[Мако] Книга 1: Остров. Книга 2: Замок.

— У тебя жуткий бардак, как и всегда. Откуда только это всё взялось? Я-то вроде аккуратная. — Положи банку с пауками на место и не лезь в чужое грязными руками, мелочь! — Какая я тебе мелочь, скажи на милость? — Самая настоящая. Учитывая возраст твоего сознания, ты младше меня на добрых триста лет! А то и на все четыреста! Миона подняла бровь, посмотрев на слишком довольную своими выводами женщину. Аиту, совсем не замечающая скептического взгляда от девочки, довольно упёрла руки в бока и победно ухмыльнулась. Вот воистину, старческая слепота — это благо. По крайней мере, ты прекращаешь видеть реакцию окружающих и пыль в углах — а значит, нервов и уборки становится меньше. Высвобождается время для… для чего-то. Миона понятия не имела, чем занималась Аиту в свободное время, да и не особенно хотела узнавать, если честно. Разница в триста или четыреста лет оказалась достаточно большой, чтобы она прекратила воспринимать женщину как прошлое звено своей цепи — за прожитые годы Аиту стала совершенно другим человеком, нежели Миона была сейчас. Это конечно было нормально, потому что разный опыт и разное окружение ваяет из сознания разные фигуры. Но всё равно странно; Миона, когда встречалась с иными своими воплощениями, каждый раз удивлялась проявившимся в них всех различиям. Они были как ветви, выросшие из одного ствола, но совсем удивительно непохожими при этом. И иногда на дубовом стволе начинала расти лиана маракуйи. Наоборот тоже бывало, кстати. Наблюдать за этим Мионе всегда было интересно: как повернётся жизнь в очередном её воплощении? Кем станет она после того, что боги ей уготовили? И что они припасли для неё… на этот раз? Этот вопрос всегда был самым волнующим. Новое воплощение — новый путь, новая дорога. Иногда было жаль терять свою старую тропинку, не зная, что тебя ждёт на другом её конце, но Миона относилась к этому философски: надо за бессмертие чем-то платить, в самом деле. Это всё мелочи. К тому же, если она оставляла связь со своим прошлым воплощением, то в итоге могла увидеть, чем заканчивалась та самая тайная тропинка. — Поставь ты уже этих пауков на место, — проворчала Аиту, возвращаясь в дом. — И иди куда шла! Миона послушно вернула банку под крыльцо домика. И зачем, спрашивается, хранить пауков именно там? Может, за четыреста лет разницы Аиту что-то новое про пауков узнала? Под крыльцом они что, напитываются какой-то очень нужной магией? — Тебе вроде была нужна помощь, нет? — Сходи на пляж, пока время есть, — раздалось из глубины домика. — Потом будем заняты. — Твоим исцелением, я надеюсь? Аиту промолчала. Миона покачала головой, но ни на чём настаивать не стала: знала себя. Три сотни лет прошло, конечно, однако вряд ли в характере Аиту за это время что-то сильно изменилось. Вредность и упёртость точно не прошли, а только ухудшились из-за возраста — со стареющим телом всегда обостряются самые неприятные черты личности, это каждый знает. Как говорится, возраст всё расскажет о тебе. Даже то, что ты, возможно, и сам не знаешь. От домика Аиту было совсем недалеко до дикого пляжа. Миона знала, что старуха защитила этот уголок природы всем, чем могла: сюда не заплывали ни туристические яхты, ни собственно туристы. Пляж облюбовали морские черепахи, так что идти по песку нужно было осторожно, чтобы не наступить на плохо зарытую кладку и не раздавить возможных будущих черепашат. Миона любила черепах. И черепаховый суп особенно. Но ела она его так редко, что могла все разы пересчитать по пальцам: в мире обычно было достаточно еды, чтобы не засматриваться на умных животных, тем более часто одарённых магией воды. В Англии Миона ела много мяса. Она любила его, а по сравнению с прошлым достать кусок мяса стало в разы проще. Никакой тебе охоты, никакого фермерства, всё сделано за тебя; всё, что от тебя требуется — взять деньги и дойти до ближайшего магазина. А там такой выбор, что просто глаза разбегаются. Какую часть животного хочешь — такую и бери. Миона любила рёбра, пятачки и копытца, кстати. Правда, магическая ценность мяса тоже упала. Раньше оно было более насыщенным и менее жирным, да и вкус немного отличался — был не таким выраженным. Но наступившее будущее Мионе нравилось, признаться. И сосиски — они особенно. Чтобы дойти до пляжа, нужно было пройти сквозь неплотные заросли нескольких кустов. Миона легко прошмыгнула возле зелени листьев, но застопорилась: вдалеке, в зоне для туристов, девочка увидела знакомый строгий костюм. Отец Эдит, значит… Хмыкнув, Миона высунулась из кустов. Ну да, точно отец Эдит: утомлённый температурой, но красивый мужчина. Костюм был немного другим, — Рой научил Миону в них разбираться, хотя она до сих пор не понимала, для чего, — но только этот человек мог продолжать носить его в жаре Полинезии. Странный мужчина… странный и всё ещё обильно потеющий. Эдит с матерью были рядом. Девочка оглядывалась по сторонам, вцепившись в свой рюкзак, пока женщина что-то быстро и яростно печатала в телефоне. Потом она подняла голову и кивнула подошедшей сухопарой блондинке — судя по лицу, потомственной англичанке. Женщины разговорились, но Миона не слышала о чём — слишком далеко они стояли. В целом, её это и не интересовало. Чужие разговоры обычно не несли никакой пользы, только проблемы; да и зачем Мионе знать, что могут обсуждать две современные взрослые женщины? Её тело пока не в том возрасте, чтобы это имело значение, так что… — Подглядывать нехорошо, — услышала Миона со стороны. Она повернулась, удивлённая и заинтригованная: как это так вышло, что она даже не ощутила приближение другого человека? Давно такого не было. Вот это уже было интересно. Рядом с ней в кустах спрятался мальчишка — не старше десяти лет на вид. Мелкий, щуплый, вострый, одни сплошные кости. Миона не чувствовала в нём ничего, словно пацана не было рядом с ней вообще; если бы она чуть меньше верила своим глазам, то точно подумала бы про галлюцинации. Но мальчишка был рядом: стоял, дышал, моргал зеленью из-за очков и словно не существовал в мире за пределами восприятия глаз и ушей Мионы. От него даже не пахло ничем! Хотя ребёнок явно был городским: джинсы, синяя затасканная футболка, не самые новые кеды. Городским и не очень любимым? Или городским, но из бедной семьи. Интересно только, как он тогда сюда попал… и Эдит — что она делает на острове колибри? Вряд ли её родители приехали сюда, чтобы попросить Аиту о помощи — не выглядела эта парочка как те, кто верит в магию. — Ты не говоришь по-английски? — нахмурился мальчишка рядом с Мионой. — Привет? Миона хмыкнула. Она переоделась в то, что дала ей Аиту — топик и широкую юбку, всё в этнических узорах. С тёмной кожей и пышным морем кудрей Миона, пожалуй, действительно могла бы сойти за местную. Ещё и босая. — Привет, — отозвалась она, снова поворачиваясь к семье Эдит. — Говорю. Тут все говорят, туризм без английского быстро бы умер. Мальчишка почему-то обрадовался тому, что она ответила. Немного помявшись, — и неловко сцепив испачканные в земле пальцы, — он вытянул шею, пытаясь высмотреть то, что заинтересовало Миону в других людях. — Эм… я Гарри, Гарри Поттер. Очень приятно, — сказал он, протягивая Мионе руку. Она ту пожала — ну ей несложно, а ребёнку приятно. Потом, правда, вытерла ладонь о юбку — и на светлой ткани остались грязные разводы. Гарри это тоже увидел, так что совершенно невозможно смутился: покраснел так, что уши у него просто запылали, как закатное солнце. Увидев это, Миона не сдержала смех: — Расслабься, всё нормально. С моим равнодушием одежда всё равно недолго будет чистой. — А… эм… ну. Да. То есть… прости. Спасибо. Ты местная, да? Я просто… хорошо, что ты говоришь на английском, я боялся, что тут будет не с кем поговорить. А Дадли… Он скривился и замолчал. Родители Эдит мило распрощались с женщиной-англичанкой и ушли в сторону местной гостиницы — явно не заселяться, потому что вещей с ними уже не было. К оставшейся женщине подошёл её, видимо, супруг — мужчина излишнего телосложения с начинающимися залысинами у лба и пышными седеющими усами. Перебросившись с женой парой слов, он медленно, как большой кит, поплыл вслед за семьёй Эдит. Скоро должны были подавать второй завтрак. Женщина оглянулась, недовольно поджав губы. — Тебя ищет? — спросила Миона, заметив боковым зрением, что мальчишка напрягся. — Делаешь мне замечания, значит, а сам прячешься от семьи? — Они мне не семья, — огрызнулся мальчик. — Мои мама и папа погибли, они были… то есть, они разбились в автокатастрофе. Несчастный случай. Он явно недоговаривал, а судя по помрачневшему лицу, ещё и скрывал что-то неприятное. Но Миону это, в общем-то, не касалось, так что она просто махнула рукой и вышла из кустов. Она не удивилась, когда мальчишка увязался следом за ней. — Если они тебе не семья, — сказала Миона, не оборачиваясь; Гарри шёл за ней следом, не решаясь обогнать или хотя бы пойти вровень, — то значит опекуны. — Женщина — сестра моей матери. — Тётка, значит… — Она меня родным не считает. Миона вздохнула. Времена текут вперёд полноводной рекой, появляются магазины и сосиски, — будь они благословенны, — а проблема беспризорников никуда не девается. Как были отщепенцы, никому не нужные, так и остались — даже не удивительно. Иногда ей казалось, что это просто в человеческой природе — не желать помогать ближнему своему. Что-то на уровне инстинктов: если я помогу чужому ребёнку, то он вырастет и станет конкурентом моему. Хорошо, что довольно часто встречаются добропорядочные семьи, которые… — …и они всегда говорят гадости про моих родителей, — продолжал изливать душу ребёнок, угрюмо сгорбившись и засунув руки в карманы джинсов. — Я может тоже хочу про них гадости говорить! Не про родителей, то есть, а про дядю и тётю. И про Дадли — ух, про него даже говорить ничего не надо, он сам справляется! И почему только никто не видит, что он малолетний преступник? Всё на меня валят! А я… — Дадли — это кто? — Мой кузен. Сын дяди и тёти. Противный, а выглядит как поросёнок. Поставишь рядом — не заметишь разницы. — Хм. Они вышли на тропинку, ведущую к прибрежной зоне. Миона на мгновение остановилась, когда морской бриз взметнул её волосы и ласково прошёлся нежностью прикосновений по коже. Мальчишка рядом продолжал бурчать, но в ушах у Мионы стоял только грохот Океана: тот, что внутри неё, приветствовал того, чьи воды расстилались, покуда хватало взора. Небо было ясным и таким синим, что в это просто не верилось. На целый свод — всего пара неуверенных крошечных облачков; того и гляди, они распадутся на клочки ваты, которые медленно растворятся в синеве. Где-то над водой вдалеке кружило несколько чаек — на секунду Миона ощутила себя на месте одной из них. Ветер в крыльях, опора его потока под перьями, барашки некрупных волн снизу и рыба, рыба, рыбка! Вкусная и сочная, поймать её — к большой удаче. Усмехнувшись, Миона сделала вид, что подцепила нечто пальцем. Где-то вдалеке, под кружащими голодными чайками, из воды выпрыгнуло несколько рыбин; птицы не стали игнорировать такую удачу и быстро расхватали обед, что сам попал к ним в клювы. Сегодня птенцы не будут голодными… — А старуха Фигг!.. — В тебе много злости, — сказала Миона, обрывая в своих ушах песнь Океана. — Это плохо, знаешь? — Что? Во мне? — растерялся мальчишка. — Я не… я никогда не делал им ничего плохого, это они!.. Она схватила мальчишку за руку и потащила за собой. Что же, раз воды мира подтолкнули этого парня к ней — почему бы не помочь ему? На остров колибри просто так не попадают, это любой местный скажет. Миона не могла вернуть родителей Гарри или дать ему семью; пройдёт пара недель — и его опекуны покинут остров, как и любые другие приезжие. Но она могла немного облегчить его сердце, потому что… а почему нет? Она часто поступала так, как велела ей душа. Если не слушаешь саму себя — то зачем тогда вообще жить, верно? Мальчишка, поначалу бежавший за ней чисто по инерции, вскоре заупрямился и попытался затормозить. Миона почти не чувствовала этого сопротивления, продолжая тащить парня за собой; на белом песке оставались глубокие борозды, однако парень не попал ни в одну черепашью кладку — хороший знак, получается. Когда же Миона затащила Гарри в воду, тот запаниковал и принялся вырывать свою руку из её хватки. Глупый! Не знал, что пальцы у неё всегда были крепкими, как акулья пасть: раз укусит — не вытащишь. Мальчишка это понял довольно быстро, так что набрал побольше воздуха и начал вопить о помощи. Пляж был безлюдным и так укрыт магией Аиту, что никто ничего не услышал бы, даже если бы мальчик взял рупор. А если бы местные что-то и уловили краем уха, то точно ничего не стали бы делать — все знали, кому принадлежит этот кусочек природы. И какие ритуалы тут проводятся… — Нет! Стой! Отпусти! Нет! Прекра-а-а-а-а!.. Миона дёрнула Гарри на себя, и мальчишка бухнулся в воду. Она и сама нырнула, направляя силу к ногам. Вода встретила её, как давно ожидаемого друга — как она всегда встречала Миону вот уже бесчисленные годы и воплощения. Легко подхватила потоком и понесла туда, куда девочка и хотела — к рифам, что были на глубине. Активно работая ногами, Миона вдруг ощутила веселье и оглянулась: сзади неё болтался Гарри, словно флажок на ветру. Без очков, потерянных ещё где-то на пляже, его глаза казались просто нереально зелёными. Синяя футболка сливалась с толщей воды, а кеды явно тянули мальчишку вниз. Гарри уже не был испуган, как когда Миона тащила его в воду. Мальчишка смотрел на неё и не мог поверить собственным глазам и чувствам; рот его был приоткрыт от шока, а из ноздрей то и дело вырывалась стайка мелких пузырьков. Он выглядел совершенно ошеломлённым и явно не мог понять, что происходит. — Спорим, тебя всю жизнь учили тому, что под водой дышать нельзя? — спросила Миона, улыбаясь. Говорила она больше в голове Гарри; всё же, какой бы искусной она ни была волшебницей, а влиять на распространение звука в воде — та ещё морока. Можно, конечно, но очень сложно. Так зачем идти по этому пути, если можно сократить тяжёлую дорогу и просто вложить свои слова в чужую голову? — Ты… это… вау! Она хмыкнула и дёрнула мальчишку в сторону, уходя от дружелюбного океанического потока. Ближе к небу над ними промелькнуло гибкое серое тело — одинокая акула-охотница сопровождала Миону и Гарри часть их пути, случайно захваченная течением. Миона чувствовала растерянность животного, но также там было нечто вроде смирения — очень грубое описание, но это было самое близкое, чтобы назвать ощущения акулы. Проведя рукой, Миона направила поток магии к сильному волшебному течению. Акула, получив неожиданную помощь, выскочила из сильных объятий воды и поспешила уплыть в океанскую синь, ведомая голодом. — Это было круто! — Гарри сжал руку Мионы. — Но… мы где? Ты же не русалка из сказок, которая хочет меня утопить? Миона улыбнулась и обернулась к Гарри. Мальчик, крепко схватившись её за ладонь, пальцами второй касался своих губ. Всё никак не мог понять, как же у него выходит говорить под водой, если изо рта у него вырываются только пузырьки. — Странные ты сказки читаешь. Русалки в наших краях не живут. — Нормальные, — вскинулся Гарри. — То есть, я читаю те, до которых могу добраться. Тётя и дядя не дают мне книг в руки, кроме школьных учебников. — Почему? — Боятся, что я их испорчу, — мальчик нехорошо прищурился и поджал губы. — Тётя вечно говорит, что я всё порчу, чего бы ни касался. Книги, посуда, игрушки, техника… всё плохо. Ей вечно всё плохо! Вот она и отправила меня в сад, ухаживать за её розами. — Не любишь розы? Гарри сжал зубы так сильно, что Миона увидела напрягшиеся желваки. Лицо у мальчика исказило словно из-за судороги. Миона прикрыла глаза, из-под ресниц наблюдая за тёмными чернилами, что по капле стали выливаться из ушей Поттера. Они быстро растворялись в воде, становились её частью — Миона знала, что Океан всё вытерпит и примет. Ведь он был началом и концом всякой жизни на этой планете. Великим Прародителем… — Ненавижу розы! — оскалился Гарри, как маленький обозлённый щенок. — Ненавижу все цветы! И в земле копаться не люблю — потом ногти грязные, в школе за это по рукам бьют линейкой… Да мне в руки даже не дают ножницы, чтобы я сам себе подстриг ногти, приходится их грызть, как дворовому коту! Тётя Петунья их подкармливает — я сам видел. Знаешь… Он невесело усмехнулся и повесил голову. Пышные короткие волосы, что на суше находились в сущем беспорядке, мягко колыхались тёмным ореолом вокруг мальчишеской головы. Когда Гарри открыл глаза и взглянул на Миону, она увидела, что склера у мальчика полностью чёрная. Зелёные радужки, лучащиеся силой мира, были невероятно яркими. — …тётя говорит, что, кормя этих котов, она показывает всем, что у неё большое сердце. Но я-то знаю, что сердца у неё нет. Как в сказках у ведьм… Чернила растворялись в воде. Гарри весь сочился ими, практически каждой порой. Миона наблюдала за этим процессом, мягко поддерживая мальчика за руку — больше в этой ситуации она ничего не могла сделать. Внизу мелькнуло нечто огромное и быстрое, как мысль. Твари из глубин, привлечённые чёрными мыслями и тёмным колдовством Мионы, заглядывались на двух детей, зависших в водяной невесомости. Обычные люди не знали про этот разлом, да и магия хранила место от лишнего внимания. Первый удар был стремительным и вызвал кучу золотистых искр. Вокруг Мионы и Гарри, что продолжал говорить, на миг вспыхнул прозрачный золотистый щит. Сфера чистой магии… — Наверное, я такой же, как те коты. Нужен только для того, чтобы тётя хорошо выглядела. Это же естественно! — он рассмеялся, и Миона заинтересованно подалась вперёд, когда услышала в эхе его голоса отзвук другого, более грубого и низкого тона. — Нет ни одной сказки про хороших приёмных родителей. — Наверняка есть, — возразила Миона, вглядываясь в шрам на лбу мальчишки. — Просто мы этих сказок не знаем. Ещё один удар. Золотую сферу объяло несколько щупалец, однако, обжёгшись о магию Мионы, они быстро исчезли в разломе под ногами детей. Девочка покосилась вниз и увидела несколько странных глаз, наблюдавших за ней из темноты. Нечеловеческие глаза. Больше всего они были похожи на полупрозрачные жемчужины. Бликовали от искр, которые опадали от щита Мионы, когда тот отражал очередной удар голодных существ. — Я не знаю ни одной такой сказки, — мотнул головой Гарри. — Везде мачехи отвратительные. Но, знаешь… тётя даже моей мачехой быть не хочет. Она и слово «опекун» едва выговаривает… Из шрама тоже потекли чернила, но они были не такими, как те, что выходили у Гарри изо рта, носа и ушей. Это было нечто другое. Миона протянула руку и сделала манящее движение, подгребая к себе испачканную странной чернотой воду. На вкус она была сладковатой и отдавала чем-то старым, знакомым… Она была похожа на магию аиту. Не Аиту, тётку Гермионы Джин Грейнджер, а аиту — тёмного духа, которому нет покоя ни в жизни, ни после неё, ни на переходе от существования к забвению. Это было… интересно. — Спи, — приказала Миона, ткнув Гарри пальцем в лоб. Глаза у мальчишки закатились, и Поттер лишился сознания. Может, Миона и не ощутила изначально магии в нём, однако теперь, почувствовав её вкус, она знала, как с ней справляться. Воистину, как интересна жизнь: стремлением помочь одному ребёнку избавиться от зла в сердце Миона вдруг решила одну из своих больших проблем. По крайней мере, в теории. Это всё ещё надо было обсудить с Аиту, конечно же — ведь не Мионе, а ей нужна помощь магии. Так что… Гарри на мгновение открыл глаза — они были не зелёными, а красными. — Какая удача, — хмыкнула Миона, щёлкая пальцами; Поттер и тот, кто был в нём, окончательно лишились сознания. Твари снизу копошились, как куча перепуганных червей на рыбалке. Миона резко провела рукой вниз, и её с Гарри фигуры очистились от тёмного марева испачканной воды. Злость Поттера и то, что отравляло его сердце, отправилось в расщелину. На корм существам, что жили там задолго до появления цепи перерождений Мионы. — Благодарю вас, — сказала она, посмотрев вниз. Из темноты, которая двигалась, будто была живой, высунулась серо-белая рука, немного светящаяся. Она вцепилась в чёрные бугры вокруг и вытолкнула оставшееся тело. Из темноты вынырнула Миона — точная копия её нынешнего облика. Только обесцвеченная, словно ненастоящая. С белыми глазами без радужек и зрачков, с безвольно открытым ртом. И пуповиной из спины, что тянулась обратно в расщелину. — Ты задержалась в этот раз, — сказало существо с лицом Гермионы. Миона кивнула и опустилась ниже, крепко держа безвольного Гарри за руку. Вблизи с Белым Созданием золотой шар вспыхнул и заискрился, хотя не было даже следа от атаки или агрессии. — На несколько дней, не больше. У Роя в этот раз проблемы на работе. Рот Белой треснул чёрной полоской — так Создание улыбалось. Глаза остались холодными, как снег на вершинах гор. — А, ваши людские штучки… чем заплатишь за своё опоздание? — Будто я должна платить, — усмехнулась Миона. Тем не менее, она залезла в карман юбки и вытащила из него жемчужинку — на этот раз угольно-чёрную, без каких-либо бликов на поверхности. Уродливый жемчуг был деформирован, ни о каком приятном окружии и речи не шло. Да и ощущение при взгляде на него складывались… — О! — рот-щель стал идеальным чёрным провалом в лице. — Какая… красота. Но я говорила о другом, Аиту. — Миона. — Ах да… вы, конечно, совсем разные. Но при этом так похожи. Вот бы ваши души подержать в руках… Миона покачала головой и отпустила жемчужину. Та плавно опустилась в подставленную белую ладонь Создания. — Я говорила о мальчике, — сказала Белая, вертя жемчуг в длинных острых пальцах. — Отдай мне мальчика, Аиту. У него уникальный дух. Миона покосилась на Гарри. Из его ушей больше не вытекали чернила, как и из носа, и изо рта… только шрам на лбу продолжал отдавать черноту по каплям. У этой гадости был такой сладкий вкус, что Миона сама едва удерживалась. Сила, лишённая оболочки; сила, такая притягательная, что Миона полностью понимала Белую. Но, как бы хорошо она ни относилась к Созданию, отдать ей Гарри — всё равно что убить его. Миона не трогала детей. Обычно. А Поттеру было не больше десяти на вид; это раньше, в прошлые времена в десять лет ты уже практически был мужчиной. Сейчас десять — это сущий ребёнок. Да и жалко Гарри было, если честно. Может, он и зря злился на своих опекунов, но любви ему явно недоставало. Миона много раз видела таких детей, и каждого из них ей хотелось… не обогреть и не приголубить — ей хотелось как-то облегчить их ношу. Но брать на себя обязательства?.. Приютить чужого ребёнка, принять его — это всё равно, что родить собственного. Миона старалась не делать ни первого, ни второго; как же сложно было идти по цепи перерождений, храня драгоценный жемчуг воспоминаний… — Мальчишку не трожь, — приказала Миона, подтаскивая послушное детское тело ближе к себе. Провал рта закрылся. Лицо Белой Гермионы лишилось даже намёка на губы; ровный взгляд — всё равно что стеклянные глаза страшной куклы, светящейся в темноте древних вод. — Как скажешь, Аиту, — проворковало оно, пуча глаза. — Как скажешь… — И второго тоже, — добавила Миона, понимающе усмехнувшись. Белое Создание зашипело, хотя лицо у него не изменило выражения. Светлые волосы взметнулись от резкого движения, золотой шар щита вспыхнул так ярко, что на секунду ослепил. Когда сияние улеглось, Миона увидела лицо Белой прямо перед собой, на расстоянии вытянутой руки. — Сама мне его подаришь, — сказало Создание, проводя белыми острыми пальцами по золотой искрящейся поверхности. — Придёт время, и ты отдашь мне его, Аиту. Запомни мои слова.