Третий - лишний

Ева проснулась за миг до того, как на нее навалилось чье-то тело, а рот сдавили крепкие пальцы. Сон исчез, сметенный мощной дозой адреналина. Ева начала сражаться, выворачиваясь и царапаясь, будто дикая кошка. Во мраке, еще не придя окончательно в себя от сна, она не поняла, кто на нее напал, лишь слышала громогласное сопение и поток проклятий, изрыгаемый шепотом. Женщине в конце концов удалось вырваться, сильно укусив за пальцы противника, так что он застонал, и, набрав полную грудь воздуха, заорать: — Свет! Контроллер каюты воспринял интонацию команды не только как сигнал к включению, но и как требование к уровню яркости, и каюта залилась светом на максимальных возможностях светильника. На Еве лежал голый Айзекс, лицо его искажала гримаса злобы и боли. Как только вспыхнул свет, он натянул маску приторной улыбки, словно попался во время устройства дружеского розыгрыша. — Айзекс! Ты что творишь, ублюдок? — гнев Евы было трудно передать словами. — Что я творю? — фальшиво смеясь, ответил Уокер. — То, что давно надо было сделать. В лицо Еве ударил резкий запах спиртного. — Да ладно, чего ты ломаешься. Все равно рано или поздно к этому придет, — продолжил Уокер, — долг перед человечеством, бла-бла-бла, дорогая! Ты — женщина, я — мужчина, если тебе нужна причина, то это — причина! — Да пошел ты! Нова, помоги! — позвала Ева. — Прости, но в жилом модуле Нова тебя не услышит. Это единственное место на корабле, где он не может нас наблюдать и подслушивать, — хихикая, сказал Уокер. — Он не услышит, а я — услышал, — вдруг раздался голос Ханта. Уокер не успел повернуться, как Хант взял его шею в локтевой захват. Несмотря на то, что Уокер был более массивен, вырваться ему не удалось. Он захрипел и упал с кровати. — Габриэль, не надо! — воскликнула Ева, когда лицо Уокера стало совсем пунцовым, и глаза почти закатились. Но оторвать механика от капитана оказалось нелегко. Хант с видимым сожалением, наконец, отпустил Уокера и отошел в сторону, тяжело дыша. Уокер сел на кровать, пошатываясь и массируя шею. Ева заметила, что он все же был не полностью обнажен — трусы оказались на месте. — Вы уже так хорошо друг с другом спелись, — сказал Уокер, глаза его были полны ненависти. — Уходите из моей каюты, Уокер, — резко ответила Ева и указала на дверь. — Ладно, ладно, я понял, — сказал Уокер, тяжело поднявшись и направляясь к выходу. Но на пороге он еще раз обвел Еву и Габриэля взглядом, который не предвещал ничего хорошего. — Все равно, Ева, тебе придется со мной спать! — Надо было бы его задушить, — сказал Хант, накидывая на плечи Евы ее тонкое легкое одеяло, — но никак, без него не получится выйти на орбиту. А главное — Нова может не оценить сей перфоманс. — Надеюсь, вы шутите, — сказала Ева, ее колотила дрожь. — Только убийства нам еще не хватает.

***

Ева утром чувствовала себя разбитой. Вспоминать произошедшее ночью было неприятно и стыдно. Не хотелось выходить из каюты, но она взяла себя в руки и решилась. Опасения оказались напрасны. Завтрак прошел не так напряженно, как она ожидала. Уокер, несмотря на вчерашний инцидент, держался так, будто бы ничего не случилось, но извинился с иронической усмешкой, все списав на сильное опьянение и буйство гормонов в юном теле. А затем рассказал какой-то несмешной и пошлый анекдот, громко и, кажется, нарочно чавкая при этом. Хант, как всегда, оставался невозмутимым и спокойным, словно индейский вождь с гравюры минувших времен. Ева отмалчивалась и держалась независимо. В целом было заметно, что троица собралась за столом только для утоления голода, повседневные дела в этот раз не обсуждались. Ева была занята рассматриванием сохранившихся генетических образцов колонистов, отбирая пригодные, и не заметила, как тихо отошел в сторону клинкет и в медицинском модуле появился механик Хант. — Можно? — спросил Хант, стоя на пороге. Ева выключила «Трио-вью», на котором работала, открыла глаза и двинулась навстречу. — Конечно, заходите! Ева даже сама не ожидала, что ее улыбка получится такой искренней. — Ну-с, где пациент? — спросил Габриэль, проходя и оглядываясь с любопытством. Весь отсек был наполнен незнакомой ему медицинской техникой. — Что, нравится? — спросила Ева, перехватив его взгляд. — Выглядит солидно, не хуже, чем в реакторном отсеке. Только хрома и никеля здесь больше. — Это не металл, а так, дань медицинской традиции, — отмахнулась Ева. — Мы, медики, крайне консервативный народ, знаете ли. — А это что за аппарат, на котором вы что-то делали, пока я не вторгся и не прервал процесс? — «Трио-вью»? Это что-то вроде микроскопа, на котором можно манипулировать молекулами и атомами. Работает на основе квантовых вычислений и принципов нейронных сетей, хорошая штука. — Ого, с нейросетевой поддержкой! — одобрительно улыбнулся Хант. — Адаптируется к каждой новой задаче, улучшая навык с каждым использованием! Хорошо, что парни, которые запулили нас сюда, на оборудовании не экономили. Я, грешным делом, думал, что вы тут заведуете клизмами и мотками лейкопластыря, — пошутил Габриэль. — Ну, еще дубинкой для анестезии. Ева прыснула, как школьница. Она подвела Габриэля к черному контейнеру и развела руки: — Вот он, пациент! Габриэль ловко вскрыл запоры, откинул крышку и оглядел робота. На несколько секунд замер, вникая в инструкцию по эксплуатации, которую получил на имплантат. — Отлично, ничего сложного! Механик пошарил в кармане комбинезона и вытащил продолговатый цилиндрик, светившийся посередине синим светом с каким-то злым, как показалось Еве, оттенком. Цилиндр был помещен в специальную нишу, раздалось жужжание, и источник энергии погрузился в корпус робота. Через несколько секунд у того на кожухе, где была условная «голова» механизма, засветились индикаторы. Сначала красным, но спустя десяток секунд они пожелтели. — Сейчас загрузится и пройдет тест, — пояснил Габриэль. — Как станут зелеными, так все, робот готов к работе. — Вы можете остаться до конца процесса? — спросила Ева. — А то мало ли что. — Нет проблем! Габриэль упал в первое попавшееся кресло. — У меня есть чай, — сказала Ева и подошла к небольшому синтезатору напитков. — Будете? — Ого, свой синтезатор напитков, полезная штука, — сказал Хант. — От чая никогда не откажусь! — Синтезатор напитков входит в базовый комплект медицинского модуля, — пояснила Ева. — Врачи тоже люди, не бегать же в столовку, если захочется промочить горло! — На корабле надо говорить «кают-компания», — поправил ее Хант. Вскоре они мирно беседовали, запивая маленькие печенья глотками хорошего черного чая с нотками зверобоя. — Как вы себя чувствуете, Габриэль? — спросила Ева. — Не про здоровье спрашиваете, верно? — ухмыльнулся Хант. — Именно. Что у вас тут? — Ева постучала пальцем по своему виску. — Вам же больше восьмидесяти лет, верно? — Да, — подтвердил Габриэль. — Честно сказать, мне до сих пор все это кажется странным. — Что именно? — спросила Ева. Ее любопытство не было напускным. Технология перенесения разума в тело клона на Земле и в Ближнем Внеземелье была запрещена по этическим принципам и практически не опробована. Корабли с колонистами с этой технологией только начали отправляться, и первую информацию о результатах можно было ожидать через века. — Я не могу поверить в то, что со мной произошло, если откровенно, — сказал Габриэль. — Я проснулся в теле сопляка, каким себя уже и не помнил, и все, что вокруг происходило, казалось мне сном. Первый день я ничего не соображал. — А по вам было не заметно, — сказала Ева, пододвигая печенье ближе к механику. — Ну, обычно я не такой флегматичный парень, — ухмыльнулся Хант. — Надо было поставить Уокера на место в первый же день! Но тогда у меня на уме были другие вещи. — А сейчас что думаете? — спросила Ева. — Сложно описать, — пожал плечами Хант. — С одной стороны, я молод и полон энергии, но с другой — потерял все из своей прошлой жизни. Каждый день мои воспоминания становятся тусклыми и уже не вызывают тех эмоций, что раньше. Как будто вся моя прошлая жизнь стала фильмом, и я смотрю его как зритель. С каждым прошедшим днем впечатления теряют силу, и фильм превращается в неясные воспоминания о человеке, к которому я не имею никакого отношения. Но я бы не хотел кое-что забывать, что дорого мне. — Вы так точно передали, что происходит и со мной тоже! — воскликнула Ева. — Я помню все о своих профессиональных навыках, но моя личная жизнь стала блеклой тенью. Это, вероятно, особенность функционирования разума в юном мозге. Не нужны молодому телу воспоминания прошлой жизни. — Я согласен, — сказал Габриэль, — так и есть. Хорошо, что навыки и опыт не пострадали! — Опыт, сын ошибок трудных, и гений — парадоксов друг! — пошутила Ева. — Красиво сказали, док! — Это цитата древнего поэта. Ева заметила, что чашка Габриэля пуста. — Хотите еще чаю? — спросила она. — Не скажу «нет», — кивнул Габриэль, отправляя пустую чашку в утилизатор. — Люблю чай со зверобоем. — Вы заметили зверобой? Я поражена! Один момент… Ева повозилась с синтезатором, и перед Габриэлем появилась еще одна чашка, над которой вился ароматный парок. — Могу я задать личный вопрос? — Спрашивайте, док, — пожал плечами механик. — Вы были женаты? У вас были дети? Лицо Габриэля потемнело. — Да, я был женат на прекрасной женщине. Мы поженились на Ганимеде и были вместе тридцать пять лет. У нас была дочь, но она выросла и ушла из дома. Дальше мы видели ее только на экране голографической связи. Странно, я все еще думаю о ней, как о живой, а ведь уже четыреста лет минуло… Габриэль замолчал на мгновение, углубившись в свои мысли, а затем продолжил: — У меня была еще одна дочка, должна была быть. Моя жена была особенной женщиной, и первого ребенка она родила сама, без помощи эмбриосферы. Она была беременна вторым ребенком, когда погибла. Это был несчастный случай. Сначала мне сказали, что это был несчастный случай, но через двенадцать лет нашли затерявшийся среди колец Сатурна корабль, на котором она летела. Там были следы нападения пиратов. Былая горечь вновь проявилась в словах механика. — Если не хотите, то… — Все в порядке. Это было тридцать пять лет назад, если не считать нашего времени в квантовой коробке. Тогда я был на части разбит горем и почти решился последовать за ней. Но в конце концов я нашел утешение в работе и погрузился в проектирование и строительство реактора. Я думал только о том, как создать корабли, оснащенные такой технологией, чтобы избавить внеземное пространство от пиратов, которых тогда было много. Я был нацелен лишь на одно и жил как робот. Ладно, достаточно обо мне, расскажите лучше о себе, Ева. — Ничего интересного, жила, работала, занималась нейрохирургией и другими любимыми делами. Был счастливый брак, трое детей, внуки и правнуки. Мой муж умер десять лет назад. — Мои соболезнования, — протянул Хант. — Он был хороший человек, но к концу жизни мы стали почти чужими друг для друга. Это бывает, люди меняются со временем. — Точно так, — согласился механик. — Ну, в общем, я доживала свой век, выращивая герани и другие цветы в своем тихом доме, когда мне пришло приглашение начать жизнь сначала. И вот я здесь. Робот-санитар издал мелодичный звук и поднялся из контейнера. Все индикаторы были изумрудно зеленого цвета. — Робот-санитар модель Р0801 готов выполнить ваши указания, мейстрисс, — сказала машина, точно угадав, кто является его хозяином. — Замечательно! Робот, я буду называть тебя Саныч. Это твой идентификатор, понятно? — Робот-санитар модель Р0801 теперь «Саныч». Понял. — Молодец, Саныч. — Всегда готов выполнить ваши указания, мейстрисс. — Ладно, Ева, я вижу, что у вас все наладилось, очень приятно было поболтать, — сказал Габриэль и поднялся. — Мне тоже было очень приятно. Я не думала, что вы такой… — Ева не подобрала слов и продолжила: — Честно говоря, я была немного зла на вас за молчание и полное принятие всего, что говорил этот несносный Уокер, капитан недоделанный! — До встречи в кают-компании, — улыбнулся Габриэль. — До встречи! А если будет время, заглядывай… те сюда… — запнулась Ева. — Может, перейдем на «ты»? — еще шире улыбнулся механик. — Хорошо! — рассмеялась Ева. — Заглядывай на чай, буду рада! После ухода механика Ева с большим удовольствием занялась делами, постоянно что-то напевая себе под нос. Саныч действительно оказался неплохим помощником, быстро обучавшимся взаимодействию. Но Ева не смогла насладиться этим днем, все испортил появившийся Уокер. Он злобно ворвался в медицинский модуль и закатил сцену ревности. В конце концов, Ева в приступе ярости вытолкнула его из модуля и потом рыдала, а Саныч потерянно нарезал круги по отсеку, не зная, чем он может помочь хозяйке.