Быть рядом.

— Донованн, — не выдержал Грег, когда его работница уже как две минуты мялась у его стола после подписи документов, — спрашивай уже. — Вы какой-то счастливый сильно. Вы всегда ненавидели декабрь из-за слякоти и отчётов, а сейчас этого всего как будто и нет вовсе… — Дверь знаешь где, — отрезал инспектор. — Поняла, — она поражённо подняла руки и уже, было, почти вышла: — Это из-за той женщины, которая на конф… Всё, поняла, не лезу больше, не смотрите только на меня так! Дверь хлопнула, и Лестрейд посмотрел в окно, задумчиво крутя в руках ручку. Конечно, он был счастлив, сильнее всех на свете… После ужина в греческом кафе Грегори предложил Юфем подвезти её до дома, чтобы ей не пришлось брать служебную машину. Он открыл ей дверь переднего сидения, и Холмс элегантно села внутрь. По радио крутили что-то спокойное и непринуждённое, пока пустая дорога уводила их из шумного Лондона в умиротворённый пригород. Лестрейд взял женщину за руку. В глазах каждого читалась усталость после рабочего дня, но благодаря сегодняшнему вечеру оба были счастливы как никогда раньше. — Можешь остановиться здесь, вдоль дороги, — сообщила Юфем, когда они подъехали к коттеджу. — По соседней улице объедешь, там выезжать удобнее. Холмс повернулась к мужчине: — Спасибо за прекрасный вечер, и Христа ради, прости, что я опоздала… — Ничего страшного, — он мягко улыбнулся. Сейчас инспектор понимал, что даже ради пяти минут с ней он был готов прождать целую вечность. — Насчёт того, что мы обсуждали у Андреаса… Ужин у меня на выходных в силе? Юфем уже была готова ответить, но отвлеклась на едва уведомление в телефоне. — Не обращай внимания, — вздохнула она, — брат заждался — домой торопит. А на ужин, конечно, заеду. Я напишу, когда освобожусь, а то у нас опять выборы, до меня не дозвонишься. Она поцеловала его, так легко, коротко и мимолётно, будто совсем играюще. Грегори даже испугался, что она сейчас ускользнёт сквозь пальцы и исчезнет навсегда. Он поцеловал её в ответ, желая хоть на мгновение продлить время с ней. Осталось только дождаться субботы, а это было самое сложное. Но когда субботним утром Лестрейда разбудил звонок кого-то из отдела — коллега спрашивал, будет ли инспектор в офисе, на что тот рявкнул «Нет, у меня выходной!», хотя обычно выходил на работу, — он понял, что дождаться вечера было не самой тяжёлой задачей. Ужин… А что готовить-то? Перебиться полуфабрикатами, как приходилось обычно делать Грегу, если вообще удавалось поужинать, не выйдет. «Я не ем брокколи, тыкву, печёный перец, яичницу, к удивлению, и баранину, прямо на дух не переношу,» — призналась Юфем, когда они вышли из ресторана (сам Грегори уже не помнил, к чему это она говорила), но от этого список вариантов уменьшился немногим. Он потянулся к телефону, чтобы написать Юфем, но тут же отдёрнулся: у неё выборы в Бельгии, ей сейчас вообще не до ужина. А во сколько они встретятся? Она подъедет или её нужно будет забрать? Останется ли она на ночь или её нужно будет довезти до дома?.. Столько моментов, которые хочется проконтролировать!.. Так, ладно, всё, она просила не беспокоить. В любом случае нужно было сделать две вещи — купить цветы и что-нибудь приготовить. Если выбор цветов был вопросом пятнадцати минут разглядывая витрины, то с готовкой дела отстояли иначе. Идеи никак не лезли в голову, и инспектор бесцельно блуждал между рядов в надежде, что хоть за что-то глаз да зацепится, но чуда никак не случалось. Лестрейд так долго рассматривал ряды бакалейного отдела, что консультантша, разбиравшая полку с мукой, не выдержала и спросила: — Вы что-то конкретное ищите? — Пока просто смотрю… Не знаю, что взять на ужин. Та задумчиво поджала губы. Она оказалась из тех женщин, которым угодно залезть в личное дело каждого, но не нагло, а дружелюбно, как бабушка или старая мамина подруга, которой хлеб не давай, лишь позволь дать совет, так что Грег даже обрадовался, что навзнечай ляпнул про ужин. После пятнадцатиминутного пересказа какого-то там рецепта Лестрейд вышел из магазина с полной корзиной продуктов, прихватив молоко и ещё кое-что к завтраку. В половину седьмого, когда Грегори только начал задумываться над готовкой, на телефоне высветилось уведомление: Юфем уточнила его адрес. «Адрес верный, но может я тебя заберу?» 6:32 pm «Спасибо, дорогой, брат меня довезёт. Пусть займётся хоть чем-то полезным» 6:35 pm «Его не затруднит? Он же в правительстве…» 6:35 pm «Затруднит? Даже не думай об этом, его ничего в этом мире не затруднит! Через сорок минут удобно?» 6:38 Грегори глянул на холодильник, на плиту и вздохнул. «Да, конечно» 6:39 — Почему тебе принципиально довезти меня прямо до его подъезда? — возмущалась Юфем, когда двойняшки сели на заднее сидение служебной машины. — Я хочу быть уверенным, что ты в безопасности. — А я хочу как можно больше провести времени с ним, не думал? — Я за тебя переживаю. Мы уже говорили об этом. Закрыли тему. Я просто довезу тебя до его дома, дальше — что хочешь. Сама. Повисла тяжёлая тишина. Если бы она была Шерлоком, размышляла Юфем, а Майкрофт — Грегом, то она бы получила в нос за то, какая она наглая, скандальная и надоедливая в его сторону. А так как она не Шерлок, а женщина, а Майкрофт — это Майкрофт, который не то, что к дракам, а вообще к любой физической деятельности не предрасположен, и тем более её двойняшка, то она могла со спокойной душой наглеть, скандалить и надоедать. Тем более, что драконить Майкрофта у младших Холмсов — это семейное. Но, справедливости ради, Похожий сам доводил её до белого каления частенько. И вообще всё делалось из любви, а не из злости. Да и хорошего они друг для друга сделали немало в конце концов. — Как думаешь, — задумчиво и серьёзно поинтересовался Майкрофт, когда они подъехали к подъезду, — когда у тебя будет помолвочное кольцо, дипломаты перестанут за тобой бегать и подписывать соглашения ради вашего свидания? Юфем посмотрела на него, как на полоумного, и рассмеялась: — Да иди ты к чёрту, а? — Последи за выражениями — твой жених идёт. Уже и машину запомнил, ты глянь! Женщина повернулась к окну: Лестрейд подошёл к машине и открыл её дверь, аккуратно подал руку. Он поцеловал Юфем и отдал ей букет, забрав её аккуратную, но вместительную и увесистую сумку. Майкрофту помог из машины выйти водитель, и он чуть не наступил в лужу: — Какая невозможная слякоть… — Декабрь, мистер Холмс, — Грег пожал его руку. — Да, декабрь… — вздохнул тот. — Вы тоже на ужин? — спросил инспектор с едва заметной иронией. — Благодарю, но сегодня я слишком занят, к сожалению — придётся оставить вас вдвоём. Но я уверен, что вы без меня прекрасно справитесь, — рот Холмса язвительно скривился. — Ты невыносим, Майкрофт! — сестра поцеловалась с ним в щёку. — Семейное… До свидания, инспектор Лестрейд, — они снова пожали руки, и Майкрофт исчез в машине. — Пойдём? — Грегори открыл дверь подъезда и пригласил её внутрь. С лёгкой улыбкой женщина рассматривала подъезд, лифт, квартиру Грегори… Квартира оказалась большой — даже слишком для разведённого инспектора из Скотлэнд Ярда, и поэтому пустой, — на последнем этаже, с достаточно свежим ремонтом. В его досье, которая она недавно пересматривала, была указана ипотека, взятая четыре года назад на крупную сумму. Через год — развод. Зачем делать ремонт, а потом — разводиться? Скандал? Тогда — какая причина, когда вам под сорок? Измена? С чьей стороны? Он на работе круглые сутки. Его роман с кем-то из офиса? Вряд ли. И квартира вряд ли куплена по его прихоти, если она ему нужна только для того, чтобы переночевать, тем более в ипотеку. Жена была указана как безработная на протяжении всего брака. Да, Шерлок говорил, что она не отличалась особой верностью… Ну да, впрочем — муж всё время пропадает на работе, чтобы платить за квартиру, и не уделяет достаточно тебе времени — да и свободная квартира в престижном районе… Хороший расклад, чтобы найти богатого соседа и уйти к нему. Может, даже к соседу и на пару этажей ниже, судя по тому, как он дёрнул нос на пятнадцатом. Со всеми этими размышлениями она, глядя в высокое окно лоджии, произнесла: — Летом, наверное, из окна всё зелёное… Ах, как вкусно пахнет ужин! — она подошла к Грегори и, когда он выключил плиту, обняла сзади. — Готовящий мужчина — это просто чудо! Он обнял Юфем в ответ, такую нежную и ласковую, словно мягкий летний ветер. Грег поцеловал её в лоб и приступил к нарезке салата: — Родители много работали, а из детей только я знал, как включать плиту и где взять ножи. — И, став взрослым, много работаешь уже ты? — Юфем боролась с бутылкой вина. Штопор она нашла, открывая все подряд шкафчики, и теперь дело осталось за пробкой. — Как и все взрослые люди за исключением Шерлока. Тебе помочь? — Он далеко не взрослый. А я — сама, — она отвернулась, заставив Грега смутиться за то, что он не в праве помочь. Через несколько минут боевых действий вино было открыто и разлито по бокалам. Холмс протянула один из них мужчине, когда тот управился с салатом. Она поцеловала Грега, звякнули бокалы, и тербкий тёмно-красный напиток обволок нёбо. Начался самый прекрасный вечер. Юфем впервые чувствовала себя настолько свободной. Не было условностей дворцов и Дома Правительства, не было слежки от братьев… Был только Грегори, откровенно переживающий из-за пасты и салата и лишней минуты молчания и от того всё время поправляющий манжеты рубашки — тот, с кем она была готова разделить тёплый ужин и звёзды на небе. — Как выборы? — спросил Грег после очередной паузы, когда тарелки были пусты и они медленно потягивали вино. — Ой, да ничего нового… Но с Майкрофтом мы друг другу надоели уже за два этапа. Одно дело, когда вы просто существуете рядом, другое — когда вместе трое суток подряд без перерыва работаете и разговоры, и мысли об одном и том же, и вы вечно спорите… — Ну, это понятно, же и так всё время вместе… — Да нет, — отмахнулась Юфем, — за тридцать пять лет привыкаешь, что рядом всегда кто-то есть. — Она глотнула вина, чтобы потянуть время: нужно было задавать вопрос, который задавать никак не хотелось, потому что заранее знала ответ, но он был слишком ожидаем: — Я не представляю, как ты живёшь один! Тем более, что ты тоже из многодетной семьи, всегда много людей… — Мы друг с другом почти не общаемся уже достаточно долго, я уже и не помню, каково это — большая семья… Да и работа почти не оставляет свободного времени, чтобы думать об одиночестве и подобных вещах. Юфем обвила его ладонь — теперь она будет рядом. Когда часы показывали девять утра, Грег проснулся в пустой постели. Он протёр глаза. В пустой. Его передёрнуло. Так, ужин, вино, секс… это ведь точно было? Да, он помнил запах её волос и нежную кожу бёдер… уехала, не предупредив?.. Лестрейд накинул первое, что попалось под руку, и в дверном проходе наткнулся на Юфем в его рубашке. Он выдохнул и наконец заметил и её вещи на вешалке, и сумку в углу комнаты. — Доброе утро, — она закрепила волосы крабиком, который взяла из сумки, и поцеловала мужчину. — Я делаю панкейки — ещё не все успела дожарить… Ты же будешь панкейки? Грегори рассмеялся. Самая гениальная женщина в мире, которая влияет на выборы всех стран, которая знает, какой взгляд бросить на какого посла, чтобы изменить ход мировой истории, стоя в одной лишь рубашке, интересуется у заспанного инспектора, будет ли он панкейки! Казалось, что это просто-напросто выдумка… Грег поцеловал Холмс в лоб: — Конечно, буду. Всё буду, когда умоюсь. Когда он, преведя себя в порядок, пришёл на кухню, Юфем с лопаткой в руке болтала с кем-то по телефону. Грег стал возиться с кофемашиной. — Нет, дома только Майкки, я ещё у Грега. Что? В смысле, ты не знаешь, кто это? Ну, Грегори Лестрейд, инспектор! Бога ради, какой Гарри?.. Как тебе идея выучить его имя? («Шерлок,» — моментально промелькнуло в голове Лестрейда.) Да, я приехала к нему вчера. А сам-то ты как думаешь, что мы делаем так долго? Нет, Шерлок, всю ночь в гляделки играли, я первая моргнула — теперь завтрак готовлю… Ты что дома хотел? Уже с Джоном не в ладах? — Юфем на минуту замолкла, слушая голос на том конце провода. — А что ты ожидал? Он же нормальный… Позвони Майкки. Хорошо, я позвоню ему, давай. — Что Шерлок опять вытворил? — спросил Грег, подставляя ей кружку кофе. — От Молли Хупер притащил селезёнки здорового и больного раком крови, — сообщила она посредственно после глотка горячего напитка. — Стало интересно, как они структурно отличаются. Джон недоволен, конечно — наорал и пошёл до магазина. Шерлок просится к нам с братом на случай, если Джон опять начнёт угрожать выкидыванием селезёнок. Но я думаю, что всё решится в ближайшие две минуты и не надо будет связываться с Майкрофтом. — Она сделала ещё глоток. Звякнул телефон. — О, написал, что уже не надо. Я ж говорила. Кстати, бери панкейки. Грегори был в ужасе от её слов. Таскать из морга селезёнки… Бедный Джон! — О, я, видимо, испортила тебе весь аппетит… Прости ради Бога, это кажется такой обычной вещью после общения с Шерлоком… — На работе бывал и хуже, — Грегори взял верхний панкейк. — Я, конечно, привык к выходкам Шерлока, но забирать у Молли органы… Такого ещё не замечал за ним. — Загляни как-нибудь к нему в микроволновку, — посоветовала Юфем, снимая со сковороды последнюю порцию, и выключила плиту. Грег выглядел ошарашено. Юфем поцеловала его в щёку, направляясь к столу, чтобы переставить туда нужные тарелки: — Правда, извини, не лучшая тема, чтобы начать день. — Ничего. Он обнял женщину за талию — та положила руки ему на плечи — и взглядом принялся изучать её прекрасное лицо, ведь ему всё казалось, что что-то изменилось со вчерашнего дня… Но нет, всё такие же небесно-голубые глаза, перламутрово-розовые губы и прекрасная улыбка. О, вот оно, без макияжа были заметные веснушки. Как чудесно! — Веснушки? — уточнила она причину его удивления. — У нас у всех веснушки. У нас с Майкрофтом они не сходят, но у него на плечах и никому не видны, а у Шерлока они только на солнце, поэтому он клялся, что на солнце никогда не будет выходить… — она запнулась, будто что-то вспоминая. — Да, это от матери, у отца их в жизни не было, и они никому из нас не нравились. Лестрейду было плевать, где и у кого из братьев были веснушки, но и не смел перебивать её. Это бы значило, что ему всё равно на неё. — Твои веснушки — это чудо, — он поцеловал её в лоб. — Да? — женщина, отстранившись, села за стол. — А мне они всегда казались детскими… — А по-моему тебе идут веснушки, — он переставил её чашку кофе со столешницы на стол. — Как и мои рубашки. Юфем озадаченно себя оглянула, будто и вовсе забыла, во что была одета: — Извини, я надеялась, ты будешь не против, она первое, что попалось мне… Он, глотнув кофе, поцеловал её в щёку: — Я не против. — Грег сел напротив. — Когда мы сможем встретиться в следующий раз? — А ты уже хочешь меня выпроводить? («Я… извини, я…») Шучу, я всё прекрасно понимаю: планы, работа… Вторник подойдёт? Честно, Грегори не любил вторники, но кроме личной неприязни к дню недели аргументов «против» не было. Вторник так вторник… Причины откровенно недолюбливать именно этот день недели. Это был день его публичного унижения, потому что Шерлок, как правило, являлся в Скотлэнд-Ярд именно по вторникам, высказывал Грегу, какие же все здесь идиоты и как ему было легко раскрывать дело, рассказав о неизвестных никому мелочах, называл инспектора другим именем и уходил. Почему это участь выпадала Грегу? Он был единственным полисменом, кто имел достаточно нервов, чтобы терпеть младшего Холмса, поэтому работал с детективом только он и тот к нему привык. Этот вторник не стал исключением. Хоть то был и выходной Лестрейда, ему нужно было передать отчётные документы в офис бухгалтерии. Делов, казалось, на пять минут. Если бы, конечно, не величайший Шерлок Холмс под дверью его кабинета. — Дж... Га... Грег! — с третьей попытки вспомнил Шерлок. — Наконец-то, выучил имя! Это подарок на предстоящее Рождество? — Лестрейд звякнул ключами и открыл кабинет. — Давай быстрее, чего ты хотел? Дела не нашёл? — У меня есть дело, но на него мне нужен нормальный инспектор. — А, так ты же занимаешься тем самоубийством в квартире, верно? * — Грегори копался в шкафу с документами. Кудрявый недовольно фыркнул: — В том-то и дело, что не самоубийство! Я тебя умоляю, поменяйся с Диммоком. Мы друг друга мало того, что на дух не переносим, так он совсем не слушает меня! — Диммок взялся за это дело, пусть им и занимается, — инспектор ткнул в него бумагами. — А у меня выходной. — Ты всегда выходил в выходные! Они вышли из кабинета, Грег закрыл дверь. — Ну а теперь не выхожу! — Это из-за моей сестры? — спросил Шерлок ему в спину, когда тот уже спешил по коридору. — Да, это из-за твоей сестры! Грегори надеялся, что очередное требование Шерлока потакать своим хотелкам и эти чёртовых отчёты, из-за которых пришлось ехать в офис, будут самым ужасным, что произошло за день, но… но всегда есть это противное «но». Когда он забрал Юфем из Правительства и они уже подъехали к подъезду, на парковке он заметил женщину. Она держала в руках маленького ребёнка и что-то говорила загружающему в багажник сумки мужу. — Идём? — позвала Юфем. — Да, конечно… Он заглушил машину. Теперь и воздух казался слишком задымлённым, и асфальт слишком влажным, и так противно на душе! Было больно. От событий, что всплывали в памяти, от ребёнка… Она тоже заметила инспектора, и выражение её лица стало совсем виноватым. Муж же помахал Лестрейду, и тот кивнул в ответ. Юфем и Грег зашли в лифт, он нажал кнопку последнего этажа и поставил пакеты с едой на пол. — Он юрист? — спросила Холмс, и Грег на секунду нахмурил брови, не понимая, как она до этого дошла. — Да, N's, я думаю, ты слышала про эту фирму. Неплохой парень, на самом деле… Извини, так неприятно встретить бывшую жену, когда ведёшь любимую женщину домой… — Ты не виноват, чтобы извиняться. На её лице опять появилась та улыбка, которой хотелось верить, но у Грегори опять и опять не получалось. Чувство вины и обиды кислотой проедало его изнутри. Они зашли в квартиру, выложили на стол боксы с тайской лапшой и салатами из кафе неподалёку. Грег поставил чайник и сделал чай с молоком, чтобы запивать острые блюда. Из света горела только одна люстра, а солнце в окне спратялось за облаками, поэтому квартира была в полумраке. — В какой момент вы решили, что нужно разводиться? — поинтересовалась Юфем, орудуя палочками. — Мелина сама предложила, — Грег пожал плечами. Он грустно смотрел на свой бокс: аппетит совсем пропал. — Когда я был на работе, она перенесла все вещи к Артуру, а вечером сказала, что изменяла мне уже долгое время — но Шерлок много и часто про это наблюдение говорил, так что не новость, — и что её мучает совесть из-за этого и нам нужно развестись. И мы развелись. — А ты любил её? Грег глубоко вздохнул. С Юфем совершенно не хотелось обсуждать эту тему, но и не ответить на вопрос он не давал себе права. Хочешь отношений с ней — будь абсолютно честным. В любом случае Холмс сама всё узнает. Как и её братья. — Мне казалось, что да — Казалось. — Я любил её, но когда она сказала, что нам надо развестись, я просто молча кивнул. И ушёл спать. Не уверен, что так делают люди, которые любят. Юфем замолчала, что-то обдумывая. Она бегала глазами, будто следила за двумя параллельными мыслями, которые развивались независимо от неё самой. Одна из них, предполагал Грег, была той, что подразумевают, когда говорят «Это же Холмс» и закатывают глаза. Эта мысль шла в неизвестном ни для кого направлении с непонятной целью. А вторая была простой, человеческой, сопереживающей… — Как человек, который её любил, ты каждый раз её прощал. Но когда-то у всех заканчиваются силы прощать. — Я сеья до сих пор ненавижу, — он набрал палочками лапши, — за то, что прощал, за то, что ставил в приоритет её, а не семью и не кого-либо ещё… я слишком много из-за неё потерял и взамен получил лишь… предательство. — Все сеья за что-то ненавидят, и я в том числе, — призналась Юфем. — Когда мне было четырнадцать, из-за меня убили ребёнка. Из-за игры, которую я придумала — пираты с умными палочками, которые побеждают французов с багетами. А самое страшное то, что мы с Майкрофтом скрываем убийцу. Но не от закона — этот человек сидит в тюрьме. Мы скрываем убийцу от самых близких людей… И я скрываю. Вдруг задребезжал её телефон на краю стола, и Холмс взяла трубку. Лицо её стало совсем напряжённым: — Да, Майкрофт? Поняла, выхожу. — Юфем сбросила. — Мне надо бежать, прости. Брат ждёт внизу. Она поцеловала мужчину в щёку и, сломя голову, выбежал из квартиры, что Грегори не успел встать из-за стола. Он, даже не накинув куртку, ринулся за ней. Лифт долго не едет — по лестнице — дверь на улицу… Грег увидел, как чёрный автомобиль уже сворачивал за угол. Теперь у него появилась ещё одна причина ненавидеть вторники — в этот день он впервые упустил Юфем.