Цвет ночи

Его голос упрямо звал её: то умолял, то приказывал очнуться. Наверное, он — единственное, что могло задержать её в этом чокнутом мире. Пэнси с трудом разомкнула свинцовые веки: — Поттер, — произнесла она. Он с надрывом выдохнул и костяшками пальцев погладил её щеку, не спуская второй руки с пульса. Его устрашающе сосредоточенное лицо зияло тонкими кровавыми порезами. Он рядом, и он жив! Остальное неважно. Пэнси через силу улыбнулась ему. Сейчас, когда сознание почти пришло, она смогла сфокусировать и остальных персон, склонившихся над ней: Драко, Гермиона и незнакомый пожилой мужчина в лимонном халате. Со всех сторон доносились голоса, возня и истошные крики раненых. Авроры подсчитывали потери, усмиряли оставшихся в сознании Пожирателей и постоянно дёргали Поттера. — Очнулась? — это был отдалённый крик Рона. — Да, всё хорошо, — откликнулась Гермиона, пытаясь быть громче творившегося вокруг хаоса, затем еле слышно добавила: — Слава Мерлину! — Лестрейндж мертва? — прохрипела Пэнси. Поттер кивнул, продолжая гладить её запястье; Драко молча встал и исчез. А Пэнси вдруг почувствовала, как её снова засасывают чёрные дебри забвения. * * * «Папа! Папа, нет! Я не верю!» Душа разрывалась от боли. Но слёз не было. Несчастье застало Пэнси в совятне, на обрывке письма рукой Присциллы было выведено: «Уильяма больше нет, скорблю всем сердцем.» Надежда на его освобождение, на их встречу ударилась о землю с высоты, удушливо, непоправимо. Пэнси стояла в этом грязном, смердящем месте с несчастным клочком помятой бумаги и не знала, будет ли продолжаться её существование. Как оно продолжится? О ком ей сейчас думать? Кого ждать? На что надеяться? Ненависть к этой напрасной, до убогости несправедливой жизни коснулась глотки и вышла наружу с диким всхлипом, почти рычанием. Несколько сов замахали крыльями и ворчливо заухали. В эту минуту в совятню звонко смеясь впорхнула Джинни Уизли, за ней следом Гарри Поттер; свежий, весенний воздух тронул распущенные волосы Пэнси. Стало невыносимо. Воспеваемый всеми Избранный и его очередная возлюбленная — первая красавица на Гриффиндоре. Их отношениям не было ещё и недели, но уже вся школа только и шептались, что о них. Они живы, наслаждаются своими никчёмными отношениями, дышат весной и им нет и малейшего дела до того, что какой-то там очередной пожиратель тихонечко, не мешая их брачному периоду, сгинул в Азкабане. Отвращение, смешавшись с болью, потекло по венам. Пэнси захотелось достать палочку и уничтожить обоих. — Милый, может отправим письмо позже? — Джинни жеманно поморщилась, глядя на Пэнси. Та, с трудом держась на ногах, сжала палочку в кармане: — Уже ухожу, Уизли! Трахаться в птичьем помёте — это как раз по вам. — Паркинсон, ты знаешь другое слово кроме «трахаться»? — наигранно обходительно поинтересовался Поттер. Самовлюбленный кретин! — Ещё знаю слова "урод" и "ублюдок". И это всё о тебе. Он снисходительно усмехнулся и указал ей путь к выходу. — И что только в этой потаскухе парни находят? — раздался ей в спину насмешливый голос мелкой Уизли. Пэнси выбежала на улицу. Ласковые лучи весеннего солнца и переливающийся щебет птиц вызывали тошноту. Несмотря на пробуждение природы, её жизнь обломлена. * * * Больничная палата. И это не Хогвартс. Окно было затянуто белоснежной занавеской с крупным гербом: волшебная палочка и кость расположенные крест накрест. Пэнси поняла, что она в больнице Святого Мунго. Неужели всё закончилось? — Как ты, Пэнс? Она вздрогнула и обернулась на знакомый, тёплый голос. Гермиона поднялась с гостевой кушетки, расположенной у двери, и присела на стул рядом с кроватью. Её пушистые волосы были забраны, а поверх одежды надет медицинский халат. Присутствие Гермионы радостно тронуло душу Пэнси. Её не бросили! — Это было так необходимо? Отправлять меня сюда? — Пэнси сказала это просто для того, чтобы что-то сказать. Она с трудом вникала в эту новую реальность. Память приходила не сразу, порциями. — Ты чуть не погибла от мощнейшего проклятья! — возмущённо напомнила Гермиона, — конечно ты должна была попасть к лучшим целителям! — И безусловно в вип палату, — констатировала себе под нос Пэнси, безразлично окинув взглядом шикарную для больницы обстановку. — Я схожу за медсестрой! — опомнилась Гермиона и соскочила с места. — Подожди! — остановила её Пэнси и, замерев на мгновение, произнесла: — Гермиона, сколько их — жертв? Гермиона остановилась на полпути и, выдержав тугую паузу, проговорила: — Трое Авроров убиты, остальные поправятся. Пэнси сжала простынь дрожащими пальцами. — Пэнси, — Гермиона вздохнула и села обратно, её лицо было серьёзным: — Послушай, то, что произошло — глобально и массово. И министерство ещё долго будет подчищать хвосты за Лестрейндж. — Они погибли из-за меня, — шёпотом проговорила Пэнси и словно в оцепенении опустила глаза. Её взгляд тут же выхватил Тёмную метку на собственном запястье. Ужас охватил её, словно она смотрела на окровавленный нож, которым только что совершено преступление и который по нелепой случайности оказался в её руках. Она судорожно натянула одеяло на клеймённую руку. — Вовсе нет! Всё это из-за Лестрейндж и отчасти из-за Гриффиндора, — возразила Гермиона. — Я не знаю, что произошло, — Пэнси будто не слышала её, голос задрожал, — это письмо... Оно тянуло меня за собой. О, Мерлин! Я не могла ничего сделать, ничего! — Тише, Пэнс, успокойся! Я знаю, знаю, — сочувственно уговаривала Гермиона, — это такая магия. Гарри следил за тобой, никто бы не допустил, чтобы с тобой что-то случилось. Дементоры не должны были выпускать тебя дальше Малфой-мэнора. Ох, давай потом это обсудим... Главное, сейчас с тобой всё в порядке. Проклятья больше нет, Лестрейндж — тоже, всё хорошо. — Ничего не хорошо! Погибли люди! — Пэнси давилась сухим рыданием. Гермиона ринулась к графину с водой и наполнила стакан. — Возьми! Холодный хрусталь приник к губам, Пэнси большими глотками осушила стакан и не глядя вернула его Гермионе. Потребовалось собрать всё мужество, чтобы успокоиться. И она это сделала. — Пэнси, — тихо, почти сердечно, позвала Гермиона, положила ладонь на её плечо и чуть сжала его, — спасибо тебе! Ты спасла меня. Там. — Это тебе спасибо, — она смущённо пожала плечами. Девушки обменялись печальными улыбками, и Гермиона побежала за медсестрой. * * * После очередной порции снотворного зелья, ослабленное тело Пэнси погрузилось в глухой сон... Мёртвенно бледные тела Пэнси, Гарри и Драко лежали на заснеженной земле в тёмной луже крови, которая растекалась, расползалась, растягивалась, застилала собой всю поляну. А над ними в мрачном небе парила огромная Тёмная метка. И где-то на подкорке раздавались слова Гермионы: «трое погибли» ... Она очнулась от лёгкого касания грубых пальцев. Самых желанных. — Тщщ..., снился кошмар? Пэнси всё ещё дрожа поднялась, всматриваясь в силуэт в темноте: — Ты пришёл, — пробормотала она в полусне. — Мне снилось... — Она замешкалась и резко прижалась к Поттеру, ощущая щекой его прохладную шею. От него веяло свежим морозом и еле уловимым парфюмом. Впервые её кошмар прервался так сказочно приятно. — Всё хорошо, — убаюкивал он, — хорошо, это только сон. Он гладил её по спине, по коже, которую обнажала пижама, запуская по телу миллион мурашек. Будоража сознание... — Руки холодные, прости. Он хотел было отстраниться от неё, но Пэнси не позволила: — Продолжай, прошу, я хочу чувствовать, что ты — не сон. Поттер повиновался, он продолжил гладить её по спине и волосам. Она обвила руки вокруг его шеи. Её горячее сонное тело жаждало этой спасительной прохлады. — Я знаю, что такое ночные кошмары, понимаю тебя, — бархатным голосом бормотал он, — всё хорошо, это пройдёт. Чувство возбуждения, спокойствия и нереальности происходящего смешались, Пэнси хотелось уснуть на его руках. И в то же время хотелось продолжать ласки... Больничная палата, освещаемая только тонким краем белой луны, и та казалась нереальной. Темнота скрывала смущение и призывала утолить свою жажду. — Я не верю, не верю, что ты пришёл, — судорожно шептала Пэнси и почти маниакально скользила руками по его рельефным плечам, словно пыталась удостовериться, что он не призрак. — Скажи мне, что ты не сон. — Пэнси, — ласково произнёс он и прикоснулся губами к её виску: — прекрати, у меня голову сносит. Её имя в его исполнении было искусством. Никакой привычной колкости и показного безразличия, он был таким... родным. Сладкая нега не отпускала. Его близкое дыхание сводило с ума, чувственные пальцы щекотали кожу, возбуждали каждую струну её тела. Поттер необходим ей как глоток чистого воздуха в подземелье. Никто во вселенной не имеет такой власти над ней. Только он. — Я люблю тебя! — прошептала Пэнси ему в шею. На миг он напрягся всем телом, и в следующую секунду в палату заглянула медсестра. — У нас всё в порядке, — бросил он, опережая её вопрос, дождался, пока та тактично ретируется, и вложил какой-то предмет в ладонь Пэнси: — Это доказательство того, что я не сон, — шепнул он, едва касаясь мочки её уха. Пэнси непослушными пальцами сжала предмет и сразу узнала свой медальон. — Спасибо, — выдохнула она, продолжая пылать. Поттер бережно уложил её на подушку и скользнул пальцами по её шее. — Засыпай, плохой сон больше не потревожит тебя. — Не уходи, — попросила она, вкладывая свою руку в его. Он прикоснулся губами к её тонким пальчикам и уселся на полу рядом с кроватью: — Не уйду, пока ты не заснёшь. Пэнси улыбнулась темноте и закрыла глаза. Его ласковые касания убаюкивали и уносили в спокойный, безмятежный сон... * * * Когда она открыла глаза, на кровать падал рассеянный солнечный свет. Рядом никого не было. Больничная тишина и умиротворение блокировали плохие мысли. Осталась только какая-то странная пустота в сердце, почти дыра. Лестрейндж мертва, и что дальше? Пэнси так привыкла жить на пике своих эмоций, в состоянии нескончаемой опасности, а сейчас нужно заново привыкать к той забытой, прежней жизни... Она осмотрелась и хотела было встать, но ладонь побеспокоил твёрдый предмет. Ну конечно! Это же её цепочка с кулоном! Она с трепетом подцепила цепь пальцами, вынула и будто впервые вгляделась в инкрустированный драгоценными камнями кулон — змея с открытой пастью молчаливо смотрела на неё. «Так значит ты оберегала меня...» Сердце вдруг обдало раскалённой плетью: к ней приходил Поттер! Он был реальным! Конечно, реальным, ведь она всё ещё чувствует на себе его запах и его прикосновения. Места в палате стало предательски мало, захотелось взлететь в небо и раствориться в облаках. Ведь она... Она призналась ему в любви! И это было чистой правдой. А он? Промолчал. Кто она для него? Что он испытывает к ней сейчас, когда всё кончено? Когда можно не бояться проклятья, когда она — уже не запретный плод. Ведь возможно его тянуло к ней только это... Неизвестно, сколько Пэнси просидела вот так — невербально общаясь с подарком отца. И это длилось бы дольше, не войди в палату целитель. Он докучливо и скрупулёзно осмотрел подопечную с помощью волшебного всевидящего монокля, затем что-то написал и поручил медсестре отправить послание с совой. На этом ответственный доктор не остановился, он произвёл контрольный осмотр, будто в надежде, что Пэнси всё-таки следует задержать. Но, не найдя на то причин, выдал ей рецепт с рекомендациями, колбочку с переливающимся волшебным порошком для хорошего сна и отпустил с миром. К слову, он, как и весь магический персонал госпиталя, был крайне обходителен и внимателен, точно лечил важную персону. Пэнси понимала, чьё имя на них так влияло. В любом случае она была рада скорой выписке. Она переоделась в принесённую Гермионой чистую одежду, прихватила с собой рецепт и вышла из палаты. Медсестра заботливо проводила её к лифту, который по волшебству помчался на первый этаж. В ослепительно белоснежном, глянцевом с пола до потолка холе ждала Гермиона. — Доброе утро, какое счастье, что ты здорова! Наконец-то, — многозначительно улыбнулась она и как-то виновато поговорила: — Пэнс, тебя ждут в министерстве для дачи показаний. — Только этого ещё не хватало... — Не волнуйся, это формальность, — не дала ей выговориться Гермиона, — там Гарри и, я уверена, он всё устроит с минимальными тревогами для тебя, только нужно переодеться и привести себя в порядок. Она подхватила Пэнси под локоть и ловко вывела её из госпиталя к заранее приготовленному порталу. Всё это было так стремительно быстро, что Пэнси не сразу поняла, что её пыталась выловить Рита Скиттер... Спустя мгновение они переместились в пространстве. Не успела Пэнси опомниться, как её взору предстал Малфой-мэнор. Вязкая тоска разлилась в душе. Из кармана на рождественский снег выпала скомканная бумажка — рекомендация от целителя, на которой первой строчкой было выведено: «Диагноз пациента: недуг от смертельного проклятья» ... * * * После принятой ванны, Пэнси сидела на кровати и монотонно сушила волосы с помощью палочки. Их с Гермионой вещи по-прежнему находились здесь — в поместье Малфоев, с которого ещё не сняли статус штаба. Правда остался только статус, ни одного аврора здесь уже не было. В чём явиться в это чопорное, официально разодетое логово? Пэнси отложила палочку и тягостно раскрыла чемодан. Вывалился ворох тряпок. И неудивительно, ведь сборы проходили в сумасшедшей спешке. В памяти всплыл тот момент — это было как раз после разговора с Асторией. Казалось, вечность назад... Пэнси безучастно порылась в одежде, и тут ей на глаза попалось бельё из идеального французского кружева, каким-то чудом попавшее в чемодан. Руки сами потянулись к нему — безупречное и соблазнительное боди, кажется, подаренное Нарциссой на восемнадцатилетние. Пэнси, ведомая каким-то звериным инстинктом, немедля облачилась в него и крутанулась у зеркала. Впервые за последние месяцы, ей понравилось своё отражение. По телу пробежала волна предвкушения и заглушённой истерики. В этот миг она думала о Поттере... Шум воды, доносившийся из ванной, стих. Пэнси второпях вытащила из кучи одежды дорогую обтягивающую блузу с расклешенными рукавами и серую строгую юбку, слегка пробежалась по ним палочкой, чтобы разгладить мятые складки. И когда Гермиона с полотенцем на голове вышла из ванной, Пэнси была уже готова. — Пэнс, ты меня удивляешь! — Что не так? — Пэнси нервно расставила руки, отдавая себя на суд гриффиндорке. Юбка и блузка заправленная в неё сдержанно, но сексапильно подчёркивали тонкую талию. — Всё — так, ты отлично выглядишь, просто как-то слишком быстро, — Гермиона подозрительно глянула на чемодан и выпавшую из него одежду. — Компенсирую время, затраченное в ванной, — дружелюбно оправдалась Пэнси. К слову, ванную она действительно занимала так долго, будто испытывала терпение Гермионы. На самом же деле просто приводила свои мысли в порядок. Пыталась привести... Гермиона точно понимала её состояние и сейчас не лезла с личными разговорами, лишь ненавязчиво обмолвилась об учёбе и ухудшающейся погоде. Пэнси только изредка мычала и кивала, закручивая тем временем волосы в низкий пучок. Затем нанесла туш на ресницы и провела помадой по губам — все движения на автомате, нервные, вынужденные. Косметикой замаскировать психоз не получилось. И мысль, вертящаяся в голове с момента их появления здесь взяла верх: — Мне нужно поговорить с Драко. Я должна. — Конечно, — Гермиона кивнула, без лишних слов и расспросов. Чего так недоставало бывшим подругам... Пэнси вышла в гостиную. В былые времена здесь бы уже красовалась изысканно наряженная ёлка... А сейчас померкшая пустота, погружённая в серый дневной свет. Грудь щемило: стены, люстры, мебель и даже картины — всё будто корило её за предательство. В этом доме ей больше не будут рады. Прошлое рассыпалось пеплом. И его взвесь витала в воздухе. Она выглянула на террасу и сразу увидела Драко. Она знала, что он там. Он сложил руки на колонну, служившую ограждением и смотрел куда-то сквозь снег. Пэнси медленно подошла сзади и встала рядом, боясь нарушить его уединение. Снег усиливался, и вьюга жалобно выла словно одинокий волк. Её вой нарушался только печальным скрипом раскачивающихся ветвей. Драко не пошевелился, только кожа на костяшках его пальцев, покрасневшая от холода, ещё сильнее натянулась. — Драко, — позвала Пэнси в полголоса. Он молчал. — Я не знаю, что мне сделать, — безжизненно произнесла она. — Ты уже всё сделала, — выдержав паузу, наконец отозвался Драко. — Просто уйди. — Пожалуйста, не отгораживайся от меня. — Не отгораживаюсь, — он даже не повернулся к ней. Он стал чужим. Её пронзило понимание, что больше не будет этого безусловного понимания и заботы. Его любовь больше не согреет и не утешит. Она отказалась от всего этого и понимала, что поступила честно. Но на душе всё равно было горько. — Я не верю, что всё это произошло с нами, — проговорила она, глядя вперёд. Перед её глазами была только снежная буря, словно стена. — Знаешь, я тоже, — он наконец посмотрел на неё. — Иди в дом, холодает. — Поговори со мной, умоляю. — О чём? — с лица Драко спала маска ледяного оцепенения: — О нём? О том, как ты его вожделеешь? — вопреки нарочитой словесной вежливости, он не мог скрыть яростного отвращения. Пэнси смотрела на него прямо, отбросив наконец сомнения. — Удачная рокировочка, да Пэнс? Сколько раз ты успела его удовлетворить? Пять? Десять? Двадцать?! — Драко... Но его было уже не остановить, слова цеплялись одно за другое: — Что?! Ты представляла его, когда спала со мной! О, да, так и было! Вам ведь было нельзя! На вас наложено проклятье. Романтика, мать твою! А со мной, что? Меня можно было использовать! — он продышался и с усмешкой добавил: — А сейчас вам можно, Пэнс. И я не нужен. — Не говори так! Ты всегда мне нужен! Драко только усмехнулся. — Почему ты не призналась раньше? Жалела? — Драко, всё так сложно... Я сама долго противилась своему, — она запнулась, — влечению к нему... — Влече-ению, — протянул Драко со своей уже забытой малфоевской гримасой и вдруг заговорил так, словно поймал раж: — Знаешь и у меня есть то, что я скрывал. Лестрейндж писала мне письма, я тогда не понимал их смысла. И хотел одного: докопаться до сути раньше Поттера, спасти тебя раньше, чем это сделает он. Он испытующе смотрел на Пэнси, та на удивление ответила спокойно: — Это уже неважно. Драко хмыкнул, раздосадованный таким лёгким помилованием. Затем полностью развернулся, молча вгляделся в её лицо, словно оценивал следующий свой шаг: — И ещё, Пэнс, лучше это скажу я, — его голос похолодел на несколько градусов, он собрался с духом: — Во время битвы за Хогвартс Поттер спас меня и Гойла. В одночасье между ними что-то рухнуло. Наверное — их песочный замок. — Что он сделал? — Пэнси требовала повтора. Драко скривил губы, будто слова доставляли ему физическую боль: — То! Спас врагов рискуя жизнью. Если бы не он, мы бы сгорели в Адском огне, как Крэбб. Я обязан ему своей никчёмной жизнью. Вот веселье! Его серые глаза стали двумя осколками льда. И весь вид источал готовность к обороне. Пэнси почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Я не знала этого, — вымолвила она с трудом, — он не говорил... Никто из них. — Пэнси была уверена, что для Драко сгинуть в Адском огне было бы не так беспощадно, и она, давя слёзы, искренне добавила: — Драко, я рада, что ты не остался в том огне! — Рада? А то, что твой Поттер такой охрененный герой, рада? Бесспорно, она в очередной раз восхитилась Поттером, но сейчас ей хотелось броситься на шею Драко, утешить, почувствовать, что он — прежний. Её Драко. Но что-то её тормозило. — Ты тоже герой! Для меня. — Но выбрала ты его. И пожалуйста не надо меня снова жалеть! Я справлюсь. Только ответь: ты его любишь? Или это — просто твоя прихоть? Пэнси отвернулась, прислонилась ладонями к усыпанным хлопьями снега холодным перилам и вымученно произнесла: — Это не прихоть. — Спасибо за честность. — Я знаю, как больно сделала тебе, — покачала головой Пэнси, больше не сдерживая слёзы, и снова провернулась к нему. — Да ничего ты не знаешь. Я хотел убить себя, убить его, хотел, чтобы этот паскудный мир рассыпался, только бы не верить в это херовое дерьмо. Но потом Лестрейндж и ты... Я испугался за тебя так сильно, что вдруг осознал: будь с кем угодно, будь с этим щенком Поттером, только будь. — Ох, Драко, — Пэнси резко и отчаянно прижалась к нему. Из глаз текли слёзы, в горле засел комок, казалось он пустил свои корни по всему телу и никогда не отпустит её. Драко обнял её одной рукой, вероятно он давил в себе скупую слезу, и пусть лучше она этого не видит. Снег хлестал по спинам, противясь быть невольным союзником этой сцены. — Драко, я всегда буду любить тебя, — произнесла ему в грудь Пэнси. — Как друга. Скажи это: как друга. Не оставляй пустых и лживых надежд. — Ты всегда будешь моим лучшим другом. Я всю жизнь буду благодарна тебе. И всегда буду любить тебя. Как друга. У неё больше не было права обнимать Драко, мучить его и себя. Больше не было права раскисать! Она без слов убежала внутрь, отыскала Гермиону и потащила её на выход, молясь не встретиться с Нарциссой. Она окончательно сделала свой возможно глупейший в жизни выбор в пользу призрачных грёз. * * * В отделе магического правопорядка Пэнси допрашивали уже около часа. С самого начала стало понятно, что Гермиона была права: всё это чистая формальность. Поттер уже дал все нужные показания, всё, что невозможно было скрыть. От Пэнси же требовалось только подтвердить его слова. В частности, информацию о её подлинной родословной и о проклятии Гриффиндора, сбывшемуся благодаря тёмному ритуалу. Благо интимные подробности проклятья Поттеру всё-таки удалось оставить в тайне, либо же Честер Дэвис — маг, проводивший допрос, тактично их обходил. Так или иначе, но Пэнси пришлось вспомнить и отчасти пережить весь свой путь от найденного кольца до битвы. — Так у вас нет предположений о том, кто мог подложить вам кольцо, принадлежащее мистеру Поттеру? — Нет, я уже отвечала. — Я просто уточнил, — он улыбнулся исподлобья так, что Пэнси на миг засомневалась в собственных словах. — О, мистер Поттер! — он тряхнул головой и крайне любезно поприветствовал вошедшего Поттера. — Дэвис, по-моему, девушку пора отпустить. Поттер был как всегда сдержан и самоуверен. Рубашка, расстёгнутая на пару пуговиц, и небрежно зачёсанные назад волосы придавали ему щегольской, но в то же время подчёркнуто сексуальный вид. Пэнси почувствовала первобытное волнение, минувшая ночь и её признание обжигающе вспыхнули в памяти. — Да-да, мы как раз закончили, — закивал Дэвис. — Я могу идти? — опомнилась разрумяненная воспоминаниями Пэнси. — Разумеется! Берегите себя, мисс Паркинсон, — он проводил её глазами и с некой завистью посмотрел на Поттера. Определённо, он что-то знал о них! Все знают, все додумывают и досказывают. Отношения, которые не успели начаться, но уже привели к апокалипсису. Они вдвоём вышли за дверь. Министерство совсем опустело, если не считать охранников и нескольких трудоголиков, таких как этот следователь. — А ты понравилась Дэвису. — Ой, Поттер, ни за что не поверю, что ты способен ревновать, — махнула на него Пэнси, стараясь не выдать сбитого дыхания. — А зря. Как насчёт кофе? Здесь недалеко, — он приглашающе подставил ей локоть. Её рука сама потянулась к нему. Без лишних слов и сомнений. Как всегда. И они пошли по сумеречному гулкому коридору. И в этой тишине её признание особенно остро стояло между ними. Когда уже её тело прекратит воспринимать Поттера с этим диким, щекочущим кожу и нервы, трепетом. Наконец, они остановились. — Поттер, откуда у тебя ключ от... — От своего кабинета? — он пропустил её вперёд. — Это что, твой кабинет? — Пэнси чуть не рухнула, осматриваясь. Поттер нехотя кивнул. — Да вы хорошо устроились, мистер Поттер, — она оценивающе провела пальцами по массивному представительному столу, приземлилась в роскошное кожаное кресло и крутанулась на нём. Всё до абсурда странно. Поттер перестал быть смертельно опасным для неё, он рядом. Она жаждала этого момента, но сейчас не знала как себя с ним вести. Будто любое лишнее движение или слово отдалят его от неё. Он присел на край стола, развернул к себе кресло, а вместе с ним и Пэнси, и навис над ней. Его близость неизменно выбивала почву из-под ног, в груди всколыхнулась томительная нежность с оттенком... неизбежной опасности. На его скуле по-прежнему виднелись тонкие раны от заклятья, пусть они были и не такими яркими, как в то утро после битвы. Они, конечно, не могли испортить его. Он слегка прищурился, будто пытался в чём-то её заподозрить. Его необыкновенные глаза гипнотизировали. — Как ты смогла пройти мимо дементоров? Как у тебя получилось? — вот кому следовало вести допрос! Тон Поттера требовал исповеди, не меньше. — Вообще-то ты научил, — Пэнси не заметила, как вжалась в спинку кресла. — Ты не говорила, что освоила Экспекто Патронум. — Освоила, — произнесла она и выпрямила плечи, будто стряхивая неуверенность, — благодаря тебе. — Да нет же, — настойчиво опроверг Поттер, — я толком и не учил тебя. — Ты не понял. У меня появилось счастливое воспоминание. Благодаря тебе... Он задумчиво провёл пальцами по её выпавшей кудряшке: — Ты сейчас серьёзно? — уточнил он с поддельным спокойствием. — Ты освоила патронуса? Сама? — Да, Поттер, да! — Паркинсон, ты удивительная, — прошептал он с нескрываемым восхищением, затем подал ей руку и будто в танце притянул к себе. Воздух вокруг них накалялся, его становилось всё меньше и всё меньше оставалось рассудка. Их губы встретились, едва касаясь, словно готовились перейти незримую черту. Нежно и опьяняющие. Они гладили губами друг друга, наслаждались запахом кожи, осторожно, почти экспериментируя. Пэнси перестала дышать, вся вселенная сжалась в нём одном. — Что ты чувствуешь? — шепнул он, — сознание в порядке? Боли, головокружения нет? «Он что, издевается?» — Лучше, чем когда-либо, — выдохнула Пэнси, находясь в сантиметре от поцелуя, но так и не решаясь на него. — Где мой кофе, Поттер? — шепнула она с томной ухмылкой. — Какая ты корыстная девочка, — он хищно скользил глазами по её лицу, — и с хорошей памятью... — Так кофе мне здесь не нальют? — Не-а... — коварно улыбнулся он. Ещё не ясно, кто её палач: Гриффиндор, Лестрейндж или Поттер. Она отдалилась и провела пальцем по его горячим губам, долгожданным и до боли необходимым ей. Почему к нему тянет с такой сокрушающей силой? Поттер поймал её палец губами и скользнул поцелуем по ладони, спускаясь к запястью. Это зрелище завораживало и возбуждало. Поцелуй спустился ниже, и клёш рукава раскрылся словно цветок, являя взору Тёмную метку. Сладкий дурман вмиг лопнул, его пронзила ледяная игла. Пэнси вырвала руку, брезгливо пряча метку, и отвернулась: — Тебе не нужна такая, как я, — прохрипела она, превозмогая сбитое дыхание и бессильно прикрывая глаза. Поттер невозмутимо развернул её к себе, негласно приказывая посмотреть в глаза. — Интересная гипотеза, но как быть, если мне не нужна другая? Он мягким, но повелительным движением согнул её руку в локте, и начал с того момента, на котором закончил. Его воля, которой невозможно противостоять, подчиняла. Он целовал её запястье, не обделяя ни одного штриха чёрного черепа, зализывал её раны, исцелял... Пэнси млела от его оглушительной близости, от его нежности. Вся окружающая обстановка становилась всё более размытой, был только он... — Как же я хочу тебя, — самозабвенно простонала она, — Гарри, я так... Она не успела ничего добавить, как он накрыл её губы своими и принялся истязать их. Неудержимое пламя опасного влечения, томительной тоски друг по другу и перенесённой боли обволакивало их, не оставляло пути к бегству. И они горели в нём. Дико, отчаянно... В омуте нескончаемых поцелуев, причёска Пэнси безнадёжно распалась, призывая сделать то же с разделяющей их одеждой, которую невыносимо стало терпеть. Пэнси непослушными пальцами расстегнула пуговицу на его рубашке, затем вторую, третью... Целуя каждый миллиметр открывавшейся её взору кожи. Она чувствовала, как сильно он возбуждён. И эта призрачная власть над ним сводила с ума. Он порывистым движением стянул через верх её блузку и с глухим стоном приник губами к волнительному кружеву, он гладил грудь и одновременно целовал хрупкое плечо. Его руки потянулись к бретелям, которые под его уверенными движениями упали на предплечья. Ещё движение — и верхняя часть боди повисла на талии. — Это преступление — быть такой красивой, — он прикусил мочку её уха, чутко и откровенно обводя пальцем её сосок... От нескончаемой прелюдии тело Пэнси начинала бить мелкая дрожь. Под его умелыми пальцами юбка полетела на пол, вслед за ней — бельё. От вожделения кружилась голова. Он на миг отстранился и хищно осмотрел её обнажённое тело, медленно расстёгивая запонки. Наконец он сбросил с себя рубашку. Пэнси притянула его и принялась покрывать поцелуями его обнажённый торс, наслаждаясь каждым мускулом и каждой веной... Как убийственно он идеален. Она забывалась, теряла себя в этом хаосе прикосновений. Не в силах больше терпеть, Гарри властно развернул её к себе спиной, чуть наклонил и жадно погладил её бёдра, Пэнси призывно выгнулась. Он приник губами к её вспотевшему затылку и медленно вошёл в неё, слишком медленно для их судорожной страсти. Пэнси отдалась своему необузданному желанию, с её губ слетел стон, потом ещё один и ещё... Сейчас она взорвётся от его движений, он убьёт её этим беспощадным блаженством. Он двигался медленно, смакуя её, направляя. Его руки были везде... везде. Пэнси застонала ещё громче. Он входил в неё предельно глубоко до сладкой боли. Царапая языком лопатки, плечи, шею. Пэнси сходила с ума и чувствовала, как одержим он, как мучительно сдерживает он себя... Они были вдвоём, только они. Долгий и совершенно неземной акт любви... Он ещё раз толкнулся и с сорванным истомным стоном повалился на неё, сжимая в объятиях. Ноги Пэнси дрожали, она в пленительном беспамятстве опёрлась локтями о стол и склонила голову. Мир был где-то далеко внизу, на другой частоте. А здесь была только эта сладостная дрожь удовлетворения и он, крепко обнимающий её. Они сейчас не запрещённые друг другу и такие близкие. Он затронул её подбородок и притянул её губы к своим. — Девочка моя, — пробормотал он, — как же с тобой волшебно. Иди сюда, — он расслабленно опустился в кресло и потянул её за собой. Пэнси бессильно села на его колени и уронила голову ему на грудь. Поразительно, как он может быть таким мятежным и дерзким и в то же время чарующе ласковым. Её вдруг пробрало смущение и... страх. Страх, что он в любую секунду может исчезнуть, раствориться, будто он — плод её воображения, сон. Снова это предательское чувство! Не может он быть настоящим, из крови и плоти. Она так о нём мечтала, так убийственно страдала, а сейчас он здесь, обнимает её и щекочет дыханием. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Гарри ласково водил пальцами по её спине, делая вид, что всё нормально, что это не вопиющее событие, что вовсе не слышно этого сумасшедшего стука их сердец. — Не уходи пожалуйста, никогда не уходи! — прошептала Пэнси и забыв о смущении посмотрела на него прямо, почти требовательно. — Не уйду. Его цепкий взгляд проникал в сознание. Был некой гарантией, которая ей так необходима. Как бы хотелось быть уверенной в том, что он не оставит её. Как всё запутано. Он ни слова не сказал о её ночном признании, ни слова о чувствах... Или это снова только секс? Он крепко обнял её и зарылся лицом в её волосы. Её голая грудь припечаталась к его торсу, снова стало горячо. Пэнси обхватила его за шею, чувствуя как его член напрягся и упирается между её распахнутых ног. Идеальная поза для нового раунда.... Но он не спешил, он нежил лицо в её волосах, вдыхал аромат, а руки всё сильнее блуждали по её бёдрам, ненасытно сжимали их. Пэнси задрожала от вновь накатившего возбуждения, чувствуя как между ними стало очень влажно. Как у него это получается? Она замерла в дивном предвкушении, затем чуть приподнялась и помогла ему войти в себя... Блаженный стон слетел с её уст, а он жадно прикусил кожу на её шее, медленно двигаясь ей навстречу. Убийственно сладостно.... Темп и их стоны всё нарастали, Пэнси вцепилась в его волосы и с остервенением потянула, он поддался ей и приник к её жаждущим губам. Его руки направляли её бёдра и не давали ей сбиться или преждевременно ускориться. Она была сверху, но он полностью владел процессом, и ей это нравилось, это сводило с ума. Пэнси не выпускала его губы, она ревностно терзала их, лишь на секунду позволяя себе и ему вдохнуть воздух или издать томительный стон. Как с ним невероятно. Они двигались в унисон, всё стремительнее. Совершенно точно они были созданы друг для друга... В какой-то момент Пэнси перестала осознавать себя, всё её существо погрузилось в пик удовольствия, в невероятную вспышку блаженства. Она застонала ещё громче, позволяя себе абсолютно всё, забыв, где они находятся... В мгновение и он достиг кульминации, в судорогах прижимая её к себе. По ногам растекалась его горячая влага, лицо пылало от поцелуев, тело обмякло в сладком дурмане. Гарри возносит её к каким-то неизведанным глубинам удовольствия. Его хватка ослабла, стала нежной и бережной. Он чуть приподнялся в кресле, не выпуская её из объятий, а она приникла щекой к его плечу, пытаясь привыкнуть к его телу, такому близкому и далёкому одновременно. — Мне ни с кем не было так хорошо, клянусь! — прохрипел он ей в висок. — И мне... — еле дыша пробормотала Пэнси и радостно улыбнулась, не поднимая головы. — Поттер, ведь то, что ты творишь — нереально. — Это ты нереальная, Паркинсон! — выдохнул он, обводя пальцами изгиб её талии. — Дьявол! Ты же безупречна! Уж кто бы говорил! Всё происходило словно в райском омуте, где нет ни времени, ни тревог, есть только они и их сумасшедшая одержимость друг другом... — Так это и была "немагическая связь"? Тот наш секс? — проговорила Пэнси, когда дыхание выровнялось. — Ну, что ты, — он нежно приподнял её подбородок, заставляя посмотреть на себя, — секс — это слишком мелко для "немагической связи". А вот, к примеру, любовь... Она в неверии и азартном волнении посмотрела на него, неужели он сейчас развеет все её страхи?! Но он только задумчиво всмотрелся в неё, не торопясь продолжать... Снова эти его игры! Тут в дверь раздался короткий стук. Гарри раздражённо глянул на дверь. Пэнси тут же соскочила. О Мерлин, она своими стонами растормошила всё ночное министерство! А ведь они не наложили на кабинет никаких защитных заклинаний. Стук повторился. — Мистер Поттер, вы на месте? — послышалось глухо за дверью. Пэнси ринулась к своему белью. — Поттер, чтоб тебя! Ты это специально? Да? — разгневанно шипела она, наспех одеваясь. — Там за дверью не папарацци, случайно? — Всё возможно, зря ты со мной связалась! — в игривом прищуре улыбнулся он и тут же добавил: — Это дежурный. Я сейчас всё улажу, — он спокойно поднялся и поправил перекрученную бретель её боди. Затем натянул трусы и поднял одежду с пола. Он застегнул рубашку на пару пуговиц, наклонился к Пэнси и, не обращая внимания на её напускное недовольство, поцеловал и только потом пошёл к двери. Её грудь тут же сдавила тоска по нему. Он нужен ей. Чёртов Поттер со своими чёртовыми, в обязательном порядке — неотложными, делами! Пэнси поневоле прислушалась к голосу, раздававшемуся из приоткрытой двери. — Мистер Поттер, простите, я побоялся отправлять послание бумажным самолётиком, ночью они, знаете ли, плохо ориентируются, могут не долететь. — Покороче можно? — он просунул лицо в дверной проём, не давая магу заглянуть внутрь. — К вам посетитель. — А до утра не ждёт? — с иронией проговорил Гарри. Дежурный видимо и сам был сконфужен: — Вот, — он протянул бумагу. Гарри глянул в записку: — Профессор Трелони? Она оригинальна как всегда. — Да, она ждёт внизу, в Атриуме. Говорит, это очень срочно.