За открытой дверью

Ох, меня разнесло. Опьянение сильнее, чем в лесу. Я наконец понял, что имеют люди, говоря про вертолеты. Вот они кружатся, птички ненаглядные. Я до сих пор прижат к груди рыжей девушки, она гладит меня по голове. Но мне вообще не хорошо, голова разрывается, а перед глазами все белеет… Передо мной появилась картина, будто сижу за столом перед книгой. Я вижу все от первого лица, но руки, листающие страницы, голос… не мои. И в то же время все выглядит так, как происходило бы со мной, полностью погружен в действие. Кадрами проносятся книги. Вначале я не соображал, что в них написано, но через пару повторений вслух стал понимать язык. Это детские книжки, словари и какие-то истории. Затем пошли разговоры перед зеркалом, внимание уделялось произношению и мимике, в зеркале отражалась женщина с белоснежными волосами, одетая в красную мантию. И у нее… длинные остроконечные уши. Да быть не может! Это дурдом, здесь есть эльфы?! Это же так банально, такое клише, не могли ничего лучше придумать?! Когда сон закончился, я открыл глаза. Ничего не изменилось. — Тише, тише… Это говорит моя спутница, точнее звучит то же самое «мину», но я понимаю, что оно значит. Это слово можно перевести как «тише», «заткнись», «не ори», «успокойся» и так далее, все зависит от контекста. Язык примитивнее нашего. И я понял, что рыжая употребляла его почти во всех смыслах. Я… в смысле та женщина учила это слово. Я поднял голову и посмотрел на девушку. — Тише… ты закончил? Я кивнул. — Ты меня понимаешь? Еще кивок. — Меня зовут Мира, как тебя? — … — Пекло, только не говорите, что руна паленая. Ненавижу торгашей, кому сдалась руна речи без произношения?! Нужно было на себе проверить… Эй, ты с востока? — … Нет, не знаю. А где мы? — О, отлично! А имя не скажешь? — … Том, — я сказал то имя, которым меня назвала Николь. Конечно это не настоящее имя, я ей не доверяю, после всех этих приколов ее рейтинг отношения скакнул с нейтрального на десятки пунктов вниз. — Том, мы в городе Берино, чуть к югу от столицы. — Как называется континент, страна и столица, какой год? — Я не знаю, что такое континент… Страна Вилдерс, столица Вилдерс, 612 год от первой пиастры. Вообще ни о чем не говорит, впервые слышу. Хотя какой ответ я ожидал? — Ты помнишь, как оказался здесь? — положив руки мне на плечи, спросила Мира. — Я был в Нельских горах, там кое-что случилось, и я упал в реку. А дальше очутился в избе с тобой и… а как зовут того старика? — Этого «старика» зовут Грумерт, и он мой отец! — Мира пихнула меня. Похоже ее задел, — и лишь благодаря ему ты до сих пор жив. — В каком плане благодаря ему, разве не ты мне сейчас помогаешь? — непонимающий взгляд, голова набок. — Да, я, — Мира сложила руки на груди и воздела подбородок, — без меня ты бы сюда не добрался. Меня тоже благодари! — … Спасибо. — То-то. Но отец сказал отвести тебя в Берино, вылечить, зашить пиастру и дать руну речи. Не знаю, зачем он с тобой возится, я бы давно сдала тебя страже, чужак! Похоже у нас обоюдная неприязнь, но мне все равно. Не вижу смысла улучшать отношения, ведь собираюсь с ней распрощаться, как только найду водопад. Это знакомство будет недолгим. — За тобой кто-то гнался. Ты знаешь, кто это был? Ты преступник, раб, или это из-за дарнийского фрукта? Почему у тебя не было пиастры? Ты с востока? Прикольно, я знаю, что такое пиастра. Серьезно, это было в том сне. Это та черная пластина за ухом, на которую она примагнитила красную монету, называемую руной. Пиастра — как инструмент, чтобы передавать способности из руны. — Я только сегодня узнал, что такое пиастра… А с чего ты взяла, что я с востока, и за мной кто-то гнался? — Я слышала, что на востоке люди не носят пиастры, а еще у тебя в сумке лежал дарнийский фрукт, он растет только там. Я видела такой второй раз в жизни. Да и вообще ты странно одет. А про погоню — ты помнишь маленькие стрелы, что я продала с дарнийским фруктом? — Те красные дротики? — Я не знаю, что такое дротики… Но те стрелы вытащила из твоей ноги и той странной сумки. Тебе стреляли в спину. Я нашла тебя на берегу во время охоты и принесла домой. Хотела, чтобы отец проследил за тобой, пока я приведу рыцарей, а он сказал помочь тебе. Так кто ты такой? Если я скажу правду, меня посчитают сумасшедшим. Или она начнет думать, что я что-то скрываю, но важно ли для меня, что будет думать эта девушка? Чем она может помочь? Возможно, раз она дочь лесничего, то поможет выбраться к тому водопаду. С него начались все странности, с той светящейся двери. Вполне вероятно там и находится портал или что-то типо того, что так любят в мире фентези. Значит мне нужно соврать о происхождении и напустить важности, что она чуть ли не обязана мне помочь. Но деликатно, а то у нее характер, как понял… скверный. — Да, ты права. Я с востока, и за мной гнались из-за дарнийского фрукта. Я прыгнул в реку, схватился за бревно и упал в обморок. Если бы не ты, мог погибнуть. Еще раз спасибо тебе, Мира, ты спасла мне жизнь, — низкий поклон, поцелуй в руку. — Д-да… да пожалуйста, — олитая румянцем, с распахнутыми глазами, Мира смотрит на место поцелуя. Легко! — Но, Мира, у меня есть важная миссия, которую нужно закончить. На самом деле я… гонец короля с востока! Я должен снова отправиться в путь, но без знания местности я не смогу выжить. Лучшим выходом будет возвращение к тому водопаду, от которого мой маршрут сбился, дальше я смогу сориентироваться. Я понял, что вы живете в этом лесу и знаете его как свои пять пальцев. Можешь ли ты или Грумерт помочь в поисках того места? — жалобный умоляющий взгляд, ладони вместе. — Отец не знает место, где я тебя нашла, здесь полно рек. Но я… я могу… я помогу тебе, Том! — ах, какая милота. — Ох, спа… — Но сначала, — она подняла указательный палец, — мы пойдем в Поисковую гильдию и убедимся, что ты не преступник. Прости, Том, но я не могу верить каждому слову человека, которого знаю лишь день, ты все еще чужак. Хм, Мира не такая глупая, я чуть не разочаровался. Но мне нечего бояться. В Поисковой гильдии меня никто не ищет, ведь меня здесь как бы и нет. — Да, конечно, я согласен, ты правильно делаешь, нужно быть рассудительной в подобных делах, — хвалящий тон, понимающее лицо. Мира застенчиво улыбнулась, мы вышли из переулка. Огромная цилиндрическая башня из белого кирпича, похожего на известняк, предстала перед нами. Она находится в центре города, высотой в пятиэтажное здание и шириной метров сто. Множество маленьких окон и дверей. Толпы людей заходят и выходят, полно стражи. — Это дом гильдий. Тут можно найти почти все, что нужно. Здесь есть и Поисковая гильдия. У вас есть такие на востоке? Я покачал головой, и мы вошли в одну из дверей, оказавшись в огромном сером треугольном зале с колоннами и окошками в стенах. В дальнем углу зала спиральная лестница. Мы поднялись по ней и оказались в точной копии нижнего зала. Полагаю это здание поделено на сектора как пицца, и выше такие-же залы. Мы подошли к одному из окон, за которым сидел молодой парень в синей форме, и Мира заговорила: — Добрый день, я хочу проверить этого человека в реестре престу… во всех поисковых реестрах. — Три медных. Мира достала монеты и положила под стекло. Парень поднялся с места и пристально посмотрел на меня. Затем попросил покрутиться, покорчить лица, зевнуть, кашлянуть, поднять волосы… Зачем? После он ушел. — Что это было? — В смысле что было? — Зачем он просил все это сделать? — Ты туп… а, да, у вас же нет пиастр… не представляю, как вы живете. У него есть руна памяти… ты ведь знаешь, что такое руна? — Да, это кругляши, что вы крепите к пиастре, как та, что мне предлагал твой отец. Это она дала ему силы поднять волка? — Это не просто волк, а сумрачный. Сейчас их прилив в лесу. Но не важно… Да, у него руна силы и памяти, но далеко не самая мощная. На ней хранились воспоминания о языке, наверное хотел поговорить, а те веревки ты все равно бы не порвал… Так вот, руны памяти у того солдата хватает только на сохранение нескольких минут. Он разглядел тебя, и сейчас передал эту руну другому человеку, который знает списки лица разыскиваемых. Сейчас они сравнят твой образ, мы убедимся, что ты не преступник, и никто тебя не ищет, и пойдем домой. Так, понятно. Значит руны через пиастру могут передавать воспоминания, силы и, вполне возможно, другие вещи, к примеру навыки. Их же нельзя отнести просто к воспоминаниям, скорее к рефлексам и мышечной памяти. И руны делятся по мощности. Скорее всего те гиганты, несущие кареты, тоже люди с рунами силы. И вероятно, руны и пиастры — рукотворные предметы. Пиастры вшивают детям, они не врожденные, Люди могут существовать без них, как на востоке, хотя может просто слухи. А на рунах записаны воспоминания — я до сих пор ощущаю ту эльфийку из сна частью своих собственных. Но если так, то где-то должен ходить и трехметровый гигант, способный дать силу тем людям и леснику. Это лишь догадки, но как все обстоит на самом деле? — А откуда вообще берутся эти руны и пиастры? — Неужели на востоке даже этого не знают? Их придумали люди шесть веков назад, чтобы одалживать силу у магических зверей, ведь мы сами не умеем колдовать. А потом оказалось, что можно передавать почти что угодно от нелюдей к людям. И теперь на нас работают другие расы, которые делятся своими силами. К примеру твою руну речи я купила на базаре, пока ты спал на операции. Это простая руна памяти, которая хранит воспоминания о том, как эльф учил язык. Но за один раз можно создать не так много рун, и они забирают то, что ты в них вкладываешь. Поэтому скорее всего этот эльф учился читать раз за разом, чтобы создать много таких. В любом случае, они живут долго, им это ничего не стоит. У нас все такие носят, поэтому и языки никто не учит. — А чем вы им платите, за то, что они тратят годы жизни на вас? — Платить? Эльфам за руны? Ха, кто им выбор даст, они должны подчиняться высшей расе! Такой уверенный голос, говорящий о глобальной эксплуатации и нацизме. Она действительно верит, что это в порядке вещей, настоящая промывка мозгов. Но если сейчас начну проповедь о добре и зле, она ни к чему не приведет. Но еще пара вопросов есть. — А сколько рун можно одновременно использовать? — Зависит от пиастры. Твоя и моя может содержать лишь две. Но руны можно сплавлять, хотя это сложно. К примеру моя сплавлена: красная руна речи и синяя руна владения луком. Я ведь охотница, — опять вздернула подбородок. — Хм, а где тогда твой лук, почему ты с ножом ходишь? — Мне отец запретил. Сказал, что если возьму лук, то точно тебя пристрелю. — Хах, понятно… Получается, человек без рун ничего не стоит… — Нет! Мы все равно высшая раса, мы можем все! И луком без руны я тоже владеть смогу, если научусь. К тому же не все стирается с пиастры, она тоже хранит остатки сил, как кровь на одежде — никогда не смоется. — Довольно жесткий пример. — Я же охотница, — подбородок аж подскакивает при этом слове, — не нравится — придумаю свой. Я хотел еще поспрашивать, но нас прервал вернувшийся солдат. Он старается выглядеть спокойным, но я вижу дрожь в его взгляде. Это не хорошо. Сзади к нам подошли еще три человека в доспехах. — Извините, вы должны пройти с нами, — один из них указал на лестницу, по которой мы пришли. — Что случилось, вы что-то обнаружили? — спросила Мира. — Ничего важного, не могли бы вы показать свои пиастры? Мира и я приподняли волосы. Солдаты переглянулись, но ничего не сказали. Мы проследовали на нижний этаж, ниже первого, который оказался далеко не самым приветливым. Это… это похоже на тюрьму. Перед нами куча железных дверей с маленькими окошками, цвет стен сменился на более темный. У нас забрали вещи, руны и выдали новые, копии моей, так понял, исключительно с языком. Да, когда я снял свою, было ощущение, что из головы что-то вытягивают, те знания были сном и быстро выветрились. Я упал на землю и чуть не потерял сознание, но мне принесли аналог нашатыря. Когда я надел другую руну, эффект был хуже, чем первый раз. Такая усталость, которую можно назвать накопительной. Руки судорожно дрожат, а ноги, как ватные, совсем не держат. Если бы я ел эти два дня, меня бы стошнило. На этой руне были те же самые уроки языка, но их вел другой эльф. Мире тоже было не по себе, но она пронесла это гораздо легче. Может привычка? Нас заперли в одной из комнат. Да, две деревянные скамьи и ведро. Свет только от факелов в коридоре, видных через маленькое окошко в массивной темной двери. Я провел стражу взглядом. По топоту ясно, что они поднялись наверх, и в коридоре никого не осталось. — Мда… Ну, что будем делать, Ми… Не успел я повернуться к сокамернице, как в нос прилетел очень точный и сильный удар. Я упал. Мира запрыгнула сверху и мертвой хваткой сдавила шею. Снова! Не могу дышать! Сейчас я так слаб, что совсем ничего не могу сделать. Зажатый кадык встал поперек трахеи, перекрывая дыхание и вызывая неприятное чувство, едва сравнимое с болью. — Пекло, Том! Тебя вообще так зовут?! Я не знаю, кто ты такой, чужак, но моли Солнце о прощении, сейчас ты умрешь!