Время бури, время радуги

Земля, Рим Улица Viale Giotto (перекрёсток у Piazza di Porta San Paolo) 16 августа 2552, ранний вечер Павел выскочил из флиппера и тут же взглянул на окно на четвёртом этаже дома в сотне метров от посадочной площадки Porta San Paolo – оно было приоткрыто, значит, Кэти уже вернулась с прогулки. Он вздохнул с облегчением – девушка уже несколько дней нервничала, была молчаливой, и на все вопросы отвечала односложно. Беззаботный Тео сваливал всё на обычное беспокойство невесты перед свадьбой и в ярких красках вспоминал свои с Джулией переживания. Но Павел всё-таки нервничал – поведение Кэти больно напоминало ему то, что они пережили в Австралии, и потом, их первые дни в Риме, когда они поселились вместе.       Штора в окне пошевелилась. Павел помахал рукой, но не дождался ответа. Он закрыл люк флиппера и направился в сторону дома.       „Эх, Тео, наверное, прав”, - подумал он, медленно шагая по дорожке. - „Кэти нервничает из-за свадьбы, она ещё до конца не верит, что я всё-таки женюсь на ней. Если честно, мне самому трудно поверить в это, но я не оставлю её. Раз судьба так решила за нас – я сдержу слово. И, кто знает... может быть, когда-нибудь я сумею ответить на её любовь”. Он взглянул на часы – была уже почти половина седьмого. Дела в посольстве Соэллы затянулись, но он был доволен – вся эта дипломатическая работа, которую он, как член Правящего Дома Соэллы был должен выполнять, очень сблизила его с Гео. Сын уже полностью принял его как отца – правда, он ещё слишком редко называл его отцом, чаще всего обращался по имени, а во время официальных приёмов и выступлений никогда не забывал про его полный титул – нан’даэлл’эллеан. Отец Наследника. Павла это сначала злило, но потом он привык, понимая, что это неизбежно – этикет требует жертв, как иногда шутил Тео. Теперь он даже радовался, когда Гео так говорил – он тогда сильнее чувствовал семейную связь между ними. Но ещё больше радовался, когда сын во время разговора говорил: „Папа, а посмотри-ка здесь, я не уверен...” Павел улыбнулся своим мыслям. Он вошел в дом, поднялся на третий этаж и, открывая дверь, негромко сказал: - Кэти, милая, я вернулся. Ты у себя?       Несколько секунд царило молчание, затем с верхнего этажа донесся голос Кэти: - Да, я дома. Павел удивился – она говорила по-русски. Это было необычно, так как Кэти довольно редко использовала родной язык Кати Панфёровой. Что случилось? Он остановился, положил сумку на стоящий у двери маленький стульчик и подумал, не стоит ли позвонить Тео. Но секунду спустя покачал головой – если бы что-то случилось, друг, наверное, сам вызвал бы его. Кэти, вероятно, решила заговорить на этом языке, чтобы доставить ему радость – она знала, что он любит общаться на русском. „Ладно, сейчас увидим, какое у тебя настроение, милая”, - подумал он. - Иду к тебе, - сказал он вслух и поднялся по внутренней лестнице на верхний этаж. Кэти стояла у окна их спальни и смотрела на Рим – вид отсюда был прекрасным, особенно вечером. Совсем рядом находились древние Ворота Сан Паоло, пирамида Цестия и большой парк, вдалеке был виден Тибр и старинная часть Рима, с Ватиканом и базиликой Святого Петра во главе. Солнце, которое уже сильно склонилось к закату, заливало все здания розовым сиянием. Павел подошёл к девушке и ласково поцеловал её в макушку. - Хорошо провела день, милая? – спросил он. – Извини, я думал, что буду раньше, но дела сегодня необычно затянулись. - Да ничего, Паша, я понимаю, - ответила она, всё ещё на русском. Её голос звучал немного иначе, чем обычно. Он казался странно знакомым, давно не слышанным – но Павел не успел отреагировать, когда она повернулась к нему. Он увидел её глаза – и застыл на месте, не в силах сказать ни слова. - Да, Паш, я хорошо провела время, и ты не ошибаешься – я снова Катя Панфёрова, - сказала девушка с виду спокойным голосом, но Павел видел, как она сильно стискивает пальцы. – Я всё вспомнила. Она прикусила губу. Павел обнял её и почувствовал, что она дрожит. - Как это случилось? – спросил он тихо. Катя покосилась на него, затем сказала еле слышно: - Мне помог Тео. Совсем случайно. Она мягко освободилась из его объятий и села в кресло. Павел сел напротив, внимательно глядя ей в глаза. Он внезапно почувствовал злость на Тео – тот должен был позвонить ему! - Не злись на Тео, пожалуйста, - Катя будто читала его мысли. – Это я просила его не звонить тебе. Он, кстати, сидел тут со мной, пока ты не прилетел, и ушёл, когда только увидел тебя в окно. „Ага, теперь я знаю, кто трогал штору”, подумал Павел мрачно. „Ну, мы всё-таки поговорим, друг”. А вслух он повторил свой вопрос: - Как это случилось, Катюша? Она ответила не сразу. Её глаза, казалось, смотрели куда-то далеко. - Ты знаешь, я в детстве обожала пускать блинчики по воде, - сказала она наконец задумчиво. – И не только в детстве, я и потом этим развлекалась. Я пускала и считала, сколько прыжков совершит камень. И гадала желания. Она почти незаметно смахнула слезу. - Знаешь, когда я узнала, что Мишка... ну, что он полетит на «ЗАРЕ», я почти каждый день ходила на Останкинский пруд. И пускала эти свои блинчики, считала их – и надеялась, что случится чудо. И оно случилось, в лице ИОО – который предложил мне полететь с вами. - Катюш, милая, я понимаю, но как это... - Я сейчас скажу, Паш, - она перебила его. – Сегодня я хотела... нет, неправильно я говорю. Сегодня Кэти захотела прогуляться, чтобы подумать о будущем. Она хотела привести в порядок всё, что в последнее время случилось, в том числе – ваши с ней намерения. Брак и общую будущую жизнь, короче. Она гуляла, а Тео было скучно – ты знаешь, какой он, он хотел поговорить, пошутить, но Кэти вообще не замечала его. Наконец она села на берегу Тибра, а Тео подошёл и тоже сел рядом. Они там долго сидели, и Тео, развлечения ради, взял в руку плоский камень. И бросил его. Она закрыла лицо руками. - Смутно помню, как сквозь туман, прыжки камней на воде, - продолжила она минуту спустя. – Причем они будто разрезали занавесы – с каждым прыжком я становилась сильнее, мир вокруг меня менял цвета и очертания. Воспоминания возвращались бурным потоком – каждый прыжок камня по воде приносил новые образы из прошлого, возвращал имена людям и местам. Я краем глаза видела испуганное лицо Тео – какой он, кстати, Тео, ведь это же Федька, наш Лоб – но не могла остановиться. Я бросала камни, считала блинчики... А потом я услышала Её... Её голос. И Её отчаянный плач. Лицо Кати исказилось, будто от боли. Павел всерьёз испугался – он бросился к ней, поймал её за руки. - Кать, если хочешь, мы поговорим об этом завтра, - сказал он, пытаясь сохранять спокойный вид. Но Катя покачала головой. - Нет, Паша, - сказала она. Её лицо разгладилось, она казалась снова сдержанной и спокойной. – У нас уже не будет „завтра”. Я уезжаю обратно в Арджтаун. Помоги мне собрать вещи, пожалуйста. Земля, Рим Железнодорожная станция Roma Ostiense 16 августа 2552, поздний вечер - Кать, я прошу тебя... ты не уезжай. Ну, хоть не прямо сейчас… Подожди ещё несколько дней, пожалуйста. - Паш, милый, это не имеет смысла. Ты это лучше меня знаешь. Я до конца жизни буду благодарить тебя за твою доброту и за то, что ты сделал для меня. Но я не могу остаться с тобой. И несколько дней этого не изменят. Они стояли на платформе в ожидании моноэкспресса, на котором Катя хотела уехать в космопорт Фюмичино. Там её ждал лайнер, летящий в Австралию. До приезда экспресса оставалось всего пятнадцать минут. Павел, всё-таки, не сдавался. - Ты будешь там совсем одна. Я буду за тебя переживать, ты ведь знаешь, как тебе там было в последний раз. Передумай, а? Не хочешь замуж – ладно, давай просто как друзья, соседи! Ведь мы уже год с лишним так и живём! Мы же почти построили счастье заново! Последние слова он выкрикнул, вкладывая в них всё своё отчаяние. Катя положила ладонь ему на губы. - Тсс, Пашенька. Не кричи так. И не опасайся за меня, теперь время совсем другое – Арджтаун безопасен. Ты даже не представляешь, какая там охрана... И я справлюсь, я уже всё проверила, там есть для меня место. Она нежно улыбнулась ему. Павел помнил эту улыбку – первый раз он увидел её ещё на борту «ЗАРИ», когда они оба думали, что счастье для них недоступно, и что надо создать клуб одиноких сердец. - Ты сам много раз говорил, и не только мне, что судьба иногда решает за нас, - продолжила она, держа его за руки. – Считай, что у нас такое случилось. У нас были прекрасные дни вместе, но пришло время попрощаться. У меня есть только две просьбы к тебе. - Что только хочешь, Кать. Что только хочешь... - В-первых, я прошу тебя передать Лиэлл извинения от имени Кэти, - сказала Катя. По её щеке скатилась слеза, но она даже не попыталась смахнуть её. – Кэти её очень обидела тогда, во время последнего банкета. Возможно, мы с ней ещё встретимся, и я тогда сама смогу извиниться – но я не знаю, случится ли это вообще, хоть когда-нибудь. Так что ты передай ей мои слова, пожалуйста. Павел кивнул, не отводя от неё взгляда. Где-то вдалеке, за спиной Кати, были уже видны фонари моноэкспресса. - Во-вторых - продолжила Катя, - я прошу тебя не говорить ни Ли, ни тем более Мише, что я вернулась. А лучше... лучше вообще никому не говори, хватит того, что вы с Тео знаете. - Но почему же?! – Павел смотрел на неё с недоверием. – Ведь это хорошая новость! Мишка молнией вернётся на Землю, когда только узнает! А Ли... - Я не уверена в том, что Миша вернётся ко мне, Паш, - ответила грустно Катя. – А прежде всего, я не уверена в том, что я сама к этому готова. Мне нужно время, много времени – на то, чтобы заново поверить в себя и своё будущее. А прежде всего мне нужно время, чтобы победить Её. Она всё ещё тут. И она может проснуться в любой момент. Я должна победить Её, любой ценой. Чтобы Она снова не вырвалась наружу, чтобы снова не обидела кого-нибудь. - О ком ты, Кать... начал Павел и вдруг ужаснулся. На него неуловимое мгновение снова смотрела Кэти Пэффит. Но Катя встряхнула головой – и это впечатление исчезло. Но он знал, что это не было привидение. - Вот, теперь ты точно знаешь, почему я уезжаю, и почему не хочу пока ни с кем общаться, - сказала Катя тихо. – Я не хочу, чтобы Она снова проснулась. И поверь мне, будет нелегко уговорить Её уйти. Но если я буду с Ней наедине – я справлюсь. Она порывисто обняла его и поцеловала в губы. Рядом с ними со свистом притормозил моноэкспресс. - Прощай, мой милый, - прошептала Катя. – Я тебя никогда не забуду. А ты возвращайся к Лиэлл, как можно скорее. Земля, Рим Центр Инопланетных Посольств Кабинет Тео Челлта, уоррент-офицера СБ ЦИП 17 августа 2552, примерно в девять утра - Тео, чёрт возьми, почему ты мне не позвонил?! - Пашка, да успокойся ты, в конце концов, - ответил спокойно Челлт, выдерживая колючий взгляд друга, - и сядь, пожалуйста. Павел ещё несколько секунд стоял, упираясь руками в стол Тео, затем чертыхнулся последний раз и сел в кресло напротив. Тео одобрительно кивнул. - Так намного лучше. А то из-за твоих криков уже половина офиса ставит пари, подерёмся ли мы сегодня или нет. Павел уже приоткрыл рот, чтобы язвительно и четко определить своё мнение в этом вопросе, но Тео перебил его: - Да, я не позвонил. В-первых потому, что она просила меня не звонить, и ты, наверное, знаешь об этом. Во-вторых, сам подумай — что бы это дало? - Я был бы рядом с ней! Думаешь, это ничего не значит? Для неё, для меня? Я дал ей слово! - Паш, не кричи, - Тео недовольно поморщился. - Я думал, что ты, как будущий психолог, который скоро получит диплом, поймёшь все эти тонкости - но ладно, я тебе это по-любительски объясню. Он встал и несколько раз прошелся по крошечному кабинету, собираясь с мыслями. Павел вдруг почувствовал, как его гнев уходит куда-то далеко. Теперь он ощущал лишь усталость после бессонной ночи. И грусть, которая буквально резала ему сердце. „Это всё вечно повторяется”, подумал он. „Сначала Ленка, которой не позволили лететь с нами. Потом Ли, которую я сам отпустил, ради Кэти. А теперь Катя. Я не умею удержать счастье, и чтобы я не делал, как бы не старался — оно всегда уходит”. - Пашка, ты ведь помнишь, что нам говорили о возвращении личности после сьеннской травмы, - сказал Тео, который не заметил его задумчивости. - Чтобы не давить, чтобы в первые минуты оставить в покое, не увеличивать стимул? Павел кивнул. Да, он помнил, сам активно принимал участие в семинарах в своём вузе и неоднократно встречался с соэллианскими психологами после своего возвращения. Тео тоже живо интересовался этими вопросами для Джулии и себя, они последние остались „чужими”. - Когда мы уже вернулись домой, я хотел вызвать тебя, но Кэти... то есть Катя, она поймала меня за руку. И попросила не делать этого, сказала, что она хочет рассказать тебе сама. А ещё я вспомнил про ваш с Гео график, и понял, что своим вызовом я мог бы сорвать как минимум три важных совещания. И решил просто оставаться с ней, пока ты не вернёшься – тем более что она была спокойной и сдержанной. Тео оборвал сам себя и подошёл к окну. Павел не торопил его, пытаясь справиться со своими грустными мыслями. Наконец Челлт повернулся и продолжил: - Всё-таки, у меня были сомнения. И когда она отвлеклась на какую-то домашнюю ерунду, я связался с Центром и сообщил обо всём Эланнтиэлл. И она тоже посоветовала не вызывать тебя, только оставаться рядом, а если случится что-то неожиданное – немедленно вызвать её. - Я мог бы всё испортить, да? - горько спросил Павел. - Паш, да ты сегодня просто невыносимый, - Тео нетерпеливо покрутил головой. - Ты же лучше меня знаешь, что если давить слишком сильно, если пережать — тогда вторичная личность может снова вытеснить настоящую. Были уже такие случаи, один совсем недавно. Я решил не рисковать, тем более что блинчики подействовали очень сильно. Я видел это, и поверь мне — я давно так не испугался. - Тео, скажи мне, пожалуйста, как это было? - спросил тихо Павел. - Она кое-что рассказала мне, но я бы хотел услышать об этом и от тебя. - Полагаю, добавить я смогу не слишком много, - Тео пожал плечами. - Мы сидели на берегу и просто смотрели в воду. Она молчала, несмотря на мои попытки развлечь её, так что я тоже наконец заткнулся. Но мне стало скучно сидеть просто так, и тогда я бросил этот камень, считая блинчики вслух. И тогда Кэти... ну, Катя... она вскочила на ноги и пошла к реке. Я испугался, рванулся, было, к ней, но она остановила меня жестом, а затем сама взяла камень и бросила. Надо сказать, мастерски она блинчики бросает — у меня получилось всего четыре, а у неё — ровно двадцать, камень почти всю ширину Тибра пересек... - Тео, ты говори про Катю, не про блинчики, - нетерпеливо перебил его Павел. - Блинчики в этом вопросе — самые главные, - ухмыльнулся Тео сдержанно. - Она бросала один камень за другим и считала прыжки. Бросала всё сильнее и сильнее, наконец села на корточки и закрыла лицо ладонями. Я присел рядом, хотел что-то сказать - но она посмотрела на меня. И только тогда я всерьёз испугался. Тео снова прошёлся туда и обратно, затем встал перед Павлом и посмотрел ему в глаза. - Паш, я никогда не видел такое... когда у кого-то на лице видна настолько отчаянная борьба двух личностей. Это длилось лишь мгновение, буквально пять секунд — но я чуть в обморок не упал. К счастью, Катя удивительно быстро победила Кэти, но я уверен, что это далось ей нелегко. Павел только кивнул. Он хорошо помнил то, что Катя сказала ему, и был полностью согласен с Тео. - Она поднялась и сказала мне: „Тео, я - Катя Панфёрова. Я вернулась, и я останусь. Я вернулась”. Потом уже не сказала ни слова, пока мы не добрались до Виале Джиотто. А и дома она много не говорила, лишь попросила меня не звонить тебе и просто оставаться рядом, пока ты не вернёшься. Я и так не ушёл бы, но был рад, что она предложила это, так было намного лучше. Хотел встретиться с тобой, но она сказала, что сама всё расскажет тебе. Остальное ты уже знаешь. Павел поднялся и протянул ему руку. - Спасибо, дружище, - сказал он. - Ты всё правильно сделал. Извини, что наорал на тебя, был неправ. Но ты знаешь... - Да знаю, знаю я, - Тео пожал ему руку и похлопал по плечу. - И не нужно извиняться, иногда надо орать, тогда на душе становится легче. Особенно, если наорать на старика Тео. Они рассмеялись и снова сели — Тео за столом, а Павел в кресло напротив. Тео быстро проверил текущие сообщения на коммуникаторе, затем хитро покосился на Павла. - Кроме того, я действовал ещё и ради защиты государственных дел Империи Соэлла, - произнес он пафосно. - Ты представляешь себе, что случилось бы, если я бы своим вызовом вытащил тебя со столь важных совещаний? Его Превосходительство лично оторвал бы мне голову. По крайней мере, он бы меня замучил своими нареканиями. - А иди ты... в замполиты, - сказал Павел устало. - Гео не такой ведь зануда. - Зануда он или нет, я ему уже несколько раз говорил, чтобы не проникался дворянским этикетом настолько сильно. Но Гео упрямый, как и ты и Лиэлл, это у вас семейное. И он всегда скучно повторяет, что, цитирую, „каждый член Правящего Дома обязан приложить все усилия...” - „...по мере своих сил и возможностей, в решении вопросов, которые считаются ключевыми в государственных делах Империи Соэлла”, - добавил Павел. - Тео, я это знаю наизусть, как и остальные записи Древнего Кодекса. - Я не сомневаюсь, что ты знаешь всё это, друг мой, эллеан Павел Гор Матиэллт, - Тео откинулся на спинку кресла. - Ты ведь, как принц-супруг, тоже имеешь права на престол, так что ты должен... - Заткнись, зараза, - улыбнулся ему Павел, - и лучше скажи, как твой экзамен. - Ну что ж, в этом вопросе дела в полном порядке, - ответил Тео, явно довольный собой. - Сим заявляю, Теодор Челлт через несколько дней станет лейтенантом СБ ЦИП . Форму уже шьют, а торжественная промоция с парадом, оркестром и салютом состоится в среду, на будущей неделе. Приглашения я уже всем послал, а вот тебя приглашаю лично. - Поздравляю, Тео, - Павел поднялся и пожал другу руку. - Удачной и безопасной тебе службы, я искренне рад за тебя. Рад, что хотя бы на твоей улице праздник. Он встал у окна и посмотрел задумчиво на главную площадь ЦИП. Перед посольством Торана висели разноцветные флажки — наверное, сегодня был очередной из многочисленных праздников оттари. „Надо будет проверить, какой именно, и выслать поздравления”, подумал Павел. А вслух он произнес: - У всех вас наладилось, более-менее. А вот нам с Катей не повезло... И мы с ней снова встали на перекрёстке. Который раз... - Ну, я ещё об одном мечтаю, - Тео вдруг посерьезнел. - Я бы очень хотел, чтобы мы с Юль... Он оборвал себя на полуслове и внимательно посмотрел на друга. Но Павел был настолько погружен в свои мысли, что не заметил оговорку. Тео быстро договорил: - Я бы очень хотел, чтобы мы с Джули тоже обрели вновь свои личности. Но пока нет у нас своих красных кнопок, мне кажется. - У вас с Джули прекрасная дочь, и вы вообще замечательная семья, - улыбнулся ему Павел. – А красные кнопки... знаешь, Тео, они могут сработать в любое время. И я от души желаю, чтобы они у вас были менее бурными, чем у тех из нас, кто уже вспомнил себя. Земля, Греция Городок Кипарисия 18 октября 2557 Всё было, как тогда, триста с лишним лет назад — тот же городок и те же коттеджи на краю пляжа. И небо было таким же, как тогда — ярко-голубым, глубоким, бесконечным. И море по-прежнему напевало свою неспешную песню. Даже коттедж, в котором они с Лиэлл провели несколько дней до полёта «Эвридики», остался тем же белым домиком. Он почти не изменился, хотя было видно, что его несколько раз перестраивали за эти столетия. Но внутри царил тот же уют, который он чувствовал в те чудесные дни, когда они жили здесь. И пляж, конечно, был тот же — тихий и бесконечно тянущийся к горизонту. И место, на котором они танцевали в тот последний вечер — оно тоже сохранилось. Городок тоже почти не изменился — он был по-прежнему тихий и уютный, один из тех городов, в котором все знают друг друга, а гостей принимают как своих и всегда ожидают их приезда. Это было одно из тех мест на Земле, куда всегда хотелось возвращаться хотя бы на день, и в котором каждый чувствовал себя как дома. Павел тоже чувствовал себя жителем Кипарисии. Они с Лиэлл приезжали сюда довольно часто, несколько раз в год. Их всегда ждал тот же коттедж, тот же пляж, Средиземное море, и друзья, которых они приглашали отдыхать вместе. А также жители городка, которые считали их своими с самого начала. После обретения вновь личности он боялся приехать сюда — уж очень болезненные воспоминания были связаны с этим местом. Но после ухода Кати ему стало всё равно. Он хотел снова прогуляться по старым следам, коснуться белых стен, посмотреть, как рыбаки неспешно выходят в море на своих лодках, которые с виду тоже не изменились за все эти столетия. Он хотел снова видеть море — то же Средиземное море, на берегу которого они с Лиэлл стояли первый раз ещё на борту «ЗАРИ», а потом столько раз гуляли здесь, плавали и радовались его видом. Он уже несколько часов гулял по берегу и наконец-то почувствовал, что устал. Солнце висело уже совсем низко над горизонтом — море в его косых лучах становилось розово-голубым. Павел сел на песок, с облегчением вытягивая ноги. Ленивые волны неспешно подбежали под его ступни. День был прекрасным, почти без жары, зато со свежим бризом. Было очевидно, что вечер будет таким же тихим и красивым. За эти пять с лишним лет, когда он начал снова регулярно приезжать сюда, он успел привести в порядок почти все свои мысли и чувства. Сначала ему было тяжело — во время первого пребывания в Кипарисии Катя прислала ему СМСку. Она коротко заявила, что устроилась на работу, что у неё есть свой домик у моря, и что, в общем, всё в порядке. На его предложение навестить её она сначала не ответила, и только в ответ на второе сообщение она прислала короткое „Лучше не надо, по крайней мере – не сейчас”. Павел даже понимал её - но, всё-таки, этот короткий ответ расстроил его ещё больше, чем то, как она на его глазах порвала в клочья их разрешение на брак. Эта СМСка была действительно последним сигналом, что у них всё кончилось — и что возврата нет. Однако, синее море, голубое небо и спокойствие крутых улочек древнего греческого городка сделали своё. Во время следующих приездов Павел смирился c решением судьбы, принял его как своё — и теперь он мог спокойно сидеть и просто смотреть на море. И надеяться, что где-то далеко, на другой планете, в то же время на море смотрит девушка с глазами цвета зимнего неба. Та, которую он любил больше всех в своей жизни. За эти годы, как они с Лиэлл попрощались, они почти не видели друг друга. Чаще всего они обменивались письмами, в которых обсуждали государственные дела, или говорили про Гео. Два-три раза они пообщались по видеосвязи — но Павел видел, как Лиэлл тяжело переносит это, и сам предложил прекратить эти сеансы. И да, один раз они встретились мимолетом в посольстве — когда Лиэлл и Матиэллт прилетели на переговоры сразу после сьеннской войны. Сьеннская война... Павел, как все на Земле, наблюдал за боевыми действиями, но в отличие от большинства, у него был доступ к полным данным. Он очень переживал за Лиэлл и Михаила, которые сражались на первой линии, и очень радовался их блестящей победой в решающем бою на орбите Сьенны. А потом, когда на планету высадился десант и когда врата этого подземельного ада были вскрыты — к нему снова вернулись воспоминания, и он тогда чуть не сорвался... И тут снова помогла ему Катя — тогда ещё Кэти Пэффит — которая сидела рядом и держала его за руку, когда он лежал почти без сознания, переживая заново весь этот кошмар, все бои на арене, и вспоминая все убийства, которые он совершил тогда, в течение трёх ужасных лет. И ещё ему помогли голубые глаза, которые сочувственно смотрели на него в течение этих нескольких дней... Конечно, он знал, что выбрался из этой чёрной ямы благодаря прежде всего соэллианским телепатам-психотерапевтам — но тепло ладошки Кэти и сияние голубых глаз он считал главными указателями на этом пути. Он даже спрашивал, не было ли Лиэлл рядом, но его убеждали, что она находилась тогда в системе Сьяхты. И действительно так было, он потом проверил это в записях боевых действий... Из глубины памяти вдруг всплыли слова песни. Она была очень старинной – первый раз он услышал её на Земле, когда они только вернулись из Варианы, да и тогда ей было уже очень много лет. А теперь... теперь она стала для него очень важной, её слова говорили именно о них с Ли. „I do not sleep tonight, I may not ever, The sins of the past have come, See how they sit down together...” Когда Гео первый раз спросил его, не хочет ли он полететь с ним на Соэллу – Павел отказался. Это было спустя два года после ухода Кати, и он ещё не представлял себе встречи с Лиэлл. Он тосковал по ней, но не знал, что мог бы сказать ей после всего, что между ними было. Гео потом уже не спрашивал его, но каждый раз оставлял ему уведомление о сроке полёта с графиком действий и встреч. А Павел упрямо игнорировал это, и, как заместитель посла, нарочно загружал себя работой, оставаясь на Земле. Чтобы не помнить, чтобы не вспоминать... „Oh, I must have done some wrong, On a dark and distant day, For I know full and well tonight, This is how that I must pay...” Павел задумался настолько, что не заметил, как солнце коснулось горизонта и медленно скрылось за ним. К реальности его вернуло прохладное прикосновение бриза. Павел поднялся и направился к длинному молу, у которого стояли рыбачьи лодки – он надеялся на встречу с другом, рыбаком Тимиосом. Они познакомились, когда Павел третий раз приехал сюда, то есть почти пять лет назад. Корабль Тимиоса, стройный двухмачтовый кеч «Еvnoïkes Anemos», стоял на причале в самом конце мола. На палубе никого не было видно, однако в ответ на возглас Павла из трюма поднялся загорелый мускулистый старик с белой бородой. Увидев Павла, он широко улыбнулся и приветствовал его громким: - Kalispera, ellean Pavlos! - Kalispera, Thimios, - Павел улыбнулся в ответ и поднялся на борт. Он никак не мог уговорить Тимиоса не использовать соэллианский титул. Все протесты были бесполезны с того момента, когда рыбак увидел Павла в новостях, во время какого-то короткого интервью. - У меня есть для вас дорада, из сегодняшнего улова, - сказал Тимиос, указывая на ящик, в котором лежала большая золотистая рыба. – На завтра обещали хорошую погоду, так что мы могли бы отправиться на рыбалку. У меня есть новые удилища, посмотрите вон там, на корме. И я знаю место, где охотятся марлины. Так что, пойдём в море, эллеан Павлос? - Умеете вы соблазнить, господин Тимиос, - улыбнулся ему Павел. – Конечно, почему бы и нет? У меня ещё четыре дня отпуска, так что это возможно. Надеюсь, я вас этим не отвлеку от дела? - Нет, конечно, - Тимиос просто сиял улыбкой. – У меня сегодня был хороший улов, и я всё уже продал за хорошую цену, кроме этой красавицы, которую я специально оставил для вас. Так что завтра у меня выходной, я уже отпустил команду домой. Готовитесь к рыбалке, эллеан Павлос, я жду вас на палубе «Анэмоса» в две склянки утренней вахты. Он нашёл корзину и положил в неё дораду, затем вручил её Павлу. Потом наступила обычная сцена – Павел хотел заплатить, а Тимиос решительно отказывался. Наконец они покинули борт кеча и направились в город. - Знаете, эллеан Павлос, - сказал Тимиос, - два дня назад я услышал хорошую новость. Из карантина на Титане вернулся Йаннис, сын моего друга, Скирона. Он пропал много лет назад, и его нашли на Сьенне, после войны. Он, правда, ещё не помнит себя, но мы все надеемся, что он скоро станет тем, кем был. Рыбак задумался, затем добавил тихо: - А всё это благодаря элиане Лиэлл. И вам тоже. Она тогда заставила Совет ООН отменить этот чертов закон и согласиться на ваше возвращение. И вы тогда вернулись домой, а теперь возвращаются все, кто хочет вернуться... Они дошли к концу мола и пожали друг другу руки на прощание. Тимиос ещё раз напомнил Павлу о завтрашней рыбалке, а потом добавил: - Эллеан Павлос, у меня к вам большая просьба. Когда встретитесь с женой, передайте ей нашу благодарность за Йанниса, от имени всего нашего городка. Вы не представляете, какая это для нас радость, что он вернулся. Павел смотрел на друга, захвачен врасплох. Наконец он сказал: - Конечно, я передам ей. Но вы ведь знаете, Тимиос – мы расстались. И крайне редко встречаемся. - Я знаю, вы же мне всё рассказали три года назад. – Тимиос махнул рукой. – Я помню, как вы говорили мне тогда, что вы встали на перекрёстке и не знаете, куда идти. Такое бывает, конечно – но нельзя вечно так стоять, ибо жизнь слишком коротка. И я, как человек с большим жизненным опытом, скажу вам прямо, мой друг – возвращайтесь к жене, как можно скорее. Я уверен, что она ждёт вас. Кalinyhta, ellean Pavlos. Он повернулся и ушёл к рыбачьему кварталу. Павел ещё несколько секунд смотрел Тимиосу вслед, чувствуя, как уходят сомнения, которые мучили его почти шесть лет. „And you my love, my sweet, sweet love Are what it's all because of, You my love, my sweet, sweet love Are what it's all because of...” Павел повернулся и посмотрел на небо, в направлении севера. Среди ярких звёзд он нашёл одну совсем маленькую, в созвездии Большой Медведицы. - Жди меня, милая, - сказал он тихо. – Я скоро вернусь домой.