Перемена
27 марта 2023 г. в 20:47
— И напоминаю вам, — каждое слово физичка проговаривала так чётко, словно старалась вбить нам их в голову намертво, — от этой контрольной будет зависеть ваша итоговая оценка. Все, кто получит меньше четвёрки, — физичка кашлянула в ладонь и, кажется, её слюни долетели до Катюхи — отличницы с первой парты, — пеняйте на себя.
—Ну да, — шепнула мне на ухо Дашка, — особенно тем, у кого среднее арифметическое два и три.
Я усмехнулась. У самой еле-еле выходила четвёрка, но я знала, что по химии выйдет тройка в любом случае, так что на физику автоматом стало плевать.
— Курить идём?
— В пятёрочку надо успеть, — я скинула учебники в рюкзак, оставив на столе двойной листок с таблицей формул.
— Надо ещё подумать, как выбираться будем. Завуч запретила нас выпускать на переменах.
— Ну куда засобирались? — возмутилась физичка. — До звонка ещё две минуты.
— Мы заранее, — выкрикнул Чижик с последней парты, демонстративно держа собранный рюкзак на столе.
После звонка я одна из первых подбежала к учительскому столу и быстро показала свою таблицу.
— Оль, ну хорошо, — поправив огромные круглые очки, похвалила физичка, — поставлю тебе пять.
— Спасибо.
В декабре учиться было особенно сложно: в голове были только предстоящие зимние каникулы. Мы с Дашкой и ещё с парочкой одноклассников шли в толчок на первом этаже, откуда можно было вылезти через окно в магазин.
Во всей школе горел свет, отчего сложно было распознать время суток: вроде бы вечер, но зимой хер его знает.
— Короче, — говорил Санёк, опасливо обернувшись на подозревающую охранницу, — разделимся. Мы с Пашком идём в раздевалку за куртками, а вы пока отвлеките Борисовну, — Саша кивнул на охранницу.
Отвлечь Борисовну было делом несложным — стоило только начать канючить по поводу улицы, и она сразу же заводилась, теряя бдительность. Так мы с Дашкой и сделали: начали ныть про незаконный запрет и про то, что наших карманных не хватает на столовские цены.
— Да покурить вам надо! — бросила она, и в этом, собственно, была права, хоть и частично.
Пришедший «маячок» на телефон от Санька дал понять, что путь чист и можно идти в туалет.
— Бля, я думала, ниже будет, — протянула Дашка, выглянув в окно. — Там метра три.
— Забей, словим, — успокоил Саша. — И там меньше.
— Может, тут покурим, а в столовой поедим? — предложила я со своим страхом высоты.
— Да пошли они на хуй с этой монополией. В рот я ебал коржик за десять рублей, когда в кулинарии вон за семь.
Паша был прав — расценки нашей директрисы были космические. Разница явно уходила на её сумасшедшую химию и на бензин для новенького «Тигуана».
К слову, полёт из окна оказался не таким страшным: во первых сугробы смягчили падение, во вторых Пашка кое-как смог словить нас.
По скрипящему снегу мы мчались в магазин, располагая оставшимися десятью минутами до урока. Опоздание на литературу нам грозило: «Когда вы уже накуритесь!». Наша вылазка до магазина была классической: сосиски в тесте, сухарики и лимонад. В пятёрочке наши лица знали наизусть, отчего иногда давали в долг. Сегодня нам на всё хватило, но времени на перекур не осталось. Придётся на следующей перемене бежать в толчок.
Обратно мы зашли через главный вход, и надо было видеть лицо Борисовны. Глаза, казалось, вот-вот выкатятся из орбит. Наверняка пойдёт жаловаться завучу — плевать.
На литру мы успели. Лариска сегодня опаздывала, но Витьку на последней парте у окна это было на руку — придурок заварил себе доширак.
Наши родители как-то скинулись на электрочайник для чаепитий. Они наивно думали, что мы будем пить чай, но всё, что мы пили — бульон от роллтона, когда надоедало есть его всухомятку.
— Слышь, — крикнул Санёк, — ну ты бы до большой перемены дотерпел!
— Что за вонь! — вошла Лариска и мы сразу же расселись.
Витя моментально среагировал и убрал дошик на пустой стул рядом, но от лекции нас это не спасло.
— Как ни зайдёшь к вам, воняет. Ни в одном классе такого нет. Ни в одном! Я уже тридцать лет в школе, и вы мой худший класс за эти годы. Худший!
Да-да-да. Никогда такого не было и вот опять.