The Arithmancer/Арифмантка

На следующее утро Гермиона спустилась на завтрак уставшей, и, если быть честной, до сих пор немного обезумевшей. Как она вообще смогла уснуть после того, как лицом к лицу столкнулась с этим псом? Единственной хорошей вещью было лицо Малфоя, когда он увидел, что Гарри и Рон спустились на завтрак как ни в чём не бывало, но даже это омрачалось мыслью, что эти два дурака, похоже, восприняли всё как отличное приключение. Гарри попытался рассказать Гермионе о свёртке, который Хагрид забрал из Гринготтса и привёз в Хогвартс, и что он думает, что именно эту вещь охраняет пёс, но она его не слушала. Более того, она взяла свою тарелку и отсела от них на несколько мест. Она будет держаться от них подальше, потому что такими темпами они вляпаются ещё в десяток проблем. *** А вот Дин Томас был более-менее нормальным. Он даже любил обычный спорт, как футбол. Они вместе сели на Зельях сегодня, и Гермиона надеялась, что на уроке сможет не отвлекаться на все свои ночные переживания. Сегодняшний «урок» Зелий был по варке одной из простейших вариаций Бодрящего Зелья, которое ей может очень даже пригодиться. Она была немного рассеяна, что не предвещало ничего хорошего. Она хотела присмотреть за Невиллом и Симусом (потому что не хотелось оказаться в эпицентре взрыва) и присмотреть за Гарри и Роном, на случай если они попытаются сделать что-то глупое. И ещё надо хорошо сварить собственное зелье. — Бодрящее зелье, ха? — сказал Дин Гермионе, пока она включала горелку. — Я думал, у нас такое уже есть. Называется кофе. — К счастью, Снейп его или не услышал, или проигнорировал. — Варите одну маленькую, зелёную картофелину пятнадцать минут, — прочитала первую строчку Лаванда. (У зелёной картофелины уже проклюнулись глазки). — Почему здесь записан рецепт для ланча? — Потому что проросшая картошка ядовита, а жар нейтрализует яд, — разъяснила Гермиона, счастливая, что какие-то вещи магглы считали более очевидными, чем волшебники. Зелья оказались не самым сложным предметом с точки зрения практики, но самым сложным в концептуальном смысле, потому что эссе, которые задавал Снейп, были невероятно заковыристыми. У неё было несколько неплохих догадок, какой каждый ингредиент несёт смысл и почему добавляются именно они и в таком порядке, но вот способы нарезки и перемешивания ставили её в тупик. Было несколько очевидных вариантов: во-первых, более быстрое перемешивание вызывает более быстрый нагрев жидкости. Чередование перемешиваний по часовой и против часовой стрелки создает турбулентность и будет смешивать ингредиенты быстрее, пока при том же количестве перемешиваний в одну сторону они будут реагировать медленнее. Количество помешиваний было выразить посложнее и было как-то связано с арифмантикой: число семь было почти на каждой строчке. Семь помешиваний, или семь минут, или варить семь секунд в какой-то степени. Она даже выдвинула гипотезу для помешиваний по и против часовой стрелке: в старые времена движение против часовой стрелки считалось «движением против солнца» и считалось «несчастливым». Так что логично предположить, что движение по часовой дает «положительный» эффект, а против — «отрицательный». Но это совсем не объясняло их порядок: например, три раза по часовой и один против. Или прямые движения туда-обратно по котлу между каждым циклом. В более продвинутых зельях использовались более сложные фигуры помешиваний: восьмёркой, трилистником или даже звездой. Гермиона не могла объяснить это с арифмантической точки зрения, если тут вообще использовали арифмантику, но не могла не задаться вопросом, будут ли иметь интересные дополнительные эффекты при перемешивании по кривым Лиссажу или гипотрохоидам. Но просто следовать инструкциям не должно быть сложным. Они добавили нарезанные лепестки подсолнуха (которые, как следовало ожидать, заставили зелье засветиться приятным солнечным светом) и высыпали подготовленный после гномий бамбук. Но с их зельем что-то было не так. — Эм, что пошло не так, есть предположения? — спросила Гермиона, добавив ещё листьев. Зелье светилось, причём отчётливым солнечным светом. Дин проверил книгу. — Тут ничего не сказано о свечении на данном этапе. — Тогда почему… Её прервала ослепительная вспышка, сопровождавшаяся криками и проклятиями от детей вокруг. Она оглянулась, чтобы увидеть, что не так, но видела только пятна перед глазами. Когда у неё снова прояснилось в глазах, она увидела Невилла и Симуса, которые были очень смущены: содержимое их котла, кажется, горело. — Имбецилы! — Снейп взмахнул палочкой и потушил огонь. — В инструкции чёрным по белому написано: два препарата лепестков подсолнуха, а не три! От такого трюка можно ослепнуть! Два балла с Гриффиндора. — Лепестки подсолнуха! — прошептала Гермиона Дину. — Но мы же добавили только два препарата, да? — Да, только два. Есть идеи, что пошло не так? — Я не уверена. Секунду… — Гермиона вытащила Тысячу Магических растений и Грибов, чтобы свериться со значением ингредиентов. Она шептала номер нужной страницы себе под нос. — Так. Гномий бамбук растёт в местах с очень малым количеством света и чрезвычайно к нему чувствителен. Да, видел, какой сильной была вспышка? Зелье очень чувствительно к лепесткам полсолнуха после добавления бамбука. — Она достала скребок из набора и провела им по разделочной доске. И действительно, при осмотре инструмента легко было разглядеть жёлтую эссенцию. — Оу, — Дин наконец понял её мысль. — Мы забыли помыть доску после того, как порезали подсолнухи. — Именно. Мы поняли, что даже капельки может быть слишком. Стоило почистить доску, — сказала она разочарованно. — Сейчас мы в лучшем случае получим В. — И что, это никак не исправить? — спросил мальчик. На мгновение она задумалась. Наверняка такой способ есть — может быть, ещё щепотка бамбука или другая добавка, но даже самые простые модификации зелий начинались только на третьем курсе и усложнялись позже. Она не хотела рисковать, особенно на этом уроке. — Не на нашем уровне. Лучше закончить его как есть, но в будущем не забывать очищать доску после каждого ингредиента, — она записала это в тетрадь. Они добавили чернику, чтобы остановить реакции в зелье, и сдали образец вместе с остальным классом. *** Выходные пролетели быстро. Она начала расширять свою карту, в первую очередь начав с незапрещённых частей третьего этажа, чтобы больше никогда не столкнуться с этой отвратительной псиной. Она также измеряла классы и коридоры и была разочарована, но не удивлена, когда обнаружила, что сумма длин классов превышает длину коридоров. Между её уроками и проектами, она пыталась избегать Гарри Поттера и всех Уизли, и выплёскивала своё разочарование в письмах родителям (не описывая собаку — она предпочла бы не скрывать эту часть от них, но не могла просто взять и рассказать). Это заняло большую часть выходных, и, не успела она оглянуться, как уже сидела на понедельничных занятиях. Ну, она всё ещё Гермиона Грейнджер. Четверг — её день рождения, но она не ожидала какого-то особенного отношения, в основном потому, что не ходила и не рассказывала всем вокруг о будущем празднике. Это казалось ужасно неприличным: просто упоминать это в разговоре, когда никто не спрашивал. Её настроение стало хуже, когда она увидела, как команда из шести сов сбрасывает большую, до-смешного-похожую-на-метлу-посылку прямо перед Гарри Поттером, но, разумеется, была гораздо больше рада, когда утром получила посылку от своих родителей. — О, у тебя сегодня день рождения? — спросила Парвати, когда увидела разноцветную обертку. Гермиона подсела поближе к девочкам, пытаясь отдалиться от Рона и Гарри, но даже так они говорили очень редко. — Ах, хм, да. — Гермиона, почему ты нам не сказала? С днем рождения! Она пожала плечами: — Спасибо. Это просто никогда не приходилось к слову. — Она разорвала упаковку и увидела два подарка. Первым — поразительно! — была целая коробка кексов, а вторым был круглый кусок пластика, на котором были отметки звёзд и созвездий. — Оу, вау, это правда крутая планисфера, — сказала в никуда Грейнджер. — Что? — спросила Лаванда. — Планисфера. Маггловские астрономы их используют. Это смесь астролябии и звёздной карты… Для занятий астрономией, — ответила Гермиона. — Смотри, вот тут выставляешь дату, поворачиваешь… и видишь актуальную звёздную карту на эту дату. — Вау, это реально круто. Я даже не знала, что такое существует. Гермиона кивнула и открыла сопроводительное письмо: Счастливого дня рождения, Гермиона! Мы не знаем, получишь ли ты подарок в понедельник или в четверг. Мы записали, чтобы его доставили в четверг, но не уверены как в Хогвартс доставляются посылки. Так или иначе, надеемся, у тебя будет классный день рождения. Мы надеемся, что твоим одноклассникам понравятся маггловские десерты, — так что поделись со всеми, — и мы знаем, что тебе может пригодиться на уроках астрономии, так что твой папа потратил все выходные на поиски хорошей планисферы, которая пригодится в учебе. Нам очень грустно слышать, что с некоторыми одноклассниками у тебя проблемы. Мы удивлены такому поведению Гарри Поттера. Ты писала, что он не воспринимает свою славу всерьёз. Но, наверное, тебе правда лучше избегать обоих, если получится. И мы рады, что ты сама не ввязываешься в неприятности (тебе не следует забывать об осторожности вне общежитий). Мы надеемся, что твоя учебная группа и твои соседки станут для тебя хорошими друзьями. Ты немного нам о них рассказала. Что они любят? Где они выросли? Ты сейчас гораздо больше нас должна знать о волшебных семьях. У нас всё почти как всегда. Но мы, разумеется, по тебе скучаем. Все спрашивают нас, где ты учишься, и нам приходится придумывать множество ответов, хорошо для нашей творческой жилки. Но мы очень гордимся, что ты справляешься с магическими уроками так же хорошо, как с маггловскими. Продолжай хорошо учиться. С любовью, Мама и Папа. Она положила письмо на стол, пристыженная тем, что почти не знает людей вокруг себя и не приложила для этого усилий. Между учебой и избеганием мальчиков она не сделала ничего, чтобы сблизиться с остальными. Плюс, она никогда не заходила в разговорах дальше обсуждения домашки и учёбы, хотя то, что она выросла в абсолютно другой культуре, не помогало. С сегодняшнего дня она начнет пытаться больше, и, дай Бог, маггловские бисквиты помогут. *** В следующую субботу она начала картографировать Восточное крыло, потратив время на сверку уже записанного: третий этаж, второй этаж, первый этаж, нулевой этаж. Она зарисовала Большой Зал и Входной Зал, прежде чем найти проём, ведущий в подземелья. И вот тут начались проблемы. Наземная часть замка была достаточно ясной, хотя и немного смущающей, но вот подземная была настоящим лабиринтом. Тёмные, древние коридоры пронизывал холод камней, двери открывались в кладовые, старые комнаты, неиспользуемые классы и апартаменты и даже в настоящие пыточные, в которые, вероятно, столетиями никто не заходил. Освещение тут было таким, словно снаружи глубокая ночь, и вокруг веяло такой жутью, что она задалась вопросом, не было ли это намеренным эффектом для отпугивания не-слизеринцев. Она не боялась заблудиться. В конце концов, она делала карту по ходу. И даже если она заблудится, то сила брутфорса выведет её отсюда рано или поздно. Нет, коридоры совсем не были проблемой. А вот люди были. Она знала, что в подземельях располагается общежитие Слизерина. Она просто надеялась не встретить никого во время своих исследований, — чтобы не объяснять, чем она занимается, снова, — но ей не повезло. Она заходила глубже и глубже по коридорам, но вдруг услышала голос позади. Голос, который она меньше всего хотела услышать. — Грейнджер! Что ты тут делаешь? — Это был Драко Малфой. Она продолжала измерять. — Я знаю, что это ты! Я узнаю эти смехотворные спутанные лохмы где угодно. Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, Грейнджер. Гермиона медленно обернулась, прижав свой скетчбук к груди, пытаясь вытащить палочку из кармана не слишком заметно. Она не забыла про слухи о Малфоем и что она уже знает несколько вредных проклятий. Он был не тем, кого хочется встретить в тёмном коридоре, но — это уже произошло. — Так вот что ты тут делаешь, — с триумфом сказал он. — Шныряешь тут в поисках нашей Гостиной, да? Она попыталась твердо ответить: — Нет, Малфой, я просто… — О, я знаю, что ты делаешь, — усмехнулся он. — Все говорят об этом. Одна кривозубая маленькая магглорождённая девочка думает, что сможет составить карту замка. Как будто это может сделать кто угодно. — Я м-могу! — попыталась она защитить себя. — Да, она будет неточной в масштабе, н-но, — над её идеей что, все будут насмехаться? Малфой медленно подошел ближе. Она отступила. — Тебе следует лучше понимать своё место, Грейнджер. С дураками случаются плохие вещи. — Пож-жалуйста, — она заикалась. — Эт-то обществ-венное место. Я просто изуч-чаю, как мне т-тут ход-дить. Он продолжал приближаться к ней. — Ну, тогда давай посмотрим, над чем ты работаешь, если ты не хочешь проблем. — Он схватился за блокнот и попытался вырвать его у неё из рук. — Нет! — она позволила ему лишь мельком рассмотреть её зарисовки подземелий. Он снова вырвал скетчбук у неё из рук. — Дай-это-сюда! — выплюнул Малфой. Он выдернул его из рук и начал листать. — А-гааа! — злорадно протянул он. — Я думаю, я позабочусь о тебе. — он вырвал карту подземелий и смял её. — Нет! — снова выкрикнула она, пытаясь вернуть вещь себе. Малфой размахивал руками, пока Гермиона пыталась заблокировать их. Случайно она отвесила ему неплохую пощёчину, что его достаточно отвлекло, чтобы она смогла вырвать блокнот и попытаться убежать. К несчастью, Малфоя было так легко не отвлечь. — Ты заплатишь за это, грязнокровка! — выпалил он. — Локомотор Виббли! Мгновением позже Гермиона почувствовала, как её ноги перестали её слушаться, и она больнюче растянулась на полу. Малфой подошел к ней, посмеиваясь себе под нос, без сомнений готовый снова использовать магию. А Гермиона Грейнджер совсем не была бойцом. В своё время она уже сталкивалась с несколькими хулиганами, но в основном игнорировала их. И уж точно они не проклинали её в спину. Она вообще не нарушала правила и уж тем более не вступала в драки, но вид парня, — смеющегося над её беспомощностью и болью, — что-то пробудил в ней, какой-то внутренний гнев вкупе с потребностью сбежать. Если этот мальчишка нарушает правила и проклинает её посреди коридора, то может ей стоит ответить ему тем же? Она не знала много сильных заклинаний, вернее, ни разу не применяла их на практике, хотя и читала об этом. Но она могла хотя бы опалить его искрами. Она взялась за свою палочку и крепко сжала в ладони. У неё будет время на один выстрел, но если она попадёт ему в лицо… — Хэй! Что ты тут делаешь? Гермиона увидела, как к ним подходит мальчик постарше, увидевший их из-за угла. И поблагодарила Бога, когда увидела его жёлтые лацканы и значок префекта. Её мысли о том, чтобы заколдовать Малфоя в ответ, полностью пропали. Малфой остановился. — Что ты тут делаешь, Труман? — сказал он, не пытаясь замаскировать раздражение. — Хаффлпаффцы тоже живут на этом этаже, — спокойно ответил префект. — И всё же, что вы тут делаете, мистер Малфой? Мальчик гневно зарычал, но потом ответил: — Мисс Грейнджер споткнулась. Я только помогал ей. Она подскочила на ноги и развернулась к нему: — Нет! Ты не… — но тут она вспомнила слова своей матери: «Просто игорируй их, и им надоест», так что Гермиона остановилась. Она кивнула и отвернулась: — Спасибо, — сказала она префекту. — Я провожу вас до выхода, мисс Грейнджер, — сказал Труман. — Не создавайте проблем себе и окружающим, мистер Малфой. Префект повел её по коридорам мимо общежитий Хаффлпаффа, пока они не достигли подземной части Главной Лестницы. Даже в своём удрученном состоянии Гермиона не забывала считать шаги, чтобы потом воссоздать путь на карте. Она не была уверена, что ещё раз рискнёт спускаться вниз, но, наверное, в каждой школе есть насмешки и соперничество. Хотя в обычных школах они и не базировались на «статусе крови». Её смущало слово, которым её назвал Малфой — «грязнокровка». Она слышала, как людей называют чистокровными и полукровными, так что было несложно догадаться, что это значит, но вот самого слова она не слышала ни разу. И почему-то казалось, что это не та тема, которую стоит поднимать с префектом. Она запомнит это и посмотрит в библиотеке позже. Это было неприятно, но ей следует знать, насколько сильно ей следовало оскорбиться, если её снова так назовут. Чтобы завершить утро (и забыть о подземельях), она решила начать измерять другие башни Восточного Крыла. Она не знала, какая из них — Башня Равенкло и как в неё попасть, а подъём по Большой Лестнице занял бы слишком много времени. Так что она начала подниматься выше и выше по Северной Башне, задаваясь вопросом, что же тут вообще находится, если не общежития, потому что апартаменты персонала были в другой стороне Восточного крыла или рядом с Большой Лестницей. Она была рада, что почти закончила Восточное Крыло. Даже в таком небольшом квадрате было много потайных дверей, скрытых ходов и движущихся лестниц, что затрудняло поиск пути в Северную Башню, а к самой башне она подобралась с противоположной стороны, как к Кирит-Унголу . но без реальной и видимой причины для этого. А потом она пыталась успокоить картину с маленьким рыцарем, который размахивал своим мечом во все стороны, пока она не объяснила ему свой «квест» по исследованию замка. В конце концов она вышла на площадку, которая, судя по количеству ступенек, должна была быть примерно на два этажа ниже крыши. Лестница закончилась. Сначала она подумала, что тут ничего нет, пока не увидела люк в потолке. Это был круглый люк с медной табличкой. На ней было написано: «Сивилла Трелони, учитель Прорицаний». — Это кабинет? — задумалась Гермиона. — Я хочу знать, как подняться. Люк открылся, и из него выпала серебряная верёвочная лестница. — Надо попросить. Ну разумеется. — Она пожала плечами, засунула скетчбук в рукав и начала карабкаться по лестнице. Место, куда она залезла, было трудно назвать кабинетом, но это точно было классной комнатой, которая выглядела как странный магазин чаёв. Было удушающе жарко, всё пахло духами и благовониями, а свет в комнате был красным. Двадцать три маленьких столика были втиснуты в углу, пуфиков и ситцевых стульев было минимум в два раза больше. Здесь едва хватало места развернуться. — Ох ты… Привет, что ты делаешь здесь? — сказал мягкий, нереально-звучащий голос с сильным акцентом. Высокая худая женщина спустилась с потолка по ещё одной верёвочной лестнице. Женщина выглядела как стереотип о восточно-европейской гадалке, смешанный с разодетым в сто шалей богомолом. У неё были грязно-жёлтые вьющиеся волосы, которые торчали во все стороны, даже более не управляемые, чем у Гермионы. Она куталась в расшитую блестками шаль, у неё было очень много украшений и такие толстые линзы в очках, что, наверное, ими можно было разжечь огонь. Под запахом духов чувствовался аромат шерри. — Эм, я просто исследую замок, — нервно сказала Гермиона. — А вы… профессор Трелони? — Да, дорогая, это я. А как тебя зовут? — Я Гермиона Грейнджер. — Она просто не могла устоять. Она уже слышала об этом профессоре от Алисии. — Если вы преподаете предсказания, почему вы не предвидели мой приход? — Я вижу много вещей… — сказала Трелони, жутковато взмахивая руками, — но не все так легко расшифровать. Но входи, входи. Позволь мне… Такой взрослый, не по годам развитый ум, такое любопытство… и вдали от привычного пути… ты родилась под знаменем Меркурия? — Эм, я не знаю, профессор. Мой день рождения был в четверг. — Да, Дева, дитя Меркурия… — взгляд Трелони через огромные очки заставил Гермиону чувствовать себя некомфортно. — Вы… Вы живете тут, профессор? — Разумеется, мои апартаменты немного выше. Как и вы, я не люблю толпу и редко спускаюсь вниз. Шум сбивает с толку моё Внутреннее Око. — Я… не уверена, что у меня есть «Внутреннее око», — пробормотала Гермиона. — Но ты предпочитаешь одиночество и отделена от остальных, — продолжила Трелони. — Но на самом деле… — сказала Гермиона смущённо. Но учительница предсказаний не останавливалась: — Ох, я чувствую большие изменения для тебя, дорогая. Ты выиграешь приз, которого желаешь, в ноябре… — Что? Я не хочу никакой приз… — Но весной один из вас будет принесён в жертву… — Из каких вас? У меня нет никаких «вас». Я… Я думаю, вы заблуждаетесь, профессор, — сказала девочка нервно, пятясь к верёвочной лестнице. — О, любой, у кого есть Око, может увидеть это, — кивнула Трелони. — Да, эм… Я думаю, мне больше подойдут арифмантические предсказания, мэм. — Числа не могут выразить весь опыт Внутреннего Ока, дитя. — Ну, может и нет, но… эм, мы, по крайней мере, будем знать, о чём говорим. До свидания, профессор, мне пора. — С бешено колотящимся сердцем Гермиона добралась до люка и спустилась по серебряной верёвочной лестнице. Она и правда ответила учителю в таком тоне? Да, так и ответила. Профессор Трелони не была тем педагогом, с которым Гермиона бы поладила, это она понимала и без «Внутреннего Ока». Жаль, она не измерила класс. Хотя из-за мебели по нему невозможно было бы пройтись. Она всё ещё была встревожена, когда вернулась в более обитаемые части замка. Возможно, женщина была и покруче маггловской гадалки, потому что её слова «отделена от остальных» попали на удивление в точку. Здесь её выделяла не только любовь к математике. Разница культур сразу же определяла её в меньшинство, и она стремилась выбраться из него гораздо меньше, чем была готова признать. С большинством людей в замке было так трудно найти общий язык… Она решила начать преодолевать его завтра же, а пока вернулась в Общую Гостиную. Она начала размышлять, что завтра напишет родителям. Как бы ни было больно, о большинстве вещей, которые произошли с ней сегодня, лучше не упоминать в письме. Удар в спину от богатого, привилегированного фанатика было не самым позитивным событием для её родителей, а профессор Трелони была просто слишком странной, чтобы о ней упоминать. Совет ее соседок — держаться подальше от Слизерина — был до досадного бесполезным. Он не решит проблему. Но Гермиона признавала — в данный момент идей получше у неё нет.