Уверенными шагами (With steady steps)

Оказалось, после того как Бьякуя узнал о том, что у Ичиго все ещё есть воспоминания о своей жизни до становления шинигами, он рассказал об этом другим капитанам. Однако, к каким-то грандиозным последствиям это так и не привело. Конечно, Айзен бросил в его сторону пару любопытных взглядов и задал ещё больше любопытных вопросов, но большинство шинигами, похоже, просто восприняли это как объяснение его странному количеству реяцу. Что было к лучшему, потому что так у Ичиго оставалось ещё достаточно свободного от Айзена времени, чтобы выскользнуть из пятого отряда и поработать над открытием гарганты в мир живых. Точнее, в Каракуру и его дом. Впрочем между тренировками с Бьякуей, в одиночку и с Айзеном, а так же бесконечной беготней по просьбам Хинамори в перерывы между сном и едой этого самого свободного времени оставалось не то чтобы очень много. Так что, в результате, работа заняла у него гораздо больше времени, чем ему хотелось бы. На девять месяцев больше. Но в конце концов, гарганта наконец открылась. Теперь вопрос заключался в том, сможет ли он открыть такую же обратно в Общество душ? Ичиго задумался над этим всего на мгновение, но быстро отбросил сомнения — не попробуешь — не узнаешь, верно? Кроме того, если он не сможет, то Общество душ наверняка пошлет кого-нибудь за ним, а от любых вопросов вроде «как» и «почему» можно будет легко отмахнуться, учитывая, что ему всего девять. Или уже почти десять, ведь скоро его день рождения. — Была не была, — пробормотал он пустой поляне и темноте гарганты. Прохождение через сомнительные промежутки между мирами едва ли было для него чем-то новым — он провел слишком много времени рядом с Урахарой, чтобы такому удивляться. Но проходить самостоятельно — через собственноручно сделанный портал — было куда нервозней. К счастью, похоже, все прошло гладко. Он вошел в него и благополучно вышел в парке расположенном в нескольких кварталах от своего дома. Это заставило его улыбнуться; видимо, удача всё ещё была на его стороне. Жаль, что он не мог приходить почаще, если, конечно, не хотел, чтобы кто-нибудь заметил. Впрочем, это лишь означало, что ему просто необходимо использовать эту возможность по-максимуму. Поэтому он перешёл на шунпо и помчался к своему дому. Ичиго приземлился на тротуаре, ведущем к его дому, и всего на мгновение позволил себе насладиться знакомым чувством. Не слишком долго — у него не было целой ночи — всего лишь несколько секунд. И, как оказалось, их было достаточно, чтобы в окне появились тени его родителей. Ичиго пронаблюдал, как его мать передала что-то его отцу, а затем отошла в сторону. И одно только это зрелище заставило его сорваться к двери дома, уже предвкушая, как обнимет свою маму, потому что теперь она жива. Уже предвкушая шок и последующую радость от его возвращения. Пускай они и почувствовали его реяцу за несколько кварталов. Наверняка почувствовали. Но не успел он сделать и пары шагов, как чья-то рука опустилась ему на плечо и потянула назад. Он повернулся так быстро, как только мог, отстраняясь и вытаскивая свой запечатанный меч. — Стой-стой-стой, в этом нет нужды, — мягко сказала Рангику, и он наконец понял, кто его схватил. Вот почему они не вышли поприветствовать его, хоть и наверняка почувствовали. С чужими шинигами поблизости было невозможно показать, что они могут его видеть, более того если кто-то из них увидит его отца… Но как они узнали? Он вложил меч в ножны. Рангику присела перед ним на корточки и спросила: — Ичиго, где ты был? Что. — Что? — Тебя не было несколько дней, — объяснила Рангику, потянувшись к нему и крепко обняв. До его перемещений во времени они не то чтобы особо дружили, но впоследствии большинство высокопоставленных женщин Готея немного привязались к нему. Сейчас же… ну, она, наверное, решила, что после столь долгого отсутствия ему нужны объятия — детям же они нужны, да? — Все так волновались, мы думали, что тебя схватил пустой. Но Айзен настоял, чтобы мы присматривали за твоим старым домом, потому что ты помнишь свою жизнь и можешь попытаться вернуться к родителям. Ичиго моргнул; знал ли Айзен о его регулярных вылазках или просто сделал пугающе точное предположение? Ичиго очень надеялся, что второе, но у него был лишь один способ узнать. Впрочем, это все ещё не объясняло, почему он так долго отсутствовал. Ичиго знал, что дангай может вести себя непредсказуемо, но не заметил никаких аномалий при создании или прохождении гарганты. Может быть, она чувствовала, что его не должно быть в этом времени, и пыталась это исправить? Или, может всё вышло так потому, что это была его первая попытка, и он что-то напутал. — Ладно, — наконец отстранившись сказала Рангику, — давай вернём тебя обратно в пятый. Ичиго не удержался и оглянулся на свой дом. — Я знаю, это тяжело, — сказала ему Рангику, когда он повернулся обратно, — но даже если ты войдешь внутрь, они не смогут тебя увидеть. Они смогут. Но ей не нужно было этого знать. Рангику протянула ему руку, и какое-то время Ичиго колебался, брать её или нет, прежде чем решил отказаться. Он ведь на самом деле не был напуганным ребенком и вовсе не пытался сейчас таким казаться. Кроме того, какая-то часть его не могла на нее не злиться. Разве Рангику не могла просто позволить ему провести немного времени со своей семьей? Он бы ушел примерно через час. Неужели она не могла дать ему хотя бы столько? Ичиго знал, что не могла. Взаимодействовать с живыми было против правил, и если её послали сюда, чтобы проследить, появится ли он, значит, Рангику просто выполняла свой долг, и не стоит забывать, что она не знала. Ичиго ни в чём не мог её винить. Однако это не означало, что он должен хотеть взять её за руку. Даже если она и нашла это странным, то ничего не сказала. Просто открыла секаймон обратно в Общество душ и подождала, пока Ичиго войдет первым, а затем последовала за ним. Верно. Теперь ему просто нужно придумать, что сказать Айзену, потому что вопросов не избежать. *** Когда они подошли к пятому отряду, Хинамори и Айзен как раз занимались документами; Рангику ушла, как только Ичиго уселся за стол, улыбнувшись ему на прощание. Хинамори вскочила со своего места ещё до того, как дверь была полностью закрыта, и притянула его в крепкие объятия. Она сказала что-то о том, что волновалась и не знала, куда он делся или что с ним случилось, но Ичиго был слишком занят попытками не задохнуться, чтобы по-настоящему слушать. — Хинамори. Услышав мягкое — потому что Айзен был в режиме хорошего парня и не мог звучать иначе — замечание капитана, девушка отстранилась и, ослепительно улыбнувшись, принялась рассказывать, как она счастлива, что он вернулся в целости и сохранности. — Да, — согласился с ней Айзен, — мы оба рады, что ты вернулся. — Мужчина присел на колени с другой стороны стола лицом к Ичиго. — Но это поднимает вопрос о том, почему ты оказался в мире живых, и как ты туда попал. На обратном пути Ичиго обдумал три варианта ответа на этот вопрос. Первый — ответить Айзену, что он не знает — вытянуть карточку «Я тупой ребенок», но часто использовать этот козырь слишком рискованно, к тому же Айзен точно на это не купится. Второй — сказать, что он хотел увидеть свою семью и поэтому пробрался к секаймону, использованному только вернувшимся шинигами. Но в этой истории выходило слишком много дыр. Как часто шинигами открывали двери в непосредственной близости от пятого отряда? К тому же, есть все шансы, что ни один из вернувшихся патрулей не прибыл из Каракуры и не направлялся в нее. Так что на самом деле вариант у него был только один — третий. «По-детски», — напомнил себе Ичиго, уже открывая рот. — Я увидел, как шинигами открывает те двери, и мы пришли через такую же, поэтому я подумал, что она ведет домой. — Он нахмурился совершенно искренне, потому что теперь все его мысли были заняты тем фактом, что что-то опять пошло не так, и он понятия не имел, что именно. — Но когда я открыл свою… Рангику сказала, что меня не было несколько дней, хотя мне показалось, что прошло всего несколько минут. Айзен хмыкнул, испытующе глядя на него: — Что заставило тебя попробовать открыть ее сейчас? Ичиго посмотрел вниз; он не мог признаться, что последние несколько месяцев у него просто не получалось. Это вызвало бы слишком много вопросов и подозрений. Ему срочно требовалось что-то другое. Что-то… что-то детское. — Скоро мой день рождения. — Или был почти его день рождения. Если и правда прошло несколько дней, то он уже прошел. — Ох, точно же, — вклинилась Хинамори, — ты помнишь свою прежнюю жизнь. Дни рождения… — Она сделала неопределенный жест рукой. — Их здесь не празднуют? — спросил Ичиго, потому что он никогда не задумывался об этом раньше — никогда не удосуживался спросить кого-нибудь из своих друзей-шинигами, потому что они были на войне, а потом он потерял свои силы, и у него действительно не было времени спрашивать. Айзен покачал головой: — Нет, в конце концов, большинство их не помнит. — О. — Точно. Через мгновение Айзен — фальшиво — мягко улыбнулся ему: — Сейчас важно то, чтобы ты понял, что самостоятельно открывать секаймон опасно. На этот раз тебя не было всего несколько дней, но могло быть и хуже. Рука Хинамори опустилась ему на плечо прежде, чем он успел ответить. — И, Ичиго, — она нерешительно улыбнулась, — твои родители… они не смогут тебя увидеть. Ты скучаешь по ним, но увидеть их и понять, что они не смогут увидеть тебя — это больнее, чем изначально держать дистанцию, разве нет? «Нет», — чуть не выскочило на автомате, но он вовремя прикусил язык. — Она права, Ичиго. Потребовалось слишком много силы воли, чтобы сдержаться и не ударить Айзена прямо здесь и сейчас. Ублюдок знал, кто его родители. Знал, что они смогут его увидеть, и всё равно согласился с Хинамори. После долгой паузы Ичиго удалось проворчать: — Верно. *** Удивительно — а может и нет, учитывая, что Айзену нужно было соблюдать приличия — но его наказание оказалось не таким уж суровым. Вместо того, чтобы заставить его читать очередную книжку по этикету или отправить тренироваться, ему поручили помочь с уборкой четвёртого. И учитывая, что раньше Ичиго помогал отцу содержать клинику в чистоте, это был не такой кошмар, каким казался со стороны. Хотя слишком милая улыбка Уноханы оказалась достаточно к этому близка. Он как раз собирался на последний день своего наказания — продлившегося целый месяц — когда это случилось. Под «это» он подразумевал нападение. Или не совсем нападение, а скорее внезапный и довольно жестокий захват со стороны Рангику и Рукии с последующим его похищением. К тому времени, когда Ичиго пришел в себя, его окружила вся Ассоциация женщин-шинигами — за исключением Уноханы — а также по какой-то причине Тоширо. Комната оказалась просторной и наполненной столами и подушками, но он даже не был уверен, в каком отряде находится. — Какого черта? К чему всё это? — потребовал он, отступая на несколько шагов, а затем уже тише: — Унохана меня убьет. — Это вечеринка! — воскликнула Рангику, с улыбкой хлопая в ладоши. Она подскочила к Тоширо и добавила: — Чтобы отпраздновать ваши дни рождения. Учитывая, что вы оба их помните, но не можете толком отметить и все такое. Это было… на самом деле очень мило. — О, — выдавил Ичиго, отводя взгляд и потирая затылок, — спасибо. Прежде чем он успел увернуться, на его голову опустилась чья-то рука и бесцеремонно взъерошила волосы. — Не волнуйся об этом, креветка. — Креветка? Кто бы говорил, карлик. Прежде чем он успел даже моргнуть, Рукия притянула его под мышку, прижимая костяшки пальцев к его голове. — Что ты сказал, морковка? Вырываясь из хватки и отступая на несколько шагов назад, Ичиго невольно хохотнул. — Мы ещё даже не начали пить, а вы двое ссоритесь, — драматично вздохнула Рангику. — Пить? Учитывая всю ту кучу брошенной тобой работы, тебе бы лучше не напиваться, — напомнил своему лейтенанту Тоширо, скрестив руки. — Но, капитан, — жалобно простонала она, — я хотела попробовать новый микс. Спор медленно удалялся от них к, что неудивительно, заваленному разными бутылками и стаканами столу. И это всерьез заставило Ичиго задуматься: может ли он здесь пить? Технически ему было семнадцать, но с телом десятилетнего мальчика это, наверное, было бы неразумно. Или опьянение больше связано с уровнем реяцу, чем с возрастом? И если это так, то сколько ему нужно выпить, чтобы опьянеть? Вскоре в него вцепились Ячиру на пару с Хинамори и потащили в угол, засыпанный конфетти и воздушными шарами. — Когда ты упомянул, что приближается твой день рождения, я предположила, что ты можешь захотеть устроить вечеринку, поэтому я рассказала Рангику, и она подумала, что было бы весело отпраздновать ваши с капитаном Хицугаей дни рождения вместе! — протараторила Хинамори, широко улыбаясь и держа в руках напиток, который определенно был не чаем. Вскоре к ним присоединилась Рукия, поглядывающая на него с едва сдерживаемым смехом. — Отличная работа. — Спасибо! — пропела Ячиру, чуть сильнее потянув за прядь волос Ичиго. Как только они сели, она начала дергать его за отросшие за последние несколько месяцев волосы, то туда, то сюда. Неуверенно Ичиго поднял руку, чтобы ощупать свою голову. Его пальцы наткнулись на несколько торчащих в разные стороны косичек и… бантик? Что ж, новая прическа в целом была не особо хуже того, что вытворяла с ним Юзу, когда мама только умерла, и его волосы отросли до плеч. Юзу любила играть с ними перед сном. Вскоре к ним подошла Рангику с полным напитками подносом. Она передала один Хинамори, ещё один Рукии, затем вручила два Ичиго, предположительно для него и Ячиру. — Никакого алкоголя для детей. — Она подмигнула и направилась к остальным женщинам, сгрудившимся вокруг столов. Он передал Ячиру её напиток и сделал глоток из своего; обычный чай. Хорошо. — Знаешь, Кен-чан очень хочет сразиться с тобой, — сообщила ему Ячиру, устраиваясь справа. Ичиго невольно содрогнулся от такой новости — в этом теле? Ни за что. — Эм, может быть, когда я стану старше. — Что, слишком мал для драки, креветка? — Уж тебя-то я точно смогу победить, коротышка! — парировал он, ставя чашку и перегнувшись через стол, словно придавая словам вес. — Да неужели, — ответила ему Рукия, копируя его позу. — Ты же понимаешь, что ему всего десять, — вмешалась Хинамори. Голос у неё повеселел, но какой-то намёк на сдержанность всё ещё присутствовал. Хотя вышло всё равно гораздо громче, чем обычно. Ичиго фыркнул и откинулся на свое место. Было так легко поддаться тем же шуткам, что и в будущем. Или прошлом? Почти один в один. Протянув руку, он пододвинул к себе свой напиток и сделал несколько больших глотков, чтобы скрыть выражение лица, которое он мог изобразить при этой мысли. Только… — Это не чай, — тихо пробормотал он. Рукия и Хинамори слишком заняты болтовней, чтобы его расслышать. А ведь он ещё ни разу не напивался. Перед войной Ичиго был завален учебой, помощью в клинике отца и попытками помочь духам, которые бродили по его окрестностям, а потом… ну, была война. После потери способностей, приоритетом стала школа. Ему пришлось нагонять программу за всё то время, когда он сосредотачивался на своей роли временного шинигами и очень много прогуливал. А ещё это помогало отвлечься. Давало ему возможность делать хоть что-то ему по силам. Углубиться в школьные дела и работать над своей целью стать врачом, потому что, если он не сможет обеспечить безопасность людей, которыми дорожит, то хотя бы позаботится о том, чтобы они пережили любые травмы, которые могли получить. В какой-то момент он подумал пойти в правоохранительные органы, но почти сразу же отказался от этой идеи. Если он будет владеть небольшой клиникой или работать у отца, у него появится намного больше контроля. А если бы Ичиго был офицером… ну, он никогда не ладил с властью. Так что, на самом деле, он никогда не находил времени напиться. Что сделало этот неожиданный опыт — в его десятилетнем теле — таким сюрреалистичным. Поначалу все было не так уж и странно. Просто неестественное тепло в животе заставило его нахмуриться больше обычного. Но ещё через минуту или около того Ичиго больше не мог сосредоточиться на том, что говорили другие. Ещё минута, и его взгляд начал то и дело обращаться к мечу — запечатанному и подпирающему стену позади него. Потому что вдруг он отвернется, и Зангецу исчезнет? Ичиго почувствовал, как стал хмуриться ещё больше, когда его осенила мысль: что, если он распечатает сейчас свой меч, а его духов там не будет? Что, если он вообще не сможет его распечатать? Ичиго должен проверить. Так, на всякий случай. Ему нужно знать. Нужно убедиться, что они всё ещё там, потому что, а вдруг. Протянув руку, он проигнорировал мягкое «Ичи-чан» от Ячиру и озадаченный оклик Хинамори. Ему просто нужно было проверить. Держа руку на запечатанном мече, он потянул, и его обдало волной собственной реяцу. Позади раздался испуганный вскрик, а затем: «что, черт возьми, он делает?», но он это проигнорировал, потому что их испуганные вопросы были и в половину не так важны, как Зангетсу, отвечающий на его зов. Они были здесь. Они были здесь, и чёрта с два Ичиго их отпустит. Он рассеянно заметил, как Рукия выругалась и сказала кому-то, может быть Тоширо или Рангику, или и тому, и другому, что он выпил из её чашки. По комнате прокатился очередной поток ругани, но Ичиго это не волновало. Старик и Широ были здесь, и это все, что имело значение. Это и тот факт, что его сестры в безопасности, а мама жива. Как и Рукия, и Ренджи, и все его друзья-шинигами. Они были в безопасности, и с Зангецу он мог убедиться, что с ними точно ничего не случится. И тут кто-то потянулся к его мечам — или, может быть, к нему? — и все, о чем он мог думать, это «нет». Ичиго отстранился, нырнул под протянутую к нему руку и бросился к двери. Однако та оказалась заблокирована ещё большим количеством шинигами, поэтому, резко свернув, он забился в пустой угол, потому что там он хотя бы сможет защитить себя должным образом. Хотя бы сможет их всех видеть и убедиться, что они не заберут Зангецу. На задворках его сознания настойчиво потянули, но он лишь отмахнулся. Что, если его затянет во внутренний мир и кто-то заберет его мечи? — Сколько было в твоей чашке? — спросила Хинамори у Рукии. — Много. — Нам нужно позвать капитана Унохану, — сказал Тоширо, уже пятясь к двери. — И капитана Айзена. — Капитан Айзен нас убьёт, когда узнает, — пожаловалась Рангику. Это заставило Ичиго нахмуриться; он не собирался отдавать Айзену ни одного из своих друзей — никогда больше. — Нет, если капитан Унохана сделает это первой, — пробормотал кто-то. Наступила тишина — Ичиго не мог точно сказать, сколько времени прошло, но во время неё несколько человек покинули комнату — прежде чем кто-то снова попытался подойти к нему. — Ичиго, — голос Рукии привлек его внимание, — здесь никто не причинит тебе вреда, можешь убрать свои мечи. Ичиго нахмурился. Потому что нет, он не может. Что, если они снова исчезнут? — Я просто должен быть уверен, что они на месте. — Они? Кто они? — Зангетсу, — пояснил он, потому что разве это не очевидно. — Твой занпакто? — Она подняла бровь: — Ичиго, они никуда не денутся. Он нахмурился: — Они исчезнут. Она должна была уже знать, что он… ах, точно. Она ведь не знала, потому что она была Рукией, но не Рукией его времени, так что она не знала. Не помнила, потому что помнить было нечего. — Кто тебе это сказал? Прежде чем он успел ответить, не то чтобы он действительно знал, что сказать, Айзен влетел в комнату, Унохана прямо за ним. Первой с ними заговорила Рангику, но Ичиго на самом деле не обращал на неё внимания, слишком занятый удерживанием своих мечей в руках. Слишком занят подавлением настойчивых попыток утянуть его в подсознание. — Ичиго, тебе нужно опустить мечи, — сказал Айзен. И когда он успел оказаться перед ним? Когда он встал на место Рукии? — Нет. — Он покачал головой: — Если я отпущу их, они исчезнут. И подсознательно он знал, что это было иррационально. Знал, что Зангецу здесь, чтобы остаться, и ничто никогда больше не отнимет у него его мечи, но вдруг? И он не мог вернуться. Не хотел, чтобы внутри снова появилась эта пустота. — Они не исчезнут. Он сузил глаза на Айзена: — Пустые слова. Конечно, рассудил он. Айзен хотел, чтобы его мечи исчезли. Без Ичиго у него было бы на одно препятствие меньше на пути к своим целям. Иногда, когда он скучал по своей семье и друзьям, как по открытой ране, Ичиго гадал, почему это должен был быть именно он. Почему именно ему пришлось столкнуться с Айзеном в той последней битве. Почему именно ему пришлось отдавать такую огромную часть своей души. Естественно он об этом не жалел. Даже спустя столько времени Ичиго по-прежнему считал, что поступил правильно — спас стольких своих друзей и случайных людей. Но… но ведь в мире было ещё так много других шинигами, которые могли выучить свою последнюю атаку. Так много тех, кто был опытнее и жил намного дольше, и могли бы сразиться с Айзеном и, вероятно, убить его, вместо того, чтобы запечатать. Ичиго не жалел, что вызвался на эту роль. Но это не означало, что он не грустил из-за того, чем ему пришлось заплатить. Чем до сих пор платил. И он ненавидел это. Ненавидел, что не мог избавиться от мерзкого ощущения, что те, кого он называл друзьями, просто использовали его как мученика, прикрыв это титулом «герой». Ненавидел это горькое чувство от натянутых улыбок его друзей и заикающихся пауз в их диалогах, стоило ему зайти с ними в одно помещение. Как будто даже простое упоминание чего-то духовного могло сломить его. Ненавидел все это и отказывался вернуться к этому. Отказывался снова терять Старика и Широ. Отказывался терять свою способность защищать, ведь без неё, что ему ещё тогда делать? Кем быть? Его мама дала ему это имя не просто так, и он, во чтобы то ни стало, будет ему соответствовать. Вырвавшись из своих мыслей, Ичиго заметил, что Айзен хмурится. И на мгновение — под действием адреналина — Ичиго подумал, что может ударить его ножом. С его угла было бы так просто. Айзен точно не предвидит его выпад, а с детским телом Ичиго нуждался во всех преимуществах, на которые мог рассчитывать. Используя Широ и Старика он мог бы ударить мужчину по шее и груди одновременно, и Айзен исчез бы. Умер. И не будет больше ни единого шанса, что друзья Ичиго умрут от его рук. Ни единого шанса, что зимняя война случится. И ни единого шанса, что шинигами попросят его пожертвовать частью своей души. Его хватка на занпакто окрепла. А в следующее мгновение в поле его зрения возникла Унохана, и Ичиго даже дёрнуться не успел, лишь ощутил, как она протянула руку, и мир на мгновение погрузился во тьму. Поначалу его внутренний мир предстал перед глазами размытыми линиями, и ему пришлось проморгаться, чтобы прояснить зрение. — В этот раз ты реально облажался, Король. — Что? — это всё, что ему удалось выдавить, моргая в попытке разглядеть стоящих перед ним Старика и Широ. Первый поднял брови и стоял со скрещенными руками на груди, а у второго подозрительно отсутствовали очки. — Ты напился и словил белочку, — фыркнул Широ, дернув ногой, чтобы ткнуть его, — и явился сюда без сознания. Часы тут продрых. — Часы тут продрых… — Я полагаю, что тебя отнесли в четвертый, — сказал Старик. — Капитан Унохана выжгла алкоголь из твоего организма. Это было… не плохо, с этим он мог справиться. А затем Широ протянул руку и прежде чем Ичиго успел увернуться ударил его по голове. — Какого черта, Широ! — Он потер ушибленное место, сердито глядя на своего духа. Тот просто нахмурился в ответ. — Это за то, что ты подумал, будто бы мы вот так просто возьмём и бросим тебя! Ой. Верно, он… он тогда только об этом и думал. Даже смутно припоминал, как распечатал свой меч, прямо посреди вечеринки. Слегка вздрогнув при этой конкретной мысли — ему нужно извиниться за это перед Рангику и всеми остальными — он поднялся на ноги. — Мы не оставим тебя, Ичиго. — Старик шагнул вперед и встал в ряд с Широ. — Я знаю, я просто… — Ичиго провел рукой по волосам, — когда вас не было, это было… ужасно. Я не мог никого защитить; я не мог помочь своим друзьям. Я не хочу возвращаться к тому же состоянию. — Я уже говорил тебе, Ичиго, что мы хотим защитить тебя. И ради этого мы просто обязаны остаться здесь. Он перевел взгляд со Старика на Широ и обратно, а затем кивнул. Верно. Они не оставят его, и он не оставит их. Ни за что на свете. — Пора тебе проснуться, Ичиго, — заметил Старик, и внезапно его внутренний мир растаял, и он, моргая, открыл глаза в слишком ярко освещенной комнате. — Итак, ты наконец проснулась, Ичи-берри. — Голос Гина звучал слишком весело. — Ичимару, — поприветствовал его Ичиго, поднимаясь в сидячее положение и привычно хмурясь. — Знаешь, тебе не следует так сильно хмуриться. У тебя появятся морщины. Ичиго смешливо фыркнул; однажды Урахара тоже сказал ему нечто подобное, пускай теперь и не помнил об этом. Осматривая комнату, его взгляд остановился на ещё незапечатанных мечах. Кто-то прислонил их к стене напротив него. Гин проследил за его взглядом, а затем снова вернул своё внимание к Ичиго. Глаза едва заметно приоткрыты. — Такой юный, а уже пьёшь, тц, тц. — Это был несчастный случай, — заверил Ичиго, скрестив руки. — Конечно, Ичи-берри. — Не называй меня так. — Ах, но это такое милое имя для такого милого маленького шинигами, — сказал Гин, потянувшись, чтобы взъерошить его волосы. Ичиго увернулся от руки и отодвинулся как можно дальше. — Почему ты вообще здесь? — спросил он, как бы грубо это ни звучало, но ему все ещё было любопытно. Гина же вроде бы не было рядом, когда он выпил? — Айзен попросил меня присматривать за тобой, пока ты не проснешься. Конечно. — Он также сказал мне, что ты отчего-то думал, будто бы твои мечи исчезнут. — За этим явно скрывался вопрос, довольно очевидный, но Ичиго проигнорировал его. Гин не был Айзеном и, вероятно, не собирался бежать к мужчине докладывать о его молчаливости. К тому же, разве в конце он не предал Айзена? Что-то о попытках приблизиться к врагу и найти подходящий момент для атаки или типа того, если Ичиго, конечно, правильно помнил объяснения Рукии. Что означало… Что ж, Ичиго уже подумывал о том, чтобы рассказать Джуширо и Кьёраку о своем путешествии в прошлое. Они с подозрением относились к Айзену уже много лет, и он знал, что может им доверять, но Ичиго так же нужен был кто-то, способный доказать невиновность Урахары и вайзардов. В конце концов, они заслужили вернуться в Общество душ. И если бы Гин был там в ту ночь… Может быть, рассказать Гину было бы вариантом. Они преследовали одну цель, и уже одно только это знание служило бы доказательством истинности его слов. Ему придется ещё подумать об этом, но наличие выбора всегда плюс. — Ты ведь знаешь, что они часть тебя? Так почему ты думаешь, что они исчезнут? Но, конечно, Гин не собирался так легко отпускать эту тему. — Я так не считаю, — сказал Ичиго слегка раздраженным голосом. — Ой? Правда? Значит, Айзен солгал о том, что ты сказал? Он явно ждал объяснение, но Ичиго не мог просто сказать: «потому что я потерял их, когда победил Айзена во время войны, которой ещё не было, и в итоге отправился в прошлое, пытаясь вернуть их». Вряд ли кто-нибудь из шинигами сказал бы что-то вскользь о потере духа, и вряд ли он мог доказать, что где-то это читал. — Мне приснился кошмар, — чуть подумав сказал Ичиго, и пауза заставила его слова прозвучать больше как признание, и должна была скрыть вопросительные нотки в его тоне. Такое оправдание ведь достаточно детское, правда? Детям постоянно снились кошмары, и он чертовски часто их видел после смерти мамы, так что вполне вероятно, что смерть тоже вполне могла навеять ему парочку. Гин больше не улыбался, рассеянно заметил Ичиго. — Должно быть, это был очень страшный кошмар. Отправиться на войну и потерять половину своей души ради её окончания? Да. Один из его худших.