Поверхностный замысел, глубокое решение.

Думаю, что мне станет легче, если в прострации закончатся терзающие загвоздки. Такие, как мысли про функцию смерти, как она работает. И почему же круг потускнел, из-за подобного рода обстоятельств. Дальнее расстояние, которое сокращается, распихивая всё, что есть на земляных поверхностях. Линия из вертикали, переходит в горизонталь, а в чём-то между этим, нахожусь я. Сестра которая, сейчас мертва, тоже тут. Я жива. Получается, это тончайшая грань. Целители не увеличивают её, наоборот нанося увечья. В их категорию и входит та дикая женщина, которая посетила наши разумы прямо-таки сегодня. Раны из мелких осколочных шрамов, выворачиваются в грязные кровавые куски плоти. Среди них мы видим дышащие ниточки, это такие как мы пытаются прорубить поверхностную дыру из ада. Грань скоро взойдёт на середину поля, в самый эпицентр. Тогда будет сложно отличить себя от тебя. А может даже простым образом вопрос от ответа. Судя по всему, мы не ведём наигранных чувств после выполнения миссии, так называемых бесконечных и обширных работ, что к примеру могут показать нам нам важнейшие ключи сейчас. Они бегут вдоль впадин холмистых верхушек, моля, чтобы человеческие натуры спустились к их истине. Провернуть метод полноформатного ухода навстречу неизвестному невозможно. Я чувствую себя чужой. Меня как будто в собственном понятии не существует, сегодня я пыльное противоречие недовольных судеб. Мне нравится осознавать, что кто-то чувствует себя подобным образом, наша структура сложена единым богом. Мы целые. Прямо-таки, как стакан с водой, который не лопнул, не пролился и ещё чего. Я готова выдернуть из себя всё, лишь бы не слышать, что я с другими. В том плане, не хочу считаться ужасной в глазах более высшего слоя. Не хочу считаться в этом мирке загадочных апатий вообще. Не хочу, просто терпеть не могу. Моя связь уже оборвана и имеет огромнейший разрыв в частицах кристаллических крупиц. Они полностью задерживают её во времени, и моя жизнь не теряется среди тысячи переносных творений общества. Тех, кто не научился ждать и терпеть. Отвратительных тварей, которых обработало доводами насчёт поверхностного. Они не могут идти дальше, не имея совместных жизненных понятий. Они делят на первое и последнее, которое не может обозначать моё причастие к ряду чьих-то жизней, несколько осмотрительных в плане тонкостей наглости. Говоря об этом, сохнут внутренности, слишком странно-чистейшее появление мировых возможностей в иных делах, будь то люди, будь то царствующие во тьмах непроглядного. Что есть моя погибшая кожа на тех местных перепалках? Оно действует, как наркоз, и ты не будешь ничего чувствовать. Жирные нити, как фигурки на тесте прорезают человеческую информацию через серые замыслы и понятия. Открой глаза, я сожгу твои ресницы! Мне неслышно,что они имеют ввиду, это даже не голоса. Я говорю сама себе о подобных неровностях в крайних субстанциях. Мы не подлежим прямому выполнению и назначению. В небольшой деревушке на краю света сгорело всё население, в том числе и наше потомство. Те уродцы, которых принято называть зародышами. Большая часть женщин на земле имеет ребёнка, но что если не продолжать род наших последователей. Мы должны вырвать правду с окровавленным языком. Как я тут оказалась? Какие параллели ожидают моего тела в чуть более позднее время. Сердце, подобное одному разуму, кажется, готово свести все тончайшие линии в конец жизненного цикла. Почему всё так расплывчато? Среди осколков наших вселенских точек, мы занимаем роль рабов, которые не должны были существовать. Время смешивается в одну кучу с масштабными пустыми пространствами нашей земли, чары не должны проникнуть в мою субтильную оболочку, которая ни от чего не защищена. Может это наша последняя встреча, в которой ты являешься в облике своём же. Твои подростковые сентенции повели меня на огромную мысль, поэтому сейчас мы вместе. Я не люблю тебя, как сестру, просто безумно хочется узнать загадку твоей натуры. Раз мы родственники, мы должны понимать архетипы друг-друга, а сейчас, мы такого не имеем, это ты и сама должна понять. Я взяла для себя то, что если человек, ибо же сущность не понимает другую, то оно есть глупее. Каждый человек дополняет цепочку непониманий, которые сплатити параллельный мир к нулю. Я погибаю от саспенса, но чего я ожидаю? Просто посмотреть на качество людей, что не успели сне многого сказать. Я не отпускаю тебя в забвение, потому что не все вопросы ясны. Нужно время, чтобы настроить нашу наружность в новизну. Я не могу сформировать вопросы, плохо получается. Одни неудачи, которые окружают меня на протяжении всей жизни. Хотя, это слишком широкое понятие. Я так уродлива, мои глаза напоминают двух мельчайших рыб. Ещё не полноценных, но уже не икринок. Мои руки сливаются в симфонию кричащих, которые живут непропорционально. Они совсем не подходят женщине, то, что принято называть нежным и нераскрытым цветком. Эти парадоксы случайны, я же не планировала быть такой ужасной. Кажется, мёртвых я люблю больше, чем живых. Потому что в реалиях ты не понимаешь всей сути и костей человеческой натуры. А тогда они являются тебе тем, над чем можно размышлять слишком долго. Я работаю, чтобы связь с умершими восстановилась удачно. Я умру собственными средствами, а не от чужого ножа. Ключевым словами тут будут "свой" и "чужой." Нельзя, чтобы кто-то старался для моего блага, иначе всё станет лишь шире и непонятливее, хуже, переводя на обратный. - И спустя две зимы, может поговорим, две, три, сорок восемь, я не понимаю ничего. Круги то тут ни к чему. Я сильно устала, мне не нравится устранять частички тёмного прошлого. Ведь они меня манят, а задача уничтожить. - сестра глотнула вязкой субстанции из чашки. - Тебе никто не говорил делать так. Можешь просто умереть вторично, без ошибок, раз не нравится. Иначе, будешь вечно свои круги чертить. - Не знаю, а если ещё раз умру, там что? - Наверное золотые отполированные двери. Сначала они слишком притягивают к себе, а позднее окажется, что это огромное массовое скопление грязных и поношенных душ. Ты прожила никчёмную жизнь, без надежд. Как только я вышла из стойбищ, ты стала планировать самоубийство. Хотела меня свергнуть, а вышло, что сама попала под раздачу. - Я глотнула из океана. Вода, она связывает меня с жизнью. Достань меня отсюда! Мои собственные ошибки тщетны, времени мало, я сойду с ума.. Она медленно исчезла в предрассветных лучах. Но сейчас же дело шло к вечеру? Того не замечая, мы успели метнуться по параллельным мирам. Или понятие времени со своей скоростью скачет тут по разному? В любом случае, скоро встретимся снова. *** Поезд прибыл в ***** в начале пятого. Я родилась тут, на юге Японии. Мне нужно встретиться с кем-нибудь. Такое странное ощущение, люди живут тут своей рутиной, переживают проблемы и каждый занят своим. А я словно рассекаю пространство своей беззаботицей, не следуя за людьми. Я теперь не имею отношения к этой единой массе. Кто-то говорил, что люди не могут быть сильными, некоторые лишь просто притворяются. Я могу с точностью заявить, что не могла бы тут жить. Потому что неприятные воспоминания с горечью вонзаются в твою субстанцию, я не способна их контролировать и уж точно не могла бы выживать в этом. На моей станции вышло совсем немного народу, даже очень. Старушка с двумя потрепанными пакетами в светлом шерстяном свитере, долговязый загорелый парень, женщина с незамысловатым пучком и парусиновой сумкой и я. Вряд-ли кто-то рад новым людям в этом городе, на станции пыль хлещет, словно из мешка сыплют. А мне прямо в глаза летит, и ничего уж не поделаешь, стройку заладили. Надолго это. Могла бы сказать, что толпы народа потоком направляются вперёд, а я бездвижно стою, но так не получится. Тут нет людей. Те, кто вышел со мной, теперь никак не связующее событие между нами. Каждый проник в свой мир и даже о моём присутствии не знает. По другую сторону платформы, сквозь лесистую прослойку видны предзакатные лучи. Предвестники смертоносной темноты, наполненной ощущениями отрицаний. Солнце - все равно, так называемый генезис этой метафоры, всё искажает прошлое. Проводов на столбах столько, что кажется, ещё чуть-чуть и всё свалится на тебя. Они как змеи, обовьют и сразу же угробят. Вообще, можно было бы придумать что-то более разумное, чем провода. По крайней мере не то, что выглядит как чёрная лапша. А иначе, ещё мгновение - и в лучших ресторанах подавай. Она всё тянется, да тянется, и конца нет! Рядом парочка магазинов, яркие вывески мигают всё сильнее. Если бы тот факт был фразой, то я бы сказала, что это абсолютное клише. Это настолько въелось в атмосферное давление родного города, что никому нет дела и при разговоре об этом, никто не удивляется. Жить тут очень обременительно, иногда даже страх настигает. Потому что никто не собирается защищать тебя, абсолютно заброшенная окраина. Грязные щенки бегают по станции, играя друг с другом. Они единственные, кто тут может разнообразить себя. Мне хочется вывернуть собственную оболочку наружу, потому что я нахожусь тут. Ненависть перемешивается с чувством приятной пустоты, не трогая её. Поэтому, я осиливаю происходящее. *** Мы болтаем о том, о чëм, о всëм. Кофе имеет привкус железа и песка, который где-то там, на берегах Африки. У нас нет конкретной цели, мы просто разговариваем. Плетем языками, пока не получится неплохой шерстяной свитер из метафор, хоть мы их тоже не имеем. Я животное, и могла бы также общаться на пару с курицей. Только таких ещё поискать надо, иначе получится только куриный суп. Обстановка давит, пластиковые стулья словно плавятся и уходят в пол. Ещё не холодно, поэтому огромная беседка открыта для каждого. Тут вкусное пиво. Лунный свет зовёт убить его вместе с нами. Но мы болтаем. Моя фамилия всё также Мияваки. - А тётушка, она кто? - неспешно спрашиваю я. - Да кто её знает. Сумасшедший дом у неё творится, помнишь сумка у меня была? Такая, оранжевая, плетёная. Там ещё бескрайний север нарисован. - Не припоминаю. Разве ты сумки носишь? Всегда вроде с пустыми руками. Похоже, ничего не осталось. Так что? - Разрезала она её. Прихожу, раз - и нет сумки! Её по полу кошка таскает. Я спрашиваю, мол почему она так. А она мне: «Черничные кусты в ней растут, возьмёшь, и лопнут кровяные сосуды. А пока в горах снег не растаял, пора тебе в долгий путь. Если задержишься, то пути перекрыты будут, а круги растают. Не прошли бы года, ты потонешь в омуте.» Круги? Может та женщина, что гадала прародительница нашего круга. Иначе кто предвестник смертей? Но мне всегда было понятно, что люди неспроста выживают средь нас других. - Сестра такая же была. Всё время чушь несла, а свет да заря, померла уже. - Вот-вот! Тётку то я больше не встречаю. Да и никто о ней не знает, как-будто не было. Почему у всех такая красивая жизнь? Я хочу оказаться среди подростков, которые ходят на прогулки вдоль улиц майскими вечерами. Хотя, чем я занималась в этом возрасте? У меня были вечные занятия музыкой, на то я и тратилась, сил вообще не жалела. А сейчас толку с этого мало. Работа у меня с этим никак не связана. Поэтому какой смысл в нашей жизни, если мы всë время от кого-то зависим? Мы живём только ради третьего лица и сами не понимаем, когда конец и нужно остановиться. Сквозь тусклый свет лампы я смотрю вниз, на коричневый босоножки и делаю глоток пива. *** - Сегодня май. - Так было же начало апреля, куда мы? - Посмотри на себя, а потом огляди пространство. Только не спеша, иначе идиллия нарушится. Я смотрюсь в зеркало, такое пыльное, стоит прямо передо мной. Школьница, крашенная в рыжий, нагло смотрит на меня оттуда своими глупыми глазами. Худая, как щепка, зато не без груди. В ушах кольца, кудри вьются. Ножки маленькие, а на ногах туфельки и чулочки до колен. Юбка ярко-красного цвета еле трусики прикрывает. Футболка обычная, чёрная, заправлена в пояс юбочки. Я машу рукой, её тело с точностью повторяет движение, гляжу вниз, туфли её! Что же это получается? Подумала я только, а тут раз тебе, и всё! Оглядываюсь налево, там ещё девчонка стоит, только на голову пониже. Серьёзная, волосы состригла в каре, чёлка немного на бок. Кожа у неё более загорелая, чем моя. На лице веснушки какие-то, а под глазами мешки огромные. Моё то личико посимпатичнее будет конечно. Сама одета в школьный купальник, ну, местная пловчиха! Фигура у неё абсолютно плоская, настолько, что даже идеально. На ногах чёрненькие шлёпанцы, они казалось, темнее звёздного неба. - И что же? Всегда теперь такими будем? - спрашиваю я. - Пока тем не надоест в наших телах пиво распивать. - Ой, да поди все деньги там пропьют! - Да неважно уже, пошли давай. Я раньше сюда пришла. Мне оказывается в бассейн, а тебе на свидание. - С ума сошла! Я как там с этими мальчишками буду? Начну что ещё.. - Ничего, - перебила она, - Ты больше не Мияваки, тебя зовут Кахо, а я Сëко. Вот подружки мы, вроде как. Ты за мной в девять то зайди, после бассейна. - Зайду, куда я денусь. Не буду же я сидеть там так долго. - Вот тебе адрес, иди в " Скайларк", там спросишь что, да и усадят куда нужно. - Поняла я. Ну до встречи тогда, а то не успею и дойти то. - Увидимся ещё. - девушка напоследок берёт сумку с одеждой и поднимается по лестнице, кидая на меня короткие взгляды и улыбки. Я выхожу из здания, находиться там не очень приятно, обшарпанное сильно и воняет. А мне что теперь делать? Придётся идти на это свидание, раз уж так, нельзя ту девчонку подставлять, Кахо. Идти недалеко, надеюсь ноги от этих туфелек жать не будет. Такое ощущение, будто я умерла. Нет больше никакой Сэцуко, а она там, далеко, где-то за югом. И всё же, становится прохладно, хлопковая футболка не греет. Пробирает до самых костей. В руках у меня аккуратная сумочка из кожи, скорее всего подделка. Она лёгкая, прямо как и мысли, которые должны вытекать из подобного рода вещей. В сумке лежит прокладка, нераскрытая пачка "мальборо", зажигалка и ключ от квартиры. Сколько же Кахо лет? Действительно ли она школьница? А вдруг проститутка, или ещё что. Да впрочем, не так важно. Я прикуриваю от зажигалки и иду по неживому кварталу. Фонари горят, стены белых домов словно сжимают тебя в пространстве - тишина. Я слышу собственные шаги, ещё немного и выйду людную улицу. Но тут только я и свет луны в ночных фантазиях. Насколько же жизнь подростка нынешнего десятилетия интересна? Сэцуко Мияваки сама не такая уж и взрослая. Она ныряет глубоко, часто не выходя, такая вот натура, что поделать. В теле такой красотки мне и рассуждать не надо, про сестру тоже забуду, есть множество живых людей, которые восполнят шкалу моего ментального состояния. Быть может, это лучший момент последовательности. Интересно, насколько я свободна? Вдруг, мой распорядок расписан поминутно, и про свидание Сëко наврала. А кто вообще Сëко в мире Сэцуко? Я даже её настоящего имени не знаю. Мы просто болтали, меня впервые ничего не волновало. Я поглощала огромный факт личности, без зацепки и чего-то ещё. Почему тут мы подруги? Разве мы могли бы стать таковыми там, на юге. Не могу вспомнить, как она выглядит в моём настоящем мире. Странно уж, наверное не стоило с ней связываться. Кажется, она давно в этих делах и часто менялась между личностями. Выходит как-то глупо, словно в детскую сказку попали. Что помешало бы мне переместиться на несколько десятков лет раньше? Хотя, думаю об этом не стоит. Иначе вдруг меня туда и закинет. Мне кажется, что я упустила что-то важное. То, отчего Сэцуко Мияваки могла бы стать счастливой. Я заворачиваю за угол, звонкие голоса прыгают туда-сюда. Толпы людей скользят по пространству. Контраст доходит до меня очень долго, вот я была одна, а теперь тут сотни таких же жалких. Я оглядываюсь на мерцающие вывески и ищу мой "Скайларк." Почему именно туда? Это вроде-бы сеть семейных ресторанов. Как по мне, для свиданок не очень. Идти ещё недолго, я цокаю подошвами туфелек, чуть приподнимая ноги. На самом деле, я бы вряд-ли так оделась. С таким-то видом, тебя каждый мужик захочет в "рабухо" затащить. Хорошо ещё, что в футболке, а иначе бы заледенела. Шум мотоцикла врезался с грохотом в уши, оглушив меня на пару мгновений. Женщина в оранжевом свитере задела моё плечо. - Коменасай! - послышался писклявый голосок из толпы, вероятнее всего это она. Я не видела лица, но что-то сильно зацепило. В чертах её походки, она наслаивалась схожестью с моей матерью. Стало даже жутковато, но фигурка пропала, факт жизни улетучился. Мы прошли сквозь друг друга. В тихом здании слышался голос Эдди Кокрэна с его "Summertime Blues", мне всегда нравилось подпевать, сидя вечерами у окна. Вот чем ещё я занималась, будучи подростком. Честно, никогда не слышала эту песню где-нибудь на улице. Да и было ощущение, словно она играет внутри, беззаботно в чьей-то квартире. Может быть, я что-то выдумала, но звук был точный. Похоже слышала его только я и человек из того дома. Но вот только возникает вопрос: как я могла расслышать тонкую музыку в монотонности громких голосов? Наверное, то был какой-то знак. Часть, которая никогда не раскроется. До встречи ещё целый час, я прошла с безразличным видом мимо ресторана и чтобы убить время, заскочила в книжный. 5 у неё в сумке благо нашлось. Я понимаю, что тратить чужие деньги без особого ведома нельзя. Но конкретно сейчас наши возможности с ней равносильны. Яркие лампы пестрят глаза, меня как-будто шатает от них. То-ли бодрят, то-ли наоборот. Высоченные шкафы наполнены от и до. Я беру какой-то тоненький бульварный роман. Автор, видимо, женщина. Имя странное, ну что уж. Сумка стала на пару граммов тяжелее, это заметно ощутимо даже в воздухе. Теперь нести её, не кажется мне какой-то глупостью. Всё же, я как будто смотрю на себя со стороны. Сейчас мне хочется доказать, что я, это я. Но абсолютно никто не поверит мне, только лишь посчитают кем-то несчастным. Тем человеком, который ищет выгоду и желает показаться умнее, чем есть. Никто бы и внимания не обратил на обёртки вывернутой ситуации, надо смириться, что они не помогут. Я не могу говорить о собственной воле и свободе, потому что теперь другая, и всё это просто затерялось на вечных просторах. Быть точнее, в другом человеке. Я снова плетусь в сторону ресторана, там меня кто-то должен поджидать. Интересно, мы знакомы с ним? Надеюсь, что увидимся впервые, я и сама о себе ничегошеньки не знаю. Выгляжу, совсем как кукла. Сути ради, имею же я право сделать нашу красотку натуральной? Сниму украшения, причëску поменяю и стану собой, просто в чужом теле. Начну представляться прямо тут как Сэцуко. Будет ли это нарушением временного парадокса? Я же не знаю этого человека, что мешает поспособствовать самому себе на руку. Бескультурие и обиды? Я и так устала вдаваться в мелочи, думаю, что стоит глотать всю массу сразу. Так легче, можно охватить больше информации. Большинство девочек подобного плана беспощадные дуры, что мешает мне повести себя также, только из-за ненависти к социуму? В школьное время меня особо-то и всерьёз не воспринимали, а теперь я настолько отдалена, что могу натворить незначительную пакость. Что будет, если пошатнуть самоуверенность Кахо? Я не буду играть её роль, мне просто легче сделать пигалицу. По инерции, она сотворит с моим телом абсолютно тоже самое, только для своего понимания. Я так уверена, потому что через сознание протекаю в тело Мияваки и вижу, как противная косметика ложится на моё лицо. Там всё, как на ладони, стоит лишь закрыть глаза. Мы так и не стали близкими, но уже совершили две ошибки. Теперь я могу быть тем, кем хочу. Пусть её душа делает тоже самое, я не попытаюсь и не осмелюсь больше осудить. Мы обязаны решить это дипломатично, с взаимопониманием. Я, ибо же Сэцуко-Кахо, улыбаюсь ей, а Кахо-Сэцуко, в свою очередь делает тоже самое. На сердце становится теплее. Чувствую такое впервые. Хоть и мнение о подобном слое общество не изменилось, но мы дали духовное разрешение на сотворение себя в параллельной реальности. Интересно, у Сëко и у женщины из кафе тоже самое? Или они безэнергичны друг к другу? Я нацелена на этот вопрос, может быть они улавливаются нечто через другое? Мы слишком мало знаем, но преувеличиваем возможности, могу сказать только так.