Обязанные

— Господин Жданов, извините, что снова отнимаю ваше время, — мужчина окликнул его еще издалека, так что на его голос развернулось сразу несколько человек. Однако, Драгомир определил кто именно им нужен практически сразу. Труднее было этого не сделать, поскольку это был единственный человек на площади в темно-синих шароварах и такой же странной растянутой жилетке. Неказистый цилиндр делал из него самого клишированного шпрехшталмейстера из всех возможных, а трость, на которую он опирался, добавляла всему виду особенной тяжести старости. Его голубой глаз, тот, что еще не был подтянут туманной белизной слепоты, бегло осмотрел приближавшуюся компанию, и задержался на сосредоточенном взгляде парня. Они сохранили хрупкий зрительный контакт всего мгновение, прежде чем господин Жданов метнулся к Кристине, и только после этого его внимание было полностью сосредоточено на офицере жандармерии. — Я вас внимательнейшим образом слушаю, молодой человек, — старик расплылся в широкой улыбке, которая, впрочем, сразу же утонула в посеребренных сединой усах, и поставил трость удобнее, оперевшись на нее всем телом, воткнув острый кончик между плитками. — Почему же вы позволяете пропускать молодым людям такое торжество? Непорядок, в Империи чтят помолвки, как же так вышло? Драгомир уловил перемену в собственном состоянии. Теперь зародившаяся тревога начинала медленно перерастать в полноценную фактурную панику, но воспетое в нем почитание демонстрации невозмутимости, когда мир вокруг полыхает, не позволило ему выдать ни единой эмоции. — Я не волен влиять на решения молодежи, мой уважаемый друг, — старик выглядел так, будто и правда знал их по меньшей мере половину своей (вероятно) долгой жизни. — Все понятно, политика личной свободы, — мужчина усмехнулся, а его глаза нехорошо прищурились. — Стараемся, — старик кашлянул, исподлобья глядя на жандарма, — Так я могу быть свободен? Я уже ответил на все ваши вопросы? — Нет, пожалуй. Еще парочка осталась. Вы сможете документально подтвердить личности этих прекрасных господина и госпожи? Драгомир решил, что как только их раскроют, он скажет Кристине надевать кольцо и уносить ноги, а сам останется и попробует взять все на себя. Всех этих.. всю толпу. — А они вам разве не представились? Глаза старика были равнодушны, но искривленный рот и все его показное расположение озадачили парня. Чего он пытался добиться? Почему бы ему сразу не сдать двух идиотов полиции и быть свободным? Сам парень так бы и сделал. — Да, но мне необходимо получить подтверждение, вы же понимаете, — аккуратным движением руки жандарм поправил покосившуюся брошь с регалиями на груди, — Все должно быть сделано по форме. — Да-да, конечно, молодой человек, — он снова поступал так — делал акцент на молодости (с чем парень бы поспорил) офицера, — Считайте, что вы его получили. Документы я смогу предоставить вам только после представления, от подготовки к которому вы сейчас всех нас отвлекаете. Я — бедный немощный старик, уже заверил вас, что ни я, ни мои подопечные не причастны к этим жестоким злодеяниям. Вы продолжаете трепать мое бедное сердце, когда я вам уже всю душу тут оставил! С самой ночи! У нас даже человека такого нет, кто мог бы так орудовать струнами! Струнами? О каких струнах речь? — А что скажете насчет того, что профессиональный метатель ножей бродит ранним утром как раз после ночной трагедии неподалеку от места преступления? Да еще и, вероятно, пытается скрыть свои следы? — голос его изменился, став на порядок жестче. Господин Жданов снова посмотрел на Драгомира, и тот, поддавшись какой-то внезапно возникшей надежде, одним еле заметным движением подбородка указал на сестру. Господин Жданов чинно кивнул, то ли ему, то ли жандарму перед собой. — Вы, возможно, несколько преувеличили мастерство моих подопечных. И потом, если вы обвиняете мою воспитанницу в чем-то, то у вас непременно есть на то веские причины и доказательства? И, если таковые имеются, нет смысла спорить. В таком случае, прошу их предъявить. Если нет, мы спешим. — Не уверен, что вы в праве просить о чем-то подобном, господин. — Маэстро, — с улыбкой поправил старичок, — Раз уж на то пошло. Непременно будем вас ждать этим вечером, если вы выделите свободную минутку, а теперь, прошу меня простить, нам и правда пора. Росу, и всю остальную нашу необъятную страну уже ждёт незабываемое шоу, — глаза господина Жданова блеснули в нескрываемом предвкушении. Жданов извлек из кармана жилетки два небольших черных билета, и буквально впечатал их в грудь мужчины. Золотыми буквами на темной бумаге значилось «Бораго». — Премного благодарен, господин Жданов. И приношу свои извинения, маэстро, — Драгомир был уверен, что он лукавил в каждом слове, — Некрасиво получилось. Однако, я думаю, что мы с вами свяжемся. А пока, попрошу не покидать города, если вас это не затруднит, — жандарм поклонился им, а господин Жданов только подхватил молодых людей под руки и резво развернулся в сторону объездной дороги. План Драгомира стать героем в глазах сестры провалился с треском, но это совершенно его не успокоило. Они вышли с площади только через несколько минут, потому что он оказался, ко всей своей и без того болезненной внешности, вдобавок еще и хромым. — А разве бродячий цирк не означает то, что им нельзя задерживаться в одном городе? — шепнула сбоку Кристина, когда старик молча отделился от них и зашагал впереди довольно бодро для только что еле-еле хромавшего немощного старика. Вообще-то, из-за неожиданной смены темпа, они даже не сразу угнались за ним. — Да, юная леди. Мы уедем. Прозвучавшее «мы» не понравилось Драгомиру еще больше. — Этот старикан очень подозрительный, — как и Кристине. — Тсс! — Ой. Драгомир, хоть и одернул ее, но был в тайне полностью солидарен с высказанным мнением. Поэтому чуть громче, он начал: — Господин Жданов, мы… — но был скоро перебит. — Тише, друзья. Не здесь. Драгомиру осталось только пожать плечами и последовать за мужчиной, продолжая удерживать сестру. Кристина чувствовала себя лучше: казалось, подобная нервотрепка взбодрила ее. Девушка коснулась кончика носа, чтобы почесать его, но затем под тяжелым говорящим взглядом брата одернула руку. Продолжая путь все дальше от нужного им аптекарского квартала, он не переставал поражаться, насколько грязными были улицы. Он не был настолько очарован этим городом, (и любым другим в Империи вообще-то) чтобы не замечать этого. Каменная брусчатка завалена рекламными листовками, одноразовыми меню из ближайших забегаловок, салфетками, деревяшками и камешками. Слава ветрам, они хотя бы удосужились убирать дерьмо с дорог, потому что количество запряженных лошадьми повозок было экстремальным для такого захолустья. Чем дальше они уходили от центра, тем сильнее бросались в глаза особенности местной глубинки. Все больше торговых лавок были заколочены уже сгнившими от времени досками, а вывески на них настолько потускнели, что иной раз нельзя было точно определить, какое название скрывалось на ней в прошлом. Заборы, что возвышались над многоквартирными и частными домами, также нуждались если не в ремонте, то хотя бы в уходе. Лишь некоторые горожане делали заборы монументальными каменными, но и те периодически попадались обворованными. В остальном, преобладало дырявое и выцветшее дерево, совсем диковинным было железо. Домики, что росли точно грибочки, многие будто пережили какую-то атаку или что-то вроде того, потому что сколотые желтые кирпичи, облупившееся верхнее покрытие и отсутствующие части крыш — именно на это и намекали. Драгомир готов был признать, что его удивила насколько резкой была перемена по сравнению с теми районами, с которыми он сталкивался еще вчера. Парень нахмурился в попытке вспомнить, что конкретно произошло в этих местах. Пятая резня — вероломное убийство сотен чудесников и еще большего числа людей, что окончательно разделило Новые Империю и Магистериум, произошло южнее этих мест, так что это случилось точно не здесь. Отвлекшись от созерцания улиц и забросив погружение в исторический процесс, он осторожно не без настороженности оценивающий взгляд на старика. Господин Жданов был противоположностью человека, к которому Драгомир мог бы испытывать уважение. Он выглядел откровенно несолидно. Его огромные шаровары, скрывавшие худые ноги, забирали из его образа все намеки на серьезность. И даже цилиндр, сутью которого являлось придать, казалось, любому человеку хоть что-то от солидности, не спасал ситуацию. Напротив, скорее усугублял ее. Он перестал хромать, но упрямо продолжал держать при себе черную трость с набалдашником в виде простого белого шарика, в тон его на редкость прекрасно сохранившим кудрявость седым волосам, торчащим из-под шляпы, и густым усам. Могла ли трость, в таком случае, быть оружием или чем-то вроде того? Может, артефактом? Или это был просто сбрендивший старикан, но, так или иначе, Драгомира напрягал то, что он выручил их. За этим определенно что-то стояло, и, думалось ему, он очень скоро это выяснит. От мыслей парня отвлек зычный голос. Господин Жданов, при том, что успел оторваться от них на добрые десять-пятнадцать шагов, не забывал периодически поглядывать позади себя, проверяя то ли идут ли за ним новые спутники, то ли кто еще. Он остановился только практически вплотную приблизившись к предполагаемой черте города, и парень всерьез задумался, не впишется ли бедный старик в защитное поле, и не поджарится ли его длинный морщинистый нос? — Молодые люди, спешу представить вам мое детище — живую легенду, то, что изменит наш мир! «Бораго!» — вроде бы, все обошлось. Кристина оказалась под впечатлением. Драгомир, в целом, тоже. Что ж, люди искусства всегда были слишком увлечены, говоря о своем детище. — Точно легенда. Мало что сохранилось настолько же плохо, — она ухмыльнулась рядом с ним. — Не стойте там, пройдем же! — мужчина, казалось, не замечал того, как откровенно она над ним потешалась. — Билеты, которые он дал тому мужику, были самым богатым из того, что здесь есть. Могу представить, что подумал о нас жандарм с таким цирком, — не успокаивалась в том, чтобы прекратить поток своих безусловно нужных комментариев Кристина, смотря на открывшейся вид на… пустырь. — Вам явно стоит поучиться манерам и быть повежливее, юная леди, — услышал. Первой мыслью молодого человека было то, что в глазах жандарма это действительно может казаться подозрительным. Это было огромное безжизненное поле, спасибо и на том, что вычищенное от травы и мусора. На самом краю, ближе всего к ним располагалась одинокая ржавая железная арка, на которой, прикованная цепями, висела такая же убитая временем и покосившаяся надпись «БОРАГО». Единственное, что добавляло этому месту какой-то жизни, были несколько заколоченных деревянных ящиков да столярные инструменты, валявшиеся прямо около входа, чуть в стороне. Легендарный «Бораго». Если старик достаточно увлечен этим, значит либо знает больше, чем показывает, и весь этот пустырь не то, чем кажется (к чему и склонялся Драгомир). Ну, был и другой вариант — он действительно городской сумасшедший, а отряд жандармов прямо сейчас выскочит и схватит их, и тогда их точно поймают, опознают и быстренько переправят через границу, а этот маленький годовалый бунт закончится слишком глупо. Итак, этот вариант был менее предпочтительным. Господин Жданов, нужно отдать ему должное, проигнорировал их красноречивые взгляды, и с не уменьшающейся показательной торжественностью шагнул за пределы арки и… за ней исчез. Это интересно. Санкционированное расслоение реальности, да к тому же с неочевидным порталом! Он бы и не подумал. — Дед удивил. Констатировала Кристина, проходя под руку с парнем сквозь незримый барьер. — Язык, — и на этот раз он осадил ее. Исполинский шатер разложил свои раскидистые лапы вокруг себя шатрами поменьше прямо в центре некогда пустующего клочка земли. Яркие голубые и белые полоски струились по парусине куполов, выходя лучами из основного шпиля, сразу спускаясь и плавно переходя в окольцованные волнами золотой ткани, развешанные вокруг каждого купала, дуги. Из каждого самого мелкого купола была проведена идентичная конструкция, которая соединяла их все так, будто это был единый исполинский шатер, просто сделан будто застывшие в вечности волны мирового океана. Или огромная паутина, что оплетала палатки разных размеров и (часто) формы. Некоторые шатры, казалось, вырастали прямо из основного, словно какие-то наросты, другие же стояли отдельно, но все равно были связаны со всей конструкцией. Это впечатляло. Кружевная золотая окантовки, точно артерия, связывала всю композицию в единый организм. Она обвивала парусину, служила декоративным элементом для отдельного разбросано инвентаря вроде пустой рамы из-под картины или зеркала, проходилась по крышам небольших повозок, что были припаркованы по бокам в отдаление основного строения, тонкой тесьмой украшала эту ужасную жилетку на старике (теперь Драгомир заметил ее), и даже просто кусками валялась на расставленной по периметру цирковой утвари: сложенным батутам, коробкам с мишурой и прочим хламом. Парень, отметив про себя, что был достаточно впечатлен многослойностью в композиции бродячего цирка в какой-то дыре типа Росы, не забыл также и напустить на себя вид не удивленного человека. Драгомир чаще оценивал в людях способность держать себя в руках, и хотел казаться (а желательно и быть) таким человеком. Раннее утро не подыграло им отсутствием людей. Ночное происшествие всколыхнуло труппу, заставив их толпиться теперь перед металлической аркой со стороны цирка, вероятно, в ожидании старика Жданова. — Господин Жданов! — женщина с высокой дулей на голов, припорошенной снежной сединой, отделилась от скопища, но старик оторвал ее речь, не дав даже начать. — Потом. Все потом. Он не позволил им в деталях рассмотреть цирк, бодро проковыляв по выложенной крупными камнями дорожке, и, отодвинув тростью парусину, что прикрывала главный вход, поманил за собой внутрь. — Молодые люди, вам сюда, — мужчина дважды стукнул тростью по невзрачной двери, расположившейся сбоку от главного входа, прямо в стене. Кристина прищурилась, едва взглянув на брата. Он тоже заметил взглядотталкивающие чары, защитные скорее всего так же были наложены. Кабинет, в котором они фактически нашли себя запертыми уже спустя минуту, оказался приставленным к шатру фургоном, обитым изнутри выцветшим деревом. Большой письменный стол стоял около дальнего и единственного окошка, а рядом с ним около стены диван, приятного молочного оттенка. На нем лежал аккуратно сложенный плед и небольшая квадратная подушка — вероятно, старик спал прямо здесь. Все вещи, которые находились в помещение, выглядели опрятно и вместе с тем очевидно не были чем-то новым. Мужчина, раскинувшись за своим столом так, будто он сидел на троне и отложив в сторону трость, заговорил первым, в упор смотря на девушку. — Вы, юная метательница клинков, прикончили бургомистра, — он улыбался в усы, констатируя это как факт. Интересный выбор слов для кого-то вроде почтенного старца. — Нет, — Кристина осторожно возразила, смотря на него исподлобья. Меньше всего Драгомиру хотелось, чтобы их диалог свернул в русло, где ему придется оправдывать ее за убийство, которого она точно не совершала. К счастью, этого и не пришлось делать, потому что сразу после того, как парень подумал об этом, мужчина возразил: — Конечно, нет. Но вы прогуливались на площади, когда вас, скажем, настиг, — он замолчал, подчеркивая особенный выбор слов, — тот великодушный человек. — Я приношу свои извинения за нас обоих, господин Жданов. Мы не хотели доставлять вам неудобств. Дело в том, что нас действительно задержали рядом с площадью, а моя возлюбленная испугалась и совершенно случайно сказала, что мы из цирка. И.. Старик выглядел словно нажравшийся рыбы кот, настолько довольным. Какое-то время он продолжал молча слушать его, но, когда, вероятно, Жданову надоело занимать себя этим, он без стеснения перебил парня, возвращаясь к тому, что было интересно ему: — Так вы не метаете ножи, юная госпожа? — Я, э-эм… — Если нет, то тогда вам трудно будет это сделать сегодняшним вечером, когда господин жандарм придет на вас взглянуть. А я уверен, что он придет, ведь ваши документы все еще не в вашем распоряжении? — он поднял брови и состроил лицо в притворной гримасе, которая, скорее всего, означала его сопереживание. Драгомир поджал губы. Только сейчас его памяти коснулся момент, когда жандарм преспокойно кладет карточки в свой карман. И оставляет их там, чтобы не вернуть. Он совсем забыл об этом. — Откуда вы знаете про документы? — и, тем не менее, это было до встречи со Ждановым. — Мои находятся там же. Так что там с вашими навыками, дорогая? — Она метает. — Ну а вы, мой юный друг? Чем будете заниматься вы на нашем представлении? — он перевёл хитрый взгляд на парня. — Я сказал, что ставлю спектакли Теней. — А вы ставите? — он заинтригованно поднял бровь. — Ставил. Какое-то время назад, — Драгомир не был уверен в том, что говорить это старику было правильным решением. Это не то, чтобы слишком распространенное умение, и молодой человек точно знал, что низшим классам такое не по силам и не по карману. А значит, это может выглядеть достаточно подозрительно в глазах старика. Однако, жандарм все равно уже знает именно эту версию, так что какой у него оставался выход? — Отлично! Составите компанию Тимьяну. — Как тебе быстро применение нашли, — хихикнула рядом Кристина, пихнув его в плечо. Драгомир подавил желание ответить тем же, в тайне порадовавшись о том, что она наконец перестала волноваться. Однако, она все еще чувствовала себя плохо, а ее сознание было искривлено, пусть сама девушка могла этого и не ощущать. Потому Драгомир продолжил сжимать ее руку. — Ваша улыбка радует меня, юная леди. В нашем цирке найдется место всем. — Простите, — она делано поджала губы, сделав вид, что раскаивается, а он сделал вид, что принял извинения. — Ничего, дорогая. Хотя, уже в следующую секунду Кристина позабыла роль пристыженной овечки, спросив в лоб: — Зачем вы нам помогаете? — Помогаю? Я бы не стал называть мой жест такими громкими словами, — он хохотнул, и его глаза при этом странно блеснули. — А как бы вы назвали, господин Жданов? — на лице Драгомира зашлись желваки. Пока ему совершенно не нравилось, в какую сторону движешься этот разговор. Все слова и действия старика виделись ему в угрожающем свете. — О, это скорее использование. — Вот как. Используете, — его голос посерьезнел, — Вы даже не знаете кто мы, с чего вы решили, что мы будем полезны? — Верный вопрос, — он зажевал губы и махнул тростью, — Я сделаю вам одолжение, молодые люди. Я позволю вам остаться у меня в цирке, дам вам возможность работать на меня. Даже выделю вам отдельный фургон. А затем вы сделаете для меня одолжение. Услуга за услугу, — снова эта гребанная доброжелательность. — Вы подставились ради нас, значит, попросите подставиться в ответ, — хмуро прокомментировала Кристина. Драгомир был согласен с ее выводами. — К чему драматизировать, дорогая моя. Мои просьбы не так уж и критичны. Так, мелкие поручения. Но, к чему спешка? Мы до этого еще дойдем, и, надеюсь, что к тому времени вы сами захотите присоединиться к нам. — Почему вы решили, что мы пойдём на ваши условия? — Кристина пошатнулась. Ее голова скорее всего болела. Парень придержал ее и тут же бросил взгляд на старика: он не мог не заметить, в каком она состоянии. И наверняка он сделал свои грязные поспешные выводы. В таком случае, принимая решение взять их в цирк, учитывал ли он все это? Понять это по его внешнему виду не представлялось возможным. Старик снял с себя шляпу и встал с кресла. — Боюсь у вас нет выбора. Иначе, вам грозят куда большие проблемы. — Вы так думаете? — парень, не отрываясь, смотрел на мужчину. — Извините, не молодею, — развеселившись, крякнул господин Жданов, чинно прошествовав к вешалке за их спинами. Сняв цилиндр и, казалось, совершенно позабыв о гостях на долгие минуты, он не спеша начал заново: — О, я прошу меня простить, если заставил вас думать, будто я угрожаю. — А разве нет? — Нет, нет, что вы. В моем цирке нет места пустым угрозам. Здесь ценят обещания и их исполнения. Дело в том, что я ищу таких ребят, как вы, — он простодушно улыбнулся, снова присаживаясь на стул. — Это и напрягает, — прошептала Кристина брату, снова надеясь на глуховатость старика. И снова зря. — Ни в коем случае это не должно вас волновать. Меня интересуют особенные люди. А вы, как я погляжу, как раз такие. — Особенные? Имел ли он в виду зависимость? Других поводов считать ничем не успевших выделиться молодых людей особенными Драгомир не видел. — Да, видите ли, мой цирк не совсем обычный, даже по меркам цирков, — Драгомир снова оттеснил сестру за себя. — Конечно, — но она оказалась с этим не согласна. Возможно, передразнивание Жданова не было самым разумным из того, что она могла бы сделать. Зато стресс, который она получила, опасаясь, что их поймают, вероятнее всего, сейчас нашел свой выход в том, чтобы обезьянничать со стариком. — И для поддержания его плодотворного существования мне иногда требуются помощники. А вы идеально подходите на эту роль, — старик, по крайней мере, еще не обратил на это внимания, так что никак не отреагировал. — По какому принципу вы набираете своих помощников? — Какой правильный вопрос, мой юный друг. Тут вот какая вещь: раз вы сказали, что состоите в моей труппе, солгав при этом доблестному жандарму, (что я, впрочем, не возбраняю), я сделал вывод, что вы не могли назвать настоящих имён, поэтому имел дерзость предположить, что у вас имеются некоторые проблемы с ЗОРом, законом или властью. А поэтому вы нам и подходите. — Значит вы ищете преступников? — Драгомир прищурился. — О нет, я ищу несогласных, — он смотрел на Драгомира…выжидающе. Искал в реакции парня то, за что мог бы зацепиться. Чтобы опровергнуть или подтвердить свою теорию. Он не знал наверняка, верны ли его идиотские теории, значит точно не знал кто они такие. — Но ведь вы даже не знаете нас. Как вы можете нам доверять? Где гарантия того, что прямо сейчас я не пойду и не сдам всю вашу контору прямо… — Кристина пришла к тем же выводам. — Язык! — Мне не обязательно верить вам. Достаточно быть уверенным, что мы сойдемся на чём-то определенном, — старик улыбнулся, вероятно, по достоинству оценив ее порыв угрожать ему в ответ. — Вы намекаете на непременное соглашение? — Обязательное, — старик легкомысленно поправил парня, и голос его стал ниже, будто он что-то понял. А в следующее мгновение уже сам Драгомир догадался, что именно понял старый пройдоха. По спине пробежала быстрая капля пота. Он допустил ошибку. В Империи не говорят «непременное» соглашение. Говорят «обязательное», а значит, старый и наверняка образованный дед мог что-то заподозрить. Нет, обязательно заподозрил. А потому им необходимо решить эту проблему здесь и сейчас, пока она не вылилась во что-то более серьёзное. Депортация — это самый быстрый процесс, отлично налаженный в Империи и Дорэне, а его механика доведена до идеала. Если сейчас что-то пойдет (еще больше) не так, то к концу дня они будут там. — Да, в чём-то вы правы. Только я не намекаю, а говорю прямо. Заключим обязательное соглашение, и я помогу вам. А вы, возможно, когда-то в будущем, поможете мне. В его голове проносились сотни мыслей, не задерживаясь надолго. Подбирать слов времени не было. — Поможем, как? Вы говорите, что ни на что не намекаете, но при этом и прямо ничего не говорите, — Кристина вырвала руку и уперлась в стол старика. С другой стороны, свой акцент они стерли месяцами общения с Егором и многочисленными стараниями, ведь он ничего не должен заподозрить? — Как я могу сказать вам что-то определенное, если не знаю, как повернётся жизнь в будущем? Я даже не знаю, что будет завтра. Вдруг Леди и Мастер порадуют нас всех своим присутствием уже завтра, тогда о каких просьбах может идти речь? Новая жизнь! — И все же. В соглашение должны прописываться вполне определенные положения. Что вам нужно? — эти идеалистические рассуждения вгоняли его в бешенство. — Вы все о делах и делах, мой друг. Не даёте старику помечтать, — он снова притворно вздохнул, — Так вы согласны? — Сначала нужно видеть соглашение, — Кристина выпрямилась, предпочтя вернуться к брату. — Увидите, госпожа. Сегодня после представления Лилия проводит вас ко мне, и вы увидите его. Но знайте, отныне вы забываете свои старые имена. Никто здесь не должен их знать, включая меня, — его тон тоже стал серьезным, — Концепция нашего цирка проста: Бораго — это веселящая трава, поэтому каждый член моей труппы носит имя, связывающее его с первозданным — природой. Отныне ты, милая леди, будешь Акация. — Как мило, — она приторно улыбнулась. — А ты, — продолжил старик, не замечая взгляда Кристины, метающего молнии, — Крокус. Мое имя вы уже слышали — я Аркадий Жданов, основатель, идейный вдохновитель, спонсор и маэстро этого заведения. — Приятно познакомится, — язвительно проворковала Кристина. Драгомир не имел ни малейшего понятия как выбираться из клетки, куда он сам себя загнал чередой недочетов и ошибок. Он изначально мог предположить, что Кристина вполне способна сорваться, ему стоило… что? Сказать ей? Снова? Или, может запереть ее? Что он мог бы? Он мог бы поговорить с ней. Мог — но не сделал этого, предпочтя поверить в то, что она не поступит так с собой снова. Но Кристина беспокоилась о себе куда меньше, чем он беспокоился о ней. Это не было для него новостью, и он должен был учесть это. — Мы не одни. — Что, молодой человек? — Я сказал, что мы не одни, — он замолчал, подбирая слова, — … путешествуем. В конечном итоге эта ошибка уже была совершена, так что он позволил мозгу, стремившемуся найти себе отправление, искать плюсы в очевидном. В передвижениях по стране вместе с бродячим цирком были свои положительные стороны. У них всегда будет прикрытие. Да, это не то, что стоило бы ему делать, и очевидно не то, что он хотел бы. Но какой выбор ему оставили гребаные обстоятельства? — Хм, как интересно. Что вы думаете делать со своими друзьями? — Я хотел обсудить это с вами. — Вы хотите пригласить их к нам? Драгомир неопределенно хмыкнул. — Какие особенные способности есть у ваших друзей? — Никаких. — Интересно. — Мы не можем уйти без них. Это невозможно, — Кристина стала серьезной, что дед, вероятнее всего, оценил, судя по его расплывшемуся в злорадстве лицу. — Да что вы говорите? Драгомир, зная наперед, что с ее стороны тут же поступит ответное хамство (и, не приведи Ветра Небесные, прямое и незамаскированное оскорбление), предупредительно сжал ее запястье. Ее это, конечно, не остановило. — Вы не расслышали? Сказала, что я никуда без них не уйду, и вы можете делать с этими идиотскими картами, что хотите. Хоть… — Язык, — дернул ее парень, тем не менее, продолжая ее слова, — Мы не оставим их. — Вы знаете, если они в половину такие же преданные, как и вы, то мне будет только в радость приобщить их к нашему делу. В «Бораго» очень ценится верность. Но, об этом позже. Зовите своих друзей, а пока оставьте здесь пару капель. Он любезно подал им возникший в воздухе свиток с короткой подписью. Едва заметив надпись, он поморщился. Они должны оставить свою кровь на пергаменте, чтобы зафиксировать, что обещают вернуться через несколько часов. Замечательно.