***
Ранний майский вечер в городе выдался не слишком светлым и вдобавок прохладным. Под сенью деревьев, росших вдоль по обочинам улицы Революции, путались тени. Они бешено носились под фонарями вслед за листиками, пританцовывали и мешали стабильному обзору на все пространство улочки. Особенно сильный и порывистый ветер трепал плащи двух неизвестных. Мужчины уверенным шагом двигались в сторону лесополосы. Один их них шел впереди, подгоняемый собственной собранностью и взваленной на него ответственностью — он был назначен командиром этой операции. Второй шел шаг в шаг следом, и полуживым телом была зажата в тисках его рук девушка. Улица Революции выходила прямо к берегу реки Мологи и заканчивалась огромным старым дубом. Местные жители сравнивали его с волшебным деревом, вокруг которого ходит кот. В реальности, никакого кота, разумеется, не было, однако, вокруг дуба действительно натянули цепь, чтобы хотя бы как-то приблизиться к сказке и порадовать местную шпану. Однако, в этот вечер крупная ветка дуба, на которой висели старые качели, не пустовала. На ней сидел, поджав под себя ноги, молодой паренек, одетый, казалось, совсем не по погоде. На нем красовалась простая серая майка и брюки. Он как кот наблюдал за приближающейся процессией, и изящным движением перебрался на самый конец ветки, свесив одну ногу так, чтобы они его точно заметили. И они действительно заметили. Мужчина, шедший первым, незамедлительно направил на паренька меч и выставил перед собой ладонь. Одежда молодого человека сказала ему о многом. Рот второго зашевелился, однако, звук был словно смазан, деформирован, так что его слова не дошли до парня, однако, смысл он, кажется, понял. — Добрый вечер, ребята! Чего забыли уважаемые воины ЗОРа в столь отдаленной глуши? — голос парня прорезал тишину улицы, не нарушаемую даже дуновением ветра. Он легко спрыгнул с дерева, а первый человек сделал сразу несколько шагов в его сторону. За одно мгновение освобожденная от перчатки ладонь похитителя полоснула воздух, и губы зашевелились, произнося что-то совсем неразборчивое. И вдруг маленькой серебристой молнией в парня метнулся разряд чего-то искрящегося, но, к удивлению мужчин, вспышка растворилась, на шаг, не долетев до молодого человека. — Как невежливо! — натянуто возмутился парень, отступив назад, — Мало того, что используете чары неразумения, так еще угрожаете мне. А я ведь просто шел мимо! — он поднял обе руки в примирительном жесте. Свет фонаря лизнул лицо парня, и взору мужчин предстал молодой и хорошо сложенный юноша со светлыми волосами, и странными, чудаковатыми темными концами. У него на бедре сверкал в бликах искусственного света небольшой кинжал, а за спиной торчала рукоять с навершием меча. Мужчина снова приготовился к атаке, замахнувшись ладонью, но вдруг был отброшен в сторону разрядом мощной вспышки откуда-то со стороны. Его тело лежало теперь на противоположной стороне дороги. Серебристые нити кружились над ним, как бы опутывая, мерцали и непрерывно взрывались в разных местах в воздухе. Парень махнул перед собой пальцем, словно это по его воле только что улетел человек, и теперь с ним что-то происходило. Второй воин напрягся. Это было видно по тому, как он оглядывается, пытаясь выявить хоть какие-нибудь признаки невидимых противников. Он все еще сжимал тело девушки так, будто бросить его — просто не мог. В радиусе нескольких метров от него в воздухе так же летали серебристые нити, танцуя в уплотненной толще тумана вокруг, но они не причиняли мужчине с девушкой никакого вреда, а наоборот окутывали, защищая от внезапно появившейся опасности со стороны паренька. А тот, между прочим, плавными шагами и с хитрой победно горевшей улыбкой на лице, словно пантера, приближался к нему. — И вот главный невежа повержен, а что же будешь делать ты? Однако, при всей сложившейся ситуации, второй не был растерян. Напряжен? Да, но это скорее выражалось в собранности. Ниточки энергии заплясали вокруг него быстрее, когда ткань его маски в районе губ зашевелилась, указывая на то, что он продолжал шептать себе под нос слова заклинания. Парень, подойдя практически вплотную к границам барьера вокруг двоих, стал сам произносить слова заклинания, говоря их донельзя громко. И вдруг к его голосу присоединились еще один, а вокруг воина и его защиты стал образовываться второй слой, подобный дополнительному кокону, только на сей раз нити энергии были золотые. Они обвивали серебристые и сжимали их в мелкие колечки, задавливая. Теперь поводов для переживаний у ЗОРа прибавилось. Когда серебристые нити заметно подтаяли, он на мгновение замолчал, а затем сказал пару слов и швырнул бездыханное тело девушки прямо в парня, сбив его с ног. Воспользовавшись сложившейся заминкой, мужчина отскочил от парня на несколько метров и снял с рук перчатки, направляя их в сторону ребят, лежавших на земле. В их сторону полетело сразу несколько воздушных лучей, подбивших до этого разглагольствующего парня и взмыв того в воздух. Следом, вызванная парой слов небольшая горящая изнутри сфера взорвалась прямо около его головы, заставив парня зажмуриться. Тот пролепетал только что-то типа «Невежливо», упав обратно на землю и треснувшись плечом, как вдруг в воина полетело сразу с десяток мелких золотистых лучей, один из которых не был им отражен и полоснул ему щеку, порезав ее. И в эту секунду перед мужчиной, не успевшему подготовиться к следующей атаке, возникнув прямо из ничего, предстал другой парень — Егор, с огромными расправленными крыльями. Цветные перышки на них трепетались и словно светились, отгоняя туман, вызванный выбросами энергии прочь. Около второго, давно бездыханного ЗОРа одновременно с ним возник другой паренек. Редкие серебряные перья, что украшали его здоровые черные крылья, светились не тусклее, чем у Егора. Его ладони, оголенные без перчаток и занесенные над поверженным, продолжали удерживать его. Одну руку парень сжимал в кулаке, держа ее над головой мужчины, а второй водил над грудью и шеей, что-то приговаривая. Егор снова кинулся в атаку. Его главное преимущество было потеряно, и теперь ему приходилось защищаться от атак противника, падая в самые различные выпады и взмывая вверх, уворачиваясь от заклятий, однако, его крайне радовало то, что теперь все внимание ЗОРа было уделено именно его персоне, а значит сестра и друг останутся в безопасной недосягаемости. Тем временем дела у Леры значительно ухудшились. Ее тело забилось мелкой дрожью, а лицо побледнело настолько, что это было заметно даже в свете фонаря. Парень, на которого упала девушка накануне, подполз к ней и поудобнее разместился на земле около ее головы, удерживая плечи бедняжки на собственной руке, и рукой страхуя шею. Он убрал с ее лица выбившиеся пряди волос и осмотрел ее тяжелым обеспокоенным взглядом, задержавшись на лице, вероятно, решая для себя как поступить дальше. Какие-то секунды ее тело искажала судорога, и молодой человек помог ему сменить положение, чтобы облегчить и сократить болезненные спазмы. Теперь Лера лежала на нем практически боком, и лишь ее ноги безвольно волочились на земле. Всякий раз, когда ее кидало в очередной словно эпилептический позыв, носки ее ботинок подковыривали песок и гравий, разбрасывая его вокруг и создавая характерный шум. Паренёк что-то взволнованно зашептал, а его и без того слипшиеся волосы на лбу снова намокли от выступившего пота. Второй ладонью он нащупал нечто в кармане мантии и, кинув быстрый взгляд на содержимое, тихо ругнулся и крепко сжал это в кулаке. — Не то. Эй, нужен бессмертник и бутон девясила! Нельзя в таком состоянии пересекать границу, это, может быть, опасно, — его окрик не был адресован кому-то конкретному. Егор, что был занят тем, что окутывал уже поверженного и оглушенного ЗОРа тонкими золотистыми нитями, подробно тому, что уже проделал его друг со вторым, только дернул головой в сторону девушки, давая понять, что он все услышал, а второй паренёк, уже закончив, тут же оказался рядом. — Не хило они ее накачали. — А то, — кивнул юноша, посмотрев на друга, и его голубые глаза встревоженно блеснули в свете фонаря, — Готово? — Последний час, — он кивнул, — Держи. Он протянул перед собой руку, словно хватая что-то в пустоте, и в одно мгновение прямо из воздуха перед ним появился засушенный желто-оранжевый цветок. Пару лепестков тут же осыпались. Следом появилась и небольшая деревянная ступа с пестиком, которая точно так же переместилась в руки к склонившемуся над девушкой парню. — Лерой, только поторопись. Нам нужно уходить. — Знаю, — только и буркнул он в ответ, зубами стянув с себя перчатку на свободной руке. — Как она? — наконец Егор присоединился к компании, закончив с неудавшимся похитителем, и тут же упал перед сестрой на колени, бережно коснувшись ее плеча. Ему никто не ответил. Лерой снова начал читать заклинание. Диагностическое показало сильный шок, а, вперемешку с сильнодействующим мороком, что они дали ей, чтобы вырубить, это запускало в ее голове сложный процесс, который может в результате оказать влияние на психику в случае, если не запустить обратный процесс интоксикации. Порталы и переходы сквозь такие огромные расстояния еще не были исследованы с точки зрения взаимодействия психотропных. Вещество, которое парализовало деятельность центральной нервной системы нужно было нейтрализовать хотя бы на глубоком уровне, чтобы не нахвататься побочек после перехода. Параллельно с заклинанием, он одной рукой мял в руке добытую у друга траву, и когда та загорелась в его ладони синим пламенем, что, тем не менее, никак не обожгло кожу, девясил отправился в ступку, где парень принялся его толкать. — У нас нет бессмертника, — между тем заметил стоявший молодой человек, — И погода явно не на нашей стороне. Мы сейчас его нигде не соберём. Это проблема. — Драг, смотри, действует! Может получится без него? — Могут быть последствия. Девушка действительно затихла. На ее лике показалась блаженная улыбка, а глаза раскрылись, и где-то в глубине зелёных омутов заплескалась эйфория. И, тем не менее, пелена, окутавшая разум Леры, никуда не исчезла. Расслабилось только тело, но и этого хватило, чтобы Егор кинул на Лероя радостный взгляд, — Может бессмертник не нужен? — Нужен, — ответил за него Драгомир безапелляционным тоном, а затем все же добавил, — Поверь мне, я знаю толк в таких вещах. Девясил только смягчил действие морока, но не снял его эффект. — Но этого же хватит, чтобы доставить ее к нам? — Да. Чисто в теории, ничего не было бы, не окажись бы у меня даже девясила. Но я не знаю, я не уверен. И чем дольше ты находишься под мороком, тем тяжелее будут последствия. И это чисто в теории, — парень скрестил руки на груди, но все еще выглядел неуверенным, — Ладно, бери ее быстрее, и пойдем. — Дома же есть бессмертник? — У Кристины должен быть, — после некоторой заминки ответил он. Лерой наконец закончил шептать, и обессилено откинул голову, прикрыв глаза. Вдруг послышался другой шёпот, но он уже принадлежал самой Лере. — Какой симпатяга, — взгляд ее полузакрытых глаз блуждал по лицу Лероя. — Она мне определенно нравится, — усмехнулся в ответ парень, осторожно передавая девушку брату, — Драг прав. Нужно торопиться. Больше мы для нее ничего сделать не можем. Егор взял обмякшую сестру на руки и, оттолкнувшись от земли, взмыл в воздух, направляясь вдоль по улице Революции, в сторону реки. Драгомир, усадив связанных мужчин к дубу, взмахом крыльев чуть приподнялся над землей. Он аккуратно поднял бескрылого Лероя, взяв того под руки и устремился вслед за другом.***
Тупая ноющая боль и ощутимое давление на глаза и виски — первое, что встретило Леру после того, как темнота перед глазами начала сдаваться сознанию. Терпкий и горьковатый запах можжевельника ударил в нос девушки, откликнувшись неприятными ощущениями в голове. Она раздраженно и с нажимом потерла глаза, будто это движение смогло бы моментально избавить от болезненных ощущений. В глаза не попадали прямые солнечные лучи, а потому не было того единственного, что хоть как-то могло её отвлечь. Будильник не звенел, тетка с кухни не кричала, а значит созданы все условия для того, чтобы девушка могла чуть продлить свой сон, хотя бы в полудреме, и на мгновение Лера решила, что попробовать заснуть вновь — отличная идея, ведь если она выспится — голова пройдет сама. Как вдруг на нее обрушились воспоминания о всем безумии вчерашнего дня. Но на смену им пришла мысль о том, что, быть может, это был до жути реалистичный сон, галлюцинации ее заболевшего рассудка или просто обман зрения или восприятия? Она же читала о признаках шизофрении у человека, и сверхреалистичных галлюцинациях. Неумение отличать реальность от вымысла является прямым симптомом. Но смутил Леру скорее другой факт — прямо сейчас она лежала на чем-то определенно мягком. Но не таком мягком, как матрас на ее собственной кровати дома. К тому же, судя по тактильным ощущениям, это был диван, только вот дома диванов никогда не было. Бывают ли тактильные галлюцинации? А еще можжевельник. Можжевельник. Он никак не хотел укладываться в ежедневную картину жизни Леры. Она была уверена, что в доме нет ни ароматических палочек, ни масел, ни даже свеч с таким запахом. Ничего, из того, что могло бы так пахнуть. И, разумеется, живых веток можжевельника в доме не держали, она бы точно запомнила это. Тем более, в ее комнате. Это и была причина того, почему Касторная начала прогонять в голове хоть какие-то мысли, отчаянно пытаясь вспомнить свежий хвойный запах. Так или иначе острая необходимо открыть глаза и посмотреть самой, где все-таки она находилась возникла, и Лера никак не могла ей противиться. Не стоило так резко вскакивать и вообще отрывать голову от подушки, пока она не окончательно пришла в себя. Это девушка, к сожалению, поняла уже постфактум. Тело ужасно ломило, и ноги, будто набитые мерзкой и колючей стекловатой, не смогли его удержать. Перед глазами опять плыло, и Лера, не успев понять, что происходит, упала обратно. «Твою мать», — девушка непроизвольно взвыла. Не разлепляя глаз, села на кровать, сморщилась и сжала ладонями виски, пытаясь отогнать от себя эту боль, однако, ничего не вышло. Голова по-прежнему гудела. Она отняла руки от висков и, громко вздохнув, протерла лицо, окончательно разодрав глаза. Дневной свет все равно ударил по сетчатке, заставив сощуриться. Это была достаточно просторная комната, стены обиты деревянными панелями. Да и она в целом была почти полностью деревянной: пол, потолок, кровать, тумба и книжный шкаф. На тумбочке стояла вытянутая каменная ваза, в которой девушка и обнаружила так ярко пахнущие ветки, только вот они были не совсем обычные. Буквально — практически прозрачные, будто это была лишь копия из цветного стекла, причём очень изысканная копия, имевшая в себе бессчетное количество оттенков зеленого и коричневого. К тому же, ветки выглядели достаточно живыми, и девушка была уверена, что столь сильный запах исходил именно от них. Она поднялась на шатающиеся ноги и, сделав пару шагов, бессильно осела на пол. Перед глазами забегали книги, которые она практически сразу заметила на полках шкафа. Всего несколько. «Какие начитанные, должно быть, похитители, просто класс». Окно было заколочено, и в комнату пробивались лучи сквозь щели между досками, а единственная дверь, что вела из комнаты, находилась прямо напротив того дивана, на котором еще с десяток минут назад она лежала без сознания. За ней мог быть выход в коридор, а оттуда на улицу и — свобода, только вот неизвестно кто так же мог дежурить за этой дверью, и кто вообще ее похитил. От воспоминаний о двух жутких мужчинах у Леры рябило в глазах, поэтому она постаралась выкинуть их образы у себя из памяти. Вместо этого вспомнился внезапно появившийся чудо-братишка. Какое совпадение, что до того, как на нее напали с ножом и уволокли черт знает куда, на ее горизонте нарисовался этот потрясающий тип! Нетрудно сопоставить эти два события, произошедшие за один день, и прийти к неутешительным выводам. Не получив того, за чем он приходил в первый раз, братик решил взять это силой. Потому что кто, кроме брата, в ее случае, станет держать пленницу в комнате, а не каком-нибудь богом забытом сыром подвале, к примеру? И насколько сильно он похож на Фредерика Клегга..? Чем больше она приходила в себя, и чем активнее мысли носились в ее гудящей черепушке, тем больше начинала переживать, и тем сильнее росло в ней желание найти объяснение всему этому хаосу. Первым рациональным, на ее взгляд, решением было подпереть дверь так, чтобы никто извне не смог сюда проникнуть. На помощь пришла тумба, которая и так оказалась на удивление увесистой, и на которую были щедро свалены книги из шкафа и ваза. Заметив свой рюкзак около ножки дивана, Лера поспешила надеть его на себя. Мало ли куда придется бежать. Производить все эти махинации нужно было максимально тихо, а потому на одно только лишь перемещение тумбочки ушло много времени. Следующим шагом стало окно. Подковырнуть ногтем ни одну из прибитых дощечек у нее не получилось, так что выход оставался только один: его нужно было выбить. Дощечки были достаточно длинными, так что, если взять это каменное недоразумение — вазу — то можно было бы попробовать разломить их посередине, а потом выпрыгнуть. Ну, или, хотя бы, оценить свои шансы на удачное приземление, и рассмотреть дальнейший план действий. Но шум. Шум мог подпортить и без того неясный и еще не до конца оформившийся в её тронутой какой-то гадостью головушке план побега. Однако, из двух зол было принято решение выбирать меньшее, а уж если выбор стоял между тихим ожиданием своей уготованной кем-то судьбы и всё той же неизвестностью, но хотя бы с минимальным шансом побороться за свободу — выбор для Леры был очевиден. Ребро круглого донышка тяжелой вазы, которую, от неожиданности, удалось поднять с тумбы только со второго раза, с характерным треском и откровенным грохотом врезалось в центральную доску, надломив её точно посередине. Лере вдруг захотелось радостно подпрыгнуть, но она отставила ребячество в сторону и нанесла второй удар, окончательно разломившей дощечку. Покончив с ней, Лера замерла в ожидании посторонних звуков, но, к её удивлению, ничего такого не последовало. Лишь тишина да скрип половиц под собственными ногами. И девушка принялась ломать следующую ближайшую к первой досточку. Адреналин, бурлящий в крови раскаленной лавой, а также страх быть пойманной неизвестными начал действовать на нее чересчур сильно, подгоняя. Она начала бесконтрольно колотить по доскам, выбивая их из рамы. Голова раскалывалась, и каждый удар по дереву отдавался протяжной болью. Она не слышала ни звуков приближающихся шагов, ни голосов, ни даже того, как объехала от двери тумбочка, а книги попадали на пол. Ей было не до этого. Половина спасительного пути была уже пробита, но она не могла позволить себе терять драгоценные секундочки на то, чтобы останавливаться и смотреть вниз. Цена им была слишком высока. Девушка поняла, что не успела в момент, когда услышала знакомый голос у себя за спиной. — Валери, стой! — непривычное, и от того такое далекое к ней прозвище с чуждым ударением на «а» резануло слух, — Не нужно этого делать. Обернись пожалуйста, давай поговорим. Егор. Тот самый, что щеголял в тот день в ее дворе с крыльями наперевес. Ладони, сжимающие вазу, окаменели и опустились. Девушка медленно повернулась к нему, но первое, что бросилось ей в глаза — книжка, упавшая корешком кверху. Страницы, должно быть, смялись. Фокус ее внимания гулял по полу. Лера не хотела поднимать к нему глаз, не хотела видеть его или слышать, не хотела думать, что он был тем человеком, который нанял ее похищение. Наверное, в глубине души теплилась надежда сблизиться, подогреваемая интересом к его…особенностям. — Посмотри на меня, все хорошо, — он произнес тише, и наконец Лера подняла глаза. Он держал перед собой руки в обезоруженном жесте, и, словно безумной, показывал ей ладонями «тише» да «тише». Но Лера была не в силах смотреть на это. Злость моментально захватила ее разум, одарив в придачу приливом неожиданной энергии. Не особенно задумываясь над следующими действиями, она швырнула парню вазу, и, развернувшись к окну, рывком содрала центральную доску. Однако, ее побегу не суждено было увенчаться успехом. Высунув голову на улицу, девушка обнаружила себя минимум на пятом этаже — то есть слишком высоко для того, чтобы она смогла выпрыгнуть и остаться живой. Ей трудно было рассмотреть сколько конкретно отделяет ее от земли, потому что взгляд никак не хотел фокусироваться, а картинка плавала, однако, и одного уходящих вниз метров хватило Лере, чтобы понять, что держали ее очень высоко. Предполагали, что убежит? Лера всего секунду подумала над тем, чтобы все-таки выбить оставшиеся доски ногой, но быстро отказалась от этой идеи. Для радикальных методов отступления было уже поздно: Егор стоял рядом с ней на расстоянии вытянутой руки. Невольные и совершенно неконтролируемые слёзы хлынули из глаз. Она даже растерялась, а потому позволила просто так оттащить себя от окна и не обращала внимания на влажное лицо. Разочарование от осознания собственного бессилия, вперемешку со злостью, дало мощный коктейль из отчаяния и обиды. Егор сгрёб Леру в охапку и оттянул от окна вглубь комнаты. Обостренные чувства затмили все происходящее вокруг, притупив собственную бдительность, если таковая вообще была при ней на тот момент, и, наверное, поэтому у него это получилось без особых усилий. Ее встряхнуло в тот момент, когда Лера поняла, что ее руки зажаты чужими руками. Никто не может удерживать ее без ее разрешения, и Лера твёрдо решила вернуть себе свободу и потребовать объяснений, а для этого нужно было собраться. Она вновь попыталась собраться с силами. Девушка сжала зубы, и уже была готова со всей силы ударить человека, стоявшего за спиной, оттолкнуть его от себя, но он разжал руки и же отпустил ее прежде, чем она приготовилась осуществить задуманное. Первое мгновение она растерялась. — Все, все, я тебя не трогаю, — замешательство прошло так же быстро, как и появилось, и Лера резко обернулась. Он опередил ее в том, что она собиралась сказать, а потому снова вогнал в легкое неудобство. — Почему я здесь? Куда ты и твои дружки меня приволокли? — она сорвалась на истеричный крик, не выдержав его спокойного и успокаивающего взгляда. — Постой, не нужно так кричать, давай успокоимся и я все тебе объясню. — Не смей меня успокаивать! Даже не думай об этом, понял? Ты не имеешь никаких прав указывать мне или о чем-то меня просить, и какого черта я вообще тут делаю? С какой стати ты решил, что можешь трогать меня или обращаться ко мне? — Я твой брат, — он сказал это так, будто бы думал, что это возымеет какое-то действие, но Лера лишь истерически рассмеялась ему в лицо. — Трижды ха! Не смей говорить мне этих слов. Где ты был? Скажи, а! Где? Какого хрена притащил меня сюда против своей воли, накачав меня какой-то дрянью? — Не выражайся, — он поморщился, — прошу. — Ах, не выражаться! — она возмущенно перевела дыхание. Щеки ужасно жгло, так что из следов от слез остались только красные, должно быть, опухшие глаза и дорожки, которые вот-вот начнут стягивать кожу, — Тебе не нравится мой тон, прости Господи! Может мне перед тобой сплясать? Спеть, умолять? Что тебе от меня нужно? — Валери, прошу… — Лера! Ты, конечно, не в курсе, но меня зовут именно так! — Как пожелаешь, только дай мне сказать хоть слово. — Я насчитала уже десять, и ни одно из них не объяснило мне какого черта я здесь делаю! Он молчал. Казалось, все ее слова, крики и вопли пролетали мимо него, потому что Егор никак не изменил свой ужасно-раздражающий спокойный тон вселенского умиротворения. Тяжело дыша, Лера тоже замолчала. Он не отвечал, а его молчание давило и на нее тоже. — Я тебя слушаю, — она попыталась придать голосу более спокойные нотки, но в середине фразы из ее горла вырвался рваный вздох. И случилось нечто. Она заметила перемену в его взгляде в этот самый момент. Что-то промелькнуло в них, и она сразу безошибочно опознала это что-то: сопереживание. Признав эту эмоцию в его взгляде, она не могла не смягчиться, и ей оставалось только надеяться на то, чтобы он не понял это по ее взгляду. Нельзя быть мягкой к тем, кто тебя обидел, — вот чему учила ее тетка, и Лера не собиралась отступать от своих убеждений. — Я понимаю, что ты в замешательстве, — Лера, вновь взвинченная одной фразой, раздраженно посмотрев на него, скрещивая руки, — И ты права в том, что говорила обо мне. Я был далеко, и я знаю, но в этом не было моей вины. Я объясню позже, клянусь, но просто знай, что я всегда желал быть рядом. Еще я, разумеется, не притронусь к тебе без твоего одобрения. И я прошу прощения за руки, которые имел смелость распускать. Леру смутил термин «распускать руки», потому что она не была уверена в том, что он применим к этой ситуации, но самодовольство и ее «игра» не позволили ей поправить его. Она только хмыкнула и кивнула. — Еще я прошу прощения за то, что сразу не объяснил все тебе, а довел ситуацию до того состояния, в котором она сейчас. Но к организации твоего похищения ни я, ни мои друзья никакого отношения не имеют. Я клянусь тебе. Мы лишь освободили тебя, иначе бы ЗОРы из Садома увезли бы тебя прямиком в Империю. — Ну хватит, отсылки к Библии уже явно не к месту! — Валерия, я вполне серьезен, — его тон все такой же миротворный просто раздражал, и девушка сделала глубокий вдох. У тетки всегда был пунктик, касательно вопроса о безопасности племяшки. Сколько Лера себя помнила, тете всегда приходилось уезжать на пару дней из дома, практически без связи: звонить разрешалось лишь по экстренным вопросам. Ей оставался ряд четких инструкций, которым она должна была неукоснительно следовать в случае чего. Например, она с маленького знала, что, если открывается окно, и пахнет подожженной пластмассой, нужно звонить тете, а потому уже вызывать службы спасения и запираться у себя в комнате. Также она знала, что, если вдруг из кухни повалит дым, нужно открыть окна в доме и запереться в комнате. Уже в более позднем возрасте, когда за самостоятельную работу на уроке ОБЖ ей поставили неуд, Лера поняла, что не все их указаний Розы были строго верными. Но Валерия всегда ценила чувство беспрекословной безопасности, которые дарили ей эти инструкции, и ее комната. Однако, на случай похищения рекомендаций не было, а комната была очень далеко, а потому нужно было выпутываться из этой истории самой. Лицемерие — лишь мера предосторожности. Необходимость. Способ защиты. Вот что это, а потому Лера без зазрения совести решила кривить душой и принять правила этой игры, стать ее частью, будто героиня какого-то дешевого романа про попаданцев. Ей нужно было узнать наверняка, что происходит, и точно выбраться отсюда живой, невредимой и со здоровым рассудком, а потому она станет в его глазах такой, какой он хочет ее видеть. Он хочет сестру? Хочет прощения? Она даст ему все это. Что угодно, если подумать, взамен на то, чтобы узнать, что, черт возьми, вообще происходит с ее жизнью. _____ Абдуктофобия - страх похищения.