Цвет ночи

"Милый племянничек! Благодарна за твой ответ, я знала, что ты не сдался. Взяла на себя смелость предположить, что под "дружбой" с младшей Паркинсон ты подразумеваешь нечто большее? Смею тебя огорчить: не строй планов на малышку Пэнс, она принадлежит Гарри Поттеру. Да-да! Думала, мне понадобится твоя помощь в сводничестве, но они справились без нас! И уже спят в одной кроватке! Не знаю, как объяснить это везение, не иначе как судьба благосклонна к нам, не правда ли?! Хотя я не верю в судьбу. Я верю в силу! Сейчас мы имеем всё, что нужно, чтобы закончить начатое. Понимаю, много загадок. Скоро всё узнаешь! Просто не мешай им. А уж я позабочусь о том, чтобы найти тебе не менее прекрасную чистокровную невесту и не забуду твоей преданности. Ответ не пиши, я свяжусь с тобой сама. Целую, сладкий. С обожанием, твоя тётушка Б. П.С. О письме никому, ты знаешь, что будет." * * * — Ну, Пэнс! Вставай же! Голос Мэгги назойливо раздавался в висках. Но та на этом не остановилась и принялась стягивать с Пэнси одеяло, подпуская к телу холодный, ещё ночной воздух комнаты. — Я встаю, — рявкнула Пэнси, вырвала одеяло и на автомате поднялась. Удостоверившись, что подруга не делает попыток снова завалиться на кровать, Мэгги, наконец, отстала. Вид у неё был уже припараженный и свежий. В отличие от Пэнси, которой придётся сильно постараться, чтобы спрятать тёмные круги под глазами. Мэгги начала трещать о Дафне, сетуя на то, что та уже третью ночь ночевала у "подлеца" Забини... Дни тянулись, и жизнь, к удивлению Пэнси, не остановилась. Она всё так же вставала по утрам, всё так же ходила на занятия, а вечером укладывалась в постель. Только прежде чем заснуть, неизменно принимала снотворное зелье потому, что иначе ночь обеспечено провести в уже привычных кошмарах с участием Пожирателей смерти или в призрачных и рваных объятиях Поттера. И то и другое заставляло просыпаться в холодном поту. А ещё ей надоедали подруги, приходилось выдумывать разную чепуху, чтобы оправдать своё апатичное состояние. Она уже подумывала подойти к Слизнорту и попросить отдельную комнату, что в принципе позволял статус старосты. — Мэг, я в душ. Позже поговорим. Пэнси скрылась в душевой, не желая знать, о чём там ей вслед причитала Мэгги. И плевать, что та наверняка очень огорчилась очередной упущенной возможности обсудить чужие отношения. Пэнси встала под кристальные, тёплые струи воды. Её тело было словно чужим, она чувствовала на нём отпечатки прикосновений Поттера. Они ныли, как зияющие раны. И самое ужасное, что ей не забыть об этом. С того момента прошло чуть больше недели, и все эти дни она не переставала думать о нём. Она снова проиграла ему и пошла на это осознанно. Нет смысла винить его, винить обстоятельства и звёзды. Этого бы не случилось, если бы она не захотела. Но она хотела. Хотела так безудержно. И получила. Только вот, что это было — лучший момент в её никчёмной жизни или самый фатальный провал? Секс с врагом её отца! С её врагом... Чтобы хоть как-то искупить своё предательство, она простила отца за ложь о матери. Она простила даже Присциллу, которая оказалась просто жалкой и несчастной. И, к слову, вчера прислала сову с письмом о делёжке наследства, Пэнси прочитала его по диагонали. Но себя простить она не могла. В какой же глухой угол она себя загнала. Она призналась Поттеру в своём желании! Была готова любоваться его чёртовыми шикарными видами из окна и забыть о прошлой вражде, забыть, что он гриффиндорец, забыть обо всём на свете. Но не была готова услышать то, что услышала, не была готова к тому, что она для него просто очередная утеха! Как же паршиво! Как тяжело испытывать к нему это. К её ужасу, чувства к нему оказались сильнее похоти. Слёзы в очередной раз принялись рисовать дорожки на её лице. Она озлобленно стёрла их и смешала с водой, не желая смиряться с этим гнусным проявлением слабости. Какая же она слабачка! Столько всего стойко приняла и раскисла от того, что для Поттера секс с ней оказался только сексом. Ей нужно лечиться. А Драко… у него появились свои секреты, Пэнси чувствовала, что его что-то беспокоит. Наверное, Асторя… Но об этом они больше не разговаривали. И Драко перестал требовать от Пэнси конкретики, возможно потому, что сам решил отказаться от затеи сделать её своей официальной девушкой. Ещё бы! С ней столько проблем! Он уже, наверное, не рад, что узнал о том, что на неё ведётся охота. Тем не менее, они снова общались, и Пэнси берегла эти отношения. Моля Мерлина, чтобы Драко никогда не узнал о том, что произошло между ней и Поттером. Иногда ей казалось, что он уже знает, потому, что всё чаще смотрел на неё задумчиво-сокрушенно и всё болезненнее реагировал на любое упоминание о Поттере. Но он не мог знать, это были слепые страхи потерять единственного дорогого друга. * * * — Милый, скажи... — Джинни подошла к Гарри сзади и провела пальцами по вороту его рубашки. Гарри читал "Пророка" за письменным столом в гостиной, а она нагло нарушила его такое редкое одиночество. — Джинни, говори уже, — сказал он, но не удосужился отвлечься от чтения. Он всё ещё не мог забыть о её позорной драке с Паркинсон. — Как бы ты отнёсся к тому, что я сплю с Малфоем? Это я к примеру, — елейно добавила она и прислонилась к столу прямо напротив Гарри. Он в замешательстве отложил газету: — Неожиданно. Ты уверена, что хотела поговорить именно об этом? — Да, Гарри. Или думаешь, что ты один такой распрекрасный? Я серьёзно! Я пересплю с ним! Клянусь! Я пересплю с ним, если ты продолжишь отвергать меня! — Своеобразный подход к шантажу... — Ты не понимаешь! Я и Малфой! А он, между прочим, слизеринец, — она в многозначительном прищуре ухмыльнулась. Гарри раздраженно сжал губы, догадываясь, к чему она ведёт. Джинни будто обрадовалась его реакции и окрылённо продолжила: — От меня отвернутся родители, братья, друзья. Я останусь одна, проклинаемая всеми, кто был мне дорог, всеми, кто выиграл эту войну и потерял близких. Из-за таких как Малфой, из-за таких как все слизеринцы! Ведь ни один гриффиндорец не посмотрит в сторону слизеринца! Ты допустишь это? Ты понимаешь, что это хуже, чем самоубийство? — Джинни исподлобья смотрела на него. — Мы должны быть вместе, иначе ты отдашься Малфою. Я правильно понял? — с холодным бешенством в глазах уточнил Гарри. Он надеялся разглядеть намёк на лукавство в выражении лица Джинни, но она выглядела как никогда серьезной, почти одержимой. — Ты всё правильно понял, — она, кокетливо выгибаясь, уселась к нему на колени. Яркие волосы сексуально спадали на пышную грудь, губы слегка влажные... — Давай поговорим, когда ты придёшь в себя. — Ради того, чтобы быть с тобой, я готова на всё! — Джинни принялась проворно расстёгивать его рубашку, вцепляясь губами в его скулы. Гарри вдруг перехватил инициативу и начал пошло и ожесточённо целовать её, точно пытался пронзить её своим языком. — Давай раздевайся! Ну! Давай! — прорычал он, смачно целуя её шею, — ты же этого добиваешься? — он бесцеремонно залез рукой под подол её юбки, обнажая бёдра. Всё это, конечно же, было фарсом. Лишь бы не увлечься... — Ты что? — Джинни попыталась отстраниться и растерянно огляделась. Гарри остановился и с презрительным смешком поправил её юбку. Затем встал, придерживая Джинни, но та с подавленным видом снова рухнула на стул. Какая же она настырная. А ведь ему это в ней когда-то нравилось. — Слушай, прекрати вести себя так, словно я животное, и меня можно прогнуть, используя мои животные инстинкты. Или тебе достаточно голого, необременённого отношениями секса? — Ах, так? — она соскочила со стула, задев локтем стопу пергамента на столе. Чистые листы разлетелись по гостиной. — Значит, я достойна только секса? — Нет, поэтому я прошу — прекрати. — А Паркинсон, значит, подходит для секса? Отвечай! Эти слухи — правда!? Ты и эта паскудная слизеринская сука... — Джинни! — получилось угрожающие, он терял терпение. — Гарри! Любимый! Скажи, что это неправда! Ты не мог! — она отчаянно замотала головой. — У вас ничего не было? — Естественно нет, — бесцветно ответил Гарри и нервно взмахнул палочкой, рассыпавшийся по полу пергамент легко и невесомо собрался в стопку. — Она только и делает, что таращится на тебя, а ты на неё! Думаешь, я не замечаю!? И ведь не только я! Уже все это видят! Если между вами... что-то! Я за себя не ручаюсь! — Всё сказала? — Я люблю тебя, — вдруг тихо проговорила она. Гарри не ответил, он угрюмо посмотрел на Джинни, прошёл к дивану и сел, уперев лицо в ладони. Снова чувство вины... Она всегда этим пользуется! — Почему ты отвергаешь меня? — она присела рядом. — Мы уже об этом говорили. — То есть, ты не поменяешь своего решения? Гарри поднял на неё глаза и решительно мотнул головой. — Тогда... я тебя предупредила, — отчеканила Джинни, встала и громко топая поднялась в спальню. Гарри ударил кулаком по стоящему рядом низкому столику, хотелось схватить Джинни и трясти её до тех пор, пока все эти бредни не вылетят из её головы. Нет, она заливает, пошла ва-банк. Она и Малфой! Да он прикончит Малфоя! Гарри впервые искренне пожелал, чтобы Джинни снова сошлась с Дином. Да пусть сойдется с любым гриффиндорцем! Или когтевранцем. Или пуффендуйцем. Пусть только выплеснет свои разбушевавшиеся гормоны. Не может же она так безрассудно любить! Это не похоже на любовь, скорее помешательство. Нет, он бы сейчас не отказался от её ласк, и они бы даже были для него спасительной разрядкой. Но использовать Джинни он не мог, просто не имел права, это было бы ещё одним предательством, пусть она так и напрашивается на него. Да, ему нужна разрядка. А всё из-за Паркинсон! Гарри постоянно возвращался мыслями к её женственным бёдрам, её груди, к этой мягкой и гладкой коже, к её волосам, распластанным по подоконнику Астрономичекой башни, к её горящим глазам, к тому, как она стонала и изгибалась... как желала его... Это была мука. Он хочет её ещё, хочет снова. И все аскезы в отношении неё были невыносимы. К ужасу, он не мог вспомнить, чтобы испытывал подобное нетерпимое желание к Джини или к любой другой девушке. Но сделать это ещё раз — значит подписаться под тем, что это тенденция, запущенный неконтролируемый механизм. Сможет ли он остановить его? Нет, его не пугала эта бешеная ответственность, его пугала своя необъяснимая тяга к ней и недавние слова Трелони. Что если она говорила не о Джинни? Но речь была о любви, а тут… Похоть, страсть, зависимость... Он не понимал, что чувствует к Паркинсон. Но если оставит всё как есть, то и не поймёт. Наверное, его слова, произнесённые после их близости, очень обидели её. Но лучше это, чем показать ей свою слабость и очередной приступ боли. Достойна ли она всех этих терзаний? Распущенная слизеринка! Ему бы следовало трахнуть её и забыть. Что он и пытался сначала сделать. Но чем больше пытался забыть, тем больше втягивался в неё и тем больше понимал, что, возможно, несправедлив к ней, что она не такая, какой кажется на первый взгляд. И вовсе не виновата в том, кем был её отец. Джинни права — это хуже, чем самоубийство. У него, конечно, есть ещё один вариант сбить охоту — Лиана, которая всеми своими чакрами пытается донести, что неравнодушна к нему. И, наверное, поэтому подсказала Гарри про Тёмную библиотеку, в которой могут храниться записи о нужном им ритуале. Конечно, взамен она попросила взять её с собой. Побывать в Тёмной библиотеке непросто, и Лиана точно имеет свои корыстные цели завладеть какой-нибудь редкой информацией. Пусть. Если там действительно окажется то, что ему нужно, он будет ей очень признателен. Он несколько вечеров подряд с помощью министерских работников шерстил Отдел Тайн, но ни одного упоминания о Ритуале Нетленной Силы не нашлось. Гарри был готов к такому исходу, он подозревал, что подобная тёмная магия вряд ли найдет свое пристанище в Министерстве, но должен был проверить. И сейчас ему ничего не оставалось, как принять предложение Лианы, тем более его поддержала Гермиона. По её словам, всё самое опасное и запрещённое хранится именно в Тёмной библиотеке, и многое из школьной библиотеки Хогватса, всё то, что не подабает читать ученикам, перекочевало именно туда. Гарри пришлось напрячь все свои связи, чтобы сделать шесть пропусков в эту самую библиотеку, и он потратил немало времени на это, ведь даже министру без веских аргументов не попасть туда. Хотя, что Гарри какая-то библиотека с его теперешней значимостью, он в худшие времена проникал в банк Гринготтс. По ходу всех этих манипуляций с пропусками Гарри понял, что Тёмная библиотека — сомнительное место для порядочных волшебников, наполненное непроверенными на деле и незаконными чарами и проклятиями, по большей части непотребными. Но если есть что-то действительно опасное и тёмное, то оно не могло не попасть сюда. В любом случае, афишировать своё появление там не стоит. Паркинсон и Малфой будут с ними. Во-первых, от того, что она рядом — ему спокойнее, а во-вторых, лишняя помощь в перелопачивании горы фолиантов им не помешает. Конечно, брать Малфоя было странным решением, но, в конце концов, он тоже посвящён в их проблемы, так пусть отрабатывает. И возможно присутствие бойфренда Паркинсон будет охлаждать пыл Гарри. Теперь осталось предупредить МакГонагалл... * * * Драко надёжно придерживал Пэнси за талию потому, что после трансгрессии ноги её слегка подкашивались. Трансгрессировать получается у неё всё лучше, но сегодня состояние было отвратным. Ледяное равнодушие Поттера, мерзкая Лиана виснувшая на нём, пришибленный своими мыслями Драко и зябкая ночная тишина не предвещали ничего хорошего. В темноте можно было разглядеть только очертания старинного здания. — Поттер, у нас есть пропуски, но мы должны пробираться в библиотеку ночью, как какие-то воры? Или я чего-то не понимаю? — Драко нахмурился и решительно взял Пэнси за руку. — Точно, Малфой, ты чего-то не понимаешь. Объясняю. Пропуски нужны для того, чтобы не заработали охранные чары, а ночью — потому что нас никто не должен видеть. Ведь эти пропуски мы получили, скажем так, не совсем законно. И потом, никто не должен знать что мы здесь, иначе завтра же об этом будет написано во всех газетах. Надеюсь, вопросов больше нет. Гермиона кивнула в подтверждение его слов и достала тонкие нити, от которых исходило тусклое свечение. — Так, пропуски именные. Не перепутайте, — она протянула по одной нити Пэнси и Драко. Как только Пэнси коснулась пальцами предназначенного ей пропуска, он мягко обвился вокруг запястья, словно браслет. Когда все пропуски были надеты, Поттер первым шагнул на покрытую изморозью дорогу, ведущую к Тёмной библиотеке, за ним Рон и все остальные. Здание библиотеки было не слишком большим, но при этом помпезным. Пэнси почувствовала нежное благоухание, парящее в холодном воздухе; в свете звёзд она разглядела простирающийся у фасада огромный розарий, который, по её мнению, выглядел как-то зловеще. Все обратили внимание на эти цветущие в конце ноября чёрные розы. — Я читала, они цветут здесь круглый год, — с воодушевлением принялась просвещать Гермиона, — чёрные розы, самый редкий вид. Естественно они заколдованы. Говорят, что ещё при первом хранителе библиотеки. Изначально библиотека называлась не Тёмной, а Чёрной. В честь этого дивного розария. Извилистая дорога приблизилась к крыльцу, от каменных серых стен веяло покоем. На крыльце ждал мужчина в длинной мантии. Поттер пожал ему руку, что-то тихо сказал, и мужчина взмахнул волшебной палочкой. Массивная решётка, преграждавшая проход со скрипом поднялась, впуская ночных посетителей. Драко крепче сжал руку Пэнси, словно хотел внушить безопасность, а ей показалось, что, несмотря на его бравый вид, ему самому не помешает успокоиться. Сама же она совсем не трусила. Наверное потому, что рядом этот неубиваемый Поттер. Они зашли в просторный передний зал с высоким сводом и колоннами, здесь хранилось огромное количество свёртков. На стенах висели портреты всех хранителей библиотеки, о чём опять же шепнула Гермиона. Создавалось впечатление, что попасть сюда — было её заветной мечтой. Пэнси и думать не могла, что существует библиотека крупнее, чем в Хогвартсе. Они шли по освещённому факелами, пустынному коридору, мимо бесчисленного количества читальных залов и архивов, в самую глубь библиотеки. Наконец, неизвестный мужчина что-то шепнул Поттеру и ушел, оставляя за собой гулкое эхо шагов. — Ну, что! В нашем распоряжении три запретных архива. — Потрясно! — Гермиона не могла скрыть взбудораженного азарта. — Это и вправду потрясно, — согласилась Лиана. Рон и Драко угрюмо смотрели на плотные двери, ведущие в архивы, видимо предвкушали тяжелую ночку. Пэнси была с ними солидарна, она скрестила руки и встретилась долгим взглядом с Поттером. Драко заметил это и нервно кашлянул: — Дальше, что? Может, уже приступим? — Разделимся, — предложил Рон, — по двое. Лиана порхнула к Поттеру, но тот не спешил утверждать такой состав. — Паркинсон, — позвал он. — Ты со мной. Пэнси не успела ответить, Драко её опередил: — С чего бы это? — Так мне спокойнее. Малфой, двух слизеринцев оставлять без присмотра слишком опрометчиво. — Я не пойду на это! — насупился Драко. — Ты обещал помогать, а не качать свои права. Всё, это не обсуждается, — авторитарно проговорил Поттер. — Малфой, так действительно спокойней, — кивнул Рон. — К тому же речь идёт о поиске информации, а не о первой брачной ночи. Что ты так нервничаешь! Драко вспыхнул и выжидающе посмотрел на Пэнси: — А ты? Она была не против идеи Поттера, но ни за что бы в этом не призналась. — Успокойся, Драко. Поттер упёртый как баран, давай сделаем, как он сказал. Поверь, для меня это будет пыткой! — заверила она. Поттер одобрительно кивнул. Драко желчно скривил губы, Лиана тоже поникла. Затем Поттер провел элементарный инструктаж, после чего все разошлись. Пэнси не могла унять растревоженное сердце, как она сможет находиться рядом с Поттером? Как сможет заставить себя заниматься поисками информации, когда рядом он — главный герой её круглосуточных страданий? Не нужно было соглашаться на этот эксперимент, хотелось немедленно вернуться к Драко. Перед входом в архив, Поттер прислонил запястье с пропуском к замку в двери, несколько фиолетовых лучей просканировали его. Пэнси сделала то же, только тогда тяжёлая дверь гостеприимно раскрылась перед ними. К облегчению Пэнси, этот архив был не такой заполненный, как встречавшиеся им по пути библиотечные залы. Стеллажи были гораздо ниже, но всё же, работа предстояла громадная. — Поисковые и манящие чары не действуют, сразу предупреждаю. — Поттер говорил деловым тоном и даже не посмотрел на Пэнси. — Я пойду с того конца. Он направился к дальнему стеллажу. В душе у Пэнси словно что-то рухнуло. А она дура надеялась, что он хочет что-то сказать... наедине. Ах, да он же предупреждал, что секс ничего не изменит. Кретин! Пэнси принялась рьяно перебирать книги, чтобы только заглушить злость и ничего ему не высказать. И почему Акцио не действуют? Что у магов за мания всё усложнять! Она перебрала уже около тысячи книг, не меньше, Поттер время от времени кидал какие-то реплики, относящиеся исключительно к делу. Иногда Пэнси слышала, как шелестят страницы, и как очередная, оказавшаяся бесполезной книга падает на полку. Прошло, наверное, часов пять или шесть, прежде чем они с Поттером встретились, оставалось прошерстить не больше сотни книг. И если информации в них не будет, то её просто не существует в этом архиве. Сейчас предательская близость Поттера очень отвлекала от поисков. — Поттер, почему ты веришь этой старой ведьме Грэттон? И почему думаешь, что это именно этот ритуал? — осторожно заговорила Пэнси, её действительно мучил этот вопрос. Поттер оторвался от чтения страницы "Содержание" толстенного фолианта и посмотрел на неё. — Есть вещи, о которых не говорят, если не знают. А если говорят, то уверены. Это именно тот случай. Она уверена, и врать не рискнула бы. И, если тебе от этого будет легче, Дамблдор ей верил, а ты и представить не можешь, как хитёр был этот старик! — он усмехнулся и продолжил: — Знаешь, я считаю, что гораздо проще поймать Лестрейндж, но пока она залегла на дно, мы будем проверять то немногое, что имеем. — Её поймают? — Её поймают. А если этого не произойдет в ближайшие недели, я сам возглавлю розыск. — Кто бы сомневался, — Пэнси посмотрела в его глаза и поняла, что теряет ход мыслей. Она на автомате взяла следующую книгу и принялась бегать глазами по содержанию. Близость Поттера не давала сосредоточиться. А он как назло принялся смотреть на неё, и заговорил с восхищением и глухой злостью: — Паркинсон, какая же ты красивая! Гадина... Пэнси показалось, что она ослышалась, но внутри радостно кольнуло. — Тебя это отвлекает? — она бросила открытую книгу на стол и, прищурившись, отвела взгляд. Поттер подошёл к ней ближе. — Ты же заколдовала меня, — он осторожно взял её за подбородок и повернул лицом к себе, заставляя посмотреть в глаза. Его чёрные зрачки в ободке дерзкой зелени расширились. Пэнси утопала в его глазах, боясь признаться, как мучительны для неё эти качели. — Поттер... К её счастью, он не дал ей продолжить: — То, что произошло на Астрономической башне, это было неправильно. Жалею о том, что это было так. И ты не представляешь, в какую дикую ярость приводит мысль о том, что ты так легко отдалась. Почему? Неужели ты действительно обычная шлюха, которую я посмел... — Ненавижу. Ненавижу! — закричала Пэнси, глаза намокли, и одновременно рука сжалась в тугой кулак, который резво прилетел Поттеру по груди. — Ублюдок! Какой же ты ублюдок! Ты сам довёл меня до того, что я не могла ни о ком думать, кроме тебя! — кулак Пэнси продублировал удар. — И да, я жалею о том, что случилось! Очень жалею! Потому, что сейчас мысли о тебе сжирают меня. Я ненавижу их! И ненавижу тебя! Она ударила его ещё раз и делала бы это бесконечно и с остервенелым удовольствием, но Поттер задержал её кулак на своей груди, второй рукой обхватил за талию и порывисто впился в губы, не давая возможности отстраниться даже на миллиметр и принуждая ответить на поцелуй. Пэнси всеми силами пыталась высвободиться из этих внезапных, отчаянных объятий, но его упрямый язык словно пропитывал её ядом и лишал всякого рассудка, заставлял подчиниться. Она закрыла глаза... Когда Поттер перестал ощущать сопротивление, он ослабил объятия и поцелуй стал почти нежным. Их губы слились мягко и волнующе, изучали и привыкали друг к другу, словно открывали новую вселенную, звёздную и бесконечно чувственную. Прекрасную... Страшно было останавливаться, возвращаться в эту запыленную библиотеку, в эту реальность, которая мгновенно разрушит это хрупкое блаженство, за которое они так цепляются. Казалось, прошла вечность, прежде чем Поттер разорвал поцелуй. Пэнси почувствовала, как её неподдельное счастье вероломно растворяется в этом накалённом воздухе. Она ещё какое-то время не решалась посмотреть на него, затем инстинктивно хлопнула ресницами и медленно перевела взгляд с его припухших, зацелованных губ на глаза. Они полыхали. Пэнси забыла свою обиду, забыла те его унизительные слова на астрономической башне. И думала только о том, как неимоверно хочется целовать его снова, ощущать его... Не отпускать его, никогда не отпускать. Она, не слыша себя, тихо заговорила: — Поттер, ты понимаешь, что всё это ненормально? — А что нормально? Что нормального ты видишь? Оглянись — всё вокруг ненормально. — Но то, что я сосусь с тобой — апогей всего этого ненормальства! — А ты не сосись. Целуйся... — неожиданно ласково проговорил Поттер и провёл пальцами по её спине. Пэнси хотелось провалиться, было невыносимо стоять рядом с ним и утопать в этом вихре своего влечения и безысходности. С какой же несокрушимой силой её тянет к нему! Она собралась и наконец ответила: — Я целовалась. Сейчас я целовалась. И в прошлый раз тоже целовалась, — это, наверное, был самый интимный момент в её жизни. Она прикрыла глаза и сокрушённо прошептала: — Поттер, зачем? Почему я всё это чувствую? Он долго смотрел на неё, затем скорбно улыбнулся и через силу разжал руки, позволяя ей выбраться из его объятий, но Пэнси не сдвинулась с места; вместо этого, она осторожно провела пальцами по его шее, пробуя прикосновение на вкус, пытаясь увериться, что ей дозволено трогать его. Он перехватил её руку и мягко сжал горячие пальцы, заставляя их замереть на его шее. — Я тоже чувствую. И я хочу это чувствовать. Тебя чувствовать, — произнёс он. — То есть, чувствовать моё тело? — поправила его Пэнси и обречённо усмехнулась, она не понимала, во что ей верить. — Тебя, — настойчиво повторил он и перенёс её ладонь к своей груди. Слишком красиво и так мало похоже на реальность. Но, казалось, ничего более настоящего, чем её зарождающиеся чувства к нему, нет. И, если он действительно готов попробовать с ней... то она умрёт от счастья. До чего дошла! — Я не хочу выходить отсюда, — заворожённо призналась Пэнси. — Не хочу... Он вдруг помрачнел, медленно отпустил её руку и отстранился: — Не хочешь к своему жениху? Его взгляд ударил плетью по лицу: она совсем забыла о Драко. Она забывала о нём всякий раз, когда Поттер касался её губ. Этот взгляд словно заставлял сделать выбор прямо сейчас. И самое страшное, что она уже готова его сделать. Всё это как наваждение. Неожиданно она почувствовала резкий болезненный укол в руке, дёрнулась и воскликнула от боли. Поттер одним движением достал из кармана джинсов палочку и обернулся, оглядывая весь зал. — Что случилось? — А, ерунда, — попыталась отмахнуться Пэнси, поглядывая на беспокоивший её палец. Поттер бережно взял её за руку. — Что это? — Не знаю, — хныкнула Пэнси, — когда мы... после той нашей встречи я подумала, что наскочила на ловушку Пивза. — У тебя это с того дня? Пэнси кивнула. — Ты надевала моё кольцо? — Поттер пытливо смотрел на неё. — Кажется, да... Пэнси и не приходило в голову, что этот опоясывающий палец красный след может быть как-то связан с кольцом Поттера. — Вспомни, на какой палец? — Я не помню, кажется, на него и надевала, просто повертела на пальце и всё! — Слушай, это дряное кольцо не зря похитили, и не зря оно попало к тебе. Это не совпадение. — Давай без преждевременных выводов, — взмолилась Пэнси, нервно убирая с лица растрёпанную прядь волос. — Хорошо, — согласился Поттер, заметив, как она заволновалась, — больно? — Терпимо, — выдохнула Пэнси и опустила глаза в брошенную на стол книгу. Поттер прикоснулся губами к её пальцу и поцеловал чуть выше места этого странного болезненного отпечатка. Что он творит с ней? Она уже совершенно без ума от него. Пэнси, млея, замерла, и тут её взор привлекла надпись на пожелтевшем листе книги, гласящая: "Ритуал Нетленной Силы. Воплощение и Действие".