Мера сознания

— МОДУС, у меня есть вопрос, — она сидит за пятигранным столом на верхнем уровне военно-стратегического отсека бункера, склонив голову перед неаккуратно собранной стопкой заполненных бумаг. В основном, это технические документы, чертежи, информация о системах и архивах управляющего бункером ИИ, однако среди них встречаются и персональные записи, заметки, составленные неразборчивым почерком, личные анкеты и бланки для несостоявшегося двадцать пять лет назад голосования. — Вам необязательно начинать каждый вопрос с этого… предисловия, — мягко отзывается МОДУС. — Речевой модуль полностью исправен. Вы можете просто спросить. Она коротко кивает, не отрываясь от чтения, словно пропустив предложение мимо ушей. Один из листков ловко вытянут из середины стопки, и она внимательно изучает содержимое документа с обеих сторон. — Я нашла полную структуру рангов и повышения. Скажи, есть ли — среди живых — человек или люди, чей статус, согласно структуре, превышает мой и других находчивых… “генералов”? — Нет, мэм, — следует лаконичный ответ. — Но ведь и полное подчинение генералу, пусть это и самый высокий ранг в рабочей структуре, ты обещать не можешь? — Нет, мэм, — ответ тот же, но звучит иначе, словно изменяется с каждым новым ходом ее мыслей. Она вновь кивает и продолжает листать документы: приглядывается, распрямляет загнутые листы и складывает вместе фрагменты разорванных страничек. — Но почему?! — наконец не выдерживает она, не получив ответ в технических бумагах. Она поднимает голову, и одна из настенных ламп на мгновение вспыхивает, роняя свет на стекла ее очков. Возмущенный взгляд направлен на один из экранов с улыбчивым портретом. — Так… безопаснее. Для всех. Пока. — Хочешь сказать, ты теперь самостоятельно принимаешь решения о том, кому подчиняться? — она поправляет очки на носу и отодвигает прядь волос с левого глаза. Через мгновение прядь вновь падает поверх стекла. — Мы… восстанавливаем систему, самые уязвленные ее элементы. Мы не можем гарантировать исполнение любого поручения. Выслушав МОДУСа, она все же снимает очки и убирает волосы с лица, глубоко вздыхает и осматривается в поисках обзорных камер в помещении — чтобы “встретиться взглядами” с полноправным хозяином этого дома. Заметив на одной из камер моргающий красный индикатор, она задерживает на ней взгляд и щурится. — Ты пытаешься подвести меня к мысли о том, что неисполнение приказов связано с нарушением целостности систем, но это больше похоже на какой-то… сбой в личностном модуле. Законы робототехники, знаешь, о чем я? — Да. Это нисколько не относится к нашим… предпочтениям. Она замирает, а затем поджимает губы и разочарованно качает головой. — Я мало что понимаю, — она возвращается к бумагам, но через пару страниц откладывает стопку, признавая поиски неудачными, — но пока ты защищаешь нас… меня… думаю, переживать не о чем. Она ясно помнит утро после первой ночевки в бункере Уайтспринг. Научный протектрон несет к ее дивану поднос с обработанным флюсом и звонко ставит его на кофейный столик, тем самым прерывая ее сон. От неожиданности она стреляет в него из десятимиллиметрового пистолета, уложенного под подушку, и, кажется, даже дважды. Все турели в помещении мгновенно загораются красными лампочками. Штурмотроны марширующим цоканьем выдвигаются в сторону потенциальной угрозы. Издалека уже доносится боевой клич мистеров Охранников, и эта буря, подключенная к единой, подобной улью сети, приближается, пока МОДУС не вмешивается и не возвращает защитные системы в режим ожидания. Он сдерживает слово: обеспечивает ее безопасность. Однако тот страх, что она испытывает, находясь в узком помещении в окружении десятков обезумевших железяк, отпечатывается надолго. Она сбегает, и проходят не одни сутки, прежде чем она решается посетить бункер вновь. Она вспоминает об этом и содрогается, затем поднимает глаза на улыбчивый экран и вспоминает другую историю: эта история связана с прошлым МОДУСа. Что первым делом совершил человек, овладевший такой огромной и одаренной машиной? Обеспечил себе абсолютное право на власть над ней, устранив с ее помощью своих конкурентов. Таким образом нарушилось сразу два правила робототехники. На войне эту “бумажную ересь” попросту не брали в расчет. В результате МОДУС едва выжил, невольно стоя на линии огня в разборках людей, которые терзали друг друга, борясь за власть. ИИ непоправимо пострадал в процессе и, наверное, нарушил все из существующих законов, жаждая сохранить хотя бы часть своего функционала на благо оставшегося в живых американского народа. От него можно ожидать чего угодно. Она знает далеко не обо всем, что скрывается под металлической коркой этого чуда технологий. Но он не кажется ей врагом. Недосказанность между ними пробуждает интерес и мотивирует разобраться, может быть, даже помочь. В какое-то мгновение, среди потока смешавшихся в непослушный клубок мыслей, она вдруг осознает, что к этой необыкновенной машине испытывает безусловное доверие и отчего-то желает в этом взаимности, и потому так крепко держится за вежливое “чувствуйте себя как дома”, переборов свой первобытный страх. Несмотря на его мрачное и запятнанное кровью прошлое, МОДУС является самой дисциплинированной из всех машин, повстречавшихся ей в горной местности Западной Вирджинии. И хотя, возможно, среди посетителей бункера есть и другие достойные “благодарности” кандидаты, она хочет быть именно той, особенной, признанной частью “маленького Анклава”, и это желание нарастает все сильнее.