Записки сельского вампира

«Давно не случалось со мною подобного конфуза! Как так вышло, и сам не знаю. Ввечеру добрался я до Крынок, письмо коллеге Упыревичу в Краков отправил, забрал у почтмейстера корреспонденцию — свежий «Медицинский вестник» из Петербурга пришел, «Берлинский же еженедельник» что-то запаздывает, зато — с опозданием на четыре месяца — прибыл парижский «Журнал экспериментальной и патологической физиологии»! Редкий гость! Он-то меня и подвел: не в силах сдержать любопытство, я разрезал первый лист когтем прямо на месте, едва улучив момент, чтобы почтмейстер отвернулся. Эссе об опытах с глиной, применяемой в качестве обеззараживающего перевязочного материала, привлекло мое внимание — еще бы, глины-то в наших краях предостаточно! — оказавшись, тем не менее, достаточно спорным, но можно ли делать выводы, не опробовав средство на практике? (NB: испробовать при случае, каков-то будет результат?). За ней последовал материал не менее занимательный, об уходе за пупком новорожденных. В общем, оторвался я от журнала лишь тогда, когда почтмейстер, в шубе и картузе, раскрыл входную дверь и стоял в проеме, выразительно покашливая и погромыхивая связкою ключей. Разумеется, мне следовало бы тут же под покровом ночи вернуться восвояси и уже дома спокойно предаться изучению новостей — что я и собирался сделать! Но краем глаза приметил заголовок статьи о способах предотвращения инфицирования при переливании крови. Я должен был прочесть это. Сей же час, сию секунду! Я покинул почту и устремился к ближайшему кладбищу и там, нашедши себе пристанище, я углубился в чтение и дочитался до того, что прозевал рассвет! Битый день сижу в Крынках, в чулане при сторожке кочерыжского погоста, хранилище каких-то метел и лопат — вот к чему приводит неуемное любопытство! На мое счастье, в чулане до сих пор никому ничего не понадобилось. Сижу и жду, пока стемнеет. День уже клонится к вечеру. Погожу еще с полчаса и, пожалуй, отправлюсь. Что-то мне неспокойно…» *** Молоденькая ночь подходила к селу с восточной стороны, робко, неохотно, зависая по окрестным вётлам густыми синеватыми сумерками. И мы ее понимаем вполне! Оробеешь тут, когда с сельского кладбища доносятся то и дело заунывные протяжные звуки, то ли вой, то ли плач. Подойдя к Нижним Петуховичам, ночь помедлила немного, словно раздумывая — а стоит ли туда соваться? Но долг превыше сомнений, и ночь двинулась потихоньку дальше, вглядываясь в самое себя и ступая осторожно. Навстречу ей с запада, из Крынок, шел сквозь сумерки пан доктор, поспешая изо всех сил. Встретились они прямо за церковью отца Силантия и дальше пошли уже вместе. Но все-таки доктор шел на один шаг впереди, а потому увидел первым: прямо возле склепа, под старой рябиной в сугробе лежала женщина. Рядом с ней сидел огорченно большой черный кот и, задирая то и дело голову к небу, отчаянно орал — назвать эти вопли мяуканьем не повернулся бы ни один язык. Увидев, что таинственные звуки издавал всего лишь кот (хотя и очень большой) и бояться нечего, ночь вздохнула с облегчением и пошла себе дальше. Пан доктор же, напротив, встревожился и кинулся к лежащей в снегу фигуре, вопрошая на бегу: — Это что тут у нас творится? Но кот ему не ответил. Он и так выбился из сил, карауля постороннюю барышню в расстегнутой шубке, орал над нею что есть мочи, добиваясь сам не зная чего: то ли чтобы она очухалась и не валялась тут бездвижной тушкой, то ли чтобы кто-нибудь его услышал, пришел и помог барышне очухаться. Раз уж она сама такая неспособная! И вот его услышали. И пришли. И теперь он может наконец уйти домой и отогреть у печки озябшие лапы. И, мяукнув напоследок (ну вот, еще и охрип!), кот поскакал по снегу не хуже иного зайца и в мгновенье ока скрылся из виду за сугробами. Пан доктор, впрочем, этого почти не заметил — все его внимание было устремлено на лежащую без чувств постороннюю барышню. — Сударыня! Пульс у барышни едва прощупывался, лоб в испарине, щеки белые. Зрачки на свет проверить в темноте вряд ли получится, но и без того ясно — расширенные. Классическая картина кратковременной потери сознания, сиречь обморока. — Голову на бочок, сударыня, вот так… Ноги бы повыше… Чем бы подпереть? Нагреб снегу, уложил ножки в изящных башмачках. Еще горстку снега с ближайшего куста — стряхнул прямо в лицо. Ну вот, уже лучше — пульс стал ровнее, наполненнее. И впрямь — красивая. Очень красивая панна Заблуда. В том, кто это, у доктора и крохи сомнения не возникло — ну, а кто еще это мог быть? Незнакомая красавица, да еще и прямо возле Стахова склепа… Ночью! Видно, не только она Стаху приглянулась, но и он ей? Иначе зачем ей тут быть? Ну что ж… Остается лишь порадоваться за друга. А где он, кстати? — Стах! — позвал доктор. Тишина. Пан Вениамин глянул на бледное лицо барышни — щеки ее немного порозовели. Еще минута-другая, и панна придет в себя. Прекрасно! Но что же стало причиной ее состояния? Сильный испуг? На кладбище в ночи — довольно естественно. Или усталость? Ни повозки, ни лошадей поблизости пан Вениамин не приметил, башмачки же у барышни были сплошь забиты снегом, шубка распахнута — она явно пришла сюда пешком, от Старых Мышей путь неблизкий! Или же какой-то внутренний недуг? Ну, это легко проверить. Пан Вениамин надсек кожу на тонком запястье красавицы, там, где проступали древесной веточкой синие вены — темная капля крови повисла на его остром когте. Быстро, чтобы не дать капле упасть, доктор попробовал ее на вкус. Небольшая анемия. Нервность. И, возможно, порою некоторая навязчивость мысли. В остальном — вполне здоровая девица. А еще — отличный легкий перекус! Настойчивая природа вампира прямо-таки уговаривала: глупо не воспользоваться обстоятельствами! И была при этом довольно убедительна. Но эту девушку выбрал Стах, а если так, то о чем тут вообще можно думать? Долг дружбы гордо вскинул голову, и голос природы замолк, признавая поражение. И тут пан Вениамин заметил, что барышня, слегка повернувшись, смотрит на него в упор. — Не пугайтесь, сударыня, — как можно мягче сказал доктор. — Я врач. Вам стало дурно, вы потеряли сознание. Нет-нет, не вставайте. Не делайте резких движений. Вы из Старых Мышей, гостите у пана Заблуды? Я помогу вам добраться до дому. Барышня, однако, лежать спокойно не хотела — тотчас же попыталась сесть, а потом и встать, мотала головой, чуть не потеряв и без того съехавшую шапочку, начала размахивать руками, а потом и вовсе заплакала. Так что пану Вениамину не оставалось ничего другого, как применить к ней гипноз — тем более, так и транспортировать барышню будет гораздо легче. Перекинул через плечо — и неси себе. До самых Старых Мышей. Заблуды не спали — окна светились ярко, в доме угадывалась какая-то суета. Ну разумеется, волнуются, куда делась гостья. Пан Вениамин осторожно сгрузил барышню на крыльцо заблудовской усадьбы, несколько раз крепко стукнул в дверь и скрылся за углом дома. Дверь распахнулась, залив крыльцо светом сразу нескольких ламп. — Наконец-то! — провозгласил мужской голос. — Вот и наша пропажа! И где это вы, кузина Ванда, быть изволили? Барышня Ванда, повинуясь полученному внушению, ответила: — Я гуляла, — и прошла в дом. Посчитав все свои долги, и профессиональный, и перед другом, выполненными, пан Вениамин отправился восвояси. По дороге он размышлял о непредсказуемости судеб. Он ведь думал, что теперь до скончания веков будут они со Стахом куковать вдвоем в родовом склепе Вольских, в родном селе — а оно вот как выходит… Грядут перемены. Ну ничего, как-нибудь уладится. Нужно хотя бы дождаться ответа от коллеги Упыревича, а там посмотрим. И опять — за Стаха можно только порадоваться. Девица редкой красоты. А то, что она Заблудам родня — ну, подумаешь. И не такое бывало. Как там в какой-то пьесе? «Два славных и высоких рода, к прискорбию всего народа, старинной, лютою враждой влеклись…»* — и ничего! Полюбили друг друга, и кончилось все… Кончилось все плохо, но сейчас-то — совсем другое дело. Интересно, можно ли раздобыть где-нибудь двуспальный гроб?.. Но об этом он подумает уже завтра. А сегодня — «Журнал экспериментальной и патологической физиологии» уже дочитан, но ведь остался еще «Медицинский вестник» из Петербурга! Следующий день пана Вениамина прошел незаметно — за чтением. Ближе к вечеру он, однако, все чаще вспоминал о своей вчерашней пациентке, и мало-помалу овладело им беспокойство. Как она там? Обошлось ли без последствий? С нервными девицами никогда нельзя быть уверенным до конца. Промаявшись до темноты, собрал он свой саквояж и отправился в путь. Да, его не приглашали. Но уж к Заблудам он как-нибудь да проберется. Зато совесть будет спокойна. Помнится, лет этак триста… тридцать или сорок назад пользовал он одного из Заблуд от лихоманки — тогда его не просто пригласили, а чуть ли не под ручки привели. Лишь бы помог. И он, помнится, помог. Правда, исцеленный Заблуда на радостях тут же опился вином и, кажется, вскорости все равно помер… Неважно, главное — дом его должен помнить, а если помнит — пустит. Пан Вениамин прошелся вдоль старой части усадьбы, прикасаясь к стенам. Народу за стенами было немного — ну, это понятно, Заблуды в старом доме не живут, давным-давно перебрались в новые комнаты, но кто-то все же есть. Вот тут, например… Кажется, приснопамятный пан Ольгерд как раз тут и обитал. А теперь? Да не может быть! Пан Вениамин прислушался. Ну да, так и есть. Панна Ванда. В бывшей спальне Ольгерда. И, кажется, все же нездорова. Недаром пришел. И как же кстати сейчас будет его новое умение — сквозь стены проходить. Если, конечно, дом его помнит. И дом действительно его вспомнил. Даром, что был уже не тот, перестроенный, перекроенный. Но лекаря Бенека помнил. И пропустил: вздохнул всеми своими венцами, дозволив пройти сквозь стену. Панна Ванда в теплом капоте сидела в креслах и, кажется, дремала. Пан Вениамин неслышно подошел к своей пациентке. Да, она все-таки расхворалась. Длинные ресницы отбрасывали густые тени на щеки, расцветшие ярким лихорадочным румянцем — лежание в снегу не прошло барышне даром. Доктор взял барышню за руку — горячая оказалась рука. Еще одна капля крови на язык. Хм… Нехорошо… Лихорадит барышню. Панна Ванда вздрогнула и открыла глаза: — Кто здесь? — Не тревожьтесь, я врач, — ответил пан Вениамин привычно — как сотни, тысячи раз до этого. — Что вы сделали с моей рукой? — спросила барышня. — Это кровь? Так же, как вчера, на кладбище? Это же вы? Это были вы? Доктор собрался ответить ей, ни на йоту не погрешив против истины, что кровь необходима для установления диагноза, и всего лишь капля. Но он не успел и рта раскрыть. Барышня подалась вперед, крепко ухватила доктора за руку: — Наконец-то! Как долго! — Что? — только и смог спросить оторопевший доктор. — Как долго я тебя искала! _______________________ * В.Шекспир, «Ромео и Джульетта», перевод Аполлона Григорьева