За открытой дверью

*** Николь присела, чтобы быть на одном уровне с мальчиком. Она держит его за плечи и смотрит в глаза. — Ни в коем случае не говори. Молчи все время, открывай рот, только если тебя спросят, и тебя зовут Том. Ты ведь умный парень? Мальчик кивнул. — Хорошо… Фух… — Николь встала, отряхнулась и дала знак двум парням, держащим в руках по винтовке, что она готова. Те открыли дверь в кабинет Руфи. Внутри приглушенный свет поглощался черными стенами. В центре постелен красный персидский ковер. В одном углу работает большой телевизор и крутит фильм, в другом облокотился на стену двухметровый вышибала со скрещенными руками. На ковре стоит низкий стол с рассыпанным белым порошком, стволами и купюрами. А за ним на большом черном диване в одних трусах и солнцезащитных очках сидит низкий мужчина с огромным отвисшим пузом и длинными сальными волосами. Откинув голову, в одной руке он держит скрученную купюру, а второй гладит грудь молодой девушки. Это Руфус, младший сын одного криминального авторитета, и это он настоял на такой киношности. Про таких можно сказать «пропавший ум». Сверху все знают, что этот парень только и может бухать и нюхать, но отец не хотел бросать своего отпрыска, и отдал управление небольшим районом, который и так никому не нужен. Здесь ему позволено делать что угодно, пока это не мешает компании. При этом он обязан лично следить за составом своих людей, раздавать работу и следить за выполнением, без посредников. По мнению отца это должно дать хоть какие-то навыки, чем перекладывание обязанностей на другое лицо. И пока Руфус справляется со своими обязанностями. Хоть и по минимуму, он всегда выполняет план. И его не сыщешь в другом месте, кроме «кабинета», и только в таком состоянии, поэтому все ходят к нему сами. — Извините, Руфус, вы не заняты? — дрожащим голосом спросила вошедшая женщина, держа за руку мальчика. — Кто это, — Руфус медленно поднял голову, — а, это ты, Николь, зови меня Руфи, зае.ала. И забудь уже про тот случай, ты расплатилась, так что не.уй бояться. Кто это с тобой? — Руфус указал рукой, держащей купюру, вторая осталась на месте. — Это… это мой сын, — Николь сжала руку мальчика, — я хочу попросить у вас работу для него. — Работу? Этому хилому? Зачем мне это нужно? — Может… он может чем нибудь помочь? Может быть закладчиком, или помогать на кухне… — Таких у нас дохрена, тем более я эту работу больше не доверю ни тебе, ни Земфиру, ни твоему отпрыску. Понимаешь, почему? — Да… тогда… тогда может что-то другое? — … Эй, пацан, покажи руки… Хе, такие маленькие. Может стать карманником. Пусть с ребятами ходит, дальше посмотрим, может когда-нибудь и на дело отправлю, поможет… — Нет! То есть, нет, я не хочу, чтобы он прикасался к оружию… Пусть будет тем, что вы сказали, но без оружия. Никогда. — … Ладно, мне вообще по.ую. *** Я проснулся. Веревок нет, старика тоже. Меня переодели. Ко мне кто-то прижался. Я обернулся и увидел рыжеволосую кудрявую девушку. Она держит поводья, а еще мы на лошади едем по тропе внутри леса. Мне кажется, или лес отличается? Хвойные деревья сменились на лиственные и папоротники. Нет, быть не может. Даже если я проплыл на бревне сутки, то лес не мог измениться так сильно. Скорее всего мне просто кажется, или мы на таком участке, такое бывает в лесах. С меня не сняли часы, сейчас восемь утра, значит солнце на востоке. За деревьями сложно разглядеть, но блики вижу. Нельские горы — широкая горная гряда, распластавшаяся на сотни километров. Мы зашли в нее с севера, и я никак не мог оказаться на другом конце гряды. Значит, чтобы выбраться, нужно идти на юг. А мы движемся… на север, то есть вглубь. Я бы понял, если девушка вела лошадь на запад или восток, можно сослаться на обход трудных мест. Но мы уверенно идем на север. — Извини, можешь сказать, куда мы едем? — Мину! — девушка отпустила одной рукой поводья и приставила нож к моей шее. Полагаю, это значит заткнуться. Что-то мне это не нравится. Вообще не нравится. Нужно выбираться, и как можно скорее. Может мне и интересно разобраться во всем этом приключении, ощутить себя героем книги, но когда ты движешься вглубь гор с приставленным к горлу ножом в компании девушки, не знающей язык, приоритеты меняются. Я должен сбежать, но как?.. Идея! — Но, пошла! Одну руку я поставил между ножом и шеей, другой дернул гриву, ударил лошадь ногами и крикнул. Та встала на дыбы, и девушка сзади упала, полоснув по ладони. Рискованно? Да, но эти два дня итак были веселыми, одной угрозой жизни больше, одной меньше. И тем более, я на коне, отлично! Я развернул лошадь, дернул за поводья и мы побежали. Я ездил верхом лишь пару раз, поэтому не знаю тонкостей, но скорость чуть выше бега набрать смог. Я оглянулся и увидел девушку, она бежит за нами, но медленно отстает. Прости, рыжое лицо со шрамом, мне пора возвращаться. Я вышел из леса на земляную дорогу. Перед нами целое поле, а вдалеке… замок, чего? Огромный каменный замок с остроконечными башнями. Такого точно не должно быть. Здесь нет никаких подобных строений. Из колосьев пшеницы подняли головы с десяток людей. Нет, их здесь больше, и я в центре внимания. — Вы говорите по-русский? Do you speak English? — … Как-то мне не по себе. Неужели я в другой стране? Сколько я пробыл без сознания? Сейчас бы мой рюкзак… Позади раздался шелест. Рыжая шла, держа нож наготове, но, заметив людей, сразу спрятала его за спину. Ее лицо побледнело, а глаза забегали. — Нкту т-таки, т-тензе тоо м-мен, — жалобным голосом прокричала девушка. Как-то странно на нас смотрят, с подозрением. И что мне делать? Я в другой стране, передо мной неизвестная местность, и абсолютно не понимаю, как, каким образом мог сюда попасть. Может меня перенаправили сектанты, хотя… зачем? Этот вариант отметается. И по реке не мог проплыть такое расстояние. Нельские горы находятся далеко от границ страны. Так что же произошло? Что за поселение я вижу, что это за замок вдалеке? Стоит ли доверять этой девушке с ножом? Ни в чем не уверен, может оставить все как есть и посмотреть, во что выльется? Тем временем девушка запрыгнула на лошадь и перехватила поводья, шепнув на ухо «мину». Мы медленно развернулись и вошли обратно в лес. Мы скакали по лесу часа три, затем галопом промчались по проселочной дороге, а когда на встречу шли редкие путники, сворачивали в лес. На грунтовой дороге больше не прятались. Я не сопротивлялся, не бунтовал — не видел смысла. Также меня успокаивал нож, колющий в спину, но даже без него вряд ли бы что-то делал. Какой смысл отдаляться от единственного человека и бежать в неизвестную сторону на неизвестной местности, где даже языка не знаю. Мы достигли поселения. Большие каменные стены метров семь в высоту окружили город, так напоминающий картинки про средневековье. Мы вошли через большую арку, стражи или контрольного пункта нет. Знаете, я читал про средневековые города: грязь, крысы, антисанитария, уличный бандитизм… Нет, здесь ничего такого не вижу. Это город из сказок, что читают детям. Ничего общего с реальностью. Люди передвигаются и пешком, и на лошадях, и в каретах. У самых продвинутых кареты запряжены людьми ростом три метра… Чего? Серьезно. Передо мной двухколесная деревянная повозка с двумя палками впереди, и ее тащит какой-то перекачанный, еще больше, чем тот старик, трехметровый гуманоид в ошейнике. У меня нет идей, куда я попал. Сначала думал, что это страна третьего мира где-то в средних широтах. Но глядя на кареты, запряженные гигантами, мой мозг перестал выдавать теории. Хотя есть одна, которая так часто встречается в современной фантастике. Но я не верю в магию, телепортацию, попаданцев и другие миры, это абсолютно антинаучно. Такого быть не может, и здесь должно быть логичное, адекватное объяснение. Может фестиваль какой-то? А это большие мехатроники. Просто роботы, так натурально сделанные. — Вот черт! Эта штука посмотрела на меня! Нет, мехатроники так не двигаются, и взгляд такой живой, осмысленный, человеческий… Твою ж за ногу, это люди! Трехметровые люди, запряженные и несущие повозки. Я хочу, искренне желаю верить, что это аниматроники, а весь город переоборудован под фестиваль, но… Это так реалистично. Все дома трехэтажные белые с коричневыми крышами. Радиальная планировка, в центре широкая белая башня в форме цилиндра, отсюда плохо видно. Мы оставили лошадь в конюшне. Рыжая убрала нож, заплатила стражу и указала мне на землю, видно дальше мы пойдем пешком. Только я встал с лошади, как сразу подкосилась простреленная нога, и я упал. Упал на бок с больным плечом. Господи, как же больно! Я про них уже забыл на фоне всех событий, но сейчас травмы дали о себе знать. Лежа на каменной плитке и корчась в агонии, кинул взгляд на девушку. Что лыбишься, морда? Ты мне не нравишься. Я заметил коричневый мешок у нее за спиной, а из него выглядывает что-то синее. Это мой рюкзак! — Эй, дай сюда рюкзак! — я указал пальцем него. — … — Пожалуйста. Похоже она поняла, умная девочка. Открыл его, похоже все на месте, кроме бутербродов… Да неважно. Меня интересует единственная вещь. Да, ура! Я нашел таблетки и проглотил сразу две. Обезболивающее подействует через пятнадцать минут. А пока отдал рюкзак, уперся на девушку и мы пошли. Через пол часа медленного шага мы дошли до деревянной черно-золотой расписной двери. Зайдя, я понял, это ломбард-барахолка. Длинный коридор с кучей пыльных «экспонатов». Я видел и имел дело с такими. Так, и что мы здесь делаем? К нам подошел высокий худой мужичок со стремными усиками в белой рубашке и коричневой жилетке. Местный коллекционер. Прежде, чем девушка что-то сказала, он показал пальцем на стол с весами и инструментами. Когда мы подошли, я увидел под столом пару мешков с монетами, видимо местная валюта. Странно, что он их так хранит, сейфы еще не изобрели? Короткая беседа с коллекционером, в которой я не участвовал по понятным причинам. Девушка передала ему два каких-то дротика с красным оперением. Большие, иглы сантиметров пятнадцать, таким убить можно. Но как видно предложенной суммы ей не хватило, и она принялась за… мой рюкзак! Эй, это мои вещи! Ну и что ты ему предложишь? Яблоко, она достала яблоко и положила на стол. Чего? Я отсюда вижу знаки долларов в глазах коллекционера. Он аж вспотел. И она реально продала два дротика и яблоко, и всех все устроило. Странно все это, очень странно. В таких широтах должны расти яблони, они не такие прихотливые. Даже если нет, в какой стране настолько не развит импорт продуктов, что какое-то яблоко можно продать в ломбарде, ЛОМБАРДЕ! Но я даже спросить не могу, еще ни разу не попадал в ситуацию, что находясь в толпе, не способен ничего сказать, мы пошли дальше в тишине. Сюда бы переводчик… Стоп! — Эй, дай рюкзак! — Тен э?! Я выхватил сумку, чуть не повалив девушку, и начал рыться в вещах. Прости. Какой же я дурак, позабыл про все. GPS трекер работает везде, хоть в океане. А если здесь есть связь, смогу воспользоваться телефоном и перевести аудио в слова… Нашел! Первым проверим телефон… не включается. Не удивлюсь, если он сломался во время странствия по реке. Но GPS трекер должен работать, он никогда не подводил, сколько с ним хожу… «Нет сигнала»… Быть не может. Этот дорогущий трекер с несколькими видами связи буквально не способен не поймать сигнал… Все больше и больше фактов указывают на ту теорию — самую невозможную, самую антинаучную и самую тупую теорию из всех. Даже произносить стыдно… Нет! Все это меня еще не убедило! Я не могу бросаться в такие домыслы исходя из того, что видел. Такое может быть лишь в выдумках писателей, повторяющих одни и те же сюжеты раз за разом! Чтобы убедить меня в подобной глупости, потребуется что-то похлеще реалистичных аниматроников, замков, средневековых городов и сломанного GPS трекера! Через пол часа я лежал на койке, похожей на больничную. Я видел, как здесь до меня парень вошел с двумя руками, а вышел с одной. Да я лежу на пятне крови. Черт, если этот Айболит собирается так лечить мое плечо и ногу, я натравлю девчонку. А нет, вот стоит с ним, шепчется. — Эй, я здоров, не надо ничего резать! На меня как-то странно посмотрели. Да я просто пошутил, знаю ведь, что не понимают. Но резать и правда не стоит. Толстый мужик с седыми редкими волосами до плеч, одетый как обычный крестьянин, косящий под Лепса своими маленькими круглыми очками, лишь вздохнул, глядя на меня. Моя спутница протянула ему пару монет. Это далеко не вся сумма, что мы получили от коллекционера. Докт… нет, язык не поворачивается. Некий мужик-крестьянин, косплеящий мирного жителя на этом фестивале средневековья, взял у нее монеты, положил в карман на животе (я думал это складка) и подошел ко мне. Он взялся за мое плечо и ногу и начал читать что-то, похожее на молитву. Это из разряда «я не помогу, бог поможет» или «У собачки боли, кошечки боли, а у подстреленного избитого парня, который двое суток не ел ничего кроме бутерброда и обезбола, не боли»? — Ааа, что за… Я отсюда вижу, как загноившаяся дыра в ноге зарастает. Плечо перестало болеть, как замечательно. Через две минуты мужчина закончил свою работу. Прекрасно, я полностью здоров, даже ссадин не осталось. Но сам он смотрится очень плохо. У него повисла левая рука и теперь он хромает. Неужели… да быть не может. Он лег на койку рядом и помахал нам правой рукой. Мы ушли. Этого, этого быть не может… Но ведь этот мужчина только что забрал все болезни, я ведь могу верить сам себе. Или не могу? Да нет, это не может быть сон, это самая тупая отговорка. С ней может только поравняться попадание в другой мир. Ха, ха-ха… Я уже ничему не верю, все передо мной прямо в глаза кидается ложью. Здесь нет ничего настоящего. И эта девочка рядом, почему она вообще мне помогает? С чего бы ей возиться со мной. Было бы неправдой сказать, что без нее я бы не добрался до этого города. В чем ее мотив? Зачем она нянчится, я даже угнал ее лошадь. Конечно, она полоснула по ладони, но это скорее случайно, чем намеренно. Будто я важен… я важен. Смотрели «Шоу Трумана»? Там человек жил в городе, наполненном актерами, а его жизнь превратили в телепередачу. Сейчас кое-что проверим. — Дорогуша, пойдем со мной! — Ки тэн дэ?! Я сжал ее руку и повел в переулок, где никто нас не увидит. Она даже среагировать не успела. Я зол, я очень зол. И если узнаю, что она меня обманывает, я… не знаю, что сделаю. Она достала нож, но я тут же ударил по ее кисти, и тот отскочил. Я восемь лет жил в преступном мире, и там был не последним, я много чего умею. Она попыталась ударить меня, но я свернул ей руку и приложил к стене лицом. — Прости, но если ты сейчас сознаешься, я дам тебе спокойно уйти. Если нет, сломаю палец, — угрожающий голос на ухо. — Аам… — только она закричала, я прижал вторую руку ко рту и надавил на щеки до боли. — Я не шучу. Я вам не дурак, у тебя должен быть наушник, — с этими словами я отпустил рот и поднял ее волосы. Нашел! Черная пластина за левым ухом, а на ней синяя с красными крапинками монета размером с рубль. Не знаю, что это такое, не похоже на наушник, но вдруг передает сигнал? Я вспомнил, что похожая была у коллекционера, но подумал, что это украшение. И у некоторых прохожих было… Как я не догадался! Я схватился за монетку и потянул, она словно намагничена, но отошла. Девушка тихо завыла и, взявшись за голову, опустилась на колени. Я отпустил ее, ваша тайна раскрыта. Только вот, ничего выдающегося в этой монете нет. По ощущениям она из металла, нет ни вибрации, ни опознавательных черт, просто сине-красный блинчик. Я даже приложил его к уху, но никаких звуков не услышал. Может дело в черной пластине на голове, посмотрим. — Сейчас поймем, что это такоАА! Она укусила меня за ногу, ах ты… черт! Я ее пнул, и только она коснулась стены, как оттолкнулась и кинулась на меня, повалив на землю. Она села на грудь, придавила руки коленями и принялась душить. Ненавижу эту позу! — Мину, тупэй, мину, тупэй! — С… слезь с меня… а. Ей не хватило и она ударила меня в висок. Я окончательно поник, я снова в отключке… Проснулся я, лежа на пыточном столе. Скованный ремнями по рукам, ногам, груди и голове. Что-то напоминает, но в доме лесника все было как-то проще. Похоже в этих краях фетиш на подобное. Я смотрю в серый потолок, неспособный пошевелиться, пелена сна быстро спадает. — АХ! Раздирающая боль сошла на всю голову. Она застилает сознание, и исходит откуда-то слева. Я ощущаю, как что-то проникает прямо в мозг, пронизывает мысли. — Мину, мину… — Мину… Прозвучало сразу два голоса: женский, который мне знаком, и хриплый мужской, который впервые слышу. Оба с левой стороны. И чувство, что мужской голос прямо над ухом. Не знаю, сколько это продолжалось — под такой болью чувство времени теряется. По мне так я часы провел на этом столе. И когда меня развязал этот седой старик в красной мантии, голос которого теперь ассоциируется с болью, я сразу схватился за голову. И что-то ощутил. Что-то инородное, чего не было… Это пластина! Металлическая круглая пластина за левым ухом. И она не отрывается, она будто уходит под череп. Смею предположить, я только-что участвовал в операции по ее установке… Зачем? Я огляделся, кроме нас троих никого нет, комната из серого кирпича с единственным окном и дверью, я лежу на койке с белой простыней и ремнями, рядом с ней железная табуретка с какими-то ножами, щипцами и вторая койка, только она больше смахивает на люльку. Такие маленькие размеры… Мы вышли из кабинета, и сразу после нас туда зашла женщина с младенцем. Я заметил, что здесь целая очередь с новорожденными. Таких, как мы, нет. Так понимаю, эти штуки устанавливают еще в детстве… И до сих пор каша в голове. Мы шли минут пять, я все трогал эту штуку. Боль почти ушла. Мы зашли в пустой переулок, в точности напоминающий тот, где я подрался с моей спутницей. Сейчас она стоит напротив, пристально смотрит на меня, теребя в руке маленькую красную монету, размером полсантиметра, не больше. Я стою почти вплотную к ней, что-то странное творится. — Фух… парани тэ, — она указала пальцем вниз. Похоже хочет, чтобы я присел. Верить, не верить… Полагаю она присоединит эту монету. И что тогда будет? Так и не разобрался, для чего это нужно. Может они имеют гипнотическое воздействие? Или это бомба. Но тогда я бы не смог оторвать ее у девушки в прошлый раз, хотя та короткое время корчилась от боли. Но она обратно ее надела, значит хотела этого. Думаю, что можно это позволить, все равно меня до сих пор не убили, а сам я ни в чем не разберусь. Я уже признал, что нахожусь в другой вселенной — последней каплей стало исцеление тем крестьянином. Только встал на одно колено, мою голову обхватили и прижали лицом к груди, второй рукой она отодвинула волосы и приложила красную монету к моей пластине. — ААААААА! — Мину, мину, мину… — АААА! Как же больно! — Мину, ми… ше, тише…