[Мако] Книга 1: Остров. Книга 2: Замок.

За чаепитием с умным человеком время всегда проходит незаметно, вот чему Миона научила Хизер. Несмотря на значительную разницу в возрасте, с матерью Мионе всегда было приятно общаться; было что-то необычное в мировоззрении Хизер, да и к современности женщина принадлежала больше, чем её дочь. Можно было сказать, что Миона по-настоящему училась у Хизер. Тому, как быть современным человеком; что запрещено и что разрешено в настоящем; как не выглядеть в глазах окружающих неотёсанной дикаркой и производить исключительно хорошее впечатление. Впервые, пожалуй, маленький возраст нового воплощения был Мионе на руку. Четыреста лет, учитывая промышленную революцию человечества и вездесущую борьбу за эмансипацию то одного, то другого слоя населения, на самом деле, были огромным сроком. Если бы Миона переродилась взрослой, то вряд ли смогла бы избежать нежелательных пересудов за спиной и неодобрительных взглядов. Будучи же ребёнком, она словно выиграла в лотерею времени: можно было ошибаться, вести себя нелепо, говорить «неправильные» с точки зрения общества вещи. Всё корректировалось «воспитанием»; Хизер очень гордилась, что её умнице-дочери не надо ничего объяснять по несколько раз, как это бывало с другими детьми. Миона же, в свою очередь, слушала мать с отцом и запоминала общественные «да» и «нет». То, что за чаем минут не наблюдается, Миона в очередной раз убедилась, сидя за одним столиком с Альбусом Дамблдором. Он был крайне образован; но, что более важно, он был заинтересован в мире, который его окружает. Сколько раз Миона сталкивалась с людьми, чьё обучение никогда не прекращалось, но в которых не чувствовалось внутренней тяги к жизни? О-о-о, если кто-то из новомодных психологов считал, что подобная «тусклость» разума — явление исключительно современное, то они глубоко заблуждались. Хандра, сплин и депрессия были всё время, что у человека развивался его прекрасный мозг; разве что говорить на тему и называть эти синдромы более активно началаи именно под конец девятнадцатого-начало двадцатого веков. Альбус Дамблдор с жаром, несвойственным его магии и внешности, рассказывал о Хогвартсе; с первых же восторженных описаний Миона поняла, что директор любит замок всем сердцем и многое в него вкладывает. Он был хорошим управителем… наверное. Всё же, насчёт этого Миона не могла быть уверена: она не видела бухгалтерских отчётов и не знала точно, насколько грамотно ведётся управление Хогвартсом и его территориями. Ветшал же замок изнутри, правильно?.. хотя Мионе казалось, что плохое распределение бюджета здесь было ни при чём; то ли дело плохое распределение магии. Но это уже была тема для более тщательного обдумывания. За увлекательной беседой Миона хотела бы провести весь вечер. Однако её мечтам оказалось не суждено сбыться: прерывая тему магических животных, в окно директорского кабинета впорхнула птичка. Ненастоящая, кстати говоря. Это было искусно сложенное оригами журавлика, трогательно дёргающее крылышками в имитации полёта. — Альбус, — сказала бумага голосом Минервы МакГонагалл, — дети прибыли в Хогсмид. Будь добр, спусти мисс Грейнджер к холлу, чтобы я её забрала для Распределения. Директор удивлённо посмотрел на журавлика, который приземлился ровно на крышечку заварочного чайника. Затем, поправив очки, мужчина смущённо откашлялся: — Надо же, как быстро прошло время. Знаете, Миона, — за время разговора она разрешила ему называть себя по имени, — так и вся жизнь проходит. Не успеваешь ты оглянуться, как в зеркале отражается седой старик вместо молодого рыжего юноши… Миона рассмеялась и в один глоток допила всё, что оставалось в её чашке. — Не знаю, директор. — Конечно, ваши годы… — Не-е-ет, дело точно не в этом. Он блеснул глазами, кажется, поняв её мысль. Однако всё равно подхватил простенькую шутку: — В чём же тогда, Миона? — В том, что я понятия не имею, что я буду делать, если в моём зеркале вдруг отразится рыжеволосый юноша! Они посмеялись на двоих, затем поднялись из-за стола. Стул на прощание очень грустно помахал Мионе одной из своих ножек; в ответ Миона погладила мебель по спинке, думая, что наверняка скоро вернётся в этот кабинет. Прежде всего, их разговор с директором прервали. Нехорошо, в любом случае надо будет договорить. А ещё профессор Дамблдор обещал Мионе какие-то записи и ликбез по законодательству магической Англии, что тоже наверняка в итоге выльется в чаепитие и долгие-долгие разговоры. С умным человеком всегда приятно провести время. Альбус Дамблдор был умным, и эта пословица в точности отражала мысли Мионы про него. — Что же, мисс Грейнджер, — более официально произнёс мужчина, указывая Мионе в сторону выхода и винтовой лестницы, — прошу. После вас. — Спасибо, директор! Вниз лестница двигалась быстрее, чем наверх; или, возможно, Мионе это просто показалось… она не была уверена, если честно. В любом случае, выход из директорской башни всё ещё находился под охраной гаргульи, которая не сошла со своего поста до тех пор, пока Дамблдор не пощекотал её со спины под мышками. — Она ужасно своевольная, — жаловался директор Мионе, пока они неспешно шли по одному ему известному маршруту. — Любительница сладкого, сама назначает пароли, представляете? Миона поднапрягла память, пытаясь воскресить в ней всё, что она знала о гаргульях. Что-то скреблось; что-то, из-за чего слова директора показались ей смешными и практически невозможными. — Разве гаргульи разговаривают? — вспомнила она. — Я никогда о таком не слышала. — Нет-нет, ни в коем случае не разговаривают, даже собственного языка не имеют, как и голосовых связок. Но, Миона, давайте будем откровенны: кто мешает им научиться писать? — Я об этом так не думала… Директор довольно хмыкнул. — Я привёз Гуттенберг из Германии ещё в своей юности. Дама она строптивая, уговорить её практически ни на что нельзя. Сколько я с ней бьюсь, чтобы самому назначать пароли для входа в башню, кто бы знал… раньше на её месте был зачарованный голем, также изображавший гаргулью, стоит отметить. Став директором, я заменил этого голема на Гуттенберг… потому что всё равно не знал, куда её пристроить. Ну не возвращать же её на родину, правильно? Я к малышке привязался, знаете ли! Миона захихикала в ладошку. Ну и история! Самое то для Хогвартса, если так подумать: тут, судя по всему, всегда происходило что-то странное. Хотя, наверное, это было даже логично, что в замке происходили странности: здесь чувствовалась такая концентрация магии из-за постоянно колдовавших несдержанных юнцов, что Миона буквально плыла в плотном киселе. Очень удобно. И подпитаться можно, если умеешь, и накопители сделать; накопители никогда не помешают, это она за все свои воплощения хорошо усвоила. В любой момент можно попасть в обезмагиченную местность, из которой будет практически нечего высасывать. И как тогда творить затратное колдовство? Вот то-то и оно, что никак. С накопителями же эта проблема решалась на раз-два, никаких сложностей. Главное заготовить их побольше. Честно говоря, с ними была всего одна проблема: как бы их понезаметнее распихать по украшениям и карманам, чтобы не прослыть параноиком или экстравагантным любителем несуразных украшений. Но, учитывая, сколько других проблем накопители решали, даже с подобным прозвищем можно было бы смириться. Лишь бы на пользу. К тому моменту, как Миона и директор дошли до первого этажа, ученики уже прибыли. Они нестройным потоком заходили в замок, вразнобой здоровались с Дамблдором и с интересом смотрели на Миону; в глазах многих детей она видела узнавание. Ну да, после ситуации со Снейпом, — когда он ей помог с погрузкой вещей в поезд, — она, кажется, стала кем-то вроде местной знаменитости. Снейп в этом и виноват, если кто её спросит. Вот зачем он себе сделал настолько отвратительную репутацию, что один небольшой акт помощи воспринимается окружающими как что-то невероятное? Сложно ему всё-таки живётся с подобной репутацией… Директор довёл Миону до главного входа в замок и буквально с рук на руки передал Минерве МакГонагалл. Та ради прибытия детей и начала нового учебного года принарядилась: изумрудная мантия из шёлка, на голове — ведьмовская шляпа с загнутым кончиком и широкими полями женщине. Вещи, что удивительно, женщине очень шли. Однако Миона даже не успела и слова сказать, как профессорша приказала ей соблюдать тишину и спокойно дожидаться прибытия других первокурсников. Миона на такую резкость, — практически грубость! — только моргнула. Но потом пожала плечами, вспомнив о ворчащих воротах замка: может, они с Минервой были кем-то вроде духовных близнецов. Директор распрощался с ними обеими и ушёл, насвистывая какой-то фривольный мотивчик. МакГонагалл, глядя ему вслед, только неодобрительно покачала головой; сразу стало ясно, что к преподаванию и общению с детьми эти двое относятся совершенно по-разному. Миона, сколько бы ни напрягалась, никак не могла представить мисс профессора, ведущую с первокурсницей хоть что-то серьёзнее школьных тем. Никакого диалога; судя по всему, эта женщина была из тех преподавателей, которые превыше всего ставили соблюдение дисциплины на уроках и сохранение собственного авторитета. С такими было не очень приятно работать, если честно, а учиться у них и того сложнее. Миона надеялась, что она ошиблась в своих суждениях… Что ж, со временем она это узнает. Первокурсники прибывали отдельно от основной массы учеников. Миона предположила, что это сделано для придания большей торжественности; однако какая может быть торжественность прибытия, когда по пути до замка детям нужно не измазаться в грязи и не дать себя снести ливневым потокам? Дождь хлестал с такой неистовостью, что даже замковые чары не справлялись. Земля Хогвартса превратилась в то же жидкое месиво, по которому Миона и Снейп шли от Хогсмида. И небеса, кажется, останавливаться не собирались. Миона и профессор вышли из замка под крыльцо. Дождь барабанил по нему с такой силой, будто собирался проломить каменный навес своими каплями. — Мисс Грейнджер, — произнесла женщина, вглядываясь в то плотнеющую, то редеющую стену дождевых капель, — когда мы заметим подходящих детей, войдите в замок и встаньте немного сбоку. В момент, когда я поведу первокурсников дальше, присоединитесь к потоку. — Зачем? Женщина вздохнула, словно Миона спросила что-то неимоверно глупое и элементарное одновременно. — Затем, мисс Грейнджер, чтобы не выделяться больше необходимого. Я понимаю, что дети в вашем возрасте ценят собственную уникальность, даже если она основана на независящих от вас причинах, однако это не лучший способ с кем-либо познакомиться или поднять свой авторитет. Также я прошу вас никому не рассказывать о вашем способе прибытия в замок. Не стоит делать ваши физиологические особенности достоянием общественности, понимаете? Объяснение было странным, но Миона на всякий случай кивнула. Она и так не собиралась никому ничего рассказывать, раз уж на то пошло. Просто потому, что — ну а кому какое дело до её здоровья, правильно? Разве что Невиллу надо будет объяснить ситуацию, пожалуй. Мальчик хорошо себя показал; Миона была бы не против и дальше общаться с ним. Может, даже влиять на его развитие… подсказывать… учеником его взять, что ли? Хотя сейчас в ней говорила благодарность за то, что Лонгботтом не оставил Миону в одиночестве в сложный момент, эту мысль действительно стоило обдумать. Милый мальчишка этот Невилл; будет жаль, если в нынешнем нежном возрасте с ним случится что-то неприятное, и из Лонгботтома не вырастет такой же доброжелательный взрослый. Стоит отдать должное МакГонагалл: едва заметив вдалеке огонёк волшебной лампы, магичка произнесла какое-то заклинание. Звучало оно как сложная тарабарщина, однако эффект имело замечательный: дорожки, до того размытые практически до месива, вдруг встряхнулись, выжали из себя воду и стали жёстче. Ливневая стена, пусть и не пропала полностью, заметно поредела. Детям и великану, ведущему тех, идти стало значительно легче. Миона прищурилась, думая, что за умник допустил великана, — пускай даже наполовину! — к детям. Фоморы, как называли их в некоторых странах, отличались неправильной оценкой опасности в жизни, сниженным интеллектом, да ещё и человечину любили. Детское мясцо для них вообще считалось чуть ли не деликатесом. И тут великан, — пускай всего наполовину; Миона отлично помнила, что любое волшебное существо «наполовину» быть не может, обычно больше тяготея к своему магическому родителю, — ведёт детишек. Маленьких, сладеньких, с косточками, которые будут хрустеть на крупных зубах как кубики сахара. Кто вообще додумался, спрашивается?!. — Идите в замок! — зашипела МакГонагалл на застывшую девочку. Миона, поджав губы, подчинилась. Стоя у стен, как какой-то подслушивающий подросток, она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула; каменная кладка рядом с ней покрылась капелью, словно в хаммаме. Успокоиться было сложно: отчего-то магия не застывала внутри, как это было обычно, а продолжала баламутить сама себя. Миона провела руками по волосам, потянула за тугие кудри. Это помогло успокоиться. В Хогвартсе главным сейчас был Альбус Дамблдор, который показался ей крайне смышлёным молодым человеком… то есть, просто человеком; если Миона назовёт директора «молодым», то вопросов в итоге не оберёшься. Так вот. Дамблдор произвёл прекрасное впечатление, так что Миона решила полностью довериться его подбору персонала. Наверняка директор знает о полувеликаньей природе одного из своих работников, — говоря откровенно, тут всё было видно с первого полувзгляда, так что «не узнать» очень сложно, — и понимает риски. А вдруг этот большой парень на самом деле душа компании и просто добрый здоровяк? И Миона, вообще-то, зря панику развела. — Я забираю детей, — услышала девочка. — Так эта, да, конечно. Удачи, ребятишки! МакГонагалл ввела в замок продрогших промокших будущих первокурсников, которые испуганно озирались по сторонам и жались друг к другу, словно зебры при виде львиного прайда. Миона покачала головой: ну что за безответственность? Одно движение рукой, и первокурсники высушились. Да ещё и обогрелись. Мионе, конечно, сил не пожалела ради детского здоровья, однако и свой корыстный интерес у неё в обсушивании был: как бы она смогла «влиться» в детскую толпу, если сама Миона — сухая и тёплая, а будущие первокурсники могут разве что булькать и квакать? Кстати говоря, над дверью главного входа в Хогвартс она заметила слабенькое, едва заметное от потери сил плетение. Вот оно-то и должно было сушить-греть-убирать грязь. Только держалось оно на честном слове; ещё немного — и просто развеется. Кинув в него небольшой сгусток энергии, Миона поспешила за детьми. Напитывать такие ослабевшие рисунки — дело затратное не только по силам, но и по времени. А той магии, которую она сейчас влила в плетение, должно было хватить плетению, чтобы продержаться ещё какое-то время. Как бы сложно ни было напитывать чужие заклинания и рисунки магии, а завивать собственные узоры всё ж таки затратнее. Миона встала рядом с каким-то мальчишкой с практически белыми волосами. Лицо у него было надменное, но это выражение совершенно не шло ребёнку; больше казалось, что оно было неумело заимствовано у кого-то. — Ты что, прибыла сюда камином? — протянул мальчишка, стараясь не выдавать, что из-за темпа хода МакГонагалл он устал и запыхался. — Я тоже хотел, но от-тец сказал, что поездки на Хогвартс-экспрессе это традиция. — Я Миона Грейнджер, — она схватила мальчишку за руку и коротко потрясла влажную холодную ладонь. — Извини, что не по форме, с таким темпом я скоро бежать начну. Не до книксенов. Блондин захлопал длинными, но обесцвеченными ресницами и, вытащив свою ладошку из цепких миониных пальцев, понимающе кивнул. Вот оно, воспитание! Даже в такой несомненно странной ситуации оно не дало ребёнку сойти со своих рельсов… или дело всё-таки было в чём-то другом. — В Англии больше приняты реверансы, — заметил ребёнок. — Я Драко Малфой. Миона встряхнула волосами и с неприязнью уставилась в спину МакГонагалл. Та, видимо, почувствовала чьё-то недовольство, так что замедлилась. Хотя, возможно, дело было в малютке-брауни, что кинулся женщине под ноги. МакГонагалл смогла не споткнуться, однако была вынуждена замедлить свой бег. Вот же… женщина! То, что у неё длинные ноги, не значило, что они есть и у детей! Проходя мимо крошечного спасителя детской дыхалки, Миона нагнулась и подхватила брауни на руку. Малыш залопотал что-то невнятное и практчиески сразу заснул; пришлось убирать его в карман юбки, чтобы не смущать поглядывающего на Миону мальчишку. Дальше идти было легче. Дети, отдуваясь после быстрого бега, выглядели не только уставшими и напуганными, но ещё и вспотевшими. Даже на бледном лице нового знакомого Мионы блестело несколько капелек пота. Вздохнув, Грейнджер опять повела рукой. Ну что за растраты энергии без веской причины!.. В этот раз детишек пришлось сушить и охлаждать, в прошлый она их сушила и грела… дальше что, сушка и отжим, как в стиральных машинках? — Это ты? — шёпотом спросил Драко, ощутивший помимо свежести ещё и прилив бодрости. Миона кивнула. Однако вместо восторгов и невероятной благодарности она вдруг встретилась с нахмуренными светлыми бровями и поджатыми губами: — Нельзя так делать! — с осуждением произнёс ребёнок. — Это моветон! — Почему? — Применение волшебства на другом маге без выраженного согласия этого мага может привести к обиде и к дуэли, — охотно поделился мальчишка. — Ни в коем случае нельзя так поступать! Миона надула губы. — Где ты тут видишь магов, скажи мне пожалуйста? — проворчала она. — Одни перепуганные дети. До магов им ещё пара лет точно. — И всё равно, mamá говорила, что!.. — Мне вернуть всё как было? От её насмешливого тона Драко пошёл некрасивыми красными пятнами — так, как умеют краснеть только рыжие или блондины. — Нет! Нет… спасибо за это. Я ещё не успел выучить чары комфорта, они слишком сложные для нашего возраста. Я говорю про английские, само собой. Ты использовала точно не их. Прекрасная работа. Подразумевалось, что Миона должна была распушить павлиний хвост и начать хвастаться о том, где она выучила «крутые» чары; однако она только кивнула, улыбнулась и отвернулась от Драко, успев заметить на его лице удивление пополам с недовольством. Ну-ну. Спросил бы прямо — она бы и ответила прямо. А вот все эти экивоки и словесные манипуляции Миона терпеть не могла. Она умела плести изящные кружева болтовни, — потому что иногда не было возможности добиться своего по-другому, да и некоторые духи не говорили прямо, предпочитая использовать иносказательность и ассоциации, — однако всегда больше уважала честные и простые слова. Это как с договорами: приятнее прочитать несколько простых условий на одном листе, чем разбираться в десяти пергаментах витиеватого текста, в котором воде было больше, чем во всех Океанах планеты. МакГонагалл довела детей до неприметной стрельчатой дверцы и остановилась. Обернувшись на первокурсников, она удивлённо подняла брови. Кажется, мисс профессор не ожидала, что увидит сухих первокурсников. Да уж. Спрятав свою волшебную палочку в рукав мантии, Минерва обвела детей тяжёлым взглядом, под которым несчастная ребятня выпрямлялась по струнке и начинала прихорашиваться изо всех сил. Мионе же, напротив, захотелось сделать что-то пакостное: в ухе палочкой поковыряться или вытащить из носа козявку. Не любила она, когда пытаются вот так давить. — У вас есть несколько минут перед Распределением, чтобы привести себя в порядок, — сказала женщина. — Проверьте рубашки, ботинки, юбки и мантии. Всё должно быть чисто и приглажено! Молниеносный выпад вновь появившейся в руках палочкой, и кто-то из детей в первых рядах ойкнул. Кажется, ребёнку досталось то ли чистящим, то ли гладящим заклинанием… а может и тем, и другим одновременно. Миона пихнула Драко локтем. — Ты же говорил, что нельзя применять магию на других? Моветон. — Полнейший, — ошарашенно кивнул Малфой. — правильно papá говорил, Гриффиндор не подходит нашей семье! Миона пожала плечами. Интересная сегрегация, конечно; видимо, она процветала не только в нынешнем поколении, а в общем. Факультет не подходит, потому что профессор что-то там сделала — ну где такое видано, а? Чуть покопавшись в памяти, девочка вспомнила, что МакГонагалл была деканом Гриффиндора — по крайней мере, год назад, когда женщина впервые пришла в дом Грейнджеров. Этот «титул» точно был в её представлении! — У вас не так много времени! — напомнила МакГонагалл, прежде чем открыть дверь, впустив в коридор звуки множества разговоров и веселья. Профессор ушла, плотно закрыв за собой дверь в праздник и оставляя детей в одиночестве. Миона встала на цыпочки, пытаясь высмотреть среди ребятни Невилла или Гарри, но как-то не срослось. Чтобы найти кого-то из них, ей требовалось как минимум взлететь: оказалось, что среди первокурсников Миона не была самой высокой, несмотря на почти год разницы в возрасте. Впрочем, долго разглядывать детей у неё бы всё равно не получилось: в один прекрасный момент Миона ощутила, как её обдало холодом, и из стены вдруг высунулось голубовато-серое полупрозрачное лицо. Миона настолько была ошарашена этим явлением, что даже рот открыла. За лицом появилась шея, плечи, грудь, живот… весь призрак целиком. А за ним — ещё один. И ещё один. И ещё… мертвецов было восемь, и Миона запомнила каждого из них. Представители разных эпох, разных классов, но все мёртвые, как один. Призраки двигались плотной компанией и словно не заметили детей на своём пути. Миона села на корточки, дёрнув вслед за собой своего нового блондинистого знакомца; тот, в свою очередь, схватил двух молчаливых крепких ребят, что шли рядом. Плотные мальчишки попытались было сопротивляться и схватили Малфоя, чтобы удержать его на ногах. Однако Миона, когда того хотела, могла стать сильнее кенгуру. Призраки явно подзадержались при пересечении первокурсников. Более того, один из «придворных» мертвецов вдруг взял свою пассию за руку и начал танец. Над головой Мионы мелькнуло множество слоёв юбок, а вот ноги под ними оказались изъедены рыбами или крысами. Девочка всё же поставила бы на рыб: слишком характерные изменения призрачной плоти, такие только из-за воды получались. — Говорю же, Толстый Монах, это совершенно неприемлемо! — продолжила призрачный разговор одна из дам, с усмешкой наблюдающая за танцем своих знакомцев. — Мы просто не можем и дальше позволять ему подобные бесчинства, особенно в нашу сторону! В конце концов, мы уважаемые… о, первокурсники! Призраки наконец «заметили» детей; некоторые из первокурсников уже были бледными до синевы и стучали зубами, словно простояли на морозе пару часов. Танцоры отплыли от детей, и только после этого Миона позволила Драко с его друзьями подняться. За призраками Грейнджер наблюдала внимательно, как за дичью на охоте. В замке, в Хогвартсе, в этом волшебном месте… призраки. Слепки душ, что так и не нашли покоя, получается. Которым нужна пища; которые за пищу принимают энергию живых, отнятую прямиком из сердец и органов. Ведь только живые могут беспрепятственно оставаться там, где мертвецам ходу не было. И это всё — в школе для маленьких волшебников?! Миона нахмурилась. Пока призраки болтали с детьми, не попавшими под «танец», она наблюдала за мертвецами. Нет-нет, да и мелькала в их лицах жажда, которую никогда не узнает живое существо. Сама Миона её знала: случалось пару раз оставаться без тела, но так и не передав эстафету перерождений. Приходилось… терпеть этот потусторонний голод до тех пор, пока не была создана новая цепь. — Ты мне руку сейчас раздавишь, — прошипел Малфой Мионе на ухо. — Ты чего так отреагировала, в твоей Африке нет привидений или что? Она скосила глаза на Драко и расцепила пальцы. — В моей «Африке», — медленно произнесла Миона, концентрируя внимание на главном среди призраков; на том, к кому стекалось больше всего энергии, — я таких мертвецов вместо ужина ела. — Да ладно, ладно, извини… жутко это всё. — Стрёмно, — добавил темнокожий мальчишка рядом с ними; он успел присесть, копируя действия Мионы, так что не пострадал от мертвецов. — Спасибо, сестра. Миона кивнула. Затем она взглянула Толстому Монаху прямо в его призрачные глазки; мертвец замер на секунду, а после… — Монах! — охнула одна из призрачных дам, отшатываясь от жертвы магии Мионы. — Да вы обмочились! Дети грянули хохотом, глядя на насквозь мокрого призрака; энергия, отнятая у них ранее, но не укоренившаяся в мертвецах, хлынула обратно в молодые тела. Монах, абсолютно смущённый, замахал руками и поспешил скрыться от любопытных глаз. Пролетая сквозь стену, он оставил за собой мокрое пятно, ровно по форме своего объёмного тела. Миона раздражённо выдохнула и пригладила волосы. На руках у неё остались капли воды. Да и одежда была мокрой: вышедшая из-под контроля магия «обмочила» не только Монаха, но и её саму. Странно... Решив разобраться с этим позже, Миона в третий раз за сегодня повела рукой. Детям, — да и ей тоже, если уж на то пошло, — было необходимо согреться… и высушить одежду, да. Опять.