***
«Врассыпную. Огонь по усмотрению», ‒ означали две белых ракеты, запущенные командирской машиной. Подчиняясь, один из «Пегасов» нырнул в пересекавшую почти всё поле боя расщелину. ‒ Готовьсь, Тинкер Белл! ‒ Бросил Хоук в устройство внутренней связи. ‒ Я выведу нас к склону и дам залп «Дротиками». А потом уж ты, без команды... Пилот не закончил. Как и в прошлом бою, он почти инстинктивно рванул ручку назад, осознав, что сделал, лишь когда за триплексом кабины сверкнула ослепительная синяя вспышка. Спустя долю секунды, расщелину огласил рёв тысячи разъярённых быков, способный заглушить самую сильную грозу. Разинув гигантскую пасть с тремя рядами зубов, на них нёсся крылатый змей цвета электрической искры. Прежде, чем экипаж успел что-то сделать, весь мир растворился в ослепительно ярком свете. Мотор жалобно завизжал, словно прося пощады, миллион кинжалов пронзили тело первого лейтенанта. Это был конец. Похоже, сама Айне (или кто-то с похожими силами) сделала всё, чтобы не случилось их пятой встречи... В следующую секунду он понял, что «Пегас» по-прежнему висит над каменистым дном. Карбоновые лопасти также рассекают воздух под шум, хотя, конечно и далеко не такой бодрый, газотурбинного двигателя. ‒ Ай, да «Пегас»! ‒ Не сдержался Хоук. ‒ Не зря Старый Лис своим очкарикам платит! Но расслабляться было нельзя. Набрав обороты, вертолёт выскочил из балки, превратившейся из убежища в гибельную пропасть. В то место, где он только что был, с сухим треском врезались сразу три гигантских искры. ‒ Вижу врага! ‒ Прозвучало в интеркоме. С характерным «блуп» две оранжевых звёздочки полетели к гибельному склону. В ответ к машине устремился искрящийся синий шар. Прибавив обороты, пилот пропустил смертоносного посланца под брюхом вертолёта. В тот же миг словно кто-то дьявольски сильный дал им обоим хорошего подзатыльника. Приборы пришли в хаос. Словно падающий лист, «Пегас» начал опускаться на израненную землю. Лишь включение полного форсажа спасло его от гибели. Пилот посмотрел на хронометр. До «Часа Икс» оставалось полминуты. За это время искалеченную машину успеют сбить не один раз. Хуже может быть только если попытаться отступать. Рой смертоносных «Дротиков» поднял столбы пыли на склоне. Так близко сержанты и офицеры Ист-вилльского вертолётного полка видели его впервые. Ответного удара не последовало. ‒ Оператору доложить обстановку. ‒ Визуальных повреждений не наблюдается. По приборам ‒ шестая степень. Оператор, ‒ девушка запнулась, ‒ ранение... Моргану прервал пронзительный, тошнотворно-высокий, но зато хорошо слышимый за много миль голос корабельного ревуна. Ещё секунда, и завеса из дыма, огня и стали, сопровождаемая диким, ни на что не похожим рёвом всепожирающей твари из какого-то тёмного места и времени пала с небес. Почти разрушившийся холм, его защитницы, обгоревшие деревья, обозначавшие границу поля боя, даже небо над ними, ‒ всё скрылось за этой страшной оградой в том краю, ужасов которого и, вовсе, не описать ни на одном из языков, изобретённых разумными существами. Машина под командованием Хоука покинула эти жуткие чертоги последней. Отчего-то он был почти рад вновь увидеть мерцающий силуэт воинственной девы. Правда, на этот раз у неё за спиной было не четыре крыла, а два. ‒ Похоже, ничья, ‒ теперь прекрасный голос был искажён не гневом, а болью, ‒ чтобы было понятней: залп вашего судна серьёзного вреда мне не причинил. Верхнюю пару крыльев отстрелили вы. С другой стороны, мои молнии, скажем так, отбили тебе вторую пару рук. Пилот хотел, было возмутиться столь вольному отношению к ранам и, возможно гибели боевого товарища, но осёкся. Он понял, что опытная воительница Айне, рождённая и живущая ради боя, не издевается, но, как и положено профессиональному бойцу, просто подсчитывает ущерб сторон. ‒ Пятый раз, ‒ выдержав некоторую паузу, ответил он, ‒ теперь, как ты и обещала... ‒ Я помню. Но не здесь и не сейчас. У нас обоих хватит других дел в ближайшее время. Силуэт грозовой феи исчез. Но почти сразу в наушниках затрещала рация (рация! больше некому мешать их переговорам!). ‒ Говорит Орлица. Всем пилотам, кто меня слышит, осмотреться. Доложить о повреждениях и ранениях членов ваших экипажей. Повторяю... ‒ Сапсан на связи. Машина ‒ вторая степень повреждения. Пилот не пострадал. Оператор вооружений ‒ лёгкое ранение. ‒ Кречет на связи. Машина ‒ восьмая степень повреждения. Пилот ‒ ранение средней степени тяжести. Оператор вооружений погиб. ‒ Ястреб на связи, ‒ в какой-то нездоровой спешке почти крикнул Хоук в микрофон, ‒ машина ‒ седьмая степень повреждения. Пилот не пострадал, ‒ и только тут он понял, что слышит собственный голос будто со стороны, да и то сквозь противный, назойливый шум в ушах, ‒ оператор вооружений... Сержант, доложите. Сержант! ‒ Ранение... ‒ Моргане с трудом давалось каждое слово, ‒ средней степени... ‒ Оператор вооружений ‒ тяжёлое ранение. ‒ Коршун на связи... ‒ Сокол на связи... Всего откликнулись командиры тридцати машин, ‒ в полтора раза больше, чем это было предусмотрено планом операции. Сражаться из них могли два десятка, которые «Орлица» повела их на штурм последней твердыни врага. Остальным оставалось лишь ковылять на базу во главе с «Ястребом».***
В этот час аэродром Ист-вилль - 3 был похож на муравейник, куда некий шалун сунул раскалённую головню. Разница была в том, что таких «озорников» было пятнадцать и несли они с собой десять «палок», которые, к тому же, могли взорваться. И не жажда жестоких и грубых развлечений двигала ими, но желание выжить. Когда машины, не сели, а, скорее, медленно упали на бетонные плиты, экипажам большинства из них предстояло самое сложное ‒ ждать. Ждать, пока техники с инструментом и медики с носилками доберутся до них, оказав помощь тяжёлым. ‒ Да что же это, чёрт бы их побрал?! ‒ Неизвестно, для кого, в слух ругался Хоук. ‒ Подготовиться не могли, что-ли?! Если бы страх за жизнь стрелка не мешал его разуму сохранять обычную холодность, командир израненного «Пегаса» понял бы, что такая ситуация должна, скорее, радовать. Никто, попросту, не ждал, что по завершении этой фазы боя вернутся целых десять вертолётов с пятнадцатью живыми членами экипажей. Наконец, их кабины были открыты. Отмахнувшись от медсестры, он догнал двух санитарок со штормовыми носилками. Лицо лежащей на них девушки было не просто бледным. Оно казалось сделанным из желтовато-серого воска, таким, какое не встретишь у живых людей. Полуоткрытые глаза Морганы смотрели не на медиков и не на командира, но на жёлтый брезент, в котором, точно, не было ничего интересного. Губы шептали что-то нечленораздельное и очень тихое, будто их хозяйка общалась с существами из иного мира. Правая рука продолжала что-то двигать и нажимать (видимо, юная оператор вооружений воображала, что до сих пор сражается). Наспех перевязанная левая лежала, словно ивовый прут. ‒ Благодарю за службу, сержант! ‒ Он старался быть максимально бодрым. ‒ Не слышу ответа! ‒ А? ‒ Внутри девушки словно перезагрузился компьютер. ‒ Служу Западному Союзу. А что бой? ‒ Закончен. Для нас с вами. Но только бой, а не война. Так что поправляйтесь, стрелки с боевым опытом на ещё понадобятся. ‒ Есть поправляться, ‒ она слабо улыбнулась.***
Гигантская птица, сотканная из множества языков пламени, взорвавшись миллионом искр, разбила в щепки винтокрылую машину. Два «Пегаса», летевших рядом, жалобно загудев, начали снижаться. Но это ничуть не убавило решимости пилотов и стрелков уцелевших, ведь начинался последний бой этой чёртовой войны, стоившей жизни стольким их товарищам! Завизжали «Дротики», затрещали автоматические пушки. Своеобразным аккомпанементом этой какофонии было почти через равные паузы повторяемое «блуп» полуавтоматических гранатомётов. Но чем ниже становились древние стены, чем больше превосходный камень превращался в труху, тем яснее экипажи осознавали: их обманули. Одна только огненная фея, погибшая в самом начале сражения, защищала давно оставленную резиденцию лесной княжны. А где же была хозяйка со своей свитой? Трудно сказать. Во всяком случае, они теперь находились не там, куда следовало соваться расстрелявшим весь или почти весь боекомплект основательно потрёпанным вертолётам, и, скорее, всего, не там, где будет легко связаться с «Ангелом». «Орлице» и её «стае» оставалось лишь убираться восвояси. Бой, на который был поднят весь полк, пожалуй, можно было считать выигранным. Но что было толку от такой победы?***
Гигантское белое пятно за окном, сопровождаемое неприятным гудящим звуком, казалось, заполнило собой всё мироздание. Было легко представить, что не осталось больше ни этой комнаты с неприятным запахом, ни длинного коридора с почти так же неприятно гудящими дежурными лампами, ни стонов за большинством дверей, выходивших туда. Но всё это было. И оно не могло обойтись без него. ‒ Что там? ‒ Отбросив зажим с давно заглохшей сигаретой, высокий седеющий мужчина обернулся к стоявшей в дверях медсестре, уже в который раз дававшей о себе знать вежливым кашлем. ‒ Срочная операция. ‒ Я за эти операции, если вы не в курсе, довольствие получаю, в том числе и за срочные. Конкретнее. Кого оперируем? Какие показания? ‒ Оператор вооружений сержант Фишер. Показана ампутация левой руки. И ещё, госпожа капитан сказала передать... ‒ Что нам с вами опять придётся на самый четвёртый этаж топать. Ведь в перевязочной делать нельзя, может, видите ли, не выдержать. ‒ Так точно. Персонал собран, пациентка готова. ‒ Так это ещё и девчонка... Ладно, идём. Девушек заставлять ждать нехорошо.