***
(без даты) Нашел эту книжонку в груде хлама, когда разгребали библиотеку. Ветхая была не против, чтобы я забрал ее, поэтому почему бы и нет. Подобные я видел у Одина — он хранил их отдельно как редкие и старые образцы, вручную сшитые и оформленные еще при его деде. Тоже из шершавой кожи скота и сшито грубой толстой нитью. И пахнет практически так же. Переплет красивый, расписной. Бумага толстая, добротная, пахнет старостью. Столько пустых страниц… Знать бы еще, чем их заполнить. Говорят, такие использовали шаманы для молитв и медитаций. Таким я заниматься естественно не буду, еще чего. Я никогда не был стихотворцем, рифмы у меня всегда неважные выходили, рисовать не умею, хотя нас по молодости учили всему, но не прикипело, не сложилось. Времени в любом случае у меня здесь предостаточно, и я более чем уверен, что будет скучно, а занять себя чем-то надо, чтобы не помереть и не сойти окончательно с ума.***
1 марта, 2014 Все мне здесь опротивело, но понять не могу, почему не могу уйти. Уже пытался несколько месяцев назад, в самый первый день нахождения здесь… Потом еще раз после... Не вышло. Здесь меня ничего и никто не держит. Но проблема может быть и не в этом месте, а в том, что мне некуда идти. Потому-то и оставаться здесь кажется лучшей идеей, нежели возвращаться в Нью-Йорк. Хотя скучаю я не по жалкой этой дыре, там меня ничто и никто не ждет, а по ней. По ее глазам, рукам, прикосновениям… Улыбке. По ее доброте. Но как мне заявиться к ней на порог, если она считает меня мертвым? Кто я вообще после этого? Трус последний, вот кто. Эгоист. Опять оставил ее. Ни о чем не подумал. О ней не задумался. Надо было сразу к ней, к ее ногам, а я… купился на речи этой женщины о спокойствии и свободе, а по сути теперь я пленник этого места. Свободная тюрьма. Вход открыт. 9 марта, 2014 Кажется, я хотел умереть. А иначе, чем попыткой суицида, нашу миссию не назвать. Хотел, но потом (стыдно даже писать такое) сам же и испугался неминуемой гибели. Вероятно, не умереть я хотел, а чего-то другого, возможно, схожего. Чем дольше думаю о произошедшем, тем меньше понимаю. Кручу-верчу это в мыслях уже давно — с произошедшего в Свартальвейме. Да на ум ничего толкового не приходит. Что же это со мной было? Я бы никогда не бросил Сигюн одну, но с тем же успехом никогда не остался бы подле Одина, даже ценой жизни. Но это никак не связано с желанием умереть, нет. Кажется, я даже боюсь этого. Боюсь смерти. Смешно. Я — бог. Я выше жизни и смерти. Уподобляюсь людям. Вот что значит жить среди них — так невольно и их низменные желания перениму. А этого мне не надо. Упаси Господь.***
День кончился, а я все не сплю — думаю. Я хотел не умереть, нет — исчезнуть. Так, чтобы никто не помнил, был ли я когда-то, жил ли, любил ли. Будто никогда меня и не было вовсе на этом свете. Так было бы всем проще, без боли, без суеты, без притворств, без напускного. Если бы я, тихонько спрятавшись где-нибудь, исчез навсегда. Да, пожалуй, на это я бы согласился. Это больше похоже на правду. 13 марта, 2014 Не могу отрицать, что общество этих чудиков не оказало на меня влияние. Кажется, я стал чуть меньше презирать людей, но до бескорыстной искренней любви к ним еще очень далеко… Хотя, возможно, это связано с тем, что я наблюдаю за ними вот уже три месяца своей жизни, что, конечно, ничтожно мало, чтобы проникнуться к ним чувствами. И не скажу, что я горю желанием любить их, нет. По крайней мере, в этом странном месте люди оставили меня в покое. Меня будто бы нет для них, настолько им все равно. Это, несомненно, плюс для меня. Но вечно здесь быть тоже нельзя. Уйду. Оправлюсь и уйду. Не то чтобы я не благодарен за свое спасение… В общем-то, они сделали мне огромное одолжение — сохранили мою жизнь. Но все же справедливо сказать, что спасло меня скорее стечение обстоятельств, иначе не объяснить, как они нашли меня. Но я склоняюсь к мысли, что Ветхая что-то да знала. Но в этом она, конечно, никогда не признается. Тем более мне. 19 марта, 2014 Согласился на сеансы с Ветхой. Все еще думаю, что это выйдет мне боком. Идея дрянь. Если бы не рана в груди… Точнее, раны-то уже и нет, а боль от нее осталась. Это-то и странно. Со мной такого никогда не было. И она знает, как это вылечить, но почему-то умалчивает, как и вообще все остальное. Эта женщина знает неприлично многое, но не торопится делиться с остальными. Хочет игры по ее правилам. Так что, видимо, придется попытаться поверить во весь этот метафизический бред, про***
Наиомерзительный день.
Да. Таков заголовок сегодняшней записи. Хотя все уже позади — сейчас сижу в своей комнатушке после риса с нори и чаем, чистый и одетый. Спать охота. Скоро отбой. Зато натерпелся днем. Утро было обычное: проснулся, умылся, медитация (Ётун ее побрал), завтрак, встреча с Ветхой, тренировка с Карлом (Ветхая считает, что физические нагрузки пойдут мне на пользу. Не скажу, что я согласен с ней). Вот, все случилось на тренировке. Начался дождь (наверное, Тор опять что-то не поделил с Сиф, вот и бесится). За секунду всю деревушку буквально смыло к Хеле. Сезон дождей, говорят… Но я-то знаю, что это все Тор, меня не обманешь! В общем, все бросились спасать сухое тряпье, кто-то читал на террасе (а книги, само собой, воду терпеть не могут), суматоха началась. Меня как крайнего отправили за палками (все время забываю, как их называют). Собрал их, значит, в охапку, слышу какой-то вой. Тут-то и надо было развернуться и идти дальше, но нет! Побросал палки, пошел смотреть на свою голову — решил побыть на минутку героем. А там, во дворе, значит, есть такой каменный прудик, не очень глубокий, где-то по колено. Подхожу к нему, смотрю (а дождь стеной льет, ничего не увидеть, меня уже можно выжимать) в воде какая-то крыса барахтается. Я давай ее подзывать. «Иди к Локи, облезлое создание» и все в таком духе. А оно продолжает орать. Ну пришлось ногами зайти в этот пруд (если верить Аширу, я оскорбил какую-то династию воинов этим) и взять крысу в руки. Но и тут дело не кончилось. Крыса одичала и давай меня царапать. Впилась когтями и никак не отлипала. Боролся я с ней, а потом плюнул. Вышел из пруда, собрал палки и под крышу. На моем плече дрожащая крыса дотянула почти до террасы, а потом спрыгнула, отряхнулась и исчезла в ближайшем кусте. Хохот людей не унимался несколько минут. Шута из меня вздумали делать. Собаки. 30 июня, 2014 Не могу уснуть. Ночь жаркая, безветренная. Все думал о словах Ветхой. Может, она и права. Про гнев. Думал, не про меня это. Но людей ненавижу? Ненавижу. Гнев подавляю? Подавляю. В детстве натерпелся всякого? Натерпелся. Я стал подавлять свои чувства, любые, еще ребенком — за них меня отчитывали, а после — пороли. В общем-то, любое выражение недовольства, отклонения от заданного каралось. Да и рос я в тени Тора, еще и мои нюни терпеть никто не собирался. Я привык молчать, терпеть, а потом срываться в бытовых ситуациях, не имеющих отношения к делу. Кстати, вспомнилось по этому поводу… Раз как-то Один меня высек, очень больно высек, сам, плетью. И не по пояснице, а по плечам. Разнообразие, видимо. Юн тогда не знала — я ей тогда еще не рассказал, умудрялся как-то держать в тайне, а она-то думала, что Один мне просто нотации читает, ага. В общем, у нее в комнате были, разговор о чем-то зашел, бытовой, глупый. Юн предложила Тора позвать с нами на ярмарку, куда мы довольно долго планировали пойти (вернее, она уже позвала его, как-то так вышло, а мне все уже постфактум преподнесла). А высекли меня как раз за что-то с Тором связанное, уже и не припомню. В общем, страшно я разозлился из-за этого и, может, еще стерпел бы, но она руку положила мне на плечо — где меня Один и сек. И все. Накричал я на нее, случайно снес ее любимый горшок с фиалками. Юн тогда впервые заплакала из-за меня, так напугал ее. Сидела на полу утирала слезы и землю голыми руками, мокрыми от слез, собирала в отколотое дно. Возненавидел себя в тот момент только так. Она, конечно, все мне простила потом. А я нет. С тех пор начал усерднее заталкивать в себя все. Не хотел ее ранить снова. Никогда. Пойду спать. 17 июля, 2014 2513 О, если б грома бог На миг здесь загремел И небо все покрыли б облака и хлынул дождь, О, может быть, тогда Тебя, любимый, он остановил. 2514 Пусть не гремит совсем здесь грома бог, И пусть не льет с небес поток дождя, — Ведь все равно Останусь я с тобой, Коль остановишь ты, любимая моя. Нашел это в одной книжке из библиотеки, решил переписать, уж больно оно мне понравилось и уж очень походило на мою историю. Хорошо написано. Надо будет поделиться с ней. 3 августа, 2014 Купил книжку на непонятном языке. Хотя если поднатужиться, наверное, смогу понять, но как-то не хочется. Не для чтения ее купил. Так, чтобы была. Чтобы что-то свое здесь было. А то своего-то у меня практически никогда и не было. Вот лежит теперь на столе. Моя. 19 августа, 2014 Ветхая видит причины моих недугов в прошлом, в детстве. Мы закончили несколько часов назад, но я продолжаю думать об этом и никак не могу выкинуть из головы. Да, рос я в странных условиях: Один держал меня в ежовых рукавицах, а матушка холела и лелеяла (насколько ей это позволялось, опять же). С другой стороны Фрейя, которая держалась от меня особняком, с детьми и Тор, которому вечно доставался больший кусок. Но сейчас мне не кажется, что он сильно в этом виноват (просил ли он этот кусок? Хотел ли его? С удовольствием ли принимал его?). Если так подумать, ему тоже доставалось. Может, его и не секли, но Один был строг с ним в учебе и тренировках — абы кого на трон ведь не посадишь, вот и растил себе подобного. У Тора никогда не было времени на себя, а я мог и в саду поваляться, и с Юн в поле убежать, и с Син побеситься. Тор же только занимал более значимое место в глазах Одина, нежели я, что можно отдаленно назвать уважением. Но даже так не могу сказать, что кого-то из нас Один любил по-настоящему. Мы для него лишь инструменты для достижения его целей. А я вообще в его планы не входил. Спорю, что это была идея матушки оставить меня во дворце. Один к своей-то крови пренебрежительно относится, что уж говорить обо мне, выродку Лафея. Возможно, он думал извлечь из этого политическую выгоду в будущем, но гадать не буду, не хочется. Какое теперь это имеет значение. Один был жесток, и эту жестокость невольно перенял и я в конце концов — жестокость по отношению к людям, более слабым и глупым, нежели я. В итоге занял место Одина в другом контексте. Так тошно от этого, так мерзко… Удивляюсь, как у Юн находятся силы не замечать это. Как бы мне хотелось быть больше похожим на матушку… Мысли о ней все еще приносят боль. Но по крайней мере я уже не злюсь на Син. Я бы и сам не знал что делать, окажись на ее месте. Данное слово дороже всего. Да и ей, должно быть, пришлось тяжко, Фригга и ей была не чужой. Она несла на себе эту ношу незнамо сколько времени, а я лишь смог мелочно обвинить ее во всем, будто бы это она своими руками убила и матушку, и Юн. Хорош друг, ничего не скажешь… Даже не извинился перед ней, козел. Зато примирился с Тором, хоть и весьма странным образом, что тоже вводит в размышления. Поведение его, кстати, сильно озадачило меня. Он никогда не плакал, сколько я его помню, но расплакался, как девчонка, когда я был ранен. Неужели этот недалекий медведь все-таки дорожил мною? Не верится даже, ведь мы всю жизнь были так далеки друг от друга, хоть и жили под одной крышей. Жаль, спросить у него не удастся. Не в ближайшее время уж точно, ведь в Асгард я никогда не вернусь. Там больше ничего для меня нет. И не будет. 29 августа, 2014 Где-то над облаками Боги сидят годами Молча сидят и сидят И на людей глядят Сладко живется в Асгарде Богом помянутом граде А под ним темнота Где Хель считает года А наверху тишина Нарушить боятся сполна Кары небесной боятся Ведь некуда боле податься И некому их защитить Только пощады просить Может у Хель даже лучше Чем старик одноглазый измучит Тебя плетью До самой смерти 2 сентября, 2014 Недавно задумался о том, насколько тяжело жилось Юн, когда она была богиней. Возможно, ее становление человеком можно в самом деле назвать освобождением. Смешно. Раньше я считал это наказанием и только — причем всеобщим. Теперь же что-то изменилось, когда я начал думать об этом всерьез. Фрейю я знаю не больше Одина: она была добра ко мне, как и ко всем окружающим, но никогда не приближалась слишком сильно. Дело было в моем происхождении. Но сейчас не об этом. Юн была старшим ребенком, подобно Тору, и от нее ожидали соответствующего поведения. Возможно, Фрейя неплохая мать, но из-за того, что ей пришлось совмещать себе роли обоих родителей, страдали ее отношения с девочками. Она позволяла им заниматься любым делом и даже относительно распоряжаться своим временем (поэтому Юн много времени проводила в библиотеке и саду, а Син — в городе и оружейной с Тором), но Фрейя была принципиальна до внешнего вида и манер: носи только то, говори только так. И никак иначе. Вплоть до длины волос. Обе убили уйму времени на занятия по этикету. И вообще в плане образования Фрейя тоже была категорична — дочери должны были знать решительно все. Но я видел, что она искренне любит и Сигюн, и Син, искренне хочет, чтобы они были счастливы. И самое главное — Фрейя никогда не поднимала на них руки. По крайней мере, ни Син, ни Сигюн не рассказывали мне ничего подобного (хотя есть вариант, что Сигюн скрывала это и пользовалась своими способностями, чтобы… в общем, не хочу даже об этом думать). Но все это не сравнится с обязанностями и ношей, которые пали на плечи Юн, стоило ей стать достаточно взрослой. Фрейя добилась, чтобы ее взяли на должность главного асгардского целителя (конечно, было за что. Сигюн в самом деле была лучшим лекарем в Асгарде, но она не любила вспоминать, что взяли ее именно потому, что того хотела Фрейя), но это напрочь отнимало все ее время и силы. К ней толпами ходили больные, толпами она и лечила, потом писала длинные объяснительные, если кто-то вдруг умирал, а уж сколько раз к ней приходили с обвинениями и угрозами, и не сосчитать. Я и сам иногда боялся спать. Сверхурочная работа, усталость, неблагодарные боги… В общем, легко не было. Настоящая каторга, даже не сравнится с моей шпионской деятельностью, на которую я тоже жаловался - Один и тут не щадил меня. Я прекрасно знал, что помешанность Фрейи на карьере дочери была связана только и только с нашим браком, против которого она и была изначально (бесперспективный, непрочный и так далее. А значит, должен быть путь отступления в случае чего). Но, возможно, счастье дочери было чуть выше этого, поэтому она с уважением относилась к ее выбору и ко мне. Потом, спустя несколько лет, когда Сигюн и я стали жить более самостоятельно и обособленно от родителей, странствовать по миру и жить нашу жизнь изо всех сил, Фрейя ожидаемо стала требовать потомство. Но какие дети? Мы были сами еще молоды: нам обоим едва перевалило за 1500. Время от времени Фрейя поднимала эту тему с нами, Одином или матушкой, но плодов это не приносило. Не могли же они нас заставить, в конце-то концов. Но никто не мешает Фрейе постоянно напоминать об этом Юн. Это ее сильно расстраивало и утомляло. Она хотела стать когда-нибудь матерью наших детей, но тогда возможностей не представлялось. А потом… потом Юн заболела. И болела она долго, так что не до детей уже было. Последние года ее жизни казались мне вечностью, будто кроме них ничего и не было. В общем-то, так и прошла жизнь богини Юн в бесконечной веренице попыток сделать все правильно, и где-то между обязанностями и чувством долга быть чуточку счастливой… И пока что ее человеческая жизнь мало чем отличается от той. Масштабы разве что не те. Надеюсь, хотя бы в этот раз я справлюсь лучше и не допущу тех же ошибок. 14 сентября, 2014 Сегодня сидели с Баст (крыса, которая оказалась кошкой, и да, я поимел право дать ей имя) на террасе до поздней ночи. Небо сегодня было яснее ясного. Давно такого не видел. Будто бы в Асгарде. Второй Луны только не хватает для полноты. Так вот, Баст сидела рядом со мной, на деревянной скамейке и вылизывала лапы. Привык я как-то к ней, а она ко мне. Других шугается, не любит. Наверное, тоже презирает людей. Окрас у нее все же красивый, когда она не мокрая: черная бархатная шерстка, короткая, гладкая, без единого пятна. На груди только два белых волоска. Подушечки у нее светло-розовые, мягкие. Глаза красивые, изумрудные и такие умные. Если бы женственность имела физическую форму, то это определенно была бы кошка, определенно Баст. Наверное, мы с ней похожи. Находим тех, кто менее противен, и держимся за них крепкой хваткой. Хотя я-то ей не особо нужен (пускай и ношу ей всякие объедки с ужина, иногда за розовым ухом чешу, но уверен, что она и без этого как-нибудь свой век доживет). А я вот без Юн паршивенько себя чувствую. Скучаю. Но сейчас эта тоска менее болезненна. Я знаю, что она жива и, возможно, счастлива где-то там. И это меня немного утешает, хотя ушел я не очень красиво. Как бы ни было смешно, здесь я научился довольствоваться малым, даже если это какие-то крохи огромного куска. Причина жажды большего, вероятно, связана с тем, что в Асгарде все живут на широкую ногу, ни в чем себе не отказывают — это касается и пищи, и платьев, и отношений с окружающими. Все им подавай. Прожив какое-то время здесь, я понял, что не так уж много мне и нужно. Большой кусок не кажется таким соблазнительным. Нет, не откажусь от какого-нибудь редкого кинжала и ножа, но в остальном живу без стеснения. Для хорошей жизни мне нужно только спокойствие. И Юн. 18 октября, 2014 Осторожно касаться губами Плеч твоих Осторожно касаться руками Рук твоих Осторожно касаться носом Ключиц твоих Осторожно касаться взглядом Глаз твоих Осторожно касаться, следить, Смотреть, целовать, Любоваться тобою И понимать, Что ты самое хрупкое, женственное, Живое создание, Каким мне удалось обладать 7 ноября, 2014 Там где встретились небо и горы Где леса рассекают поля Там сошлись и радость и горе И нависла над небом рука А то место что люди привыкли Кличить раем и благословлять Но я сам едва ли способен Своим отчим домом считать Нет там ни дома ни отчего Ни рая ни благ ни богов И не найти там спокойствия Только горе. Рай наш таков 24 декабря, 2014 Даже не верится. Сегодня прошел год, как я попал в Камар-Тадж, и год, как я не видел Сигюн. Возможно, оно и к лучшему. Ее теплая улыбка все еще свежа в моей памяти, будто бы это было вчера, но мне хотелось бы хоть разок увидеть ее в живую… Я всегда могу прийти к ней, но понимаю, что не смогу просто стоять в стороне, а брошусь в самое пекло. Без меня она в опасности, но со мной она подвергается ей исключительно всегда. Почему я еще застрял бы здесь? А я не прощу себе, если с ней что-то случится, не прощу. Убьюсь сам. Убьюсь. Но ее опасности не подвергну ни за что. Может, и к лучшему, что я застрял тут. Но я обещал вернуться. Обещал ей. 28 февраля, 2015 К сеансам с Ветхой я уже привык, хотя боль в груди не беспокоила меня уже очень давно. Там остался только вертикальный белесый рубец в качестве напоминания о том дне. Она неплохой человек. Я долго отрицал это. Чем-то напоминает мне матушку: мудрая улыбка, теплый, но жесткий взгляд, равное отношение ко всем и всему. Это я, кстати, тоже отрицал до недавнего времени. Судя по всему, и возраста она с ней одного. Матушку мне, конечно, никто не заменит, но приятно увидеть ей подобную и с тоской порадоваться недолгий момент. Кажется, я даже перестал злиться, что она так много молчит и заставляет меня заниматься бессмысленными вещами, которые потом приобретают неожиданный смысл. Она ни разу не желала мне зла и всегда относилась с терпением. И я намерен относиться к ней так же. 7 марта, 2015 Над тобою не властно ни время Ни судьба ни привратница смерть Ты осталась как память и бремя — Не дано тебе умереть Ты навеки останешься прежней С доброй мудростью на глазах И посмотришь ими так нежно А потом оборотишься в прах P. S. Прощай 20 апреля, 2015 Я и не заметил, как остались последние страницы этой книжки, послужившей мне отдушиной все это время. Кажется, пора заканчивать. Даже немного жаль, я пристрастился к этому делу, и записывать что-то стало для меня привычкой, в самом деле помогающей утихомирить мысли, разложить их по строчкам… Успокаивает. Но более я в этом не нуждаюсь. Я понял достаточно. В моей жизни было всякое, даже хорошее. Главное помнить об этом. Пусть здесь останется все то, что меня беспокоило, тяготило и не давало уйти. Пора двигаться дальше. Кажется мне, неровен час, когда я покину Храм и наконец вернусь, как и обещал. Скоро мы вновь встретимся, любовь моя. ㅤ