Бесценные вещи

Когда приём закончился, мы с Сарой решили отправиться домой не на такси, а прогуляться пешком. Прогулка обещала быть долгой, но мне было все равно – с Сарой я мог пройти пешком хоть всю Европу. И сейчас я чувствовал себя превосходно: прохладный ночной воздух бодрил и не давал раскиснуть. На улице немного похолодало, но погода наверняка все ещё придерживалась отметки двадцать плюс, что я мог счесть за настоящий подарок судьбы, а в России в это время температура по ночам не поднималась выше десяти градусов. Конечно, я как истинный джентльмен предложил Саре свой пиджак, но она помотала головой и оттянула рукав своей куртки, показывая, что ей тепло. - В пустынях вечерами бывает очень холодно, - рассказывала девушка. – Днем мы не знали, куда деть себя от палящего солнца, а по ночам зуб на зуб не попадал. Но мне все равно нравилось в Сахаре. Я чувствовала себя там так, словно все мои действия вносят вклад в историю. Мне казалось, что я занимаюсь большим делом, Адриан. Конечно, в Нью-Йорке на это смотрят иначе, но мне кажется, что люди не должны ограждать себя городскими рамками. За этими воображаемыми стенами течёт реальная жизнь, которая, возможно, не всегда оказывается так хороша, как её описывают, но, в любом случае, это лучше, чем ничего. Это лучше, чем всегда бояться будущего: бояться, что однажды тебя собьет машина, бояться, что когда-нибудь ты умрешь от рака или другой болезни, бояться, что начнётся война. Лучше не давать своим мыслям течь в такое русло. То, что произойдёт в будущем, произойдёт в любом случае. От нас требуется только прожить остаток жизни достойно. Возможно, когда придёт время умирать, Иисус посмотрит на нас и скажет: «Эй, а повторить такое сможешь?». Я посмотрел на Сару - в её глазах стояла непоколебимая уверенность в своих словах. Она твёрдо знала свои истины и готова была их защищать. А я? У меня не было никакой теории, на которой основывалась бы моя дальнейшая жизнь. Я чувствовал себя отрезанным от всего мира, в котором каждый знает себе цену. Сара знала, что её вклад в науку и мир бесценен. «Вот это и есть бесценные вещи, - подумал я. – Знать свою жизненную цель и иметь принципы, на которых ты впоследствии построишь свою жизнь – дороже всего. Выше всяких богатств». - Как у тебя это получается? – удивленно спросил я. Сара развернулась на каблуке в мою сторону и остановилась. - Получается что? – с интересом спросила она. - Попадать в самую цель. Ты словно знаешь, что творится у меня в голове, и говоришь такие правильные вещи. Ты излагаешь свои истины простым и понятным языком, но в то же время все это очень мудро. Тебе стоит только услышать суть дела, как ты тут же генерируешь ответ. Сара покачала головой и мягко улыбнулась мне, словно я говорил самые нелепые вещи в мире. - Адриан, ты думаешь, что я говорю вещи вселенского масштаба? – она рассмеялась. – Нет, конечно, глупенький, я рассуждаю о том, что пугает меня больше всего. Мы становимся мудрее, когда на нас влияют какие-то внешние факторы. Я боюсь, что однажды проснувшись я обнаружу, как за окном будет едва волочиться вся Манхеттанская публика. Я боюсь, что однажды мы совсем утратим себя, вот и толкаю свои агитационные речи, которые призваны направить людей на размышление о своей жизни. Чистой воды эгоизм – я знаю, что умнее большинства населения страны, и когда большой брат проявит себя с худшей стороны, я хочу иметь свою маленькую армию единомышленников. Мой отряд умников против целой страны зомби. Кстати, ты в списке умников, сладенький. - Но ты ведь понимаешь то, до чего другие совсем не в состоянии дойти сами. Вспомни, как сегодня разложила мне все по полочкам! – я уверенно стоял на своём. - Это было просто, - парировала Сара. – Любой, кому бы ты рассказал всю суть ситуации, сказал бы тебе то же самое. Потому что со стороны виднее. Это не мудрость. Это умение видеть глазами других. Незаменимые вещи, если ты хочешь научиться помогать людям. - Бесценные, – пробормотал я. - Не считай мои слова непререкаемой заповедью, это не так. Я просто чокнутая, которая хочет иметь под рукой публику для выступлений. Ты отлично подходишь. Временами у тебя даже мозги работают, – Сара удовлетворенно кивнула. - Спасибо за комплимент, - усмехнулся я. - Всегда пожалуйста, - отозвалась девушка. Рассмеявшись, мы продолжили наш путь, освящённый ночными огнями. Проснувшись на следующее утро, я увидел красный огонёк, мигавший на моём телефоне – автоответчик. Я тяжело вздохнул и нажал на кнопку, желая, чтобы это оказался кто-нибудь с предложением завалиться в ближайший бар. Мои надежды не оправдались - сообщение оставил никто иной, как мой отец. Он говорил, что нам нужно встретиться и как можно быстрее – сегодня вечером он улетает на Корсику встречаться с какими-то французскими шишками. Он назначил мне встречу в полдень в одном маленьком деловом кафе, где варят крепкий кофе и абсолютно не продают алкоголя. Умный ход, папочка. Сев в такси в половине двенадцатого, я стал смотреть в окно. Сегодня было пасмурно и прохладно, ветер то и дело срывал пляжные шляпы с проходящих мимо девушек в цветастых платьях. Они недовольно хмурились, силясь поймать свои вещи, но ветер уже давно унес их в неизвестном направлении. Я улыбнулся, а потом перевёл взгляд на большое здание, расположившееся на пересечении Уэствуд Плаза и Стратмор Плейс – Калифорнийский университет. Я окончил его два года назад, но все равно даже воспоминания об обучении здесь приносили в моё сердце радость и тепло. Я с тоской размышлял о том, как же беззаботно мне жилось, когда я, наплевав на все, прогуливал занятия и пил пиво с друзьями. Однажды меня даже грозились отчислить за систематические прогулы, но когда я пришел и рассказал им байку о своей больной бабушке, о которой я вынужден заботиться, они меня помиловали. Кстати говоря, всю эту историю придумала Сара - она тоже училась вместе со мной, но бросила университет за год до окончания. Все мои воспоминания вмиг отошли на второй план, когда мы подъехали к кафе. Я видел отца через стекло: он сидел в самом центре за столиком на четверых и листал «Файненшанал Таймс». Скучное чтиво. - Адриан, – ничего не выражающим голосом проговорил отец, откладывая ФТ. – Ты опоздал. - На Хилгард-авеню пробки, – пожав плечами соврал я. Меня даже не было на Хилгард-авеню. - Садись, – пропустив мои слова мимо ушей, отец указал на стул напротив себя. – Мне нужно поговорить с тобой. - О чем? – спросил я, стараясь не встречаться с ним взглядом. - О твоём браке с Элизабет Саммерсон.