***
Плечо по-прежнему ныло, а теперь, на открытом воздухе, ещё и неприятно подёргивало, но Уэнсдей умела абстрагироваться от болевых ощущений. Она считала рану от стрелы пустяковой. А вот видение, в котором Тайлер прикончил Вещь — далеко не пустяк. Обладай Уэнсдей другим складом характера, она бы уже билась в истерике, пытаясь понять, что же делать с таким жестоким пророчеством. К счастью, Уэнсдей была Уэнсдей, и, хотя хладнокровие в последнее время иногда давало сбой, она по-прежнему предпочитала руководствоваться трезвым рассудком и рациональными доводами. Позволив себе непозволительную роскошь — отвлечься на бесполезный сериал, — она твёрдо вознамерилась наверстать потерянное время и приняться за расследование. Поначалу, выйдя из главного здания школы, Уэнсдей не знала, с чего начать и куда пойти, но решение нашлось почти сразу же: Юджин. Едва ли у него появились бы дельные идеи насчёт видения, зато с ним она могла поделиться, а, как известно, если проговорить вслух всё, что крутится на уме, это может невольно натолкнуть на разгадку или хотя бы позволит взглянуть на задачу свежим взглядом. Уголок с ульями и Юджин, привычно снующий среди своих жужжащих подопечных, подействовали на неё пагубно: она улыбнулась. Завидев подругу, Юджин улыбнулся в ответ, а потом, слегка покраснев, спросил: — Ты без Энид? Уэнсдей кивнула, надеясь, что Юджин не станет развивать тему, но он горестно свёл брови. — Горгона всё-таки с ней, да? Ей не хотелось обсуждать дела сердечные, но она сделала над собой усилие. Она же эволюционировала, в конце концов, и усвоила, что сферы интересов у всех разные — поэтому придётся стоически относиться к тому, что важно для близких. — Полагаю, они пара. — Дурацкий выбор! — с досадой воскликнул Юджин. — Вот что, ну что Энид в нём нашла? — Находясь в трезвом уме этого не постичь, — пожала плечами Уэнсдей. — Но задумайся: что ты сам нашёл в Энид? Он непонимающе уставился на неё. — Энид понравилась тебе из-за того, какая она, или из-за того, что других вариантов на горизонте и вовсе не появлялось? Кого-то другого такой прямолинейный вопрос мог и оскорбить, Юджин же скорее озадачился. Промычав что-то невразумительное, он так и не ответил ничего конкретного. Этот результат удовлетворил Уэнсдей: по крайней мере, она заронила в голову Юджина зерно сомнения и побудила его проанализировать свои сумбурные чувства. Закончив обработку ульев, Юждин зашёл в сарай, и Уэнсдей последовала за ним, рассчитывая завести разговор о видениях. — Всё не могу сообразить, нужно ли подкормку вводить, — пожаловался вдруг он. — Вроде, пчёлам хватает запасов, да и зима не очень холодная выдалась. А с другой стороны… Несмотря на широкий кругозор и энциклопедические знания во многих областях, в пчёлах Уэнсдей смыслила мало. Рассуждения Юджина ни о чём ей не говорили. Однако она считала его другом, а пчёлы, к тому же, существенно повлияли на исход противостояния с Лорел Гейтс. Так что Уэнсдей внимательно выслушала все его сомнения и заодно — спонтанную мини-лекцию о различных видах сахарного раствора, который и использовался в качестве зимней подкормки. Вместе они решили подождать ещё неделю, понаблюдать за состоянием пчёл — и тогда уже вводить в рацион добавки, если будет необходимость. — Мне тоже надо посоветоваться, — наконец сообщила Уэнсдей. — На каникулах ко мне не приходили видения, а в школе снова начались. — Что же ты сразу не сказала! — охнул Юджин. — И что тебе привиделось? — Тайлер, — глухим голосом ответила она. — Он проткнул Вещь ножом. Юджин чуть не выронил банку с мёдом. За время разговора они навели порядок, протёрли полки и теперь расставляли банки по местам. Выскользнувшую у Юджина из рук Уэнсдей ловко подхватила. — Но это же невозможно, так? Тайлера увезли в больницу… — Мы не можем знать наверняка, — Уэнсдей аккуратно водрузила спасённую банку на полку. — Если бы он сбежал, всех бы оповестили, — сказал Юджин без особой уверенности. Подумав немного, он попросил её описать видение подробнее, не упуская деталей. Хотя Уэнсдей не хотелось вспоминать это, она не позволила себе поддаться слабости и с методичной точностью воспроизвела всё, что предстало её взору ворона. Юджин задавал вопросы, стараясь вникнуть, задумчиво кусал губы и машинально натёр последнюю из банок до такого блеска, что слепило глаза. — Послушай… А что, если это… Ну, не совсем предсказание? — наконец предположил он. — Что значит — не предсказание? Это не прошлое, значит — будущее. — Я плохо разбираюсь в этом, но ведь твой дар, он… Пока немного хаотичный, так? Уэнсдей нахмурила брови. — Эти видения, которые тебя мучают, они неконтролируемые, правильно? Что, если иногда они… Не знаю, просто отражают твои потаённые страхи? — Тебя снова мучают видения?.. Это сказал застывший в дверях Ксавье. Он с тревогой смотрел на Уэнсдей, она мрачно уставилась на него в ответ, Юджин растерянно переводил взгляд с одного на другого. — Что ты здесь делаешь? — строго спросила Уэнсдей. — Бьянка попросила тебя найти. Она ждёт тебя в библиотеке, хотела… — Ксавье покосился на Юджина. — …хотела кое-что предложить. — Меня не интересуют предложения Бьянки, — Уэнсдей вскочила и пулей вылетела на улицу, случайно задев Ксавье. Потревоженная рана тут же дала о себе знать. Прошипев ругательство, Уэнсдей принялась на ходу растирать плечо. Вообще-то она вполне могла бы выслушать Бьянку, которая в последнее время казалась даже сносной, просто её рассердило внезапное появление Ксавье: угораздило же его зайти именно в тот момент, когда они с Юджином обсуждали видения! Не хотелось, чтобы Ксавье узнал подробности, хотя она и не сумела объяснить себе, чем именно ей это не нравится. — Подожди! — крикнул Ксавье, выскочив следом за ней. — Да подожди же, Уэнсдей. Она не замедлилась, но его длинные ноги не оставили шансов: ему не составило ни малейшего труда её нагнать. Уэнсдей ожидала, что он начнёт нудеть — мол, даже не выслушала, что предлагает Бьянка, — но Ксавье взволнованно коснулся её плеча. — Болит? — Нет, и не надо снова меня благодарить за эту несчастную стрелу, если ты вдруг собирался. — Убираю сочувствие в дальний ящик и запираю на замок, — он примирительно поднял руки. — Но всё-таки… Твои видения — серьёзная проблема. Если они возобновились… — То тебя это не касается. И с чего ты взял, что они меня мучают? Может, я наслаждаюсь. — Ну да, я вижу, — хмыкнул Ксавье. — Сама не своя от такого наслаждения. Уэнсдей скрестила руки на груди и смерила его взглядом, который мог убить на месте — однако почему-то не подействовал на Ксавье так, как она надеялась. По крайней мере, он так и не отстал с расспросами. — Зачем тебе знать детали? — раздражённо буркнула Уэнсдей. — Я хочу помочь. С таким даром трудно совладать, он может быть опасен для носителя. На каникулах я искал информацию, перерыл семейную библиотеку, даже спрашивал у отца, но он… Она так грозно сверкнула глазами, что Ксавье осёкся. — Ты рассказывал о моих видениях отцу? Тут же догадавшись, что сплоховал, Ксавье покаянно сложил ладони. — Понимаю, что ты не терпишь вмешательства посторонних… Может, я был не прав, извини. Просто отец тоже наделён редким даром, он ведь не только сновидец, но и сноходец… Мне подумалось, вдруг он подскажет что-нибудь. Конечно, я ошибся. Он зациклен на своих чёртовых сновидениях, провидцы его не интересуют. В общем, снова отмахнулся от меня, как от назойливой мошки. Уэнсдей, я хотел как лучше, правда, я… волнуюсь за тебя, поэтому… Невероятным усилием воли она подавила раздражение и процедила: — Спасибо, не стоит. И не стоит искать ответы на мои вопросы, этот путь должна пройти я сама.***
Уэнсдей была человеком дела. Конечно, вопрос видений её занимал, однако сейчас во главе угла стояла судьба Вещи, поэтому остаток воскресенья она посвятила расследованию, использовав право выходного дня — посещение Джерико. Правда, мысли о Ксавье — точнее, о его словах, никак не о нём самом, — так просто из головы не шли. То, что он не сумел найти никакой толковой информации о видениях, Уэнсдей не удивило: она и сама обнаружила лишь крупицы сведений в древних фолиантах, хранившихся у Аддамсов. О провидцах писали не так уж часто, а главное — многое основывалось на предположениях, а не на фактах. Недаром мать предупреждала, что лишь мёртвые способны направить дар в нужное русло. Вот только Гуди больше не было рядом… Не удивила и реакция отца Ксавье, Винсента Торпа. Этот человек даже не соизволил приехать в Невермор на родительские выходные: если он настолько равнодушен к собственному сыну, с чего бы ему озаботиться помощью какой-то чужой девчонке? Всё это предсказуемо. И тем не менее Уэнсдей немного удивлялась. Тому, с какой настойчивостью Ксавье раз за разом принимал в ней участие, сколько бы раз она ни твердила ему, что это напрасная трата времени. — Необъяснимая глупость, — сказала она Вещи, примостившемуся на плече. Вещь несогласно качнулся, затем сложил сердечко из большого и указательного пальцев. — Чушь, — припечатала Уэнсдей. Вещь не мог развести руками, поэтому растопырил пальцы. А потом махнул в сторону памятника Джозефу Крэкстоуну, мимо которого пролегал их путь. Уэнсдей замедлила шаг. Изваяние так и осталось испорченным после её дерзкой выходки с пламенем. Изуродованное лицо металлического Крэкстоуна походило на то, с каким он восстал из мёртвых. Напрашивалась ироничная ремарка по этому поводу — но так и не сошла с губ. Рядом с памятником стоял сын почившего мэра. Лукас тоже смотрел на искорёженный монумент, хотя взгляд уходил сквозь него — или внутрь себя. — Решили оставить так? — негромко спросила Уэнсдей. Лукас вздрогнул. — Ты как из-под земли выросла. — Ты просто не очень-то замечаешь, что творится вокруг. Грустно усмехнувшись, Лукас кивнул. — А памятник… Новому мэру сейчас не до этого. Столько забот свалилось, сама понимаешь, первые дни в новой должности — всегда мрак полнейший. Значит, до реставрации руки дойдут нескоро. Уэнсдей торжествующе взглянула прямо в полые глазницы статуи, которая словно беззвучно вопила от отчаяния. Будто знала, что теперь Крэкстоуну не вернуться из преисподней. Зато вернуться мог Тайлер — эта мысль напомнила Уэнсдей о том, зачем она приехала. И хотя что-то мешало ей просто попрощаться с Лукасом и направиться дальше, именно так она и сделала, довольно быстро свернув и без того вялый диалог. Энид на её месте наверняка выразила бы соболезнования ещё раз, поинтересовалась бы, как Лукас справляется с утратой, но Уэнсдей слабо представляла в этой роли себя. Что было бы с ней, если бы отец умер? Она не хотела думать про это и не хотела ставить себя на место Лукаса, подбирать слова, которыми всё равно ничего не изменить. — Ты… не передашь привет Бьянке? — спросил он вдогонку, когда Уэнсдей уже зашагала в сторону участка. Помедлив немного, она неохотно ответила: — Передам. А лучше сам. — Я… Я не уверен, что кому-то из Джерико сейчас будут рады в Неверморе. Хотя Уэнсдей понимала, что мстить целому городу за грехи его прошлых обитателей — несправедливая идея, она не могла не ощущать некоторую тёмную привлекательность такой перспективы. И поэтому не могла с чистой совестью возразить Лукасу. А уж тем более не могла поручиться за всю школу. Несмотря на свои прошлые стычки с ним, Уэнсдей больше не злилась, но это не значило, что то же испытывают остальные. — Не проверишь — не узнаешь, — в конце концов проронила она. Лукас ответил ей печальной улыбкой и слабо помахал на прощание. По мере отдаления от площади Вещь всё настойчивее барабанил по плечу, сетуя на то, какой чёрствой она была в разговоре с Лукасом. — Прекрати! — огрызнулась Уэнсдей. — Не стану я возвращаться. Соболезнования — моё слабое место. И у нас есть дело, мы не должны задерживаться. При мысли о том, что шерифу Галпину, которого она собиралась посетить, тоже полагаются своего рода соболезнования, внутри вскипало мрачное, горькое и противоречивое чувство. Уэнсдей ненавидела Тайлера за его жестокие убийства, в то время как отец вряд ли был способен возненавидеть сына. Она нуждалась в информации, а проявлять сочувствие к человеку, проглядевшему в собственном ребёнке хайда, ей претило. Тухлая ожидалась встреча… — Впрочем, шерифу не привыкать к моей манере общения, — сказала она Вещи. — Никаких сантиментов. На этот раз Вещь счёл, что благоразумнее будет воздержаться от комментариев. Департамент шерифа Джерико навевал безрадостные воспоминания. Здесь чего только не случалось, но для Уэнсдей это место теперь намертво ассоциировалось с жуткой отповедью Тайлера. От его признания кровь до сих пор стыла в жилах. Уэнсдей всегда считала себя бесстрашной, но ему, упивавшемуся ужасом своих жертв, удалось напугать её — и не в обличии монстра, а в человеческой ипостаси. Если Тайлер действительно сбежал, она обязана сделать всё, чтобы остановить его. У входа в участок она задержалась лишь на мгновение, преодолевая подкатившую к горлу дурноту, и поднялась по ступенькам. В этот момент дверь резко распахнулась, чуть не задев Уэнсдей. Появившаяся в проёме Ричи Сантьяго ошеломлённо уставилась на непрошенную гостью. — Опять ты?! Что тебе здесь надо? Нелюбезный приём заместительницы Донована Галпина не смутил Уэнсдей. — Мне надо поговорить с шерифом. Сантьяго приподняла бровь. — Ты уже с ним говоришь. «Теряю хватку», — мысленно констатировала Уэнсдей, с опозданием заметившая, что нашивка на рукаве куртки Ричи Сантьяго поменялась. — Мистера Галпина сняли с должности? На лице нового шерифа проступило сомнение: делиться ли информацией с самой проблемной ученицей Невермора? Так и подмывало заявить, что подробности мисс Аддамс не касаются. Причём это было бы правдой, а не злорадством. — Он ушёл сам, — всё-таки сказала Сантьяго. — Ясно. Где его можно найти? Шериф смерила Уэнсдей тяжёлым взглядом. — Зачем мистер Галпин тебе понадобился? В негласном соревновании тяжёлых взглядов победу стоило бы присудить Уэнсдей. Рассказывать Сантьяго о своих видениях она не торопилась, о подозрениях насчёт Тайлера — тем более. Если он действительно сумел ускользнуть, а на весь Джерико об этом не трубят, предостерегая жителей, — значит, намеренно скрывают позорный факт. Едва ли Сантьяго распишется в неудаче перед школьницей. — Мне надо с ним поговорить, — повторила Уэнсдей монотонно, но настойчиво. — Ты не тот человек, которому он обрадуется, — хмуро ответила Сантьяго. — И не советую вмешиваться в дела взрослых. Ты уже достаточно… помогла. Она ясно дала понять интонацией, что от этой помощи всем стало только хуже. Грубовато оттеснив Уэнсдей в сторону, Сантьяго подошла к своей машине, забрала из бардачка какие-то документы и вернулась к участку. — Хватит корчить из себя детектива. Поезжай обратно в школу и сосредоточься на учёбе, — напоследок посоветовала она, закрывая за собой дверь. Уэнсдей развернулась на каблуках и неторопливо двинулась прочь от участка, на ходу давая задание Вещи: — По доброй воле меня внутрь не пропустят. Ты знаешь, что делать. Встретимся на кладбище. По пути туда Уэнсдей пару раз испытала странное чувство, будто за ней кто-то следит, но сколько ни оглядывалась — никого не заметила. Ждать Вещь пришлось не так уж долго. Она успела найти надгробие матери Тайлера, Франсуазы, добраться до старых захоронений семнадцатого века и вернуться в современную часть кладбища. Вещь вскарабкался на плечо в тот момент, когда она мрачно нависала над могилой Гаррета Гейтса. — Что удалось выяснить в участке? Вещь не удержался от прямого цитирования. «Опять эта несносная девчонка везде суёт свой нос. Ходячее воплощение головной боли». — Комплименты меня не интересуют. Ближе к делу. Уэнсдей рассчитывала, что её появление всколыхнёт это болото. Если новому шерифу есть что скрывать, то теперь она будет нервничать, зная, что Уэнсдей не оставила своё расследование, и предупредит сотрудников, чтобы были бдительными. Велев Вещи проникнуть в участок тайно, Уэнсдей почти не сомневалась — он выяснит что-нибудь важное. Ожидания оправдались. Подслушав разговор Сантьяго и её помощника, Вещь узнал, что Тайлер Галпин и в самом деле сбежал, обернувшись хайдом. — И что полицейские говорят о его нынешнем местонахождении? — спросила Уэнсдей, не изменившись в лице. «Мы делаем всё, что в наших силах, шериф. Но парень как сквозь землю провалился».