся к ногам платье перед ним стояла женщина лет сорока, хотя выглядела она старше. Ее черные глаза пригвождали неугодных к полу, яркий макияж делала ее лицо еще темнее. Длинные темные волосы, завитые в крупные кудри, падали на плечи и спускались до талии, вокруг которой был обвит ремень из кожи змеи. Отчего-то Вове это показалось плохим знаком.       - Госпожа Волконская, - улыбнулся он и поправил очки, подходя ближе. – Рад вас видеть. С Новым годом.       Он подхватил второй бокал с подноса и подал Ирине. Она взяла его, пристально глядя Вове в глаза, улыбнулась, отсалютовала и пригубила.       - Слышала новую фамилию в списках для Чарсоревнований. Не знала, что Женя снова колдует.       - С переменным успехом.       - Зачем ей соревнования? – хмыкнула Ирина, прохаживаясь вдоль зала с Вовой. – Я взяла бы ее к себе в ученицы. Половина чародейского света бы дралась за нее.       - Не после того, как она разучилась колдовать.       - Дело не в том, господин Елагин, умеет ли ведьма колдовать, - Ирина остановилась и повернулась к Вове, сделав шаг навстречу. – Не мне вам объяснять: стихийники - особые волшебники. Ведьмы-стихийницы – особенные вдвойне. Магия женщины идет из сердца, - Ирина аккуратно коснулась пальцами Вовиного смокинга, - Отсюда и… - провела вниз и мазнула подушечками по его запястью, - прямо в кисти. Магию можно заглушить, но убить? Нет.       Она покачала головой, улыбаясь. Вова кивнул и покачал головой.       - Она думает по-другому.       - Я могла бы переубедить вашу дочь. Почему ее нет? Она всегда желанный гость в Магсовете. Вздорный характер, упорство, острый язык и ум пророчат ей большое будущее, - Ирина шагнула ближе и прошептала, чтобы ее слышал только Вова: - Будущее самой великой ведьмы на Земле. Я бы…       - Сделали ее своей наместницей? – хмыкнул Вова, отстраняясь. – Вам так нужно, Ирина, место Лазарева – для сына. Вы готовите Сашу, и не для кого не секрет, для чего. Он станет Председателем Магсовета, но вы тоже не вечны. На месте главы департамента ведьм вы бы хотели видеть невестку, так присмотритесь к Анастасии Соболевой, - Вова кивнул в сторону, где девушка с яркими рыжими волосами стояла в компании Александра. – Она тоже умна, красива и намного амбициознее моей дочери. Может пойти по головам, если правильно ее убедить. И нравится вашему сыну.       Ирина вздохнула.       - Только она слуга Белозерской.       - Ученица, - поправил Вова.       - Конечно.       Это и была та оговорка, которую Вова ждал. Ирине нужна не ученица, ей нужна слуга, но не марионетка, которая будет внимать ее словами. Таких было полно, но Ирине хотелось чего-то сильного, настоящего, непокорного, способного на подвиг и на настоящий поступок – на что-то поистине сумасшедшее, если поверит в это. Ирине нужна была ведьма, способная забыть о себе, побежать в ужасную ночь спасать друга, отдать свою магию и жизнь во благо чужому спасению. Ирина видела в Жене то, что видел Вова: какой-то огонь на дне ее груди, который никогда не затухал и делала ее особенной. Немного не ведьмой с этой ее ненавистью ко всем ведьминским традициям, но и не человеком.       Ирина верила, что Женя может стать великой в ее руках. А Женя…       «Я хочу стать самой сильной волшебницей на свете и спасти мир, как ты!»       Когда он держал ее маленькую ладонь в руке, отчего-то смеялся: такое искреннее детское желание стать героем. Но не мечта. Ведь когда он сказал, что для этого должен оставить ее в Поднебесной, она гораздо серьезнее ему сказала:       «Тогда я не хочу быть сильной волшебницей. Поехали домой».       Потому что дом был важнее силы. Дом у той маленькой кудрявой девочки отчего-то всегда стоял превыше любых желаний. Как будто она в свои шесть понимала, как это важно: посмотреть мультики с папой вечером.       - Вы не сможете оберегать ее вечно, - сказала Ирина и снова пригубила шампанского, не сводя с Вовы пристального взгляда: - но и помочь ей вы оказались не в силах. Я же дам ей все: деньги, власть, влияние, имя.       Вова усмехнулся и случайно задел взглядом парня, одиноко слоняющегося вдоль стен зала. Он был белой вороной на фоне наследников, что собрались под куполом дворца: в дорогом костюме, но с потерянным взглядом, с уложенными волосами, но руками, так по-дворовому засунутыми в карманы. Когда Вова сказал Жене обратиться к нему в тот день, он и сам не знал, что этот парень вдруг возьмет и… окажется в силах помочь.       - Извините, Ирина, - шагнул Вова ближе, нависая сверху, и чокнулся бокалом. – Моя дочь не продается.       Он улыбнулся и резко ушел влево. К Андрею он подкрался тихо, со спины, и вместо приветствия сказал:       - Вытащи руки из карманов, выпрями спину и перестань считать плитку на полу.       Андрей дернулся и обернулся.       - Здрасьте, Владимир Романович, - кивнул он. – А я тут… А Женя не с вами?       - Женя? – Владимир Романович приподнял бровь и подошел ближе: - Определись, Андрей, ждешь ты Женю или ее лучшую подругу.       - Нет… - перепугался он. – Я в том смысле, что жду Диану. Ну и Женю… Нет, ну Женя просто сказала, что придет. А Диана тоже придет…       - Остановись, - рассмеялся Вова и обернулся на лестницу. – Диана пришла.       Вова хлопнул Андрея по плечу и сжал ладонь:       - Она мне как дочь, Андрей. Ее отец – мой хороший друг, так что… просто помни об этом.       - Я понял, - дергано кивнул Андрей и вдруг поднял взгляд и спросил твердо: - И все-таки Женя… Она придет?       Вова посмотрел в его карие доверчивые глаза и сжал руку еще сильнее: «Я запер ее дома, чтобы она не видела, как ты умрешь, парень». Он помотал головой, отстранился и, сняв очки, чтобы протереть, легко ответил:       - Нет, передумала. За ней станется, - и Вова ушел. Пусть Андрей потанцует со своей ненаглядной, до Нового года еще два часа. Хоть что-то он может подарить этому невезучему парню.       - Но она должна прийти, - пошел следом Андрей. – Владимир Романович, а вдруг с ней что-то случилось?       - Она бы позвонила.       - Телефона нет? Она должна прийти.       Вова резко обернулся, и Андрей едва ли в него не влетел. Вова приспустил очки и пытливо посмотрел на Андрея.       - Ты знаешь что-то, чего не знаю я?       - Эм… - Андрей тут же почесал затылок и замотал головой: - Просто она обещала. А слово Женя держит. И платье она взяла. Почему передумала? Она не могла передумать.       Вова посмотрел в пол и снова схватился за запонку на своем рукаве.       - Не знаю. Потанцуй с Дианой, нам многое надо обсудить Андрей. Через час я буду ждать тебя вон в той нише.       Андрей кивнул и глянул в сторону лестницы. По ней вместе с матерью спускалась Диана. Вова вспомнил, как в первый раз ее увидел: Макс показывал девочкам фокусы, и Диана пряталась за его ногой, пока родители знакомились: запуганная и стеснительная кроха с огромными синими глазами, сейчас она стала совсем взрослой. Влюбилась, надела красивое платье и пришла на бал с этой донельзя счастливой улыбкой, а с какой уйдет?       - Развлекайся, - разрешил Вова и ушел.       Чего в жизни он только не творил: и убивал, и крал, и воевал – но настолько злодеем не чувствовал себя еще никогда.       ***Бах! Бах! Бах!       Да что с этой дверью не так? Какого черта, у Жени сейчас вылетит плечо, а она даже не сдвинулась!       - Э-эй! – заколотила она кулаками: - Откройте!       Но папа ушел: она слышала, как за ним захлопнулась дверь. Какая муха его укусила? Нет-нет-нет! Женя должна быть сегодня там, просто обязана! Они же уже придумали с Сафроновым план: бестолковый, но хоть какой-то. И она не придет?       Женя прижалась спиной к двери и сильно постучала ногой, потом взвыла от бессилия и сползла вниз, зачесывая руками волосы назад. Что делать? Телефон она оставила снаружи, папа запечатал заклинанием замок, а Женя даже колдовать не может!       Она резко подняла взгляд и посмотрела в зеркало. Ее руки обтягивала светлая кожа перчаток, она взялась за край и потянула ее вниз: сняла первую, потом вторую. Шрамов не было, а сила-то была. Женя встала и приложила ладонь к двери, почувствовала холод пустякового замка и сильную руну, запрещавшую ему двигаться. Папа запечатал дверь стихией и руной боевого заклятья – сильного, надо сказать. Даже если бы Женя выломала эту дверь, ее бы отсюда не выпустило.       - Эсфер… - она зажмурилась, стараясь вспомнить, что это за слово на боевом, и скрестила пальцы второй руки. – Люцэо…       Снова не то.       Так она простояла у двери около часа тщетно подбирая слова. Все было не то, как будто папа сам выдумал эту руну! А зачем он ее вообще тут запер?       - Открывайся, живо! – разозлившись, Женя стукнула рукой по двери и уткнулась в нее лбом, тихо зарычав.       Она уперлась двумя руками и отстранилась. Посмотрела на дверь из стекла и прикрыла глаза, призывая свои молнии. Ни одно боевое заклинание не будет сильнее всей мощи стихии! Но папа и тут постарался: запечатал дверь таким зарядом, что Женя со своей прежней силой в жизнь бы не разрушила, пусть он не знал, что магия к ней вернулась.       Женя размяла кисти вскинула руки, призывая грозы. Но треска не было, света тоже. Проклятая магия слушалась через раз!       - Микар! – позвала она. – Эй ты, непослушный кот, мог бы мне помочь!       Но Микар не пришел, как и Вента – никто не отзывался на Женины крики. В конце концов она просто села на полу душевой и стала смотреть в стену. Она представляла, как придет Сережа в зал Магсовета, как выбьет багровый туман стекло из купола, как испуганно разлетятся в сторону феи и… Увидит сына тетя Вика, окликнет его дядя Леша, схватится за свою трость Нина Трофимовна.       - Нет, - выдохнула она. – Слышишь меня, нет! Хватит, Сережа, хватит!       Она подошла к зеркалу и уставилась в него.       - Что ты творишь, а? Давай не сегодня, давай завтра. Меня не будет на балу, для кого ты устроишь это шоу?       «Почему зеркало?» - вдруг подумала она. С чего взяла, что через зеркало он ее услышит, а может, глаза бы снова утонули в тьме и швырнули бы к нему. Но тьма была обычной стихией, а вот багрянец… Красноватая муть разлилась перед глазами, кажется, Женя все-таки начала сходить с ума: от недосыпов, от сотни книг, от Терновира и этих пакостных кошмаров. Она крепилась, но, если честно, у нее не оставалось сил даже стоять на ногах. Вчера ночью она едва ли не свалилась в обморок, когда встала закрыть окно, чтобы Зою не продуло.       - Я устала, Сереж, - хныкнула она. – Ну помоги мне. Ну пожалуйста.       Опустила голову и дала волосами закрыть так и не накрашенные глаза. Никто не отзывался, Сережа ее не слышал, а красная дымка поползла по полу и вдруг… замок щелкнул.       Женя резко обернулась и подошла к двери, а та медленно, будто испытывая ее терпение, стала отъезжать в сторону. Показался край коридора, дверь комнаты… Женя опустила глаза и удивленно выдохнула:       - Фил?       Он висел в воздухе и глубоко дышал.       - Ты че тут делаешь?       Женя вспомнила, что вчера затащила сюда Марью, а значит защита порога еще не восстановилась, и пустила Фила – багровое существо. Но у Фила не было броши, как тогда…       - Вот! – Фил вытянул эфемерную руку и через нее, как через вязкий туман, стала падать на пол игла. Игла с двухцветным камнем. – Забирай!       Женя непонятливо на него посмотрела.       - Ты че ревешь?       - Забирай живо! – хныкнул Фил и влетел в ванную. – Иди помоги ему!       - Да как! – разозлилась Женя. – Может твои несуществующие глаза не заметили. Держу в курсе: он стал властелином стихий!       Фил вдруг всхлипнул громче, шумно вздохнул, как будто собирался зареветь, подхватил иглу хвостом тела, а лицо закрыл руками и взвыл:       - Это я во всем виноват! Это я его надоумил. Это я его не уберег! Своего друга!!! Своего повелителя!       - Ты уж определись: друг он тебе или повелитель.       Фил обидчиво на нее зыркнул.       - Да ты! Ты, – он пригрозил ей прозрачным пальцем, – глупая девчонка.       - Сам ты глупый, - Женя стала искать свой телефон, но в квартире его не было. Она подхватила перчатки и натянула на руки. – Так в чем ты там виноват?       Фил упал на пол, распростер руки в стороны и стал смотреть в потолок. Женя дала ему пару секунд собраться с мыслями, а потом подошла и потрясла за плечо.       - Он хотел вернуть время, - подсказала она. – Хотел избавиться от проклятья, да? Ты подсказал ему как? Он уже слишком силен, но не остановится.       - Не остановится.       - Он хочет собрать все иглы?       - Хочет.       - Чтобы разжечь костер двенадцати месяцев?       - Чтобы разжечь.       - Эй! – Женя схватила его за грудки, но руки лишь зацепили красноватый туман. – Живо расскажи мне все, амеба красноглазая.       - А чего ты ругаешься? – вскинулся Фил и навис сверху, уперев руки в бока. – Это ты его научила!       - Чему?       - Что выход есть всегда!       Женя удивилась, а Фил, снова схватившись за голову, продолжил:       - Это ты ему талдычила это, когда его глаза заливало кровью. Это ты пытала Книгу, когда он столько раз предлагал тебе оставить ваши опасные приключения. Это ты запрещала ему даже думать, что он новый Багровый князь. Ты легкомысленная, Женя, ты рисковая, а он умный и продуманный – он придумывал, как вам спастись, он тебя вытаскивал, но однажды он сказал мне, - Фил завис над Женей, и вдруг она услышала голос Сережи: - Фил, если бы не она, я бы даже шагу из подземелья тогда не ступил. Испугался бы вернуться к родителям, которых только что спас.       Женя вздрогнула и опустила глаза.       - Не знала, что ты так умеешь.       - Я и не такое умею, мне сотни лет.       - За свои сотни лет, мог бы узнать, как избавиться от багровой магии, не убивая ее хозяина.       - О горе мне! – провыл Фил. – Бестолковые дети!       - Трусливый призрак.       - Зато меня запереть нельзя!       Они вперились друг в друга недовольными взглядами, и Фил сдался первым. Он снов шумно выдохнул, едва ли не испаряя все свое тело, и опустил глаза, снова протягивая иглу.       - Он говорил мне, что хочет вернуть время. Долго искал, как это сделать, а потом нашел. – Женя задержала руку в тумане его тела: - Время неподвластно даже волшебникам, но оно есть. Время – это пламя костра, это сам Мир. Он раздал хозяевам прирученных стихий, его детей, по игле. Отдал частицу себя, от того стихийники и считаются наместниками Мира, волшебниками, которых он сам одарил силой. И мой Повелитель узнал, что если собрать все двенадцать игл воедино, то пламя снова разожжется. Это будет само время, которое склонится к воле того, кто собрал легион. Он соберет все иглы, не сомневайся, но он так и не соединил двенадцатую стихию.       Женя посмотрела на иглу, за которую они с Филом держались вместе. Так вот, что позволило ему щеголять между мирами: артефакт света и багрянца. Он Фила наверняка не обжигал, но задерживал в мире живых.       - Надо ее сломать.       - Что? – Женя резко встала. – И убить его?       - Нет-нет-нет, - затрясся Фил. – Ты убьешь не его, ты воссоединишь стихии. Он же не умер в прошлый раз.       - Ты уверен?       - Нет.       - Я тоже нет. И что делать?       - Не знаю.       Они оба хмуро уставились на иглу.       - Я боюсь, - сказала Женя.       - Я тоже.       - Тогда… Лети ко мне домой, там будет девчонка, отдай ей эту иглу. Пусть спрячет… Она знает, где спрятать.       Женя стала натягивать кроссовки.       - А ты куда?       - А я на бал, - Женя остановилась в дверях и подмигнула Филу: - Может, я рисковая, но кто не рискует…       - Тебя нельзя шампанское. По вашим законам до восемнадцать тебе его даже не продадут. Вот корень всех зол – твоя безответственность!       На улице Женя подхватила Моню и побежала от Фила прочь, но тот упрямо ее преследовал, подгоняя своими:       - Умрешь, а что я матери твоей скажу?       - Вы не знакомы.       - А Его Всемогуществу? Горе мне, окаянному, что связался с вами двумя.       - В Магсовет, - шепнула Женя Моне. – И давай, - сглотнула и посмотрела в небо, - повыше и побыстрее.       Перед стартом Женя глянула на часы: до Нового года оставалось полчаса.       Моня взлетела в небеса и запуталась в снежных облаках. Мигам ресницы покрылись инеем, снег прилип к пиджаку и намочил шею. Женя прикрыла глаза рукавом и доверилась Моне: у той был навигатор, который браво махал носиком и показывал, куда лететь. Откуда только всегда знал…       - Эй, навигатор, - хмыкнула Женя. – А ты вообще кто и откуда?       Жучок на нее обернулся, и Жене отчего-то показалось, что недовольно нахмурился, мол, не мешай работать! Потом отвернулся и снова стал давать Моне указания, выглядывая из щелки между деревьев. Женя тихо рассмеялась и сильнее сжала рукой древко.       Моня долетела до Магсовета за двадцать минут. Женя быстро пробежалась по лестнице, но у дверей два индюка в черных фраках остановили ее.       - Вот мое приглашение! – показала Женя.       - Извините, уже без десяти двенадцать. Мы не имеем права вас впустить.       - Но… - Женя выдохнула, и клуб пара заслонил лица охраны, - а я… А я дочь Елагина.       Охранники переглянулись и хмыкнули.       - А я дед Мороз.       - Девушка, мы не можем вас впустить.       - Ну пожалуйста! – закричала Женя. – Там мой парень! Я его люблю, у меня есть приглашение, но эта блондинистая стерва заперла меня и платье выкинула. Ну он подумает, что я его не люблю, если…       - Девушка, - осек ее строгий взгляд охранника. – Мы сейчас Магполицию вызовем.       Женя досадно выдохнула и отвернулась, оглядела широкую заснеженную лестницу и медленно стала спускаться. Можно шарахнуть этих двоих молнией, но вдруг они готовы к сопротивлению? Охраны в эту ночь тут должно быть столько!       Она села на лестницу, поджала ноги и уперлась локтями в колени. Моня завертелась рядом.       - Извините, мы опоздали, - услышала Женя за спиной что-то на ломанном русском.       - Молодой человек, ничем не можем вам помочь.       - Спокойно, парни, - второй голос ей показался знакомым. – Вот. Знакомая эмблема?       Она обернулась и увидела троих парней. Тут же вскочила и метнулась к ним, пока охранники пропускали их в двери.       - Эй, Генри? – она запомнила необычное имя и стихийника гроз с его другом, что спас ей жизнь.       Парень обернулся и прищурился.       - Да брось, ты не мог меня забыть. Я слишком красивая и снова в зеленом пиджаке.       - Эй, девочка с автобуса, - вспомнил его друг. – Привет.       - Привет. Можно с вами? У меня есть приглашение, просто опоздала.       Врач, как обозвала парня Женя, кивнул сначала ей, потом охране, и те быстро расступились. Женя зло на них зыркнула и подбежала к парням. Теперь их было трое: все красиво разодеты для праздничного банкета. Женя отряхнула джинсы от снега и зачесала мокрые от снега волосы назад.       - Тебе не холодно? – поинтересовался третий. – Меня зовут Стас.       - Женя, - кивнула она. – Да не, мне не холодно. А вы че стоите?       - Мы учителя ждем, - пояснил Врач. – А ты в этом на бал собираешься? В зал тебя не пустят, там дресс-код, девочка-беда.       Женя рассмеялась, когда это услышала. Вот уж, что было правдой.       - Расслабься, они засмотрятся в мои бездонные глаза и забудутся. Кстати, а какой коридор ведет к залу?       Генри, стихийник гроз, все это время заинтересовано за ней наблюдал и улыбался. Но вдруг кивнул вправо и сказал:       - Там есть вход для помощников. Если не пустят через главный, можешь попробовать через него.       Женя ему благодарно улыбнулась и протянула руку. Он на нее немного удивленно посмотрел, потом подхватил и поцеловал. Женя и забыла, как у колдунов туго с приветствиями. Вдруг дверь снова отворилась, Женя собралась уйти, чтобы не мешать парням приветствовать учителя. Учитель-ученик в мире волшебником было особым отношением. В некоторым роде он был даже ближе родителей: волшебники редко оставались под крылом мам и пап. И Женя направилась к коридору, как вдруг ее окликнули:       - Женя?       Услышав этот голос, она невольно замерла. Скрипучий, сухой, но твердый – знакомый до жути! Она медленно стала поворачиваться, отгоняя от себя непрошенные мысли. Это не может быть он! Не может! Не сегодня, не сейчас!       - Дед? – выдохнула она и сцепила руки за спиной.       Его цепкий взгляд буквально кололся, Женя поежилась и вдруг постеснялась своих драных джинсов.       - А что ты тут делаешь?       - Я пришел на бал, - дед медленно, переваливаясь с больной ноги на здоровую, подошел ближе. – А ты куда пришла? В таком виде.       Женя дернула плечом, вырывая лацкан своего пиджака из его пальцев и обиженно фыркнула:       - Знала бы, что приедешь, нарядилась бы в платье в пол и напялила каблуки.       - Не утруждай себя излишне, штанов без дырок было бы достаточно.       - Я тоже соскучилась. Но у меня дела, извини. А ты… утюг выключить случайно не забыл?       Дед прищурил свои старые мудрые глаза и тучно хохотнул:       - Неужели там так не рады меня видеть? Мой сын все еще председатель Магсовета, или мне изменяет память?       - Разве что с юмором, а так ты у нее единственной любовник.       - Тогда в чем дело?       Женя замерла и на секунду растерялась: от его проницательного взгляда, требовательно поджатых губ и укора, с которым он на нее смотрел: «Мы не виделись четыре года, а ты меня гонишь». Женя не знала, что сказать, и почему-то не могла соврать, как будто дед ей запрещал своими зеленющими глазами, но в эту ночь здание Магсовета было амагичным пространством, волшебство доминисов тут было бессильно.       - Евгений Степанович!       Дед обернулся, в здание входил его помощник, дядя Антон. Женя узнала его по голосу и, воспользовавшись моментом, ловко скользнула в соседний коридор и притаилась там, пока дед с учениками не прошел к залу. Когда стук его трости стих, Женя прикусила губу и замотала головой: его только не хватало, но времени раскисать не было.       Она хотела попасть в комнату, где стояли дополнительные подносы с канапе и напитками, но оттуда ее погнали едва ли не пинками. Женя вышла обратно в главный коридор и понуро посмотрела на дверь перед собой: огромную, пафосно изрисованную под подвиги великих чародеев. Около нее стояли два охранника, которые открывали и закрывали двери гостям.       - Ну, - решительно выдохнула Женя и переглянулась с Моней. – Была ни была.       Широким шагом она двинулась к дверям.       *** Андрей был благодарен Небу за то, что у него переставали застревать в горле слова, когда он ее видел. Не привык, но научился заставлять себя не замирать на месте, а это было сложно. Диана, словно морская волна: накатывала на него своей красотой, строгостью и нежностью одновременно. Она топила его в себе, и Андрей, захлебываясь в пучинах ее глаз, едва-едва заставлял себя не молчать.       А слов у него осталось мало, когда он ее увидел: в длинном струящемся платье и на высоких туфлях. В разрезе до бедра, скрывающемся за полами подола, иногда мелькала ее нога, пока Диана спускалась с лестницы. Ткань была черной и гладкой, но сверкала золотыми искрами каждый раз, стоило Дине сделать шаг. Эти искры, как золотые звезды на черном небе: вспыхивали и гасли, бегали по подолу, мягкому корсету, тонким лямкам, которые охватывали плечи и завязками спускались к ее ровной спине. И волосы… Диана убрала от лица волосы: они прикрывали ее спину, но показывали ключицы и шею со скромными украшениями из золота.       Она вдруг показалась ему очень взрослой. Еще вчера он гулял с ней по Янтарному, они ели мороженое и пачкали друг другу носы, а сейчас он видел перед собой Царицу Ночи – Диана была красивее всех стихийниц Тьмы, собравшихся в зале. Ее темнота была загадочнее и изящнее: не вычурная, а какая-то таинственная в своей простоте. И это платье: обтекающее ее фигуру и открывающее ногу, влекло гораздо больше глубоких декольте и камней украшений.       - Добрый день, Юлия Васильевна, - подошел Андрей и поздоровался с профессором Загорской.       - Здравствуй, Андрей.       - Я могу ненадолго забрать Диану?       - Смотря куда ты ее поведешь.       - Ну мам! – шутливо возмутилась Диана и взяла Андрея под локоть. – Мы ненадолго.       - Да идите уже, - усмехнулась профессор и сама влилась в толпу гостей.       Диана повернулась к Андрею и поправила ему воротник.       - Красивый смокинг.       - Ты бы знала, кто помогал мне его выбирать.       - У Лазарева хороший вкус. Что с тобой?       Андрей постарался не подавать виду, но с некоторых пор эта фамилия резала его слух. Где он? Что с ним? Как ему помочь? Его коробило, что приходится молчать о чем-то, обманывать Диану и Елагина, но что он мог сделать? Они с Женей искренне надеялись предотвратить что-то ужасное, что должно было случиться сегодня. А она пока даже не пришла, и сколько бы он ни звонил – все без толку.       - Все нормально, - заверил он. – А Женя… ты не знаешь, где она?       - Обещала прийти.       - Да, но Владимир Романович уже здесь, а до Нового года осталось не больше двадцати минут.       - Ну, у нее еще есть десять минут, потом ее не пустят. Хотя… - Диана усмехнулась. – Даже не знаю, что им нужно будет сделать, чтобы ее остановить.       Андрей прохаживался с Дианой вдоль зала до фуршетного стола. Он вообще не представлял, как можно есть в таком платье, но Диана ела мало и смеялась от его глупых шуток. Как вдруг к ним подошли.       - Диана! Золотце, ты выглядишь просто бесподобно! – воскликнула одна девчонка и чмокнула Диану в щеку. Андрей узнал ее, Дарья Лис. - Небо, если это придумала твоя тетя, то Валерий Сашпо ей в подметки не годится.       - Привет, Диана.       Из группы девчонок с рубиновыми браслетами на руках, вышла одна ведьма. Андрей знал и ее: Анастасия Соболева, первая ученица Виктории Белозерской, ей пророчили стать когда-то Старшей сестрой Верховного ковена. Она подошла к Диане и приобняла ее, потом повернулась к Андрею:       - Представишь нас?       - Андрей Сафронов. Ученик Владимира Романовича Елагина и мой молодой человек.       Брови Анастасии чуть приподнялись, и что ее удивило больше, Андрей не знал.       - Елагина? Не знала, что он берет себе учеников.       - Не брал, - улыбнулся Андрей, подхватывая со стола бокалы и протягивая их девушкам. – Но сделал исключение.       - Только для тебя? – спросила Анастасия.       Андрей встретился с ее зелеными глазами и пожал плечами: про Женю он рассказывать не хотел, она обещала Диане поучаствовать в Чарсоревнованиях, и ее согласие пока что было секретом. Елагин не подавал ее документы в регистратуру Гильдии, обещал подождать до конца соревнований.       - Диана! Небо, я ослеп!       Подошел Шаховской, вернее его сын с другом – Лебедевым. Они оба Андрею не очень нравились, пусть и учились в Луновом и дорогу Андрею не переходили. Но Шаховской, весь в папашу, любил, широко раскинув руки, сверкнуть своими зубами, больше скалясь, чем улыбаясь, и подойти, намеренно не замечая никого вокруг.       Диана притормозила его руками, когда он хотел ее поднять.       - Привет, Гош. И тебе привет, Арсений.       Лебедев подошел вразвалочку и подмигнул Диане:       - Как дела, Загорская?       - Луше всех.       - Еще бы, в таком-то платье… - этот голос, раздавшийся из-за спин остальных, Андрей запомнил на всю жизнь: низкий, немного хриплый с ленивой интонацией.       Александру Волконскому не надо было раскидывать руки, не надо было громко говорить, чтобы все расступились, пропуская его вперед. Ведьмы Верховного ковена разошлись в сторону, Шаховской с Лебедевым подвинулись, пропуская его к Диане. И Андрею не понравился тот оценивающий взгляд, которым Александр прошелся по ней с ног до головы.       Подошел, подхватил руку Дианы и поцеловал.       - Рад тебя тут видеть.       Диана хмыкнула, а Андрей почувствовал, что начинает злиться. Но Диана странно относилась к Волконскому, как будто каждый его пошлый взгляд, каждое слово и жест были просто шуткой. У Андрея до сих пор перед глазами стояла комната в Луновом и Диана, так просто сидящая на большой кровати, поджав ноги, и болтающая с Волконским. Она так искренне смеялась, когда он прогонял Женю, и Андрей хотел бы узнать о Диане побольше: о ее друзьях и прошлом, но, Небо раздери, сейчас у него на это не было времени.       - А, капитан Поддубного, - повернулся к нему Волконский. – Помню, помню. Вступаешь в наши ряды?       - В чьи это?       - Взрослых волшебников, - хмыкнул Александр и протянул руку. – Рад тебя видеть.       Но посмотрел он на него так, будто посмеялся. «Дворовый мальчик в дорогом костюме», - прочитал Андрей в его ухмылке, но пожал руку, только шире распрямив плечи. Чему и научила его за это время Женя, так себя не стесняться.       - И я.       Вдруг зазвучала музыка. Это был вальс, который Андрей вообще-то не умел танцевать.       - Настенька, ты же мне не откажешь, - подплыл к Анастасии Шаховской. Она ему скупо улыбнулась и подала руку.       Волконский за этим пронаблюдал, вздохнул и снова посмотрел на Диану.       - Что ж, ты, наверное, танцуешь со своим кавалером. Ты ведь умеешь танцевать вальс, капитан?       «Капитан», - прозвучало так пренебрежительно, будто Волконскому лень было запоминать его имя. И этот вопрос слушался по-другому: «Ты же не умеешь танцевать вальс, мальчик из подворотни, так оставь это тем, кто родился с голубой кровью».       - Нет, не научился, - Андрей усмехнулся, разведя руками и посмотрев на Диану: - Прости, я ненавидел танцевать в школе.       Диана ему безумно красиво улыбнулась и кивнула.       - Ну раз так, потанцуешь со мной, Диана? Не стоять же тебе тут.       Он протянул руку, и Диана, мельком глянув на Андрея, согласилась. Он едва заметно ей кивнул, излучая уверенность и… что-то, что со стороны могло показаться согласием и одобрением, хотя все его внутреннее Я кричало: «Верни ее немедленно! Сломай этому высокомерному гаду руку, ноги и скажи, чтобы даже не смотрел в ее сторону!» Но надо было быть полным идиотом, чтобы связываться с Волконским и портить Диане бал.       Андрей огляделся: Жени по-прежнему не было, а искать ее среди гостей он не видел смысла, потому что, уж если Женя придет, об этом тут же узнает весь зал. Не найдя ничего лучше, он поплелся в нишу, в которую сказал ему прийти Елагин. Зашел за занавески из темного бархата: это были ниши для гадальщиц и предсказательниц: развлечение на новогоднем балу. Актеры сидели с большими хрустальными шарами, гадальными картами в пропахшим ладаном коморках. Но здесь не было никого, и Андрей, досадливо стукнув рукой по столу, развязал свой галстук и бросил его на диван.       - Это поправимо.       Он обернулся и вздрогнул. Елагин стоял у входа в нишу, привалившись плечом к стене: как папа часто стоял в снах и видениях. Непринужденно, легко, опираясь на левую ногу и слегка улыбаясь. Этой улыбкой, как будто знает все на свете…       - Что? – не понял Андрей.       - Что не умеешь танцевать вальс. Я тоже раньше не умел.       Елагин снял очки и сел на диван.       - Когда я попал в Чародол, мне было четырнадцать – поздно для того, чтобы проснулась сила. Я разворотил в приступе гнева половину детдома и тогда за мной пришли сотрудники отдела по волшебникам среди людей. Они занимались такими, как я: потерянными детьми волшебников в людском мире. А в Чародоле учились дети знатных колдунов: все чрезвычайно сильны и уверенны в себе. Я чувствовал себя гадким утенком, но не подавал виду: дрался, ругался, потому что чувствовал, что проигрываю.       - Кому?       - Жизни, - хмыкнул Елагин и поднял глаза. – Меня оставили одного на пороге детдома, и я из кожи вон лез, чтобы стать там лучшим. Стал. И жизнь тут же зашвырнула меня в мир магии, где я ничего не знал. Я хотел стать лучшим.       - Стали?       - Тебе судить, ты же рвался ко мне в ученики.       Андрей усмехнулся и кивнул. Он сел на кресло напротив и намотал галстук на руку.       - Наверное, это все… не мое.       - Тогда зачем ты здесь?       - Потому что Диана здесь.       - М, - Елагин довольно улыбнулся и отпил шампанского. – Аргумент хороший, он будет заставлять тебя двигаться дальше. Лезть из кожи вон: учиться вальсу, манерам, много читать, разбираться в людях и в их отношениях, в том числе к тебе самому. Ты научишься, потому что тебе нужно будет научиться, чтобы не давить в себе злость, глядя на других друзей твоей леди. И ты оставишь в гараже свой старый мотоцикл, снимешь кожаную куртку и наденешь смокинг, от книг у тебя сядет зрение – ты купишь очки. И когда твое имя будет первым в рейтинге Лиги волшебников, ты поймешь…       Елагин наклонился и поставил бокал на стол.       - Что все это не стоило даже одного ее влюбленного взгляда, которым она провожала тебя, пока ты шел к этой нише.       Андрей удивленно поднял глаза. Елагин был грустным и этот диалог… такой откровенный, он помнил только раз: когда на Женю напал циарон и после Елагин поблагодарил Андрея. Тогда он не понимал, отчего его серые глаза заливаются такой грустью, но спустя несколько дней подколов и жуткого чувства стыда разобрался. А сейчас-то что?       - Я бы помог тебе.       Елагин смотрел Андрею прямо в глаза: жестко, немного горько, но Андрей подумал, что ему это кажется в полумраке ниши.       - Сделал бы тебя великим. Помог понять, чего ты хочешь, научил бы всей этой ерунде и не разрешил бы тебе превратиться в меня. Я бы помогал тебе: советом или делом. Я не могу заменить тебе отца, Андрей, хотя я вижу, как ты замираешь иногда, когда на меня смотришь.       - Извините, - опустил глаза Андрей и пробормотал едва слышно папину поговорку: - Не закрывай глаза, самое важное проглядишь. Простите, я больше не…       Андрей так разволновался, что схватил бокал и хотел отпить, но Елагин вдруг резко придержал его за руку.       - Что? – строго спросил он. – Что ты сказал?       - Эм, - Андрей поставил стакан. – Ну это поученье у моего папы такое было. Извините, я…       Елагин нахмурился.       - Как он тебя называл?       - Какая разница.       - Отвечай мне!       - Андрей.       - Ветерок?       Андрей распахнул глаза и удивленно уставился на Елагина. Ему-то откуда знать.       - Ну да.       Елагин отпустил его руку и откинулся на спинку дивана.       - Он часто прислонялся спиной к косяку. Он хлопал тебя по плечу, когда хотел, чтобы ты что-то запомнил?       Андрей только больше сдвинул брови, а Елагин горько улыбнулся.       - Сафрон. Твой отец. Он был высоким, смуглым и в темными каштановыми волосами. Сафрон? Все это время это был он?       - Откуда вы…       - Хватит, Андрей, пора понять, что я знаю намного больше, чем ты. Скажи мне, парень, ну почему тебе так не везет, а? Противников надо выбирать по росту, а тебе достался великан.       Андрей вообще запутался, но задавать лишних вопросов он не привык, да и Елагин ему все равно прямо не ответит. Понятия он не имел, как у такого загадочного колдуна могла вырасти такая прямолинейная дочь.       Елагин вздохнул и посмотрел на часы.       - Выпей, Андрей. Расслабься.       Андрей жадно глотнул шампанского. И вдруг Елагин резко перевел на него взгляд стальных, отливающих железом глаз. Свет выхватил их из темноты и сделал немного неживыми и страшными, а Андрей почувствовал, как начинает его клонить в сон. С одного глотка?       - Извини, - сказал ему Елагин, подходя ближе. – Ты сделал неправильный выбор.       Он закрыл ему глаза и сжал рукой его плечо:       - От меня надо было бежать, а не искать.       Андрей дернулся, вернее, попытался. Но не смог поднять даже веки. Жуткая усталость навалилась на него, приковала к креслу и запретила думать. Он засыпал – стремительно и спокойно, страх не добирался до его сердца, будто ему запретили. Андрей не вырывался из лап заклятия, падал в него, но думал: «Он меня убил?». Дикая злость не рождалась в душе – ей было слишком лень бередить затуманенное сознание.       Вдруг под прикрытыми веками зарябил багровый дым. Он схватил Андрея за горло и начал пить… но не душу, а смерть. Этот багровый дым становился все темнее по мере того, как сон отступал от сознания. Появлялись силы, добирались до головы мысли, и Андрей смог открыть глаза.       - Лазарев? – выдохнул он, увидев перед собой красноглазого парня.       - Не благодари, - улыбнулся он как-то жутко. – И кто же хотел тебя убить? Да так сильно, что выкрал из Багровых туч такое сильное заклятье?       - Что?       - Тебя очень аккуратно убили. Почти – не успей я, конечно.       - Ты тут?       - Но вы же меня ждали.       - Я сплю? Ай! – зашипел Андрей, когда Лазарев треснул его по лбу.       - Видимо, нет.       - Ты Женю ищешь?       - Да, - Лазарев склонил голову чуть в бок и улыбнулся еще шире: - Где она?       Андрей осмотрел его с ног до головы и тихо выдохнул: так это правда - все, что рассказывала Женя. Смокинг цвета самой темной ночи, алые рубины и кровь в зрачках. Он выглядел, как повелитель смерти – улыбался коварно, смотрел, чуть щуря глаза и двигался так плавно, будто сам был туманом.       - Ладно, отдохни тут. Сам ее найду.       - Стой! – вскочил Андрей и дернул Лазарева за руку. – Как ты…       - Отдохни, - приказал ему Лазарев и жуткая усталость снова навалилась на Андрея.       Это был обычный сон, но он проник в голову так быстро, что Андрей осел возле стены и тут же заснул.       - Извини, - услышал он по ту сторону сознания. – Не хочу тебя задеть.       *** - Ты специально? Зачем ты его подначиваешь?       Саша усмехнулся и чуть склонился к уху Дианы.       - А ты специально?       - Что я?       - Надела такое красивое платье, что половина зала тебя уже глазами съело. Почему я должен быть исключением?       - Ты мой друг, - обидчиво пихнула Диана его рукой в плечо. – Мог бы с ним получше разговаривать. Ах да, ты никогда себя таким не утруждаешь.       - Твой мальчик должен стараться, пока что он просто волочиться за тобой, как пес на поводке. Я помогаю ему: злость рождает стремление, стремление – результат. Он же у тебя спортсмен.       - Са-ша, - прошипела Диана, поднимая свои дивные глаза. – Я тебя прокляну.       - М, - мурлыкнул Саша и прижал ее рукой ближе, нависнув сверху: - Тогда за Женей будешь.       Диана пыталась хмуриться, но долго не смогла и рассмеялась. Саша вел ее по залу и смотрел на то, как она фыркает и растягивает губы от его весьма язвительных шуток. Он упивался ее скупым смехом, потому что Загорская смеялась редко. Все, на что раньше ее удавалось развести – пара искр в глазах, а смеяться она почему-то стеснялась.       - А ты Женю не видел? – спросила Диана. – Ты выше, не видишь?       - Женя на балу? – хмыкнул Саша. – В джинсах и кроссовках, наверное.       - Она обещала надеть платье.       - Давай поспорим, что ее не пустили из-за дресс-кода.       Диана снова сжала руку у него на плече, и он шутливо поморщился. Он приобнял Диану чуть сильнее и закружил быстрее, наверстывая темп музыки. Вальс закончился. Музыка остановилась, а вместо нее старший Лазарев вышел говорить тост. Он говорил его каждый Новый год, обращаясь к всему миру волшебников, потом начинали бить куранты.       -… с Новым Годом! – закончил он и поднял бокал.       Все зааплодировали и стали считать.       Раз! Два!       Саша отсалютовал бокалом маме, та с другого конца зала послала ему воздушный поцелуй. Он поймал его в кулак и прислонил к сердцу, но, как только она отвернулась, посмотрел на большые часы, что горели на эфемерном экране, и, пока куранты били свои двенадцать, сотворил в руках бумажку, где наколдованными чернилами тут же написал желание и заставил сгореть. Это казалось ему слабостью, но он делал это каждый год. Бумажка сгорела и растворилась в шампанском.       - Двенадцать!       - Пожалуйста, - едва слышно прошептал Саша и залпом выпил свое шампанское.       Но всеобщее счастье прекратилось очень резко: стоило свету в зале начать тухнуть. Сначала погасли фонари, потом живые свечи, осталась только яркая гирлянда на елке. Музыка остановилась, и Саша уже подумал, что это какое-то шоу, как увидел Елагина с Лазаревым. Первый начал разминать запястья, второй недовольно вертел головой.       Музыка снова откуда-то полилась: из окон, с потолка – было непонятно. Медленная тягучая мелодия, похожая на страшную колыбельную: робкую и едва слышную, будто она боялась потревожить покой громоздкого зала. Белые огни гирлянды покраснели и, из подножия большой ели полился за музыкой багровый туман.       - Что происходит? – громко и недовольно спросил Шаховской.       Саша взял Диану за руку и завел себе за спину, крепко сжав ее запястье, чтобы не убежала искать своего ненаглядного. Предчувствие у него было нехорошим. Колдуны и ведьмы скучковались по стенам зала, оставив центр, где только что веселились и плясали, нетронутым. Багровый туман расползся по полу, а музыка стала громче, жестче, что-то громко бахнуло, загудело. Багровый туман сгустился и стал плотнеть, он намок и скоро на месте багровых туч вились алые ленты крови.       Елагин с Лазаревым вышли и встали на пути у гостя.       Ленты лизнули тело, пригладили чьи-то волосы, залились в рубины на крупных перстнях и послушно, словно дрессированные шавки, поднырнули под руки и дали чужим пальцам погладить себя по голове. Саша медленно оторвал взгляд от рук колдуна и прикусил щеку, чтобы не крикнуть: «Лазарев?»       - Добрый день, - протянул он, обводя всех хитрым довольным взглядом не своих глаз.       Музыка вторила его движениям и словам, провожала его жесты, как алые ленты, будто все то, что творилось в зале был Он – единый с жуткой магией.       - Сережа? – выдохнул старший Лазарев, мигом растеряв свой боевой настрой. – Что происходит?       - Пришел на бал, - не переставал улыбаться Сережа. Он засунул руки в карманы и медленно стал проходиться вдоль зала. – У меня есть приглашение.       - Потрудитесь-ка объяснить, господин Лазарев, - недовольно воскликнула с другого конца зала Лис.       Сережа на нее не смотрел – сразу на всех. Он понятливо кивнул, чуть склонив голову в бок, а когда поднял взгляд, то его глаза будто втянули в себя весь свет мира, став черно-красными. Он пригладил волосы и объяснил:       - Не буду вас долго задерживать, друзья. Отныне я – новый повелитель стихий. Меня слушается вода, - он взмахнул рукой, и из всех бокалов послушно в воздух поднялись напитки и так же ровно упали обратно. – Огонь, - Сережа покрутил запястьем и снова вспыхнули огни свечей. – И так далее по списку. В общем-то, теперь я – хозяин двенадцати стихий и всей багровой магии. И пришел предложить вам, уважаемый Магсовет, заключить со мной мир. Папа, ты как?       Лазарев растерянно смотрел на сына, пытаясь глубоко дышать.       - Сережа, - ахнула его мама. – Милый, что…       - Это какой-то розыгрыш! Здание Магсовета сегодня – амагичное пространство! Алексей Евгеньевич, прекратите немедленно это безобразие! – перебил ее Шаховской.       - Повелитель стихий? – фыркнул Лебедев, поддерживая своего друга. – Подумайте о родителях, господин Лазарев.       И он недвусмысленно посмотрел на тетю Вику, которая стояла рядом и непонятливо смотрела на Сережу, сжимая руками бокал и тихо пытаясь его образумить. Она была стихийницей воды, и наверняка чужую власть почувствовала, но все равно смотрела на Сережу так, будто он вот-вот рассмеются, стряхнет грим и скажет, что это шутка.       - Выведете его из зала, - потребовал кто-то.       К Сереже двинулась охрана, его отец попытался их остановить, но Сережа успел быстрее. Алые ленты, огибающие его ноги, вдруг взметнулись и хищными змеями кинулись на охранников. Стихийники в зале, сильнейшие из сильнейших, вскинули руки в надежде ему помешать, но амагичность оставалась, а потому у них ничего не получилось. Только Сережа, видимо, был настолько силен, что плевать хотел на это.       Змеи схватили людей и вздернули их вверх, окрутив их тела. Сережа посмотрел в сторону возмущенного Шаховского и прищурился. Тут же он упал на колени, схватившись за горло, за ним на пол осел Лебедев.       Саша быстро пробежался взглядом по залу в поисках мамы. Ты стояла молча, широко распахнув глаза, смотрела на Шаховского. Сережа его не убивал, он запретил ему говорить и только.       - Не надо, господа, - вкрадчиво сказал Сережа, медленно подходя ближе, – угрожать моей семье. Я пришел заключить мир, но, видимо, этого мира вы не хотите. И все же… я продолжу.       Он развернулся и продолжил: не очень громко, но в звенящей тишине зала его было слышно всем.       - Мне не нужна ваша сила и прочее, Землю я захватывать не собираюсь, она и так подчиняется мне. Но отныне я – сильнейший колдун времен, и каждому, кто поклянется мне в верности я предлагаю свою защиту и каплю своего могущества. Либо вы за моей спиной, - Лазарев оглядел всех и беззлобно улыбнулся: - Либо у меня на пути. Выбирайте. Кто согласен…       Он выдержал паузу, и в этот момент из багрового тумана вылезло что-то жуткое: у него было десять ног, и они ломались в суставах, вздёргивающих вверх маленькое тельце с огромным ртом во все тело. Страшный огромный пес с чистой белой шерстью шагнул следом, за ним стали выныривать другие жуткие твари. За его спиной стояли монстры, которые были в силах уничтожить всех, кто был в зале, но Сережа смилостивился:       - Дайте знать, - закончил он, даже не глянув себе за спину.       - Сереж, - позвал его отец. – Сын, ты ч-чего?       Он был напуган, хотя, надо отдать должное, Саша никогда не видел старшего Лазарева таким. У него дрожала челюсть, так сильно он ее сжимал, а вместе с тем кулаки. Елагин тоже не сводил с Сережи напряженного взгляда, но было понятно, что он его не тронет.       - От тебя я этого не прошу отец. Ты моя семья. И все, - он обвел взглядом зал, - кто мне друг или родня отныне под моей защитой.       В зале повисла тишина. Все стали переглядываться, но шутить и громко кричать больше никто не думал.       - Раз, - будто подсказал всем Сережа, - два…       И волшебники вдруг сами стали опускаться на колени. Колдуны и ведьмы, чьими именами была написана история чародейского света преклонялись перед Сережей, который в мрачном багровом тумане оглядывал зал. Люди опускались и опускались…       - Эй! – вдруг громко прозвучало откуда-то сверху.       Все обернулись, даже те, кто уже склонил головы, подняли взгляд. На верху лестницы, отчего-то мокрая и запыхавшаяся, стояла Женя. Сережа повернулся к ней и улыбнулся – по-настоящему, а не так жутко, как делал это только что.       - Хорош! – потребовала она, спускаясь. – Лазарев, хватит!       Она стала быстро спускаться.       - Женя, - довольно кивнул Сережа. – Я ждал тебя, любовь моя.       - Дождался.       - Саш, - испуганно прошептала из-за спины Диана.       Саша сам не понял, как это случилось. Все в немом оцепенении смотрели на Женю, а он быстро подбежал к ней, грубо схватил за руку и задвинул себе за спину.       - Сереж, - смотреть в красные глаза было жутко, но Саша себя заставил. – Остановись.       Сережа посмотрел на него и покачал головой.       - Успокойся, Саша, я ее не трону.       - Да ты сейчас задушишь ее своим туманом.       - Саша, уйди, пожалуйста, - очень вежливо попросил Сережа.       Саша вздохнул и покачал головой.       - Саша! – крикнула мама, но он на нее не смотрел.       Он видел перед собой своего друга – лучшего и единственного настоящего. Человека, которого он считал родным даже больше, чем маму. Парня, который столько раз спас ему жизнь, который вытаскивал его из такого дерьма, что вспомнить страшно. И если ему было суждено этим вечером встать на колени, то пусть Лазарев поставит его сам.       - Раствори его брошь, - услышал он из-за спины шепот. – Брошь на воротнике, раствори ее, ты же гребанный властелин материи! И отойди, Волконский, я отвлеку внимание.       Саша услышал ее, но виду не подал. Женя говорила так уверенно, что он понял: она знает, что происходит. Он медленно выпустил ее руку, сделал шаг в сторону, пропуская Сережу к ней, а сам обошел его справа, отступая прямо к монстрам, но не выпуская из взгляда брошь на его воротнике.       Сережа медленно шагнул к Жене, она устало помотала головой.       - Ты че творишь? - совсем тихо прошептала Женя, чтобы ее никто не слышал, но тишина была почти звенящей.       - Я не ставил их на колени. Мне нужны союзники, а не рабы.       - Они боятся тебя.       Сережа глянул себе за спину, и в его глазах полыхнуло багровое пламя. В зале стало светлее от алых огней, а люди невольно стали подниматься с колен. На их платьях и костюмах оседали облачка красного тумана и превращались в крупные капли рубинов – красивые маленькие украшения. Они что-то значили.       Саша почти растворил брошь. Давалось ему это тяжело: он еще никогда не разрушал такую материю: плотную, и тягучую. Это был не просто камень на булавке, но что-то очень сильное. Саша вспотел, и пот капнул на плиты пола, когда он разрушил последнее соединение частиц…       Лазарев медленно опустил взгляд на грудь и повернулся к Саше.       - Хорошая попытка.       - Я старался, - устало стер Саша пот со лба, понимая, что его вот-вот прикончат. Он отчего-то поверил, что получится, но где была Елагина с ее идеями, и где Сережа со своими всегда гениальными планами. – Убьешь меня?       - Зачем? – хмыкнул Сережа. – Это же ее идея.       - Чего ты хочешь? – спросила внезапно мама Саши, вышагивая вперед. Саша встал на пути у Сережи, заслонив маму, но Сережа только понятливо улыбнулся и отшагнул назад сам. Хорошо, какие-то остатки здравомыслия еще теплились у него в сознании. Надо было сказать, он почему-то пока что никого не трогал.       - Я даю вам две недели, - объявил Сережа. – Либо Магсовет соглашается править под моей эгидой, либо править тут будет другой мой наместник. Я никого не буду убивать, и я обещаю, что войны не будет. Просто я всемогущ, и это бесполезно, - тихо хохотнул он. – И еще, - он задумчиво посмотрел на свою руку и снова обвел зал строгим взглядом. Теперь Саша видел угрозу в его прежде скучающих глазах. – Евгения Елагина – моя невеста. Кто тронет ее хоть пальцем, тому оторвет и палец, и что-то еще.       Демоны за его спиной согласно оскалились. Их уродство невольно притягивало взгляд, но Жене было все равно. Она сжимала кулаки от бессилия и злилась. Сережа подошел к ней, и в гуле рева монстров Саша едва смог услышать:       - Ты будешь моей?       - Я уже соглашалась. Остановись, Лазарев, у меня твоя игла! Я уговорила Зою ее не ломать, но, если ты не остановишься…       - Сломать ее можешь только ты, - хмыкнул Лазарев и двумя руками заправил волосы Жене за уши, подходя совсем близко. – Так что пусть побудет у тебя. Если мне суждено умереть, я хочу, чтобы это была смерть от твоих рук.       Он огладил пальцами ее уши и в мочках у Жени засияли серьги: гранёные алмазные капли в ушах. Сережа переместил руку на ее подбородок и ласково провел по его лини пальцами, Женя упрямо поджала губы и подняла голову.       - Я люблю тебя и жду. И захвати Книгу.       Рев монстров был слишком громким, больше Саша ничего не смог услышать. Он видел, как Сережа склонился к Жене, хотел поцеловать, но она грубо его отпихнула, правда, тут же попыталась ухватить за руку, но ее рука цапнула только багровый туман. Демоны стали растворяться в красной пыли, ленты крови побросали охранников, а колдуны и ведьмы, у которых сияли алые капли на одеждах, вдруг стали пропадать следом за демонами.       Скоро эта суматоха закончилась. В зале стал подниматься возмущенный гул, кто-то спешно уходил из зала. Женя стояла и потерянно смотрела в пол.       - Елагина? - взял ее за руку Саша.       Она подняла на него глаза - налитые слезами, серые и большие. У нее тряслась челюсть, все ярче дрожали слезы, и брови дергано хмурились.       - Я не успела, - выдохнула она, едва держась. – Не успела, Саш…       - Успокойся. Пошли отсюда.       Он почти ее увел, скрыв за плотной материей от ее отца и дяди, но вдруг на весь зал раздался громкий голос мамы, а через двери внутрь повалила охрана.       - Господин Лазарев, как вы это объясните? Или вы, господин Елагин?       Лазарев, убитый и понурый, поднял взгляд на бойцов отдела по борьбе с багровой магией и хмуро спросил:       - Госпожа Волконская?       - Ваш сын, - продолжила мама, - и ваш небесный племянник, господин Лазарев, только что объявил нам, что новый Багровый князь. И мы видели его могущество. Как вы это объясните?       - Я не знал, - твердо ответил Лазарев. – Я созываю экстренное совещание Магсовета…       - Нет, - покачала головой мама. – Я как заместитель председателя Магсовета отстраняю вас от дел. Экстренное совещание все же созываю, и прямо сейчас. Только без вас, господин Лазарев. Именем Магсовета я даю разрешение на ваш арест. До выяснения обстоятельств. Кто-то из членов Магсовета против?       Были люди против, кажется, их даже было больше, но кого волновало их мнение: право вето на слова члена высшего правления Магсовета имела только Четверка. И против мамы не выступил ни Шаховской, до сих пор потиравший шею, ни Лебедев, ни Лис. Мама спрятала победную ухмылку и кивнула сотрудникам отдела Магсовета. Те обступили Лазарева и Елагина, скрутили им руки за спиной.       - Пап, - выдохнула Женя. – Пап!       Саша не успел ее схватить за руку, как она вылетела из зала следом. Мама придержала Сашу за плечо, не дав за ней погнаться.       - Остынь, - попросила она. – Все равно будет твоей.       Но Саша сбросил ее руку с плеча и побежал из зала.       - Стой! – кричала Женя отъезжающей машине. – Стойте!       Она рванула за ней следом. Побежала, поскальзываясь на льду. Кричала, махала руками, падала, вставала и снова бежала. Саша разрезал пространство и очутился прямо перед ней, схватил и поднял над землей.       - Успокойся.       - Пусти меня! Стойте! Сто-о-ойте!       Она плакала, и слезы градом катились из ее глаз. Она била Сашу по плечам, вырывалась, как дикая кошка, кричала и била его коленками, но он уплотнил воздух у своего живота и ничего не чувствовал.       - Отпусти меня! – Женя резко пихнула его в плечи и соскочила на землю, отойдя на назад. Ненависть в ее залитых слезами серых глаза была такой чистой, что жгла не хуже мороза. – Волконский, тварь, не трогай меня!       - Успокойся, быстро иди к тете Вике.       - Тебя спросить забыла!       - У тебя истерика, - Саша подошел и грубо тряхнул ее за воротник. – Только что он прямо сказал, кто теперь его невеста. Думаешь тебя оставят в покое? Попроси Верховный ковен дать тебе защиту. Или орден деда!       - Убери руки, - вырвалась она.       Они стояли вдвоем на заметенной снегом дороге. Она глубоко дышала и плакала, не в силах больше держаться, и буравила Сашу этим ненавидящим взглядом, полным обиды и презрения.       - Я ненавижу тебя, Волконский, - выдохнула она вместе с паром. – Тебя, твою мать и этот гребанный Магсовет!       Всхлипнула и тихо рассмеялась, хватаясь за голову. Снег падал на ее волосы и тут же таял, она шумно дышала и шмыгала носом, плача. Саша аккуратно подошел ближе. Он был не лучшим успокоительным для нее, но все-таки протянул платок.       - Ты слышала меня? – спросил он. – Тебе нужна…       - Да пошел ты, - гулко сказала она, поднимая взгляд. Разогнулась, подошла ближе и отпихнула его руку с платком, прошипев в лицо. – Пошел ты Волконский вместе со своей матерью. Думаешь, у тебя получится занять место дяди Леши? Все видели, как ты не испугался растворить брошь Сережи, как смело с ним разговаривал, - она хохотнула и окинула Сашу презрительным взглядом. – Я уничтожу тебя. Я сотру твою великую жизнь в порошок, если с моим отцом хоть что-то случится. Хоть одна лишняя ссадина, одна пытка – ты труп. Я сожгу тебя с потрохами. Не забыл, - она шагнула еще ближе: - я умею.       Она схватила его за воротник и потрясла.       - Я убью тебя, мерзавец, слышишь? Ты слышишь меня!?       Он схватил ее руки и сильно сжал, отдирая от рубашки.       - Слышу.       Саша видел: она не знает, что делать. Когда она вошла в зал, когда прибежала на бал, наверное, знала. Но что-то, видимо, пошло не по плану, и теперь его вовсе не было. Она осталась одна на улице, полной холодного снега, с человеком, которого ненавидит. Без отца. Без друга. Женя резко выдернула руки из его хватки, попятилась, тряхнула головой, а потом пошла ни пойми куда, и Саша хотел ее догнать, но стоило повернуться, как увидел…       - Женя, - подбежал мальчишка-капитан и развернул ее за плечи. – Я…       - Где ты был? – совсем без злости выдохнула она. – Сафронов, ну где ты был? – расплакалась и уперлась лбом ему в плечо. Он обнял ее и погладил по голове, а она зарыдала.       Саша встретился взглядом с этим парнем, развернулся и ушел. В здании Магсовета собирался совещание, и там он был в нужнее. Но на лестнице у входа, он еще раз обернулся и вдруг услышал.       - Не беспокойтесь, господин Волконский, я за ней присмотрю.       На порог лестницы вышел Евгений Степанович Лазарев. Саша ему сухо кивнул и зашел в здание, где встретил маму. Она стряхнула снег с его плеч и недовольно покачала головой, вздыхая.       - Пойдем, - кивнула она на коридор. – Как видишь, там ты нужнее.       Отчего-то его обожгли ее слова, но он пихнул эмоции подальше и зашел в зал совещаний Магсовета.