[Мако] Книга 1: Остров. Книга 2: Замок.

— И что я, по-твоему, должна с ней делать? Миона равнодушно пожала плечами. За окном пели свои серенады утренние птицы, которым не было дела до проблем в одном маленьком, разваливающемся здании. Девочка хотела спать. Не настолько, чтобы голова болела или глаза слипались, но достаточно, чтобы обычное ободрение себя магией не работало. Устала она. Что за безумная ночь, в самом деле… — А это моя проблема? Ты меня послала разобраться с проблемой — я разобралась. Последствия на тебе, не на мне. — Ни помощи от тебя вчера вечером не было, ни весточки ночью! — Сама меня послала. Ты хотела сама Белую успокаивать или что? Аиту цыкнула и недовольно упёрла руки в бока. На девушку, — внучку того рыбака, которого сожрала Белая, — она смотрела с недовольством и раздражением. Ну да Миона всё сказала. Сама Аиту, возможно, убила бы и девушку вместе с её дедом, просто чтобы не возиться с ней дальше; у Мионы не повернулась рука это сделать. Жизнь в новых условиях, в новом времени и в развитой миролюбивой цивилизации диктовала свои правила, потихоньку меняя характер вечно страждущего духа. Проще говоря, за те несколько лет, что Миона жила в Англии, она успела измениться. Стала более… мягкой? Терпимой уж точно. В ней начали расцветать те качества, которые раньше были не столь необходимы — доброта, мягкость, стремление обойтись без лишних жертв. Этим и было интересно её бессмертие, кстати. Каждый раз что-то новое; каждый раз — новый характер, такой, которого требует новая жизнь. Миона помнила, как в одном из своих прошлых воплощений она стояла на вершине пирамиды, что её народ построил для своих богов, и с наслаждением перерезала жертвам глотку за глоткой. Нужно было держать нож определённым образом, чтобы рассечь сухожилия. Или чтобы фонтан крови из пересечённой артерии был достаточно сильным, дабы попасть в открытый рот статуи тёмного бога, которому её народ поклонялся. Благодаря тому воплощению она многое умела. Свежевать. Без магии вытащить сердце так, чтобы жертва оставалась жива, даже когда орган бьётся уже у тебя на ладони. Спускать кровь. В два разреза отделять голову от тела — черепа катились вниз по ступеням пирамиды, забавно подпрыгивая; народ радовался, восхвалял эту воспитанную жестокость, поднимал руки к небу и молился, молился, молился… Миона как сейчас могла помнить красные пальцы, вымазанные в крови и тянущиеся к Солнцу — недостижимому богу для людей, опаляющему, если ты слишком долго остаёшься под лучами его милости. Та жизнь научила Миону животной жестокости, равнодушию к мукам других, удовольствию от убийства. Это был интересный опыт; не один раз он пригождался ей в других воплощениях, особенно если приходилось встревать в войны или защищать себя. Но также были и жизни, — как эта, к примеру, — когда эти знания засыпали на дне Океана её души, присыпанные илом. Они ждали, пока в них не появится необходимость — спокойно и терпеливо, как донная рыба, зарывшаяся в песок, чтобы ночью её не уничтожили другие хищники. И, лишь едва вставало солнце… Миона любила спокойные жизни, когда можно было существовать без жестокости. Она любила жизни, когда её руки были по локоть в крови, а с кинжалом она не расставалась ни на секунду. И как бы ни поворачивались события в её новом воплощении, Миона никогда не переступала через себя. Не нарушала то, что она считала неприкосновенным. Она не убивала детей без причины; без веской причины или пользы. Она не делила и не калечила души — ни свою, ни чужую; она не заключала никаких договоров ни с одним из высших сущностей; она… — Я тебя спрашиваю! — Аиту махнула полотенцем прямо перед лицом Мионы. — Куда ты ушла-то опять? Девочка моргнула и медленно покачала головой, возвращаясь в реальность. Внучка рыбака стояла посреди кухни, как и прежде — с безвольно повисшими руками, с пустым взглядом, без всякого выражения на хорошеньком симпатичном личике. Куколка, да и только. — Воспоминания. Всего лишь они. — Вспоминает она… зачем девку сюда привела? Дала бы сожрать своей подружке, и дело с концом! — Не хочу её усиливать. И без того она сожрала уже достаточно, чтобы смыть остров штормом. — А… Аиту поморщилась и, закинув полотенце на плечо, подошла к духовке. Когда женщина открыла дверцу, та издала просто душераздирающий скрип; того и гляди отвалится от старости. Хотя плите было не больше пяти лет… — Лепёшки твои почти готовы, — сказала Аиту, захлопывая дверцу. — Может, принесём девчонку в Костёр Нужды? И жертву никакую другую искать не надо. Поджав губы, Миона забралась на высокий стул. — Во-первых, мне эта идея не нравится. Просто потому, что девчонка не в ответе за поступки своего деда. — Когда нас это волновало… — Меня сейчас волнует, — отрезала Миона. — Считай, что тебе не повезло, и реальность сформировала во мне стержень неприятной для тебя морали, с которой придётся считаться. Во-вторых, даже если мы забудем про невиновность девочки, то всё равно не сможем использовать её для Костра. — Это почему ещё? Миона вздохнула. — Потому, что ты провела ритуал для призыва жертвы, и на острове куча других детей. Куда пойдёт энергия, если ты её не используешь, скажи на милость? Аиту открыла было рот, но затем в её голове что-то, видимо, щёлкнуло, и женщина медленно сомкнула губы. Выражение лица у неё из раздражения медленно перетекло в недовольство осознавания — действительно, после проведённого ритуала призыва не воспользоваться его результатами было попросту глупо. Во-первых, тогда энергия, заложенная в призыв, просто рассеялась бы — и ещё неизвестно, с какими последствиями. Во-вторых, тогда получалось, что Аиту зря ухудшала собственное здоровье, привлекая в мир магию, которая ей сейчас была не слишком полезна. В-третьих, без принятия жертвы ритуал попросту не завершится — и тогда непонятно, где, когда и как он рванёт. А они всегда дают последствия, и всегда неприятные. Вот не завершившиеся ритуалы Миона всем сердцем ненавидела. Особенно чужие; про свои-то она знала, так что иногда даже заканчивала их за прошлые воплощения — это всё ещё оставалось в её зоне ответственности, как девочка считала. Другое дело, когда ты нарываешься на какой-нибудь сторонний ритуал; вот тогда хоть стой, хоть падай, хоть плачь. Непонятно, что делать с чужой магией, какие у ритуала условия завершения или хотя бы прерывания, как выбраться из его сетей с минимальными потерями… Да и вообще, любой ритуал — это фактически перекраивание мира. Незавершённый ритуал, если проводить аналогию с вязанием, это незакреплённые петли. Одно неосторожное движение, — одно заклинание, одно ругательство, одна грязная мысль или капелька чёрной злобы, — и мир начинает расходиться. Раньше такие бреши были чуть ли не на каждом шагу; «раньше» для Мионы — это минимум до возникновения первой египетской династии. В современности же подобных дыр в завесе междумирья было мало, можно по пальцам пересчитать. И почти все они оставались «запланированными» бытиём, если так можно сказать. К примеру, расщелина, из которой выходило Создание, относилось к одному из таких проходов. Ещё было святилище Вахаулу, — место, откуда приходят души, — или тот самый, уже наскучивший всем треугольник у Бермуд. Тайваньский двойник этого треугольника, кстати, тоже был местом прокола; кажется, там произошёл разрыв реальности, из которого в воду хлынули разные плотоядные существа, если Миона не ошибалась. Тайваньский треугольник перекрыли магией, чтобы твари не разбрелись по всем морям и океанам. Вот и варились они там уже незнамо сколько, да всё никак не могли пережрать друг друга наконец. Бермуды вообще тайной не были — по крайней мере, для магов древности. Там жили сирены, в больших количествах. И, поскольку территория Бермудского треугольника удачно наложилась на древнейший разрыв, ведущий по ту сторону жизни, вместе с сиренами там вполне неплохо уживались русалки. Раньше-то много утопленниц было. Одни пираты сколько девок перепортили во время своих набегов; утопившаяся опозоренная девица, конечно, сначала порезвится со своими обидчиками, но потом всё равно будет искать, как бы ей завершить свою полную мучений жизнь. Тут-то и поможет проход на другую сторону… Миона лично закрывала несколько подобных разрывов. Хотела бы она конечно сказать, что делала это собственными силами, но это было бы бессовестным хвастовством, да ещё и неправдой. У неё был большой, можно даже сказать сверхчеловеческий опыт, однако магическая сила каждый раз копилась и формировалась заново. Миона всегда, в любом своём воплощении, была сильнее среднестатистического мага, если магия в общем была в её теле. Но она никогда не обладала запредельной мощью; у неё не было сил творить миры, создавать души, уничтожать те самые разрывы… Она знала, как использовать потоки энергии вокруг себя. Знала, как привлечь к любому делу силы выше, чем она сама. Но одна с такой задачей ни за что бы не справилась, никогда. Взять хоть ту же Белую — большую часть работы по укрытию острова выполняло именно Создание. Аиту, как живущая здесь колдунья, могла направить магию, огранить её, придать ей форму; но ей просто не хватило бы сил, чтобы покрыть пыльцой ненаходимости весь остров. Каким бы маленьким он ни был. Если так сравнивать, то Миона умела быть концентратором чужой силы. И это не раз помогало ей в воплощениях. К тому же, как ей быть обладательницей огромной магической мощи, если Океан её сил — стихия, до конца не покоряющаяся даже ей самой? Его вечные шторма порой утомляли не хуже марафонов. Сдерживание собственной магии всегда отнимало много сил. Но не ограничивать её в общем — и другие маги уничтожат тебя. Просто из-за того, что Миона стала бы опасна для окружающих. Аиту усадила девицу на другой стул, включила газовую горелку и принялась рыться по шкафам. Миона вяло следила за мельтешением женщины, лениво размышляя о правильности собственного поступка. Даже если не подкармливать Белую — Миона ведь могла просто перерезать девушке горло. Это не так сложно; не после всего, что было в прошлых воплощениях. Оставить девицу за своей спиной девочка себе позволить не могла; уж что она поняла за прожитые годы, так это то, что нельзя оставлять недобитков. У тех, знаете ли, есть препротивная черта: они вырастают и идут мстить. Иногда даже успешно, как это было видно по самым давним воплощениям, когда цепь перерождений едва не была оборвана несколько раз. Каким бы ты сильным ни был, невозможно всё время оставаться настороже и следить за тем, как бы ничего с тобой не произошло. В какой-то момент ты расслабишься — и тогда твой враг, ведомый злостью и ненавистью к тебе из-за прошлых событий, подстережёт тебя. И убьёт. Миона, конечно, смерти не боялась; у неё никогда не было этого страха, только неприязнь к мысли, что жизнь оборвётся. В мире было столько всего нового, неизведанного; столько людей, с которыми она ещё не встречалась; столько историй, которые она не слышала; люди недавно вообще стали космос исследовать!.. умирать при наличии всего этого — огромнейшая глупость; попирать законы жизни и смерти, создавать для себя эликсиры вечности или разрывать душу на куски — глупость ещё большая. Миона искренне считала, что тот способ, благодаря которому она стала практически бессмертной, был самым… гуманным? Аккуратным? Прежде всего по отношению к ней самой. Круг жизни и смерти не прерывался; Миона знала, что следующее звено её цепи узнает больше, увидит другие земли, проживёт новую судьбу и передаст семя своего сознания дальше. В этом было её бессмертие. Её «долго и счастливо». — Нашла, — довольно крякнула Аиту, вытаскивая откуда-то из-под стола длинную железную палку. Прищурившись, Миона присмотрелась, после чего понятливо кивнула. Это была не палка и не шампур, а инструмент для таврения — привычная вещь за столько перерождений. Железное основание и навершие в виде спирали с пустым кружком в середине. Знак всех её перерождений. Сама суть её бессмертия: одно начало и вечная спираль перерождений. Конечно, в цепи жизней Мионы были и ответвления, — к примеру, та же Аиту, если бы захотела, могла создать две «Мионы» в разное время; это были бы разные звенья, — но если грубо рассматривать процесс, то спираль очень даже подходила для его описания. Аиту занесла железо над огнём. Спираль быстро начала покрываться копотью. — Что ты делаешь, — закатила глаза Миона, слезая со стула. — Дай сюда. — Мне нельзя колдовать, — передразнила тон девочки Аиту, — так что выхожу из ситуации, как могу. — Подготовь лучше девочку. Аиту недовольно цыкнула, но пошла делать необходимое. Внучка рыбака, всё ещё находящаяся в трансе, не отреагировала, даже когда женщина сдёрнула с неё футболку, беспощадно разрывая ткань. Девушка явно была больше ребёнком цивилизации, даже носила бюст с плотными подкладками и кружавчиками. Полное извращение, если кто спросит Миону — это она про подкладки в бюсте. Будто мало солнце палит; духота на улице невообразимая же, какие подкладки? Ещё и ненатуральные. Чтобы всё сопрело и какая-нибудь дрянь в пору на коже попала?.. иногда Миона удивлялась, — в плохом смысле, — тому, на что готовы пойти люди ради украшения себя-любимых. Не только женщины, но и мужчины тоже — совсем недавно именно они были главными модниками. Железо в руках Мионы быстро накалилось докрасна. Аиту обработала место для ожога — с левой стороны на груди, примерно третье ребро сверху. Кожа блестела от обезболивающей мази; эта же мазь будет нанесена потом, чтобы всё быстро зажило. Знак перерождений никогда не применялся для пыток. Только для обозначения принадлежности… — Ты собираешься её учить, как я понимаю? — спросила Миона, подходя к девушке. Аиту фыркнула. — Может, я хочу в её тело переселиться, если с Костром будут проблемы. — Я тебе тогда лично горло перережу, — Миона прижала железо к девичьей груди; запахло жареным мясом. — Чего мучиться-то, верно? Лучше сразу на покой. Женщина кокетливо вытянула губы трубочкой. — Вообще-то, меня назвали в честь злобных духов, что вселяются в тела доверчивых людей… — И не только доверчивых. Но ты своё уже натворила… дух. — Мелочь. — Беззаботная бабочка. — Попрошу! Колибри! — Иди в лес, раз колибри, — фыркнула Миона, осторожно убирая железо от кожи. — На острове от колибри одно название осталось… Если бы не магическая накалка, то часть мяса просто прижарилась бы к инструменту, и тогда ни о каком симпатичном рисунке и говорить не стоило. Но Миона использовала магию, так что на груди у дочери рыбака осталась красивая и ровная завитушка. Очень даже… — Там какой-то мальчуган заглядывает в окно, — заметила Аиту. Миона хмыкнула и отложила инструмент для таврения в раковину. Потом сразу включила воду, охлаждая железо — не хватало ещё, чтобы Аиту обожглась. Лечить её магией тоже могло быть опасно, так что… — Черноволосый и со шрамом от ритуала? — Да, он. Улепётывает через кусты. Миона фыркнула и повела рукой. Растения, всё ещё напитанные непереваренной силой девочки, сразу же откликнулись; клумбы с мелкими лечебными цветочками обхватили ногу Гарри, тогда как растущий неподалёку куст обвил его тело своими веточками и утащил в глубину плотной зелени. Поттер попытался было закричать, — позвать на помощь, наверное, хотел; наивный… — но растущее тут же дерево запихнуло ему в рот манго. Пускай поест. Витамины. Детям всегда полезно. С первым манго парнишка справился на удивление быстро. Поняв, что добавки не будет, он снова попытался было закричать — и опять его рот оказался заткнут фруктом. Миона мыла инструмент, очищая его не столько от копоти или физической грязи, сколько от магических ошмётков. Только что ведь не просто был поставлен знак — они с Аиту, фактически, приняли эту девушку, как часть семьи. Даже если внучка рыбака не была магом до этого, — что вряд ли, потому что иначе сонное зелье на неё бы не подействовало, — то теперь точно будет. Ну и отлично. Миона хоть сможет быть спокойна за то, что Аиту не натворит глупостей: ей теперь развлечений с этой девицей хватит до следующего лета и дальше. Не до собственного идиотизма будет. — Ты уже придумала ей имя? — спросила Миона, отдавая металл женщине. — Нет, — беспечно махнула та рукой. — Пускай сама выберет себе. — Тогда проведите имянаречение, когда она перебесится, а то… — Милая моя мелочь, я всё-таки такая же, как и ты. Не думай, что глупее! Миона смерила женщину перед собой скептическим взглядом. — Такая же, ага… у меня нога не гниёт. — И слава духам, дорогая моя, слава им!.. Уложив девушку спать в гостевой комнате, — в маленьком доме Аиту была и такая, да, — Миона направилась на улицу. О внучке рыбака пока можно было забыть: неизвестно ещё, когда она очнётся. Если она была слабым магом, то где-то через месяц. Если сильным — восстановление продлится и того дольше. Концентраторов вроде бы ни на ней, ни в её прежнем доме не было, но кто знает, кто знает… Поттер в кустах выглядел совершенно довольным своим положением; он съел настолько много манго, что несчастное дерево практически лишилось всех поспевших к этому времени плодов. Живот у Гарри натянулся под футболкой, — всё под такой же синей и дешёвой на вид, что и прошлая; но эта хотя бы была мальчику по размеру, — да и моргал Поттер осоловело. Сытость и тепло его разморили. Задержись Миона чуть дольше — точно бы уснул. Кусты осторожно выпихнули парня из своих ветвей, так, чтобы Поттер не прошёлся по клумбе с целебными и волшебными растениями. Лицо у Гарри было мокрым от сока и влажно блестело; пара минут — и оно будет таким липким, что на него можно будет собирать мух вместо специальной ленты. Миона хмыкнула и вытянула ладонь в сторону мальчишки. — Ты что это собираешься делать? — мгновенно насторожился тот. — В любом случае, даже не думай! — Умойся, — насмешливо протянула Миона, переворачивая ладонь к небу и складывая из неё лодочку. Изначально она хотела запустить в мальчишку сильную струю воды и окатить его с ног до головы. На улице было тепло, так что он бы быстро обсох. Но вот то, как Гарри напрягся от направленной в его сторону руки, ей не понравилось, так что шутку пришлось отложить. Шуганный ребёнок, эх… может, Миона слишком хорошо думала о его опекунах, в самом деле. Просто так подобное напряжение никогда не возникает; но вот если тебя как-то гоняют… В ладошке у Мионы собралась вода. Она всё прибывала и прибывала, и начала течь у девочки сквозь пальцы прямо на траву. Гарри смотрел на это проявление волшебства с открытым ртом и широко распахнутыми глазами — ну точно картинка в мультике. Или в детской книжке. — Умойся, — повторила Миона. — И побыстрее, а то тут скоро не земли Аиту будут, а болото. — Тут возвышенность, — буркнул в ответ Поттер, осторожно подходя к вытянутой руке. — Какое ещё болото… Он сначала осторожно потрогал воду пальцем — ну чисто кот лапкой. Потом, поняв, что это обычная вода, набрал её в горсти и принялся умываться. Сначала плеснул себе воду прямо на очки, очевидно просто забыв при них; потом, сдавленно и очень по-детски ругаясь сквозь зубы, переместил аксессуар на лоб и принялся нормально отмывать лицо от сладкого сока. К тому моменту, как Поттер почистился, живота у него уже не было. Словно мальчик ничего и не ел. Миона с прищуром отметила это; плохой знак, на самом деле. Если еда так быстро переваривается, то какой же у него дефицит энергии в теле? И не только в физическом, есть ведь и другие: ментальное, астральное, эмоциональное… их много. Миона сжала кулак, и вода прекратила течь. Стряхнув с пальцев последние капли, она вытерла руку о юбку и тут же поморщилась: попала ладонью в высохшее кровавое пятно. Надо бы одежду поменять… магией почистить её уже не выйдет — слишком ткань напитана энергией Белой, так что все силы, применённые к той же юбке, переправятся прямо к Созданию. А Миона и без того её за вчерашний день перекормила. — Я сейчас, — сказала она, брезгливо вытирая руку о чистый участок ткани на юбке. — Там есть куст с красными ягодами, можешь их оборвать. Вкусные. — Правда? Спасибо! Вот что ребёнку для счастья надо — просто покормить, мда… Быстро переодевшись и закинув юбку с топом в печь, — больше ничего с этими вещами сделать было нельзя, только уничтожить, — Миона вышла обратно во двор. Поттер нашёлся там же, где его и оставляли, возле куста с ягодами. Парень увлечённо собирал красные кругляшки и закидывал их в рот, словно больше не было в жизни ничего важного. Отдыхал, получается. Что же, хорошо… Миона постучала в окно; резкий звук привлёк внимание Гарри, который сразу обернулся. Да, да… шуганный мальчишка. Очень печально. — Дай мне две миски, пожалуйста, — сказала девочка высунувшейся Аиту. — Соберём ягод для мяса. — На троих готовить? — Да. Одну миску Миона вручила Поттеру, вторую оставила для себя. Подвесив её в воздухе, девочка начала быстро собирать в неё ягоды, пока Гарри хлопал ресницами и переводил взгляд от своей миски на ту, которая парила рядом с ним. Чуть помявшись, Поттер вытянул посудину перед собой на прямых руках и, зажмурившись, отпустил. Миска упала на землю. Совершенно смущённый, Гарри подхватил посуду и проверил, не разбилась ли та. Шея у мальчишки была красной, как и щёки — и совсем не от ягодного сока, которым Поттер умудрился запачкать не только пальцы, но и свою синюю футболку. — Дай сюда, — Миона забрала миску из его рук и подвесила в воздухе так же, как и свою, примерно на уровне груди. — Вот так. Собирай. Знаешь тайную формулу? — …какую?.. — Две ягоды в рот, одну в миску, — подмигнула ему девочка. — Себя ни в коем случае нельзя обижать. Когда я была совсем маленькой, Аиту, она моя тётя, отправляла меня сюда. И когда я обрывала все-все ягоды, до которых могла дотянуться со своим маленьким ростом, она обычно начинала ругаться. — Почему? — Потому, что в миске была всего пара ягодок, конечно!.. Постепенно, пока Миона травила байки, Гарри расслабился и начал собирать ягоды по той самой формуле. Грейнджер краем глаза отслеживала выражение лица мальчишки — что-то ей не нравилось, но что именно? Она понятия не имела, если честно. Своей интуиции она всё равно доверяла, так что сделала зарубку на памяти. Через пару дней можно будет ещё раз встретиться с Поттером, чтобы проверить, не изменилось ли в нём ещё что-то. Хотя… пожалуй, даже не надо будет вылавливать мальчишку на территории острова. Как все знают, хищник идёт туда, где его кормят. Да и не только хищник — любое животное такое, на самом деле. Вот и Поттера можно будет вполне легко и просто прикормить; тем более что Миона и Аиту знали, как нужно кормить маленького мага. Глядишь, и отъестся мальчишка… Не до таких размеров, как его кузен, конечно, — там бедного мальчика «любящие» родители явно перекармливали, словно растили свинью на убой, — но тоже вполне себе прилично. Хотя бы мышцы на кости нарастут, а то смотреть больно. Может, ещё отвары ему какие пропить?.. они невкусные в основном конечно, но ради пользы можно и потерпеть… — Что вы делали с той девушкой? — тихо спросил Гарри. — Какой-то тёмный страшный обряд? Миона усмехнулась. Вот оно, любопытство. — Поставили ей на кожу знак, чтобы её никто не мог обидеть, — сказала она правду; настолько поверхностную, что её можно было бы рассматривать, как ложь. — Процедура не очень приятная, так что девушка была без сознания, чтобы ей не было больно. Чуть помолчав, она хитро взглянула на Поттера — тот был ещё более красным, чем когда уронил миску. — Всё рассмотрел? — спросила Миона ласковым, ни в коем случае не насмешливым тоном. Гарри побагровел от смущения; румянец переполз не только на шею, но и на грудь, видневшуюся в растянутом вороте футболке. — Я не подглядывал! Не в силах больше сдерживаться, Миона расхохоталась.