Миссия: Hurt/Comfort

      5 февраля Х782 года       Марк проснулся резко, сперва не поняв, что случилось. Слабый свет ночника освещал комнату, позволяя разглядеть каждый предмет, и всё казалось нормальным. Посторонних не было, вещи лежали на своих местах, и даже Система бездействовала, не назначая внезапные задания. Марку не приснился кошмар, чтобы можно было на него списать внезапное пробуждение, но тревога почему-то продолжала терзать внутренности. Она вынуждала прислушиваться к спящему городу и вглядываться в темные углы, ища невидимую угрозу. Хотелось выхватить из-под подушки пистолет и зарядить его, однако его не на что было направить. Марку потребовалось почти полминуты, чтобы понять, откуда взялось странное волнение.       Звук.       Его разбудил странный звук, будто кто-то постукивал по окну в кухне. Он был прерывистый, неровный и слабый, будто неуверенный. Его издавали не ветки растущего рядом дерева, ведь за окном было абсолютно безветренно. Ничего не понимая, Марк выпутался из одеяла, схватил пистолет и тихонько вышел из комнаты, пригибаясь. Он засел у двери в кухню и очень осторожно выглянул из-за угла, на всякий случай готовясь телепортироваться и стрелять. Никто не гарантировал, что к нему не могли пробраться грабители, а в свете того, что на него недавно напали убийцы из Леденящего Леса, следовало быть особенно осторожным. Марк до сих пор не знал, кто мог заказать его. Из-за этого он не понимал, откуда ждать удара и насколько сильным тот мог быть. Отдельным поводом для беспокойства стало то, что он не хотел вновь оказываться на операционном столе наставника, причем не только потому, что ему уже надоели проблемы с магическим ядром. Марку было тревожно рядом с ним. Пока он не мог четко объяснить, почему именно стал опасаться наставника, однако интуитивно сводил контакты к минимуму.       Затаившись, Марк внимательно осмотрел кухню. На первый взгляд там было пусто. Ни души. Вымытые чашки сушились на вспомогательном столике, вилки и ложки стояли на своем месте, полотенца висели на крючках. Всё было так, как Марк оставил после вечернего чая. Можно было списать странное постукивание на мелких насекомых, бьющихся о стекло в попытке вылететь наружу, но зимой они крепко спали. Зверьки обычно не пробирались так глубоко в город, а грабители уже сотню раз влезли бы в дом, а не тактично предупреждали о своем появлении. Осознав это, Марк заключил:       «Барабашка шалит…»       Однако сразу же дал себе мысленного пинка, велев обратиться к более рациональным идеям. Среди них оказалась одна дельная. Марк всмотрелся в окно, пытаясь разглядеть что-нибудь, и тени показались ему странными. Потратив пару минут на наблюдение, он внезапно понял, их отбрасывали не ветки дерева. За окном стоял человек. Более того, хорошо знакомый человек.       Марк закатил глаза и, больше не таясь, подошел к окну, распахивая его. Незваный гость подпрыгнул от неожиданности и неловко почесал в затылке.       — Эм, привет, — сказал он сконфужено.       — Нацу, — Марк упер руки в бока и сурово сдвинул брови. — Дверь. Научись пользоваться дверью!       — Прости. В следующий раз зайду нормально.       Нацу нервно хихикнул и отвел взгляд. Не составило труда заметить, что он был чем-то сильно обеспокоен. Даже Хэппи, который, как всегда, летал рядом, выглядел присмиревшим. Впрочем, это не помешало ему радостно поприветствовать Марка и залезть ему на голову. О том, что с шерсти посыплется снег, котенок не подумал. Он обернул хвост вокруг шеи парня и замурчал. Марк вздрогнул от холода и подавил позорный визг, когда за шиворот пижамы упала пара снежинок. Однако он не стянул с головы Хэппи, а лишь передернул плечами.       — Залезай, — сказал он Нацу и отошел немного в сторону, стерев с лица суровое выражение. — Что случилось, что ты пришел в такой час? Тебе нужна помощь?       Оказавшись на кухне, Нацу замялся. Он вцепился в шарф и весь закаменел, не зная, куда себя деть. Окинув его взглядом с головы до ног, Марк решительно включил свет в комнате и поставил чайник. Он усадил Нацу на стул, поставил перед ним большую кружку, тарелку и положил столовые приборы. Пока тот хлопал глазами с самым ошарашенным видом, на какой был способен, Марк достал остатки ужина: кусок запеченного мяса, тушеные овощи, хлеб, сыр. Затем немного в стороне поставил сладости: несколько булочек, пиалу печенья и конфеты. Для Хэппи он подготовил теплое молоко и вареное мясо птицы. Когда чайник закипел, Марк наполнил чашки и уселся.       Нацу продолжал глядеть так, будто он был одним из посланников Аматэрасу. Впрочем, к еде он не притронулся. Марк посчитал это дурным знаком.       — Я… хотел поговорить, — выдавил Нацу.       Марк кивнул.       — Я так и понял, — сказал он, и поставил к нему ближе мясо. — Угощайся. Тебе не обязательно начинать говорить сразу. У нас много времени. Целая ночь впереди.       Нацу вдруг вспыхнул.       — Прости, я разбудил тебя, — торопливо пробормотал он. Марк с удивлением отметил, что тот растревожен гораздо сильнее, чем казалось на первый взгляд.       — Не бери в голову, мне всё равно не спалось, — солгал Марк. — Я как раз собирался перекусить, поэтому и услышал тебя, когда пошел на кухню.       — О… — протянул Нацу, выдохнув. — Понятно.       Марк ответил на улыбку, мысленно посетовав, насколько подросток простодушный. Он ни на секунду не засомневался в его словах и принял на веру, что всё так и было. Более того, Нацу действительно немного успокоился, что «не разбудил» его. Это было видно по тому, как он потянулся к мясу, перекладывая себе в тарелку несколько больших кусков, и принялся с аппетитом уплетать их. Он оживился, однако беспокойство полностью не покинуло его. Нацу избегал смотреть прямо в глаза Марку, и тот это заметил. Он немного прищурился, размышляя, что могло случиться за последнее время, что так взволновало его, но пока не мог найти ответ. Нацу должен был сам рассказать обо всем.       Видя, что ему трудно начать, Марк принялся рассуждать о погоде и недавних заданиях. Он специально делал паузы между фразами, чтобы у Нацу была возможность что-то сказать. Однако сперва тот просто молча слушал, пребывая где-то в своих мыслях. Он иногда кивал, будто показывая, что слушает, но включился в разговор лишь через пятнадцать минут. Марк засчитал себе маленькую победу, когда Нацу стал рассказывать, как недавно едва не попал под лавину во время выполнения задания. Ему повезло спастись благодаря Хэппи. Он настолько живо описывал полет, что на некоторое время даже забыл о своих переживаниях.       Пока они общались, Хэппи пил молоко и немного клевал носом. Кажется, он не был в восторге от ночных похождений, но не мог оставить Нацу одного. Такая привязанность выглядела мило, однако котенку явно пора было спать. Марк бросил на него взгляд, когда Хэппи широко зевнул, и погладил по голове.       — Я уложу тебя в своей комнате, — сказал он, беря его на руки. Нацу вдруг замер, а затем в его глазах вновь вспыхнула тревога.       — Но я не хочу спать, — заупрямился котенок. — Нацу, я хочу посидеть с тобой.       — Ты выглядишь сонным, — сказал тот мягко. — Мы совсем немного посидим, и я отнесу тебя домой.       — Вот ещё, — отрезал Марк, не дав Хэппи ничего ответить. — Вы оба останетесь здесь до утра. Я не собираюсь отпускать вас одних ночью.       Нацу и Хэппи вытаращились на него, и Система пиликнула, отображая увеличение значения доверия на пять пунктов. Марк едва сумел удержать нейтральное выражение лица. Он до сих пор удивлялся, что простая забота может так откликнуться в душе Нацу. Бросив на него взгляд, Марк не сдержал легкую улыбку и потрепал его по волосам.       — Я сейчас вернусь. Побудь здесь.       Нацу смутился и почесал шею.       — Ага. Без проблем.       Хэппи снова закапризничал:       — Я тоже буду вас слушать!       — Ага, хорошо, — закивал Марк, но вопреки словам унес его в свою комнату. Не успел он положить его на кровать, как Хэппи уже видел десятый сон. Марк вернулся в кухню и улыбнулся. — Всё, спит.       Нацу удивленно захлопал глазами.       — А говорил, что спать не хочет.       Марк развел руками:       — Дети часто так говорят, а потом отрубаются через пару минут. Хэппи, пусть и кот, но очень похож на человеческого ребенка, так что это не удивительно, — Марк сел напротив Нацу и отхлебнул чаю. — Так, что случилось? — спросил он. — Тебя что-то беспокоит.       Нацу вздохнул и скривился, будто собирался сорвать корку с незажившей раны.       — Ты прав, — кивнул он. — Я не знаю, к кому ещё пойти с этим, потому что никогда не думал о таком. Ты — первый, с кем я мог говорить не о заданиях и драках, но… Я не уверен, что делаю всё правильно. Я ведь даже пришел посреди ночи, а это нехорошо. Вдруг, ты бы спал, а я тебя разбудил? Это было бы плохо.       — Не торопись, — прервал его Марк, когда тема разговора вспыхнула, а потом резко стала ускользать. — Опустим то, что ты пришел ночью. Я всё равно не спал, поэтому не переживай на этот счет. Тебя ведь волнует что-то другое. О чем ты хотел со мной поговорить?       Нацу напрягся, и его плечи закаменели. Он сжал край шарфа под столом, наверняка, думая, что этого не видно, и уставился на свою кружку. Марк негромко сказал:       — Здесь никого, кроме нас, нет. Хэппи крепко спит, и я могу достать артефакт, который заглушит любые звуки в комнате. Что бы ты ни сказал, никто об этом не узнает.       Нацу кивнул, но продолжил молчать.       — Обещаю, разговор останется только между нами, — продолжил Марк и, когда тот поднял взгляд, мягко улыбнулся. — Скажи, что случилось. Попробуем разобраться в этом вместе.       В глазах Нацу отразилось такое страдание, будто внутри него что-то с грохотом обрушилось. Он вдруг ссутулился, сжался и тяжело выдохнул.       — Я поссорился с Греем, — выдавил он. Марк кивнул и осторожно заметил:       — Кажется, у вас такое случается часто.       — Ага, но сегодня было совсем плохо. Я… — Нацу приложил руку к груди и болезненно нахмурился. — Я на секунду захотел его убить, но не в пылу драки. А по-настоящему. Сжечь так, чтобы от него не осталось ничего, кроме пепла. Мне хотелось, чтобы он вспыхнул, как сухая трава, а потом навсегда исчез.       Марк в шоке едва не открыл рот и внутреннее содрогнулся, услышав это. Он ожидал чего угодно, но не такого признания. Впрочем, ему удалось подавить негативные эмоции, а вместо них призвать на помощь сочувствие и заинтересованность, ведь Нацу действительно беспокоило произошедшее. Всё в его позе говорило об этом. Марк спросил:       — Он сказал что-то, что сильно задело тебя?       Нацу поднял взгляд, в котором мелькнуло удивление.       — Ты был там? Я думал, ты уже ушел к тому времени.       — Я просто догадался, — сказал Марк и, протянув руку, погладил подростка по голове. — Ты — не какое-нибудь чудовище, чтобы нападать без причины. Если тебе захотелось кого-то настолько мощно ударить, значит, тебе сделали больно. А зачастую слова бьют сильнее, чем самые мощные заклинания.       Нацу расстроенно вздохнул.       — Ага, он сказал кое-что. Мне было тяжело от этого.       Марк кивнул и с вниманием посмотрел на него. Нацу, сглотнув, выдавил:       — Да что ты знаешь об отцовской любви… У тебя даже родителей не было…       Его плечи задрожали, но он с такой силой сжал кулаки, что тело вмиг закаменело. Услышав это, Марк не сдержал короткий вздох. Ему стало так жаль Нацу, что он пересел ближе и обнял его, прижав к себе. Сейчас тот казался таким маленьким и хрупким. Таким ранимым. Несмотря на то, что он считался одним из самых крепких детишек гильдии, в душе он был таким же уязвимым ребенком. Ему тоже было больно, обидно и грустно, но, к сожалению, поделиться этими чувствами было не с кем. Единственным человеком, к которому он смог прийти, стал Марк. Это можно было бы считать поводом для гордости, однако внутри всё сжималось от того, что вечно веселый и шумный подросток сейчас сидел, едва сдерживая слезы, и доверчиво прижимался к нему.       К согильдийцу, которого все считали сумасшедшим.       Марк стал гладить его по голове и плечам, думая, что можно сделать, чтобы помочь ему. Почему бы Грей ни сказал те слова в пылу ссоры, они вонзились Нацу в сердце, на котором и так было немало шрамов. Марк и раньше замечал, что тот болезненно реагирует на всё, что связано с семьями: ему было тяжело наблюдать за счастьем других, он остро чувствовал одиночество, когда не мог поделиться чувствами с кем-то, и выбалтывал тайны и страхи, как только находился человек, который мог просто выслушать его. Нацу не хватало родителя. Человека, на которого он мог опереться и кому мог довериться. Как бы он ни пытался показать, что справится со всем сам, на самом деле ему очень хотелось оказаться под чьей-то защитой. Это было не удивительно. Ему ведь было всего около пятнадцати лет.       — Мне жаль, что тебе пришлось это услышать, — тихо сказал Марк. — Представляю, как тебе стало больно в тот момент, — он прижал Нацу к себе крепче. — Знаешь, я бы тоже захотел прибить Грея на твоем месте.       Нацу шмыгнул носом.       — Так нельзя, — сказал он и немного отстранился, отводя взгляд. — Я не могу хотеть убить своего товарища, пусть даже он редкостный засранец.       — Я и не призываю убивать его. Лишь говорю, что ты имеешь полное право злиться и хотеть его побить, — пояснил Марк.       — Да, — он кивнул и немного нахмурился. — Пока я не иду на поводу плохих мыслей, они не имеют надо мной власти. Я помню твои слова.       Марка внезапно накрыло волной гордости за Нацу, ведь тот усвоил очень важный урок. Он ободряюще улыбнулся, однако подросток не ответил тем же. Напротив, он снова начал теребить край шарфа. Марк немного нахмурился, не получив ожидаемой реакции, и спросил:       — Тебе это перестало помогать?       — У меня слишком много плохих мыслей. Их не удается контролировать, и я не знаю, когда… сорвусь.       Марк задумчиво уставился на него, и Нацу, подняв взгляд, внезапно оживился. Что-то будто ужалило его. Однако это не было позитивное оживление, какое бывает, когда человек сбрасывает с души какой-то груз, рассказав о страхе. Напротив, он сильно забеспокоился. Его дыхание участилось, движения стали дерганными, а глаза забегали по комнате. Казалось, он хотел вскочить и начать ходить туда-сюда, но силой удерживал себя на месте. Марк не понял, что случилось. Он только хотел предложить Нацу пару практик для успокоения и рефлексии, как тот вдруг резко вдохнул, весь напружинившись.       — Не подумай, я не допущу, чтобы навредить кому-то, — затараторил он. — Я лучше уйду в лес и там побью деревья. Я так уже делал. Это нормально. Но иногда мне сложно держать себя в руках. Я злюсь, дерусь. А потом мне плохо. Я не знаю, что делать. В этот раз мне едва удалось сдержаться и не ударить Грея, но…       — Нацу, — попытался прервать его Марк.       — Но что, если в следующий раз я не смогу? Что, если наврежу кому-то?.. Если разозлюсь на Леви или Лисанну? Они не выдержат…       — Нацу!       — Что, если я ударю Хэппи?.. Я же… Я!..       Марк схватил Нацу за плечи и встряхнул.       — Стоп! — громко и твердо сказал он. — Выдыхай, Нацу, — велел он четко, глядя тому глаза в глаза. Нацу крупно вздрогнул, но подчинился. — Ещё раз. Глубоко. Через рот.       Подросток, чьи плечи мелко подрагивали, стал дышать более размерено. Однако потребовалось ещё несколько минут, чтобы из его глаз ушла паника, которая вспыхнула, как лесной пожар. Ей на смену пришел стыд. Нацу покраснел и опустил глаза. Внутри Марка всё перевернулось, когда он осознал, насколько на самом деле страшной и тяжелой для него была эта тема. Насколько сильно она давила всё это время. Если Нацу так взорвался эмоциями сейчас, трудно было представить, как долго это копилось. Становилось грустно от того, что раньше он, похоже, никогда не озвучивал свои страхи — просто некому было — а потому сейчас они обрушились лавиной, едва не погребя его под собой.       — Слушай меня, Нацу, — сказал Марк и сжал пальцы крепче, вынудив того поднять взгляд. — Ты ещё не сделал ничего непоправимого: никому не навредил, никого не убил. Я понимаю, как тебе сейчас страшно. Но не забывай, что ты находишься в «здесь» и «сейчас», а не в том ужасном будущем, которое возникает в голове. Ты видишь меня? Слышишь? Отличаешь вымысел от реальности?       Нацу широко распахнул глаза и кивнул.       — Ага… вроде.       — Отлично, — улыбнулся Марк. — Ты молодец. Держись за это чувство, и давай подумаем, что ты можешь сделать, чтобы не навредить другим. У тебя есть идеи?       Нацу шокировано уставился на него, не то испугавшись собственных эмоций, не то поразившись, что разговор внезапно перетек в конструктивное русло.       — Не драться, даже когда очень хочется? — пробормотал он.       — Было бы славно, — кивнул Марк. — А как это сделать?       — Не злиться?       Марк с сомнением покачал головой.       — Это будет очень сложно, — сказал он. — Нельзя запретить себе чувствовать. Если попробуешь сделать это, потом взорвешься стократно. Лучше действительно пока перенаправлять злость на другие предметы: деревья, валуны, землю.       Нацу дважды моргнул, и на его лице появилась работа мысли.       — Тогда можно злиться, но не нельзя разрешать себе драться?       — Как насчет того, чтобы обозначить, что некоторые темы для тебя неприемлемы? — предложил Марк. — Например, если вернуться к изначальной теме, то прямо сказать Грею, что тебя сильно задели его слова и тебе было сложно контролировать свою злость. Как товарищ и согильдиец, он должен осознавать, что нельзя бить в самые уязвимые точки другого. Уверен, его тоже взбесило бы, если бы кто-то упомянул Делиору или разрушения на севере. Особенно, в негативном ключе.       — О, — вздохнул Нацу, и в его глазах сверкнуло понимание. — Точно. Дедуля когда-то учил, что нельзя говорить о том, что больше всего задевает другого. Поэтому мы никогда не спрашиваем друг друга о прошлом. Но… почему тогда Грей сделал это?       Марк пожал плечами.       — Сложно сказать, — задумался он. — Может быть, случайно вырвалось. Может быть, он сам был сильно расстроен и сорвался. Может быть, не подумал, что тебя это так заденет. В любом случае, предлагаю попробовать поговорить с ним завтра. Попробуй спокойно рассказать ему о том, что случилось: как ты разозлился, как захотел побить его, как с трудом сдержался, но позже всё равно почувствовал себя плохо. Попроси его не делать так больше. Уверен, он тебя услышит. Всё-таки Грей тоже не бессердечное чудовище.       Нацу нахмурился.       — А если он не услышит и сделает так снова?       — Тогда врежь ему по носу и отправь ко мне. Я поговорю с ним.       Нацу уставился на него в удивлении, а через секунду его глаза засияли, и он улыбнулся. Кажется, эта идея пришлась ему по вкусу. Увидев это, Марк и сам немного расслабился. Он потрепал подростка по волосам, незаметно выдыхая. Нацу с чувством сказал:       — Спасибо. Мне правда стало легче.       — Рад помочь, — ответил он. — Я могу завтра пойти с тобой на разговор с Греем.       — Думаю, я справлюсь сам, — покачал головой Нацу. — Но… мы можем потом поговорить об этом?       Марк с улыбкой кивнул.       — Конечно, — сказал он, и подросток посветлел лицом. — Ты можешь прийти ко мне с любой проблемой, и мы постараемся вместе её решить. Даже если просто захочется с кем-то поговорить, двери моего дома открыты для тебя.       Нацу просиял.       — Но только в том случае, если ты действительно войдешь через дверь, — нарочито сурово сдвинул брови Марк. Нацу, наконец, от души улыбнулся и рассмеялся.       — Обещаю! Больше никаких лазаний через окно.       — Вот и правильно. А теперь выпьем ещё по чашке чая? Я снова проголодался.       Нацу с энтузиазмом закивал, и ещё некоторое время они ели, оставив сложную тему в стороне. Проблема не исчезла, хотя Марку удалось оказать первичную помощь, за что он в душе собой гордился. Вот только налицо проявилось несколько новых трудностей. Оказалось, что Нацу не только тяжело переносил одиночество, но и у него ещё были проблемы с гневом и боязнь, что собственная сила выйдет из-под контроля. О последнем Марк никогда не думал, и эта тема не поднималась в каноне. Напротив, до определенного момента Нацу позиционировался там, как весьма слабый персонаж, которого то и дело колотили Эльза, Мира и Грей. Лишь к началу основных событий он стал тем сильным парнем, которого Марк знал. Сейчас Нацу находился где-то между этими позициями: он уже вполне уверено выполнял задания В-ранга, однако не блистал среди согильдийцев. О его страхе навредить близким нужно было серьезно подумать, и Марк сделал мысленную пометку записать об этом в тетрадь.       К сожалению, Марк не мог сразу разрешить все проблемы подростка. Пока он лишь предложил, как решить ситуацию с Греем, и даже не был уверен, что всё получится. Впрочем, то, что Нацу успокоился, действительно радовало.       Когда они закончили пить чай, Марк отправил его спать в свою комнату, быстро сменив постельное белье на чистое, а сам лег на диване. Несмотря на то, что Нацу готов был спать на даже полу, тот был непреклонен. Широко улыбнувшись, подросток от души поблагодарил его и улегся спать, а Марк ещё долго размышлял над разговором.       Приятным бонусом стало оповещение Системы: значение доверия Нацу составило тридцать пунктов в положительном диапазоне. Он стал вторым человеком в гильдии, который смог настолько проникнуться к нему доверием. От этого становилось тепло на душе.