***
Уокер не пытался скрыть свои чувства, и Габриэль знал, что Уокер жаждет его тела, но пока его сдерживает то, что они соперники, которые ненавидят друг друга. Теперь капитану приходилось как-то примириться со своей враждой к Ханту и попытаться расположить к себе. Габриэль прекрасно чувствовал желание капитана и старался избегать встреч. Он перемещался по кораблю, словно юнит древней компьютерной игры, где Ханту нужно было избежать встречи с монстром в лабиринтах подземелья; он использовал различные трюки, чтобы не пересечься с капитаном, который явно все настойчивее преследовал его. Однажды Хант направился проверить систему жизнеобеспечения и настроить некоторые параметры так, чтобы после ухода людей с корабля здесь возникла более щадящая для механизмов и приборов атмосфера из смеси инертных газов. Айзекс, видимо, сумел распознать тактику механика, и настиг Ханта в узком коридоре, что вел технический отсек системы жизнеобеспечения. — Нам нужно поговорить, — произнес Уокер, его лицо выражало дилемму, за этим фасадом разыгрывалась схватка противоположных чувств. Вид Уокера был нервным и неуверенным, это даже позабавило Ханта, таким он видел капитана впервые. — Поговорить, как мужчина с мужчиной? — поддел Хант, остановившись перед Уокером и скрестив руки под грудью. По мнению Ханта, это была самая независимая поза, на которую было способно женское тело. — Тут извини, — покачал головой Алекс, — как мужчина с женщиной. Этот ответ моментально взбесил Ханта, но он сумел сдержать себя, хотя лицо покрылось румянцем, проклятая женская природа снова подвела, выдав его эмоции. Механик сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и сказал: — Черт с тобой, я выслушаю тебя, хотя это не доставляет мне никакого удовольствия. — Даже не знаю, с чего начать, — вдруг сказал Уокер. Его руки не находили места. — Планета все ближе, у нас остается все меньше времени. Я бы не хотел покидать корабль с проблемами между нами. Слушай, так вышло, что мы начали очень плохо, я виноват, не буду оправдываться. Может быть, если ты узнаешь меня лучше, то поймешь, что у меня не самый лучший характер, но у этого есть причины… — Я не понимаю, к чему ты клонишь, — подозрительно прищурился Хант. — Короче, ты попал в это тело. А оно мне очень нравится. Буду честен — я просто без ума от него! Как только увидел, еще в самый первый день, так запало в душу. Ну и… сам понимаешь, тебе теперь в нем жить до конца, а выбор не велик — вы двое женщины и один я, мужчина. — То, что я в этом теле, не значит, что я перестал быть мужиком, понял?! — резко оборвал Хант. Это было похоже на то, как кошка пытается лаять овчаркой, произвести впечатления на Уокера не удалось. — Ты такая симпатичная, когда злишься, — сказал Уокер. — «Такой симпатичный», — с нажимом сказал Хант. — Прими ты правду уже! — повысил голос Уокер. — Ты живешь в теле бабы, а значит — ты баба! Нравится тебе это или нет! До Земли далеко! Понимаешь? Я и ты, ну и Ева, мы здесь самые ближайшие на тридцать парсеков люди! Нам волей-неволей придется возрождать колонию на планете, как ни крути, со всеми вытекающими последствиями! — Знаешь, что, Уокер, — сказал Хант медленно, стараясь контролировать себя и не сорваться на крик, — даже если ты будешь самым последним человеком во всей вселенной, я никогда не дам тебе дотронуться до себя. После этих слов Уокер отшатнулся, словно от удара. Сам Хант испытывал такой эмоциональный коктейль, который до этого никогда в жизни не получал. Хотелось одновременно ударить Уокера, убежать как можно быстрее, наорать, зареветь и понюхать майку капитана. Хант с трудом, но пока еще сохранял контроль над этим буйством. «Как же женщины с таким справляются? Прости меня, великий космос, за все те случаи, когда я, пусть даже мысленно, был недоволен эмоциональностью женщин!» Хант подозревал, что виной этому шторму чувств мужской мозг, втиснутый в эту симпатичную, что греха таить, голову, как мотор грузовика под капот элегантной легковушки. Вот его так и швыряет на качелях гормонов и эмоций! Это все равно, что вставить квантовый магниторевербератор в индукционный кварковый генератор, и ждать, что все будет путем! Но ничего не поделать, он должен управлять этим телом, а не давать телу управлять собой. — Пойми же, Габриэль, я хочу по-хорошему, понимаешь? — снизил обороты Уокер. — Мне твои сиськи и все остальное башку сносят, я такого не испытывал никогда в жизни, прямо как наркотик, черт побери. Думаешь, мне приятно тебя вот так уламывать? Да, ты мужик, все путем, согласен! Но знаешь, я в космосе без малого семьдесят лет, астероиды, корабли, станции, всякое бывало. С бабами очень жесткий напряг, не любят они космос. Ты понял, куда я клоню? Для меня и с мужиком не проблема, так что не волнуйся. Габриэль не мог поверить своим ушам. Он словно он попал в карусель, которая не желает останавливаться. — Великий космос, меня сейчас стошнит от твоей отвратительной болтовни! — крикнул Хант, пытаясь вырваться из этого кошмара. — Я добром хочу, Габриэль! Понимаешь? Выхода все равно у тебя нет, так что не ломайся уж слишком долго, прости, не обучен политесам, говорю, как есть. Пока на этом все, а ты подумай, подготовься к неизбежному. А хочешь, планету в честь тебя назовем? Планета Габриэль, или планета Хант, а? Звучит же! Ты подумай, ладно? — продолжал говорить Уокер, не замечая отчаяния Ханта. Слышать голос капитана было так же приятно, как в глухую летнюю ночь тарахтение мотокоптера рядом с открытым окном. Уокер, все же уловив настрой, в конце концов, шагнул в сторону, уступая дорогу. Хант двинулся вперед, а когда уже оказался рядом с Уокером, неприятно поразился, насколько теперь тот стал выше его. «Черт возьми, он какой-то гигант», — пронеслось в голове Ханта. Вдруг он почувствовал, как ладонь Уокера легла ему на ягодицы. Хант резко развернулся и отбросил руку капитана. В руке Ханта, словно из воздуха, возникла крепкая и острая отвертка, сверкнувшая довольно угрожающе. Хант услышал, как он шипит, точно на раскаленный лист железа вылили стакан воды. Нет, не он, Хант, зашипел, а его тело, вот что значит чуть ослабить контроль! Хант не стал злиться на это, судя по реакции Уокера, получилось достаточно убедительно. Уокер, глянув в ставшими совершенно дикими глаза, на таком милом и прекрасном лице, поднял руки: — Ладно, ладно, прошу прощения! Я же говорил, башню сворачивает, от вида и запаха твоего… тела. Хант не ответил, продолжая держать отвертку направленной на капитана, и двигался боком по коридору, пока его и Уокера не разделил клинкет сектора. Затем он обессилено рухнул на холодный пол, сотрясаемый рыданиями. И само то, что он плакал, вызвало еще более обильные слезы. О, великая пустота, да за что все это ему?***
Ева внимательно наблюдала за Габриэлем. Он сидел, бездумно глядя на экран нейросканера, на котором пробегали строки ежедневной самодиагностики. Когда Габриэль вошел в медицинский модуль, она сначала обрадовалась, но сбавила обороты, заметив, что лицо любимого выражало беспокойство и тревогу. Ева приготовила чай, заботливо наливая горячий напиток в чашку, и попыталась развлечь Габриэля разговорами. Но он был закрыт и отвечал кратко и невнятно, словно его мысли были заняты чем-то гораздо более важным. В конце концов Ева не выдержала: — Габи, я хочу тебе помочь, но для этого мне нужно знать, что с тобой творится. Она ощутила, как внутри Ханта происходит мучительная борьба. Такие, как он, всегда решают проблемы самостоятельно, так что просить о помощи механику было совсем нелегко. — Что с тобой произошло? — еще раз, более настойчиво, спросила Ева, пытаясь взглянуть Ханту в глаза. — Уокер, — с горечью в голосе, наконец, сдался Хант, — он зажал меня по пути к тебе, в коридоре, и приставал, словно я — грязная портовая шлюха. Ева понимающе мрачно кивнула. Она по себе знала, насколько это противно, и понимала, что Уокер — не тот человек, с которым можно договориться. — Черт побери, Ева! Лучше бы ты не спасала меня! Это невыносимое чувство, я не контролирую ситуацию! Да и что я могу сделать с Уокером, случись чего? Он и так был еще тем кабаном, а сейчас даже сравнивать глупо и смешно, физически он сильнее меня сейчас раз в десять! — Ты хочешь сказать, что… — начала Ева и замолчала. Она отлично знала, что имеет в виду Хант. — Именно, я хочу сказать это. Здесь нас еще кое-как защищает Нова; хотя меня уже тревожат сомнения, адекватно ли наш искин воспринимает происходящее? Слишком много странностей. А что будет на планете? Ты понимаешь, что этот мордоворот может сделать с тобой и со мной буквально все, что захочет? Я не уверен, что меня такая перспектива сильно радует! Ева схватила руку Ханта и прижала к свой груди. — Я знаю, Габриэль, это очень трудно для тебя, но хочу, чтобы ты знал, был уверен: я люблю тебя в любом виде! Не важно, в каком ты теле и какого пола, — в глазах Евы заблестели слезы. — Пожалуйста, Габи! Я не хочу, чтобы ты бросил меня один на один с этим чудовищем Уокером! — Но что я могу сделать, в этом теле, в этом плену? — в голосе Ханта прозвучало отчаяние. — Ты не понимаешь… Может показаться, что я считаю, что воспринимаю женщин, как существ второго сорта, что не доволен тем, что оказался в худшем положении. Это не так! Наоборот, для меня женщины всегда были существа более высокого порядка, ради любимой женщины не жалко и жизнь отдать! Но мужчина воспитан на том, что он должен защищать своих женщин, понимаешь? Унизительно не то, что я стал женщиной, а то, что перестал быть мужчиной! Как я могу защитить тебя, если я не могу защитить себя?! — Габриэль, ты для меня всегда будешь моим защитником! — Ева приблизилась и обняла Ханта за плечи. — Ты не один, Хант! Ева ласково дотронулась губами до лба Габриэля, на мгновение почувствовав себя странно — нежная кожа, другой запах, мягкие волосы. Это было странно, но в тоже время приятно. — Я помогу тебе, Габи. Я не позволю, чтобы эта свинья причиняла нам боль. И не думай, что женщины такие уж безобидные существа. Мы тоже можем постоять за себя! Да, у тебя теперь красивый бюст, но внутри ты — мужчина! И для меня всегда будешь им, если не разочаруешь, конечно. Габриель мягко отстранил Еву, прошелся по модулю, что-то обдумывая. — Ладно, в конце концов, ты права, Ева! Хватит мне уже ныть. У меня есть ты, это главное. И я знаю, что ты готова на все, чтобы защитить меня. — Конечно, готова! Знаешь, как было страшно там, в космосе? До сих пор мурашки по коже, как только вспомню. — Ева… — Габриэль сделал паузу, а затем продолжил: — Спасибо тебе, Ева. Прости, что я наговорил всякой ерунды. Все же лучше быть живым, чем вечно болтаться между планетами. — Все в порядке, Габи, не думай об этом. Хант усмехнулся, и Ева узнала на пока еще непривычном лице ту самую улыбку механика. — Что касается бюста… — Хант взялся обеими ладонями за свою грудь и приподнял ее, словно взвешивая. — Женская грудь очень хороша, когда ты любуешься ей со стороны, и у тебя самого такой нет. Но кто же знал, что эти штуки такие тяжелые, особенно сейчас, когда мы наверстываем! — Ничего, привыкнешь, — улыбнулась Ева. — Тебе еще и понравится, вот увидишь. Ева смотрела на эту гибкую сильную женщину, в которую вдруг превратился ее любимый человек, и думала о том, что же их ожидает на планете, какие препятствия еще придется преодолеть? Ее размышления и мечты прервал вопрос Ханта: — Слушай, а чего это меня так швыряет по эмоциям? Иногда мне кажется, что просто порвет на части, я совсем не привык к тому, что сейчас ощущаю. — Этому есть две причины, — сказала Ева и налила чай себе и Габриэлю. — Первая причина заключается в том, что твоя психика еще не адаптировалась к сигналам женского тела, потом привыкнешь и войдет в норму. Может быть, еще после операции немного сильнее идут выбросы гормонов, все же у нас тела юные, еще фактически подростковый возраст не до конца завершился. Половые гормоны выделяются и так хорошо, а тут еще наше вмешательство. Но если хочешь, я поищу какие-нибудь препараты, чтобы сбить накал страстей. — Ты сказала, что причин две. А какая вторая? — Ты беременный. Чашка выпала из рук Габриэля. — Что-о?!***
Уокер вошел в рубку с торжественным видом и направился прямо к капитанскому креслу. Все же первый камешек он забросил, уже что-то. Пусть подумает, поломается, но все равно он будет обладать этой красавицей, пусть хоть в голове у нее поселится кракен со спутника Юпитера, Европы. Кресло капитана было особенным — оно позволяло управлять кораблем, передавать команды вахтенным и отображать информацию на индикаторных панелях. Более того, оно имело индивидуальный подъемник, позволяющий капитану взмывать почти до потолка рубки и следить за всеми, кто находится в командном центре. Но на вахте в рубке этого корабля были только Уокер и Нова. Айзекс включил систему проекции и на главный курсовой экран вывел вид по курсу, без применения оптических методов, как бы видели его глаза, если бы экран был окном в реальный космос. Четвертая планета системы Сакуро уже была хорошо заметна. Уокер назвал ее своим именем, и намеревался настоять на том, чтобы эта планета носила его имя в будущем. Уокер любил космос. Он не мог представить себе жизнь без него. Безусым юношей он поднялся со дна гравитационного колодца Земли и больше не возвращался. Он провел всю жизнь на космических кораблях, орбитальных станциях и обитаемых астероидах. Но все хорошее рано или поздно заканчивается, и этот этап жизни тоже подходил к концу. Он останется на планете с двумя женщинами, причем, одна из них — ирония судьбы, которую он вожделел, теперь носит разум не того человека, с которым он хотел бы иметь интимную связь. Нелегкая задача — убедить бывшего мужчину и соперника в своих добрых намерениях. Он должен как-то завлечь и обольстить его, чтобы тот смирился, подчинился ему и превратился в настоящую женщину. Придется постараться, в конце концов, живой человек лучше, чем безвольная секс-кукла пустоголового клона. Уокер усмехнулся, вспоминая тот вечер. Надо обязательно подобрать к Габриэлю ключик, как-то искусить и обольстить, чтобы он полностью подчинился Уокеру и выполнял свою женскую роль до конца и качественно. Но если это не удастся, то тем хуже для Ханта. Уокер не был тем, кто сдается без боя. Этот дурачок-механик не понимает, с кем связался. Не удаться соблазнить — значит, Уокер навяжет ему свою волю и заставит смириться с положением. Если понадобится, он не остановится перед применением силы, и не таких обламывал и превращал в скулящий и согласный на все кусок плоти. Уокер имел на этот счет богатейшую практику. Этот Хант и Ева, они не понимают, что для них лучше! — Капитан Уокер, — прервал его размышления голос корабельного искина. — Что случилось? — Уокер нехотя вернулся в реальность из своих размышлений. — Пора внести корректировки. Корабль не совершал торможение уже двое суток, и это начинает сказываться на нашей траектории. Мы двигались по гиперболической траектории с центром массы Сакуро, но другие гравитационные взаимодействия с планетами системы привнесли отклонения. Чтобы выйти на эллиптическую орбиту к Сакуро-4… — Планете Уокера, да. Продолжай. — Сакуро-4, именуемая в данный момент как «планета Уокера», нам нужно внести корректировки в траекторию и увеличить негативное ускорение корабля до четырнадцати метров в секунду на сто двадцать часов. Затем у нас будет 26 часов на маневры и выход на орбиту при обычном ускорении торможения, комфортным и безопасным для экипажа. — Расчеты готовы? — Так точно, готовы! К счастью, баки с топливом почти опустели, иначе нам не хватило бы энергии преодолеть стартовую массу корабля. — Что же, предупреди этих двух… Ну, ты понял кого, и приступай к более эффективному торможению. Не хочу, чтобы они от неожиданности расквасили свои мордашки.