Изгой

      Хоть и сравнивать Брину особо не с кем — Эмма ужасный собеседник, особенно для человека. Она не останавливается, постоянно переспрашивает, и несдерживаемых мимических эмоций через край. Иногда кажется, что она и себя не слышит пока тараторит и проглатывает окончания, а иногда и слова целиком. Поэтому Брин шёл, по большей части, молча.       На живность местность оказалась скудной, за несколько километров только птицы, и те лишь пара дятлов, замеченных по стуку. Странно это. Вообще всё вокруг выглядит и звучит не как обычно, может звуки те же и виды не выделяются ничем, но всё это будто чужое. Слишком тихо, слишком спокойно — это неправильно. Одна душа на всю округу, которая ко всему прочему ведёт себя не так, как того требуют реалии мира. — Вот он мой красавчик! — из-за долгого молчания просипела девушка, тут же откашливаясь.       Где-то впереди рядом с дорогой из двух глубоких канав стояло что-то огромное и ярко-оранжевое. С огромными чёрными колёсами. Пусть Брин не был инженером и не погружался в науки так глубоко, как старший брат, но он не был полным идиотом и таких достижений при нём точно не было. Он очень хотел прижать девчонку к земле и на месте допросить обо всём, в порыве почти схватил её за рюкзак, но Эмма быстро убежала вперёд и пришлось схватить воздух.       Брин глубоко вдохнул, продолжая сжимать зубы и раздражённо выискивать виноватых, но с долей разума. Чудо инженерии, в сравнении с другими известными, довольно тихо забурчало и тут же затихло. И так ещё пару раз.       Хлопнув дверью и оставив рюкзак внутри, Эмма сжала пальцами переносицу. Уж очень экспрессивно сложила руки на груди и спиной опёрлась об оранжевое чудо. — Похоже ночуем здесь, — расстроенно оповестила она, — не дойдём. Темно уже будет. — Брин хотел что-то сказать в подтверждение, но девушка не отнимая взгляда от неба продолжила говорить. — Косяк в том, что спальник у меня один. — Поставь себе палатку, — устало бросил Брин, вытягивая топор из ножен и направляясь чуть глубже в лес, подальше от дороги. — Эй, а ты куда? — мужчина не обернувшись махнул рукой на крик.       Эмма обиженно принялась искать в большом накрытом кузове палатку и спальник. Копалась в вещах и иногда что-то бубнила под нос низким тоном, пародирующим мужской. Задержись она немного дольше, можно было бы наблюдать за спектаклем одного актёра. В коротком диалоге, между ней и сыгранным ею Брином, уместилось знакомство и трагедия со смертельным исходом.       Попутчик пропал на какое-то время, и судя по громкому хрусту уже свалил пару деревьев, чтобы возвести упрощённое подобие шалаша. Помогать или стоять над душой Эмма не собиралась, поэтому уселась внутрь кузова и снова взялась за книгу. Мир вокруг пропал на длительное время, пусть для девушки это было мгновением. Вот она только села читать, как её отвлекает мужчина грубым и громким «Эй!», укладывая голову на руки, лежащие на стенке кузова. — Добро пожаловать в реальный мир, милая моя. — Ты закончил? — вздохнула девушка, глазами указывая в сторону где велось строительство. — Именно, — буркнул Брин, продолжая лежать опираясь о кузов. — Надеюсь книгу ты дочитала, — поднял голову к темнеющему небу, — она будет хорошо гореть. — Сдурел? — Эмма прижала книгу к себе, не сразу поняв шутку.       Улыбка мужчины была скрыта за руками, а глаза в морщинках выдавали только лёгкую хитринку. — У тебя должно быть огниво, чтобы развести костёр, — прозвучало вопросительно. — Сейчас, — девушка спрыгнула на землю и следом стянула рюкзак. — Книгу не дам. — Не сомневаюсь.       С шалашиком Эмма сильно ошиблась. Вместо конусовидного домика или состоящего из двух опорных стен, между деревьев стояла чуть ли не настоящая землянка. Стволы растущих сосен служили главными опорами для брёвен, сложенных друг на друга. Стены невысокие, чтобы на боку мог уместиться человек и не тереться плечами о крышу из брёвен и пышных ветвей хвои. Даже щели между древесиной заткнуты смятым мхом. Внутри разложена подстилка из брёвен и хвои. — Может ты поспишь в палатке? — Брин в недоумении поднял бровь, сверху-вниз смотря на девочку сходящую с ума от счастья и желания поспать внутри чудо-сооружения. — Да у тебя руки золотые. Я всегда хотела что-то… вот такое вот сделать!       Оттолкнув мужчину в сторонку, Эмма влезла внутрь и не просто свернулась клубочком, а смогла согнуть ноги в коленях и похвастаться полноценным комфортом: Брин ведь для себя строил. Растерянно кивнув, тот начал собирать и палатку, утянув из рук девушки предложенный спальник. Она решила укрыться курткой. — Ради приличия, хотя бы костёр разведи, — недовольно окликнул Брин. — Э! Мальчик мой, — заведённо крикнув, в очередной раз девушка заставила ошарашенно повернуться и застыть в немом вопросе о цене её жизни. — Я тоже громко говорить умею, мог бы просто попросить!       Это место с каждой секундой кажется всё более чудным. Неправильным. Брин уже пытался проснуться, это точно реальность, но почему не реальная?! Погрузившись в свои мысли, он смотрел на разгорающийся костёр, сминая руки в замке и нервно растирая подушечками пальцев. Лёгкая щекочущая боль прошлась по кисти. Он задел свежую царапину. Царапину?       Брин рывком подался вперёд и выхватил из рук Евы толстую ветку. Поджёг только конец, завороженно следя как он крошится угольками. Жар от огня жёг глаза. Брин приложил тлеющую ветку к руке, по нервам ударила ранее заглушенная, через года забытая боль. Кожа не успела принять всё, палку из рук выбила Эмма и сразу же ладонью отвесила звонкий подзатыльник. Это тоже было больно. Переведя взгляд на девушку, молча смотрящую на небольшой ожог, Брин только в этот момент осознал удар и медленно приложил руку к затылку, ощупывая сдавливал, чтобы вновь это почувствовать. — В чём смысл? — пробурчала Эмма, отчаянно копаясь в небольшом кармашке рюкзака. — В чём был смысл? Зачем? Острых ощущений после парашюта не хватило, так прыгни сразу в костёр! — Занятно, — Брин заулыбался во все зубы, присаживаясь рядом с девушкой на одно колено.       Слишком давно у него появлялась возможность вот так явиться перед человеком и просто смотреть. За движениями, в глаза, слушать голос и понимать смысл. Впервые за долгое время кто-то говорил не только угрозы или молил о жалости. Осознание происходящего подошло только сейчас. Брин и не заметил, сколько сгоревших когда-то эмоций возродилось за последние пару часов. Разговоры ни о чём, голос человека, боль от ран — всё вернулось в двойном объёме. Тело будто пробудилось от бесконечного сна, возвратилось ощущение жизни. — Это выглядит… жутко, — Эмма отстранилась от улыбающегося пустоглазого лица. — А то я не знаю, — весело произнёс мужчина, выхватывая из рук какой флакончик с жидкостью. — Это на… — она тихонько указала пальцем на ожог. — Да понял я, не дурак, — глаза метнулись на книгу около рюкзака. — Прочитала? — Ещё нет, — пожала плечами, подкидывая ещё пару палок в огонь. — Хочешь почитать? — Нет такой книги, которой я не читал, — Брин обернулся на ехидный смешок. — Да-а, — с сарказмом тянула Эмма, — и библиотека своя есть, и на всех языка-ах.       Где-то на подсознании он хотел потянуться к ножнам, не дали проблески, всплывшего как из ниоткуда, воспитания. Было здорово слушать кого-то, говорить с кем-то ни о чём. Куда бы не перенёс его братец — это чудесное место. — Ладно, не обижайся, — Эмма заползла в построенный шалашик. — Шикарно выглядишь для книжного любителя. — Не обижаюсь.       И всё же время проведённое вне общества даёт о себе знать. Вечные перепалки с братом — одно, совсем другое поддержать разговор с незнакомцем на темы, где эмоции не рулят словами. Поэтому Брин отвечал с долгой задержкой, обычно парой слов, неподходящей под слова интонацией и просто не зная что отвечать. Хорошо говорить он умеет только на эмоциях. И в этом, пожалуй, они с Эммой очень похожи. — Тут же точно могут быть пауки… — дрогнувшим голосом раздалось из шалаша, когда Брин открыл палатку. — Разбуди меня, скажу чтобы тебя не трогали. — Очень смешно.       Брин не понял, что в этом смешного.       Проснулся от взвизга, а после хруста рассыпающихся угольков: выскочив из шалаша на четвереньках, Эмма влезла в тлеющий костёр. Высунув из палатки голову, оценил объём происшествия. Девушка с поднятыми и прижатыми к груди руками шарахалась от каждой упавшей веточки или хвойной иголочки. Мужчина всё же выполз наружу в поисках причины резкого испуга, но бояться кого-то кроме него тут просто невозможно. Убедившись, что вокруг никого, он вопросительно посмотрел на полу-парализованную. — Там был паук, — быстро указала трясущимися пальцами. — Уже утро, — сонно сверился с показавшимся солнцем и громко обратился в сторону шалаша. — У кого глаз лишний?       Внутри никого не было, на первый взгляд. Брин искал громадное восьминогое существо, но на свет вылезло что-то очень похожее, правда в сотню раз меньше. Мужчина протёр пальцами уголки глаз, проморгавшись от неприятной сухости и грязи на руках. Известный ему паук всё ещё был не больше пары сантиметров. Положив руку, чтобы маленькое существо забралось на неё, пытался увидеть ещё больше сходств. Мохнатый, восьмилапый, того же строения. — Выбрось! Убей! — охрипшим от сухости голосом молила Эмма, быстро натягивая шапку. — Брось его!       Брин не переставал пялиться на именованного паука. Пнул бы с удовольствием, но этого и пальцем не тыкнуть — размажется. Самый маленький паук на его памяти во-первых не имел шерстинок, во-вторых лапками легко бы мог обхватить голову. Что произошло с мировыми законами? Отбросить эту мысль удалось только уже около дороги, где Эмма только и делала, что причитала под нос. Уже пройдя мимо знака, где написано название городка, Эмма решила спросить: — А друзья твои там ждать будут или как?       Никаких друзей не было, и странное слово «парашют» ему не известно, и свою историю он не рассказывал… Да и девушка не особо спрашивала.       Но при этом ей хватило лёгкого прищура в глазах и натянутой ухмылки, чтобы понять, что никто её попутчика не ждёт.       Так сложилось, что Эмму тоже никто не ждёт, скорее всего причины одиночества у ребят разные, но результат неизменчив. Если бы Брин знал хоть немного о людях, как вести себя с ними, или как они ведут себя в обычной обстановке, а не критической… Он бы, для начала выбрал манеру поведения, не рубил бы с плеча, вёл себя аккуратней. Только ему это чуждо, осторожное выведывание информации, лёгкое общение.       Не требовалось раньше, с чего бы пригодилось сейчас? Почему бы просто не прижать незнакомку к дереву и допросить, как хотелось сделать сначала? Брин очень… увлёкся. С одной стороны хочется вернуться в библиотеку брата, с другой же, он наконец-то почувствовал себя человеком, и не просто человеком, а живым. Ему помогает другой человек, ночью ничего не случилось, вокруг всё очень спокойно.       Он ждал подвоха со всех сторон, ко всему живому и не живому относился с подозрением и терпеливо ждал. Только вот ничего не происходило. Всё так же спокойно.       Думать не переставал, Брин задавал много вопросов. Например, что случилось с пауками? И животным миром в целом? Как техника развилась до такого масштаба мельчайших деталей? Почему девчонка его не узнала?       Единственным объяснением стало перемещение во времени, причём не просто на век, а на несколько десятков вперёд. Это бы всё объяснило, но Брин не верил в возможность перемещения во времени. Это невозможно, пусть существуют заклинания телепортации, замедлений, скорости — это воздействие на один объект, на небольшую территорию, а не на весь неосязаемый мир. Мир. Могут ли существовать ещё миры, помимо известных ему? Это уже кажется допустимым, хоть и не совсем реальным.       И всё было бы хорошо, только девушка тоже подозревала не ладное. Поразмыслив на холодную голову она предположила что мужчина, идущий в одном метре от неё, беглый преступник. Иначе как он мог оказаться в лесу? Нет… как он оказался в озере? Не было никакого вертолёта и парашюта, она бы услышала, она бы увидела. Ей было страшно. А чувствовать и распознавать страх — Брин умел.