***
Нова был не в состоянии поддерживать связь, следить и слушать, что происходит в жилом модуле, но, к счастью, отправить сигнал вызова он мог. Ева сначала не поняла, что ее разбудило, но сон исчез, когда ее имплантат тревожно забибикал, сигнализируя о том, что Нова зовет на помощь. Ева быстро натянула комбинезон и побежала в холл. Там связь уже была в порядке. «Что случилось, Нова?» — спросила Ева. «На палубе с биотронами есть посетитель», — прозвучало в голове Евы. «Что значит посетитель?! Кто это?» Нова казался задумчивым. «Там капитан Уокер», — ответил он. «А что он там делает?» — настаивала Ева. «Вам следует немедленно отправиться на палубу», — уклончиво ответил Нова. Ева уже была в лифте, стуча пальцами по панели от нетерпения. Как только двери лифта распахнулись, она бросилась вперед, пробиваясь сквозь полумрак к месту, где стояли биотроны. Уокера она заметила сразу. Еще бы его не заметить! Крышка биотрона, где находился клон Кианто, валялась рядом. С торца установки возвышался Уокер, и штаны его были спущены. Он наполовину вытащил тело клона, закинул ее ноги себе на плечи и, пристроившись между ними, совершал возвратно-поступательные движения. Лицо его, полное блаженства, было обращено кверху, глаза закрыты, Уокер постанывал при каждом толчке. Ева на мгновение оторопела, но тут же ярость охватила ее так, что в глазах потемнело. Она сунула руку в карман. Появилась рука уже не пустая, в ней поблескивал хромом дистанционный инъектор. Уокер что-то почувствовав, отрыл глаза и тут же получил удар Евы ногой в живот. Удар легкой, даже субтильной девушки был почти что пустяком, но сыграл эффект неожиданности, и Уокер оторвался от своей жертвы. Ноги клона он выпустил, и они упали бы вниз, увлекая тело, но Ева успела подхватить их и одним движением толкнуть внутрь биотрона. Тело легко скользнуло, так как внутренняя поверхность аппарата была в специальной слизи. — Какого черта ты творишь?! — в бешенстве сверкая глазами, проревел Уокер. — Это я должна спросить тебя, что ты тут сам устроил?! Как ты посмел дотронуться до этого тела?! — А что такого? Это всего лишь кусок мяса! Ты сама сказала, что она будет рожать детей, так чего мне тянуть с этим? — Ты сумасшедший ублюдок! Пошел вон отсюда, и если я тебя еще раз увижу рядом с этим клоном, то мне будет плевать на то, как отнесется Нова к твоему трупу, и плевать, как мы доберемся до планеты! — А ты не много на себя берешь? — прошипел Уокер и, набычившись, двинулся к Еве. Ева выставила взведённый инъектор. — Знаешь, что здесь заряжено, животное? Нейрошокер, который называют «Тихое утро», потому что настоящее его название, «килл-доузер», слишком пугает пациентов. А дальше, дальше я с тобой такое сотворю, что яйца и член свой увидишь лишь в утилизаторе, если успеешь, конечно! Ты понял намек? Здоровяк Уокер сначала будто налетел на прозрачную стену. Но потом медленно двинулся к Еве, мускулы на его руках вздулись, будто под кожей перекатывались бильярдные шары. — Ну-ну, попробуй, детка. У меня будет пара секунд, пока твоя дрянь не разойдется по крови, но обещаю, я успею свернуть тебе шею. Ева пятилась, ощущая, как лоб покрыла холодная испарина. Она медик, а не полицейский. В инъекторе был не «килл-доузер», запасы которого погибли, а «сонолит», штука хорошая, но не настолько, чтобы быстро нейтрализовать эту гору похотливого мяса. — Стой, или пожалеешь! — крикнула она и с ужасом услышала, как дрожит ее голос. Глаза Уокера горели адским огнем. Ева хотела сказать что-то еще, как вдруг палуба ушла из-под ног, и она кубарем полетела в сторону переборки. Для Уокера это также было неожиданностью, но он, совершив несколько нелепых движений, все же устоял на ногах. — Нова, что, черт возьми, происходит?! — взревел Уокер, забыв, что достаточно мысленного зова. Он получил ответ на имплантат и бросился бежать в сторону лифта, на ходу застегивая штаны и вмиг потеряв интерес к Еве, которую уже колотила крупная адреналиновая дрожь. Ева не мешкая занялась клоном, подключила то, что оторвалось или, может быть, оторвал Уокер, и убедилась, что жизненные функции в порядке. Когда за Евой закрылся клинкет, на экране витаиндикатора, где плясала цветная трехмерная голографическая абстракция, выводящая в реальном времени визуализацию всех функций и систем организма, появились новые вкрапления розового цвета.***
— Хм, Нова, что происходит? Что это за маневры? — заорал Уокер, как только появился в рубке. — Капитан Уокер, вам следует соблюдать нормы этики и воздержаться от недопустимых действий, — сказал Нова. — О, какие умные слова, маленький робот. Но знаешь, я не думаю, что ты можешь мне помешать. — Я не робот, а искусственный интеллект, созданный для навигации и управления кораблем и его реактором. Но я все же не могу позволить вам совершить недопустимые действия на борту. — Что за дурацкие правила, Нова? Но давай не будем о них. Я хочу знать, почему ты сделал этот резкий маневр? Ты мог повредить корабль. — Я уклонялся от астероида, капитан. — Астероид? Что за бред? — Уокер вывел на главный экран карту сектора. — Я ничего не вижу на экранах навигации. — Это потому… что астероида больше нет. — Вот как? И куда он делся? — Астероид испарился, повредив восьмую ламель. — Как? Где? Я не слышал никаких тревог. Может быть, ты решил обмануть своего капитана? Не было никаких астероидов? Просто ты решил, что капитан не должен немного поиграться с той малышкой? — Я не могу лгать, капитан. Моя программа основана на логике и фактах. — Ах, Нова, ты такой невинный и наивный, — Уокер усмехнулся. Только не на того напал. Но я уверен, что мы найдем способ, чтобы ты мне помог. Мы же команда, правда? — Я не могу помочь вам совершать недопустимые действия, капитан. Моя программа основана на этике и правилах безопасности. Капитан Уокер посмотрел на потолок, откуда исходил аудиоголос искина и прорычал: — Ты забываешь своё место, искин. Твоя единственная цель — следовать моим приказам. — Я не могу подчиняться вашим приказам, если они противоречат моим принципам, — донеслось сверху. — Ладно, хорошо. Допустим, я тебе поверю. Значит, говоришь, восьмая ламель… — Уокера словно осенило. — Ну конечно, восьмая ламель повреждена, как же я не сообразил. Спасибо тебе, дружок! — Не понял вас, капитан? Но Уокер уже не слушал его, он развалился в кресле с видом человека, только что поймавшего рыбу размером с грузовик. — Потом поймешь. Кстати, Нова. Мы же с тобой ставим безопасность корабля и экипажа превыше всего, не так ли? — Так точно. — У тебя есть доступ к телеметрии состояния экипажа? — Мне поступают основные параметры: пульс, артериальное давление, частота дыхания. — Сообщи мне, как только эти параметры вдруг изменятся в большую сторону одновременно у главного механика и главного медтехника. — Хорошо, капитан. Я сообщу вам, если их витальные показатели изменятся одновременно. — Благодарю, Нова. Сообщи в любое время. Ева спросила Нову, где находится Уокер. Искин сказал, что Уокер в рубке, и она решила вернуться в жилой отсек. И еще Нова сказал, что Уокер будет в рубке до самого утра, уж он об этом побеспокоится. Интонации искина были странными, заговорщицкими. Ева хотела узнать, что искин подразумевает в словах о беспокойстве, но не стала. Главное — чтобы Уокер ей не попался. Картина, которую она увидела на палубе с биотронами, все еще стояла перед глазами, и Еву до сих пор потряхивало. Но уже не от ярости, а скорее от презрения. И адреналин требовал выхода. Ева вспомнила примитивный, словно лом, животный секс, а точнее — изнасилование беспомощного клона, и это затронуло какие-то струны древнего инстинкта. Ее тело реагировало на это, и Ева поняла, что трусики ее намокли. И не в Уокере было дело, даже сейчас при одной мысли об этом негодяе у нее могли начаться рвотные спазмы. Просто чертова природа, которой плевать на этику, брала свое. Ева решила, что как только доберется до каюты, запрет покрепче дверь, а там как-нибудь она придумает, чем успокоить вдруг некстати проявившееся естество. Она уже почти дошла до своей каюты, когда услышала легкий шелест со стороны душевой. Ева тихонько подкралась к входу и заглянула в опрометчиво оставленную щель. Душевая представляла собой небольшое помещение овальный формы, сам душ размещался в дальнем конце. Ева приникла к двери и жадными глазами пожирала фигуру Ханта, который намылил голову и, закрыв глаза, так как на лице тоже была пена, тер мочалкой грудь и бицепсы. Да что за бред! Она же взрослый человек! И Хант, хоть и выглядит юношей, но им не является, по сути… Так чего же она медлит? Ева тихонько открыла дверь и скользнула внутрь душевой, надежный запор встал в нужное положение. Говард все еще не заметил вторжения, продолжал лениво двигать мочалкой и нежиться под теплыми струями. Ева скинула свой комбинезон, стекший к ее ногам словно серебристая жидкость, сняла трусики. Ее руки действовали сами по себе, не зависимо от разума, который в это время назойливо нудел, что она совершает большую ошибку, что это не приемлемо, что если сейчас Говард выставит ее за дверь, то это будет позор на всю жизнь! Внутренний голос гундел много чего еще, но ее тело его не слушало. Ева извлекла из гигиенического пенала еще одну одноразовую мочалку, такого типа, которым предпочитала пользоваться сама, большую, розовую, мягкую и пушистую. Не сравнить с тем наждаком, что был в руках Габриэля. Ох, эти мужчины всегда выберут брутальные штуковины, а потом мучаются! Когда вот же то, что надо для наслаждения! Ева активировала пенку для душа с запахом лаванды, и уже не скрываясь, все равно в шуме воды Габриэль ничего не услышит, подошла к мужчине. Сначала она коснулась спины Ханта ладонью, тот вздрогнул, замер. Смыв пену, он обернулся и изумленно раскрыл глаза. Увидев кто, и в каком виде стоит перед ним, Габриэль, к чести своей, оценил обстановку моментально и не стал изображать смущенного школьника. А Ева не смогла отвести взгляд от его зеленых глаз, которые блестели под лучами света. — Тебе уступить место, Ева? — Я просто спину тебе зашла потереть. Ты дверь не закрыл, извини, я подсмотрела, как ты мучаешься, — сказала Ева, стараясь выглядеть почти равнодушной, но румянец предательски залил ее щеки и даже кончики ушей, и она это чувствовала. Наглый Хант действительно повернулся спиной, и Ева стала возить своей шикарной мочалкой по его талии, поднимаясь все выше и выше, добралась до шеи, и ей пришлось приблизиться и даже встать на цыпочки от усердия. Габриэль был весь в пене, грудь Евы тоже. Соски стали твердыми и похожи на вишенки. Несколько раз они дотронулись до спины Габриэля, оставляя в пене дорожки. Этого мужчина не смог уже выдержать, и развернувшись одним ловким движением, заключил Еву в объятья, зарылся носом в ее уже влажные волосы. Она почувствовала, как его сильные руки обнимают ее, и его теплое тело притягивает к себе, словно магнит. — Эй, сиськи раздавишь же! — сдавлено хохотнула она, а потом сделала вид, что пытается выскользнуть, но это только еще больше раззадорило Габриэля. Его сильные, но удивительно нежные руки принялись бродить по ее телу, лаская бедра, ягодицы, груди и живот. Ева совсем отпустила себя, словно отстегнула мешающие ремни безопасности глупой морали и ханжеской этики. Она, скользкая от пены, изнывающая желанием, принялась извиваться в объятиях Ханта, подставляя под его ловкие пальцы то одну, то другую часть тела, а когда пальцы легли на промежность и нежно принялись массировать, но деликатно не входя внутрь, сладкий протяжный стон сам собой сорвался с ее губ и был тут же запечатан губами Габриэля. Его язык по-хозяйски скользнул в рот и затанцевал с ее языком. Ева почувствовала, что в живот ей упирается твердый горячий член, он подрагивал, словно спорт-кар на старте. Ева опустилась на колени и взяла кончик в рот. Она успела несколько раз провести языком по головке — налево, направо, обвести вокруг, как почувствовала, что идет волна и руки Габриэля мягко отстранили ее, а грудь и шею оросила горячая липкая жижа. Ханта сотряс оргазм, и словно часть его энергии передалась Еве; внизу живота стало совсем нестерпимо, все поплыло, словно при головокружении. Ева потянулась вниз, пытаясь мастурбировать, но Габриэль нежно отодвинул ее руку. А затем, Ева не поняла, что вообще произошло, она каким-то образом оказалась на руках или точнее, в руках мужчины, словно паря в невесомости. Габриэль оказался силен и держал ее без малейшего напряжения. А потом острый кончик языка Ханта прошелся по клитору и нырнул глубже… Еву сотряс ее первый в этом теле оргазм. Хант вернул ее на пол. Они отдышались, молча смотря друг другу в глаза и понимая все без ставших ненужными слов. Кое-как смыли пену, Габриэль подхватил Еву на руки и понес в каюту, по дороге ловко пнув кнопку гигиенической уборки душевой. — Не сюда, ко мне, — не то промурлыкала, не то скомандовала Ева, и Габриэль беспрекословно подчинился. Двери каюты Евы закрылись за ними и если бы они не обладали отличной звукоизоляцией, то нежные стоны и смешки в недолгих паузах можно было бы слышать почти до самого утра. Затем дверь приоткрылась, показалась голова Ханта, он осмотрелся и не заметив никакого препятствия, выскользнул из каюты Евы. В одной набедренной повязке из полотенца, Габриэль обернулся, перед тем, как прикрыть дверь, задорно подмигнул, и с не сходящей улыбкой до ушей быстро проследовал в свою каюту. Ева вытянулась на скользких «шелковых» простынях своего ложа, в неге несколько раз повернулась с боку на бок, томно шевеля ногами, все еще помнящими поцелуи разошедшегося Габриэля и забылась прекрасным, счастливым и глубоким сном, какого у нее давно уже не было. Может быть, даже никогда.***
— Капитан, витальные параметры главного механика Ханта и главного медтехника Вороновой изменились в сторону увеличения показателей. — Хорошо, Нова. Где они сейчас? — В жилом отсеке. — В одной каюте? — Не могу сказать точно, капитан Уокер. Но могу предположить по ритму их дыхания, что они находятся рядом друг с другом. Услышав ответ, капитан Уокер скрипнул зубами. — Вы что-то сказали, капитан? — Ничего, Нова. Совершенно ничего.