***
После снегопада тихое сельское кладбище в сельце Нижние Петуховичи почти ничем не отличалось от окружившего его с трех сторон леса — те же сугробы, те же пушистые шапки на деревьях. Ну, торчит кое-где из-под снега покосившийся крест, да и то не сразу заметишь. Над нехожеными сугробами пронесся вдруг, срывая верхние снежинки, вихрь — не вихрь, буран — не буран, так, легкий ветерок. Домчался ураганчиком до самого большого сугроба, завис, закрутился лихой воронкой — и распался, осыпая все вокруг мелкими ледяными осколками, почти пылью, которая обрисовала возникшую откуда-то высокую мужскую фигуру. Мужчина огляделся внимательно по сторонам. Никого нет. И не было — снег лежит нетронут. И столько его, что еще долго никого тут и не будет. Вот и хорошо. Ан нет! Кто-то все же пробрался с утра пораньше! Прямо перед сугробом лежала, вытянув лапки, дохлая мышь. Мужчина хмыкнул, подцепил мышку за хвост, шагнул к сугробу — и исчез. Будто растворился в снегу.***
— Ох, Веня, прости! Не рассчитал! Доктор лежал на полу и держался за лоб — больно ему не было, но рука сама собой потянулась потереть ушибленное место, ничего не поделаешь — рефлекс! — Да ничего, Сташек, ничего… Погоди, я сам встану, что ты, в самом деле… — ухватив тем не менее протянутую Стахом руку, доктор поднялся на ноги. — Это все пустяки, главное — ты дома! А то я уж такого тут себе напридумывал! Давай, рассказывай, где был, что видел. Что Заблуды? — Да все в порядке с Заблудами, — несколько рассеянно отвечал Стах. — Заблуды как Заблуды… Убедившись, что с другом все хорошо, он прошел в глубь склепа и плюхнулся — да, именно плюхнулся — в гроб, и улегся, закинув за голову руки. Доктор насторожился. Но сначала решил выяснить главное. — Рассказывай! — повторил он строго. — Что они там затевают? — А? — Стах водрузил ногу на ногу. — А, не тревожься, все спокойно. Все спокойно. Но доктор не унимался: — Ты уверен? Ведь экспедиция этих монахов действия не возымела. Что же они, так и уймутся? Заблуды? Не верится что-то… Что у них там — охотники? Епископ? Папа Римский? — Гости, — ответил Стах. — Гостей они принимают. Эх… И вдруг принялся насвистывать, сложив губы трубочкой. Пан Вениамин оторопел. Такого не случалось уже лет сто точно, а может, и дольше. Так стоял он, разинув рот, а Стахово насвистывание превращалось постепенно в торжественную и хорошо знакомую доктору мелодию. — Что это? — спросил пан Вениамин, не веря своим ушам. — Стах, это Gaude Mater Polonia? Или мне уши землей засыпало? Что с тобой? Свист оборвался. Стах уселся в гробу: — Все со мной в порядке, Веня. Говорю тебе — Заблуды принимают гостей. Никаких военных действий не планируют — судя по тому, что я увидел. Хлопочут о пирогах и супе. Повар в истерике, заблудшая пани мечтает о новом платье. Так что все спокойно. Пока. Да еще и снегу намело чуть не по уши — что нам на руку. — Гостей? — переспросил доктор, осмысливая новости. — Ну, наверное, это хорошо? Но в чем тогда вообще был смысл всего этого предприятия? — А? — Стах смотрел отсутствующим взглядом куда-то в пространство. — Что ты сказал? — Монахов, говорю, зачем пригнали? — повторил пан Вениамин. — То есть, зачем пригнали ясно, но смысл-то где? Толку не добились, а теперь вот так вот просто пекут пироги? Гостей принимают! — Гостью, — сказал Стах, лег обратно и снова засвистел. Что-то было не так. Доктор подумал, прикинул что-то в уме. — Сташек, а ты не голоден? Когда ты в последний раз ел? — Да что-то… Недели две как, что ли? — ответил Стах задумчиво. — Сегодня вот, кстати, была возможность… Ох, и возможность, Веня! Но… — и замолк. — Но? — подбодрил доктор друга. — Но я дал тебе слово себя не обнаруживать, — закончил Стах. — Хотя в этот раз сдержать слово было ой, как непросто! — То есть, ты не поел? — заключил пан Вениамин с облегчением: если дело только в этом, то оно легко поправимо. — Ну ничего, дождемся ночи, вместе отправимся. Я тоже что-то проголодался! Давай, ложись. Вечер утра мудренее! Друзья улеглись. Доктор, прикрытый ковриком, совсем уж было погрузился в сон, но тут Стах снова уселся, обхватив руками колени, и спросил: — Веня! А ты почему так и не женился? Доктор тоже сел. Нет, что-то все же случилось этим днем в Старых Мышах… Что-то случилось. Стах же, не дожидаясь ответа, улегся, а через минуту-другую в склепе снова зазвучал торжественный и печальный старый королевский гимн: Радуйся, матушка Польша! Богата ты благородным потомством! Пан Вениамин посидел еще, размышляя, перебирая в уме сказанное Стахом и сопоставляя одно с другим. И где-то в середине второго куплета его вдруг осенило. — Стах! Да ты влюбился!