Кошмар

Кто когда сказал, что кошмары — это реакция организма на стресс? Разве у Йоды, старейшего магистра Ордена, могут быть стрессовые ситуации? Хозяин крохотных покоев закряхтел, поднимаясь с лежанки, почесал за ухом когтистой рукой. Этот сон приходил к нему неоднократно, пусть его раса и не была предрасположена к сновидениям. Видения Силы — да, склонны, почти все остатки древней расы могут взаимодействовать с Силой, а вот сны видеть такие как Йода не умеют. И вот, на те вам! Сон этот видел маленький магистр и сто, и двести лет назад. Тревожился, признаки увиденного в текущих ситуациях выискивал. Нет, всё обманка! Только ощущал внутренне, что заволакивает горизонт светлого присутствия Силы какая-то дымка. Словно смог, висящий на улицах фабричного города, вроде безделица, а присмотреться если пристальнее? И Йода всматривался в этот свой личный кошмар, искал знакомые силуэты, но были лишь тени. Обманчивые, невесомые, меняющиеся под малейшим порывом ветра, даже от движения. «Сила всегда в движении…», — шептала тьма в этих снах. Он открывал глаза, а вокруг была тьма. Она клубилась, давала дышать, обволакивала, ластилась и обольщала. Всё как всегда. Тьма любит обман разума. Йода пытался воздействовать на окружающую тьму Силой, но попытки проваливались одна за другой. «Всегда в движении Сила», — шелестело вокруг опавшей листвой родины Йоды, он даже ощущал на краткий миг упавшие под ноги листья. Магистр вздыхал и плюхался там же, где всегда появлялся. Привык уже он к этому кошмару, сгладились впечатления и он просто чувствовал себя пленником. Странное чувство. Неуютное. Но сегодня Тьма решила поиграть с ним в прятки. Круг сумерек, который всегда образовывался вокруг маленькой фигурки в глубокой тьме сна, сейчас рывком расширился на метра два в поперёк. Йода шевельнул ушами, пристально вглядываясь в тьму за пределами его круга. На миг показалось, что где-то там, внутри этой клубящейся темноты слабо разгорелась яркая звезда, а после начала интенсивно мерцать, маня войти в манящую глубину темноты, поверить, найти. Йода крякнул, шевельнулся, намереваясь подняться… И остался сидеть и наблюдать. Многолетний опыт, приобретённый за столетия жизни: выжидать и наносить выверенный удар. Свет словно приуныл, мерцая каждый раз всё более тускло, почти погас. Йода, прикрыв глаза, наблюдал, только чуть запоздало встревожившись, что может всё-таки стоило двинутся вперёд… А после свет будто обрёл невиданную мощь, полыхнул сверхновой, опаляя роговицу глаз даже сквозь прижатые к лицу ладони, веки, причиняя боль. Он, этот свет, словно выжигал всё, что было во тьме, но почему-то, когда Йода рискнул и открыл глаза, тьма осталась там же, правда клоками и вихрями стелясь по пространству, сплетаясь в причудливый рисунок, абстрактный, интересный, захватывающий. Интенсивность светлой звезды словно убавилась, свет стал мягким, уверенным, ласковым. Маленький магистр улыбнулся, шагнул вперёд, почти прижавшись к границе, которая разделяла круг Йоды и странную игру тьмы за его пределами. Звезда тут же стронулась навстречу, мало помалу трансформируясь в нечто осязаемое, существенное. Стало непреодолимым желание протянуть руку и коснуться манящего света новорожденной звезды. Аж зуд на кончиках пальцев. Этот внезапный порыв насторожил магистра Ордена, заставив вздрогнуть. И отступить назад. Свет всё больше съёживался, умещаясь в невысокую фигурку гуманоида, моргнувшего Йоде красивыми глазами с круглой мордашки расы человек. — Иди ко мне! — позвал вежливо ребёнок, протянув руки. — Тебя нет, ты — сон, — проскрипел магистр, противостоя звезде, которая притворилась мальчиком. Тьма любит обман, она им живёт. — Если есть ты, то есть и я, — резонно отвечает ребёнок, прижимаясь ладошками к кругу, словно стекло разделяющего Йоду и Тьму. — Ты плод Тьмы и Света! — Я баланс того и другого, — серьёзно замечает ребёнок и его голосок грубеет, а сам он вырастает прямо на глазах, словно медленно перетекая из одного состояния в другое: подросток, юноша, взрослый… Йода напоминает себе, что во сне может быть всё. Он читал, знает. И тут этот невозможный ребёнок-взрослый делает решительный шаг вперёд, преодолевая без затруднений границу. Внимательно смотрит на маленького магистра своими спокойными глазами. — Движение — есть Сила. А Сила — в Движении, — шепчут губы на суровом лице, сильные пальцы ухватывают Йоду за шиворот затрещавшей робы и тащат за пределы круга, в котором заперся магистр. Тот отпихивается, он не хочет покидать свой привычный уголок и окунаться во Тьму! И просыпается. Сегодня сон немного другой. Он впервые видит черты лица сперва ребёнка, после юноши. И сразу признаёт в этом ребёнке Энакина Скайуокера. «Баланс того и другого», — шепчет подсознание. Йода устало бредёт к скамейке. Закрыв глаза он вспоминает, что мальчик не шарахался от Тьмы, клубившейся за его спиной. Мальчишка не признавал её угрозой. Или просто — не боялся? И почему за спиной мальчишки призрачным силуэтом высилась фигура ученика Джинна? Фигура, руки которой легко и невесомо лежали на плечиках ребёнка? Шаркая лапами по полу мраморной веранды, Йода устало шагал к одинокой фигуре Оби-Вана Кеноби. Набу гремела фанфарами и музыкой. Выигранная война давала прекрасный повод для веселья. — Магистр? — Оби-Ван оборачивается к Йоде, чуть кланяясь. Тот смотрит в отрешённое выражение глаз, за которыми Оби-Ван прячет свою боль от потери учителя. — Завет учителя исполнишь ты? — проскрипел магистр, тяжело опираясь на клюку. — Квай-Гон хотел бы, чтобы мальчик обучался в Ордене. Да, исполню, — в Оби-Ване уже нет неуверенности, он спокоен и отстранён. На первый взгляд. Но он же прекрасно знает о ещё одной паре пристальных глаз, сейчас буравящих его бедную спину. Дырка будет. Йода задумчиво хмыкает, стучит палкой об пол, оставляя вмятину в мраморе плиты, и решительно постановляет, плюя с высоты своего возраста, что такое решение обязан одобрить Совет Ордена: — Терять тебя Орден никак не может! Принят будет Скайуокер Энакин на обучение в Орден. Отвечать за него ты обязан! На губах Кеноби мелькает его лёгкая улыбка и он кланяется вслед уходящему магистру: — Спасибо за разрешение, магистр Йода. Энакин появляется тотчас, как только маленькая фигурка исчезает за поворотом. На мальчике всё та же потрёпанная одежда, в которой он ушёл из дома. Скоро они это поправят. — Я буду учится? — тихо спрашивает ребёнок, опираясь ладошками о парапет и вглядываясь в далёкую ленту реки. — Будешь. Ты же этого хотел? — Да. Я хочу увидеть каждый мир в нашей галактике, посетить все обитаемые миры, стать частью чего-то большего… — Например, кошмара, — припечатывает ровным тоном Оби-Ван, насмешливо поглядывая на лохматую макушку, которую сегодня придётся обкорнать, чтобы соответствовать правилам Ордена. Ребёнок осекается и на мгновение кажется, что он обижен тоном своего друга и наставника. А после независимо дёргает плечиком и выдаёт: — У каждого свои страхи, мастер Оби-Ван. Каждый боится своего. Кеноби вздрагивает, немигающим взглядом упирается в затылок юного дарования и вдруг приседает, рывком разворачивает мальчишку к себе лицом. Энакин молча плачет, слёзы катятся по его осунувшимся щекам, скатываются к уголкам горестно опущенных губ. Мальчик слизывает их, но новые капли скатываются и скатываются. Кажется, потеря Джинна для него тоже стала ударом. — А чего тогда боишься ты, Энакин? Ребёнка трясёт так, словно через его тело пропустили ток, он мотает головой и внезапно прижимается лбом к плечу своего наставника. — Себя, — шепчет мальчик едва слышно, — Я боюсь себя, Оби-Ван.