От наших больных семей

      — Это он. Скрипторий.       В круглом зале эхо голосов и шагов отражалось от стен, мягкий зеленоватый свет лился с витражного потолка. Витраж изображал женщину со змеями вместо волос, её глаза и эти вздыбленные змеи светились. К потолку уходили колонны, в одной из ниш между ними стоял каменный алтарь, в другой — массивный письменный стол. Остальные ниши заполняли книжные шкафы — тяжелые, черные, на ножках с когтистыми лапами. В середине была пустая площадка шагов двадцати в поперечнике. Лин предположила по выбоинам и копоти на полу, что это арена для дуэлей. Она благоговейно прошептала:       — Как здесь всё настолько хорошо сохранилось тысячу лет спустя?..       — Чары, — Омнис равнодушно стоял у порога комнаты. — Ваша клятва всё ещё в силе. Забираем книгу — и уходим. Чем быстрей, тем лучше.       — Я уже ищу! — крикнул Себастиан откуда-то из-за колонн.       Лин тоже присоединилась к поискам. От названий на корешках разбегались глаза. Нет, определенно не все книги были о Тёмных Искусствах, многое смотрелось вполне безобидно — «Истинные истоки драконьего рода», «Предостережение о Любовных Зельях»… Но как насчёт «Практикума по мумификации»? Или «Природы адского огня»? Да и «Сто рецептов с мозгами» звучали двусмысленно… Вот уж знания на любой вкус.       Книги — честь и хвала Слизерину — хранились по темам и в алфавитном порядке. Минут через двадцать или тридцать поисков Себастиан вынырнул из дальнего закутка.       — Есть! — он гордо поднял находку двумя руками. Оригинальные «Записки Змееуста» — в чёрном переплете ручной работы, с маленькой змеёй из зелёных камешков, выложенной на обложке. — Вот она, красавица.       — Всё, с этим покончено. Уходим отсюда.       Зелёный свет за спиной угас — двери Скриптория плавно сомкнулись за ними.       Время подходило к четырём утра. Лин доползла до спальни, переоделась в пижаму, стараясь не разбудить соседок, и нырнула за изумрудный полог. Постель с волшебной грелкой под одеялом встретила теплом. Но внутри, в груди, всё равно сидело холодное. Словно Лин вдохнула ледяной воздух в том подземелье, и эта частица не уходила из легких.       Страшное, искаженное лицо Омниса… Алая вспышка. Себастиан на полу, бьётся в корчах… Нет, нет! Не думать об этом!       Милосердный сон в ту ночь пришел быстро, избавив от мыслей.       Себастиан сказал, что полистает книгу неделю-другую. Лин погрузилась в школьные будни, как прежде… Нет, по-прежнему уже не было. Что-то изменилось безвозвратно в ту проклятую ночь с восьмого на девятое ноября, в ней самой и в дружбе между ними тремя. Говорят, ничто не объединяет крепче совместного преступления. Но Лин казалось, что они, напротив, отдалились. Они делали домашние задания вместе, как раньше, жаловались на сложные формулы, радовались любимым десертам за ужином и язвили о выскочках с Гриффиндора. Но о том, что было в подземелье, никто не решался заговорить.       А ещё Лин начали сниться кошмары. В них крик Себастиана переходил в предсмертные стоны сестры. Юйлань на полу в подземелье билась в конвульсиях Круциатуса, а затем умирала у Лин на руках. Потом изо рта у мёртвой Юйлань вылезала змея. И змея шипела голосом Омниса…       — Лин… Лин, очнись.       — Ох… Омнис… Ты? — Лин села на изумрудном диване, пытаясь понять, где она и что происходит. Она поправила очки, перевела глаза на конспект на столе. Сегодня были пары Астрономии до часа ночи. После она вернулась в гостиную и решила быстренько глянуть теорию к завтрашнему уроку у Шарпа. Видимо, уснула.       — Прости, что разбудил. — Омнис был в школьной мантии, наброшенной поверх белой пижамы. — Тебе снились кошмары.       Лин взглянула на циферблат настенных часов.       — Три часа ночи! Как меня так отключило?.. Ужас, нужно срочно в кровать! А ты что делаешь в гостиной?       — Себастиан вернулся с час назад и завалился спать, а заодно разбудил меня. И всё — сна ни в одном глазу. Я решил почитать историю, пока опять не потянет спать.       И тишина, лишь мерное потрескивание волшебного огня в камине. Лин стало как-то неловко. Омнис проговорил медленно, через силу:       — Мне кажется, или ты меня избегаешь? Раньше мы гораздо чаще ходили куда-то вместе.       — Раньше я боялась заблудиться в замке. Теперь всё запомнила.       — А, понимаю. Да… Ладно, время и правда позднее. Я пойду.       Омнис поднялся, но Лин остановила его:       — Хочешь поговорить о том, что случилось?       Он сел обратно на диван, откинулся на спинку, обреченно выдохнул.       — Теперь ты знаешь правду обо мне. Ты видела, что я сделал. Ответь мне честно, как есть. Я пугаю тебя? Тебе отвратительно прямо сейчас со мной разговаривать?       — Что?.. Нет, конечно же нет! Ты так говоришь, будто случилось что-то непоправимое и ужасное…       — «Будто случилось»? Я всего-навсего сотворил Непростительное Проклятие. И в этот раз меня никто не заставлял, я по собственной воле направил его на друга. За такое положен пожизненный Азкабан.       — Но ты же это сделал не со зла, — Лин попыталась успокоить не столько Омниса, сколько себя саму, — а чтобы помочь Себастиану.       — Я думал, что буду всегда на его стороне. С первого курса мы вместе бродили по замку после отбоя, дрались на дуэлях, взрывали котлы обидчиков. Как, когда мы опустились… вот до такого? Я же мог в любой момент остановиться. Я хотел уйти! Почему не ушёл? Не стоило мне рассказывать вам о проклятом Скриптории…       Омнис выглядел очень уставшим, потерянным и совершенно несчастным. В этот миг с глаз Лин словно спал туман. Да нет же, кошмары про мертвецов и змей — это просто кошмары. А Омнис — обычный взъерошенный парень в пижаме. И… у него седина? Серые волосы, особенно на висках — как Лин раньше не замечала? Найти бы какие-нибудь хорошие, правильные слова, чтобы его поддержать, но в голову ничего не шло. Потому она подалась вперёд и осторожно его обняла.       — Ну, что ж теперь... Втроём в Азкабан уедем. Я научусь играть в эти ваши «плюй-камни», и будем вместе развлекаться с дементорами.       — Лин… — выдавил Омнис. — Послушай, это не шутки…       — Нет, ты послушай! Ты для меня никогда не будешь преступником. Ты друг, как и Себастиан. Не дело, чтобы друзья грустили. Хочешь, снова сходим в Хогсмид? У Себастиана скоро день рождения. Подумаем над подарком?       Омнис, наконец, обнял в ответ — очень неловко, будто не знал, куда руки девать. В холодной слизеринской гостиной было приятно прижаться к тёплому.       — Да… точно. Как я мог забыть про его день рождения? Это хорошая идея. Я тоже подумаю.       Лин отстранилась. Омнис сидел всё такой же растерянный, но уже менее грустный.       — Пошли спать, — предложила она. — А то знаешь, что похуже Непростительных?       — Опоздать к профессору Шарпу.       — Точно! Так что спокойной ночи.       — И тебе. Спасибо, Лин. Правда, спасибо за всё.       Наутро Лин настигло истинное раскаяние за все нарушения правил. «Вот зачем я ввязалась в это?» — она ковыряла ложкой в тарелке противной каши с изюмом. — «Лучше бы Себастиан сам с сестрой разбирался… И этот Скрипторий, чтоб ему провалиться… И вообще, вот бы весь Хогвартс в озере утонул! Я хочу спать. Спать. Пожалуйста». Судя по тому, как клевал носом Омнис, у него тоже были поводы для сожалений.       — Эй!       Лин, уже задремавшая с ложкой в руке, чуть не подпрыгнула. Себастиан пихнул её в бок:       — Команда, подъём! Есть новости. Поболтаем сегодня в обеденный перерыв, в нашем любимом месте.       На уроке профессора Шарпа холод немного взбодрил. К обеденному перерыву Лин почти вернулась в норму, и поспешила в пустой класс Нумерологии.       — Ну, что новенького вычитал? — она присела на парту рядом с Омнисом.       Себастиан, словно учитель, вышел к доске.       — Слушайте меня, дети, — торжественно объявил он. — У нас сегодня — урок истории!       — Поосторожней с историей, — Омнис зевнул, прикрыв рот рукой. — А то я усну.       — Истории бывают разные. Я уверен, именно эта тебе понравится! Много веков назад жили-были парень и девушка. Они влюбились, поженились и всё такое. Но детей у них никак не получалось, да ещё семью донимали разные беды и неудачи. Тогда они отправились за советом к друидам. Мудрецы провели ритуал и раскрыли, что парень и девушка — брат и сестра, и судьба их наказывает за грех. А грех столь тяжкий искупит только высшая жертва. Брат с сестрой рухнули на колени в слезах, и такова была сила их горя, что оба тотчас обратились в камень. Теперь они должны оплакивать свой грех до конца времен. Ну, как тебе? — Себастиан ухмыльнулся.       — Так себе, — прошипел Омнис. — К чему был этот рассказ?       — Неизвестно, где здесь правда, а где вымысел. Но статуи существуют — так утверждает книга. Их слёзы исцеляют магические болезни и отменяют любые проклятия, даже необратимые.       — А ты уверен, что это не… — начала было Лин, но под взглядом Себастиана умолкла. — Всё-всё, я верю, что не сказка! Просто я никогда о таком не слышала. Если там сильный источник магии исцеления — разве волшебники не должны о нём знать? Мне кажется, туда бы люди толпами ходили…       — Ага. Только никто понятия не имеет, где этот «Плач Близнецов» находится. В книге нет карты. Они где-то в Британии… и это всё, что у нас есть.       Омнис слез с парты, прошёлся взад и вперёд, скрестив руки на груди.       — Возможно, не всё. Ещё раз, как ты назвал это место? «Плач Близнецов»?       — Да-а, — нахмурился Себастиан, — а что?       — Звучит знакомо. Туда возили Меронию… Мерония — одна из моих сестёр, — Омнис оглянулся на Лин. — Она с рождения больна, не может двигаться и говорить. Мать поначалу пыталась помочь ей, пробовала разные зелья, заклятия, лекарей приглашала. А однажды я услышал, как они с отцом обсуждали «Плач Близнецов». Потом они уехали с Меронией и Марволо на несколько дней. Тогда я подумал, что это какой-нибудь водопад с лечебной водой… Лет десять назад дело было. Я бы не вспомнил ни за что, если бы ты не сказал название.       — Омнис! — воскликнул Себастиан. — Это великолепная новость! Самая лучшая! А ты мой самый лучший друг навсегда.       — Звучит, как проклятие…       — Да брось, я же тоже лучший! Ты ведь расспросишь родственничков, куда надо топать?       — Погоди. Если я спрошу — они обязательно захотят узнать, для чего. Ты знаешь, какие они. Они не допустят, чтобы в их тайное место вошли чужаки. Нужно очень, очень хорошее объяснение, почему я вдруг вспомнил об этом спустя столько лет. И всё равно я не уверен, что…       Лин вскинула руку, как на уроке:       — Veritaserum.       — Гениально! — Себастиан подскочил. — Двести баллов Слизерину! Сыворотка Правды — три капли в любой напиток, и выпивший расскажет всё!       — Хм… — Омнис призадумался. — Как бы ни прозвучало, но это не кажется мне такой уж скверной идеей. Марволо в себя всасывает, как лошадь, всё, что горит. Подлить ему три капли в виски мне гораздо проще, чем объясняться.       — Рада, что идея вам понравилась, парни. Но откуда мы Сыворотку достанем? Это зелье с ограниченным оборотом, его не купить…       Себастиан задержал на Лин свои очень красивые и выразительные глаза.       — Ты же самая-самая лучшая в Зельеварении… Шарп в тебя тайно влюблён, ты знаешь? Пар твоего котла растопил его черствое сердце.       — К чему, интересно, ты клонишь? — задумалась Лин. — Не понимаю… Ладно, ладно, я попытаюсь. Только не думай, что это всё ради тебя. Мне и самой пригодится.       — Серьёзно? А тебе-то зачем?       — Подолью Шарпу, — Лин протянула руку и легко щёлкнула Себастиана по носу, — и спрошу, любит ли он меня.       Зазвенел колокол, возвещающий конец перемены.       После пары Защиты от Тёмных Искусств Лин заглянула в библиотеку. Рецепт приготовления Веритасерума нашёлся в «Сильнодействующих Зельях» — три страницы мелким шрифтом. Лин тщательно переписала его в блокнот. С каждой новой строкой возникало всё больше вопросов. Главный — а она точно с этим справится?       В гостиную Лин вернулась слегка раздражённая. Омнис и Себастиан на их любимом диване готовились к Уходу за Магическими Существами. Омнис вытягивал разные перья из связки, а Себастиан называл, с какой они птицы.       — Синее? Птица-болтушка. Ха! Угадал же?       Лин села на диван между друзьями и выхватила пёрышко у Омниса:       — Именно. Перья птицы-болтушки. Драцена. Валериана, аконит, пустырник. По трети унции толчёного горного хрусталя и толчёного лунного камня. Капля слёз единорога для прозрачности. И в самом конце — настойка яда акромантула. Ну, как вам состав?       — Это всё точно надо кидать в одно зелье? — переспросил Себастиан. — Не в три?       — Ты ещё процесс приготовления не видел — легче понять логику английской кухни. Но проблема тут не в сложности. Настойка яда акромантула — вот проблема.       — Насколько я помню, — проговорил Омнис, — яд очень дорогой. Сколько нам нужно? Думаю, как-нибудь справимся. Я помогу.       — Спасибо, но меня не цена волнует. Токсин из железы акромантула — это сильнейший нервно-паралитический яд. Если добавить в зелье сырой, недавно собранный яд, жертва умрёт быстрее, чем скажет правду. Сначала яду дают настояться естественным образом полный солнечный год. Тогда опасные соединения распадаются, и жидкость приобретет новые магические свойства.       — Чего-о?! — возмутился Себастиан. — Целый год?! А добыть её в готовом виде никак?       — Я уже думала об этом. Если мы не будем грабить Министерство Магии, а именно, Аврорат… остается один вариант. Семикурсники изучают Веритасерум. У профессора Шарпа точно есть компоненты для демонстрации. Только что-то мне подсказывает — с нами он не поделится.       — Кто ж его спросит, — Себастиан наклонился поближе и перешел на шепот. — Эх, всему вас учить! Смотри, идёт урок. Ты жалуешься Шарпу, что тебе попался гнилой лирный корень или вроде того… Он разрешает взять другой из своих запасов. Топаешь в его хранилище, хватаешь яд — проблема решена!       — Звучит как-то подозрительно просто…       — Шарп — не только профессор Зелий и наш декан, — нахмурился Омнис, — а ещё и бывший аврор, если ты вдруг забыл. Наверняка его хранилище надежно защищено от взлома.       — Так это же самое гениальное! Взлома не будет.       — Это самая безумная, опасная, невозможная глупость — даже для тебя, Себастиан.       — А ты — невозможный зануда! А, ладно, — Себастиан махнул. — Вы, ребята, не дёргайтесь, с этим я сам разберусь. Есть у меня идея… Будет тебе, Лин, настойка яда акромантула.       Омнис и Лин почти хором выпалили:       — Что ты задумал?..       К следующей среде температура на улице опустилась ниже нуля, и с серого неба вместо дождя полетели крупинки снега. Класс Зельеварения промёрз, как холодильник. Когда не надо было помешивать зелье в котле, Лин грела руки над огнем. Они замёрзли настолько, что хотелось прямо сейчас опустить их в пламя по локоть, и даже это бы не согрело. Лин однажды спрашивала, почему в классе такой холод. Ответ — чтобы лучше хранились зелья и компоненты. Теплей от этого знания не становилось.       Сегодня Шарп велел приготовить Взрывное Зелье. Класс тихонько гудел за работой, как сонный улей, профессор расхаживал между столами. Лин искоса взглянула на Омниса — он плавными и точными движениями резал хвост взрывопотама на кусочки. Перевела глаза на Себастиана. Тот в ответ хитренько ухмыльнулся сквозь пар над котлом. Он же сегодня хотел влезть в профессорское хранилище? Лин тревожилась. Может, стоило вызваться ей, не ему? Её ни в чём не заподозрят. А вот Себастиан — известный на всю школу сорвиголова, и Шарп следит за ним с особенным…       БАБАХ!       От оглушительного грохота котлы подпрыгнули, зазвенела каждая банка и склянка. Зал мгновенно наполнился очень густым чёрным дымом с ужасным болотным запахом. Все закашлялись.       — Фу-у-у! — кто-то, судя по плеску, случайно перевернул котел.       — А-а! Ай-ай! — а кто-то, наверно, обжегся.       — Борода Мерлина!       — Что происходит?! Я ничего не вижу!       — Все тихо! Тишина! Без паники! — прогремел голос Шарпа. — Evanesco… Что за безобразие, это же надо было так надымить! Evanesco! Ещё, помогайте все!       Лишь после ещё нескольких Заклятий Очищения дым рассеялся. Из тающих чёрных клубов проступил профессор. Он стоял над котлом Уизли, ещё дымящимся, и левитировал кончиком палочки половинку дохлого лягушонка.       — Что это? — спросил Шарп. Два простых слова, сказанных очень спокойным голосом, но какой же они нагоняли страх. Каждый — Лин почувствовала это — каждый в классе представил в красках свой вылет из школы.       Уизли посерел лицом — казалось, даже его огненные волосы померкли.       — Я… не делал этого, профессор, — он сглотнул. — Наверно, он откуда-то случайно прыгнул.       — Что я говорил, — отчеканил Шарп, — о применении ингредиентов, не указанных в рецепте, мистер Уизли? Ваши эксперименты уже перешли все мыслимые границы.       — Профессор… — Уизли вдруг вскочил и выпрямился перед Шарпом в полный рост. — Да, я ставлю эксперименты! Я пробую всякое в зельях! Но я не дурак! Я никогда бы не добавил во Взрывное Зелье… это! Может, лирный корень, чтобы получился фиолетовый дым. Или перо гром-птицы — для громкого взрыва. Но только не живую лягушку! Это не я, клянусь!       — Не повышайте голос, мистер Уизли, я вас прекрасно слышу. Довольно. Сядьте на место. Итак… — Чёрные глаза Шарпа остро скользнули по классу. — Если не Уизли — тогда кто это сделал? Он — или она — очевидно, меня принимает за идиота. Надеется, что я всё спишу на случайность. Но я не идиот, и не терплю, когда ученики меня за него держат. Кто-то желает признаться сейчас, облегчив тем самым участь себе и товарищам?       Молчание. Пронзительное, напряженное молчание.       — Ясно. Никто не получает баллы за сегодняшний урок. Я снимаю с Гриффиндора и Слизерина по десять баллов. И назначаю всем отработку в субботу.       — У нас же матч по квиддичу, сэр!.. — отчаянно прошептала Имельда.       — Приходите раньше — уйдете быстрее.       Нэтти воскликнула:       — Профессор, это несправедливо! Кто-то один устроил дурацкую шутку! А мы все из-за этого опоздаем на матч?!       — Понимаю ваше возмущение, мисс Онай. Мир вообще жесток и несправедлив. Я тоже предпочёл бы пораньше занять на трибуне хорошее место, а не отрабатывать с вами в свой выходной. Но правилам подчиняются все. Сегодня я не буду оценивать ваши зелья — всё равно повторите в субботу. Урок окончен.       Лин заметила, собирая вещи — дверь хранилища ингредиентов в конце класса была приоткрыта шире обычного.       Уже в коридоре Себастиан отозвал в сторонку её и Омниса. Они спустились на безлюдный лестничный пролет под классной комнатой.       — Ты зачем фейерверк устроил? — прошипел Омнис. — Это, по-твоему, «попросить лирный корень»? Если Шарп узнает… А если наши узнают — тебя точно кто-нибудь ночью придушит подушкой! Если я сам тебя раньше не придушу…       — Парни, давайте о деле! — шепотом окликнула Лин. — Яд у тебя, Себастиан?       — Эм… — он замялся. — Нет. Я его не нашёл…       — Изумительно, — Омнис скрестил руки на груди с самым мрачным видом. — Я говорил, это бессмысленная глупость…       — Зато ты самый умный! Давай, отыщи всё за две минуты, а я пожелаю тебе удачи! Хранилище не с чулан размером... Но я всё равно не зря туда слазил. Осмотрелся, прощупал на обереги. Чисто! Нужно только выбрать момент, когда Шарп там не ошивается — скажем, спит…       — Постой, — Омнис жестом остановил его. — Теперь мы обсуждаем ограбление декана уже со взломом? Я не ослышался?       — Вломиться ночью в кабинет — это очень, очень опасно! — пролепетала Лин. — Исключение — самое малое, что нам грозит за такое.       — Да! Поэтому я открыт к предложениям, — Себастиан развел руками. — Омнис, убедишь своих всё рассказать без зелья? Или будем грабить Министерство? А может, снова в Скрипторий сходим, поищем другие варианты?       — Нет. В Скрипторий мы не пойдём совершенно точно, — Омнис шумно выдохнул, раздув ноздри. — Надо подумать. Что же здесь можно сделать… Скоро наступит прекрасный день, который я жду с нетерпением.       — Мой день рождения? — хмыкнул Себастиан.       — Матч по квиддичу. В такие дни в замке царит чудесная тишина.       — Точно! — воскликнула Лин. — Шарп после отработки пойдёт смотреть квиддич. Он не захочет пропустить финал! И в этот момент мы…       — …заглянем в любимый класс. Звучит, как план. — Себастиан протянул руку ладонью вниз. — Вы со мной? В деле?       Лин положила ладонь поверх. Омнис, секунду поколебавшись, всё-таки положил свою.       — Замётано, — ухмыльнулся Себастиан. — Двадцать второго, в субботу — в бой, дамы и господа!