Миссия: Hurt/Comfort

      5 февраля Х782 года       — …Ты правда поступил, как полный придурок. Мне даже захотелось убить тебя. Я ведь не говорю о деревне на севере, так и ты не лезь ко мне. Больше никаких разговоров о семье!       — Хм, ладно, не кипятись. Признаю, перегнул палку. Оно как-то само вырвалось, и я не хотел так сильно тебя задеть.       — О… Ну, тогда всё хорошо. Но больше, чтобы такого не было.       — Договорились.       Марк со смесью восхищения и шока подслушивал разговор Нацу и Грея. Он притаился на крыше дома, когда узнал, что детишки пошли выяснять отношения, но не ожидал, что всё закончится так хорошо. В его представлении должна была случиться драка, причем серьезная и разрушительная, а затем Нацу и Грей должны были уйти, осыпав друг друга оскорблениями, после чего поочередно заявиться к нему домой для разговора. Марк даже придумал, как будет успокаивать их и что посоветует, чтобы решить ситуацию. Вот только они умудрились отлично справиться сами и, кажется, даже потеплеть друг к другу.       Нацу достаточно спокойно и полно объяснил, почему вызвал Грея на разговор. Его ужасно задели недавние слова, а потому он долго не мог выбросить их из головы. Ему было сложно переносить шутки и оскорбления на тему семьи, ведь он почти постоянно думал об Игниле и том, как тот оставил его. Намеренно или нет, Грей попал в самое уязвимое место, и это ранило. Нацу объяснил, почему так остро среагировал в рядовом конфликте и почему впредь не хотел больше такого слышать. К чести Грея, он действительно устыдился. Ему стало неловко, что он причинил Нацу столько боли, и Марку удалось заметить это по тому, как изменились его взгляд, поза и голос. Грей действительно осознал, что натворил. Более того, ему хватило сил признать ошибку и пообещать не делать так впредь. Подростки пожали друг другу руки, закрывая конфликт, и остались довольны.       Провожая их взглядом, когда они отправились в гильдию, Марк невольно задумался, почему всё прошло так легко. Конечно, немаловажную роль сыграло то, что они были товарищами — согильдийцами — выросшими в теплой атмосфере Хвоста Феи, где каждый считает остальных друзьями. Они привыкли доверять друг другу, открывать спину и порой позволяли себе проявить слабость. Однако дело было не только в этом. Нацу и Грей были простыми и открытыми. Как и остальные жители этого мира, они не пребывали в постоянной тревоге и не ждали удара в спину, ведь ещё не сталкивались с тем, насколько может быть ужасной и коварной человеческая натура. Марк был другим.       Он вырос в мире, где доверять можно было только себе. С детства его учили не разговаривать с прохожими, не брать у них конфет, не ходить смотреть котят, ведь к тому времени сообщений о маньяках, похищающих детей, стало даже слишком много. Марк никогда не открывал двери незнакомцам, даже если те представлялись полицией или водоканалом, ведь форму и удостоверения можно было легко подделать. Он не обращал внимания на слезливые истории попрошаек на улицах, ведь прекрасно знал, что за ними стояли страшные, влиятельные люди, а «калеки» лишь отрабатывали смены точно так же, как обычные работяги на заводах. Марк даже не верил голосу мамы по телефону, которая просила срочно перевести деньги, ведь сестренку сбила машина. Это был обман. Ложь. Постоянная ложь.       С развитием техники появлялось больше возможностей дурачить людей, и многие этим пользовались. Ничего не стоило подделать чужие документы, фотографии, взломать страницу в социальных сетях или сымитировать голос, используя искусственный интеллект. Всю информацию, которая поступала, следовало тщательно перепроверять: от сообщений в мессенджерах до новостных статей. Это заставляло людей внутренне черстветь и жить в постоянном ощущении тревоги. Об этом мало кто говорил, но на самом деле никто никому не верил. Все относились друг к другу с опаской, ведь нельзя было предугадать, когда, например, твои фотографии появятся на всеобщем обозрении. И счастьем будет, если они окажутся пристойными.       Марк не раз оказывался в ситуации, подобной той, в которую угодил Нацу. Он тоже пытался прояснять недопонимания со знакомыми и друзьями, и это действительно приносило плоды. В девяти случаях из десяти. Вот только были моменты в жизни, когда после «примирения» он начинал узнавать о себе много подробностей из чужих уст, видеть свои фотографии в разделах неудачников, слышать смех за спиной и обидные высказывания, ранящие в самое сердце. Человек, с которым он пытался наладить отношения, за спиной начинал ещё больше поливать его грязью, раскрывая всем вокруг его уязвимости. Таких людей Марк ненавидел. Столкнувшись с подобным несколько раз, он невольно начал осторожничать с новыми знакомыми, ведь не мог узнать, как те будут вести себя в дальнейшем. Он стал меньше верить в примирения, а также почти перестал доверять тем, кто легко признавал ошибки и клятвенно заверял, что такого больше не повторится. Даже попрощавшись с кем-то на доброй ноте, он подспудно ожидал подвоха, пусть и старался верить, что ничего страшного не случится.       Вероятно, именно поэтому его так удивило легкое примирение Нацу и Грея.       Марку пришлось несколько раз напомнить себе, что этот мир отличался от родного. Там, где царило недоверие и тревога, здесь всё решалось честностью и открытостью. Здесь ещё можно было доверять словам других. Если Грей пообещал больше не использовать для оскорблений тему семьи, то так и было. Не нужно было ожидать, что в ближайшей драке он повторит сказанное, чтобы ещё сильнее ранить Нацу. Тот, в свою очередь, поверил Грею и расслабился, ведь больше не ждал жестокого удара. Вот так просто и незатейливо они помирились.       Марк искренне радовался за них, но продолжал внутри чувствовать диссонанс.       Впрочем, он не планировал вмешиваться. Посидев на крыше ещё некоторое время, размышляя, Марк отправился в гильдию, думая, взять задание на западе страны и зайти к наставнику. Прошлая их встреча прошла не очень хорошо, и это напрягало. У Марка накопилось много вопросов, на которые сам он не мог найти ответы, и к тому же планировал ещё раз обсудить нападения химер и их причину. Для чего бы наставник ни решил объявить войну Фиору, это нужно было прекратить. Невинные не должны были страдать и уж тем более погибать целыми селениями. Марк хотел переубедить его и даже придумал несколько способов, как сделать это. Оставалось надеяться, что тот послушается, а не только сделает вид, чтобы потом продолжить начатое.       — О, Марк, а мы как раз тебя ждали, — стоило ему войти, прогрохотало на всю гильдию.       — Что-то случилось? — остановившись в метре от них, осторожно спросил он.       Гилдартс широко улыбнулся и положил руку на плечо Кане, которая застыла с мрачным выражением лица. Девушка скривилась и напряглась. Значение доверия закачалось около семидесяти пунктов в отрицательном диапазоне. В противовес ей Гилдартс сиял так, что хотелось надеть солнцезащитные очки. От него буквально исходили волны предвкушения и наслаждения, которые он не собирался скрывать. Разумеется, настолько яркая картина привлекла внимание остальных. Согильдийцы с интересом уставились, и лишь в глазах троих отразилось беспокойство. Мира, Нацу и Макао выглядели так, будто ждали драки или как минимум скандала.       — Я хочу, чтобы мы вместе сходили на задание, — сказал Гилдартс и потряс листовкой. — Мастер отправляет меня в столицу, где недавно объявилось несколько сильных химер. Не переживайте, я возьму их на себя. Вы поможете только выследить их. Ну, как, отличный же план?       На несколько минут воцарилась тишина, в которой не хватало только звука сверчка. Кана помрачнела ещё сильнее, но Марк, сжав волю в кулак, выдавил из себя улыбку.       — Хорошая идея, — сказал он. — Кана сможет погадать, в какой части города и в какое время появятся химеры, а мне будет проще найти их с магией телепортации.       — Точно! — закивал Гилдартс, но по глазам было видно, что он об этом не подумал.       — Я не против пойти, — тщательно контролируя выражение лица, сказал Марк.       Кана бросила в него испепеляющий взгляд и сложила руки на груди.       — Я тоже иду.       — Отлично, — просиял Гилдартс. — Тогда готовьтесь, через два часа встречаемся на вокзале. Я пока переговорю с мастером и утвержу состав команды, раз он вернулся с Совета, — мужчина потрепал Кану по волосам и мягко дополнил: — Я буду очень рад, если вы с Марком поладите.       Кана поджала губы, но заставила себя выдохнуть и улыбнуться.       — Я постараюсь.       Гилдартс кивнул и ушел, оставив их одних. Марк и Кана уставились друг на друга, и между ними замелькали искры. Остальные согильдийцы с налетом непонимания принялись переглядываться, ощутив, как накаляется атмосфера, а Нацу и Мира подошли ближе. Непонятно было, что они задумали: вмешаться, чтобы не дать конфликту вспыхнуть, или подоспеть на подмогу позже, когда Кана и Марк сцепятся. От последней мысли стало смешно. Покачав головой, Марк молча развернулся, чтобы уйти. Детишки хлынули к нему, чтобы расспросить о задании и пожелать удачи, и он тепло поговорил с ними несколько минут. Кана ушла в Холмы Фей, чтобы собраться.       Зреющий конфликт так и не вспыхнул, и пока сложно было сказать, к добру это или к худу.       В назначенное время они встретились на вокзале. Гилдартс продолжал сиять, ведь, очевидно, очень гордился своей идеей. Кана выглядела так, будто из последних сил сдерживалась, чтобы кого-нибудь не прибить. Марк же просто надеялся, что во время задания её ненависть не дойдет до ста пунктов, и Система не врежет ему по лицу очередным изощренным наказанием.       Такой веселой компанией они загрузились в поезд.       Во время поездки Гилдартс болтал за троих, рассказывая истории с заданий и шутя. Кана сперва неохотно отвечала, с подозрением поглядывая на Марка, однако затем расслабилась и даже заулыбалась. Она таяла от внимания отца и хваталась за любую возможность провести с ним время. В свою очередь, Марк старался меньше отсвечивать, чтобы не провоцировать ее на ревность, и чтобы поразмыслить над несколькими важными темами. В частности, над квестом Каны, к которому он относился с огромной осторожностью и опаской из-за того, что уже отхватил штраф Системы за упавший уровень доверия. После печального опыта с остановкой ядра к этому заданию в целом не хотелось возвращаться, однако Гилдартс, пригласивший его вместе с Каной в совместное путешествие, косвенно подтолкнул к этому шагу. Упускать такой шанс было глупо. Когда ещё они втроем окажутся на совместном задании вдали от гильдии и любопытных глаз?       Марку нужно было только подобрать правильный момент.       Поезд мчался вперед, равномерно покачиваясь, и за окном мелькали красивые пейзажи. Иногда он въезжал в небольшие лесочки, где ютились мелкие животные, иногда — проносился по открытой местности и можно было разглядеть поля. Лучи зимнего солнца отражались ото льда, и в кои-то веки на небе прояснилось. Кое-где даже начал таять снег. Люди радовались, предчувствуя появление весны, а потому на станциях многие продавали не только угощения и перекусы, но и амулеты Аматэрасу, разноцветные браслетики и бумажные цветы. Марк купил несколько подарков детишкам в гильдии, и, когда поезд снова тронулся в путь, сделал вид, что уснул. Несмотря на то, что никаких конфликтов пока не было и все выглядели вполне дружелюбно, в купе чувствовалось напряжение. Все понимали, почему так происходило, но ничего сделать пока не могли. Именно поэтому Марк решил наметить крепкий, хороший план на ближайшее время, чтобы попытаться выполнить квест Каны и не нарваться на штраф в процессе.       Система требовала, чтобы он помог ей признаться Гилдартсу в кровном родстве. В каноне на это потребовалось много лет, ведь Кана вбила себе в голову, что должна стать достойной отца — подняться на ступень старшего волшебника гильдии, раз у нее не получалось прийти и выдать правду, как есть. Вот только она раз за разом терпела неудачу, пытаясь пройти испытание. Никто не проваливался столько раз, как она. Это расстраивало настолько, что опускались руки: Кана начинала много пить, много играть в карты и мало тренироваться. В итоге, у нее не выходило дотянуть до нужного уровня, и получался замкнутый круг, который разорвался лишь после нападения Сердца Чернокнижия на острове Тенрю.       Марк часто думал о том, как выполнить её квест. Он представлял, что будет, если он сам расскажет обо всем Гилдартсу и тот побежит к Кане за ответами. В таком случае Система могла зачесть квест выполненным, однако лишь в том случае, если бы девушка всё подтвердила. Не было никаких гарантий, что, испугавшись, она ни принялась бы всё отрицать. Особенно, если бы Гилдартс начал расспрашивать её посреди гильдии. Кана вполне могла уйти в глухую оборону, наотрез отказаться признавать родство, а затем и вовсе покинуть Хвост Фей и возненавидеть Марка, как причину своей самой большой неудачи. Отношения с отцом для нее были слишком чувствительной темой, чтобы действовать опрометчиво.       К счастью, Гилдартс сам догадался, кем для него являлась Кана, пусть для этого потребовалось несколько подсказок. Повезло, что он не кинулся к ней с расспросами, а избрал более осторожную и заботливую позицию. Выжидательную. Гилдартс хотел, чтобы Кана сама обо всем рассказала, и создавал для этого почву: начал больше обращать на неё внимание, принялся часто заговаривать с ней и даже приглашал на тренировки. Все это поспособствовало тому, что Кана стала чувствовать себя с ним более расслабленно и спокойно. При хорошем стечение обстоятельств она могла признаться Гилдартсу и получить положительную реакцию, однако пока осторожничала.       Можно было бросить ситуацию на самотек. Гилдартс прекрасно справлялся с ситуацией и вполне мог дождаться, когда Кана позовет его на откровенный разговор, однако неизвестно было, сколько времени на это потребуется. Учитывая канон, это могло занять пару лет. Вот только у Марка был всего год, чтобы выполнить поручения Системы насчет хвостатых фей. В случае провала его ждал штраф сильнее, чем за неудачу с Ярким квестом, и не было никаких гарантий, что ему позволят остаться в живых, здоровым и с ясным рассудком. Переживая, что не успеет, Марк считало, что нужно вмешаться, чтобы поторопить Кану и оставался лишь вопрос, как это сделать.       Марк взглянул на Кану из-под полуприкрытых век. Та болтала с Гилдартсом, активно жестикулируя и будто забыв обо всем остальном. Она выглядела счастливой. Воодушевленной. Наверное, именно такая жизнь виделась ей во снах: уютные поездки с отцом на задания, полная безопасность рядом с ним и его теплые улыбки. Марк мог её понять. После перемещения в этот мир он жил воспоминаниями о семье и близких, которых внезапно оставил на родине. Больше всего на свете ему хотелось вернуться, и лишь ради этого он каждый день собирался с духом и сражался с Системой. Марк поставил перед собой цель — найти дорогу домой — и делал всё, чтобы её исполнить. Вот только это не отменяло того факта, что ему было грустно одному. В новом мире Марк всё ещё чувствовал себя чужаком: местные обычаи удивляли, поведение людей сбивало с толку, а магия — своенравная энергия — и вовсе пыталась убить. Здесь его понимал лишь наставник — такой же иноземец, как он.       Марк невольно представил, что было бы, окажись он на месте Каны — если бы он, вернувшись домой, обнаружил, что его место занял кто-то иной. Этот кто-то легко и непринужденно вписался в его семью, став любимым сыном, заботливым братом и верным другом. Он забрал любовь его невесты. Его планы и стремления. Его жизнь. Разумеется, Марк был бы в ярости. Он схватил бы чужака, выбил из него всю дурь, а затем велел проваливать и не показываться больше на глаза. Он всей душой возненавидел бы его.       Именно так чувствовала себя Кана. Несмотря на то, что Марка пугала вероятность получить самый мощный штраф из возможных, где-то внутри себя он действительно хотел ей помочь. По сути, она была просто испуганным ребенком, который очень хотел найти семью. Учитывая, как долго она хранила секрет, было очевидно, что она боялась негативной реакции Гилдартса. У нее не было доказательств, что она действительно была его дочерью, а потому он вполне мог не поверить, а то и вовсе рассмеяться, сказав, что это хорошая шутка. Марк и сам бы никогда не догадался, что их что-то связывало, если бы не знание канона.       Марк незаметно вздохнул и вновь прикрыл глаза. Он не ненавидел Кану, не боялся её и не злился на неё. Ему было её жаль. На самом деле, он боялся того, что может сделать Система, если девушка вдруг окунется в ненависть. Однако ей хотелось помочь. Все заслуживали счастливого финала в своих маленьких историях, и Кана не была исключением. Её любовь и привязанность к отцу была трогательной. Представляя, как тяжело было находиться в двух шагах от счастливой жизни и не решаться ухватиться за нее, Марк сочувствовал ей. Несмотря на то, что её история выглядела менее болезненно, чем, например, история Миры, это не умаляло её влияния на саму Кану.       Ей было больно. Ей было грустно. Ей было одиноко.       Марк не мог оставить её в таком состоянии.       — Уснул, что ли? — вдруг понизила голос Кана, и ему пришлось сделать всё, чтобы она не поняла, что это не так.       — Похоже на то, — ответил Гилдартс негромко. — Не будем будить. До станции ещё далеко, а он, похоже, плохо спит в последнее время.       — Да уж. Смахивает на труп, — фыркнула она и помедлила несколько секунд. — Зачем ты позвал его на задание? Я бы и сама могла помочь тебе.       Гилдартс ответил не сразу.       — Мне хотелось, чтобы вы подружились. Я видел, что вы не поладили, и меня это расстраивало, ведь вы оба очень дороги мне.       — Тц, это потому что он — твой сын?       — Нет, — его голос наполнился нотками грусти. — Мы не связаны кровью, и мне не следовало давить на Марка этим. Он с самого начала говорил, чтобы я прекратил так его называть, — Гилдартс вздохнул. — Я поступал с ним, как полный кретин.       — Что? — пораженно выдохнула Кана. — Я думала, он был рад этому…       — Не думаю, — ответил Гилдартс. — У него была родная семья: сестра, мать, отец… Несмотря на то, что с ним случилось, он до сих пор скучает по ним. Я сыпал соль на раны, и не задумывался, что он мог чувствовать, слыша это, — Марк кожей почувствовал, что на него посмотрели. — Мне очень стыдно.       Кана притихла, и на некоторое время в купе воцарила тишина. Поезд продолжал покачиваться, мчась вперед, а за окном мелькали пейзажи.       — А его семья… она погибла? — едва слышно спросила Кана некоторое время спустя.       Судя по шороху, Гилдартс сложил руки на груди.       — Не знаю, — наконец, сказал он. — Я нашел его одного, в лесу на востоке страны. Где он был до этого и что с ним случилось — неизвестно. Эту тайну хранит лишь он.       — Мира считает, что он попался темным магам, и над ним там ставили эксперименты.       — Я не исключаю, что это может быть правдой, — осторожно сказал он. — Но давай, не будем это обсуждать. Лучше спроси у Марка, если захочешь.       — Вот уж нет, — фыркнула она. — Уверена, он не переваривает меня так же, как я его.       — Зря так думаешь. Он — добрый парень, пусть частенько ведет себя странно. Попробуй поговорить с ним, увидишь, какой он на самом деле.       Кана усмехнулась, очевидно, сразу выкинув эту идею из головы, и снова купе погрузилось в тишину. Некоторое время все молчали, и Марк сам не заметил, как действительно уснул. Воображение принялось рисовать странные картины, извивающиеся, как ленты танцовщиц. Он видел химер, наставника, пламя, пожирающее города, согильдийцев и собственное отражение в зеркале, сверкающее золотыми глазами. Из сна лилась кровь, вызывая внутри чувство отвращения, и больше всего на свете хотелось её с себя смыть. Марку казалось, что он идет по багровому болоту, и из-под воды на него смотрят пустые глаза тех, кого он не успел вытащить из Робении.       Мертвые люди во сне осуждающе провожали его взглядами, и в первый момент Марку захотелось рухнуть на колени и взвыть, проклиная судьбу за то, что он оказался в этом мире. Однако внутри него вдруг вспыхнуло нечто иное. Злоба. Маленькой искоркой она упала на костер недовольства и сомнений, и разрослась до лесного пожара, охватившего всю душу. Марк вновь увидел наставника, и воображение дорисовало ему руки, покрытые кровью, хищную улыбку на губах и извивающиеся тени за спиной. Он хладнокровно указал пальцем вперед, и темнота сомкнулась вокруг Марка, пожирая. Болото всколыхнулось, на мертвых лицах отразился испуг, а пламя в душе рванулось наружу.       — Как ты мог их всех убить?! — закричал Марк во сне, выпутываясь из теней. — Мне плевать, чем ты оправдываешься, но ты — убийца. Даже если ты хотел сделать это ради меня, я об этом не просил! Я не хочу жить на костях других! Не хочу, чтобы химеры убивали из-за меня!       Словно вспыхнувшее солнце, внезапно Марка озарила мысль. Он перестал вырываться из теней и с ужасом посмотрел на темную фигуру наставника.       — Ты же создавал химер задолго до того, как я попал в этот мир… — пробормотал он. — Ты собирал армию, чтобы объявить войну Фиору, и я знал об этом. Тогда почему после битвы в Робении ты сказал, что делаешь это ради меня?       Наставник ухмыльнулся, и сон разлетелся вдребезги, словно хрустальный графин.       Марк проснулся, дернувшись и резко втянув воздух. Сердце заполошно забилось в груди, и он сходу даже не смог понять, где находится. Сон и реальность смешались, переплетаясь в странную, черно-бурую массу, и в голове продолжали проноситься вымышленные картины. От них холодило кожу и перехватывало дыхание, однако внутри продолжало гореть пламя злобы, согревая продрогшую душу. Марк сжал кулаки, приходя в себя, однако в голове, точно заевшая пластинка, повторялось вновь и вновь:       «Лжец! Лжец! Лжец!»       — Марк, все нормально?       Он вскинул взгляд, когда Гилдартс положил руку ему на плечо и взволнованно нахмурился.       — Да, — взяв себя в руки, сказал Марк. — Просто неприятный сон. Не бери в голову.       — Кажется, это было что-то очень страшное? — подала голос Кана, но так неуверенно, будто сама не понимала, зачем это говорит. — Ты так хмурился во сне.       — Робения приснилась, — солгал Марк и выдавил из себя улыбку. — Не самое приятное воспоминание.       — О, — протянула она. — Ясно.       — Мы почти на месте, — сказал Гилдартс, мельком улыбнувшись Кане. — Скоро приедем в столицу и обсудим детали с заказчиком. Вы когда-нибудь были в главном штабе рунных рыцарей? Там очень красиво. Помню однажды…       Гилдартс пустился в очередную историю, явно пытаясь заполнить неловкую паузу. Кана с интересом уставилась на него, слушая, а Марк тихонько выдохнул и перевел взгляд в окно. Осенившая во сне мысль, вывела его из равновесия и разожгла внутри алое пламя. Ему давно казалось, что в словах наставника было что-то не так, однако понять, что именно, не получалось. Марк старательно размышлял, вспоминал их разговоры, записывал некоторые фразы в тетрадь, однако никак не мог прийти к логичному выводу. На полпути мысль терялась, он отвлекался, уставал или засыпал. Марк злился, но ничего не мог сделать.       Наконец, подсознание нашло способ донести информацию. Сон. Его собственный разум буквально закричал об опасности, умоляя осознать размеры предстоящей катастрофы. Лишь сейчас Марку удалось это сделать. Он смог понять, что наставник лгал ему всё это время и, возможно, поработал над его разумом, чтобы вложить в него нужные мысли. Не было тайной, что тот владел магией Архива, и волшебство специализировалось на получении и передаче информации. Наставник клятвенно заверял, что никогда не использует её на Марке, однако результат был налицо.       Ложь.       Наставник сказал, что атаковал города из-за задания Системы. Армия химер разрушила несколько городов и подчистую снесла полдюжины деревень, прокатившись черной волной по востоку королевства. Она готовилась к этому дню, тренировалась и создавалась с единственной целью — пойти войной на Фиор. Марк знал, что наставник собирался напасть на королевство, однако не думал, что тот действительно исполнит план. В его словах, это казалось некой далекой мечтой, не слишком важной, чтобы вплотную заниматься ей, но и не слишком далекой, чтобы отбрасывать в сторону. К тому же он никогда не рассказывал, почему хочет атаковать королевство, и что будет после того, как он разрушит его. Марк не верил, что наставник способен на такое. Ещё меньше хотелось верить, что он действительно прикрылся тем, что пытается спасти его с помощью награды Системы.       Ложь.       Армия химер появилась раньше, чем Марк оказался в этом мире. Наставник несколько лет назад начал выполнять некое задание Системы, для которого нужны были войска. Это был его основной квест — такой же важный, как «Миссия: Hurt/Comfort» для Марка. Ему не могли выдать новое, пока он не закончит старое — в этом Системы были одинаковы. Получалось, что наставник просто не хотел, чтобы Марк мешал ему развязывать войну и выбрал самый действенный способ устранить его — надавить на самое больное. На безопасность и жажду жизни.       Марк сжал зубы, думая об этом. Невольно вспомнилось утреннее примирение Нацу и Грея, так удивившее его своей простотой. Они не ждали удара в спину друг от друга, однако Марк забыл, что не только он пришел из иного мира — более тревожного и менее доверчивого. Ему следовало догадаться, что рано или поздно между лопаток вонзится холодная сталь.       Однако это вовсе не значило, что он должен был покорно принять удар. Око за око. Взгляд Марка потяжелел, когда внутри ещё сильнее вспыхнуло пламя ярости…