От наших больных семей

      Вечером седьмого сентября Лин и Омнис спустились в гостиную, чтобы подготовиться к завтрашнему уроку Трансфигурации. На изумрудном бархатном диванчике в углу галдела стайка второкурсников. Омнис одним взглядом их согнал. Лин присела, завернулась в плед — в гостиной под озером, как она уже поняла, всегда было холодно. Она раскрыла книгу — «Трансфигурация. Средний уровень».       — Значит, второй урок — превратить колокольчик в канарейку. Где бы найти колокольчик? Мне надо тренироваться.       — Мой тебе совет — лучше перечитай теорию. Профессор Уизли любит задавать по ней вопросы после лета. А практика будет для всех на второй паре. Не волнуйся так об этом, никто не ждет, что у тебя получится с первого раза.       — Ты не понимаешь. У меня с Трансфигурацией всё плохо. Где нормальному человеку нужен один урок, мне и трех не хватит…       Разговор прервал знакомый голос:       — Вот вы где.       Омнис и Лин вскочили.       — Себастиан! — Омнис шагнул навстречу. — Не ждал! Ты же писал, что надолго в Мунго?       Себастиан сел на диван и спрятал лицо в ладонях.       — Я тоже думал, что надолго. Это всё дядя. Выставил меня вон. Сказал, мне нечего делать в больнице, я только путаюсь у целителей под ногами, а должен учиться. Тупой бородатый козел…       — Себастиан! — охнула Лин. — Нельзя так про старших! Он же добра тебе хочет, чтобы ты сам не…       — Анн плачет ночами от боли! Она осталась в палате совсем одна! Я должен быть с ней!       — Ох… прости. Я не знала, что всё настолько…       Омнис прервал напряженную паузу:       — Целители хотя бы выяснили, что случилось с Анн?       — Проклятие Непослушных. Дурацкое название, да? Работает только на чистокровок. Темные маги в Средневековье так проклинали своих детей. Предателей крови, тех, кто покинул семью, породнился с врагом, ослушался старших. Жертва проклятия «ослабевает физически и духовно, мучается от невыносимых болей в груди, и угасает в течении года». Угасает — то есть, умирает.       — Какой ужас! — охнула Лин. — Что за нелюдь сотворил с Анн такое?       — Не знаю. Никто не знает. У олухов из Министерства нет вообще ничего на преступника! Но кем бы он ни был, если он попадется мне… Я клянусь Салазаром, Круциатус ему покажется легкой щекоткой.       Себастиан застыл, глядя в точку перед собой. Глаза у него были тёмные и очень, очень злые. Лин едва узнавала в нём разговорчивого парня из поезда первого сентября.       — Себастиан! — позвал Омнис. — Целители ведь помогут Анн? Они снимут проклятие?       — Я подслушал, как они болтали между собой. «Ничего не сработало», «нет лекарства». Пока ей прописали Укрепляющий бальзам и постельный режим. Постельный режим при смертельном проклятии! — Себастиан ударил кулаком по краю стола, отчего учебники и канделябры подпрыгнули. — Идиоты…       — Всё это… просто какой-то кошмар. Кошмар, — растерянный Омнис с трудом подбирал слова. — Не знаю даже, что сказать, друг. Поверить не могу, что Анн не вернется к нам в Хогвартс.       — Да мне и самому не верится. А тут ещё и наш «дядюшка». Я ему говорю: «Ты же бывший аврор, у тебя есть связи. Заставь их пошевелиться». А он — «Целители лучше знают. Ни они, ни я твоего совета не спрашивали». Да ему просто плевать, что с ней станет! Мы всегда ему были обузой, и Анн, и я.       — А… ваши родители? — робко спросила Лин, уже предполагая ответ. — Где они?       Но ответ её огорошил.       — В Азкабане они. На пожизненное закрыли. О, были бы мать и отец на свободе… Они бы всю землю перекопали, чтоб спасти Анн! Не бросили её, как дядя! Я её не оставлю. Я должен что-то придумать. Времени мало.       С этими словами он вынул из сумки книгу, раскрыл и уткнулся в разворот. «Магические недуги и лекарства от них», — прочла Лин на обложке. Она потянулась за пледом, чтобы передать Себастиану, но Омнис остановил её, придержав за плечо. Он шепнул ей в ухо:       — Лучше пока оставим его в покое. Пусть он немного придет в себя.       Лин было жаль Себастиана и Анн, но как здесь вмешаться, она не знала. Да и стоило ли? Всю следующую неделю Себастиан упрямо уходил от любых попыток заговорить. На вопросы он отвечал односложно, «как ты?» — «нормально». Тема здоровья Анн, как и намеки на сочувствие, лишь сильней раздражали его. Казалось, он совсем замкнулся в себе. От этого на душе у Лин становилось гадко, будто мелкий дождик внутри моросил — совсем как снаружи, за замковыми стенами.       Хотя бы Омнис держался, как прежде, доброжелательно. Что с ней такое, с этой фамилией — «Гонт»? Лин не понимала, но другие студенты — как и профессора — относились к нему по-особому. Лин замечала по мелочам. Когда Омнис входил в помещение, все на миг замолкали. Когда уходил — провожали его глазами. Не раз и не два она слышала, как ребята помладше шептали — «Гонт… Это Гонт!» А старшие жали Омнису руку, но всё равно от него держались чуть в стороне. Похоже, у Омниса в Хогвартсе не водилось близких друзей, кроме Себастиана — и в прошлом Анн. С Лин их немного объединило то, что случилось в поезде. Он, как староста, приглядывал за новенькой, помогал ей не потеряться в бесчисленных коридорах и не запутаться в расписании пятикурсников.       — Может, я чем-то его обидела, — Лин пожаловалась на Себастиана Омнису за завтраком двенадцатого сентября.       — Нет, даже в голову не бери. Каждый переживает беду по-своему. Себастиан и со мной себя так ведет, а мы дружим с первого курса.       — Я бы хотела помочь, — Лин грустно размазывала тыквенную кашу по краю тарелки. — Но вот вообще не представляю, как.       — Я знаю дядю Себастиана. Соломон Сэллоу — не самый приятный в общении человек, но он, как бывший аврор, многое знает о Тёмных Искусствах. И… я боюсь, он просто озвучил горькую правду. Если целители в Мунго не сняли проклятие — нам, студентам, нечего и думать. Как бы я ни хотел, чтобы Анн вернулась… и как бы Себастиан ни надеялся всё исправить.       — Я понимаю. Наверно, ты прав, Омнис.       — Только Себастиану такое не говори. Он разозлится, обидится, но не изменит мнения. Пока сам не поймет, убеждать бесполезно.       — Да он и не особо хочет разговаривать со мной.       — Это пройдёт. Ты не виновата ни в чём, — Омнис допил тыквенный сок и отставил стакан в сторону. — Я на собрание старост — летучка перед уроками. Увидимся у профессора Шарпа.       Едва Омнис вышел из-за стола, на его место с другого края пересел… Себастиан? Лин так удивилась, что в первую секунду даже ничего не сказала.       — Доброго утречка, Лин, — Себастиан придвинул чистую тарелку и подхватил сразу две сосиски на вилку. — Ё-моё, как же спать охота! Вот какого водяного Зельеварение ставят в такую рань? После пар Астрономии в полночь!       — Эм… Доброе утро.       — Знаю, что вел себя грубо. Я был очень занят, искал хоть что-нибудь про лекарство для Анн. Только об этом и думал. Не обижаешься?       — Ничего. Я понимаю, тебе нелегко.       — Кстати, вчера от Анн прилетела сова. Её отпустили из Мунго домой.       — Значит, ей всё-таки стало лучше?       — Нет. Наоборот, они признали, что ничего не могут поделать. Прописали от болей разных настоек и отправили «доживать».       — Что?.. Это же ужасно! Сколько ей было лет? Тринадцать?       — «Сколько было»? — хмыкнул Себастиан. — Так говоришь, будто Анн уже умерла. Нет, рано хоронишь мою сестричку! Я за неё ещё поборюсь. Только вот — скажу прямо — нужна твоя помощь.       — Конечно, я с радостью помогу! В чем дело?       Себастиан придвинулся ближе.       — Я пробежался по учебникам и справочникам о проклятиях — один мусор. Но мне попалась отсылка к книге, которая может быть гораздо полезней. Называется «Записки Змееуста о Злых Заклятиях». Одна проблема: книгу убрали из общего доступа. Слышала о Запретной Секции в нашей библиотеке?       — О той, где хранятся опасные книги?       — Именно. На самом деле, не такая уж она и запретная. Туда можно пройти совершенно официально… если у тебя есть разрешение от учителя.       — Так получи разрешение. Все ведь знают о том, что случилось с Анн. Тебе его не выдаст только полная свинья.       — Если б всё было так просто, я бы не спрашивал, — поморщился Себастиан. — На прощание мы с дядей слегка повздорили. Он отправил профессору Уизли сову. Потребовал, чтобы в этом году с меня не спускали глаз. А еще у меня, кхм, есть определенная репутация в школе. Вранье и слухи, по большей части, но… Короче, мне не светит. А вот тебе без проблем дадут разрешение.       — Но почему именно я? Вы же с Омнисом дружите много лет. Спросить его, нет?       Себастиан оглянулся по сторонам, словно с опаской.       — Омнису лучше не говори ни о чём. Ему не понравится, что мы лезем в такую книгу.       — Я что-то пропустила? Книга же лежит в библиотеке. Ты сказал, разрешение официально.       — Проблема в том, что он…       — Ш-ш-ш!.. Доброе утро, профессор Шарп! — Лин вскочила и слегка поклонилась. Мимо их стола проходил, сильно прихрамывая на левую ногу, мужчина в костюме-тройке с тёмными волосами до плеч. Он приостановился, вопросительно глядя на Лин и Себастиана. Его лицо от лба до виска рассекал белый шрам.       — Доброе утро, мисс И. Всё в порядке?       — Себастиан как раз у меня спрашивал. Он пропустил прошлый урок из-за Анн, поэтому у него нет настоя для Укрепляющего Бальзама. Нужно ли ему варить сегодня с нуля? Или я поделюсь настоем, чтобы он мог продолжать со всеми?       — Делитесь. По первому этапу мы с ним отработаем отдельно. Соболезную вашей беде, мистер Сэллоу. Я знаю, какими… не постесняюсь этого слова, вы уже взрослые дети — подонками бывают тёмные маги. Уверен, мои коллеги из Аврората поймают виновников, и они понесут справедливое наказание.       — Эм… спасибо.       — Не вешайте нос, Сэллоу! Знаете, что лучше всего помогает не раскисать? Работа и дисциплина! Так я жду вас в классе без опозданий.       Едва профессор Шарп удалился, Лин прошипела:       — Это было неумно, Себастиан!       — Что?.. Ты о чем!       — ...ладно, потом. Мы уже опаздываем!       Себастиан и Лин влетели в подземный класс, опередив Шарпа на каких-нибудь тридцать секунд. Омнис, который уже разложил компоненты для зелья у своего котла, оглянулся на них с подозрением. Или Лин показалось, и он просто оглянулся на шум? Может, он бы о чем-то и расспросил её, но отвлекаться в классе у Шарпа было нельзя. Бывший аврор славился нетерпимостью даже к малейшему нарушению дисциплины, и без колебаний выставлял виновников за дверь. Потому Лин сосредоточилась на занятии. Серый порошок — толченый коготь грифона, следом десять капель крови саламандры, рассыпающих оранжевые искорки… Лин была почти уверена, что напутала с каплями. Но, к её удивлению, под конец сдвоенной пары раствор в котле засветился голубоватым. Очень вовремя — Шарп уже обходил столы с финальной проверкой.       — Мистер Гонт. Пять баллов Слизерину. — На зелье Омниса, кристальное чистое и горящее ровным светом, он еле взглянул, пошел сразу к Лин. — Что же вы так стеснялись на прошлом уроке, мисс И? Говорили, Зельеварение вам тяжело дается. Я вижу у вас в котле отличный бальзам. Тоже пять баллов. Сэллоу… — Шарп склонился над котлом Себастиана. — Гм. Сегодня неплохо, на удивление. С правильным настоем в основе всё проще даётся, верно? Три балла. — Он шагнул к соседнему столу, который занимали гриффиндорцы. — Уизли. Цвет хороший, но снимаю балл за запах. Это Укрепляющий бальзам, а не ванильная пена для ванной.       — Но запах приятный, сэр? — Гаррет Уизли, веснушчатый парень с рыжим взрывом на голове, явно расстроился. — Разве не лучше, чтобы лекарство пахло приятно?       — Как вы, вне всякого сомнения, должны были усвоить за четыре предыдущих курса, отклонение от рецептуры на уроках я не поощряю. Вне классов — сколько угодно. Тогда, если придется кого-нибудь отскребать от стены, это будет его ответственность, не моя. Четыре очка Гриффиндору. Мистер Пруэтт, а у вас что такое? Впервые вижу, чтобы Укрепляющий бальзам светился розовым! Вы что в него добавили?       — Эм… Коготь саламандры, как вы говорили, профессор… — промямлил кудрявый юноша.       — Кровь саламандры. Коготь грифона! О, Мерлин! Protego!       Из палочки Шарпа вырос полупрозрачный купол и накрыл котел Пруэтта, как крышка. Бабах! От взрыва парты подпрыгнули, бутылки и склянки в шкафах зазвенели. Купол спал. От бедного котла остались одни осколки. Остатки розовой лужи на черной парте с шипением испарялись.       — Коготь саламандры — крайне волатильная субстанция, — объявил Шарп. — Я удивлен, что вы, мистер Пруэтт, смогли пронести его на занятие, не взорвав. Минус десять очков Гриффиндору за то, что подвергли других опасности. Плюс две отработки. В субботу, в восемь утра, в этом классе — всё как всегда. — Наконец, он отвернулся от несчастного Пруэтта и обратился к классу. — Короткое объявление. На занятии в следующий четверг — балл сверху каждому, кто принесет самостоятельно пророщенные дремоносные бобы. Профессор Гарлик на Гербологии вам покажет. Только без шулерства — я у неё уточню, у кого действительно проросли. Всё, свободны!       Студенты, как на беговом состязании, ринулись из класса прочь. Уроки Шарпа были хороши, но как же в его подземельях холодно! Если бы не огонь под котлами, руки бы просто отмерзли. В толчее на лестнице Лин улучила момент и шепнула Себастиану:       — Я отлучусь в гостиную.       — Сейчас в зале обед! Ты разве не умираешь с голоду? Я умираю.       — А я испачкала зельем рукав, мне нужно переодеться! Очень-очень нужно.       — А-а, — лицо Себастиана прояснилось. — Понял.       В час дня обед в Большом Зале был в самом разгаре, так что в родной гостиной царила звенящая тишина. Откуда-то из-за окна, из зелёных озерных глубин, доносилось гулкое эхо — кальмар буянил, а может, пели русалки. В кресле в углу одиноко дремал незнакомый Лин рыжеволосый семикурсник. Она обошла его, убедилась — спит. Себастиан к ней подсел на уже полюбившийся угловой диванчик.       — Так вот, на чём мы остановились? В Запретной Секции тебе будет нужно скопировать текст…       — Нет-нет, — перебила Лин. — Остановились мы на том, что ты повел себя неумно. Заговорил о запретном действии в людном месте. Даже не в гостиной — в общем зале! А у профессора Шарпа уши, как у сторожевой собаки. Что, если бы он нас услышал?       — Но не услышал же! Всё нормально, — Себастиан нетерпеливо отмахнулся. — Лучше давай о деле!       — Дела — прости уж — так не делаются. Не услышали нас в этот раз, а в другой услышат. Омнис и без того за тебя заступается слишком часто.       — Он что, на меня жаловался?       — Нет. Только упоминал иногда о былых приключениях, а я делала выводы.       — И какие же выводы? — Себастиан всё сильней раздражался. — Что я не самый примерный студент? Не моя вина, что в Хогвартсе катастрофический избыток тупых и бессмысленных правил!       — Вывод, что ты попадаешься. Нарушать — это ладно. А попадаться никак нельзя. Понимаешь, о чём я?       — Ну, понимаю. Надо быть осторожней и всё такое. Я уже знаю! Так что, поможешь мне с разрешением?       — Сейчас я не могу тебе помочь.       — Ах, вот как, — щеки Себастиана вспыхнули пятнами, он вскочил. — Всё с тобой ясно. Только к чему была эта нудная лекция? Сказала бы сразу «нет», да не морочила голову! Зря время потратил.       — Я не сказала «нет». «Сейчас — нет». Себастиан, я ведь только что поступила в Хогвартс. Я еще никого здесь не знаю, и профессора меня тоже не знают, не доверяют мне. Если я попрошу билет в особую секцию, будет выглядеть очень странно. Нужно, чтобы прошло хоть немного времени.       — Сколько? У Анн нет времени!       — Если поспешить в таком деле, можно запороть вообще всё. Хотя бы конец сентября. Профессор Гекат обещала устроить мини-контрольную двадцать пятого. Когда сдам, попрошу у неё. Вроде бы, я ей нравлюсь.       — Хм… Ладно. Пусть будет по-твоему, — Себастиан шумно выдохнул. — Я подумал сначала, ты просто тихоня-отличница — без обид, уж как есть. А оказалось — всё соображаешь, прямо приличный человек. В этом году мне действительно попадаться никак нельзя, а то профессор Уизли…       — А знаете, у кого, кроме Шарпа, хороший слух?       Двери гостиной, сверкнув серебряной чешуей, раскрылись в стене. Порог переступил Омнис.       — Вот как знал, что ты, Себастиан, опять затеваешь мутное дело. И я бы всё понял, даже не обратил внимания… если бы ты не втягивал Лин.       — Я всего лишь её попросил заглянуть в Запретную Секцию! — возмутился Себастиан. — Это самое безобидное, что вообще бывает!       — Безобидное? А то ты не знаешь, какие там книги, насколько они опасны. «Записки Змееуста»… Мерлин, какая гадость. А если эта ваша незаконная копия попадёт не в те руки?       Себастиан вдруг шагнул к Омнису близко, почти нос к носу.       — Что-то я не пойму. Ты хочешь, чтобы я вытащил Анн, или нет?       Лин растерянно переводила глаза с одного другого. У Себастиана желваки ходили на скулах. Омнис, обычно невозмутимый, скрестил руки и так вцепился в свои же предплечья, что побелели костяшки. Почему он настолько сильно занервничал из-за мелочи? Взять книгу в библиотеке — это и правда не преступление века.       — Так ты со мной или нет? — повторил Себастиан.       После паузы Омнис ответил:       — Я хочу, чтобы Анн поправилась. Я помогу в этом деле, чем только смогу. Но это ещё не значит, что я согласен со всем, что ты делаешь. И впутывать других студентов, тем более — новичков… безобразно. Так не годится.       — Омнис, — вмешалась Лин, — я, может, здесь и новенькая, но не первокурсница. Я тоже хочу помочь. И я уже и без Себастиана думала про Запретную Секцию. Разрешение мне самой пригодится. Какие проблемы? Вместе мы больше сделаем для его сестры. Лучше втроем, чем вдвоем, ведь так?       — Вот это — правильная мысль! — поддержал Себастиан. — Сработаемся. У Лин голова на плечах.       Омнис отступил к дверям гостиной. За его спиной в стене опять выросла змеиная арка.       — Ладно. Я вас предупредил. Себастиан тут прав — у тебя, Лин, своя голова на плечах. Твой страх и риск, твоя ответственность. Я подумаю, что ещё можно сделать для Анн. Если в этих ваших «Записках» вдруг обнаружится что-то полезное, дайте мне тоже знать.       И он, подсветив палочкой перед собой, вынырнул в коридор.