Seoul»Tokio/Tokio»Seoul

http://cs311518.vk.me/v311518250/4b92/ytzRFueBbkE.jpg Обложка! Услышав, как Кико сбросила звонок, Джиён довольно ухмыльнулся. Парень лежал на кожаном диване в звукозаписывающей студии YGE, удобно закинув ноги на подлокотник и задумчиво постукивая айфоном по подбородку. Определённо, Кико Мидзухара была слегка не от мира сего. Вроде бы бойкая девчонка, но с хороводом пляшущих тараканов в голове. Квона забавлял факт, что Кико даже не пыталась скрыть своего раздражения им. Это было что-то новенькое — Джиёна давно уже никто так активно не динамил. Причём, не из кокетства или желания набить себе цену, а по-настоящему. Просто потому, что он не нравился. — Ну, что? Она пойдет? — вырвал парня из размышлений Сухёк, только что появившийся в дверях студии. Актёр сегодня пришёл в YGE с утра пораньше и, в отличии от Джиёна, выглядел свеженьким и не помятым. Впрочем, Квон нисколечко не жалел, что вчера слегка перебрал. Зато у него была весьма интересная ночь. Такой, пожалуй, у Квона ещё никогда не было. Кико отожгла по-полной. И, если честно, молодой человек совсем не ожидал такой развязности от этой девчонки. Впрочем, её поведение не раздражало Джиёна. Одной из основных причин этого факта безусловно стало то, что мало кто вообще мог позволить так себя вести в присутствии G-Dragon'а — начиная от заявлений, что он «надменный индюк» и заканчивая возмущением из-за его по естественным и веским, между прочим, причинам вставшего колом члена. Квону стало смешно от этого воспоминания. Кико раз сто обозвала его озабоченным извращенцем, хотя до этого совсем не гнушалась полночи тереться аппетитным задом об этого самого «извращенца». Воистину, логика Кико, а точнее — почти полное её отсутствие, импонировала парню. — Ты чего ржёшь? — со скепсисом поинтересовался Сухёк. Джиён даже застонал от смеха, прикрывая рот ладонью. Желание рассказать другу в подробностях о своём ночном приключении как-то не возникало, несмотря на то, что обычно Квон почти всем делился с приятелем. Но в этот раз всё было по-другому. Кико не была очередной «тёлочкой», о которой принято судачить в мужских компаниях. Более того, она вообще не была «тёлочкой» в том понятии, которое в это определение вкладывал Квон. Кико была… Джиён на мгновение задумался, кем же всё-таки была для него Кико Мидзухара? Друзьями их вряд ли можно было назвать. Объект романтического интереса? Да Боже упаси от такой слегка повёрнутой на феминистической фигне девушки в собственной спальне. «Средство для борьбы со скукой!» — почему-то именно этот ответ казался парню разумнее и правильнее всего. — Она пойдёт, — кивнул молодой человек, слегка успокоившись и прекратив смеяться. — Но не с нами. Думаю, встретимся с ней уже там. И вообще, Сухёк, давай уже, подвязывай с этим «ши». Ну, реально, сколько можно меня с этим подъёбывать? Актёр плюхнулся на один из стульев и, усмехнувшись, с интересом посмотрел на друга. — Ты такая прелесть, когда злишься из-за этого «ши», что просто не могу себе отказать в этом удовольствии. — Квон цокнул языком. Стоило одеть шапку с надписью «Джиён-ши» и теперь от друга просто нет спасения. И главное, актёру за эти несколько лет ничуть не надоело таким образом доставать Квона. — Слушай, а что вообще происходит? Смех смехом, но то ты чуть не придушил Кико, то теперь зовёшь с собой на показ. Джиён сел и небрежно передёрнул плечами. — Ты ведь можешь её куда-то приглашать? Почему я не могу? — Молодой человек запустил пальцы в волосы, чуть взъерошивая их. — Тем более, Кико по-любому туда пойдёт — она ведь пишет статью о Дон Юмине. — Это-то я знаю, — пристально глядя на него, произнёс актёр. — Просто, понимаешь, Убину нравится Кико, и… — Так в чём проблемы? — Джиён развёл руки в стороны, изображая крайнюю степень недоумения. — Я-то здесь какую роль играю? Сухёк цокнул языком и покачал головой. — Твою мать, Джиён-а, ты знаешь, какую. Ты от неё ни на шаг не отходил вчера. Шастал за Кико по всему периметру, не давая Убину ни малейшего шанса с ней сблизиться. А затем ещё и пригласил на ужин. Не говоря уже о том, что вы где-то куролесили всю ночь. — Ну что, блядь, за детский сад? — застонал Квон раздражённо. — Кто хочет, тот всегда найдёт возможность получить желаемое. Значит, ему не больно-то и хотелось. — Ему как раз-таки «больно-то и хотелось», дружище, но ты каждый раз одаривал его весьма красноречивыми взглядами. Конечно же, Убин решил, что ты уже… кхм… застолбил мисс Мидзухару, — усмехнулся актёр, доставая из кармана айфон и отвечая на чьё-то сообщение. — И не нужно делать такое невинное лицо, — даже не поднимая на друга взгляд, парень каким-то чудом заметил недовольную гримасу на его лице. — Уж я-то знаю, какой ты можешь быть «сахарной няшей». Настолько няшей, что окружающие аж едва сдерживают порыв умчаться куда подальше, сверкая пятками. Да что я рассказываю? И, главное, кому? И сам прекрасно знаешь, как окружающие реагируют на твои «особые» взгляды. Так что винить Убина в том, что он мало старался, не стоит. — Да кто его винит хоть в чём-то? — фыркнул Джиён, поднимаясь на ноги. Парня почему-то начал безумно раздражать этот разговор — даже голова разболелась от него. Какое ему, Квону, вообще должно быть дело до симпатий Убина? Ради Бога. Может, после того, как японка заведёт себе бойфренда, у неё мозг наконец-то встанет, как нужно, и она прекратит страдать всяческой фигнёй? Пусть приятель Сухёка делает, что хочет. Если, конечно, ему вообще хоть что-то в этом плане удастся. Кико полночи втирала Джиёну о том, что после неудачного первого романа будет теперь крайне щепетильно подходить к вопросу выбора партнера. И уж такие похотливые хлыщи, как Джиён и его окружение, госпожу Мидзухару совершенно не прельщают. Квона порядком забавляли эти размышления вслух. Такое ощущение, что девушка свалилась на его несчастную голову откуда-то из средневековья. Кико, по мнению Джиёна, оставалось лишь затребовать у кандидатов на роль бойфрендов подъезжать к её дому на белой кобыле и взбираться в квартиру по верёвочной лестнице с зажатой в зубах розой. — Слушай, Сухёк, если ты не против, то я хочу сейчас немного поработать. Сроки горят, а у меня, по факту, ещё ничего толком не готово. — Тогда я скажу Убину, что всё в порядке? — поинтересовался актёр, поправляя свой слегка помявшийся пиджак. — Ты ведь действительно не станешь возражать? Квон равнодушно пожал плечами, садясь в кресло и надевая наушники. — Если Убин такой дурак, что запал на такую прибабахнутую девушку, как Кико, то, что же, это его проблема. Сухёк лишь слегка усмехнулся и, попрощавшись, вышел из студии. Его друг тут же сдёрнул с себя наушники и откинулся на спинку кресла, чуть раскручивая его из стороны в сторону. Затем он взял в руки айфон и вошёл в галерею. Щёлкнув на нужное видео, парень уставился в экран. Для чего он всю прошлую ночь играл в папарраци? Почему поутру обнаружил в своём телефоне так много видео с Кико? Джиён не мог точно ответить на этот вопрос, но из десятка забавных записей, молодому человеку почему-то больше всего понравилась именно эта, сделанная незадолго до того, как девушка, смешно свернувшись калачиком, отрубилась прямо на диванчике в VIP-зале ночного клуба. На видео, Кико, по-детски обиженно вытянув губы трубочкой, требовала, чтобы Квон прекратил её снимать. На лице японки уже не было ни грамма косметики — она смыла её ещё после треша в караоке-баре. Из-за этого Кико выглядела совсем юной, невероятно смешной и трогательной. Все эти бесконечные «Джиён, не надо», словно на репите. Молодой человек и сам не мог понять, почему пересматривает это видео уже хер знает какой по счету раз. Наконец, очнувшись от своих размышлений, Квон с раздражением откинул айфон на диван и сердито взъерошил свои и без того порядком взлохмаченные волосы. — Блядь, Джиён-ши, ты реально какой-то полный долбоёб в последнее время. *** Зачем ты вообще одела эти долбанные чулки сегодня? Вот почему бы не одеться во что-то более удобное, нежели платье-карандаш и туфли на высоком каблуке? Например, в привычные джинсы, джемпер и кеды. Но нет. Шеф позвонил сегодня лично, словно зная о твоих планах, и сурово порекомендовал «не позорить издание несуразными мальчишескими нарядами». Посему, скрипя зубами от досады, пришлось сделать то, чего ты уже не делала очень давно — прихватить кредитку и отправиться в один из бутиков. По правде говоря, из-за похмелья тебе жутко не хотелось шастать по магазинам, однако одевать снова подарок Юмина не хотелось ещё больше. В нём бы ты весь вечер чувствовала себя не особо уютно. Для твоего сегодняшнего весьма плачевного состояния это стало бы настоящей катастрофой. Поэтому-то ты и постаралась выглядеть на показе хоть и женственнее, чем обычно, но не броско. Никаких ультра-мини и чудовищных декольте, коими грешил герой твоей будущей статьи. Впрочем, тут такого добра и без тебя хватало. Складывалось ощущение, что дамы пришли не на показ мод, а на соревнование «У кого короче юбка». И вот сейчас ты сидишь на стуле в первом ряду и со злостью думаешь о сползающем с ноги чулке. Нет, конечно, ничего совсем уж кошмарного в этом нет. Скорее всего, это твоя личная паранойя, но ещё в такси тебя начало преследовать ощущение, что этот долбанный чулок вот-вот соскользнёт вниз. Уже и так по приезду сюда десять раз всё перепроверила в дамской уборной, однако всё равно лёгкое опасение никуда не уходит. Ты редко одеваешь чулки и теперь можешь без проблем вспомнить, почему именно. Больше подобного промаха ты не допустишь, и плевать, что многие считают колготки пережитком прошлого века. Главное, что в них удобно. Всё же не удерживаешься и, стараясь действовать незаметно, через тонкую материю платья находишь кружевную резинку. Чуть тянешь её вверх, когда поднимаешь взгляд и наталкиваешься на Джиёна, с любопытством и насмешкой глядящего на тебя. Сидит напротив, вольготно откинувшись на спинку стула и широко расставив ноги. Улыбается лишь уголками губ - так, что со стороны это вряд ли вообще можно принять за улыбку. Но ты уверена в том, что Квон понимает, чем ты только что занималась. И снова ты не властна над своими эмоциями — румянец тут же растекается по щекам. На автомате прикладываешь ладонь к коже и чувствуешь, как она горит под пальцами. «Блядский Джиён!» — злишься, начиная ёрзать на стуле. Никак не можешь усесться поудобнее. Да ещё так, чтобы Джиён прекратил нагло пялиться на твои ноги. Причем пялиться, никого и ничего не смущаясь. Медленно ведёт взглядом от носов твоих туфель до бёдер. как контрольный, вскидывает бровь - мол, осмотрено и оценено. Аж кипишь внутри от праведного гнева. Конечно, твоя юбка не такая уж и короткая, но всё равно становится как-то неловко. То, что вы вместе с ним пили, ещё не дает проклятому корейцу право так на тебя смотреть. Молодой человек, определённо, дан тебе в наказание за какой-то кошмарный проступок. Только вот осталось понять, за какой именно. Вроде бы, ты никого за свою короткую жизнь не изнасиловала, не убила и не искалечила, чтобы тебя так безжалостно карали. Квон, тем временем, наклоняется к другу, сидящему от него по левую сторону, и что-то говорит тому на ухо. Ловишь себя на том, что автоматически вся обратилась в слух, несмотря на то, что с такого расстояния невозможно хоть что-то услышать. Отчего-то интуитивно кажется, что Джиён говорит о тебе. Может, потому что невысокий парень, прическа которого напоминает два рольмопса, привинченных к макушке каким-то чудесным образом, неожиданно с интересом смотрит на тебя. Его губы и нос скрыты темной повязкой, но почему-то кажется, что он улыбается. Во всяком случае, глаза его улыбаются точно. С трудом идентифицируешь в спутнике Квона его коллегу по группе. Кажется, парня зовут Тэян. Собственно, ты не имеешь к нему никаких претензий, кроме одной — веской и раздражающей до желания начать убивать. И претензия эта зовётся Квон Джиён. Да и вообще, теперь к твоим ногам уже прикованы взгляды двух пар глаз. Чувствуешь себя ещё более неловко. Уже жалеешь о том, что согласилась, чтобы Юмин посадил тебя в первый ряд на место для почётных гостей. Нет, сперва эта идея даже обрадовала. Было приятно такое внимание со стороны дизайнера к твоей весьма скромной персоне, но теперь тебе хотелось чем-то отгородиться от Квона и его свиты. Например, кирпичной стенкой. К немалому облегчению, наконец начинается показ. В зале медленно гаснет свет, и, в конце концов, подсвеченным остаётся лишь подиум. Радует, что Джиён теперь не может хорошо видеть тебя, а ты его. Модели дефилируют взад-вперёд под энергичную музыку, и ты даже втягиваешься в происходящее. Покачиваешь головой в такт мелодии, рассматривая причудливые наряды. Ты, конечно, предполагала, что всё будет более откровенно, чем принято в Азии, но на некоторых моментах у тебя даже рот приоткрывается от изумления. Особенно, когда на подиуме появляется колоритная парочка в трусах-шароварах, на подобии тех, в которых рассекали европейские дворяне в средние века. На ногах Сухёка и Убина турецкие тапочки с загнутыми носами, а на лица нанесён грим, делающий их похожими на какую-то нежить. Реально не можешь закрыть рот, глядя на моделей, как раз проходящих мимо тебя. Приходится скрыть от окружающих свою не совсем адекватную реакцию на происходящее ладонями. Так и сидишь, закрыв рот руками и провожая своих знакомых обалделым взглядом. Нет, определённо, тела парней просто обалденные, но эти шаровары вкупе с лицами заправских упырей и тапочками в блестящих пайетках тебя убивают напрочь. Понимаешь, что случилось страшное — тебя буквально распирает от рвущегося наружу смеха. Закрываешь рот уже не для того, чтобы скрыть удивление, а чтобы не заржать в голос. И это безумно трудно сделать, потому что выходит незнакомый парень-модель в полосатом безумии и с кружевным абажуром на голове. Закрываешь глаза, втягивая через пальцы воздух. Тебе уже просто дурно от попыток не рассмеяться — аж слёзы на глаза наворачиваются. Даже не от самих моделей, а от реакции на их наряды окружающих. Похоже, что всех этих людей, собравшихся вокруг тебя, всё более, чем устраивает. Кажется, ты просто чего-то не понимаешь в этой жизни. Каким-то чудом выживаешь до конца показа и, осознав, что просто уже не можешь терпеть, со всех ног устремляешься в дамскую комнату. Заносишься в одну из кабинок, захлопываешь дверь, прислоняешься к ней спиной и смеешься так, что аж слезы катятся по щекам. Вытираешь их салфеткой, когда тебя немного отпускает. Выходишь из кабинки и смотришь на себя в зеркало. Начинаешь подправлять макияж. Смех смехом, но тебе ещё писать про всё это «великолепие». Причём, писать не так, как хочется, а так, как надо. Главный редактор вряд ли простит тебе ещё одну промашку — сживёт со света своим ворчанием и недовольством. В очередной раз жалеешь о сломанной ноге Като. Через некоторое время выходишь из туалета, и тут же натыкаешься на Джиёна — стоит, прислонившись спиной к стене и смотрит куда-то в потолок. Лениво поворачивает к тебе лицо, когда захлопываешь за собой дверь. — Ты не могла бы в следующий раз ржать как-то побыстрее. Мы опаздываем на afterparty, — заявляет, как ни в чём не бывало. — Я тебя здесь уже десять минут жду. Хлопаешь ресницами, недоумённо глядя на Квона. Он вообще здоровый? Разве айдолы могут так нагло себя вести и, тем более, открыто ждать кого-то у женского туалета? Да и вообще, откуда он узнал про то, что ты скрылась здесь, чтобы отсмеяться? — Что значит «ржать побыстрее»? Будто в туалет только за этим ходят, — спрашиваешь сердито, одаривая парня презрительным взглядом. Наигранно презрительным. К тому же, плохо наигранным, потому что и сама понимаешь, что откровенно лажаешь. И, конечно же, несносный Квон цокает языком: мол, ну-ну, так я тебе и поверил. — И что за afterparty? Ни на какую afterparty я не пойду. Хватит — вчера уже находилась, натанцевалась, наелась и напилась. Свой план минимум я на год вперёд выполнила. И даже перевыполнила. Джиён усмехается, хватает тебя под руку и уверенно за собой тащит в противоположную от зала сторону. Ты настолько удивлена, что покорно переставляешь ноги, даже когда вы неожиданно, пройдя через несколько небольших помещений, оказываетесь в каком-то переулке. — Эй, ты обалдел?! — восклицаешь, когда какой-то мужчина, похожий на охранника, открывает перед вами дверь припаркованного фургона. — Джиён, я никуда не поеду! Ощущаешь руки парня на своей талии. Квон, несмотря на твоё мнение о нём, оказывается невероятно сильным. Пропихивает тебя вперёд своим поджарым телом, при этом прижимаясь так, что аж щеки вспыхивают из-за неловкости. — Будет весело. Обещаю, — выдыхает у уха, обдавая шею тёплым дыханием. Мурашки тут же бегут по коже от пяток до затылка. Какой-то полный пиздец, но ловишь ступор и не сопротивляешься, даже когда молодой человек усаживает тебя на одно из сидений и сам устраивается рядом. Закидывает ноги на сидение напротив и только тогда поворачивает к тебе лицо. - Ну, не будь такой букой, Кико. Мне кажется, что мы с тобой вчера вполне себе подружились. — Настолько, что ты меня похищаешь? — возмущаешься, наконец приходя в себя. Поведение Джиёна выбивает тебя из колеи. Ловишь себя на том, что вообще забыла, как складывать слова в предложения. Каждое обдумываешь мучительно долго. — Джиён, ты вообще отдаёшь себе отчёт в том, что делаешь? Или таким богатым мальчикам, как ты, всё можно? — Таким богатым мальчикам, как я? — тянет ворчливо, вытаскивая из кармана пиджака айфон. — А таким девочкам, как ты, значит, не всё можно? — Замираешь, недоуменно глядя на парня, быстро набирающего чей-то номер. Наконец, поднимает на тебя взгляд. — С учётом того, кто твой отец, Кико Мидзухара, не думаю, что такие, как я, чем-то сильно отличаются от таких, как ты. Разве тем, что у меня в штанах пенис, а у тебя - нет. Это неожиданное заявление. Нет, конечно, некоторые твои знакомые рано или поздно узнавали о твоей семье, но в этот раз всё как-то уж слишком быстро и действительно неожиданно. — Ты наводил обо мне справки? — спрашиваешь потрясенно. — Джиён! Но Квон не отвечает. Точнее отвечает, но не тебе. — Ну, вы где? Мы вас тут уже минут десять ждем! — произносит сердито как раз в тот момент, когда ты решительно поднимаешься, чтобы покинуть салон фургона. Смотрит на тебя снизу вверх, а потом вдруг легонько обхватывает пальцами твоё запястье. Однако не сжимает пальцы, даже когда отшатываешься от него. Легко освобождаешься, продолжая, словно по инерции, смотреть Квону, медленно убирающему айфон от уха, в глаза. — Кико, послушай, мне просто надоело, ахуенно надоело слушать про таких, как я. Понимаешь? Мне до смерти надоели все эти гневные рассуждения о разделении мною людей на классы. Потому что я, блядь, никого ни на какие классы не делю. Если только на тех, кто мне интересен, и тех, на кого мне абсолютно плевать. Ты из тех, кто мне интересен. И при этом мне чихать, кто там твой отец, кем ты работаешь или, даже, с кем спишь. — Раскрываешь рот от удивления. Странно, но слова парня почему-то не обижают. Они резкие, но не болезненные. Понимаешь, Джиён, скорее всего, не хочет тебя обидеть. Он просто говорит то, что действительно сейчас думает. — Сперва я думал, что это просто комплексы из-за того, что я айдол, а ты простой журналист, но теперь… Блядь, я просто не понимаю твоего желания ежесекундно тыкать меня в мои шмотки, мои деньги. Словно то, что я богат — порок. Словно это что-то абсолютно постыдное. И я, чёрт побери, не понимаю, чем мои деньги хуже денег твоего отца? Чем? Вот скажи мне. Становится немного стыдно. Ты и вправду не считаешь, что деньги Джиёна чем-то хуже. Просто… Сам Квон другой — не такой, как отец. Не такой, как все. И этим он тебя бесит. Потому что с другими всё понятнее и проще. Совершенно не можешь объяснить это всё словами так, чтобы окончательно не выглядеть полной дурой. — Ты знал вчера? — спрашиваешь, отводя взгляд. Жутко неловко от мысли, что молодой человек знал с самого начала, кто ты. Квон мог сделать какие-то неверные выводы, благодаря этому. Подумать, что все твои рассуждения — просто придурь заскучавшей наследницы. — Ты знал? Качает головой. — Нет, не знал. И, по правде говоря, и не собирался даже узнавать, — бросает небрежно, запуская пальцы в свою шевелюру. — Но одна из знакомых, встретившая нас вчера в ночном клубе, долгое время жила в Японии и заверяла меня, что ошибки быть не может, и ты «та самая» Кико Мидзухара. Сказать по правде, я был удивлен. Грустно улыбаешься. Желание убежать почему-то пропадает. Лёгкая апатия накрывает тебя с головой. Чувствуешь себя жутко уставшей. Просто стоишь и смотришь на парня, впиваясь пальцами в подголовник сидения. — Ты считаешь, что я тебе врала? — не знаешь и сама, почему это тебя интересует и почему ты так боишься услышать «да». Но Квон молчит. Отвернулся к окну и молчит. И это молчание давит. Возникает непреодолимое желание оправдать себя. Такое сильное, что неожиданно, даже для самой себя, снова плюхаешься на сидение. Не смотришь на парня. — Ты считаешь, что все мои слова про отношение к деньгам — пустышка? Что я так развлекаюсь? — Нет. — Этот ответ ты не ожидала услышать. Вздрагиваешь и поворачиваешься к молодому человеку, сидящему рядом. — Я так не считаю. Просто я не хочу… Понимаешь, я реально не хочу больше говорить с тобой о деньгах. Никогда. — Джиён, наконец, переводит на тебя взгляд. — У меня есть, с кем говорить о них. Таких людей много. Даже больше, чем хотелось бы. Но с тобой, именно с тобой, Кико, я не хочу больше это обсуждать. И не хочу слушать всю эту хрень о таких, как я. — Почему именно со мной? — переспрашиваешь на автомате, недоуменно глядя на парня. Если честно, ты рада, что он не подумал о тебе плохо. И это не совсем нормально. Джиён тебе не симпатичен, так почему тебя вообще должно волновать, что он там подумал? Квон, тем временем, пожимает плечами. Усмехается и делает вид, что глубоко задумался. — У нас есть куча других тем для разговоров, — иронизирует он. — Например, о твоём первом и пока что единственном парне, который, как оказалось, был совсем не крут в постели. Или о… — Джиён, твою мать, я не могла тебе рассказывать подобное! — восклицаешь возмущенно, покрываясь пятнами от смущения и понимая, что очень даже могла. Во всяком случае, воспоминание об этом тут же вспышкой проносится в голове. Готова убить себя самым жестоким способом. За каким чёртом ты вообще говорила о таких вещах с малознакомым парнем? Да ещё и с Джиёном, который бесит тебя до трясучки. — Ладно, хорошо! Договорились! Я ни слова не скажу больше о твоём статусе, а ты, в свою очередь, поклянись, что никогда не будешь напоминать мне о моих чертовски «умных» разговорах прошлой ночью. — Хорошо. Но сперва подтверди, что он действительно был активен в постели не больше двух минут, — продолжает издеваться парень. С яростью смотришь на ухмыляющегося Квона. Ты умудрилась сказать даже об этом. Тебе явно необходимо вставлять кляп, когда потребляешь алкоголь в практически промышленных количествах. Молодой человек вдруг протягивает руку и убирает тебе за ухо упавшую на щёку прядь волос. Аж замираешь от этого неожиданного вторжения на твою территорию. — Не смотри так сердито. Я пошутил. Фыркаешь, отворачиваясь. — Я тебя не понимаю, Джиён, — признаёшься честно. — Ты какой-то странный. — А ты, будто, нет? Уже хочешь ответить что-то едкое, но неожиданно дверь фургона распахивается, и в образовавшемся проёме появляется Сухёк. Смотрит сперва на тебя, затем на своего друга, затем плюхается на свободное сидение, выхватывая из ведёрка со льдом бутылку шампанского. После долгожданного хлопка, так же молча разливает шампанское по бокалам. Отпивает из своего, задумчиво глядя в окно. — Ты чем-то недоволен? — спрашивает Квон, делая небольшой глоток. — Я-то нет. Но думаю, ты знаешь, кто недоволен, Джиён-ши, — отвечает актер, пристально глядя на друга. Джиён удивлённо вскидывает бровь, но ты почему-то не веришь в это его удивление. Абсолютно не понимаешь, что происходит между друзьями, но это тебе, определённо, не нравится. Кажется, что ты не в курсе чего-то очень важного. — Как-то твои утренние слова ну очень сильно расходятся с вечерними поступками. Кстати, если тебе интересно, Убина с нами не будет. Квон делает ещё один глоток, поудобнее откидываясь на сидении. — Соврать, что мне очень жаль? — интересуется спокойно. Джиён выглядит полностью расслабленным, но ты всё равно кожей чувствуешь повисшее в воздухе напряжение. Странное ощущение, словно ты услышала что-то такое, что не предназначалось для твоих ушей. По идее, можно встать и уйти. Не станет же Джиён, в конце концов, удерживать тебя силой при друге. Однако почему-то продолжаешь сидеть, заторможено переводя непонимающий взгляд с Сухёка на Квона и обратно. — Кико, ты расстроена тем, что Убина не будет? Даже вздрагиваешь от неожиданности. Не понимаешь, что нужно ответить. Тебе нравится Убин, но особой потери ты как-то не почувствовала, узнав, что его не будет с вами сегодня. Однако, во-первых, как вообще можно признаться в подобном при его друзьях? А, во-вторых, Джиён уж слишком, судя по взгляду, уверен в твоём ответе. И это невероятно раздражает. — Ну, по правде говоря, я не только ради Юмина шла на показ, но и чтобы полюбоваться на полуголого Убина, — выпаливаешь, особо не раздумывая. Просто брякаешь первое, что пришло в голову, и тут же об этом жалеешь, потому что оба парня тут же с интересом на тебя смотрят. Но отступать поздно. — И теперь, когда я оценила по-достоинству все плюсы его фигуры и не нашла ни одного минуса, мне, конечно же, хотелось бы продолжить наше знакомство с Убином, — продолжаешь нести ересь, не в силах заставить себя заткнуться. От каждого слова самой нехорошо, но уверенно продолжаешь говорить, напустив на себя серьёзный вид. — Не то, чтобы я прямо балдела от накаченных тел, но у него не тело, а настоящая конфетка. «Кико Мидзухара, что ты несешь?» — мысленно пытаешься воззвать к остаткам своего благоразумия. Судя по виду сидящих рядом парней, они, так же мысленно, задают тебе тот же вопрос. Даже у Джиёна на лице застыло полное изумление и что-то ещё, плохо тобою идентифицируемое. Взгляд Квона становится цепким и злым. — Может, позвоним мальчику-конфетке? — спрашивает наконец. Слишком рьяно начинаешь отрицательно качать головой. Ещё не хватало такого позорища, после того, что ты сейчас наговорила приятелям Убина. — Нет, что ты. Не стоит его беспокоить, — лепечешь и тут же ловишь злорадство во взгляде Джиёна. Не знаешь, что там не поделили эти двое, но, наверное, всё-таки нужно было назло Квону пригласить Убина с вами. Однако сейчас уже поздно менять своё «решение», поэтому ангельски улыбаешься сидящему рядом парню. — Чтобы поддерживать такую восхитительную форму, как у него, нужно спать побольше. Пожалуй, я просто позвоню ему с утра. — Номер телефона дать? — ехидно интересуется Квон, припечатывая тебя тяжелым взглядом. Не выдерживаешь его и, качая головой, отворачиваешься к окну. — Не стоит. С первого раза запомнила его номер наизусть. Даже записывать не пришлось.