Calmedtale

Тик-так, тик-так, тик-так… Фриск лежала на диване, укрывшись одеялом чуть ли не с головой. Она молча смотрела то на небольшой маятник за застекленным корпусом часов, то на второй этаж. На улице уже начинало светать. По стенам и потолку ползали длинные тени — ни то чьи-то силуэты, ни то деревья. Но было в их мелькании что-то завораживающее, непонятно даже, что именно. Фриск не спала уже пару часов. Дело было не сколько в том, что ей было не комфортно на новом месте, да и в целом в этом доме. Нет, просто ее раздумья о двери, о том, что же будет с ней дальше, не давали покоя. Хотелось больше не спать, а просто лежать и думать обо всем, что в голову взбредет. Девочка лежала, стараясь не издавать никаких звуков. Сейчас ей казалось, что кто-то наблюдает за ней из окон. Хотелось верить в то, что это просто фантазия, разыгравшееся воображение, но как только Фриск смотрела на тени, внутри нее болезненно что-то сжималось. Вглядываясь в тени на стене, девочка заметила что-то странное. Один из силуэтов был довольно странным, полупрозрачным. Фриск моргнула, надеясь на то, что это ей почудилось. Но тень никуда не делась, даже не двинулась с места. Девочка сглотнула, медленно обернувшись. Удивительно, но она не увидела ничего, кроме зимнего, спящего городка. И что это, простите, было? Решив не раздумывать над этим, Фриск снова легла на подушку, накрывшись одеялом чуть ли не с головой, будто полагая, что это может ее защитить. Девочка еще раз глянула на стену. В этот раз на ней уже ничего не было, кроме тихо тикающих часов. Наверное, показалось… Или не показалось? Послышался тихий шорох со стороны двери. Но ничего не происходило. Только тихо падал снег на улице, да изредка шелестели шторы на окнах. Хочется надеяться на то, что это не более, чем обычная оптическая иллюзия, а не ее галлюцинации. Вряд ли это значит хоть что-то. А ведь и правда, она ведь просто надумывает себе того, чего нет. Стена ведь абсолютно пуста, на ней ничего нет, кроме часов. Фриск обняла колени руками, почему то невольно вспомнив о своем брате. Скотт часто говорил, что видит или слышит что-то, но подтверждений на этот счет никаких не было. Может, виновата в этом была его параноидальность, условия их жизни… Но в это почему-то хотелось верить. И если да, то… может ли нечто подобное быть заразным? Девочка рвано выдохнула, стараясь успокоиться. Сейчас меньше всего хотелось думать о том, что у нее могут начаться галлюцинации. Это была просто игра света, не больше. Глупо ведь думать о том, что за ней может кто-то следить. Бред. Просто бред. Под такие мысли Фриск медленно задремала, уже не услышав тихого смешка, и не заметила, как чья-то ладонь поправила ей одеяло.

***

Когда Фриск проснулась, она сама себе не могла объяснить толком, что ее разбудило. В доме царила тишина. Да и на часах всего восемь утра, вряд ли братья сейчас не спят. Где-то в кухне что-то тихо прошуршало. В этот раз девочка осторожно встала с дивана, но глянув в проем, чуть было не вскрикнула, прикрыв рот ладонями. — Малая, тише. — Санс заговорщически подмигнул, прижав палец к губам. — Не ожидала, что проснулся кто-то, кроме тебя? — Ага. — Фриск кивнула, недоуменно посмотрев на скелета. — А как ты прошел так… тихо? — Опытом научен. — усмехнулся он, и ответил еще до того, как девочка успела задать вопрос: — Не знаю, знакомо ли тебе это, но дети — особенно маленькие — спят очень чутко. И разбудить их особых трудов не стоит, поэтому мне еще в детстве пришлось учиться ходить бесшумно. «То есть Папирус все-таки младше…» — подумала Фриск, почему то мысленно представив, как маленький Санс спускается по лестнице на мысках, стараясь не разбудить брата. Может, таковым это и не являлось, но выглядела такая сцена довольно потешно, но и одновременно жизенно. Она сама часто ходила по дому очень тихо; не только потому, что не хотела будить младшего брата, сколько страшась того, что мать попросту ее накажет за брождение по ночам. — А он там в порядке? — спросила Фриск, глядя наодну из дверей второго этажа. — Ничего страшного. Просто давай дадим ему немного отоспаться, окей? А то Папс вчера весь извелся после твоей поимки. — Правда? — Правда. Мне кажется, помотал его не столько бой, сколько слежка за твоим состоянием. Я имею ввиду, когда ты отключилась, мне понадобилось больше времени не сколько, что бы применить магию, сколько для того, что бы уверить Папируса, что с тобой не произошло ничего серьезного. Фриск молча села за стол. Кажется, если Папирус и в самом деле так беспокоится о ней, то после такого уже и уходить как-то не хочется. Да, он говорил, что будет готов отпустить ее, но учитывая эту заботу… Ну вот как это работает? Знакомы они от силы несколько дней, а Фриск уже переживает за него чуть ли не больше, чем за себя саму. — У тебя есть предпочтения, кстати? — Санс, кажется, решил сменить тему, дабы не нагружить голову девочки лишними мыслями. — Я про еду сейчас говорю. Просто морить тебя голодом не очень то и хочется. — Я всеядное существо. — буркнула она. — Только если там есть ириски — викинь их оттуда. — С чего такая нелюбовь к сливочным конфетам? — усмехнулся Санс. — Ничего особенного. Просто когда я в детстве надоедала старшему брату, — а происходило это очень часто — он мне давал эти конфеты. А ты попробуй делать хоть что-то маломальски шумное, пока челюсти намертво склеены друг с другом. Санс прыснул, передавая девочке небольшой стакан с молоком. Фриск только что-то пробурчала себе под нос, смотря в при этом в пол. Если честно, она до сих пор не понимала, откуда Джеймс вообще доставал ириски, учитывая, что в доме сладкого не было — из-за запрета Флагеллии. У него запас был еще со школы припрятан, или как? Фриск отвлеклась от своих мыслей, краем уха услышав, как Санс напевает какую-то мелодию. Судя по всему, он был в хорошем расположении духа, а это шанс… — Я могу как-то помочь? — спросила Фриск, глядя то на скелета, то на плиту, на которой уже стояла сковородка. — Давай. Хотя, подожди секунду. — ответил он, достав из кухонного шкафчика фартук с перчатками, и протянув их девочке. — Техника безопасности, малая. А то обожжешься, порежешься, или руку сломаешь. — А последнее как может произойти? — Подскользнулся, упал, гипс. И небольшая история из жизни. — Санс поджал губы, при этом отведя взгляд. Фриск чуть склонила голову, стараясь представить, как вообще можно было получить такую травму, но решила не расспрашивать, вместо этого взяв в руки венчик. Для нее самой было несколько удивительным, что за время, что они оба провели на кухне, ничего не взорвалось и не сгорело. Возможно, просто потому, что Санс не подпускал Фриск к плите, ибо, как он выразился: «Нам на завтрак нужны блины с ягодами, а не человек с ожогами». В принципе, так даже и лучше; сейчас совершенствовать свои кулинарные навыки не особо хотелось. Когда блюдо с уже готовым завтраком оказалось на столе, Фриск неожиданно вспомнила, о чем хотела спросить. Она не знала, стоит ли это делать, и еще толком не решившись, мельком заметила на себе взгляд Санса. Почему то он сильно отличался от остальных. Сейчас скелет смотрел на нее, как бы изучая, стараясь понять, о чем она думает. От этого становилось ужасно неловко, но Фриск постаралась сделать вид, что ничего не заметила: — Можно я кое-что спрошу? — Валяй. — Только отвечай честно, ладно? — Насколько получится. — Зачем вам обоим нужна была моя книга? Я, хоть убей, не понимаю, почему вы вчера так на нее отреагировали. Санс поджал губы, запустив пальцы в волосы. Фриск ожидала подобного, и сейчас терпеливо молчала, дав скелету пару минут на то, что бы сформулировать ответ. Но вот чего она не ожидала, так это того, что зрачки Санса исчезнут из глаз, в следующий раз, как он на нее взглянет. Скелет вздохнул: — Видишь ли… Твой экземпляр не единственный, в котором отсутствуют важные вещи. Такие в Подземелье уже есть, однако увидеть ее у Человека — тот еще шок, ибо неизвестно, как она могла к тебе попасть. И еще кое что, на заметку… Не советую влезать в это дело. Уже находились книги, так же без имени автора, это дело пытались распутать, но так ни к чему и не пришли. Можешь, конечно, поломать себе голову при желании, но так ты только задержишься здесь еще дольше. А в твоих интересах все же выйти на Поверхность как можно быстрее, если я правильно понял? Фриск молча выслушала этот монолог, только кивнув, когда Санс закончил говорить. Стоило ли говорить, что этим словам она не особо то и поверила? Скелет уже говорил такое вчера, и повторил сейчас, но уже другим тоном, и с иным выражением лица. Очевидно, что правду он раскрывать не собирается. Но вот последняя фраза Санса… Фриск никак не могла отогнать от себя мысль, что она звучит не как предостережение, а как вызов. Почему то этот легкий холодок в голосе вызывал большой интерес, хотелось отыскать ответ на свой же вопрос, если Санс этого не сделал. Возможный водопад из вопросов прервали шаги и скрип, раздавшиеся сверху. И для того, что бы увидеть Папируса, долго ждать не пришлось — уже через пару минут он появился на пороге комнаты. На самом деле, Фриск была немного удивлена тому, как сейчас выглядел скелет — так, как будто он проснулся уже довольно давно, уже успел привести себя в порядок, да и в целом не был замученным жизнью; по крайней мере, создавалось такое ощущение. — С добрым утром! — девочка помахала Папирусу рукой, упав на стул, стоявший возле стола. — Мы все ждали, когда ты проснешься. — Я тоже рад вас видеть. — улыбнулся скелет, потрепав Фриск по голове. Она в ответ пробормотала что-то невнятное. — Привет, Санс! — Того же, Пап. — на недоуменный взгляд девочки он ответил кратко: — Прости, но я не хочу созавать тафталогию. Папирус тихо фыркнул, а Фриск в этот момент попыталась утереть краем фартука небольшое пятнышко, оставшееся у нее на лице после скрытного поедания черники. Заметив развернувшеюся перед ней картину, девочка прикусила губу, стараясь не рассмеяться. Она, конечно, знала, что братья, так или иначе, иногда могут подраться за какие-то вещи, но что бы они толкались у раковины, за место того, кто будет мыть посуду, такого ни разу не было. — Короче, пусть там лежит. — в конце концов сказал Санс, положив сковородку в раковину. Папирус, некоторое время глядя на брата взглядом, в котором выражалось недопонимание вместе с легким разочарованием, сел за стол вслед за ним. — Санс, а у тебя есть дела сегодня? — Неа. Но точно я бы утверждать не стал. — Это как? — Это так, что очередные-внеочередные собрания Совета, которые могут пройти в любой момент, никто не отменял. Хотя, за эти пару недель не произошло ничего экстраординарного… — Чего-чего? — недоуменно спросила Фриск, не совсем понимая, о чем сейчас говорится. — Ну, падение людей, какие-то другие масштабные события, и вот это вот все. — Санс неопределенно взмахнул блинчиком. Девочка же чуть склонила голову. Скелет говорил об этом Совете, но настолько подробно, как хотелось бы. Однако устраивать расспросы сейчас не было желания: не в такой обстановке, и не в таких обстоятельствах. Учитывая еще и то, что на сегодня Сансу вопросов явно хватило. Уже после завтрака Фриск сидела, никак не зная, чем ей заняться. Читать не хотелось, а о том, что бы пойти дальше, девочка даже думать не стала — слишком рано еще, она к этому месту не успела привыкнуть. Ей, конечно, нужно выбраться отсюда побыстрее, но не настолько же. Братья уже сидели в своих комнатах, и девочка тихо пробралась на второй этаж, стараясь им не помешать. Однако перед тем, как постучаться, Фриск осторожно дернула за ручку двери, что была расположена посредине. Она не поддалась, вероятно, была заперта. Обидно, но да ладно, сейчас девочка ничего с этим не сделает. — Что такое, Человек? — спросил Папирус, услышав стук. — Ничего. Но я могу тебе помочь с чем-нибудь? Просто мне все равно скучно на одном месте сидеть. Скелет отвел глаза, при этом слегка сощурившись, будто что-то обдумывая. — У меня есть одна идея. — наконец сказал он. — Но только, если ты хочешь, ибо она довольно… — Просто скажи, что делать надо. — прервала девочка, не дав Папирусу договорить. — Я имел ввиду, что ты можешь помочь мне с новой головоломкой, если… — А что делать то надо? — еще раз спросила Фриск глядя на скелета настойчивым, даже требовательным взглядом. Папирус только улыбнулся и кивнул, как бы приглашая девочку войти. «Забавно» — мелькнуло в голове Фриск, как только она зашла в комнату. На ее памяти она никогда не видела, что бы в чьей-то спальне все было так аккуратно, но, тем не менее, приятно. И касалось это буквально всего: кровать застелена, книги расставлены, бумаги разложены… Но того напряжения и страха, которыми были чуть ли не пропитаны стены комнат ее братьев, Фриск не почувствовала. — Человек, ты в порядке? — спросил Папирус, и девочка только сейчас поняла, что стоит на пороге, молча оглядывая комнату, как какой-то ревизорр. — Да, просто… Задумалась кое о чем. — отмахнулась она, надеясь, что скелет не заметил в ее голосе легкую нотку горечи. — Но так что мы будем делать? — Ну, если ты так настаиваешь… — Папирус усмехнулся, и достал с полки небольшую книжку вместе с двумя блокнотами. Следя за движениями его рук, Фриск заметила кое-что, и тихо кашлянула в кулак, стараясь скрыть смешок. Толи к сожалению, толи к счастью, но Папирус это заметил: — Эм… А что произошло? — Ничего такого, просто… Зачем тебе книга со сказками? — улыбаясь, спросила девочка. Скелету на вид лет двадцать, ему Санс на ночь до сих пор читает? — Ну так она и не для меня. Точнее, в меньшей степени. — Папирус скептически глянул на переплет. — Видишь ли, у Санса есть одна не очень хорошая привычка — читать что-то перед сном. Просто иногда это заходит слишком далеко, а никому из нас не надо, что бы он страдал от недосыпа. И в таких случаях без сказки он не засыпает. А если засыпает, то капризничает весь следующий день. Такое и со мной бывает, но реже. И иногда я задаюсь вопросом, кто из нас вообще младше… — Хи-хи, это мило! — засмеялась Фриск, попробовав представить, как это выглядит: один из братьев лежит в обнимку с подушкой, а другой читает ему сказку, и гладит по голове, когда тот засыпает. — Ладно, мы немного отошли от темы. — Папирус жестом предложил девочке сесть за стол, и после опустился на стул рядом с ней. — Смотри, я тут недавно подумывал над тем, что бы заменить одну головоломку на другую… — А почему просто не сделать новую? — Потому что в лесу места уже нет. Пожалей Человеков — не делать же им полосу препятствий, в самом деле. — Людей, Папирус. — поправила девочка, затачивая карандаш. — Я в курсе. Просто «Человеки» звучат забавнее. — пояснил скелет, и, как ни в чем не бывало, продолжил: — Ну так вот, в чем мне нужна помощь — придумать, какой новая головоломка будет, и на месте чего ее поставить. Фриск посмотрела в окно, начав раздумывать на эту тему. Разумеется, долго ломать голову не пришлось — поставить новую головоломку лучше на месте электрического лабиринта. Но другая часть мыслей была абсолютно о другом, пускай и касалась этой темы. — Папирус? — спросила Фриск, глядя на то, как скелет проглядывает небольшую карту, некоторые места на которой были помечены разноцветными точками. — Хм? — А почему в лесу так много головоломок? Я ничего не имею против, просто это немного странно. Ну, то есть, что-то подобное должно ведь контролироваться каким-то законом, или как это работает? — Очень странно это работает. Да, ты все верно сказала — количество головоломок в Подземелье контролируется, для этого даже специальные должности есть. А если про то, зачем они вообще… Сейчас это уже что-то вроде традиции. — Традиции? Как это? — Изначально, как война закончилась, ни Люди, ни Монстры к упавшим не были особо дружелюбны. И поэтому во всех местах Подземелья есть головоломки — что бы задержать недоброжелателей. Но сейчас, когда к этому стали относиться более лояльно, да и сомнительные личности начали попадаться реже, это стало уже традицией. Фриск только что-то промычала, показав, что она поняла. Ну, в таком случае, это может многое объяснить. Интересно, а они будут становиться сложнее по мере ее продвижения? По идее, да, если головоломки нужны для задержки людей, а столица Подземелья находится в самом его конце… Чисто теоретически, она сможет до поверхности дойти живой, или, хотя бы, со всеми конечностями? — Я все-таки думаю новую головоломку на месте лабиринта поставить… — сказал Папирус, все еще глядя на карту, и указывая на нужную точку. — Я тоже так думаю, если честно. Не просто потому, что я не люблю лабиринты, а потому, что его можно обойти сбоку и… и все. А что? Его не видно, особо там не заблудишься. — Ньех! Значит, с этим мы определились. — Папирус взял со стола кнопку, заменив ее на ту, что висела на карте. — А что мы будем делать на ее месте? Хей, Человек, что-то не так? Последние слова скелета Фриск прослушала. Она просто водила карандашом по бумаге, вырисовывая непонятные линии, которые, в конечном счете, образовали собой грозную, высокую фигуру в доспехах. Глупо, конечно, представлять ту самую Главу Гвардии именно так, но иначе девочка просто не могла. Идти дальше хотелось, но одна причина все-таки охлаждала пыл, чуть ли не вынуждая остаться в Сноудине. — Не знаю, что не так. — абсолютно пустым, ничего не выражающим тоном ответила Фриск, как только Папирус осторожно положил ладонь ей на плечо. Поняв, что просто так от нее не отстанут, девочка продолжила, глядя на светящиеся глаза силуэта: — Ладно, я… мне надо идти. Но страшно. Просто вы оба так говорите об этой «Главе Гвардии», что мне кажется — едва я ступлю на ее территорию, и она мне голову отсечет. А домой мне нужно вернуться. Желательно живой. Папирус молча выслушал ее слова, при этом ни разу не отведя от лица взгляд. Сама же девочка вырвала листочек, и, скомкав его, бросила в мусорное ведро. «Чтоб глаза мои тебя не видели…» — Что ж, если ты так думаешь… — сейчас Фриск поразилась не сколько своему ничем не обоснованному страху, сколько внешнему виду Папируса. Он откинулся на спинку стула, и выглядел он сейчас действительно серьезно: глаза смотрят куда-то в сторону, брови нахмурены, губы сжаты. Было почему то очень непривычно, даже странно видеть его таким. — то тебе стоит немного подумать над этим, я полагаю. Девочка недоуменно глянула на него, после чего скелет продолжил: — Я не говорю, что твой страх ничем не обоснован. Андайн в самом деле держит на Упавших Людей некую обиду; после некоторых событий, которые произошли здесь. Но тебя можно назвать неким… особым случаем. То есть несколько лет назад, когда Люди падали довольно часто, произошло довольно мало хороших событий. А сейчас — ничего такого. Но да ладно, я не совсем это имел ввиду. Да, это всегда страшно — шаг в неизвестность, еще и не знаешь, кто как к тебе отнесется, все прочее… Просто попробуй понять, почему ты боишься. Но, Человек, в любом случае запомни кое что. Андайн может стать для тебя небольшой угрозой, однако она никогда не опустится до того, что бы избить лежачего. На некоторое время в комнате воцарились напряжение и тишина, очень вязкие и долгие. Фриск молча сидела, глядя на снегопад за окном. Слова Папируса, наверное, были теми самыми мыслями, над которыми можно думать если не бесконечно, то очень долго. А ведь и правда, чего она боится? Андайн она ни разу вживую не видела, а значит и утверждать точно не может. Секунду… — Папирус? — Хм? — А вы с ней знакомы? Просто ты упоминал ее еще при первой встрече. — Она моя подруга. Но мы стали чуть меньше общаться в последнее время — на Андайн очень много всякого свалилось. Я пытаюсь ей как-то помочь, и по ней видно, что сейчас… время не для разговоров не о чем, мягко говоря. Фриск молчала. Казалось бы, прошло всего несколько минут, но голова ее уже разрывалась от количества мыслей. Кого Папирус выберет из них обеих? Либо Андайн, либо человека, которого он толком не знает? Как вообще Подземелью и его обитателям удалось за такой короткий срок сделать из нее какого-то многодума? Только после до девочки дошло, что Папирус уже не сидит рядом с ней. Как оказалось, он стоял возле шкафа с одеждой, что-то ища в его недрах. Фриск вернулась обратно к блокноту, расчертив страничку на несколько частей. Она не могла назвать себя художником, но иногда принималась за рисование, когда хотелось отвлечься от лишних мыслей, и не нагромождать голову ненужной информацией. Неожиданно плеч девочки коснулось что-то теплое. Как оказалось, это был белый шарф, который, кажется, она видела еще в лесу. После этого на стол опустились две чашки с горячим шоколадом. — Так намного лучше. — сказал Папирус, снова садясь рядом с ней. Заметив недоуменный взгляд девочки, он спросил: — Человек, а почему ты… так на меня смотришь? — Ты только что стоял у шкафа… Почему ты там молоко с шоколадом держишь? — протянула Фриск, сама при этом не веря в абсурдность собственных слов. — Ну, у нас с Сансом довольно много… скелетов в шкафу. Девочка прыснула. — Так-то лучше. — улыбнулся Папирус, поправляя ей шарф. Кажется, поняв, что Фриск хочет спросить, он заранее ответил: — Просто мы оба ходим в шарфах, и только ты одна тут сидишь, такая одинокая и замерзшая. Грустненько. Фриск сама не поняла, каким образом губы медленно сложились в улыбку. Повисло неловкое молчание. Пускай у девочки и был один вопрос, но она решила не спрашивать об этом именно сейчас. Может, немного позже. Но ведь и разбавить атмосферу немного надо… — А что там с новой головоломкой? — Ну, если у тебя есть силы над этим сидеть, то давай. Просто я не хочу выжимать из тебя последние соки, да и ловить сейчас особо некого. А что ты рисуешь, кстати? Фриск показала Папирусу блокнот, и, пускай этого не сказала, но была очень благодарна ему за то, что он сменил тему. Скелет чуть вздернул брови, взяв в руки карандаш, и пририсовав человечку на первом слайде удивленное выражение лица. Сколько времени они оба провели за рисованием, Фриск не знала. Она специально не смотрела на часы, что бы не отвлекаться. Довольно интересно, на самом деле, почему с Папирусом так приятно проводить время. Тебе не хочется как-то закончить с ним разговор, поскорее уйти… Нет, ты просто сидишь, и наслаждаешься моментом, даже тем, когда вы оба просто смотрите в окно и ничего не говорите. Может быть, они и продолжили бы измываться над несчастным блокнотом, изрисовывая каждый его миллиметр, но их отвлек тихий стук в дверь. — Проходи, Санс. — сказал Папирус еще до того, как ручка успела повернуться. — Вы в порядке тут? — спросил он, и, глянув на брата с Фриск улыбнулся: — Чем заняты? — Мы головоломку хотели новую сделать, — ответила девочка, просчитывая изрисованные листы. Седьмой, восьмой, девятый… — но в итоге получился комикс какой-то. — Правда? Покажете потом? — в этот момент голос Санса почему то показался девочке незнакомым. Он был каким то… заботливым, что ли? Но, может, просто потому, что Фриск редко когда слышала такое в свой адрес? Просто сейчас Санс обращался к ней не как к упавшему человеку, а как к младшей сестре, или вовсе дочери. — Но не спойлерите, пожалуйста. — Ну конечно. — без каких либо размышлений сказал Папирус, кажется, не обратив на удивление Фриск должного внимания. — А ты как там? — Сижу и собираю какую-то без чертежную ерунду. — Санс на пару секунд поджал губы, отведя взгляд в сторону. — Но я не за этим здесь. Вы обедать хоть будете? Так и так с этим запоздали на пару часов. — Нормально мы засиделись… — пробормотал Папирус, поднимаясь с места. Фриск последовала его примеру; пускай голода она особо и не чувствовала, но помочь братьям с готовкой была не против. Однако когда Фриск вместе с братьями вышли за порог комнаты, девочка была немного поражена картиной, которая развернулась перед ее глазами: Папирус абсолютно неожиданно обхватил Санса за плечи, вынудив того остановиться. — У меня дефицит объятий возник за день. — пояснил он еще до того, как кто-то успел понять, что происходит. — А я? — не без обиды спросила Фриск, нахмурив брови. — А я не хочу лезть в твое личное пространство. Мало ли тебе это не нравится. Фриск шутливо толкнула Папируса в плечо, и с насуплено-наигранным видом было двинулась вниз по лестнице, но не тут то было: через пару секунд ее окружило непонятное голубое свечение, которое буквально понесло ее к братьям, пускай Фриск и пыталась уцепиться за перила. — Не пытайся сбежать от таких вещей. — тихо прошептал Санс ей на ухо, когда девочка оказалась в их с Папирусом объятьях. — Тебя все равно в такое затащат. Телепортация не сработает, кстати. Я пробовал. Фриск только что-то пробубнила, стараясь скрыть улыбку. Кто-то из братьев потрепал ее по волосам. Девочка сглотнула, в попытках отвлечься от лишних мыслей. Вроде, все это продолжалось всего пару минут, но за это время она почувствовала себя более любимой и нужной, чем за двенадцать лет пребывания в родном доме. Уже после обеда, когда Фриск с Папирусом снова взялись за продолжение комикса, девочка почему-то обратила внимание на шарфик, до сих пор обмотанный вокруг ее шеи. Пускай и не хотелось отвлекать друга от рисования, но Фриск все же решилась: — Папирус? — Да? — А почему ты… ну, вот это все сделал? — спросила она, указав на кружку с недопитым шоколадом, и зажав пальцами край шарфа. — Потому что ты — мой друг. — просто ответил скелет, будто говорил о само собой разумеющихся вещах. Фриск неловко улыбнулась. Почему то очень приятно понимать, что о ней кто-то заботится, при этом не требуя чего-то взамен. Удастся ли ей в будущем завести такие же отношения с кем то другим. Наверное, стоит надеяться на лучшее…