Обязанные

В первый раз она увидела его в цветочном, который держала ее тетя. Он зашел за букетом из статицы, что ли, и не произнес ни больше и ни меньше того, что от него требовалось в рамках этикета. Но она его все равно запомнила. Все дело было во взгляде, который он оставил ей напоследок. Обернувшись около двери и чуть приоткрыв ее, он выглядел чудно ́. Лера, под звон музыки ветра, хрустальными гроздьями омелы свисающих над дверью, вдруг заметила, как он смотрит. Пристально, словно пытается запомнить ее. Это резонировало с тем, как он вел себя все пять минут, выбирая цветы. Поэтому она запомнила его. Он вернулся на следующий день, и тогда это показалось странным. Сталкеринг не являлся чем-то, что ей нравилось, или тем, что числилось в списке предпочтений к потенциальному партнеру, поэтому Лера отреагировала чуть более холодно, чем если бы он просто предложил познакомиться. Он заговорил с ней довольно клишировано для того, кто хотел произвести впечатление на племянницу флориста. После минутного молчания и созерцания белых лилий, он выдал: — Моя подруга говорит, что у всех цветов есть свой особый смысл. — Покупаете цветы для нее? — она все еще продолжала вежливо улыбаться, чтобы сохранить амплуа идеального продавца-консультанта. Ей за это не доплачивали, но все же. — Что? — Цветы, — она кивнула, — Для подруги? — Нет, скорее для моей тети. — Тогда белые — хороший выбор. — Да. А вы знаете, что они значат? — Вам лучше спросить у вашей подруги. Невинность. Эти цветы значили невинность. Впоследствии окажется забавным, что он купил именно их. — Многие приписывают им божественное происхождение. — Я не верю в бога, — она пожала плечами. — Ну да. Я тоже разочарован в этом, — возможно, Лера была немного высокомерной, когда после этого ответа подумала, что он поверхностный. Она не верила в бога. Это действительно было так. Религия говорила, что Бог создал человека по своему образу и подобию. В таком случае, она считала его либо сумасшедшим психопатом, либо безучастным мудаком. Оба из этих вариантов не выглядели привлекательными в контексте того, что кому-либо из них стоило поклоняться. Ей не нравилась перспектива быть спасённой после смерти тем, кто допустил столько неприкрытого и ужасающего по своим масштабам кровопролития, кто ежегодно допускал смерть бесчисленного количества невинных, кто игнорировал насилие, во всяком его проявлении. Она не хотела быть осужденной им, в том смысле, что не желала быть осужденной за свои грехи (если они и имелись) именно ИМ. Рай и Ад — такая удобная концепция, предполагавшая правосудие после смерти: но, что насчет жизни? Кто осудит растлителей, убийц, насильников сейчас, если существующая система правосудия со всеми ее несовершенствами или положительными сторонами — все равно неэффективна. Сколькие ушли от этого «правосудия», сколькие купили его? Ей не хотелось быть частью этого грязного дерьма, как бы ни старалось убедить ее в обратном общество или литература. И так выходило, что Бог в каком-то изощренном понимании этого феномена являлся просто маньяком, со своими болезненными наклонностями и до жути предсказуемыми сценариями. И речь шла не только о тех, что были записаны в Библии, но скорее о том, как и по каким канонам строилась вся история человечества. То есть, если Бог существует, как управленец (или хотя бы как обладающее прообразом разума существо), то человечество иллюзорно наделено возможностью выбора, и этот безумный кукловод лишь усмехается там, на небе, наблюдая за тем, как все мы корчимся здесь в попытках играть в жизнь, построенную в реальности Его руками. Но и в Бога как в обезличенную сущность она не верила. Точнее, она не понимала этой стороны теории о Боге. Если допустить, что «бог» — это какой-то сгусток материи, не имевший разума и чувств, то как тогда он создал тварь, наделенную всем этим? Научное объяснение звучало куда правдоподобнее, а все те, кто говорил о том, что Бог или высшая сила, проведение есть продукт чуда - паршивые овцы, страждущие от собственных заблуждений. Наука не отрицает Бога только потому, что боится оскорбить чувства верующих, ну или не стремится опровергнуть понятные прописные истины. Таковым было убеждение Леры на этот счет, но и оно постоянно подвергалось волнениям и сомнениям. Она ни в чем не была уверена наверняка. Обратная сторона всесторонней начитанности — не без самодовольства подумала девушка. Она действительно стремилась к познанию. Ей бы, наверное, хотелось запечатлеть Бога, если он существует где-то в обозримой реальности. Она хотела просто знать, есть он или нет. Хотела твердости в собственных убеждениях или понятности в том, что творится вокруг. Наверное, поэтому она рано или поздно пришла к научной концепции образования мира, хотя лично и была поклонником гуманитарного направления знаний. Однако, этот чертов вопрос о Боге, Высших силах и Судьбе все так же волновал ее. Она хотела бы убедиться в том, что была права насчет Бога. Или, что ошибалась. Убедиться, прибегая к любым методам. Хоть заснять на телефон, хоть с помощью дагеротипии, как хотел того Хосе Аркадио, с которым Лера любила проводить параллели. Лишь бы не оставаться в идиотском неведении, и уже раз и навсегда твердо решить для себя, какова модель ее убеждений. Хотя, быть прикованной к каштану во дворе собственного дома, если честно, не хотелось. Девушка посмотрела на него с легкой полуулыбкой, какая, бывает, появляется на лице человека, ушедшего в себя. Этот возможный разговор между ними был бы не самый подходящий для цветочного. Да и собеседник тоже, если честно. — Меня зовут Егор. Он приходил еще несколько раз. Покупал цветы, переговаривался с ней и уходил, оставляя в кассе приличные чаевые. Лера не позволяла этим диалогам заходить далеко, а своим мыслям относительно него теплеть: все же он был слишком подозрителен, и, возможно, поэтому в какой-то момент он все же перестал. Как оказалось, чтобы ворваться в ее жизнь еще более эксцентрично после.

***

Лето всегда пахло малиной. Особенным в этом отношении считался июль, когда на невысоких кустарниках крупные бусинки ягод начинали краснеть. Они вызревали и всякий раз заполняли собой весь сад. В этом невысоком зеленом море, словно блики в особенно светлый и жаркий день, сверкала красными всполохами созревшая малина. Тетя Роза всегда с особым трепетом ухаживала за своим детищем, коим она считала участок земли за домом и растущие там кусты. И, хотя в центре города располагался ее собственный цветочный магазин, но даже ему в этот период уделялось меньше внимания, чем малине. Летом вся работа переходила строго в руки сотрудниц. По весне работы было не так много — поливать, ориентируясь на погоду, или подрезать веточки — старые, сломанные или любые другие не подходящие. Чем дальше в лето, тем больше забот обрушивалось на тетю. Точнее, она сама их на себя взваливала. Дни проводила среди зеленеющих кустов, поливала их, выкорчевывала сорняки и очень настойчиво ждала первой созревшей ягодки, читая книгу или дремая с чайком на своем кресле-качалке. Лера практически не видела ее. Но самая хлопотная пора наступала со сбором урожая. Каждое утро малина собралась и сразу уходила в расход: перетиралась на мясорубке, замораживалась на зиму, засушивалась различными способами, превращалась в пастилу или закатывались в банки. И за крышками за этими самыми банками традиционно отправлялась ее единственная и любимая племянница. К слову, тетя не была очень чувственной. Она была скупа на проявление любви или порой благодарности, но свою заботу за племянницей она все же выражала, пусть и по-своему. Интересовалась как ее успехи в школе или любых других начинаниях, в холодильнике всегда была ровно та еда, которую просила девушка, и было у нее ровно все, что она попросит. Разумеется, не «перегибая палку». В этом году, ровно за десять дней до того, как весна должна была выйти на свою финишную прямую, тетю одолело страшное. Точнее, «ведьмина метла» коснулась северной части сада, куда тетка высаживала молодые кустики. Повышенная кустистость была губительна для обильного урожая, а потому Роза, вооружившись садовыми инструментами, выкорчевывала совсем плохие кусты и лечила поврежденные. Это стало неким маркером грядущих изменений в жизни Валерии Касторной — той самой племянницы, чьи обязанности сводились к приобретению крышек для банок и мытью полов. Этот маркер был подчеркнут девушкой много позже, равно как и угасшее и возродившееся из пепла в дальнейшем желание Леры со всех ног бежать за проклятыми крышками. Еще одним событием, которое было второй ступенью на лестнице перемен и, которое, может быть, и не было никак связано с тем, что произойдет в дальнейшем, стало для Леры обнаружение выпавшего птенца. Воробьишка выскочил из своего гнезда в складках шифера под карнизом их дома. Он шустро прыгал и кряхтел на дорожке, усыпанной щебнем, и несомненно привлекал к себе всех окрестных котов. Лера не смогла пройти мимо. Вернувшись домой после трудного школьного для и обнаружив его, маленького и беспомощного, девчонка не смогла пройти мимо. Как обычно, не дозвонившись до тети, на помощь девушке пришел интернет. Брать руками выпавших птенцов нельзя, потому что для них это большой стресс. Лера не посмела перечить этому утверждению, а потому ей пришлось выкручиваться с помощью подручных средств. Она «зачерпнула» бедняжку в коробку и, взобравшись на лестницу, поднесла ее к гнезду, наклонив коробку так, чтобы бедное бьющееся в страхе создание вернулось в родные пенаты. Так вот, это была вторая ступень. Двадцать шестое мая стало третьей ступенью. Тетка не распространялась о родителях. Всякий раз, когда Лера спрашивала, женщина говорила всего пару фраз: «Не спрашивай меня о них. Вы ещё увидитесь, но я не намерена это обсуждать. Больше я ничего не скажу». И даже формулировка всегда оставалась неизменной, поэтому Валерия прекратила спрашивать, и со временем и вовсе перестала переживать на тему неполноценности ее семьи. Рамки воспитания, которых придерживалась тетя, можно было назвать нестандартными, в каком-то роде. Но для Леры всегда была понятна причина такого положения дел. Все потому, что сама Роза была необычной и во многом противоречивой. У Валерии была только тетя, а у той — только племянница. Но при этом сильно близки они все же не были. Они жили под одной крышей, в одном доме, но были как бы сами по себе. Тетка давала Лере практически полную свободу воли и выбора, загоняя ее при этом в четкие рамки обязательств: развивай память, ходи на чуть ли не единственный кружок в городе по танцам, потому что ты должна быть сильной не только духовной, но и физически, отстаивай свою точку зрения, при этом ищи компромисс, чтобы избежать конфликтных ситуаций. Занимайся другими видами активности: открылась секция по спортивному ориентированию? Ты идешь. Краткий курс самообороны? Ты еще спрашиваешь. Учи обществознание: политику, экономику, но не зарывайся в учебниках, и, если у тебя завтра важный тест, ты не можешь весь день к нему готовиться, потому что нельзя долго сидеть на одном месте, так что иди помоги мне в саду или в магазине. Или, например, временами она оставляла Леру в одиночестве, не давая практически никаких указаний, ссылавшись на то, что таким образом развивает ее самостоятельность. В общем, тетка, по мнению Леры, и являлась воплощением такого понятия как противоречие. Вот и прошлым вечером Роза уехала на несколько дней в соседний крупный город на цветочную базу, оставив Леру одну на сегодняшний день и не известно сколько следующих. Этот день вообще-то и без того должен бы стать особенным. Вчера отгремел последний звонок, а потому начался самый странный и волнительный период «ожидания» начала выпускного года, подкрепленный неопределенностью выбора будущей профессии и в целом траектории жизни. Валерии в некотором роде не хватало задушевных разговоров с тетей. Точнее, ей хотелось бы иметь такие моменты близости с ней, и не хватало того, что было у большинства ее одноклассников: хотелось помощи и участия со стороны тети. Но самостоятельность была главной чертой характера, которую всегда воспевала Роза, а потому в «любовь» с девочкой никогда никто не играл. Нет, теплое чувство было тетке не чуждо, и взаимоотношения у них были что надо, грех жаловаться, но вот близости никогда не было. Роза любила Леру, но как-то на автомате, по умолчанию. Она любила и не понимала зачем девушке нужны какие-то подтверждения или непрошеные внезапные советы. Не понимала, вот и не давала их, оставляя Лере самой решать абсолютно все, что касалось ее личной жизни и мыслей. По этой причине, наверное, она вчера, даже не дождавшись девушку со школы, умчалась на базу. Лера понимала ее, потому что была выращена по такому же принципу, и поэтому же уже не обижалась. Конечно, завезли новый сорт тюльпанов из Голландии, и тетя очень хотела отхватить их себе в магазин. Они носили довольно тривиальное, по мнению Розы, название «Stay strong», однако, по её же заверениям были весьма и весьма «недурственны» по всем интересующим женщину внешним данным. Потому выдав работницам пару распоряжений, тетка оставила ключи и, сказав напоследок шуточное «Будь сильной, Лера» — закрыла за собой дверь. Если разобраться, тетка даже очень часто вот так уезжала. То уедет в Орлов, закупаться новым сортом яблок, то и вовсе на Юг, чтобы обзавестись кустиками Виктории, и именно такой, какая растет только в Краснодарском крае. В общем, старания тети не прошли даром, и Валерия не только привыкла оставаться в одиночестве, но и была почти уверена, что и вовсе смогла бы жить одна. Без несвоевременных указаний учить наизусть очередное стихотворения, которые тетка всю жизнь «настоятельно советовала ей для заучивания в качестве тренажера для развития памяти и подсовывала всякий раз пачками по поводу и без, и изнурительных тренировок на спортивных бальных танцах, куда Лера ходила тоже только из-за «советов» тети Розы. Сейчас девчонка расслабилась. Впереди выходные, она набрала в миску орешков и, взяв ноутбук, выскользнула на улицу, чтобы насладиться солнышком и сериалом. Погода была еще не настолько теплая, потому демисезонная куртка пришлась кстати. Но, её планы оборвались двумя короткими стуками по калитке. Бум-бум. — Сейчас подойду. Она коротко крикнула, пережевывая кешью, и, оставив компьютер в парадной, вернулась к нежданному гостю. — Уже открываю. Лера дважды повернула защелку и, услышав характерный звук, приоткрыла дверь. Перед ней стоял уже знакомый паренек, примерно одного с ней возраста, ростом чуть выше. Светло-русые волосы и совершенно не вязавшаяся с погодой одежда — выбеленная, словно он только со школьной линейки, рубашка, простые черные брюки, заправленные в высокие кожаные ботинки на шнурках и легкий плащ, мерцающий под прямыми солнечными лучами, будто свежевыпавшая снежная крошка. Он всегда одевался не по погоде, судя по всем тем разам, что она видела его. Он молчал и только как-то неловко, даже глуповато улыбался. Лера решила не затягивать неловкую паузу, поэтому поинтересовалась что нужно нежданному гостю. — Я стоял тут какое-то время. Хорошо, что ты открыла. — Стоял тут какое-то время? — как только смысл слов дошел до девушки, она тут же схватилась за холодное железо проема, второй рукой приготовившись захлопнуть дверь. Она все еще не решила, как к нему относилась. — Да, стучал, ждал пока ты выйдешь. — Ты, то есть вы, — она спохватилась, решив все же соблюдать все нормы приличия, — стучали? Почему же не позвонили? — О, со мной можно на ты. По-моему, мы уже достаточно знакомы. Разве здесь есть звонок? — Пожалуй давайте все же на вы, — Лера натянуто улыбнулась, — Странно, он должен работать, — девушка нажала на кнопочку и раздался привычный дзинь, — Звонок — здесь. Парень поспешно кивнул. — Да-да, конечно. Валерия, я… — Я боюсь мы с вами все же не так близки, как вы думаете. Тем более, чтобы заявляться ко мне домой. Если вы к Розе, то ее сейчас нет. Зайдите через пару дней. Напряжение, которое появилось ровно в тот момент, когда он обмолвился о том, что ждет около дома невесть сколько времени, теперь нарастало, и самые разные мысли подмывали девчонку захлопнуть перед ним дверь. Такой настойчивости в знакомствах она не терпела. — Нет, нет. Я вовсе не к Розе. Прости, что напугал, понимаешь, я немного волнуюсь. Со мной такое не часто, примерно раз в пару месяцев, — он неловко хихикнул. Неудачная шутка, брошенная вскользь, только свидетельствовала о том, что он переживает. Класс. Либо он сейчас начнет приставать, либо попытается позвать ее гулять. Ни то, ни другое ей не улыбалось. — Забавно, — хмыкнула девушка, пока в голове у нее метались самые худшие вариации развития событий. Улица Революции, на которой обосновалось маленькое семейство Касторных, располагалась на краю Мологи — города, названного так в честь местной реки, около старых карьеров. Дом двадцать восемь находился за квартал от карьеров, из которых раньше возили песок и глину, а теперь они превратились лишь в старые затопленные исполинские кратеры, которые местные жители окрестили просто озерами. В такое время года, когда вода в карьерах еще не успела нагреться, а солнце не пробудило всю зелень, буйствующую в этих местах летом, люди нечасто захаживали в эту часть города. Соседей на квартале также можно было бы пересчитать по пальцам, а половина из них и вовсе старенькие бабушки, интересующиеся только газетами, свежим выпуском программы о здоровье по телевидению и своими кошечками-собачками. Лера всегда знала простую истину Мологи — в случае чего, не стоит рассчитывать на кого-то другого. Тетка имела обыкновение говорить ей эту фразу всякий раз, когда они пили на веранде чай, а какая-нибудь бродячая собака, пробегавшая по улице в поисках еды, перебрасывалась тявканьем с соседским алабаем в конце квартала. Так уж сложилось, что население в пятьдесят или около того тысяч человек расселилось по Мологе, тесно скучковавшись к центру города, и как бы рассеявшись по окраинам, а потому многие дома в их районе (впрочем, как и в соседних) были попросту свободны, а иной раз и вовсе заброшены или снесены. К тому же, не секрет, что город старел. Здесь давно не было новых лиц, и порой создавалось такое впечатление, будто Лера знает каждого в этом богом забытом месте. Квартал, где жили конкретно Лера и Роза любой приезжий назвал бы пустующим. Из примерно тридцати участков, обитаемыми была только половина, еще десяток уходил на заброшенные покосившиеся саманные дома, а остальные и вовсе стояли пустырями. Из всего этого было очевидно, что навряд ли в случае экстренной ситуации кто-нибудь придет на помощь или хотя бы позвонит в полицию. В общем-то еще и до прихода незнакомого парня на ее порог девушке было это очевидно, однако, сейчас этот факт открылся для нее словно с новой стороны. Словно сказать почему его безобидный вид вгонял Леру в состояние повышенного напряжения и ожидания чего-то недоброго. Может, потому что она четко увидела, как он пристально вглядывается в ее лицо, скользит глазами по ее волосам, что в свете солнца отливали медью — результат ее экспериментов над сочетанием басмы и хны. Будто пытается рассмотреть ее, запомнить, но причины такого поведения все еще остаются туманными для Леры, что ее и пугает. Парень молчал, вероятно затерявшись в своих мыслях, ровно, как и Лера, решившая наверняка, что схватит вилы, если этот самый Егор бросится на нее. Однако, проблема состояла в том, что ее будущее оружие стояло далековато — вилы стояли со всем прочим инвентарем в ведре, опираясь на фасад дома, и чтобы их взять, ей нужно было сделать как минимум пять шагов. — Так, если вы пришли не к Розе, тогда зачем? — Лера оглянулась, чтобы убедиться в том, что вилы стоят на месте. — Я, — он запнулся, вероятно подбирая правильные слова. Рядом с вилами стояла заточенная тяпка для выкорчевывания сорняков. — Меня прислала матушка. — А, у вас заказ? Скажите, что, я посмотрю в сарае, — Лера выдохнула и вместе с воздухом рассеялся и испуг. — Да, да, точно. Заказ. Я точно не могу сказать, она сказала, что ты меня узнаешь и мы разберемся. Он определенно ставил ее в тупик своими пугающе-неопределенными формулировочками. — Хорошо. Егор, да? Я узнала. Скажите пожалуйста фамилию и имя матери, я позвоню тете и спрошу на счет заказа. Но Егор молчал. Он все продолжал и продолжал на нее смотреть, чего-то ожидая, но как она должна была понять зачем он пришел? Странно, что Роза не упоминала ни о каком заказе, подобная непредусмотрительность была ей совершенно не свойственна. К тому же обычно если кто-нибудь и заказывал кусты или рассаду к ним на дом, то только бабушки-соседки, а этого типа она видела здесь точно впервые. И все-таки кого-то он ей напоминал. Может быть, правда сосед? Практически стройная теория сама собой сложилась в голове у Леры, а потому она, найдя малюсенькое объяснение происходящему, бессознательно уцепилась в него и уверовала так, словно сам парень рассказал ей эту историю под действием сыворотки правды или чудесной машинки-детектора лжи. Впрочем, быть может, заботы о малине и тюльпаны сбили тетку с толку, поэтому она забыла предупредить племяшку, кто знает? В любом случае, она сейчас сама все разъяснит. — Ладно, — протянула Лера, — Скажите пожалуйста, иначе я не смогу выдать вам заказ. Он поймал ее взгляд, и Лера в первый раз увидела грязно-зеленые темные глаза с желтыми, уходящими почти в коричневый цвет прожилками. Такой оттенок радужки не был редким, однако, в ее окружении не было никого с такими же глазами. Разве что, она сама. Непроизвольно отметив этот факт у себя в голове, Лера метнулась к другому: нос. Вогнутая форма с небольшой горбинкой, а с левой стороны небольшая точечка — не бросающийся в глаза, удачный штрих-дополнение к лесу в глазах. Родинка — ровно зеркальная ее собственной. Егор. Глупое имя вертелось у нее в голове. Она уже слышала его, и не раз. Вместе с двумя другими именами — ее родителей. — Полина Касторная. Ну вот, он назвал второе имя, которое Лера зареклась не произносить. Наконец она поняла почему он так ее рассматривал все это время. Он вовсе не встречаться с ней хотел, разве что он не был заинтересован в инцесте. Необъяснимый порыв ярости захлестнул ее. Мгновенно. — Ясно. Зачем ты пришел? Тянущая и скручивающая боль прорезалась в мышцах, начиная от ног и передаваясь в руки и даже спину. Руки девушки сами собой сложились на груди, но на самом деле хотелось их вывернуть, сломать, развести плечи в стороны, поприседать и все, что угодно, лишь бы избавиться от неприятных ощущений, вызванных внезапным неврозом. — Говори, ну! Раздражение с каждой секундой все разрасталось, словно раскрывающийся цветок под солнцем в объективе ускоренной съемки. — Я хотел поговорить. — Ты думаешь, именно ты должен это делать? — Я понимаю, у тебя есть некоторые вопросы к матушке, но она пока не может прийти. Есть дела. — А, ну да. Конечно, есть дела. Я и не удивлена, — Лера повела подбородком, закатывая глаза. — Если бы это не было важно, она бы пришла. — Не нужно мне объяснять. Мне плевать. Если ты что-то заказал, я отдам тебе это. Мы можем поговорить, но затем ты уйдёшь. Я не хочу общаться с кем-то из вас без Розы. — Розы? — Егор свёл брови домиком. — Моя тетя, — хмуро пояснила девушка и отвела от него взгляд, — Не делай вид, будто не знаешь. У нее ты покупал все те цветы, мог бы чек посмотреть. Носком ботинка подковырнула землю под ногами и все-таки покрутила запястьями, пытаясь унять ноющее чувство раздражения мышц. Такая глупость, если задуматься — растеряться. Не суметь найти слов или не знать, как поступить в том или ином случае. У Леры была семья и новая ей была не нужна. Однако, желание хотя бы познакомиться с братом у неё, разумеется, возникло, ведь его вины в том, что они росли не вместе совершенно не было. К тому же, очернять репутацию тетки такой ерундой не хотелось, потому что она бы точно не оценила, если бы Валерия не отдала бы клиенту заказ. Поэтому, не выбрасывая из головы запасной план с граблями и тяпками, девушка все же запустила паренька во двор. Сказав ему ждать на улице, девушка забежала в дом, хватая телефон. Тетка была не доступна. Черт. Теперь ей придётся самой решать, что ему сказать, как поступить и как вести себя, при нем. Но сначала глицинчику.

***

— Ты будешь чай? — буднично поинтересовалась Лера, переставляя тарелочку с орешками на барный стол в кухне. Сама она устроилась на высоком стуле, предварительно поставив чайник на газовую плиту. Егор сел напротив, и они оказались слишком близко друг от друга. От него приятно пахло можжевельником, ромашкой и чем-то вроде сандала. — Ты сбежал из индийского сериала? Егор улыбнулся и пальцем мазнул мочку уха. — Наверное. — Зачем пришёл? Она закинула в рот орешек кешью, но не разгрызла его, пока парень не заговорил. — Мама нашла тебя и сказала прийти поговорить и забрать с нами. — Отлично, — орех скрипнул на зубах из-за того, что она сдавила челюсть слишком сильно, — Исключено. Я не собираюсь никуда идти неизвестно с кем. Лера увидела в глазах брата укол. Формулировочка стопроцентно задела его. Чайник начал посвистывать. — Давай сначала поговорим, а ко второй части плана перейдём после. — У нас с тобой нет никакого общего плана, поэтому не к чему переходить. Я тебе скажу, как будет: я тебя послушаю, скажу что-нибудь в ответ, и ты увалишь на хрен из моего дома. Конечно, она лукавила. — Давай без грубостей. Я понимаю твою злость, но прошу — сначала выслушай, — он скривился и обреченно потёр пальцами брови, словно только и ждал этой реакции. — Ни черта ты не понимаешь, — бросила Лера. Свист, стоявший в доме, оглушал. Лера не хотела вставать, тело приросло к стулу. Перевести дыхание или хотя бы вздохнуть полной грудью не удавалось, Егор все сверлил взглядом дерево стола, держась за виски. Подбирал слова. Наконец он откинулся на стул, вероятно что-то для себя решив, а Лера развернулась, прокрутив выключатель. Взяла кружку в горошек, закинув туда чайный пакетик. Залила кипятком, и выдала все это парню. — Это чай? — А по нему не заметно? Егор не ответил. Он отхлебнул горячий напиток и быстро поставил кружку на стол, немного пролив содержимое. — Кипяток. Я тебя не тороплю, подожди пока немного остынет, — Лера все же сказала это, хотя сперва думала, что не станет. — Прости. Я просто… — он замялся. — Переживаешь? — Вроде того, — Егор кивнул, — Не знаю с чего начать. — Где Полина? — Это слишком долгая история. — Я не тороплюсь. — Нет, боюсь, что в другой раз. — Ты так уверен, что он будет? — Ты — моя сестра. — И что? Это что-то должно значить? — в его глазах мелькнуло непонимание. — Безусловно. Лера фыркнула. — Ты то, что об этом знаешь? — Послушай. В любом случае, матушка оставила тебя здесь не по своей воле. Если уж на то пошло, то она даже не знала, где ты находишься и много лет искала тебя по, — он сбился, — повсюду. — Ну да, как ты круто ее защищаешь — просто класс, — она показала Егору большой палец, — Я знаю кое-что. Тетя как-то обмолвилась, что Полина была гулящей, да к тому же и выпивала наверняка, — второе она выдумала на ходу, чтобы больнее задеть его, — Так что удивительно, что она даже не знала где я. На лице брата показалось раздражение, которое он быстро и умело скрыл за усталостью. — Нет, ты не права. Я не знаю, кто твоя тетя, но уверяю тебя — она тебе даже не родственница. — Да-да. Ещё что расскажешь? — Я серьезно, — он выглядел так, будто ему тоже приходилось говорить все это. Неубедительно. — Да-да. Серьезно. Я поняла, — Лера улыбнулась, — Послушай, если ты пришёл налаживать со мной какие-то контакты, и если тебе это правда интересно, то ты не с того начал. Не нужны мне разговоры в духе — ты живешь не с теми людьми, не в том месте, а я отведу тебя на истинный, — во рту пересохло, и Валерия тоже на мгновение потерялась в собранных словах, — направление, путь. О, Боже. Она встала со стула и подошла к окну, полностью отворив его и впуская прохладный воздух в душную комнату. — Матушка правда искала тебя в течение многих лет. Только недавно ей удалось найти тебя, и она поручила мне… — А что же она сама не явилась сюда в таком случае? Испугалась? И хватит говорить это идиотское старомодное слово! — Я сам разберусь, что мне говорить, а что нет. — Ах вот так, — злость стала неконтролируемой. Все ее попытки сдержаться проваливались, а в носу неприятно засвербело. Выдохнув, она спокойным голосом ровно произнесла, — Какой цветок вы заказывали? Я сейчас отдам. На этом разговор окончен. Егор недовольно рыкнул, и тоже поднялся со стула, направившись за Лерой. Та уже шла в сарай. — Стой, давай начнём заново? Я не хочу ссориться. Валерия! Они вышли на крыльцо, девчонка не оборачивалась. Поздняя весна облизывала ее плечи свежестью, но ей было плевать. Она точно должна отдать ему чертов заказ, чтобы не было повода вернуться. — Валерия! Глаза были уже на мокром месте. — Валерия! — он вдруг схватил ее за запястье. Она не выдержала. — Не. Называй. Меня. Так. Я — Лера! — яростно отчеканила каждое слово, и яростно выдернула руку из его пальцев, потянув запястье. Она чуть покрутила травмированной конечностью, и, злобно зыркнув в его зелёные глаза, снова развернулась и направилась к огороду. — Мы действительно не с того начали, — он остановился. Это было странно, учитывая, что все это время под его ногами постоянно хрустел щебень на дорожке, а теперь он застыл как истукан и все звуки словно оборвались. Лера поняла это только около двери сарая, и уже отперев ее, не выдержала и обернулась к Егору, застыв на месте сразу после этого. Она стала свидетелем совершенно не того, что предполагала даже в самых изощренных вариантах развития событий. Огромные, выше человеческого роста, крылья с чёрным оперением. Прямо за его спиной. Местами на них искрились пёрышки совершенно другого цвета — золотые, словно отлитые из благородного металла и вросшие в плоть, наварные со всеми остальными цвета обсидиана. — Что за черт… — только и пролепетала девушка, непроизвольно пятясь назад. Сделав полшага, она заметила в сарае, прямиком около входа, лопату. Это, конечно, были не грабли, но в целом — сойдёт и так. Она крепко перехватила двумя руками черенок и рывком выхватила инструмент из сарая, направляя его прямо на парня. — Стой, где стоишь. Всякая злость пропала, сменившись удивлением и ноткой неверия в сюрреалистическое происходящее. Он не мог ничего ей подсыпать, это точно. Все, что сейчас она видит — либо результат галлюцинаций, вызванных… черт знает чем. Либо — до безумия пугающая реальность. — Послушай. Теперь давай поговорим. Я могу убрать их, если тебя что-то смущает. Нет, что ты. Ее н и ч е г о не смущает. С чего бы? — Меня смущаешь конкретно ты. Проваливай. Лера стояла к нему полу боком. Так размах от лопаты получится шире. — Послушай. Поговорим. Успокойся, ты ничего не сможешь мне сделать этой штукой. — Это мы ещё посмотрим, — Лера уверенно кивнула, перехватив черенок. Волосы неприятно лезли в глаза, и ей пришлось сильно дунуть, чтобы отогнать их. — Спокойно. Спокойно, — он поднял руки в обезоруживающем жесте. Крылья, что шелестели за его спиной, уходили выше его головы, и волочились по земле самыми длинными перьями. Они были словно от огромной птицы, только вот сомнений не было — они принадлежали парню, потому что, когда он произнес последнее «спокойно», девчонка заметила, как они поднимаются, слегка расправляясь, и меркнут, растворяясь прямо в воздухе, по мере того, как он складывал их обратно. Но факт исчезновения крыльев, блять, не заставил девушку забыть об их существовании. Однако, признаться честно, даже не этот факт являлся решающим, в момент, когда Лера перешла в активную атаку. На неё как-то разом все навалилось: этот жутко неуместный разговор, который априори не мог ни к чему привести; громоздкие крылья, которые ее напугали, разумеется; сюрреализм происходящего — словно она была героиней дешевой драмы, в которую попала по странному стечению обстоятельств. Классический сюжет, если задуматься. Сирота? Есть! Не совсем, конечно, учитывая, что родители — какие-никакие, но все же где-то в мире у неё были, правда она о них не знала ровным счётом ничего. Вот брат неожиданно объявился, да ещё и с изюминкой в виде двухметровых крыльев, как у какого-то почерневшего ангела. Эти две штуковины, размером с двери, не то, чтобы сильно удивляли Леру — точнее, она ожидала чего-то подобного. Точнее, учитывая уже развернувшиеся события, наличие у него дополнительных конечностей удивляло не больше, чем само его присутствие, ведь и то и другое Лера считала чем-то из разряда фантастики. И так как в ее ситуации нормально быть уже не могло, то соответственно подсознательно девчонка была готова к чему-то вроде крыльев феечки или волшебной палочки, и поэтому реакция была скорее истерической, чем стабильно-удивленной или шокировано-напуганной. И так это стало чем-то обыденным. За жалкие доли секунды удивление сменилось активной агрессией, и Лера лопатой погнала старого-нового брата со двора. Молодой человек даже получил разок по лопатке. Острый край предмета инвентаря чуть задел его, зацепился за манжеты белой рубашки, сорвав пуговицу. С легким шлепком та ударилась о камешки под ногами. Егор только вздохнул, но Лере все же удалось таким образом выдворить его за пределы своего двора. Она не была уверена в том, что калитка или забор станут непреодолимым препятствием, но в тот конкретный момент девушке было на это глубоко плевать. Главное — ушёл. Вернётся — она будет разбираться с ним как-нибудь по-другому. Но, по крайней мере, в течение пяти минут он не подал никаких сигналов о том, что собирается как-то перелетать через забор, если умеет, конечно, или хотя бы как-то взламывать замок (хотя как можно взломать щеколду?), поэтому Валерия окончательно наплевала на него и его идиотские отростки между лопаток, и твёрдым шагом зашла в дом, хлопнув дверью. Валерьянка и крепкий сон в следующие часы стали неотъемлемой частью уравнения, а потому после пробуждения первой мыслью было то, что, может быть, все это ей просто почудилось. Но рассыпавшийся по столу сахар и разлитый остывший чай были молчаливыми свидетельствами тому, что хотя бы присутствие парня было абсолютно надуманным. Кто-то сидел на этом стуле и пил ужасный дешевый чай в пакетиках, давясь и шипя от кипятка, и никак не мог подобрать нужных слова. Но на то, кто это был, Лере было плевать. Это было довольно легкомысленно, но она подумает об этом позже. Позже.