Драко и сам любил допросы. Всегда находил в такой незамысловатой беседе с одним победителем особую атмосферу. Словно вы играете в карты на свою жизнь. Положение колоды тебе неизвестно, ты редко имеешь представление, кто твой соперник, а главная задача — отличить блеф от реальности. Да, определённо, это самый дорогой покер, в котором он с заметной периодичностью сражался.
Но если в подобных играх люди прятали карты в рукава, пытались углядеть чужие и прочитать настроение партнёра, то в допросной было иначе. Манипуляции, психологическое давление и легилименция. Сложно не использовать врождённый дар, когда карта сама идёт в руки, а Драко зачастую лишь искал повод принять тёмную сторону аврорской работы.
За всю карьеру Малфой ударил преступников пять раз, прижал к стене, смотря глазами с отголоском смерти, пятнадцать, практически вытащил из человека душу — больше сотни. В отличие от Поттера, что шёл напором, или Гермионы, желающей выступить в роли всемогущей матери Терезы, которая жаждет помочь, Драко убеждал признаться.
«Если ты не будешь делать, как я хочу, я поставлю тебя в ситуацию, где придётся это делать», — девиз, который сопровождал его в каждом деле.
Убеди, заставь, спровоцируй, разорви душу и сознание на клочья, но вынуди его поведать правду и признаться в содеянном. Улики, свидетели, отсутствие алиби — это всё, конечно, здорово, но нет лучшего доказательства, чем чистосердечное, сказанное в слезах сожаления с трясущимися ногами. Драко любил раскаяние, особенно в тех, кто ломался медленнее всех.
Возможно, Грейнджер права. Он и правда чудовище, если считал подобное правильным. А Малфой не считал, он был уверен. Сесть в Азкабан — нет, это не правосудие, а всего лишь мера наказания, из которой заключённый рано или поздно выберется. Правосудие — это раскаяние, когда волшебник, что пытал женщин, загоняет кинжал себе в глотку внутри одной из камер Азкабана. Вот что такое правосудие в понимании Драко Малфоя.
И он с самой первой встречи учёл, что Пуаро, будь он в облике Гарри Поттера или без него, такой же аврор. Без палочки, врождённых способностей к чтению сознания, но аврор, способный вывести людей на чистую воду лишь собственным
обаянием, навыком дедукции, манипуляциями, умелой игрой на слабостях и психологии других людей.
После тяжёлой ночи и мыслей о Гермионе ему это было нужно. Сделать шаг назад и сыграть в карты на свою жизнь. Да, в выдуманном мире, с ненастоящим сыщиком и отрисованной писателем картиной убийства. Но всё равно в покер, его любимую игру…
— Вас зовут Драко Люциус Малфой, вам двадцать пять лет. Всё верно? — с ухмылкой спросил Пуаро, исподлобья смотря на Драко.
— Разумеется, — кивнул в ответ Малфой, откидываясь на спинку кресла.
Эркюль положил перед Драко лист бумаги, а после протянул ручку, удобнее присаживаясь напротив.
— Напишите свой точный адрес, — попросил Пуаро.
Малфой аккуратно взял чужеродный предмет, сильно сжимая его пальцами, и занес над бумагой. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы коснуться им листа, пытаясь вывести буквы. Пока он писал, то чувствовал, как внимательно Пуаро наблюдал за его действиями, словно считывая каждую букву, выведенную неправильно.
Когда Драко закончил, то отодвинул лист и вновь взглянул на Эркюля. Тот взял записку и пробежался глазами по тексту, кивая.
— Родовое поместье, я полагаю, — произнёс Пуаро, откладывая бумагу. — Ваша семья известна?
— В определённых кругах, — сказал Драко.
— Понимаю, — протянул Эркюль и нагнулся ближе к столу. — Перейдём к делу. Что вы делали прошлой ночью?
— Спал, — равнодушно ответил Малфой.
— Возможно, вы слышали что-то?
— Нет.
— Видели?
— Отнюдь.
Они смотрели друг на друга в упор, словно волшебники на дуэли, ждущие, кто же из них ударит первым. Два профессиональных провокатора, играющие на психологии своих жертв. Люди, для которых давно стёрты границы между беспринципностью и человечностью. Им не важны чувства окружающих, как бы они ни доказывали обратное, результат — вот что имело значение. Ничего не характеризовало тебя лучше раскрытых дел, а они оба любили быть лучшими.
— По словам Пьера, — продолжил Эркюль, натянуто улыбаясь, — вы засиделись в вагоне-ресторане до позднего вечера. У вас с миссис Малфой случился скандал?
Драко ощутил, как сердце забилось чаще. Но не подал виду, сохраняя каменное выражение лица и абсолютное хладнокровие по отношению к вопросу.
— Мне понравился пирог, — пожал плечами Драко. — Не мог оторваться.
— Поэтому вы не общались с супругой целый день? — Пуаро придвинулся ближе, буквально вдавливаясь в стол, но, заметив взгляд Малфоя, криво улыбнулся. — Обычное наблюдение. Ваша любовь так прекрасна, не хотел бы, чтобы эта поездка стала её последним свидетелем.
— У нас с миссис Малфой всё в абсолютном порядке, мсье, — ухмыльнулся Малфой. — Не тревожьтесь понапрасну.
Они шли по тонкому лезвию навстречу друг другу, пытаясь заставить противника рухнуть. Один неверный шаг, неграмотный способ задеть врага — ты упал вниз, а Драко ещё никогда себе этого не позволял.
Эркюль провел по своему подбородку пальцами, всматриваясь в холодные глаза собеседника. Малфой понимал: он словно ходил со свечой у стены, желая найти дыру, а Драко старался закрыть её с другой стороны. Подобное было самой настоящей игрой, возможно, не сегодня, но здесь будет проигравший.
— Опустим формальности, мистер Малфой, — произнёс Пуаро. — Я знаю, что вы непричастны к убийству.
— Вы правы, — подтвердил Драко.
— Но мне любопытно, кого подозреваете вы? — Эркюль прищурился.
Драко не знал, действительно ли Пуаро ждёт от него имя или это очередная уловка, но ответ на вопрос у Малфоя был. И такой, который можно принять за умело созданную шутку, правду или же искусную ложь, породившую не одну сотню беспечных наказаний.
— Всех.
Ответ понятный, чёткий, резкий. Ни грамма сомнений, а точное осознание произошедшего. Подобное от Малфоя лишь больше поражало сыщика, сидевшего перед ним.
— Впрямь? — Эркюль вопросительно выгнул бровь. — Даже ваша супруга причастна?
— Отнюдь, — ответил Драко. — Как вы уже сказали, мы не имеем отношения к зверскому убийству.
— Так уверены, что оно зверское? — уточнил Пуаро.
— Пассажиры уверены, — развёл руками Драко. — Только глухой сейчас не слышал о двенадцати ножевых и некой женщине в красном халате…
— А у…
— Бежевый, — ответил на будущий вопрос Драко. — У моей супруги халат бежевого цвета, и я обязательно передам, насколько вы переживаете за неё.
Эркюль поджал губы, вытянув их в тонкую линию.
Литературный герой не был готов к словам Малфоя. Ни к одному из них. И не потому, что слаб, а потому, что Драко не являлся выдуманным персонажем с написанными талантами. В этом и заключалась его победа. Малфой проживал каждое своё дело, имел оттренированные навыки и был способен не только манипулировать людьми, но и умело избегать попыток управление им самим.
Поэтому Драко с удовольствием наблюдал, как происходящее раздражало Пуаро, сценарий которого стремительно шёл ко дну, не подходя под классический допрос.
Малфоя веселило, как изначальный план разваливался в глазах Эркюля. Он бы наблюдал за этим ещё долго. Но Пуаро, являясь не только хорошим сыщиком, но и первоклассным циником, коему чужды эмоции и сострадание, оставался всё таким же. С лёгкой ухмылкой на губах, морем предположений и пониманием, как именно он раскроет столь занимательное дело. Но без участия Малфоя.
Пуаро так же откинулся на спинку стула и устремил взгляд на собеседника. Совершенно обычный, не изучающий или пугающий, настолько безучастный и равнодушный, что даже Драко на несколько мгновений решил, что ему показалось.
— Знаете, Малфой, мы с вами похожи, — вдруг произнёс Эркюль. — Два отменных циничных сыщика, которых невозможно подкупить ни эмоциями, ни жалостью, даже сострадание нам чуждо.
Драко не был удивлён. И самый молодой детектив узнает другого — не потому, что тот будет проверять отпечатки пальцев или же вести допрос, а по поведению, манере общения и жуткому спокойствию.
Сыщики, как врачи, либо циничны, либо страдали от собственной профессии. Быть готовым к смерти на своих руках так же страшно, как быть причастным к казни невиновного. Совесть грызёт тебя одинаково, поэтому безразличие спасает. Пропуская через себя всю человеческую боль невозможно остаться сострадающим. Это умрёт в тебе, постепенно начнёт гаснуть, а в один момент отключится.
И свет погаснет — теперь уже навсегда.
— Но миссис Малфой другая, не так ли? — Пуаро склонил голову набок. — Таких девушек мало, они особенные. Способные принять нас несмотря ни на что и любить вопреки всему.
— Паршивая любовь, мсье? — равнодушно спросил Драко, для которого диалог становился скучнее с каждой минутой.
— Скорее трагичная, Малфой, — ответил Эркюль. — Но вам же это не интересно?
— Вы правы, — сказал Драко, смотря в глаза Пуаро. — И в том, что я отменный сыщик, и в моей бесконечной любви к жене, и в том, что вы мне безразличны.
Минутное молчание, Пуаро расплылся в ухмылке и протянул Драко созданный книгой паспорт.
— Благодарю за откровение, — ответил он. — Миссис Малфой, вы можете входить…
И в это мгновение в голове Малфоя нечто оборвалось. Он быстро оглянулся, да так, чтобы его шокированное лицо увидела лишь она, медленными шагами входящая в вагон-ресторан, где проводили допрос.
«Сколько она стояла? Что слышала? Заметил ли её Пуаро?» — вопросы водопадом сыпались на голову Малфоя, а Грейнджер, стоящая перед ним с полными сожаления глазами, лишь внимательно смотрела на него в ответ.
От осознания, что Гермиона, не привыкшая быть на преступной стороне допросов в стиле Малфоя, сейчас окажется в кресле подозреваемого, совершенно беззащитная перед Пуаро, Драко хотелось её забрать. Ему было всё равно, что она ему сказала, как себя вела. Это касалось только их, личное дело, в которое он не позволит шагнуть даже самому близкому человеку, а уж тем более доморощенному сыщику.
Драко не отдавал её на плаху в их мире и не собирался делать этого в выдуманном. Сейчас Гермиона нуждалась в нём, и Малфой должен быть рядом, несмотря ни на что. Так он считал.
— Мы будем вместе, — строго произнёс Драко, разворачиваясь к Пуаро.
Тот добродушно усмехнулся, отрицательно качая головой.
— К моему великому сожалению, — сказал Эркюль, — но допрос ведётся между двумя. Вы лишний здесь, мистер Малфой.
Драко едва ли не кипел от злости, когда вставал с кресла. Поднявшись, он уже собирался схватить Пуаро за пиджак и потянуть на себя, но рука Гермионы мягко коснулась его плеча, заставив сбавить пыл. Словно успокаивающим бальзам в одно мгновение заструился по телу.
Малфой оглянулся на неё.
— Всё будет в порядке,
Драко, — произнесла Гермиона.
Его имя на её губах было песней, настолько желанной и чувственной, что он просто обязан слушать её вечность, никогда не отпуская. И он это исполнит, позднее, когда они выберутся из книги, а она, возможно, прекратит его бояться.
— Я буду в порядке…
***
«Но миссис Малфой другая, не так ли?»
«Способные принять нас несмотря ни на что и любить вопреки всему».
«И в моей бесконечной любви к жене».
«Мы будем вместе».
Все сказанные здесь слова эхом звучали в её голове, когда Драко нехотя покидал вагон-ресторан, бросая косой взгляд на сыщика. В глазах Малфоя, несмотря на боль, что она ему причинила, Гермиона заметила беспокойство.
Нет. Больше. В них виделся животный страх за неё. И от понимания этого в мыслях Грейнджер всё быстрее стали проплывать картины, где Драко защищал её, помогал и обманом не пускал на самые опасные задания, оставляя в тылу.
Защищённую.
Малфой заботился о ней. Всё время, пока она так старательно пыталась изничтожить его, Драко всеми силами ограждал её от угрозы. И сейчас, сидя перед Пуаро, таким же чудовищем допросного процесса, как и Малфой, Гермиона понимала это. Быть может, её страх являлся просто ложью? Беспочвенные опасения, что заставили её сделать ему настолько больно, что Малфой даже не разбудил её перед уходом…
А ведь пока Гермиона, сжавшись калачиком, лежала в кровати, держа лезвие под подушкой, в глубине души мечтала ошибиться. Надеялась, что он повернётся, обнимет, прижмёт к себе и объяснит каждое своё действие. Гермиона ждала первого шага от изничтоженного её же словами Малфоя, боль которого стала понятна лишь сейчас…
Страх.
Вот что он в ней нашёл. Гермиона всем видом показывала, что не боится, готова бороться против него и доказывала это каждый день.
Это его и заворожило — Малфой увидел в Грейнджер не страх, а такого же сильного человека, полюбил в ней то же, что и она в нём.
Разница в том, что Гермиона боялась ошибиться в нём, а Малфой беспокоился, что она не примет его тьму. Они не были правы. Она знала, что Драко не ранит, а он понимал, что Грейнджер будет с ним. Но, вопреки этому, оба уверяли себя в реальности собственных страхов. Вот в чём заключалась боль, которую они в себе несли в попытке спастись и обезопаситься.
Ирония, что желание отказаться от страданий опустило их на дно бездны с отравляющим ядом. Они сами явились своими палачами…
— Вас зовут Гермиона Джин Малфой, вам двадцать шесть лет. Всё верно? — голос Пуаро был спокоен и умиротворен.
— Разумеется, — кивнула она.
Эркюль протянул ей бумагу и ручку, прося указать адрес. Гермиона взглянула на лист, задумываясь ровно на мгновение о том, что написать. Воспоминания о злосчастном поместье на секунду просочились в сознание, а после излились на бумагу, оставшись там несколькими выведенными буквами.
— В определённых кругах, — начал Пуаро, забирая лист, — ваша семья так же известна, как Малфои?
— Едва ли, — пожала плечами Гермиона.
— Вероятно, было сложно ужиться с теми, кто отстроил для себя целое поместье? — он улыбнулся, усаживаясь удобнее.
Гермиона положила руки перед собой, сжимая пальцами собственную ладонь. Перед глазами поплыли воспоминания о допросах Малфоя. Прошло две минуты, а она уже чувствовала себе в Аврорате и явно не на правильной стороне.
— Мы справились, — кивнула Гермиона и поджала губы. — Вероятно, вы хотите поговорить о прошедшей ночи?
Пуаро в ответ ухмыльнулся и отрицательно покачал головой.
— Я знаю, что вы с мистером Малфоем крепко спали и не имеете понятия, что произошло, — пожал плечами он. — У меня к вам несколько иные вопросы.
Эркюль придвинулся ближе и на манер изворотливого кота взглянул ей прямо в глаза. Она была готова поклясться, что они демонически блеснули в блеклом свете вагона.
— Ваш муж способен на убийство? — тихо спросил он. — Не задумывайтесь, Гермиона, вы знаете ответ на мой вопрос.
Она не колебалась, Пуаро был прав, ей не нужно время.
— Да, — спокойно сказала она, видя довольную улыбку Эркюля.
Ему это нравилось.
— Вы боитесь его? — он склонил голову набок. — Понимаете, что можете стать его жертвой? Не сегодня так завтра.
— Драко не тронет меня, — она в упор посмотрела на него, пытаясь совладать с собственным опасением.
Эркюль же, будто чувствуя его, довольно улыбался результату своей провокации. Она не помнила, чтобы в начале книги Пуаро был таким. Возможно ли, что история издевается над ними? А быть может, это сама натура сыщика? Внутренняя, не подбитая под допросы, созданная автором. Ведь никто не знал, как бы он вёл себя с такими людьми, как она и Драко.
Холод пробежал по спине, и Гермиона сжала руки ещё крепче, пытаясь успокоить внутреннее давление.
— Вы слышали, о чём мы говорили, — добавил Пуаро. — Быть может, мы с вашим ненаглядным и похожи, но между нами…
— Есть существенная разница, — продолжила она, привлекая его внимание. — Поверьте, я уже заметила.
— Разве? Буду рад послушать.
Ему не нужен допрос, Пуаро уже его закончил. Миссис Хаббард сказала, что всех опросили ещё утром, а их с Драко вызвали позже…
Гермиона понимала: Пуаро либо уже знал ответ, либо был к нему близок, а сейчас просто ставил завершающие галочки в своём списке дел. И если Малфой был ему не по зубам, сломать его железную броню оказалось не под силу, то Гермиона виделась Пуаро слабее. Из неё можно вытащить нечто интересное, совершенно другое, не относящееся к делу, но способное потешить больное эго.
Но Пуаро явно недооценивал, кого мог выбрать Малфой…
— Вас некому понять, — пожала плечами Гермиона. — Трагичная любовь, ведь так?
На мгновение он опешил, не подозревая, что она осмелится завести с ним подобный разговор.
— Здесь я задаю вопросы, — натянув улыбку, заметил Пуаро.
— Так задавайте их по делу, а не ради забавы, — строго произнесла Гермиона.
— Вам не нравятся мои методы? — ухмыльнулся он.— Понимаю, вам, как человеку рациональному, сложно познать психологические приёмы в расследовании. Но поверьте, они эффективны…
Гермиона громко выдохнула и опустила голову, тихо смеясь, чем вызвала удивление Пуаро.
— Почему же на мистере Малфое вы их не использовали? — она вопросительно выгнула бровь.
Ответа не последовало, он лишь внимательно смотрел на неё, буквально несколько секунд, а после кивнул на дверь из вагона-ресторана.
Попытка позабавиться не увенчалась особым успехом.
Гермиона, заметив уже поникшего детектива, встала и направилась к выходу, однако за шаг до проёма она оглянулась на Пуаро…
— Однажды и вас поймут, мсье, — украдкой произнесла она. Эркюль посмотрел на неё взглядом, полным скорби. — Нужно время. А это самый бесценный ресурс…
Дверь за Гермионой закрылась.
***
После того, как она быстрыми шагами покинула допрос, Драко больше не видел Гермиону. Её не было ни в их купе, ни в ресторане, ни в коридорах, ни у одного из пассажиров. Они все и понятия не имели, где она. Это для Малфоя оказалось удивительным. Грейнджер, местонахождение которой никогда не было для него загадкой, неожиданно исчезла. И именно в тот момент, когда он так хотел скорее её увидеть и убедиться, что всё в порядке.
Судьба явно над ним издевалась.
— Мистер Малфой, — тяжело дыша, произнёс Пьер уже вечером, ловя Драко в коридоре. — Миссис Малфой в порядке, она прогуливается здесь рядом, с ней всё хорошо.
Драко открыл дверь купе и стянул с вешалки чёрное пальто, надевая его.
— Где она сейчас? — спросил Драко у проводника.
Тот лишь кивнул в окно, за которым стояла Грейнджер. Она не смотрела на них, лишь на горы, которые величественно возрастали над ней на сотни метров вверх. Драко улыбнулся, непривычно мягко и тепло, подобное в нём вызывала лишь она.
Малфой обошёл Пьера, на что Мишель окликнул его, заставляя оглянуться.
— Мсье Пуаро собирает всех в вагоне-ресторане…
— Обойдусь без его феноменальных речей сегодня, — махнул рукой Драко и поспешил на улицу.
Когда он вышел, подул сильный ветер, а несколько снежинок попали прямо ему в лицо. Грейнджер, стоявшая чуть поодаль, развернулась спиной к потоку воздуха, сильнее укутываясь в пальто. Малфой покачал головой и быстрыми шагами поспешил к ней. За считаные секунды Драко обошёл её и встал ровно за спиной, закрывая от зимнего холода…
Гермиона, что прикрывала себя от снега, сразу подняла глаза на него. Драко не знал, насколько осуждающим был его взгляд, но то, с каким волнением она смотрела на него в ответ, способно растопить даже самое ледяное сердце. Вина, запечатанная в карих омутах, вновь алые щёки, волосы, покрытые снегом, и тёмное пальто. А рядом он. Такой холодный, бледный, обдуваемый ветром и одетый во всё чёрное.
Оба стояли и смотрели друг на друга, испытывая желание и потребность сказать нечто важное, но понятия не имели что.
Чувства? Страхи? Опасения? Что сегодня должно стать причиной их ссоры или примирения? Чего они хотели? Кем были и что значили? Обычно книги давали ответы на такие вопросы, но сейчас история несла только больше непонимания.
Драко не знал, сколько дней произведения равны реальности, но ощущал, будто проживает эту жизнь рядом с ней уже не первый год. Слишком много событий для третьего дня в поезде «Стамбул-Кале»…
— Где ты была? — спросил он.
Гермиона опустила глаза, переминаясь с ноги на ногу, а после вновь взглянула на него…
— Мне стало интересно, есть ли здесь что-то дальше поезда, — сказала Гермиона.
— Ищешь, куда сбежать? — ядовито спросил он.
— Хочу правильно заполнить отчёт, — медленно ответила она, вызывая на его лице лёгкую улыбку. — За тем холмом нет ничего, — она кивнула на заснеженный пригорок. — Белый лист…
— Значит, и идти нам дальше поезда некуда, — заключил он и бросил взгляд на экспресс. — Придётся вернуться и ждать, пока он раскроет дело…
Вдруг послышался свист, словно нечто едет по рельсам, ветер резко стих, а снег прекратил идти. Гермиона с Драко переглянулись и посмотрели в сторону, откуда шли звуки: небольшая вагонетка с несколькими рабочими подъезжала к ним. В эту же минуту из поезда вышел Бук, пожимая руку Пуаро с благодарностью, что тот раскрыл дело.
Улыбка украсила лица Драко и Гермионы, которые уже хотели попасть домой. Но вдруг Пуаро посмотрел на них и злобно ухмыльнулся.
Мгновение, и Драко ощутил, как нечто обволакивает его тело. Аналогичный эффект был, когда они попали в книгу. Малфой резко схватил Гермиону за плечо, рывком притянул к себе, заставляя уткнуться в собственную грудь, и обнял, прижимая. Оба прикрыли веки. Мир, казалось бы, посыпался вокруг, словно разлетаясь на осколки. Они слышали звуки разбитого сюжета и стихающие голоса Бука с Пуаро.
Но уже в следующую минуту, открыв глаза, они осознали, что стояли посреди вагона поезда, уже внутри…
— Ваше купе, мистер и миссис Малфой, — произнёс с улыбкой Пьер, указывая им на дверь. — Через три дня мы прибудем в Кале…
Гермиона и Драко переглянулись, осознавая, что оказались в начале дороги. Первый день, все живы, а Рэтчетт прогулочным шагом шёл мимо них.
История повторяется.
