Безумие

Вот его надежда — полуслепый мальчик, Виновато смотрит и так горько плачет. Он все тянет руки, будто что-то ищет, А его шакалы-страхи рядом рыщут.

Микаса гостила у Леви уже вторую неделю. Заходил мистер Грайс, помог с забором. Дров накололи столько, что еще на пару месяцев хватило бы: забили дровницу до отказа. Поднимались до рассвета, вместе тренировались, завтракали, а с восходом солнца молча пили чай во дворе. Было в этой утренней тишине что-то крайне уютное. Даже мягкое. Иногда Микаса уходила в сторону луга за цветами, а возвращалась всегда без них: «Жаль их срывать: они такие красивые. Пусть живут». Леви пожимал плечами, косясь на подготовленную им банку с водой под букет. Однажды он проехал на коляске вдоль улицы и собрал на обочине немного диких фиалок пока Микаса спала. Удивительно, почему именно эти цветы, а не какие-нибудь васильки, росли рядом с его домом. Они были такими крохотными, что помещались в стакан. Лишь раз букет украсил их стол: Микаса его порыв не оценила — хватило одного осуждающего взгляда. Леви тогда заметно поник: — Мне больше нечего тебе дать. — Я не жду, что вы что-то мне дадите, — она смотрела открыто, улыбаясь взглядом. — Тем более то, что мы снова встретились… — Я просто не хочу, чтобы ты уезжала, — перебил ее Леви, нахмурив брови и чуть сгорбившись. Так долго хотел ей это сказать, наконец — осмелился. — Я тоже не хочу уезжать. С вами мне намного лучше. Спокойнее. Я бы так жила, — она огляделась, словно улыбаясь самому дому. Забралась на диван с ногами. — Но я должна, — Леви тут же поднял на нее беспокойный взгляд, и Микаса поджала губы. — Перед моим отъездом Хистория потребовала, чтобы я прибыла к ней как можно скорее. Там что-то связано с нашим участием в возрождении Хизуру. Хотя Армин думает, что я нужна ей в качестве солдата. — Микаса… — Да. Я знаю. Я не буду соглашаться. Но я должна явиться к ней: она королева. Хистория и так дала мне отсрочку, чтобы я могла навестить вас. Я улажу все дела и вернусь. Или, — она закусила губу, посмотрела на Леви, — вы можете приехать ко мне. Он внимательно на нее посмотрел. Под кожу пробралась тревога: она боится, что не хватит воли дать отпор королеве? Хочет, чтобы он приехал и вырвал ее из нового витка ужаса, из которого Микаса так долго стремилась убежать? А он сможет? Судя по всему, Хистория уже давно не та робкая девчонка, какой он ее помнил. Леви несколько раз кивнул, нервно кусая щеки. — Я приеду. — Тогда я буду вас ждать. Там. — Я могу сразу уплыть с тобой, — вдруг добавил он после минутной паузы. — Да, Микаса. Я просто уеду вместе с тобой. — Вы не можете, — она тепло улыбнулась, склонила голову. — Вздор. Конечно, могу. — У вас операция через три месяца. На острове вам такую не сделают. — Значит, обойдусь. — Не говорите ерунды, капитан. Это поможет вам встать на ноги. Вам это нужно. — Мне нужна ты. Рядом, — он опять нахмурился, опустил взгляд. — И все же не нужно отказываться от такой возможности. Я никуда не денусь. Тем более сейчас вам не купить билет. — Я напишу Хистории… — Вы не успеете. Сообщение скоро прекратится на зиму. Вы же знаете. Пожалуйста, капитан, подумайте о себе. Я буду в порядке. А весной вы приедете ко мне. Или я к вам. Черт знает что. Он напишет Хистории. Или Армину. Пусть перевозят его на дирижабле. Он имеет право. Он заслужил. — И когда ты уезжаешь? Микаса не ответила: видимо, совсем скоро. Внутри все скрутило узлом, он часто задышал и отвернулся, разворачивая коляску в сторону кухни. Фиалки были раздраженно выброшены в мусор, вода из стакана вылита в раковину. Это нечестно. Он отчаянно не хотел ее отпускать. После обеда они скрывались от жары в доме, и Микаса читала вслух найденные на чердаке книги. Первое время садились по разным краям дивана, день за днем сближаясь. Однажды Микаса просто села, поджав под себя колени, и облокотилась своим плечом на его. Она читала какой-то роман о войне. Нить сюжета Леви давно потерял, но ничуть из-за этого не расстраивался: он слушал ее мягкий голос, наслаждаясь. Иногда она хмурилась и ерзала, подтягивала ноги к груди, кладя на них книгу, и замолкала. Он видел, как она, чуть приоткрыв рот, бегает глазами по тексту, перечитывая какой-нибудь абзац. — Это невероятно! — могла вдруг воскликнуть Микаса. — Неужели они потеряют друг друга навсегда? Тогда Леви улыбался, говорил что-то вроде: «Там еще половина рассказа впереди — найдутся», слегка менял положение, вытягивал в сторону правую руку, и она неосознанно, увлеченная неожиданными поворотами истории, ложилась на его грудь, а Леви клал ладонь ей на плечо. Она продолжала читать, а он смотрел, как большой палец ее правой руки прижимал страницы. Как пальцы левой рассеянно ковыряли комариный укус на лодыжке. Ее волосы пахли ромашковым шампунем, и он позволял себе коснуться их кончиком носа, прикрывая глаза и запоминая их запах. Один раз она даже задремала в таком положении, и Леви старался не шевелиться со странным желанием просидеть вот так, рядом с Микасой, до конца времен. Ужинали рано, спать ложились сразу после заката. Однажды ночью Леви проснулся от нестерпимой рези в ноге. Колено полыхало, стреляя болью по каждому нерву в теле, заставляя глаза наполняться слезами. Жалкий: сквозь затуманенный разум он почувствовал, как тихо скулит. А потом вдруг ощутил осторожное прикосновение горячей ладони к щеке. — Капитан. И он открыл глаза. Микаса сидела на полу, смотрела беспокойно. Растрепанная из-за внезапного пробуждения, в свете луны она казалась ему нереальной, как в дымке. — Мне больно, — сдавленно произнес Леви. По носу, не удержавшись, скатилась слеза. — Как я могу вам помочь? — спросила она тихо, привстав на коленях. Перенесла пальцы на висок. Погладила по волосам. Он помолчал, прикрывая глаза. Давя внутри болезненный стон. Потом попросил лекарство: оно в столе. Микаса встала, он перестал ее видеть. Слышал, как заскрипели половицы, как выдвинулся ящик стола. Она вернулась меньше, чем через минуту. Снова села на пол. — Выпейте. Леви чувствовал, как она взяла его руку и положила свою голову сверху. Ее спокойное дыхание оставалось невесомыми поцелуями на коже. Когда боль понемногу отпустила, он понял, что она задремала. — Микаса, — тихо позвал Леви, проводя свободной рукой по ее волосам. Она тут же подняла на него заспанный взгляд. — Не помогло? — спросила взволнованно. — Не сиди на полу. — Я не оставлю вас. Вдруг снова заболит? — Забирайся сюда, — он легонько потянул ее за локоть. — Давай. Здесь хватит места. Микаса неуверенно покосилась на него, но с колен поднялась и легла рядом. Леви подвинулся, уступил ей свою подушку. — Нет-нет, капитан. Ложитесь рядом. Вам нужен комфортный сон. — Мне комфортно, — он посмотрел на нее ласково и все же передвинулся ближе. Теперь они лежали вместе на одной подушке, почти соприкасаясь носами. Микаса сложила ладони под щекой и быстро заснула, а Леви еще долго смотрел на ее спокойное лицо, пока и его не сморил сон. Когда проснулся, он увидел, что Микаса укрыла его всем небольшим одеялом, а сама свернулась у него под боком. Прямо за ее спиной было открыто окно, куда дул холодный утренний ветер. Леви медленно поднялся и прохромал к нему. Оперся о подоконник руками, выдохнул. — А ты здесь откуда? — на откосе сидела красивая черная кошка. Он поднял к ней ладонь, и она тут же с силой ткнулась в нее мордочкой, громко замурчав. Леви погладил ее по гладкой шерсти и махнул рукой в сторону улицы. — Давай, иди. Кыш. Ну. Мне нужно закрыть окно. Упадешь ведь. — Что случилось? — он обернулся: Микаса повернулась к нему, потирая глаза. — Все в порядке. Чья-то кошка к нам заглянула, — четвероногая гостья уже спрыгнула с подоконника, быстро скрывшись за забором, и Леви закрыл окно. — Поспи еще. Вечером Микаса предложила растопить камин, обнаруженный в его спальне. — Я им не пользуюсь. Бесполезная трата дров. Проще топить через боковую печь. — Я не предлагаю топить. Давайте посидим у огня. Леви для вида поворчал, потом велел ей нести дрова. Она принесла их и откуда-то достала вино. Принесла стаканы, вытащила из старого сундука домино, на полу расстелила плед. Микаса суетилась, порхая из комнаты в комнату. Даже переоделась в платье. Они выпили вина, потом она убежала на кухню за оставшимся пирогом. Что-то крикнула оттуда, и голос ее эхом разносился по пустому дому. Леви бросил попытки уследить за ее передвижениями, пока не ощутил дыхание Микасы на своем затылке. — Может, сядешь уже? — ухмыльнулся он, разворачиваясь к ней. — Я села. Он подвинулся, и Микаса переместилась ближе. Огонь из камина тонкой полоской играл на ее плечах и губах, глаза светились. Она держала стакан с вином, обхватив его обеими ладонями, забавно стуча голыми стопами по полу, словно в ее голове играла музыка. Микаса выглядела счастливой и беззаботной. Она будто была частью этого дома. Любила его, а дом любил ее в ответ. Леви развернулся к ней лицом, вытягивая вперед больную ногу так, что ее колени оказались между его. Она сделала глоток вина, и на ее губе осталась маленькая темная капля. Микаса не успела ее смахнуть. — Я хочу тебя поцеловать, — Леви дотронулся большим пальцем, вытирая ее губы. — Можно? Она посмотрела ему в глаза и слабо кивнула, не отводя взгляд. Он наклонился вперед, обхватывая ее колени рукой. Мягко прикоснулся к губам, и Микаса потянулась вперед, не давая отстраниться. Приоткрыла губы, робко разрешая продолжать. Его рука переместилась на ее затылок, и Леви бережно толкнулся языком между губ Микасы, углубляя поцелуй. Она неумело отвечала, ведя ладонью вниз по его плечу, пока не добралась до пальцев. Он сжал их своими и отстранился. Поднес к лицу, потом к губам. Внезапное чувство беззвучной утраты стало охватывать его сознание: Микаса вот-вот уедет. Это чувство походило на сумрак, расползающийся, омрачающий и опустошающий все вокруг. — Я думал, что больше никогда не увижу тебя, — прошептал Леви. — Я здесь. — Я думал, что навсегда потерял тебя. Обещал быть рядом. Но и ты… ты тоже не должна оставлять меня. Я боюсь… что ты не вернешься. — Я ведь здесь… Не уезжай. Не уезжай. Не уезжай. — Не уезжай. Пустая мольба. Он знал это. Странным образом Леви чувствовал, что Микаса ускользает из его рук. Растворяется в мыслях. И он не понимал, как остановить этот процесс. На следующий день она уехала. *** 855 год Когда Армина схватили, началась полнейшая неразбериха. Со всех сторон стали нападать титаны, каких разведчики еще не видели. Микаса кричала до хрипоты, пытаясь понять, где ее друг. Слова Конни о том, что Армин уже наверняка мертв, были прерваны капитаном: — Скорее всего он в плену. Если бы был ранен, сразу бы превратился в титана. Микаса стрельнула в него взглядом, намереваясь вырвать Армина из пасти уродливого чудища. Рванула вперед. — Спокойно. Это не лучшая идея. Он уволок его куда-то к заднице Эрена. И чтобы туда добраться, нужно сразиться с целой толпой титанов. Микаса, не спеши. Я привлеку их внимание и уведу за собой. — Не выйдет, — мрачно произнесла Пик в облике перевозчика. — Нам их не победить. Похоже, это все прошлые воплощения разумных титанов. И убить их… невозможно. Пока остальные осмысливали услышанное, Пик, прихватив взрывчатку, бросилась в сторону шеи Эрена. Ее сразу атаковал молотоборец. На поспешившего помочь Райнера напал зубастый. Все летело к чертям. Снова. — Скорее! Нужно вернуть Армина! — Леви схватил бросившегося к титанам Жана и оттащил его от эпицентра битвы. Они стремились вперед, не разбирая ничего вокруг. Взрывались громовые копья, Леви рубил титанов клинками, а те все поднимались вновь. «Мы должны. Мы не можем здесь погибнуть. Иначе все было зря» Но все становилось только хуже. Из ниоткуда взявшийся Бертольд в виде колоссального титана схватил Райнера, намереваясь сожрать. В последний миг Жан смог вытащить его из шеи бронированного и они оба повисли на тросах, зацепившись за кости Эрена. Микаса увидела висящего без сознания Конни, рядом с ним уже разинул рот уродливый зубастый титан. Еще дальше — капитан, кашляющий кровью. — Конни! Очнись! — она кричала во все горло. Страх отступил, осталась одна колючая злость. Одним точным движением она разрубила затылок титана, вставшего на пути. — Капитан! Она увидела мелькнувшую тень. Леви собрался с силами и бросился на подмогу Микасе: вырезал глаза у тянувшегося к Спрингеру титана, да тот успел цапнуть его за ногу. Ослепляющая боль поглотила сознание Аккермана, когда он летел вниз. Микаса хотела закричать. Не смогла. Будто шею сжали огромной рукой истинного ужаса. Тело двигалось отдельно от ее вопящего разума. Она резанула шею ослепленного титана, когда увидела, что Конни пришел в себя и подхватил капитана, утаскивая его подальше. «Вы хотите убить всех моих друзей? Да кто вы такие?» Казалось, ненависть уже просто текла по ее венам. — Ну, давайте же! Я выстою! Сколько бы вас ни было! — Микаса! Не путайся под ногами! Этого не могло быть, но она точно услышала голос Энни. Обернулась в панике. Птица. Титан-птица?! Она разглядела на ней Энни и Габи. Те подхватили падающих Жана и Райнера, а следом Конни и Леви. Невозможно. Кто это? Этот титан — мальчик Фалько? За общим переполохом и выяснениями, откуда они здесь взялись, Микаса различила тихий голос Леви. — У нас есть две задачи. Спасти Армина и подорвать шею Эрена. — Капитан… — принятие неизбежного, того, что обсуждали еще в самолете, накрывало ее волной страха. Она больше не слушала чужие рассуждения. Чужие сожаления о том, какой Эрен придурок и как много остальные хотели бы ему сказать, несмотря ни на что. Кажется, Энни снова накричала на нее. Хотела, чтобы Микаса сосредоточилась на спасении Армина. Она права. Все они правы. Нельзя забывать о том, зачем они вообще забрались так далеко: остановить Эрена. Остановить Гул Земли. Энни и Микаса бросились в погоню за тварью, схватившей Армина. Вокруг был настоящий ад. В какой-то момент Микасе показалось, что уже ничего не выйдет, но вдруг она услышала громкий выстрел. Такой же, как тот, после которого Эрену снесло голову в Сигансине. И снова Габи. За ее спиной сидел капитан: направлял ее прицел. Еще через мгновение показался Армин. Микаса бросилась к нему, помогая освободиться от пронзивших его ногу мерзких щупалец. — Эй! Леви! Кажется, ты хотел встретиться со мной? — услышала она голос того бородатого звероподобного титана. Увидела перекошенное болью лицо капитана, летящего к нему. Еще секунда, и Зик, настоящий, а не поддельный Зик, оказался обезглавлен. Леви вернулся на птицу, тяжело дыша, и Микаса опустила ладонь на его плечо. Он не говорил, только хрипел и кивал, цепляясь пальцами за канаты на спине Фалько. «Уже почти все, капитан. Держитесь» «Знаю. Будь осторожна» Райнер закричал, и Жан опустил рычаг взрывчатки. Голова Эрена отлетела в сторону. Они не успели выдохнуть, как из костлявого тела снова появилась многоножка, устремляясь к разуму, которым так хотела управлять. — Значит, Эрен мертв? — Микаса не различала голосов: голову пронзила острая боль. Они приземлились у крепости, родные обнимались в долгожданной встрече, кто-то рассуждал о правильности принятых решений. Но все снова полетело к чертям: Эрен, восставший колоссальным титаном, дым, превращающий элдийцев в неразумных, требовательный крик капитана: «Бегом!». И вот она уже вместе с ним и Пик снова летит на Фалько в сторону сражающихся друг с другом Армина и Эрена. — Микаса! Приди в себя! Только мы можем убить Эрена! — кричал Леви, сжимая ее ладонь. — Я больше так не могу, — она держалась за голову. Вся обида и злость, все разумные доводы отступали. Ей так хотелось просто сдаться. — Я хочу назад. Домой. Я не могу. — Еще как можешь! Мы сделаем это! Поняла? Вместе! Слышишь меня, Микаса? Она взглянула на Леви. За напускной храбростью отчетливо читалось отчаяние последней схватки. За мотивирующими приказами — страх. Больше некому. Они одни остались. Армину его не достать: Эрен внутри головы огромного титана. Капитан сильно ранен. Пик отправилась на помощь Райнеру и Энни. Идиотская судьба. Доставшаяся Микасе. — Я разберусь. Прикройте меня. — Микаса. На мгновение Леви сковал страх: сейчас она залетит к титану в пасть и там погибнет. Или он сам сорвется вниз. Страх придавил его огромной каменной плитой, не давая дышать: больше он ее не увидит. — Микаса, подожди. — Нет времени, капитан. — Всего одну чертову секунду! Подожди. Посмотри на меня, Микаса, — она взглянула на него, и этого было достаточно. Леви вдруг захотел послать все это куда подальше: войну, титанов, Эрена, весь этот сраный мир. Только не отпускать ее. Если бы только это помогло… — Не умирай. Она не успела ответить. Леви выпустил тросы, зацепился за Армина, запустил громовое копье в зубы Эрена. А потом стало темно. *** Оглушительный раскат грома разбудил Леви. Он вздрогнул, схватившись за колено, — ноет. Уснул под вечер, когда проводил Микасу за калитку. Может, начнется шторм, и она просто не сможет уплыть? Пожалуйста, пусть начнется шторм. Или высохнет дурацкое море. Хотя намного вероятнее было то, что просто начнется дождь. А значит, нужно открыть бочку для дождевой воды да поставить еще пару ведер. И подушки с качелей убрать: он один раз забыл о них, и Микаса ворчала, что нужно бережнее относиться к чужим подаркам. Она уехала всего пару часов назад, а дом уже опустел. Дом скучал по ней, завывая ветром в щелях. Так и душа Леви выла жалостливой тоской, скучая по Микасе. Он выбрался на улицу, гремя ведрами. Крупные капли дождя уже стучали по крыше, падали на землю, прибивая пыль. Пока добрался до качелей начался холодный сильный ливень. Вода стекала с волос, забиралась за воротник, заставляя тело дрожать. Леви вернулся в дом, трясясь от холода. Стянул с себя футболку, вытер ею лицо. А подбородок все дрожал. «Вернись домой, Микаса. Ты слышишь меня?» И ничего в ответ. Этой ночью он почти не спал. Еще через пару дней вернулись Габи и Фалько. Рассказывали наперебой, как им все понравилось, как прошла поездка. В этом году их принять не смогли, но, по их мнению, это было даже лучше: успеют подготовиться, как надо. — А вы как? Справились здесь один? — Я не был один, — Леви дрогнул уголками губ. — Микаса все-таки приезжала? — не удержала радостного восклицания Габи. — Уехала совсем недавно. — Жаль, что мы не увиделись… — Еще увидитесь. Она вернется. Фалько, поможешь мне? Ему не терпелось ей написать. Пусть помнит, что он ждет. Никакая Хистория не заберет ее у него. Если понадобится, приедет и вытащит из цепких королевских ручонок: он еще помнит, какие они были хрупкие. И он писал, как безумный, письмо за письмом. Каждый вечер он засыпал в своей постели, думая о ней. Представляя, как она спит где-то там, далеко. Он представлял, и ему хотелось поправить ей одеяло. Или ее мир, если он не в порядке. А еще через два месяца получил от нее первый после отъезда ответ. После этого она стала отвечать регулярно. Слова поддержки порхали от одного берега океана к другому, словно птицы. Она писала, что Армин помог ей в разговоре с королевой. Отсрочил ее возвращение на службу, ссылаясь на состояние здоровья. Та ворчала, но поделать ничего не могла. А на самом деле, он помогал Микасе подготовить нужные документы для переезда на континент. Благо, его должность это позволяла. Оказалось, что почта отправлялась даже зимой грузовыми суднами. Поэтому Леви смог ей написать об успешно проведенной операции. Рассказал, что спустя месяц уже смог передвигаться с тростью на небольшие расстояния. Рассказал, как дуреха Габи сломала ногу, катаясь на санках, и теперь они на пару с ней хромают, как настоящие старики, а Фалько над ними смеется. В начале февраля Леви получил от Микасы письмо, где она писала о неприятностях: Хистория прознала про готовящийся побег и пришла в ярость. Он тут же написал ей ответ. Убедил не беспокоиться: он приедет сам и заберет ее. — Вы правда вернетесь на остров? — спросил Фалько, наблюдая, как Леви пересчитывает скудные накопления и откладывает нужную сумму. — Купишь мне билет? Фалько кивнул. Опустил голову. — Вы любите Микасу, господин Леви? Он промолчал. И в тишине гремел ответ. Ответ, теплившийся внутри Леви так много лет. — Купишь мне билет? — повторил он. Фалько достал ему билет на середину марта. Слишком долго, но делать нечего. Месяц пролетел в заботах и сборах. В ожидании долгожданной встречи, греющей встревоженную душу. А потом к нему приехали Армин и Жан. Они выглядели не лучше, чем в их последнюю встречу. Армин, казалось, даже хуже: отросшие волосы завязаны в неаккуратный хвост, сам он был худым и бледным. Леви удивился этому. Он стал счастливее за эти полгода, смог вернуться к жизни и недоумевал, почему у других не получилось. — Как дела с налаживанием мира? — Хуже, чем мы ожидали. Медленнее, — ответил Жан, принимая чашку с чаем от Фалько. — Но по крайней мере, прямо сейчас нам не грозит война. А как вы, капитан? — Я плыву на остров. Совсем скоро, — заявил Леви почти с гордостью. — Собираюсь забрать Микасу. Жан поперхнулся чаем. — Забрать Микасу? — сорвавшимся голосом спросил Армин. Поднял на Леви глаза, вмиг налившиеся слезами. — В чем дело? — Леви нахмурился. Внутри все похолодело от дурного предчувствия. — Жан? — Она же… — Жан прочистил горло, скривил губы. — Что — она? — сердце пропустило удар. — Микаса умерла, — Габи вскрикнула, прижав ладонь ко рту. Фалько сел, отрешенно глядя в пол. — Еще летом. Вы… Вы не знали? Леви громко рассмеялся, давясь комом в горле. Потом строго посмотрел на гостей. — Жан, не пори чушь. Что за шутки дебильные? Тот ничего не ответил. Повисло тягостное молчание. Леви не выдержал, когда Армин уронил лицо в ладони, переставая сдерживать слезы. — Армин, почему ты ревешь? Вы совсем рехнулись?! — голос Леви сорвался: в нем скользнула тень страха. — Микаса была здесь в начале осени. Да мы переписываемся с ней постоянно! Фалько, принеси ее письма, пожалуйста. Они в моем столе. Парень лишь втянул голову в плечи. Этот абсурд начинал злить Леви. — Габи! — приказным тоном позвал Леви. — Принеси письма. Сейчас же. Она скрылась за дверью и быстро вернулась. — Вот. Я же вам говорил. Давай сюда, — Леви поднял руку и замер. Габи протянула ему одно-единственное письмо. Он взял его, мотнул головой. Что за черт. Его губы искривились, он шумно и часто задышал, потер другой ладонью грудь: воздуха не хватало. Пальцы непроизвольно сжали конверт. — А остальные? — Вы писали ей, господин Леви. Это правда, — испуганно и с сожалением произнес Фалько. — Но это единственное письмо, которое принес почтальон. Я давно понял, что что-то не так. Но вы так искренне делились со мной тем, что писала Микаса. И я решил, что просто не застаю доставку почты. Однако меня не покидало ощущение, что все это странно. — Это вздор… — Леви прикрыл глаза, сдерживая подступившие слезы. — Она была здесь. Вот на этом месте сидела, из этой чашки пила. Жан! Из этой! «Она же была здесь. Говорила со мной. Держала за руку. Улыбалась. Она была здесь» — Мой отец сказал, что никого не видел у вас, пока мы были в отъезде. — И что с того? — Капитан, — Армин перебил его. Посмотрел умоляюще. — Микаса мертва. Давно. Простите, что не отправили вам весть об этом раньше. — Армин… Нет. Прошу. Не говори так. На мгновение его лицо словно бы разбилось на части, исказившись выражением мертвенной боли. Рот выглядел одним черным провалом, по краям которого беззвучно шевелились тонкие губы. Глаз сузился, стал таким же безжизненным, как и второй, потерянный в далеком бою. Сквозь шум в ушах Леви слышал обрывки фраз. Про воспаление легких и про поджог. Про заражение крови. Про то, как Конни выхаживал ее. Про то, как Микаса боролась и хотела жить. Но было слишком поздно. Он опоздал. Они рассказали, что она умерла июльским утром на руках у Конни, все повторяя: «Я дышу. Я дышу. Дышу». А потом перестала дышать. Они похоронили ее рядом с Эреном. — Умерла? — выражение его лица стало отстраненным и пустым. Он вдруг горько усмехнулся. — Это смешно. — С-смешно? — Армин непонимающе посмотрел на него. — Война ведь закончилась, Армин? — тот печально кивнул, понимая к чему клонит Леви. — Как она могла умереть? Никто ему не ответил. Габи тихо всхлипывала, остальные молчали. За окном с шумом вспорхнула с дерева птица. Где-то вдалеке залаяла собака. Мимо дома пробежали смеющиеся мальчишки. Жизнь продолжалась. Микаса была мертва. И Леви знал, что потерял сегодня что-то большее, чем целая жизнь. — Я возвращаюсь на остров, — в голосе не было ни тени эмоций. Лишь пустые слова. — Она говорила, что будет ждать. Это значит, я должен вернуться. Ведь я обещал.