Доктор Варфоломей

      

Часть третья

      

Отчаяние

      

I

      Тихогорск стоял у подножия старой горы, носившей название Пик Раздумий. За давностью лет никто уже и не помнил, почему она так называлась. Кто-то утверждал, будто из-за схожести с головой старого лысого учёного; кто-то, потому что она вдохновляла местных поэтов на написание своих виршей. Краеведы же хором заявляли, что происхождение связано с красивой старой легендой, в которой безвестный богатырь упокоил своего верного покемона, павшего в бою, в одной из пещер горы.       Пещеры пронизывали старую гору, как хороший, старый сыр. Однако, лишь часть из них была открыта для посещения спелеологами-любителями, остальные были в лучшем случае непроходимы, в худшем – в них водились покемоны-призраки. Из-за этого многие попытки исследовать пещеры полностью, чтобы найти подтверждение или опровергнуть легенду о богатыре, завершились бесславным поражением…       Темнота. Не было никакой разницы, держи глаза закрытыми или широко раскрытыми – ни искорки света не проникало в эту мрачную пещеру. Лишь где-то вдалеке эхом отдавались завывания ветра да грозовые раскаты. И тихо капала с каменных сводов вода. Темнота. И больше ничего.       Вход в эту пещеру начинался где-то в верхней части северного склона, извилистым коридором спускался куда-то в самое сердце горы. Кто знает, быть может, именно здесь, в этой тёмной каверне, не ведавшей света солнца, нашёл свой покой древний покемон безвестного богатыря? Кем он был? Как его приручил хозяин? Сколько они пережили невзгод, шагая бок о бок, поддерживая друг друга, как неразлучные товарищи?.. Да и были ли вовсе? Существовали? Какая теперь уже разница. Сейчас в этом тёмном сердце горы существовал лишь один покемон.       Ослеплённого горем Мьюту гора будто бы звала, манила в свою мрачную утробу. Он не помнил, как летел к ней, не помнил, как очутился в темноте. Это и не имело значения. Всё уже было кончено.       «Не бойтесь, друзья мои. Я буду биться за вас до последней капли крови…!»       В итоге кровь пролила Славя.       «Клянусь, я не позволю больше никому убивать моих друзей!»       Пустые обещания.       «Они полагаются на меня»       В итоге он подвёл всех.       «…ради Бога, не оставляй меня одну!..»       Эти слова жгли душу сильнее, чем все Чаризарды, Девятихвосты и Арканайны, вместе взятые. Он бросил её в час нужды – плевать, какие у него были намерения. Звала ли она его на помощь? Умоляла браконьеров пощадить её друзей? За что её убили?..       «Это Я убил её»       Хотел перехитрить врагов, а перехитрил сам себя. Плата за ошибку оказалась слишком велика. Мьюту глубоко вздохнул, воздух царапал пересохшее горло.       «Я должен был умереть вместо неё»       Таким, как он, в этом мире нет места. Он – ошибка природы, творение рук человеческих; чудовище, взбунтовавшееся против своих хозяев; возомнившее, будто у него есть право на лучшую жизнь. В итоге судьба сама безжалостно сбила шоры с его глаз…       Едва очнувшись в полной темноте, телепат кричал и плакал, скорбя по единственному другу, которого он не заслуживал. Его крики слышали Зубаты и Голбаты в нижних пещерах, но не шевельнулись, чтобы проверить. Слышали его и покемоны-призраки: слышал Генгар, слышали Хонтеры, слышали Гастли. Никто из них не явился в ту пещеру, чтобы насладиться муками и болью отчаявшегося покемона. Джеодуды и Гравеллёры продолжали невозмутимо дремать, притворившись валунами. Парасы и Сендслэши потихонечку ретировались подальше от обители скорби. По дикой иронии судьбы, вся душевная боль потерявшего желание жить Мьюту отпугивала всех его потенциальных избавителей. Обитатели пещер будто заключили негласное соглашение – не будем рисковать, пусть этот чудак сам себя губит, раз жить надоело.       «Вот ещё одно доказательство, что природа отвергла меня!»       Ни один из покемонов, пойманных и расщеплённых на «генетический материал» для выращивания клонов Мьюту, а равно и ни один из их сородичей, не стал бы по своей воле искать смерти. Во всех диких покемонах был с рождения заложен первобытный инстинкт выживания любой ценой. Даже загнанная в угол Раттата будет нападать на превосходящего её в размерах десятикратно неприятеля. Увы, высокий, почти человеческий интеллект Мьюту был проклятием для него самого и его клонов. Ведь только люди могут в один прекрасный день отвергнуть дар жизни, наплевав на древний инстинкт самосохранения. Только людям, с их миллионами надуманных проблем, тьма забвения может показаться заманчивей этого света. Дикий покемон не думает, зачем ему жить, он живёт, как было завещано ему природой. Учёные, породив несчастного суперпокемона, обрекли его на вечные страдания.       Для Мьюту с самого начала люди были олицетворением зла. Сквозь глаза десятков истреблённых покемонов он видел их злодеяния. Сквозь глаза своих покойных братьев он видел предначертанную ему судьбу. Именно это и побудило его однажды вырваться из колбы, карая ответственных за его создание людей подобно длани Господней. Возможно, не найди его Славя, он бы так и погиб в траве, ласково согретый на прощание светом солнца. Быть может, так было бы лучше… Так, по крайней мере, было бы правильно. Кара небесная, обрушившаяся на головы глупых людей, вздумавших играть с силами природы ради своей земной выгоды. Истребив учёных и бандитов из Команды R, он должен был умереть, чтобы не навредить другим людям, не повинным в его создании.       «По крайней мере, Славя была бы жива»       Непрошеная мысль обожгла душу, и без того измученную. Глаза щипало от загустевших слёз, голос уже охрип от рыданий. Сколько ещё он должен страдать, прежде чем ему будет даровано милосердное забвение? Раз местные обитатели считают ниже своего достоинства нападать на обессилевшего, разбитого телепата, придётся ждать, пока упрямое тело не сдастся само.       

II

      С нарастающей настойчивостью желудок требовал пищи. Мьюту не шевелился. К чёрту голод, к чёрту жажду. Если самому сильному покемону в мире не суждено умереть в бою, он сам доведёт себя до голодной смерти, даже если это будет последним его самостоятельным решением. Возможно, не такой конец ему пророчили хозяева… Ну и чёрт с ними тоже! Телепат скрипнул зубами при мысли о белых халатах. Это будет последний его поступок в пику своим создателям. Искали ли они его после побега? Тот шпион в лесу – сказал ли он своим хозяевам, кого ему довелось повстречать? Теперь-то они наверняка всполошились, узнав, что их детище всё это время было у них под носом… Ну и ладно. По крайней мере, они никогда не найдут его могилу. Он не позволит им вырастить из своего тела новых клонов Мьюту, точно так же обречённых на вечные муки. Ведь в таком случае к чувству вины перед истреблёнными покемонами добавятся новые, человеческие чувства, которые хозяева любой ценой старались подавить ещё у самого первого Мьюту.       …Прошли сутки. Телепата мучили видения. Не знакомые ему по ночным кошмарам воспоминания о последних мгновениях жизни своих «прародителей», но кое-что во сто крат хуже. Воспоминания о счастливых моментах в их жизни. В этой непроглядной темноте, казалось, куда ни отведи взгляд, негде было укрыться от вызывающих боль картин недолговечного счастья. Мьюту только тихо стонал и проливал слёзы.       Вот он – Нидорина. Вот её супруг-Нидорино возвращается с добытым фруктом в логово. Они ласково трутся головами. У Нидорины под боком дремлют детёныши Нидоран – три мальчика, четыре девочки. Нидорино с гордостью смотрит на неё…       Вот он – Пиджи. Вот птенец вылупляется из яйца, вот мама кормит его птичьим молоком. Первая добыча – длиннющий дождевой червь, чуть не давится, пока глотает его целиком. Вот он расклевал Видла. Горько. Несъедобный. Нужно лететь в лес, искать нежных вкусных Катерпи.       Вот он – Гипно, вернее, Дроузи в день своего становления Гипно. Очередная блестящая победа над вспыльчивой Манки, на следующее утро он линяет, коричневый мех на ногах сменяется жёлтым, как на верхней части тела. Грузное тело прямоходящего тапира вытягивается, пузико пропадает, на шее вырастает «воротник» из белого меха. Он притягивает к себе маленький плоский камушек, силой мысли сверлит в нём дырку, подвешивает на верёвке, сплетённой из травы и шерсти. Теперь он взрослый…       Вот он – Арканайн, вожак стаи. Вот он отдыхает после охоты, вокруг него колобками носятся его детёныши-Гроулиты. Один из них, расшалившись, с писком лезет к нему, трётся об морду и лапы, лижется. Приоткрыв пасть, отец порыкивает – больше для порядка, чем чтобы напугать. Подходит обеспокоенная мать семейства, чтобы забрать щенка, он останавливает супругу взглядом. Малыш переворачивается на спину и расставляет лапки в воздухе, прося внимания родителя…       Вот он – Вульпикс. Совсем ещё маленький, вместо шести хвостов всего четыре. Мама-Девятихвост облизывает ему ещё не заострившуюся мордочку. Его старшие братья и сёстры – гордые обладатели полного набора хвостов – резвятся у входа в нору на свежем воздухе. Он сворачивается клубком на пышных маминых хвостах и дремлет…       Вот он – самка Персиана. Лежа на боку, она кормит выводок котят-Мяутов. Вот чья-то рука суёт ей под бок чужого котёнка. Она шипит. Второй день уже ей подсовывают этого Мяута. Малыш жалобно мяукает и облизывает ей морду. Мать выводка шипит, оскалив зубы, и грозно урчит. Та же рука успокаивающе гладит её по голове, вернув котёнка к набухшей груди. Самка Персиана недовольно урчит, но позволяет приёмышу наесться. На следующий день она его умывает длинным шершавым языком.       Вот он – Мьюту, образец за номером два… Неужели даже у его немощного брата было одно счастливое воспоминание? Вот сцеживают раствор, открывают колбу. Он не может дышать. Ноги не держат, падает мешком на холодный пол, мельком увидев своих братьев в других колбах. Слаб. Очень слаб. Начинается агония. Какой-то белый халат подбегает к нему и бережно приподнимает туловище, одной рукой придерживая голову. Его глаза фокусируются. Человек. Молодой человек. На лице смесь ужаса, неверия и… жалости? Этот белый халат его жалеет? Его – неудачный образец? Клон хрипит, задыхаясь, в глазах молодого человека появляются слёзы, он пристраивает умирающего Мьюту у себя на коленях и ласково гладит по серому лицу. Трёхпалая дрожащая рука ложится на его запястье, легонько сжимается, в глазах темнеет…       «Неужели и среди белых халатов были добрые люди? Неужели я во время побега убил кого-то, кто подарил моему брату утешение на смертном одре?»       Снова стоны, слёзы, хрипы. Он не только живым причиняет боль, но даже мёртвым. Несомненно, после смерти он станет призраком и будет вечность скитаться по тёмным галереям Пика Раздумий. Нет, даже такая участь делает ему слишком много чести. Лучше не просто умереть, а стереть все воспоминания о нём, чтобы никто не знал о его существовании. Только такой смерти он заслуживает.       …Вторые сутки без еды и воды. Вместо желудка – чёрная дыра, с пронзительными воплями требующая насыщения. Глаза болят, воздух сушит горло при вдохе.       Опять воспоминания. Налетели, как рой Бидрилл. Они жалят его душу. Теперь перед глазами, отвыкшими от дневного света, ослепительно ярко вспыхивали картины недавних дней…       Первый день в «маленьком санатории». Мьюту вновь почувствовал ласковое тёплое дыхание приближающегося лета, нежную лазурь неба, мягкую постель под избитым телом. Варфоломея не было видно, с замиранием сердца телепат ждал, что сейчас войдёт Славя. Скрипнула дверь, являя взору до боли знакомый сарафан и длинные толстые косы пшеничного цвета…       Ночь. За окном молодая луна, под боком тихо сопит Варфоломей, грея жёсткий бок серокожему товарищу. Снова утро. Их первый завтрак вместе. Варфоломей когтями и зубами отгоняет Катерпи во время их совместной прогулки в лесу.       Вечер. Славя положила руку ему на плечо, что-то ласково говорит, но слова не долетают до сознания. Почему его душу жжёт стыд? Глаза останавливаются на длинном порезе на смуглой руке. Спирроу. С улыбкой девушка уходит, Мьюту накрывает дрожащей рукой обожжённое её касанием место. Он не заслужил прощения.       Снова утро. «Пообещай мне, что не станешь никому вредить!»       Ночь. Насест с шорохом ввинчивается в землю. «Разве ночь может быть белой?» Зато день может быть чернее ночи. Всё ещё ночь. В лунном свете блеснул жетон с оттиснутым именем.       За окном серый дождливый день, перед глазами медленно складываются в слова буквы в красной книге. Славя сидит рядом, он чувствует её дыхание кожей, может услышать биение её доброго сердца. Чуть скосил глаза вправо – вот её профиль…       Снова солнце, жара. Девушка в белом купальнике на скрипучем шезлонге, на траве довольно растянулся Варфоломей. Сам Мьюту сидит в тени и вслушивается в многоголосый гомон собратьев на содержании.       Снова он лежит на постели. Повернув голову, ждёт Славю. Дверь не открывается. Он один.       Каменистая полянка. На кустах вдоль ручья растут камни вместо фруктов. Ручей высох, его завалил огромный валун.       Проливной дождь, ночь. Сквозь крону старого дуба капают дождинки.       Пустой санаторий. Пустые клетки вольера. У насеста нет навершия. Дверей нет, везде пустота.       Старый дуб. Среди корней глубокая яма. Достаточно глубокая, чтобы укрыть его с головой.       Поляна. Трава истоптана обувью с каблуками. Между деревьев не видно просветов, они растут сплошной стеной. Он пытается взлететь, охает от резкой боли. Сломана нога, на животе длинный порез.       Тёмная поляна в болотистой роще. Вокруг лежат мёртвые змеи и Арбок с разорвавшейся головой. Мьюту идёт по тропе на север, в траве виден мёртвый Вульпикс, из укуса на ноге не перестаёт течь кровь, она уже скопилась под ним и намочила мех. Становится светлее, по левую руку видна разорённая нора с мёртвой самкой Девятихвоста. Тропа усыпана мёртвыми Спирроу, одна из них завязла клювом в черепе Раттаты, на ветке подвешена за ноги Фирроу со свёрнутой шеей.       Лес кончается, телепат выходит на поляну с домиком Слави. На поляне вокруг лежат трупы Арканайнов и Бидрилл. Насест сломан, под ним лежит мужчина в форме Команды R. Вольер разрушен, среди обломков виден жёлтый мех Гипно. Мьюту заходит в дом. Кладовка открыта, из ледника торчит голова Пониты с потухшей гривой, на кухонном столе Гроулит. Он проходит в комнату. Славя лежит на кровати, сарафан на животе напитан кровью. Она медленно поворачивает голову и смотрит на него холодными лиловыми глазами…       - В Тихогорск, Мьюту.       …Третьи сутки. Смерть если и спешит к нему, то явно устроила перерыв на чай. Дышать трудно. Рот пересох. Желудок ноет. Быть может, потому что телепат перевернулся на живот. Перевернуться на спину уже не хватает сил.       Видения. Он стоит перед бронированными дверями замаскированного в холме входа. Из верхушки холма идёт дым. Дыра в крыше, Мьюту проникает внутрь. Стальной коридор, вокруг мертвецы в белых халатах и чёрных одеждах с багровой «R» на груди. По полу рассыпаны покеболы, по крайней мере, их обитателей можно спасти. Если ещё не слишком поздно.       А вот и лаборатория с разбитыми вдребезги колбами. Среди осколков укреплённого стекла виднеются кости растворённых покемонов. Его встречают братья. Девятый смотрит с ненавистью, второй со слезами на глазах, сидя на полу. Пятый смотрит с отвращением, третий с разочарованием. Мьюту всё понимает без слов…       «Ты один выжил. Ты один бежал. Ты один умрёшь»       Он обернулся. Перед ним была раскрытая инкубационная колба. Не для выращивания. Он покорно залез в колбу, стекло опустилось, его медленно стал заливать раствор…       Перед тем, как раствор покрыл его голову, Мьюту посмотрел в последний раз сквозь толстое стекло. Все, кого он убил, и кто погиб по его вине, стояли вокруг колбы. Телепат в последний раз оглянулся, ища глазами свою последнюю жертву…       Слави среди них не было.       …Четвёртые сутки. В ушах шумит. Тело будто парит в воздухе. Каменный пол под щекой кажется мягким, как подушка. Точно! Подушка! Он спит и сейчас проснётся. Не было ни побега, ни Слави, ни девяти дней идиллии, ни налёта Команды R, ни этой тёмной пещеры. Сейчас он откроет глаза и проснётся в колбе…       

III

      С превеликим трудом веки открылись. Дощатый потолок, за окном лунная ночь, комната освещена мягким светом керосиновой лампы. Он снова лежит на кровати, перед ним на стуле сидит Славя, у неё в руках миска с фруктовым пюре. Тонкие ноздри затрепетали от сладкого аромата. Ложка аккуратно зачерпнула немного пюре, Мьюту с готовностью открыл рот и нечаянно встретился взглядом с девушкой. Едва не подавился, поспешно сглотнул.       В её голубых глазах не было злобы, отвращения, страха – ничего подобного, но не было и привычной улыбки. Лицо её выражало самую настоящую, неподдельную скорбь. Настолько непривычно было видеть её такой, она казалась намного старше своих лет. Не говоря ни слова, она кормила Мьюту пюре, ложка за ложкой. Он не мог отвести взгляд от такого странно знакомого и в то же время будто чужого лица, лишь смаргивал набегающие слёзы.       Пюре закончилось. Славя поставила миску на тумбочку и снова обратила на телепата взор печальных глаз. У него дрожали губы, он не смел отвернуться или закрыть глаза. Что она скажет?       «Я полагалась на тебя»       Ведь он должен был быть с ней, должен был её спасти!       «Ты подвёл нас»       Ведь никто не спасся. Кроме него.       «Ты мне противен»       Ибо он не заслуживает другого отношения.       «Я считала тебя другом»       Он – убийца. У таких друзей не бывает.       - Зачем ты это делаешь?       У него перехватило дыхание.       - Зачем ты это делаешь?       Никакой ненависти в её голосе не было. Только усталость и бесконечная грусть. Слёзы снова полились из глаз, он всхлипывал.       - Потому что я всё потерял.       - Всё?       - Ты была для меня всем. Моим единственным другом. Ты вела меня по этой жизни. Без тебя я бы давно погиб. Я и должен был погибнуть, я заслужил смерть. Таким, как я, нет места в этом мире. Я не смог защитить тебя. Все вокруг умирают по моей вине. Я не хочу больше так жить.       Больше он не мог говорить. Только лежал и плакал. Славя протянула руку и утёрла ему слёзы. Взяла за руку, зажала его трёхпалую кисть своими тёплыми ладонями.       - Я тебя ни в чём не виню, мой бедный горемыка. Это не твоя вина, ты лишь хотел сделать что-то большее, чем сидеть и ждать, и поступил очень благородно. Это даже не вина той девушки – она не хотела убивать.       - Это я тебя убил.       Славя мягко гладила его руку.       - Ты ни в чём не виноват. Тебе до меня встречались только злые люди, сделавшие тебя убийцей, я только показала тебе иной путь, вот и всё. Ты сам сделал выбор, помнишь? «Я выше этого, но не могу это доказать».       - Что мне делать, Славя? – Мьюту крепко сжал её запястье. – Помоги мне!       - Помнишь, когда умер Вульпикс?       В ответ послышались всхлипывания.       - Ты точно также просил моей помощи, и я научила тебя распознавать целебные фрукты. Пусть же и моя смерть сподвигнет тебя на новый шаг по избранному тобой пути. У тебя доброе сердце, ты не свернёшь с него, знаю.       «Но какой шаг?» - хотел он спросить, и вдруг его осенило.       - Ченси!       Печальная улыбка смягчила черты её лица, теперь Славя была почти похожа на прежнюю себя.       - Вот видишь? Ты просто споткнулся и упал. Я помогла тебе встать. Ты можешь идти дальше. Иди и не оглядывайся. Я всегда буду твоим другом.       Видение комнаты стало таять в воздухе. Девушка встала и пошла к двери. Ночная рубашка на ней напоминала саван, с каждым её шагом видение отдалялось от серокожего покемона. Уже готовясь выйти, Славя повернулась к Мьюту. В её глазах еле приметно светилась тихая радость.       - Знаешь, наши мечты очень похожи…       …В нос ударил какой-то очень знакомый острый запах. Телепат медленно открыл слезящиеся глаза. Когда зрение перестало расплываться, он неожиданно понял, что пещера будто бы стала светлее. Перед ним на каменном полу лежал круглый предмет. Мьюту потянул носом, пытаясь вспомнить аромат, потом сообразил: апельс-фрукт. Отвыкшее от движения, ослабевшее от голода тело подчинялось ему с трудом. Он упрямо полз, царапая грудь, живот и бедра о шершавый камень, пока не вонзил острые зубы в упругий сочный фрукт. Подавился соком, закашлялся, не выпуская фрукт изо рта. Со слезами доел фрукт до последнего кусочка и тут же уснул. Когда тьма забвения его отпустила, перед ним лежал ашург-фрукт.       На протяжении почти двух недель незримый благодетель кормил Мьюту фруктами, постепенно увеличивая их количество. Ещё одна деталь, над которой телепат потом долго ломал голову – всякий раз, как он просыпался, фрукт был от него на небольшом расстоянии. Причём расстоянии достаточном, чтобы он мог его проползти и не потерять сознание. Через два дня он уже не царапал тело о камень. Ещё через два мог ползать на четвереньках. Ещё через три – наконец-то мог стоять на ногах. Через пять – левитировать.       Высоко над головой, где-то вдалеке светилась ослепительно белая точка. К ней вёл извилистый крутой подъём. Мьюту полетел к свету, отчаянно щурясь. Когда он наконец-то оказался на свежем воздухе, глаза его заболели от яркого света. Ему понадобилось добрых пять минут, чтобы привыкнуть к свету, который он так упрямо пытался покинуть. Шёл дождь, приятно обмывая покрытое каменной пылью серое тело. Перед телепатом внизу простирался у подножия горы маленький сонный Тихогорск.       Мьюту присел и задумался. Если он сейчас полетит в городской покемон-центр, его примут за очередного дикого покемона и без разговоров изловят. Кроме того, надо выяснить имя старшей медсестры, с которой разговаривала Славя.       «…даже записала её в свой блокнот...»       А чтобы главврач не вздумал закрыть его на изучение, как подопытного, нужно найти Ченси – желательно дикую – и обучиться у неё лечению покемонов. Но для начала всё равно придётся вернуться в «маленький санаторий»…       С тяжёлым сердцем покемон поднялся и воспарил в воздухе. Перед тем, как улететь, он обернулся и пристально посмотрел во тьму пещеры.       - Я не знаю, кто ты. Я не знаю, зачем ты спас мне жизнь. Но за всё – спасибо тебе.       Исхудавший Мьюту полетел на восток. Его провожал долгим взглядом вышедший из пещеры на свет дневной Генгар. Обычная для призрачных покемонов злорадная ухмылка на его морде была заменена угрюмо поджатыми губами.       Говорят, после смерти покемон может превратиться в призрака – покемоны помельче становятся Гастли, покрупнее – Хонтерами. А Генгаром может стать только покемон, при жизни убивший человека. Когда Мьюту явился в пещеру, чтобы умереть, Генгар знал о нём. Терпеливо он выжидал, пока могучий телепат не ослабеет, а когда тот потерял сознание от голода, злобный покемон-призрак поспешил к столу.       И тут стали происходить необъяснимые вещи: когда он наслал морок на обессилевшего от голода Мьюту и принял вид его покойной подруги, то не смог ничего сделать. Чистая сердцем девушка говорила его устами, возрождая желание жить в сломленном покемоне; ведомый её волей, Генгар собирал по ночам фрукты и кормил телепата. Когда тот окреп и полетел наружу, Славя покинула призрачного покемона, на прощание поблагодарив. Смущённый произошедшим, Генгар поспешил к выходу, движимый скорее любопытством, нежели желанием «наверстать упущенное», и успел как раз к тому моменту, когда Мьюту поблагодарил неизвестного спасителя.       Теперь угрюмый призрак запятнавшего душу убийством покемона стоял при свете дня, задаваясь вопросом: «Почему?» Почему он не смог добить телепата? Почему не смог извратить образ той девушки? Почему призрак спас жизнь другому покемону?       Его тело, напоминающее плотный сгусток фиолетового дыма, стало мерцать голубоватым ярким светом, рассеиваясь на мириады крошечных искорок. Он был прощён.       

IV

      Перепуганный Джигглипуфф отчаянно семенил в кусты, подальше от странного костлявого покемона с угрюмыми лиловыми глазами. Мьюту только устало проводил взглядом шарообразного розового собрата. За несколько секунд до этого, заметив сквозь однообразную зелень листвы яркий розовый мех, он спикировал на цель, подобно Фирроу. Когда вместо яйца в кармашке на животе телепат увидел смотрящие на него с ужасом огромные голубые глаза, то не потрудился даже успокоить миролюбивого певуна – настолько велико было его разочарование.       Ченси. Во что бы то ни стало, надо было найти маленького покемона-целителя. Мьюту устало опустился на землю, невесёлые мысли занимали его рассудок. Ему мешали две большие проблемы: во-первых, нужно было хотя бы примерно себе представлять, где водятся Ченси, так как полагаясь на одну удачу, он так и будет пугать Джигглипуффов; во-вторых, ему нужен кто-то, хорошо знакомый с этой местностью, проживший здесь с рождения, чтобы можно было поручить ему поиски. Телепат уже погубил одну невинную жизнь, потеряв осторожность, второй раз он уже сам сложит голову.       «На горьком опыте растут сладкие плоды»       Эти слова прозвучали в его голове, будто Славя сама их сказала, стоя рядом. Мьюту живо обернулся, надеясь на чудо. Чуда не произошло. Закрыв лицо руками и задавив всхлип, он скрепился и покорно полетел над самыми кронами в единственное место, где мог получить помощь – санаторий Слави.       Место, где одинокий телепат когда-то был счастлив, теперь напоминало кошмар, виденный им в пещере. Несколько клеток вольера были сломаны, остальные уныло хлопали незапертыми дверцами. Насест был сломан. Входная дверь была опечатана какой-то бумажкой. С каждым шагом, приближавшим Мьюту к осиротевшему домику, сердце сжималось. Поведя дрожащей рукой, он силой мысли запер клетки. Когда дверь отворилась, оборвав бумагу, в нос ему ударил тяжёлый мерзкий запах.       «Неужели…?»       Не успев закончить мысль, он согнулся в три погибели, его рвало. Смрад шёл из кладовой, зажав нос одной рукой, телепат отворил неприметную дверь в стене. Сухой лёд испарился, мясо протухло, провоняв кухню и маленькую тесную комнатку. Фрукты сгнили на полках. Едва не опрокинув стеллаж, Мьюту вышвырнул разлагающуюся пищу на двор. Он не позволит такой мелочи осквернять дорогое сердцу место.       На половике, ведущем в его комнату, остались пятна крови. С содроганием делая каждый новый шаг, покемон приблизился к двери, толкнул её дрожащей рукой. Со скрипом дверь отворилась, являя пустую комнату, в которой он открыл глаза в первый раз, и в которой навсегда закрылись голубые глаза Слави.       «Не закрылись!..»       Мьюту привалился к стене, крепко обхватив себя руками. Воспоминания о страшном пустом взгляде мертвеца вызвали новые всхлипывания. На постели одеяло было испачкано кровью, на белом столе лежал амулет, серокожий телепат притянул его к себе. В тёмное дерево впиталась кровь, взглянув на вырезанный символ покебола на крестике, он услышал последние слова Слави:       «Живи так... как не смогла я...»       Мьюту сжал амулет в руке и прижал его к подкожному панцирю рёбер.       «Клянусь, на этот раз я тебя не подведу»       Надев амулет на руку, он телекинезом подвязал леску, на которую были нанизаны бусины и крестик, чтобы тот не спадал с узкого запястья.       Со двора донеслись знакомые трели, телепат поспешил наружу. Пиджи клевала подгнивший яколоб-фрукт, при виде серокожего покемона встрепенулась и недобро воззрилась на него, склонив набок голову. Мьюту её узнал – та самая птица, которая вскочила на подоконник распахнутого окна в его первый день в санатории.       «Ну, здравствуй. Вижу, тебе тоже нужна помощь. Ты ведь за этим сюда прилетела?»       Пиджи продолжала непонимающе смотреть на него.       «Та добрая девушка, что когда-то кормила тебя, умерла. Я хочу исполнить последнюю её просьбу, но в одиночку не справлюсь. Ты знаешь ту Пиджеотто, которая меня сюда принесла? Славя для неё ещё насест сколотила»       Медленный кивок, всё тот же настороженный взгляд. Мьюту присел по-кошачьи и продолжил, глядя ей в глаза:       «Прошу тебя, найди её. Попроси её прилететь к насесту доброй девушки»       Пиджи посмотрела на сломанный насест, перевела взгляд на телепата.       «Я его починю, не беспокойся. Главное – найди Пиджеотто, пожалуйста! Если моя просьба ничего для тебя не значит, сделай это хотя бы ради Слави!»       Птица долго смотрела на него, потом медленно кивнула и засеменила, расправляя крылья. Несколько стремительных взмахов крылами – и в воздухе только видно её бежевые грудку и ноги. Мьюту внимательно осмотрел насест. Ствол надломился, но не сломался полностью, а вот верхняя перекладина пострадала сильно. Но починить его можно, вернее, нужно. Только сейчас телепат обратил внимание на опускающуюся ночь. В темноте звуки слишком хорошо разносятся, нужно поспать… Он подошёл к двери, но так и не переступил порог.       «Сначала надо избавиться от гнилья»       Но даже вынеся протухшую еду в лес на поживу падальщикам, он не смог войти в дом. Одна лишь мысль, что ему придётся спать в той самой комнате, где умерла Славя, вызывала дрожь во всём теле. Пойти спать в её комнату? Нет, ни за что! Не сейчас… Свернуться на половике в кухне? Задохнется от смрада из кладовки. Даже с открытыми дверьми и окнами этот запах будет выветриваться всю ночь. Тяжело вздохнув, Мьюту полетел в одному ему известное место…       Каменистая полянка, как и следовало ожидать, ничуть не изменилась с его последнего визита сюда. Только дожди стремительно выедали грязь из маковки перевёрнутого валуна. Как будто это было целую вечность назад… Он присел рядом с валуном, сорвав малин-фрукт с ближайшего куста. Едва телепат надкусил фрукт, кусты затрещали. Спокойно посмотрев направо, Мьюту увидел старую знакомую. Спирроу смотрела на него с бессильной яростью. Этот серокожий урод принёс ей столько горя и унижения, что, даже заклевав его насмерть (что вряд ли получится), мстительная птица не утолила бы свою ненависть.       «Послушай, я сейчас не в настроении, чтобы с тобой ссориться. Оставь меня в покое»       Спирроу в ответ гневно заверещала, не двигаясь с места. На её клич никто не пришёл. Мьюту продолжал холодно смотреть на своего заклятого врага.       «Помнишь ту девушку, которая тебя лечила? Ты ещё ей руку оцарапала. Так вот, она умерла. Видела когда-нибудь людей в чёрных одеждах и белых сапогах?»       Спирроу замерла, будто что-то сообразив. Мьюту кивнул:       «Я так понимаю, тебе доводилось с ними встречаться. Сколько твоих сородичей они поймали?»       В ответ долгий взгляд, говорящий громче любого крика.       «Вижу, потому никто и не откликнулся на твой призыв о помощи. Ту девушку тоже они убили. Она умерла у меня на руках, я ничего не мог сделать. Я не могу спать там, поэтому спать буду здесь»       Птица не издала в ответ ни звука. Телепат свернулся на земле.       «Да, и ещё. Я знаю, ты мне ничего не должна, но всё же… Будь так добра, не уходи далеко. Я не хочу попасться этим подонкам. Если увидишь одного – просто кричи погромче, и мы разберёмся с ними вместе»       Молчание, шорох кустов в ответ. Спирроу вспорхнула на верхушку валуна, под которым прикорнул Мьюту. Она смотрела на него с горечью в злых глазах. Это чудовище вывихнуло ей крыло, силком оттащило обратно к той девчонке, посрамило перед товарками. Вот только… он их не убивал, он не натравливал на них ледяных покемонов, не заключал их в покеболы… Скрепя сердце, птица оберегала сон телепата до самого утра. Хотя сном это было сложно назвать – Мьюту почти всю ночь ворочался и стонал, мучимый кошмарами.       

V

      Ещё один гвоздь, повинуясь мощи телекинеза, вошёл в дерево и связал разделённые половинки насеста. Едва проснувшись, серокожий покемон немедленно полетел в бывший санаторий, на ходу зажевав какой-то фрукт. В кладовке – теперь уже гораздо слабее воняющей – он нашёл кулёк гвоздей и бакелито-фенольный клей, молоток он тоже взял с собой, на всякий случай. Смазав клеем место разлома, он осторожно поднял поваленный верх насеста и привёл его в вертикальное положение. Вогнав десяток длинных гвоздей в половинки шеста наподобие того, как зубы входят в вязкий фрукт, Мьюту для надёжности наложил ещё один слой клея поверх гвоздей.       Оставалось самое сложное – перекладина. Она была сломана в нескольких местах, так как приняла на себя всю энергию удара от падения. Поломав над этим голову (и оценив оставшиеся запасы клея и гвоздей), телепат отправился в лес и нашёл подходящую по толщине ветку. Приладив последнюю деталь, он отошёл к стене и оценил результат своей работы. Новый насест выглядел весьма грубо сработанным, верхняя половина еле заметно покачивалась, перекладину вовсе пришлось укреплять клеем. Скорее всего, первый же ураган его повалит, но это уже не будет иметь никакого значения. Он должен только привлечь Пиджеотто, большего от него и не требуется.       …Прошло три дня. Смрад из кладовки выветрился, но Мьюту продолжал спать на поляне под зорким присмотром Спирроу. Дневное время для него было самым тягостным, он вздрагивал от каждого шороха и тени, сразу падая на пол. Его душу снова стали терзать неприятные сомнения. Что, если та Пиджи и не собиралась искать свою старшую подругу? Вдруг она попалась кому-то на обед? Или в окрестностях всё ещё есть браконьеры? Телепат пытался отвлечь себя от размышлений чтением, но тщетно – слова начинали расплываться в глазах, смысл прочитанного не доходил до разума. Взгляд остановился на кровавом пятне на одеяле, книга выпала из рук. Снова всхлипы.       Вдруг словно гром в душную ночь прозвучал с улицы знакомый переливчатый клёкот. Мьюту в мгновение ока выскочил наружу. Величественная птица приветствовала его кличем, опускаясь на аляповатый насест, но стоило ей сесть на перекладину, как вся конструкция со страшным треском опять накренилась вбок под весом пернатого покемона. С гневным криком Пиджеотто вспорхнула в воздух, телепат поспешил обратиться к ней.       «Не сердись, я не пытался над тобой посмеяться. Прошу, спустись ко мне, я хочу поговорить»       Всё ещё недовольно воркуя, Пиджеотто опустилась на землю рядом с Мьюту, подняв облака пыли. Птица воззрилась на него пытливым глазом, пока он пытался подобрать нужные слова. Не сумев найти обычных для людей слов в такой ситуации, телепат прямо и без обиняков сказал:       «Славя умерла»       Пиджеотто моргнула, повернула голову к насесту, посмотрела на полуразрушенный вольер, на похудевшего друга и печально склонила голову. Мьюту погладил её по голове.       «Ты хотя бы не видела её последних минут. Эта картина мучит лишь меня бессонными ночами»       Птица заметила амулет Слави на узком сером запястье и вопросительно посмотрела на друга.       «Да, это её амулет. Она отдала мне его перед смертью. Просила прожить жизнь так, как не смогла она»       Телепатический диалог прервался, Мьюту опять душили слёзы. Пиджеотто вытянула к нему голову и ласково ущипнула клювом за скулу. Покемон-телепат вздрогнул и пристально посмотрел на птицу. Она утешающе ворковала. Взяв себя в руки, он продолжил:       «Именно поэтому мне нужна твоя помощь. Мне позарез нужно найти Ченси. Я не умею лечить собратьев-покемонов, а фрукты и бинты не всем помогут. Я хочу обучиться их способу лечения. Если увидишь где-нибудь розового покемона с яйцом в кармане на животе – сразу лети за мной!»       Пиджеотто согласно кивнула, расправила крылья, издав на прощание мелодичную трель, и взмыла в небеса. Мьюту с облегчением пошёл обратно в домик. Осталось только выяснить имя той медсестры, с которой была знакома Славя. Наверное, блокнот у неё в комнате… Покемон замер перед белой крашеной дверью, не в силах коснуться её ни рукой, ни силой мысли. Будто застигнутый врасплох вор он спешно покинул дом и полетел на полянку. Спирроу лишь с усталым презрением взирала с макушки валуна на телепата, свернувшегося в клубок и всхлипывающего.       Только через день, взяв всю смелость в кулак, он отворил заветную дверь и вошёл в святая святых – спальню покойной девушки. Мьюту осматривался по сторонам, затаив дыхание. Эта комната была примерно на треть меньше его спальни, в ней царила безукоризненная чистота даже после смерти Слави. Кровать была аккуратно застелена, сложенная спортивная форма висела на спинке стула, у самых дверей стояли её сандалии. На письменном столе лежали стопкой несколько книг – «Энциклопедия покемонов» профессора Окидо, справочник «Где болит у вашего покемона?», три или четыре тома поэзии – и большой чёрный блокнот с ручкой в кармашке. Он-то и привлёк к себе внимание телепата.       Пальцы торопливо откинули обложку блокнота, написанные аккуратным девичьим почерком строчки пронзили сердце болью. Стихи. Славя действительно писала стихи. Забыв о медсестре, о Пиджеотто, о возможной опасности, то и дело утирая слёзы, Мьюту читал незатейливые, чувственные стихи. Читая их, он словно слышал в голове её голос. Слова скоро расплылись в глазах, покемон уронил голову на стол, сотрясаясь в плаче. Он думал, что действительно её знает…       Половина страниц в блокноте была чиста, как снег. Раскрыв его на середине, телепат шёл в обратном направлении, от самой свежей записи до самой старой. Его внимание привлекла запись, обведённая красным карандашом: «Виолетта Сергеевна, ст. мед-ра, Т-ский П-Ц». Он напряг память, пытаясь расшифровать аббревиатуры. «Ст. мед-ра» - наверное, старшая медсестра; «П-Ц» - покемон-центр, больница для покемонов. «Т-ский» могло означать что угодно, вдруг это не тихогорский, а какой-нибудь тихоокеанский или даже трансатлантический? Как назывался город на севере? Толмачёв? Может, ему и не в Тихогорск нужно лететь, а на север? Рассердившись на себя за глупые мысли, Мьюту со всей силы двинул себе кулаком по голове. Помогло. Из омута памяти услужливо всплыли слова о городе к северу отсюда:       «В Кумачове есть стадион покемонов-телепатов, там заведует Лена, девушка-телепат»       Значит, всё-таки в Тихогорск…       «В Тихогорск» - будто подтверждая его мысли, прозвучали в голове слова человека в чёрном.       Тишину летнего дня вдруг прорезал шум мотора. Покрывшись холодным потом, Мьюту приоткрыл дверь и выглянул… и тут же закрыл её. Сквозь окно на кухне было видно, что перед домом остановился мотоцикл, на котором сидела молодая женщина в тёмно-синей форме. На голове у неё фуражка с красным околышем, из-под которой выбивались зелёные взъерошенные волосы. Полиция. Можно ли им доверять? Что, если это шпион Команды R? Может, опробовать гипноз? Нет, слишком далеко…       Полицейская внимательно осматривала двор. От её внимания не укрылось, что насест кто-то починил, а печать на двери была разорвана. Расстегнув кобуру, она осторожно приблизилась к входной двери и заглянула на кухню. Открытая кладовка подтвердила её подозрения – на месте преступления кто-то был. И этот кто-то может быть ещё здесь… Под белой дверью будто бы виднелась чья-то тень. Оглянувшись на дверь в дальнюю комнату, к которой вела дорожка засохших капель крови, молодая женщина решила сначала проверить ближайшую к ней комнату. К несчастью, это была спальня Слави.       Услышав приближающиеся шаги, Мьюту запаниковал. Ему не стоило труда одолеть человека в схватке, но вдруг за дверью друг? Полиция считается за друзей? Если Команда R украла у них Гроулита, они точно не в сговоре? Учащённо дыша, загнанный в ловушку покемон как можно тише открыл запоры на окне. Плевать на скрипучие петли, он выскочит в окно, едва только дверь начнёт открываться…       С улицы раздался громкий, скрипучий крик и страшный грохот. Выхватив табельный пистолет, полицейская выбежала наружу. Насест сломался окончательно, его верхняя половина лежала на земле, перекладина снова разбилась вдребезги. В воздухе над останками насеста взмахивала крыльями Пиджеотто, в её клёкоте слышалась насмешка. Полицейская сплюнула, кляня глупую птицу за едва не выпрыгнувшее из груди сердце. На этот раз она уже прямо прошла к белой двери и выбила её плечом, взяв пистолет наизготовку. Спальня была пуста, ветер из раскрытого окна тихо шевелил занавески.       А вот как это произошло: заметив мотоцикл возле дома и ни следа серокожего друга вокруг, Пиджеотто сообразила, что телепату срочно нужна помощь. Вопреки замыслам самого Мьюту, насест сослужил добрую службу не один, но два раза – когда привлёк внимание птицы, и когда отвлёк в самый опасный момент внимание полицейской.       

VI

      Пиджеотто летела на восток, к озеру Баламут. Покемон-телепат держался прямо над ней, чтобы широкие крылья хоть немного укрывали его от нежелательных глаз с земли. Руки его крепко сжимали чёрный блокнот – в стихах Слави была заключена частица её души; пока её слова звучали в голове, она была жива.       Вдалеке на земле мелькнуло что-то розовое, Мьюту вздрогнул, всматриваясь в густую, сочную зелень луга. Птица крикнула, подтверждая его мысль – это была дикая Ченси. Однако, чем ближе товарищи подлетали к искомому покемону, тем чётче они осознавали, что в хаотических, мотыляющихся перебежках розового лекаря был намёк на опасность. Вспыхнули молнии, опалив траву, и перепуганная Ченси скатилась по покатому склону берега к самой воде. Пиджеотто остановилась в воздухе, недоумевающе крикнув, в траве мелькнул тонкий хвост, жёлтый плоский кончик которого напоминал по форме молнию. Райчу.       «Но они же не водятся в полях! Он что, прибежал с плато?»       Страшная догадка поразила телепата – где-то рядом тренер покемонов! Он обратился к Пиджеотто:       «Здесь наши пути расходятся, друг мой. Беру на себя этого тушкана, а ты найди его хозяина и постарайся увести подальше от озера. На кону моя судьба!»       Последний раз окинув ласковым, чуть насмешливым взглядом серокожего собрата, величественная птица ликующе крикнула и спикировала к земле, в последний момент расправив крылья и поплыв по воздуху к дальнему берегу озера. Увидев пикирующую на него Пиджеотто, Райчу бросился на брюхо. Когда крылатая смерть миновала, он с гневным попискиванием послал ей вдогонку несколько разрядов молнии, выжигая траву в местах попадания.       Ченси жалобно запищала, оказавшись в западне. Райчу со злорадным выражением на мордочке вышел из травы. Если она прыгнет в воду, одного разряда хватит, чтобы столь ревностно оберегаемое ей яйцо сварилось всмятку. Щёчки тушканчика начали искриться, резко запахло озоном… Внезапно он взмыл в воздух, волна ужаса затмила его разум, тело не слушалось. В мозгу зазвучал холодный голос:       «Оставь в покое этого покемона, или твоей тушкой будут лакомиться Маджикарпы. Возвращайся к своему хозяину, пока одна злобная птица не вырвала ему глаза»       Словно невидимая рука швырнула Райчу. Перекатившись несколько десятков раз, он с ужасом побежал к своему тренеру, тем более что ему действительно досаждала какая-то огромная птица…       Серокожий телепат повернулся к спасённой им Ченси. Розовый покемончик трясся мелкой дрожью от макушки до лапок. Мьюту был в два раза выше её самой, холодные лиловые глаза хмуро смотрели на неё сверху вниз. Под таким взглядом и человек может оробеть, а Ченси никогда не отличались храбростью…       «Не бойся. Я не собираюсь с тобой сражаться»       Покемон-целитель вздрогнула, услышав телепатический голос в голове.       «Мне нужна твоя помощь. Научи меня лечить покемонов, как это делают твои собратья»       Ченси замерла на месте, отказываясь поверить в услышанное. Этот зловещего вида серокожий телепат не только спас её, но просит её о помощи?.. Приняв молчание целительницы за размышление, Мьюту заговорил снова:       «Ты уже видела, что силы моего разума хватает и для защиты, и для нападения, но я хочу развить в себе хоть что-то приносящее пользу другим»       Розовый покемон молча смотрела ему в глаза. Только сейчас она заметила, что под маской врождённой хмурости на его лице таится неподдельная печаль. Наконец она пискнула в знак согласия.       «Я рад, что твоё милосердие не имеет границ. Где твоё логово?»       Ченси запищала, объясняя. Оказалось, она и её сородичи редко подолгу остаются на одном месте, не потому что ищут нуждающихся в лечении покемонов, а из-за охоты на их яйца.       «Раз так, у меня есть на примете одна поляна, там нас никто не потревожит. Самое безопасное место в округе, известное мне»       Розовый покемон с любопытством смотрела на угрюмое серое лицо. Откуда взялся этот диковинный телепат? Где его хозяин? Неужели в природе встречаются подобные ему? Мьюту протянул ей блокнот и со словами:       - Держи покрепче, не вздумай уронить. – обхватил округлое тело Ченси, покрытое розовым пухом, и полетел с ней в лесную чащу. Целительница вскрикнула от страха, но блокнот держала крепко. Вскоре по лицу ей хлестнули ветви деревьев, худые цепкие руки разжались, она сделала два-три неуклюжих шага и повалилась на спину. Оклемавшись, Ченси поняла, что находится на небольшой каменистой полянке, а с грязной верхушки валуна на неё недоброжелательно косится Спирроу.       «Не бойся её, она бьётся только с теми, кто угрожает мне. А таких, как ты можешь догадаться, немного»       Мьюту обвёл рукой полянку.       «Здесь мы и будем заниматься. Я буду приносить раненых покемонов, ты – поможешь мне обратить губительную силу психокинеза во благо»       Покемон-целитель смотрела широко раскрытыми глазами-бусинками на своего «ученика». Ей доводилось и раньше встречать телепатов, но впервые один из них обратился к ней за наставничеством вместо лечения. Пока огорошенная Ченси пыталась осмыслить происходящие с ней удивительные вещи, Мьюту внезапно сообразил, что для лесного лазарета не хватает, как минимум, целебных фруктов. Конечно, розовый покемон умеет лечить и без них (как говорят), но иметь запас под рукой будет нелишним, чтобы пациенты не разделили судьбу Вульпикса или Нидорины.       «Обучение начнём завтра» - обратился он к вздрогнувшей целительнице – «Для начала мне нужно собрать кое-какие фрукты, чтобы никто на этой полянке не отдал концы раньше времени. Жди меня здесь и не вздумай уронить блокнот в воду. Спирроу, я полагаюсь на тебя»       Сварливая птица только ядовито смотрела на него, но в знак протеста кричать не стала. Ченси застыла на месте, боясь не то что положить блокнот на землю, а даже просто присесть. Спирроу презрительно скосилась на целительницу, проводила ненавидящим взглядом серокожего покемона и взлетела на ветку дерева, зорко охраняя неприкосновенность лазарета.       «В руках я много не унесу. Придётся ещё раз вернуться в санаторий и забрать рюкзак...»       Рюкзак висел на двери в спальню Слави, рядом с ветровкой. Мьюту заметил его, когда поражённый страхом стоял у окна и с напряжением смотрел на дверь, к которой с той стороны приближалась полицейская.       «Ах, да... Человек. Интересно, она ещё там?»       Решив перестраховаться, покемон сначала рассмотрел домик издалека, прячась в кронах деревьев. Мотоцикл исчез, но возле сломанного насеста у стены было поставлено что-то большое, накрытое брезентом, углы которого были прижаты камнями. Мьюту усмехнулся. Наивная попытка скрыть своё присутствие могла бы сработать против шпионов Команды R, не знакомых с местностью, но не против кого-то, кто жил здесь целый месяц. Значит, полицейская где-то поблизости...       Телепат облетел вокруг дома ещё раз, внимательно всматриваясь в окна в надежде увидеть хотя бы кусочек синей формы, фуражку с красным околышем или прядь зелёных волос. Однако его внимание привлекло совсем другое. Дверь кладовки была закрыта. Похоже, полицейская сидела в засаде, намереваясь взять нарушителя с поличным, когда тот снова вернётся на место преступления. Значит, входить через дверь нельзя... Он полетел к окну, из которого полтора часа назад покинул спальню.       Закрыто! Маленькое утешение – дверь в комнату тоже была закрыта, на ней по-прежнему висел рюкзак. Надо только как-то открыть окно... Мьюту приложил руки к стеклу, мысленно представив себе механизм задвижек, попытался отпереть окно. Его старания увенчались успехом, но лишь частично – открылась форточка. Ладно, рюкзак можно протащить и через неё. Ухватившись одной рукой за раму и встав на карниз, он поманил к себе рюкзак, тот послушно снялся с крючка на двери и полетел к окну...       Когда жесткие пластиковые детали загремели по стеклу, серую кожу покемона мгновенно покрыл холодный пот. Полицейская тоже услышала странный шум и тихо вышла из кладовой, сжимая в руке табельное оружие. Пытаясь вытащить рюкзак через узкое окошко, Мьюту зацепил лямкой форточку, едва не порвал ткань. Освободил ношу, откинув телекинезом форточку с громким стуком, ринулся в чащу, сжимая в руках рюкзак.       Услышав стук, женщина в форме распахнула дверь, выставив пистолет наизготовку. Никого в комнате. Опять. После второго столкновения с паранормальными явлениями на месте убийства ей стало по-настоящему страшно. Полицейская нервно захлопнула форточку, закрыла её на задвижку и подёргала для надёжности, после чего освободила из-под брезента мотоцикл. Всё необходимое было уже собрано, оставаться более не было причин.       Мьюту явился на поляну лишь под вечер, задремавшая Ченси тут же вскочила, сжимая дрожащими ручками чёрный блокнот. Сняв рюкзак, он тут же из камней и мха принялся сооружать чаши для хранения целебных фруктов. Выложив фрукты, он засунул в рюкзак дорогой сердцу блокнот, взгляд его случайно наткнулся на амулет. Подумав, ослабил леску силой мысли, позволив тому соскользнуть с запястья вслед за блокнотом. Затем из камней, хвороста и всё того же мха собрал грубое подобие колыбели – вместо операционного стола. Целительница с благоговением смотрела на своего будущего ученика. Заметив это, телепат с грустью сказал:       «Этому меня научила одна девушка, ныне покойная. Она умела лечить нашего брата фруктами и мазью. Увы, её саму это не спасло»       Мьюту посмотрел Ченси прямо в её глазки-бусинки.       «Именно поэтому я прошу тебя – научи меня лечить покемонов с помощью силы разума. Я не хочу, чтобы кто-то ещё умер у меня на руках»       Суровое лицо дрогнуло, по щеке проскользнула слеза. Тронутая неожиданным проявлением чувств внешне холодного покемона-телепата, Ченси согласно закурлыкала. Спирроу с прежним отвращением смотрела на эту картину с высоты дерева. Однако, теперь её взгляд был не столь зол.       

VII

      Утром Мьюту полетел на юг, к болоту. Роща там была достаточно густая, чтобы его не заметили люди. После смерти Слави телепат стал подозрительным, неудачная встреча с женщиной в синей форме, едва не закончившаяся трагически, только укрепила в нём недоверие к людям. Проблема заключалась в том, что серокожий покемон попросту не знал, можно ли доверять полиции, но железно был уверен, что шпионом Команды R может оказаться кто угодно.       А вот и болото. Покемон завис в воздухе, внимательно осматриваясь по сторонам. В зарослях осоки виднелся чей-то голый хвост, раздвинув силой мысли высокую траву, Мьюту увидел Ратикейт. К сожалению, грызун был мёртв, изо рта у него выступила пена.       «Похоже, отравлен»       В ту же секунду, будто опровергая его мысли, из осоки взвились две синие лианы, метя в его шею. Телепат едва успел выставить щит, толстые плети врезались в возникшую из воздуха преграду. Из зарослей выкатилась Тангела, похожая на клубок переплетённых лиан, из центра которого глядели большие глаза. Увидев, что отпугнуть непрошенного гостя не удалось, растительный колобок оборвал свои лианы и поспешно засеменил красными лапками прочь, но буквально по щелчку пальцев улетел в трясину. Оставив трусливого покемона барахтаться в топкой грязи, Мьюту поплыл по воздуху дальше в поисках попавших в беду собратьев.       Его внимание привлёк яркий красный цветок, плывущий сквозь осоку к чьему-то сине-зелёному рыбьему хвосту, лежащему у края топи. По непередаваемому зловонию он узнал в цветке Глум, чьё синее тело, похожее на синюю редиску на ножках, было скрыто зарослями острой травы. Телепат подлетел поближе, чтобы рассмотреть обладателя рыбьего хвоста, и с немалым удивлением увидел Вапореона. Видимо, на озере Баламут всё-таки встречались Вапореоны…       Однако, дела у водяного сородича Иви были плохи. Половина его тела, обычно синего цвета, приняла болезненный зеленоватый оттенок, напоминающий грязную болотную воду. Судя по всему, Вапореон заболел, искупавшись в трясине. Распространяя смрад, из осоки вышла Глум, пуская вонючий нектар из широкого рта в предвкушении лёгкой победы над ослабевшим покемоном. Вдруг лепестки на голове обжёг бело-пурпурный шар, разорвавшись с треском молнии. В панике Глум стала ещё активнее выделять смрад, зыбкая почва ушла из-под её коротеньких ног. Сделав в воздухе кульбит, синяя редиска с обугленным цветком отправилась вслед за Тангелой, едва не утопив того снова.       Изгнав мерзкий клубень, Мьюту опустился рядом с Вапореоном. Тот не обратил внимания на своего спасителя, страдая от заражения. Подняв на руки скользкое студенистое тело, лесной медбрат полетел обратно на каменистую полянку, соблюдая те же предосторожности, что и по пути сюда. Это будет его первый пациент.       Ченси вздрогнула, когда телепат приземлился прямиком в ручей. Увидев, как тот осторожно выложил в чистую воду заболевшего Вапореона, она поспешила на помощь. Едва розовые ручки опустились на мягкое тело водяного покемона, Мьюту положил свои руки на голову целительницы.       «Не бойся. Я лишь хочу прочувствовать, каким образом ты силой разума лечишь собратьев. Прошу, приступай…»       Разум доброго розового покемона раскрылся перед ним, как книга. Сейчас они были едины. Он ощущал, как её психокинетическая сила преобразуется не в грозное оружие и даже не в защиту, но нечто большее… Болотная отрава медленно покидала Вапореона, ручей уносил её прочь. Когда его тело вновь стало глубокого синего цвета от носа до кончика хвоста, Ченси отняла ручки и пошатнулась. Оставив водного покемона отдыхать в ручье, Мьюту взял на руки целительницу и отнёс её на мягкий, мшистый клочок земли.       «Даже такой слабый покемон способен на такие чудеса… На что же буду способен Я?..»       Он пристально смотрел на свои руки. Эти руки таили в себе грозную силу, превосходящую грубую физическую мощь Гравеллёра и Мачампа. Этими руками можно было сокрушать валуны и валить деревья, не касаясь их. Но эти же руки могли спасать находящихся при смерти покемонов… Впервые в жизни Мьюту ощутил гордость за то, что носил звание самого сильного покемона в мире. По мнению его создателей, сила эта предназначалась для сражений, в которых у его соперников не было ни единого шанса на победу. По его собственному мнению, по мнению его робкой наставницы и по мнению доброй покойной подруги, сила эта могла вырвать из лап смерти чью-то жизнь.       Ченси с удивлением смотрела на своего хмурого ученика. Зародившаяся надежда изменила его лицо: вечно сжатый в тонкую жёсткую линию рот мягко улыбался, в слегка прищуренных глазах теплилась тихая радость. Видно было, что в душе его медленно, но верно воцаряется покой, какого он не знал с первых дней июля, когда голубоглазая девушка испустила последний вздох у него на глазах.       На следующее утро Мьюту проснулся от того, что покемон-целитель стояла прямо над ним и протягивала вынутое из кармашка яйцо. По её глазам было видно, что такое решение далось ей нелегко, но робкая улыбка выражала непоколебимость намерения. Со вздохом он протянул руку и мягко отстранил её дар.       «Я ценю твою щедрость, но не могу принять такую жертву. Ты рисковала жизнью ради своего нерождённого потомства, я не стану отнимать у него шанс на существование»       Свив из хвороста и мха гнездо, телепат осторожно положил в него яйцо и обратился к Спирроу:       «Выручи собрата. Её род не должен прерваться»       Суровая птица молча повиновалась, избегая встречаться с ним взглядом. Ченси со слезами рассыпалась в благодарности. Однако внимание серокожего покемона привлёк Вапореон, вылезший из ручья на сушу и теперь неотрывно смотрящий на него тёмными глазами.       «Вижу, тебе уже лучше. Хочешь, чтобы я вернул тебя к озеру?»       Вапореон издал звук, напоминающий крик дельфина. Не согласие, не отказ, но что-то иное… Мьюту с интересом посмотрел на него, что-то в лице водного покемона казалось ему знакомым. Тот вновь издал пронзительный крякающий крик.       «Что ты пытаешься сказать? Я не понимаю…»       Рыбоподобный лис снова крикнул, на этот раз его клич отдалённо напоминал тявканье. Неуклюже двигая студенистым телом, Вапореон обернулся вокруг ног удивлённого телепата, умоляюще заглядывая ему в глаза. Тут Мьюту с ужасом осознал две вещи: во-первых, этот Вапореон – самка; во-вторых, она развилась из той самой Иви, освобождённой из покебола после панического бегства Команды R…       Когда ослеплённый горем телепат покинул разорённый санаторий, Иви недоумевающе тявкала ему вслед. Кровь на земле пугала её своим тяжёлым запахом. Это была не кровь её сородичей, но человеческая. Что ещё страшнее – она пахла знакомо. Лисичка с жалобным тявканьем носилась по двору, шарахаясь от разбитого вольера и сломанного насеста. Наконец до неё дошло, что всё равно придётся зайти в дом, если она хочет получить ответы на вопросы, роящиеся в её головушке.       Робко ступая по половику, стараясь не наступать на страшные красные капли, она медленно приближалась к той комнате, где умер её друг Вульпикс. Казалось, с каждым шагом запах крови становился сильнее. Увидев лежащую на постели девушку, Иви с громким требовательным тявканьем подбежала к ней, забыв на мгновение о страхе. Её кормилица не отвечала, тяжёлый металлический запах исходил от её живота, сплошь залитого густой краснотой. Заглянув в остановившиеся глаза, лисичка всё поняла и с горестным воем кинулась прочь.       Едва разум вернулся к ней, она увидела Хорси, с любопытством взиравшего на обитателя суши. Солнце ласково играло переливами света на дне озера. Встрепенувшись, Иви рванулась к поверхности, вынырнув из воды, водный обитатель последовал за ней, вопрошая красноватыми глазками, что её встревожило. Только оказавшись на воздухе, лисичка опомнилась и осмотрела своё тело. Густой мягкий мех сменился гладкой синей кожей, сливающейся с чистой озёрной водой. Тело вытянулось, пушистый хвост теперь напоминал рыбий, ничуть не менее изящный. Воротник и длинные уши заменились плавниками. Самка Вапореона крикнула, вместо привычного тявканья раздался резкий дельфиний клич…       «Неужели ты пыталась утопиться?»       Мьюту упал на колени и со слезами прижал к себе старую знакомую.       «Прости меня. Я не должен был тебя бросать. Я подвел всех своих друзей»       Вапореон издала тихий, успокаивающий присвист и ласково потёрлась о серую щёку. Как и все Иви и их эволюции, она не умела злиться на других.       Спирроу смотрела на трогательную сцену воссоединения старых товарищей по несчастью, сильно скосив глаза и еле повернув голову. Её душу терзали противоречивые чувства. Этот холодный, жёсткий с виду покемон ураганом пронёсся по её жизни. Он был единственным, кого птица боялась. Она видела его в лучшие дни, когда недобрый взгляд лиловых глаз обещал погибель любому, кто покусится на него. И у такого угрюмого телепата были друзья?       В памяти возникли знакомые лица… Человек, вернее, девушка. Та самая, что вправила ей крыло и кормила, получив в ответ длинный порез на руке. Вечно довольный Мяут, редко удостаивающий даже взглядом конкурента по ловле диких Раттат. И лисёнок… Убегая, она мельком видела, как у светловолосой девушки на попечении появился маленький, поклёванный Вульпикс. Однажды выйдя на каменистую полянку, Спирроу увидела погружённого в раздумья Мьюту и притаилась в кустах, не осмелившись напасть.       Судьба причудливым образом сплела их жизни, из врагов обратив в союзников. Они оба пострадали от человеческого корыстолюбия: у неё люди в чёрных кепках похитили большую часть товарок, у него – убили единственного среди людей друга. Но если дикая птица всего лишь стала ещё осторожнее охотиться в лесу, когда-то оберегавшем её от опасностей, то диковинный серокожий покемон нашёл в себе силы пережить трагедию, не замкнулся в себе. Что укрепило его волю? Что дало ему надежду? Спирроу привстала и взглянула на высиживаемое чужое яйцо, в котором теплилась жизнь. Он и ей дал шанс, доверился ей, несмотря на все их прошлые дрязги. Она ощутила на себе взгляд Ченси. Посмотрев друг другу в глаза, они поняли друг друга без слов.       

VIII

      Семнадцать дней ушло на то, чтобы Мьюту освоил целебные силы психокинеза. Каждый день начинался одинаково: проснувшись, он немедленно отправлялся на облёт территории в поисках побитых покемонов. Первые три дня он только наблюдал, как розовая целительница заживляет раны пациентов. Если покемон был ранен слишком сильно, и одного лечения Ченси могло не хватить, телепат сначала скармливал ему один из целебных фруктов, запас которых не забывал пополнять ежедневно.       Когда наблюдение было закончено, он приступил к лечению собратьев сам, разумеется, под строгим контролем покемона-целителя. К его изумлению, лечить силой мысли было намного сложнее, чем могло показаться. На первых порах от непривычки телепат валился на грани обморока, тяжело дыша. Строго говоря, восстановительный психокинез заключался в том, что Мьюту на подсознательном уровне передавал пациенту часть своей способности к ускоренному заживлению ран, и сам же её задействовал через транс.       Поскольку его могучий разум теперь испытывал двойные нагрузки, телепат исхудал ещё сильнее. Половина дня у него уходила на то, чтобы собрать достаточно пропитания, но даже с такой усиленной диетой рёберный панцирь грозил прорвать серую кожу. Ченси со слезами жалости смотрела на упрямого целителя-самоучку. Вапореон однажды привела в чувства Мьюту, брызнув водой изо рта ему в лицо, и с настойчивым видом встала лапами на грудь, умоляя не подниматься.       «У меня нет выбора» – ответил он ей, приоткрыв усталые глаза – «У меня на глазах умерли двое из-за того, что я не знал, как их спасти. И не думай, что я не понял, как ты стала Вапореоном»       Он положил руку ей на голову, пригладив плавники.       «Я с самого появления на свет знал, как отнимать жизни. В этом ничего сложного нет. Спасать их намного сложнее, но так намного правильнее. Только в этом я нашёл достойное применение своим силам»       Самка Вапореона только грустно положила голову ему на впалый живот, скуля с присвистом.       Несмотря на физические муки, упрямый телепат с каждым днём старался не только отточить владение своей новой способностью, но и хоть немного развить её. Его усталость разнилась в зависимости от того, в каком состоянии был пациент. Со временем, заживление лёгких ран у других покемонов перестало отнимать у него силы, но трещины в костях и переломы по-прежнему давались ему с трудом. Однажды Мьюту потерял сознание, когда лечил Нидорино в низине. Когда чужака хотели разделать под орех разгневанные вторжением на их территорию Поливирлы во главе с Поливратом, уже оклемавшийся пациент вступился за своего спасителя. Его пришлось бы снова лечить, если бы Поливрат вдруг не получил шаром энергии в пузо.       Вскоре у находящегося в постоянном напряжении покемона начались проблемы со сном. Если раньше его просто донимали кошмары, теперь он вместо сна подолгу сидел в ступоре. Ченси здесь была бессильна, зато неожиданно помогла Спирроу. Поручив заботу о яйце его матери, суровая птица скрылась в зарослях кустарника. Вапореон с искренней тревогой смотрела на костлявого друга, смотрящего пустыми глазами куда-то в иное измерение, быть может, видное только телепатам.       Снова затрещали кусты, на полянку выкатился розовый колобок с огромными голубыми глазами, конвоируемый знакомой птицей. Джигглипуфф с недоумением озирался по сторонам, увидев сидящего в прострации Мьюту, застыл в ужасе, узнав свалившегося на него две недели назад хмурого покемона. Ченси поспешила растолковать проблему собрату: этот телепат настолько устал, что не может даже заснуть, поэтому Спирроу (с присущей ей прямолинейностью) разыскала лесного менестреля и доставила сюда, чтобы он расслабил своим пением истощённого целителя. Джигглипуфф стал было препираться, но под умоляющим взглядом покемона-целителя и Вапореона сдался. Встав прямо перед опустошённым телепатом (и уняв дрожь в лапках), он набрал побольше воздуху и запел.       …Мьюту опять снились воспоминания прародителей. Вот он – Персиан, ещё котёнок, прикорнувший в объятиях мамы-Мяута. Вот он – старый Алаказам, с теплом на сердце наблюдающий, как молодая Кадабра сгибает и разгибает свою первую ложку. Вот он – Пикачу, вместе с сородичами резвящийся в лесу. Никаких белых халатов, никаких чёрных кепок, никаких смертей. Впервые за долгое время – крепкий, хороший сон… Когда телепат проснулся, солнце было уже высоко, у него саднили щёки, а Ченси стояла с виноватым видом. Джигглипуфф надулся, увидев протирающего глаза серокожего покемона.       «Ну, чего ты дуешься?» – Мьюту перевёл взгляд на целительницу, прячущую глаза – «Да что случилось-то?»       Не получив ответа, он притянул к себе разом сдувшегося певуна и прочитал его память. Вот он – Джигглипуфф, поёт длинную и красивую мелодию, вкладывая всю душу в исполнение. Увидев, что неблагодарная публика уснула под его пение, в гневе подскакивает к тощему долговязому телепату и начинает хлестать его лапками по щекам… Розовый колобок съёжился под пристальным взглядом лиловых глаз, однако в них не было гнева, скорее заинтересованность.       «Я бы мог и сам тебя отлупить» – зазвучал в голове голос – «Но твоя любопытная способность может мне пригодиться. Я, конечно, в совершенстве владею гипнозом, но не хочу кого-нибудь до смерти напугать, если придётся вправлять вывих. Сделай одолжение, спой ещё раз»       Хотя Джигглипуфф трясся от макушки до лапок, просьбу всё же исполнил. Мьюту внимательно анализировал эффект его пения. Оказалось, своим голосом розовый менестрель воздействовал на определённые участки мозга своих слушателей, погружая их в сон. Несильный гипноз мог дать такой же эффект… Тут телепат почувствовал, как под руками начинает раздуваться колобок и поспешно вышел из транса. Вапореон, Ченси и Спирроу сладко дремали, к негодованию непризнанного таланта. Пресекая взрыв гнева, Мьюту погладил певуна по голове.       «Очень красивая песня. Я ценю твою помощь»       Огромные голубые глаза засияли. С радостным писком Джигглипуфф побежал в чащу демонстрировать свой талант другим вольным слушателям.       …Июль закончился, наступил август. На деревьях замелькали жёлтые листочки, аромат цветов сменился однообразным тяжёлым запахом влажной земли. По ночам стало гораздо холоднее. Укладываясь спать, Мьюту прижимал к себе Ченси, с тоской вспоминая тёплый мех Варфоломея. Однажды, бороздя лес в поисках пациентов, он с замиранием сердца увидел знакомый белый хвост с закрученным коричневым кончиком. Приземлившись, телепат силой мысли раздвинул кусты, являя на свет Божий обладателя хвоста. На него выпучил горящие злобным огоньком глаза взъерошенный Мяут, поймавший маленькую Пиджи.       «Варфоломей, ты ли это? Ты что, не узнал меня?»       Злобно урча, дикий Мяут стремительным прыжком в кусты ретировался с добычей. Мьюту опустился на землю, обхватив себя руками. Воспоминания о друге, чья судьба оставалась для него тайной, вызвали боль.       «А где же Пиджеотто?»       Эта мысль пронзила его холодом. Действительно, где его верный пернатый товарищ? Почему она не проведала его хоть раз после того судьбоносного дня, когда они спасли Ченси от тренера?.. Стоп. Тренер. Неужели, отпугнув Райчу, он тем самым обрёк на неволю свою верную подругу? На секундочку, электрические покемоны с лёгкостью побеждают летучих… Мьюту рванулся было к озеру, но тут же камнем кинулся на землю. Нельзя! Нельзя так рисковать! Если поймают его, жертва Пиджеотто будет напрасной! Но как узнать об участи, постигшей величественную птицу?.. Вапореон…!       Когда телепат возник на каменистой полянке, водяная лисица приветствовала его радостным кличем, но серьёзное и даже тревожное выражение его глаз смутило и обеспокоило её.       «Послушай, друг мой» – обратился к ней Мьюту – «Мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты отправилась к озеру Баламут и выяснила у сородичей, что случилось с Пиджеотто, которая напала на тренера покемонов. Она отвлекала тренера, пока я спасал Ченси от его Райчу. Я полагаюсь на тебя»       Ласково боднув товарища, Вапореон скрылась в чаще, но тревога не покинула сердце телепата.       «Спирроу, проследи за ней!»       Вместо ответа птица медленно покачала головой, высиживая чужое яйцо. Ченси что-то залопотала, объясняя, но Мьюту знаком заставил её замолчать. Всё и так было ясно – детёныш Ченси должен был скоро вылупиться. Скрипнув зубами, серокожий покемон полетел сам, скрываясь под кронами деревьев. Засев на дереве, с которого открывался вид на луг, он с замиранием сердца следил за студенистой лисичкой, спешащей к озеру. Едва Вапореон нырнул в родную стихию, телепат отправился на поиски попавших в беду собратьев.       Прошло несколько дней. Подлатав Вартортла, Мьюту собирался уже перекусить, как знакомое переливчатое кряканье привлекло его внимание. Водяная лисица выскочила из ручья и побежала к другу, его насторожило грустное выражение мордочки товарища.       «Что случилось с Пиджеотто?..»       Вапореон принесла печальные известия. Верная птица попалась в покебол, и поймал её тот самый тренер, которого она отвлекала от Ченси. Что ещё больнее, с небес на землю разрядом молнии её приземлил электрический тушканчик, которого телепат в порыве милосердия вместо воды зашвырнул вдоль берега. Мьюту обнажил сжатые в бессильной ярости острые зубы, по лицу стекали слёзы…       «Молю... не мсти!.. Ты выше...»       Прозвучавшие в голове слова разом погасили его гнев. Что-то мягкое касалось его ноги. Ченси с сочувствием смотрела снизу вверх на своего ученика. Опустившись на землю, серокожий телепат обнял розовую наставницу и заплакал. Он опять едва не дал волю гневу. Но даже сорвавшись, на какой результат он расчитывал? Найти того тренера, с боем отбить у него Пиджеотто? Даже думать о таком смешно…       «Ты спасла мне жизнь дважды. Первый раз, когда помогла Славе отнести меня в её санаторий. Второй раз, когда пожертвовала своей свободой на озере. Клянусь, твоя жертва не будет напрасной! Быть может, однажды мы ещё встретимся…»       Его мысли прервал тревожный крик Спирроу. Вскочив на ноги, Мьюту занял боевую стойку, готовясь отражать нападение. Однако не нападение извне всполошило птицу. Яйцо. Оно шевелилось и подрагивало. Четверо покемонов столпились вокруг гнезда, Ченси взяла яйцо в руки. Скорлупа поддалась давлению изнутри, осколки полетели на землю… Вскоре в руках матери пищала похожая на неё как две капли воды малышка. Ченси-мама со слезами радости смотрела на своё дитя, Вапореон нежно курлыкал с присвистом, даже вечно суровая Спирроу с теплом смотрела на новорождённую. На голову розовой целительницы опустилась серая трёхпалая рука.       «Пусть же твои сородичи не переведутся в этом лесу»       Ченси с благодарностью смотрела на серое лицо, принявшее необычно мягкое и грустное выражение.       «Теперь мне придётся вас покинуть»       На прощание Спирроу ущипнула его за щёку. Хотя у хищной птицы с острым клювом это получилось довольно болезненно, глаза передали то, что не мог выразить неуклюжий щипок. Обняв Вапореона, Мьюту вскинул на узкие плечи рюкзак с небольшим запасом фруктов и бережно хранимым в отдельном кармане блокнотом Слави и взмыл в воздух. Прошло семнадцать дней со дня его судьбоносной встречи с Ченси. Путь его теперь лежал в Тихогорск. Начиналась новая глава в его жизни.