лучшие друзья девушек

В один день, прекрасный оттого, что, в кои-то веки, это ей удалось вывести старую каргу из себя, а не наоборот, Джун, пребывавшая в превосходнейшем расположении духа, явилась в своё секретное место на окраине Лондона и вдруг поняла, что далеко не всё во вселенной разделяет её хорошее настроение. Сначала металлические скобы на перекошенной входной двери, колыхаемые отнюдь не лёгким сентябрьским ветерком, весьма ощутимо оцарапали ей предплечье. Следом за этим несколько досок из пола, стоило на них наступить, посчитали своим долгом зарядить ей по коленям, проделав тем самым в её любимых джинсах пару новых дырок и заставив Хоул-младшую, матерясь, выковыривать застрявшие промеж плотных ниток щепки. Затем Джун едва не схлопотала по темечку сначала сорвавшейся с потолка люстрой, потом – потолочной же балкой. О том, что ни та, ни другая не могли прилететь в неё с угла в 45 градусов, Хоул знала точно, ещё из школьного курса физики. А уж когда по дороге в библиотеку она едва не провалилась сквозь, надо признать, изрядно подгнившую, но всё ещё достаточно устойчивую и сравнительно крепкую, лестницу на второй этаж в Ад подвал, уверенность Джун оформилась и укрепилась окончательно. И в такой ярости Джун Мурмура, надо признать, ещё ни разу не видела. Вообще, Джун давно уже просекла одну маленькую, вполне себе очевидную, но временами весьма ощутимую на собственной шкуре закономерность: абсолютно любая паранормальная херь, имевшая место происходить в периодически оккупируемой ею «хибаре», целиком и полностью зависит от того, в каком настроении пребывает застрявший в этой самой хибаре демон. Самая упоротая полтергейстщина в особняке начиналась аккурат в тот самый момент, когда Мурмур выходил из себя. Злился он не так, чтобы часто, но, со скромной точки зрения Джун, весьма запоминающимся образом. Сама она никогда его об этом не спрашивала, прекрасно понимая, что в лучшем случае ответа она не дождётся, в худшем же – может за своё чрезмерное любопытство схлопотать леща (ответного – и было у Хоул подозрение, что тоже не карасём), однако же по ряду, так сказать, косвенных улик сделала вывод – за полтора столетия, проведённые в заточении, Мурмур настолько «сроднился» с этим местом, что теперь оно отражает любые поползновения в его настроении, даже если Его Демоническое Темнейшество изволят-с этого не хотеть-с. (На самом деле, Джун считала это удивительно милым – и искренне надеялась, что Мурмур не умеет читать мысли… или что у него нет привычки читать их без спроса… или, на крайняк, она их думает недостаточно громко – а не то проёб по всем трём фронтам чреват по меньшей мере тем, что ей захочется немножечко утопиться в Темзе, а оно ей надо?). Так что Джун, несмотря на явное намерение кое-кого таки снабдить её белыми тапками и отправить на ПМЖ в загробное, сделала то, что, как ни странно, получалось у неё лучше всего – то бишь, забив на инстинкт самосохранения и элементарный здравый смысл (про которые, к слову, было у Хоул-младшей подозрение, что их у неё нет), включила суицидника и, широко ухмыльнувшись, с поразительной ловкостью перемахнула через свежеобразованную между ступеньками дыру. В конце концов, вечер перестал быть томный, ещё толком не начавшись. В ответ на её, ставшее дежурным «Здорово, дедуль» Джун получила взгляд, полный не особо скрываемого раздражения – и на нём же, как ни странно, дело и закончилось, ибо Мурмур, обнаружившийся в дальнем углу внушительных размеров библиотеки, хоть и не выглядел настроенным, не то, что на дружескую – на беседу в принципе, но и попыток, скажем, испепелить её тоже не предпринимал – он просто сидел на наименее покоцаном из книжных шкафов, молчал и буравил Джун взглядом. Хоул на это весело ухмыльнулась и тут же поморщилась, неосторожно зацепив ремнём от сумки свежие порезы на руке. А ведь они даже не были глубокими – так, скорее, просто длинные царапины, той категории, что больше зудят и тем самым бесят, чем реально болят. Впрочем, на этот случай Джун подготовилась уже давно. Ещё их первая с Мурмуром встреча ознаменовалась знатным мордобоем, который плавно перерос в театр абсурда и едва не закончился тем, что Хоул, расслабившись, забывшись и заснув на подоконнике в обнимку с талмудом Фиоре, едва не наебнулась задницей со второго этажа прямо в местный палисадник, причём ту его часть, где вот уже полвека наслаждались жизнью, привезённые кем-то из предыдущих владельцев, поистине ужасающие в своей живучести мескали… нетрудно догадаться, что при таком раскладе первым, что Джун притащила в «хибару», стала аптечка, укомплектованная, как не то просто заметил, не то даже пошутил однажды, собственно, комплектовавший её старший сводный брат Джун, на все случаи конца света. Эта самая аптечка дожидалась Джун на облюбованном ею подоконнике – том самом, да-да, - вместе со стопкой книг, которые она присмотрела для домашки по истории. Крайне недовольное «Тебя здесь быть не должно» застало Джун не врасплох, но где-то на середине изучения крайне увлекательных перипетий Войн роз. - Тебя, вообще-то, тоже, - несколько отвлечённо парировала Джун, мерно постукивая пальцами по клавишам ноутбука и размышляя над тем, как бы прочитанный ею коротенький абзац растянуть хотя бы на полстраницы печатного текста. Терренс Бут, её университетский преподаватель истории, давно и, как считали многие – если не все, - кто имел сомнительное удовольствие изучать у него предмет, вполне заслуженно имевший репутацию распоследнего говнюка, конченого ублюдка и в целом малоприятного человека, в общении с окружающими оправдывал себя настолько, что гулявшая по универу петиция за его отстранение от должности уже набрала под десяток тысяч подписей – среди которых, согласно упорно курсирующим там же слухам, затесалась и подпись заведующего его собственной кафедры. Однако пока в ректорате предпочитали в упор не замечать данного результата коллективных писательских изысканий, Бут в отместку задавал своим студентам на дом строчить ему километровые простыни сочинений, страниц эдак по двадцать-тридцать минимум. А Мурмур, хоть и не скрывал своего отношения к её гопницкому поведению, но библиотекой – едва ли не единственным местом в особняке, до которого Темнейшеству было хоть какое-то дело, а потому содержавшейся в (почти) образцовом порядке – пользоваться Джун всё-таки разрешил. Чем девушка и пользовалась в свою очередь, совершенно не стесняясь и по полной программе. Единственным минусом в данной ситуации оставалось отсутствие возможности зарядить ноут на месте и, соответственно, необходимость приносить его с собой, полностью заряженным – Мурмур, хоть и относился к результатам НТП с большим интересом, но дать отремонтировать электросеть в особняке (или же сделать это самому – знал и умел он очень и очень многое) почему-то упорно отказывался. Так что в работе с материалами Джун приходилось совмещать максимум скорости и эффективности – и любые попытки её отвлечь, если не заставляли Хоул-младшую закатывать рукава и раздавать лещей направо и налево, то обостряли в ней язвительность до поистине критических значений. На ответный же злобный рык, раздавшийся едва ли не прямо у неё над ухом, Джун отреагировала со всей возможной демонстративностью самоубийцы, готового спрыгнуть с крыши Тауэра – то есть, никак. - Напомни мне, - сухо поинтересовались у неё, - почему ты до сих пор жива и в добром здравии? - Потому что без меня твоё прозябание на бренной земле станет совсем уж скучным и неинтересным. – На мгновение подняв глаза от текста, Хоул невозмутимо поинтересовалась: – Или, может, ты предпочитаешь прогулки по городу в гордом одиночестве? Мурмур в ответ ограничился лишь взглядом, достаточно злобным для того, чтобы кто-нибудь по-трусливее сбежал, не оглядываясь – Джун же, довольно осклабившись, снова уткнулась в производимый ею на свет не совсем короткий, но не так, чтобы интересный пересказ событий без-скольких-то-там-столетий-тысячелетней давности. Она прекрасно понимала, что только что, фигурально выражаясь, с грациозностью дрессированного медведя в цирке протопталась по самой больной мозоли Его Темнейшества, однако если ей и было хоть сколько-нибудь стыдно, то это чувство терялось под гнётом необходимости таки сделать домашку. Из двух зол, как известно, выбирают если не меньшее, то хотя бы более предсказуемое, и хоть таким Мурмур Джун определённо не нравился, но ради того, чтобы не пересекаться с Бутом сверх необходимого, Хоул готова стерпеть любой негатив. Даже такой вот, в прямом смысле – адовый.